(ПО МАТЕРИАЛАМ СЕНАТСКИХ РЕВИЗИЙ)

За последние годы советскими историками и экономистами проделана большая работа по выявлению новых материалов, характеризующих отдельные стороны монополистического капитализма в России. Работы А. Л. Сидорова, М. Я. Гефтера, П. В. Волобуева, А. Л. Цукерника, В. И. Бовыкина, К. Н. Тарновского, Т. Д. Крупиной, С. А. Залесского, А. М. Соловьевой и др., опубликованные в "Исторических записках" Института истории Академии наук СССР, в "Докладах и сообщениях" того же института, "Вестнике" Московского университета и других изданиях, внесли много нового в изучение империализма в России. Тем не менее в советской исторической и историко-экономической литературе не было уделено должного внимания освещению вопроса о возникновении, развитии и деятельности военно-промышленных монополий как составной и нераздельной части системы монополистического капитализма в России. Между тем, на наш взгляд, эта проблема имеет очень большое значение, особенно в связи с процессом перерастания монополистического капитализма в России в государственно-монополистический капитализм.

Империалистическая стадия развития капитализма в России, так же как и в других странах, характеризовалась невиданным ростом милитаризма, ибо милитаризация экономики служит одним из источников сверхприбыли капиталистических монополий. Военные заказы обеспечивали промышленным монополиям устойчивый и платежеспособный рынок для продажи товаров по высоким монопольным ценам.

Для "военно-феодального" российского империализма милитаризация экономики имела огромное значение. Во-первых, царская Россия участвовала в империалистическом разделе мира и в борьбе за его передел. Во-вторых, она была колониальной империей и могла грабить колонии, только опираясь на военную силу. В-третьих, она в силу своей зависимости от иностранного финансового капитала являлась резервом западной империалистической группировки стран Антанты и поставляла ей огромные армии. И, наконец, Россия представляла собой полицейское государство, в котором необычайная острота классовых противоречий и революционность рабочего класса, ведшего за собой крестьянство, побуждали правящие верхи постоянно увеличивать "внутренний милитаризм".

Рост милитаризма в России проявлялся прежде всего в непрерывном увеличении военных расходов. Прямые военные расходы страны (по обыкновенному и чрезвычайному бюджетам) возросли с 420,1 млн. руб. в 1900 г. до 647,6 млн. руб. в 1910 г. и до 861,3 млн. руб. в 1913 году. Перед первой мировой войной они составляли 21,1% всех расходов государственного бюджета¹.

Львиная доля этих расходов шла на так называемые "военные заготовления", то есть на военные материалы для армии и флота.

Русский монополистический капитал, предпочитавший "казенный спрос" массовому потребительскому рынку, естественно, уделял особое внимание военным заказам. Для получения и исполнения этих заказов

¹ "Ежегодник России 1910 г.". СПБ. 1911; "Статистический ежегодник России 1915 г.", разд. XII. Птгр. 1916.

в начале XX в. стали создаваться специальные военно-промышленные монополии.

Некоторые стороны развития капиталистических монополий в военной промышленности в годы, непосредственно предшествовавшие первой мировой войне, можно проследить по архивным фондам сенатских ревизий² .

Начиная с 1908 г. по распоряжению Николая II было произведено несколько ревизий в учреждениях военного ведомства ряда военных округов, на казенных железных дорогах, в мостостроительных организациях и т. д. Возглавляли ревизии сенаторы Д. Б. Нейдгарт, Н. П. Гарин, А. А. Глищинский, Н. А. Дедюлин, граф О. Л. Медем, М. И. Трусевич и др. Назначение ревизий непосредственно связано с антимонополистическими выступлениями аграриев и правого большинства Государственной думы. В ходе выступлений против трестов и синдикатов противники монополий неоднократно оперировали фактами, разоблачавшими коррупцию известной части правительственного аппарата. Царское правительство, осуществлявшее политику лавирования между крупной буржуазией и аграриями, было вынуждено расследовать деятельность чиновников в ряде учреждений, ведавших распределением наземных заказов и поэтому тесно связанных с капиталистическими монополиями. Ревизии производились, как правило, скрытно и сопровождались обысками и изъятием документов в казенных учреждениях и в конторах частных фирм и акционерных компаний - поставщиков казны.

В итоге накопился огромный материал, характеризующий продажность царских чиновников, связи государственных учреждений с капиталистическими монополиями, приемы и методы разграбления государственной казны военными поставщиками. Некоторые сведения проникли в печать, показав такую бездну закулисных сделок, коррупции и других махинаций, что придворная камарилья, вынужденная выручать из беды многих влиятельных лиц, запутавшихся в скандальных связях с монополиями, стала настаивать на прекращении расследований. Под ее нажимом в октябре 1911 г. Николай II высказался за скорейшее окончание сенатских ревизий. Вскоре последовало распоряжение о прекращении с 1 января 1912 г. всех ревизий, не дожидаясь их завершения³ . В этих действиях царского правительства сказалась противоречивость той обстановки, в которой развивался монополистический капитализм в России. Несмотря на огромный разоблачительный материал, последствия ревизий были ничтожны. Ни один из чиновников, уличенных в преступных связях с монополиями, не подвергся серьезному наказанию. Влияние капиталистических монополий на известную часть правительственного аппарата нисколько не уменьшилось.

Но ревизии дали много ценного материала для изучения капиталистических монополий в начале XX в. и их связей с чиновным аппаратом царской России. Особенно большое значение, на ваш взгляд, имеют сведения из ревизий, проведенных комиссиями сенаторов Н. П. Гарина⁴ , Д. Б. Нейдгарта⁵ и Н. А. Дедюлина⁶ .

² Хранятся в Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде (ЦГИАЛ).

³ Там же, ф. 1395, оп. 1, д. 705, лл. 19, 26.

⁴ Ревизией Н. П. Гарина в 1908 - 1912 гг. обследовались установления и учреждения военного ведомства в Московской губернии. Материалы этой ревизии сосредоточены в ЦГИАЛ, ф. 1393. Некоторые сведения об этой ревизии, как и о ревизии сенатора Д. Б. Нейдгарта, были опубликованы Т. Д. Крупяной в статье "К вопросу о взаимоотношениях царского правительства с монополиями". "Исторические записки". Т. 57. 1956.

⁵ Ревизиями Д. Б. Нейдгарта в 1910 - 1911 гг. обследовались мостостроительные операции (ЦГИАЛ, ф. 1333) и правительственные учреждения в Привислянском крае и Варшавском военном округе (там же, ф. 1334).

⁶ Н. А. Дедюлин в 1910 г. ревизовал учреждения и установления военного ведомства в Киевском и Одесском военных округах (там же, ф. 1394).

Документальные данные сенатских ревизий, обобщенные во "Всеподданнейших отчетах" и "Записке о синдикатах", написанной Нейдгартом и его сотрудниками, являются важными историческими источниками, характеризующими, в частности, степень охвата капиталистическими монополиями военной промышленности и военного судостроения.

Главными поставщиками царской армии и военного флота были казенные военные заводы (артиллерийские - Обуховский, Ижорский, Пермский; оружейные - Тульский, Ижевский, Сестрорецкий; пороховые - Охтенский, Казанский; судостроительные верфи в Николаеве и др.). Эти предприятия составляли основу военной промышленности России.

Оснащенные специальным и точным оборудованием, располагающие опытными кадрами квалифицированных специалистов и рабочих, эти заводы были приспособлены для производства разнообразных видов боевой техники и военных материалов. Однако казенных заводов было мало, и они не могли полностью обеспечить потребности армии. К тому же на работе этих предприятий отражались неповоротливость, крайняя бюрократичность царского государственного аппарата.

Частная капиталистическая промышленность, игравшая сначала сравнительно малую роль в снабжении армии и флота, после русско-японской войны начала приобретать существенное значение. Одна из особенностей народного хозяйства России в эпоху империализма состояла в том, что в нем до первой мировой войны фактически не существовало специализированной капиталистической военной промышленности, подобной военным предприятиям наиболее развитых стран Западной Европы (например, заводы Круппа в Германии, Шкода - в Австрии, Шнейдера - во Франции, Виккерс, Армстронг, Максим - в Англии и т. п.). Военные заказы выполнялись немногочисленными крупными металлургическими, металлообрабатывающими, механическими, машиностроительными и другими предприятиями, сочетавшими изготовление военных материалов с паровозе- и вагоностроением, производством различных машин, орудий и прочих предметов гражданского потребления.

Причина подобного явления лежала в общей экономической и политической отсталости царской России, обусловливавшей и военную отсталость. Руководители царской армии и флота не видели необходимости в постоянном расширении и увеличении боевой техники, в создании достаточных мобилизационных запасов, в разработке гибкой, продуманной и планомерной системы материального снабжения вооруженных сил. Единого плана такого снабжения не существовало. Военные заказы давались от случая к случаю, по мере возникновения потребности в соответствующих военных материалах. Это делало невозможной строгую специализацию частной промышленности на производстве военных материалов, порождало необходимость соединения военного производства с производством гражданской продукции.

Военная катастрофа на театре русско-японской войны заставила царский генералитет задуматься над организацией материального снабжения армии и флота. В 1907 - 1909 гг. к выполнению военных заказов стали все в большей степени привлекаться частные заводы. Однако универсальный характер последних создал специфические трудности в размещении военных заказов. На частных заводах не было специального оборудования и квалифицированных кадров для изготовления многих видов военных материалов. Наиболее благополучно обстояло дело с производством артиллерийских орудий и снарядов. Подавляющую часть заказов па орудия получало Общество Путиловских заводов, издавна изготовлявшее материальную часть для артиллерии. К 1911 г. девять крупных частных заводов производили артиллерийские снаряды разных калибров и мины⁷ . Относительное благополучие наблюдалось в военном судо-

⁷ См. Е. З. Барсуков. Артиллерия русской армии (1900 - 1917 гг.). Т. II. М. 1949, стр. 111.

строении: ряд крупнейших частных предприятий (заводы Путиловский, Парвиайнен, Петербургский металлический, Беккер, Николаевский судостроительный и др.) обладал достаточными техническими возможностями и брал на себя значительную часть работ по воссозданию военно-морского флота, погубленного во время русско-японской войны.

Со значительно большими трудностями военное ведомство размещало среди частных заводов заказы на изготовление различного рода амуниции, инженерного имущества и других материалов. Из-за отсутствия специального оборудования некоторые виды военного снаряжения приходилось заказывать по отдельным деталям разным заводам, а затем собирать уже в воинских частях. Другие же военные материалы - снарядные дистанционные трубки, взрыватели, оптические приборы, винтовочные стволы, ружейные запасные части, пулеметы и проч., - требовавшиеся в массовых количествах, совершенно не изготовлялись частной промышленностью.

Только в годы, непосредственно предшествовавшие первой мировой войне, наметилась тенденция к возникновению крупных специализированных военно-промышленных предприятий и объединений в частной капиталистической промышленности России. Этому способствовало принятие в 1913 г. так называемых "малой судостроительной программы" и "большой программы" по перевооружению русской армии в связи с подготовкой к участию России в первой мировой империалистической войне. Накануне войны военное производство стало занимать все большую долю в производстве крупнейших металлообрабатывающих, машиностроительных, судостроительных и других акционерных предприятий. По архивным данным, в это время военная продукция у 9 металлургических, машиностроительных и судостроительных заводов (Коломенского, Сормовского, Николаевского судостроительного, Руссуд, Харьковского паровозостроительного, Никополь-Мариупольского, Гартмана, Брянского и Тульского патронного) составляла около 80% их производства⁸ . Несмотря на это, военная промышленность России оставалась слабой, неподготовленной к "большой войне" эпохи империализма.

Слабость русской казенной и частной военной промышленности не могла не сказаться на боеспособности царской армии. Россия, обладавшая наиболее многочисленной армией, значительно уступала как своим союзникам, так и будущим противникам в оснащении боевой техникой и материальными средствами. Например, перед первой мировой войной на одну пехотную дивизию в Германии приходилось 14 артиллерийских батарей с 80 орудиями, а в России - только 7 батарей с 54 орудиями. В Германии на одну пехотную дивизию приходилось 8, в Австрии - 4 тяжелых орудия, в России же ни одного⁹ . На тысячу штыков пехоты в германской армии приходилось 4,4 артиллерийских орудия, во французской - 3,8, а в русской армии - 3,4 орудия¹⁰ .

Привлечение частной капиталистической промышленности к выполнению военных заказов вызвало, в силу значительной концентрации производства в ней, развитие монополистических тенденций.

После русско-японской войны частные военные предприятия постепенно начали входить в монополистические объединения. Фрагмент записки Нейдгарта по поводу деятельности морского министерства содержит такое указание: "Синдикатское движение, охватившее нашу промышленность, развиваясь постепенно, вторгнулось, наконец... даже в область государственной обороны, стремясь подчинить, в отношении расценки заказов, своему воздействию и эту важнейшую из наиболее существенных отраслей государственной деятельности..."¹¹ .

⁸ ЦГИАЛ, ф. 583, оп. 1, д. 578, л. 56.

⁹ Е. З. Барсуков. Указ. соч. Т. I. М. 1948, стр. 169 и сл.

¹⁰ Там же, стр. 175.

¹¹ ЦГИАЛ, ф. 1333, оп. 2, д. 22, л. 56.

В рассматриваемый период возникло значительное число монополистических объединений, специально занимавшихся снабжением армии и военно-морского флота вооружением и снаряжением. Формы этих организаций еще не носили развитого характера¹² , Некоторые из них создавались ради получения одного крупного заказа, другие были сравнительно более устойчивы, принимая формы картелей и пулов¹³ .

Для нас представляют интерес наиболее устойчивые военно-промышленные монополии, объединявшие крупные акционерные предприятия и фирмы, функционировавшие длительное время. На основании имеющихся материалов можно установить существование в рассматриваемый период не менее четырех подобных военно-промышленных монополий, а именно: картеля заводов по поставке обозов для инженерного и интендантского ведомств, пула интендантского имущества, объединения заводов по производству и поставке артиллерийских орудий, снарядов и мин, объединения заводов военного судостроения.

Рассмотрим каждое из этих объединений.

О существовании картеля заводов по поставке обозов для инженерного и интендантского ведомств ревизии Нейдгарта стало известно из документов, найденных при обыске квартиры представителя Общества Путиловских заводов В. И. Тейхмана. Соглашение об образовании картеля было заключено 21 ноября 1906 г. между товариществом Петербургского вагоностроительного завода, акционерным обществом механических заводов "Лильпоп, Рау и Левенштейн" в Варшаве, акционерным обществом Русско-Балтийского вагонного завода в Риге, чугунолитейным и машиностроительным заводом И. Ф. Рекоша "Минерва" в Ковно и Обществом Путиловских заводов¹⁴ . О величине этих предприятий можно судить по тому, что совокупный акционерный капитал четырех из них (кроме завода "Минерва") составлял 23,3 млн. руб., то есть 35,8% основного акционерного капитала в данной отрасли¹⁵ . Годовая продукция всех пяти предприятий составляла в 1909 г. 35,8 млн. рублей¹⁶ . Участники соглашения в конце 1906 г. обязались на торгах по поставке обозов инженерному управлению распределить заказ по жребию только между тремя заводами - Петербургским вагоностроительным, "Минерва" и "Лильпоп, Рау и Левенштейн". Остальным заводам, не участвовавшим в исполнении заказа, полагалась компенсация из особого фонда, составленного из отчислений в размере 10% от суммы заказа, полученного заводами-исполнителями. Две трети этого фонда делились между заводами, не получившими заказа, а оставшаяся треть - между заводами-исполнителями, обратно пропорционально их доле в поставке¹⁷ . Цены на поставку назначались всеми участниками соглашения по взаимной договоренности.

Хотя ноябрьское соглашение 1906 г. и было заключено на одни торги, оно послужило основанием для всех последующих операций картеля. На

¹² Ревизоры в составленных ими документах, не различая отдельные формы монополии, называли все обнаруженные ими модным в то время термином "синдикат". Поэтому применение этого термина в цитируемых документах не может служить доказательством существования в военной и судостроительной промышленности объединений в виде синдикатов.

¹³ Картелями называются, как известно, монополистические союзы, объединяющие своих участников на основе соглашения о действиях в области получения заказов, условиях сбыта продукции, районах сбыта, установления цен и т. п. Пулом называется монополистическое объединение, созданное для распределения прибылей между участниками по заранее определенным долям.

¹⁴ ЦГИАЛ, ф. 1333, оп. 2, д. 22, л. 30.

¹⁵ Подсчитано по данным сборника "Акционерно-паевые предприятия России на 1912 год" (СПБ. 1912) и официальному "Сборнику сведений о действующих в России акционерных обществах и товариществах на паях". СПБ. 1914. Данные за 1910 - 1911 годы.

¹⁶ Подсчитано по данным Л. К. Езиоранского в справочнике "Фабрично-заводские предприятия Российской империи". СПБ. 1909.

¹⁷ ЦГИАЛ, ф. 1333, оп. 2, д. 22, л. 30.

этих же условиях картель выступал па торгах по поставкам обозов инженерному и интендантскому управлениям и в течение 1906 - 1908 годов. В ноябре 1907 г. к соглашению примкнуло акционерное общество вагоностроительного завода "Двигатель" в Ревеле (акционерный основной капитал - 3,6 млн. руб., 853 рабочих, годовое производство - 1,7 млн. руб.). В сентябре 1908 г. участником картеля стало общество железоделательных, сталелитейных и механических заводов "Сормово" (акционерный основной капитал - 10 млн. руб., 12 тыс. рабочих, годовое производство - 15 млн. руб.). В январе 1909 г. в картель вступил завод "Криштоф Браун и сын", но его участие было непродолжительным, так как уже в первой половине января 1909 г. картель распался.

Пул интендантского имущества возник 12 января 1909 года. В него вошли все восемь участников рассмотренного выше картеля¹⁸ . Доля шести из них (без заводов "Минерва" и "Криштоф Браун и сын") составляла 56,8% основного акционерного капитала отрасли¹⁹ . Целью соглашения являлся захват заказов интендантства на обозы, части к обозам, различные металлические предметы инженерного и интендантского имущества, а также повышение цен на указанные военные материалы, распределение заказов и прибылей от них между участниками объединения. Вошедшие в объединение предприятия установили доли участия (квоты) при распределении заказов: семь участников получили квоту в 12,5% от суммы заказов, а завод "Криштоф Браун и сын" - 6,25%²⁰ .Каждый из заводов, получавших заказ интендантства, отчислял 10% от его суммы в общий фонд, который делился затем между всеми участниками соглашения пропорционально квотам²¹ . Впоследствии, в марте 1911 г., соглашение было изменено таким образом, что разделу подлежало лишь две трети фонда. Анализ соглашения показывает, что указанное объединение носило на себе типичные признаки пула.

Объединение заводов по производству и поставке артиллерийских орудий, снарядов и мин возникло примерно в то же время, что и предыдущее.

Формальный договор между участниками соглашения не обнаружен, но обширная переписка бесспорно доказывает его существование. Как указывал Н. П. Гарин, "артиллерийская металлургическая промышленность... синдицируется почти для каждого крупного подряда. Цель и неизбежное последствие предторговых соглашений - поднятие цен настолько, чтобы барышей хватило на всех участников соглашения, - даже и тех, которые не будут выполнять заказа, на каковой расход, кроме всех прочих, синдикат отчисляет обыкновенно 10% стоимости всего заготовления"²² . Следовательно, и это объединение можно назвать пулом. В нем участвовали: Общество Путиловских заводов, акционерное общество Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода, общество "Сормово", общество машиностроительного и чугунолитейного завода "Рудзкий и К°" в Варшаве, завод "Лильпоп, Рау и Левенштейн", товарищество механического завода "Парвиайнен и К°", компания Петербургского металлического завода и Общество судостроительных, механических и литейных заводов в Николаеве²³ . Все члены объединения имели соответствующую долю участия в заказах. При этом велся так называемый "долевой счет", в котором фиксировалась все заказы с указанием "недоборов" и "переборов" относительно доли участия.

¹⁸ Там же, л. 34.

¹⁹ Подсчитано по сборнику "Акционерно-паевые предприятия России на 1912 г." и "Сборнику сведений о действующих в России акционерных обществах и товариществах на паях".

²⁰ ЦГИАЛ. Квота в 6,25% оставалась в резерве на случай вступления в объединение новых участников.

²¹ Там же и сл.

²² Там же, ф. 1393, оп. 2, д. 456. л. 367.

²³ Там же, ф. 1333, оп. 2, д. 22, л. 41.

Соглашение об организации объединения заводов военного судостроения было заключено 4 августа 1910 г. между Обществом судостроительных заводов в Николаеве, Обществом Путиловских заводов и компанией Петербургского металлического завода. Оно предусматривало монополизацию и распределение между названными предприятиями заказов на башенные установки для военно-морских судов и береговых укреплений и совместное установление цен на эти установки²⁴ . В частности, принятые в 1910 г. заказы на 2 комплекта башенных установок для Балтийского флота были распределены поровну между Петербургским металлическим и Путиловским заводами, а заказы на 3 комплекта башенных установок для Черноморского флота - между Путиловским и Николаевским судостроительным заводами, причем последний получил заказ на изготовление двух из этих комплектов в виде компенсации за отказ от исполнения заказов для Балтийского флота²⁵ .

Наряду с перечисленными существовали и другие монополистические объединения, захватывавшие в свои руки поставки интендантству предметов вещевого довольствия: шинельного и мундирного сукна, обуви, саперного и шанцевого инструмента, различных металлических изделий и т. п. Эти объединения, хотя и не имели такого же прочного и длительного характера, как предыдущие, но играли существенную роль в поставках военному ведомству.

Универсальный характер предприятий, выполнявших военные заказы, то есть изготовление ими военной и гражданской продукции, был причиной того, что одни и те же предприятия являлись участниками как гражданских, так и военно-промышленных монополий. Например, общества Путиловских заводов, "Сормово" и Брянских заводов, участвовавшие в рассмотренных выше военно-промышленных монополиях, входили одновременно в синдикаты "Союз мостостроительных заводов", "Союз паровозостроительных заводов" и "Продвагон". Общество Николаевских судостроительных заводов и верфей и завод "Лильпоп, Рау и Левенштейн" принимали участие в военных монополиях и в мостостроительном и вагоностроительном синдикатах. Общество Петербургского вагоностроительного завода входило также и в вагоностроительный синдикат, общество завода "Рудзкий и К°" - в мостостроительный синдикат и т. д. Такое переплетение военных и гражданских монополии и финансировавших их банков создавало единую систему монополистического капитализма в русской промышленности. Между участниками объединений создавалась более или менее устойчивая общность интересов, способствующая в конечном счете развитию трестирования²⁶ .

Тенденция к образованию военно-промышленных трестов в России стоит в непосредственной связи с деятельностью могущественных финансовых групп, опиравшихся на крупнейшие банковские монополии (Русско-Азиатский банк, Петербургский международный банк и др.). Эти группы, учитывая колоссальную прибыльность военных поставок, а также неизбежный подъем спроса на военные материалы в связи с ростом милитаризма и развитием экспансионистских стремлений империалистической России, еще до начала первой мировой войны задались целью создать собственных Круппов и Армстронгов. Путем различных финансовых комбинаций и "реорганизаций" эти финансовые группы сколачивали объединения трестовского типа.

Таким являлось, например, объединение военно-промышленных предприятий, образованное финансовой группой А. И. Путилова (Общество

²⁴ Там же, л. 46.

²⁵ Там же, д. 21, л. 7.

²⁶ Подробное рассмотрение процесса трестирования в военной промышленности лежит вне темы и материалов настоящего сообщения. Об этом см. В. И. Бовыкин и К. Н. Тарновский. Концентрация производства и развитие монополий в металлообрабатывающей промышленности России. "Вопросы истории", 1957, N 2.

Путиловских заводов, Невский завод, завод "Парвиайнен", Общество русско-балтийских судостроительных заводов в Ревеле, завод Барановского, Общество тульских чугуноплавильных заводов). Оно представляло собою комбинат военных и судостроительных заводов, имевший собственную металлургическую базу, производство взрывчатых веществ и т. д. Сюда относится также объединение машиностроительных, военно-промышленных, судостроительных и металлургических заводов (Общество Коломенских заводов, Кулебакский завод, Общество "Сормово", Общество Белорецких заводов, Бачмановский завод (бывший Липгарта), образованное финансовой группой А. И. Вышнеградского. Эта же группа еще до войны начала строительство крупнейшего артиллерийского завода в Царицыне, она же после ожесточенной борьбы с группой Русско-Азиатского банка создала военно-судостроительный трест путем фактического слияния Общества Николаевских заводов и верфей с Русским судостроительным акционерным обществом. Таким образом, развитие военно-промышленных монополий низших типов привело к образованию монополистических союзов высших типов.

Главная цель всех монополистических объединений в военной промышленности состояла в повышении прибыли их участников путем захвата и распределения между ними военных заказов и назначения высоких монопольных цен. Военно-промышленные монополии находились в тесной связи с учреждениями военного ведомства, распределявшими заказы. Захвату и сосредоточению военных заказов в руках монополий способствовали условия их раздачи, выработанные военным ведомством. Прежде всего получение военного заказа требовало внесения большого залога, что было под силу только крупным фирмам. Другим благоприятным для монополий фактором была централизация всего дела распределения заказов в руках высших военных учреждений, влияние на которые могли оказать только крупнейшие фирмы. Как указывал сенатор Н. А. Дедюлин, "сосредоточение распределения подрядов при центральном управлении делает доступным участие в них лишь ограниченного числа лиц, наиболее крупных производителей... и лица эти путем взаимных соглашений имеют возможность устанавливать цены, значительно превышающие действительные рыночные"²⁷ .

Облегчала деятельность военно-промышленных монополий также система торгов (аукционов). На торги приглашались желавшие получить заказ фирмы. Заказ выдавался тем из них, которые предлагали наинизшую цену. Благодаря хорошо продуманной и организованной тактике монополии захватывали заказы по выгодным для них ценам. Сенатор Н. П. Гарин так описывал существо деятельности этих объединений: "Все предторговые соглашения в существе совершенно одинаковы: на собрании конкурентов определяется цена, по которой надлежит взять заказ, устанавливается, какую долю предъявленного к торгу количества возьмет каждый из участников выполнения заказа, какую денежную компенсацию должны будут получить от выполнения заказа те заводы, которые остаются по каким-либо соображениям на этот раз без заказов, и как эти заводы будут удовлетворены работой при будущих торгах, в каком количестве и каким порядком надлежит израсходовать деньги на уплату вознаграждения комиссионерам и должностным лицам"²⁸ .

Основным методом получения заказов и взвинчивания цен являлись фиктивные, инсценированные торги. На заседаниях перед торгами участники монополий намечали "основную цену" предстоявшего заказа, а также еще более повышенные "покровительственные цены". Тут же договаривались о заводах - исполнителях заказа. На торгах последние назначали цену несколько более высокую, чем "основная цена"; в ходе аукцио-

²⁷ ЦГИАЛ, ф. 1394, оп. 1, д. 41, л. 225.

²⁸ Там же, ф. 1393, оп. 2, д. 456, л. 55.

на она доводилась путем постепенных скидок до уровня "основной цены". Остальные предприятия, входившие в монополию, также участвовали в торгах, но предлагали завышенные, "покровительственные цепы". Таким образом, "основная цена", установленная монополией, оказывалась наинизшей, и заказ неизменно доставался намеченным заранее исполнителям. На случай участия в торгах немонополизированных фирм монополии намечали пониженные "боевые цены", а в некоторых случаях, чтобы не упустить заказа, они предоставляли заводам-исполнителям право назначать и произвольную цену, действуя в соответствии с обстановкой. Иногда фирмам, не входившим в монополию, уплачивались "отступные" за их отказ от участия в торгах. Благодаря такой тактике "самая процедура торгов обратилась в фикцию"²⁹ .

Повышение монополиями цен на вооружение и предметы боевого и вещевого снабжения стоило казне колоссальных средств. Так, при торгах, где распределялся заказ на артиллерийские снаряды, в марте 1909 г. благодаря монополистическим соглашениям казна переплатила за каждый снаряд по 8 руб. 70 коп., а за всю заказанную партию - 705 тыс. рублей. На торгах 15 марта 1910 г. казна переплатила по 24 руб. 25 коп. за каждый снаряд, а за всю партию - около 3 млн. рублей. Как правило, цены на изделия в два и более раза превышали их себестоимость. Так, Петербургский металлический завод получил заказ на 4 башенные установки на сумму в 4,7 млн. руб., в то время как себестоимость этих установок составляла только 2,3 млн. рублей. Николаевский судостроительный завод при себестоимости снаряда в 25 руб. 75 коп. заявлял цену в 53 руб. за штуку, и т. д.³⁰ . Сенатор Н. П. Гарин полагал, что по всем подрядам интендантства казна переплачивала не менее 5 - 10%, а по некоторым заказам (например, металлических вещей) -почти вдвое больше их действительной стоимости. По его расчетам, ежегодный убыток казны на предметах вещевого довольствия из-за переплат интендантства составлял не менее 2 млн. руб., а вместе с продовольствием и фуражом - не менее 5 млн. рублей³¹ .

Подобное положение приносило участникам военно-промышленных монополий огромные сверхприбыли. Нейдгарт в цитированной выше записке о деятельности Морского министерства писал: "Везде доминирует стремление как можно больше извлечь выгоды, нажить сто на сто, а казна, не видя этого, покорно идет навстречу алчным аппетитам заводов"³² . Примеры получения огромных прибылей приводит и Н. П. Гарин. Так, по его данным, прибыли Общества Путиловских заводов на военных поставках, по уменьшенным данным, учитывая бухгалтерские махинации, составляли 35 - 50%, а Общество Брянского завода - не менее 80% стоимости заказов. "Коммерческая алчность поставщиков воинских предметов, не погашаемая ни патриотизмом, ни гуманностью, большая сила..." - констатировал Н. П. Гарин³³ .

Хищничество военно-промышленных монополий ложилось тяжелым бременем на плечи трудящихся, в первую очередь пролетариата и крестьянства. Казна могла удовлетворить алчные аппетиты военных поставщиков только путем усиления налогового гнета. Общая сумма налоговых поступлений возросла с 996,3 млн. руб. в 1900 г. до 1746,2 млн. руб. в 1910 г. и до 2111,1 млн. руб. в 1913 г.; при этом прямые налоги возросли соответственно со 131,9 млн. руб. до 216,1 млн. руб. и до 272,5 млн. руб., а косвенные налоги (включая доходы от винной монополии) - с 775,7 млн. руб. до 1359,7 млн. руб. и до 1607,4 млн. рублей³⁴ . Следовательно,

²⁹ Там же, ф. 1333, оп. 2, д. 22, л. 36.

³⁰ Там же, л. 45.

³¹ Там же, ф. 1393, оп. 2, д. 455, л. 83.

³² Там же, ф. 1333, оп. 2, д. 22, л. 55.

³³ Там же, ф. 1393, оп. 2, д. 22, л. 94.

³⁴ "Ежегодник России 1910 г."; "Статистический ежегодник России. 1915 г.", разд. XII.

все виды налогового обложения возросли за указанные годы более чем в два раза. Это безмерно усиливало нищету широких масс народа, в то время как "торговцы смертью" жирели под обильным золотым дождем военных прибылей.

Сверхприбыльные операции могли осуществляться военно-промышленными монополиями только при особо тесной их связи с аппаратом военного ведомства, только при помощи подкупленного чиновничества. Многочисленные факты свидетельствуют о сращивании и переплетении аппарата монополий с аппаратом военного ведомства. Ряд крупных военных чиновников в генеральских и адмиральских чинах состоял на службе у монополизированных предприятии в качестве "консультантов" на твердом жалованье (например, генералы Н. Е. Титов, К. П. Боклевский и др.). Ревизиями была обнаружена чудовищная коррупция в учреждениях военного и морского министерств. Во "Всеподданнейшем докладе" сенатор Нейдгарт писал: "Подавляющее большинство ревизионных производств обнаружило, в ужасающей степени развитые, мздоимство, лихоимство и высшую степень последнего - вымогательство"³⁵ . Подкупленные военные и морские чиновники за солидное вознаграждение вели разведывательную работу в пользу монополий, сообщая им все данные о предполагаемых заказах, их сроках, условиях торгов, намеченных ценах и т. д. Подобное "обслуживание" монополий Нейдгарт прямо квалифицировал как экономический шпионаж.

Тайная агентура среди военных и морских чиновников передавала монополиям даже военные секреты. Так, документы, изъятые в конторе Николаевского судостроительного завода, показали, что начальник отдела сооружений Морского технического комитета генерал-майор Радлов регулярно сообщал уполномоченному Николаевского завода И. А. Идельсону сведения, не подлежащие оглашению³⁶ ; адмирал М. Ф. Лощинский вручил тому же Идельсону чертежи и технические условия на шаровые мины, которые из-за их особой секретности предполагалось заказывать по частям заводам, а сборку производить в Кронштадте. Директору того же завода И. С. Каннегиссеру были известны секретные данные о технических условиях проектируемых башенных установок для крупнокалиберных орудий линейных кораблей с приложением чертежей. Завод получал от своих "интимных друзей" (так они именуются в переписке) адмирала Родионова, генерал-лейтенанта Ф. Я. Поречкина, капитана 2-го ранга С. С. Погуляева и многих других выписки из журналов Морского технического комитета, копии технических заданий на предполагавшиеся к строительству корабли, чертежи, расчеты и технические условия различных корабельных устройств, механических частей и пр., сметы, копии переписки этого комитета и морского министерства с другими ведомствами и т. п. секретные данные.

Получение заказов монополиями сопровождалось раздачей обильных взяток чинам соответствующих учреждений и ведомств. Взяточничество превратилось в традицию. Во "Всеподданнейшем докладе" Нейдгарт писал: "Почти полная безответственность и незначительность кары в весьма редких случаях предания суду мздоимцев и лихоимцев привели к тому прочно установленному ревизией явлению, что получение заказов... обычно связано с крупными расходами на денежные подарки должностным лицам, которые заранее учитываются при взятии заказов и подрядов, вызывают переплаты казны, в отдельных случаях весьма крупные, и производятся по определенной системе, чаще всего в виде процентных отчислений с каждой получаемой подрядчиком и поставщиком суммы"³⁷ . Хло-

³⁵ ЦГИАЛ, ф. 1333, оп. 1, д. 2, л. 5.

³⁶ Там же, оп. 2, д. 29, лл. 2, 3, 14.

³⁷ Там же, оп. 1, д. 2, л. 5.

поты "по проведению" дела и заключению контракта обходились военным поставщикам в 1 1/2 - 2% стоимости поставки³⁸ .

Если же учесть все расходы по взяткам, которые несли военные поставщики от получения заказа до сдачи его военной приемочной комиссии, то они составляли, по расчетам сенатора Н. А. Дедюлина, 5 - 6% от суммы поставки. Причем различные должностные лица получали взятки с учетом занимаемой ими должности, их роли в раздаче и приемке заказов. Существовал даже особый "прейскурант платежей", в соответствии с которым раздавались взятки. Сенатор Дедюлин, приведя в своем отчете один из таких прейскурантов, сделал вывод, что отношения между военными поставщиками и чиновниками характеризуются "систематическим и вполне определенно нормированным взяточничеством". Вся система раздачи и приемки заказов была такова, что "платить приходилось всегда и нельзя было не платить"³⁹ . Военные чиновники брали взятки за сведения, сообщаемые монополиям, за осуществление формальностей, за отстранение конкурентов и т. д. Размер их колебался от нескольких десятков рублей до десятков тысяч. Бывали случаи, когда подкупленные чиновники не включали в списки участников торгов немонополизированные фирмы. Например, в 1909 г. чиновники Главного артиллерийского управления не включили в список участников торгов на мелинитовые и тротиловые бомбы завод Гольстрем и К° ("Вулкан"), выступавший на торгах конкурентом объединения заводов, поставлявших артиллерийские орудия, снаряды и мины. "Друзья" монополий давали предписания заказывать изделия только у определенных, входивших в объединения фирм, устанавливали технические и приемочные условия, выгодные участникам "монополий и невыгодные их конкурентам, утверждали только те образцы изделий, которые были представлены монополиями, отменяли повторные испытания при обнаружении в изделиях каких-либо дефектов и т. п. С нескрываемой иронией сенатор Гарин писал об архиплутах из интендантства, которые могут обмануть кого угодно, но "оказываются совершенно лишенными коммерческого соображения" именно в тех случаях, когда сталкиваются с монополиями.

Влияние монополистов на центральные военные учреждения царизма благодаря коррупции было огромным. Как отмечал сенатор Н. П. Гарин, монополии "сами диктуют условия поставок, а к осуществлению своих коммерческих мероприятий имеют под руками все средства, до получения секретных цен и до перемещения по их желанию должностных лиц включительно"⁴⁰ . Подобное положение далеко выходило за рамки обычного плутократизма, характерного для государственного аппарата самодержавия и в домонополистическую эпоху. Тут налицо довольно развитый и далеко зашедший процесс подчинения известной части правительственного аппарата царизма монополистическому капиталу, свидетельствующий о перерастании русского монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Об этом же процессе свидетельствует также вхождение крупных военных чиновников в правления акционерных компаний - участников монополий военной промышленности, особенно участившееся перед первой мировой войной. В этот период, например, генерал-лейтенант А. Ф. Бринк, бывший начальник Главного управления кораблестроения и главный инспектор морской артиллерии, стал директором Путиловского завода; вице-адмирал И. Ф. Бострем, бывший начальник морских сил на Черном море и товарищ морского министра, занял место председателя правления Общества Николаевских судостроительных заводов; генерал В. М. Иванов стал членом: правления того же общества; генерал по адмиралтейству А. П. Миллер, бывший начальник казенного

³⁸ Там же, ф. 1393, оп. 2. д. 455, л. 23.

³⁹ Там же, ф. 1394, оп. 1, д. 41, л. 231.

⁴⁰ Там же, ф. 1393, оп. 2, д. 455, л. 20.

Обуховского завода, занял пост директора строившегося Царицынского артиллерийского завода, и т. д.

Частная военная промышленность, охваченная монополиями, уже перед первой мировой войной обнаружила все признаки загнивания, свойственного монополистическому капитализму вообще. Это загнивание было значительно более опасным в этих отраслях, чем в других, потому, что оно ослабляло военную мощь России.

Пользуясь поддержкой и покровительством военных чиновников, монополии без большого риска срывали сроки поставок. По данным сенатора Гарина, в течение 1903 - 1908 гг. 60% заказов артиллерийского ведомства были выполнены со значительными опозданиями против установленных сроков, причем неустойки с неисправных поставщиков за срыв сроков поставок в размере 274,2 тыс. руб. не были взысканы⁴¹ . В 1908 г. Путиловский завод получил по дорогой цене спешный заказ на 48-линейные фугасные мелинитовые бомбы и шрапнели, причем на дооборудование для выполнения этого заказа казной было отпущено заводу около 1 млн. рублей. Однако за 3 месяца до срока исполнения заказа завод возбудил ходатайство об отсрочке на 13 месяцев, ссылаясь на "умеренные цены", забастовки и большие расходы по оборудованию производства. Ходатайство было удовлетворено, и военное ведомство не получило в срок "спешного" заказа⁴² . Сормовский завод выполнил контракт на изготовление одной крупной партии мортирных бомб на 52 месяца позже срока, а другой партии таких же бомб - на 5 лет позже срока. Завод "Рудзкий" исполнил заказ на большую партию шрапнелей с опозданием на 15 1/2 месяцев. Брянский завод, получивший в январе 1904 г. заказ на изготовление бронебойных бомб на сумму около 200 тыс. руб., не выполнил его даже к 1912 году. В подобных случаях подкупленные чиновники помогали монополизированным предприятиям вернуть пени и неустойки, получая солидный процент от возвращенных сумм⁴³ .

Другие источники также подтверждают факты систематического срыва сроков исполнения военных заказов. Так, во "Всеподданнейшем докладе" государственного контролера П. А. Харитонова, относящемся к 1913 г., указывалось, что военные поставщики выполняют заказы "с задержками против договорных сроков". Путиловский завод, например, взявший в июле 1910 г. крупный заказ на скорострельные крупнокалиберные гаубицы сроком на 13 месяцев, к январю 1913 г. выполнил лишь 1/3 поставки; получив тогда же заказ на солидную партию фугасных бомб сроком на 6 месяцев, завод выполнил его к началу 1913 г. лишь на 25%. В некоторых случаях военные поставщики, получив аванс под исполнение заказа, так и не приступали к изготовлению продукции. В результате этого военные ассигнования расходовались не полностью⁴⁴ . Систематическое невыполнение военных заказов в назначенные сроки подрывало боеспособность царской армии.

Всецело на содержании монополий находились и местные приемочные комиссии военных учреждений. "Постоянное совместное получение незаконных доходов коренным образом развратило приемочные комиссии", - писал Н. П. Гарин⁴⁵ . Это позволяло безнаказанно поставлять заведомо негодное вооружение, боеприпасы, снаряжение и вещевое довольствие. Ревизия Н. П. Гарина собрала большое количество отзывов артиллерийских частей о качестве орудий. "Неисправность орудий такова, - писал Н. П. Гарин, - что, по донесению одного из командиров батарей, не проходит ни одной стрельбы, чтобы из строя не было выведено одно - два орудия вследствие поломок". Командиры частей сообщали,

⁴¹ Там же, д. 456, л. 157.

⁴² Там же, д. 456, лл. 88 и сл.

⁴³ Там же, д. 455, л. 24.

⁴⁴ Там же, ф. 966, оп. 1, д. 15, лл. 60, 61.

⁴⁵ Там же, ф. 1393, оп. 2, д. 455, л. 33.

что "гаубицы Путиловского завода очень ненадежны". На стрельбах из этих гаубиц обнаруживалось сильное расстройство прицельных приспособлений и неправильное действие компрессоров при выстрелах. Снаряды, поставляемые Сормовским заводом, неоднократно возвращались обратно из-за их неудовлетворительного качества. Но нередко негодные снаряды доходили до воинских частей. Артиллерийские батареи докладывали: "...никелировка со шрапнелей облезла,... снаряды выпадают из гильз; в иных сильно слежавшийся и разложившийся порох, а в некоторых патронах оказалась даже вода вместо пороха...". Во многих случаях отмечалась некомплектность боеприпасов. В отчете ревизии читаем: "От 12-ти батарей имеются сведения, что в боевых комплектах этих батарей находятся в огромном количестве негодные дистанционные трубки, или же не отпущено по несколько сот трубок". Третья горная батарея 2-го Туркестанского стрелкового артиллерийского дивизиона сообщала, что у нее имелось "60 процентов неразорвавшихся снарядов и заглохших трубок...". В июне 1910 г. на этой батарее "исследования... трубок показали их полную негодность: пороховой состав кольцевых желобков те горел и не воспламенялся"⁴⁶ .

Приемочные комиссии за взятки брали вещевое довольствие неудовлетворительного качества. Экспертизой было установлено, что московская приемочная комиссия интендантства "принимала 50% сапог, не соответствующих существенным требованиям описания...". Та же экспертиза установила, что громадное большинство сапог, принятых согласно описанию, "не отвечают ни своему назначению, ни стоимости заготовления, так как крайний срок их службы - два месяца"⁴⁷ . Множество подобных примеров приведено в материалах и отчете ревизии.

Таким образом, хищничество военно-промышленных монополий еще задолго до первой мировой войны значительно подрывало боеспособность русской армии и военного флота.

Следует остановиться на связях участников военно-промышленных монополий с иностранным капиталом.

В. И. Ленин указывал, что всеобщей и несомненной тенденцией в эпоху империализма является переплетение финансового капитала различных империалистических стран, причем этот капитал делает "великолепные дела" на вооружениях и войнах⁴⁸ . В статье "Вооружения и капитализм" В. И. Ленин писал: "Вооружения считаются национальным делом, патриотическим делом; предполагается, что все строго оберегают тайну. А судостроительные и пушечные, динамитные и ружейные фабрики и заводы представляют из себя международные предприятия в которых капиталисты разных стран дружно надувают и обдирают, как липку, "публику" разных стран, строя суда или пушки одинаково для Англии против Италии, для Италии против Англии"⁴⁹ .

Международное переплетение финансового капитала проявлялось особенно в промышленности России, представлявшей собою, по характеристике В. И. Ленина, не вполне самостоятельную империалистическую державу⁵⁰ . Участники военно-промышленных монополий находились в зависимости от иностранного капитала, во-первых, в техническом отношении и, во-вторых, в финансовом отношении.

Техническая зависимость выражалась в том, что между крупными русскими военно-промышленными компаниями и иностранными фирмами заключались долгосрочные соглашения о "технической помощи". Иностранные фирмы передавали русским свои патенты и технические данные на те или иные виды вооружения, посылали своих инженеров и техников

⁴⁶ Там же, д. 456, лл. 209, 210, 225, 226, 230.

⁴⁷ Там же, д. 455, л. 32.

⁴⁸ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 21, стр. 201 и сл.

⁴⁹ В. И. Ленин. Соч. Т. 19. стр. 83 - 84.

⁵⁰ См. В. И. Ленин. Тетради по империализму. М. 1939, стр. 162.

на русские заводы и верфи для налаживания производства, принимали русских инженеров на свои заводы для практики и стажировки и т. п. За это русские фирмы уплачивали иностранным огромное вознаграждение. Подобные соглашения имелись у Общества Путиловских заводов с французским военным концерном Шнейдер" - Крезо, германскими трестами Крупп, Блом и Фосс, австрийским концерном Шкода; у завода Парвиайнен - со Шнейдером; у Общества Беккер - с французской фирмой Августин Норман; у Балтийского и Франко-Русского заводов - с английским военным концерном Виккерс и фирмой Джон Броун; у Никополь-Мариупольского металлургического общества, изготовлявшего броневую сталь, - с Круппом и т. д. При этом между иностранными фирмами шла ожесточенная борьба за захват влияния на русские военно-промышленные предприятия, а следовательно, и за связанные с этим колоссальные барыши. Примером этому может служить долголетняя упорная борьба между Круппом и Шнейдером за влияние на Путиловские заводы, получившая освещение в литературе⁵¹ .

Дополнительным материалом о "техническом сотрудничестве" между русскими и иностранными военно-промышленными монополиями и цене этого "сотрудничества" может служить документальный материал, полученный ревизией Д. Б. Нейдгарта. При обыске в правлении Николаевских судостроительных заводов было обнаружено патентное соглашение с английской фирмой "Торникрофт", согласно которому Николаевскому заводу за большое вознаграждение передавалось право использования патента "Торникрофт" на сооружение миноносцев. В 1911 г. Общество Николаевских заводов заключило договор с английским военно-промышленным концерном! Виккерс, по которому английская фирма брала на себя разработку проектов, чертежей, смет строящихся Николаевским заводом по заказам морского министерства военных судов, а также техническое руководство этим строительством, а Николаевский завод обязывался уплачивать фирме Виккерс определенное вознаграждение. За разработку технических проектов трех броненосцев на Черном море Общество Николаевских заводов должно было уплатить "Виккерс" по 45 тыс. ф. ст. и за "гарантию" их качества и своевременность сдачи по 75 тыс. ф. ст. с каждого судна⁵² . При строительстве же всех других военных кораблей вознаграждение концерну Виккерс определялось в зависимости от водоизмещения судов: до 5 тыс. т - не менее 25 тыс. ф. ст. с каждого корабля; от 10 тыс. т до 15 тыс. т - по 4 ф. ст. с каждой тонны; за 20 тыс. т - по 3 3/4 ф. ст. с каждой тонны; от 20 тыс. т до 25 тыс. т - по 75 тыс. ф. ст. с каждого корабля и свыше 25 тыс. т - по соглашению⁵³ . Таким образом, договор с Обществом Николаевских заводов должен был обеспечить концерну Виккерс миллионные барыши.

Договоры, подобные приведенным, были не только кабальными, обогащавшими иностранных монополистов за счет русских налогоплательщиков, то есть за счет народных масс. Они ослабляли военную мощь России, так как военные секреты ее становились известными иностранным "консультантам", а также потому, что русские фирмы, связанные соглашениями, не могли в соответствующих случаях выбирать себе других, более подходящих и квалифицированных помощников как в России, так и за границей, кроме фирм, с которыми они состояли в договорных отношениях. Приведенные соглашения, как указывал сенатор Нейдгарт, являлись по самому существу их изменническими⁵⁴ .

⁵¹ См. М. Мительман, Б. Глебов, А. Ульянский. История Путиловского завода. М. -Л. 1939, глава VI; Энгельбрехт и Ханиген. Торговцы смертью. М. 1935, глава 9.

⁵² ЦГИАЛ, ф. 1333, оп. 2, д. 21, лл. 46, 49.

⁵³ Там же, д. 21, л. 49.

⁵⁴ Там же, д. 22, л. 55.

Наряду с технической зависимостью существовала и финансовая зависимость русских военно-промышленных предприятий от иностранных финансовых групп и банков. Почти все русские акционерные компании, производившие вооружение, были связаны с иностранными - германскими, франко-бельгийскими и английскими - банками. Акции их во многих случаях котировались на иностранных биржах. Расширение производства, различного рода "реорганизации" и т. п., проводившиеся русскими предприятиями, были связаны с необходимостью дополнительных выпусков акций. Эти финансовые операции проводились русскими банковскими монополиями совместно с иностранными банками и фирмами, получавшими возможность влияния и контроля за деятельностью соответствующих русских предприятий.

Примером такой зависимости могут служить отношения между Обществом Николаевских заводов и верфей и иностранными финансовыми группами, документы о которых были выявлены ревизией сенатора Нейдгарта.

Общество Николаевских судостроительных заводов являлось предприятием, работавшим преимущественно на французские капиталы. Правление этого общества до 1912 г. состояло исключительно из французов. Во время экономического кризиса начала 1900-х годов оно находилось накануне финансового краха и попало в правительственную опеку.

К 1911 г. относится соглашение Общества Николаевских заводов с финансовым синдикатом "Сосьете Женераль", в котором были представлены русские, французские, бельгийские и английские капиталы⁵⁵ . Соглашение это было заключено с целью финансирования и реорганизации Общества Николаевских заводов ввиду предстоявших крупных заказов в связи с расширением Черноморского военно-морского флота. Синдикат обязывался финансировать расширение Общества Николаевских заводов, поддержать его своим влиянием, чтобы оно получило предстоящие заказы, предоставить ему финансовые и технические гарантии и оказать техническое содействие в выполнении заказов⁵⁶ . В свою очередь, Общество Николаевских заводов обязалось расходовать предоставленные ему суммы под контролем синдиката и выделить ему (за исключением части, полагающейся "Виккерс" по указанному выше договору) половину всех прибылей, полученных от исполнения предстоящих заказов. До получения этих заказов финансовый синдикат брал на себя обязательство провести финансовую реорганизацию Общества Николаевских заводов с целью вывода его из правительственной опеки. На базе Николаевских заводов должно было возникнуть новое акционерное общество, 100 тыс. акций которого переходило к "Сосьете Женераль". Синдикат брал на себя обязательство содействовать новому обществу в получении им всех предстоящих заказов на военные суда для Черноморского флота, а также на вооружение и оснащение этих судов. Финансовый синдикат также обязывался в случае необходимости финансировать строительство в России завода по производству вооружения, приобретение металлургического завода Русско-Донецкого общества ("Макеевка") и постройку ряда новых металлургических заводов⁵⁷ . Таким образом, договор с "Сосьете Женераль" предусматривал создание в России крупнейшего военно-судостроительного треста с комбинированным производством и собственной металлургической базой.

⁵⁵ В число участников финансового синдиката входили: Русско-Азиатский банк Главное общество поощрения торговли и промышленности в Париже, Союзный банк в Париже, Алжирский и Тунисский поземельный банк в Париже, Заокеанский банк (Утремер) в Брюсселе, компания шатильонских заводов "Комментри и Нэв Мэзон" в Париже, компания судостроительных и металлообрабатывающих заводов Гомкура в Сан-Шимоне, компания "Шнейдер и К⁰ " в Крезо и компания "Виккерс сыновья и Максим" в Лондоне (там же, л. 40).

⁵⁶ Там же, л. 42.

⁵⁷ Там же, д. 21, лл. 42. 44, 45.

Следовательно, крупнейшие военно-промышленные фирмы, входившие в соответствующие монополии, в техническом и финансовом отношении зависели от иностранного капитала. Они выплачивали ему огромную дань за "финансовую реорганизацию", за содействие в получении заказов, за "техническую помощь" и т. д. Это не только ограничивало возможности накопления и расширения производства, но ставило развитие военной промышленности России в зависимость от политики иностранных финансовых групп.

Планы "Сосьете Женераль" осуществились лишь частично. В 1912 г. Общество судостроительных, механических и литейных заводов в Николаеве было преобразовано в "Анонимное общество Николаевских заводов и верфей" с основным акционерным капиталом в 12 млн. франков. Вместо старого, французского правления было создано новое, русское, возглавленное А. И. Путиловым (Русско-Азиатский банк)⁵⁸ . В состав правления вошли также Авдаков, Давыдов и некоторые другие представители русской финансовой олигархии. После ожесточенной борьбы между финансовыми группами Путилова и Вышнеградского первая потерпела поражение, и в 1913 г. Анонимное общество было реорганизовано в Акционерное общество Николаевских заводов и верфей, действовавшее по русскому уставу. Превращение Николаевских заводов в военно-судостроительный трест происходило при решающем влиянии финансовой группы Вышнеградского, опиравшейся на Петербургский международный банк.

*

Приведенный выше фактический материал позволяет сделать вывод, что в начале XX в. частная военная промышленность России была охвачена капиталистическими монополиями типа картелей и пулов. Военно-промышленные монополии находились в тесной связи с учреждениями военного ведомства, чем обеспечивали себе захват военных заказов по высоким монопольным ценам. Влияние военно-промышленных монополий на военные учреждения царизма осуществлялось при помощи подкупа военных чиновников, а также путем сделок последних с военными поставщиками. Переплетение военного аппарата царизма с капиталистическими монополиями свидетельствует о далеко зашедшем в России процессе перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Хищничество военно-промышленных монополий, срыв ими сроков военных поставок, изготовление материалов неудовлетворительного качества и т. п. существенно ослабляли военную силу царской армии и флота, что не могло не сказаться на их боеспособности в годы первой мировой войны. Предприятия русских военно-промышленных монополий находились в технической и финансовой зависимости от иностранных концернов и банков. Наконец, наличие и деятельность монополий относительно неразвитых форм (картелей, пулов) подготовили последующее возникновение монополий высших типов в России.

⁵⁸ "Акционерно-паевые предприятия России на 1912 г.", стр. 43

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Я. И. ЛИВШИН:

Комментарии: