Предание говорит, что в тот сентябрь стояли солнечные, по-летнему теплые дни. Ночи были ясные и прохладные, к утру выпадали росы и клубились туманы. В такое туманное и мглистое раннее утро 8 сентября 1380 г. русские полки закончили переправляться через Дон. Перед ними расстилалась равнина, кое-где пересеченная оврагами и взбугренная холмами. Спустя несколько часов здесь, у слияния рек Непрядвы и Дона, должна была разыграться битва, которая вошла в историю как одно из величайших сражений средневековья, во многом определившее исторические судьбы русских земель и Восточной Европы в целом.

На Куликовом поле в яростной и жестокой сече сошлись воины многих стран и многих народов. Одних возглавила Орда, другие сражались на стороне союза русских княжеств во главе с Москвой. К Дону не сумели прийти войска литовского великого князя Ягайло, союзника Мамая. В XIV в. Орда, Литва и русские княжества были основными государственными образованиями в Восточной Европе, и чтобы понять их борьбу, кульминацией которой явилось Донское побоище, надо хотя бы кратко охарактеризовать эти образования.

Еще за полвека до Куликовской битвы держава ордынского хана Узбека представляла собой громадное государство, простиравшееся от верховьев Иртыша на востоке до нижнего течения Дуная на западе, от Крыма на юге до тульских лесов на севере.

При всех успехах внутреннего социально-экономического развития: (в XIV в. в улусе Джучи насчитывалось около 100 городов¹ ), Орда оставалась хищническим, паразитирующим государством. Сарайским ханам принадлежала верховная власть над многими землями. Население этих земель обязано было платить постоянную дань ордынским правителям, выставлять вспомогательные войска в их армию. Местные князья, в частности русские, могли править в своих княжествах только с согласия ханов, выдававших на эти княжества особые ярлыки. Отработанная система экономического и политического угнетения позволяла Орде в течение многих десятилетий удерживать власть над покоренными народами, жестоко подавлять их попытки к освобождению от ига.

Но в конце 1361 г. в результате противоречий внутри господствовавшего класса Орда распалась на ряд самостоятельных владений. Наиболее крупное из них принадлежало хану Абдуллаху. Оно охватывало пространства от правого берега Волги в ее нижнем течении до Днепра. Однако Абдуллах оказался лишь номинальным правителем нового государства. Фактически власть находилась в руках Мамая, одного из старших ордынских эмиров² . С мамаевой Ордой и пришлось впоследствии столкнуться русским князьям во главе с Дмитрием Московским.

¹ В. Л. Егоров. География городов Золотой Орды. "Советская археология", 1977, N 1, с. 124.

² В. Г. Тизенгаузен. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПБ. 1884, с. 350, 389 - 391.

стр. 3

В XIV в. русским землям угрожала опасность не только с юга, но и с северо- запада. На протяжении всего XIV столетия Литовское государство неуклонно расширяло свои владения на юге и востоке. При Гедимине были захвачены Подляшье и Волынь, Полоцкое и Витебское княжества³ , часть земель по верхней Волге⁴ . Преемник Гедимина Ольгерд в 50-е годы XIV в. отторгнул часть смоленских земель и покорил Брянское княжество⁵ . О далеко шедших планах этого литовского великого князя свидетельствует его Послание 1371 г. главе восточной церкви патриарху Филофею, в котором Ольгерд просил дать ему особого митрополита "на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород"⁶ . Даже самое восточное из русских княжеств - Нижегородское - Ольгерд намеревался поставить под свой косвенный контроль. Решительное противодействие литовским планам оказала Москва.

Вторая треть XIV в. стала временем, когда ясно обозначилась ведущая роль Москвы в процессе политического объединения Северо-Восточной Руси. Воспользовавшись распадом Орды и ослаблением ее контроля над русскими землями, московское правительство в 1362 - 1363.гг. присоединило к своей территории великое княжество Владимирское, княжества Галицкое и, вероятно, Углицкое⁷ . Несколько раньше к Москве отошло Дмитровское княжество. Присоединенные княжества были объявлены вотчиной Дмитрия Московского. Тем самым отвергались притязания на них князей других домов и права ордынских ханов выдавать на эти княжества свои ярлыки. Присоединения привели к тому, что Московское великое княжество, вобрав в себя почти половину территории всей Северо-Восточной Руси, превратилось в ведущую политическую силу региона. В 60 - 70-е годы XIV в. Москва сумела укрепить союзные отношения с остальными княжествами Северо-Восточной Руси: великим княжеством Нижегородским, княжествами Стародубским, Ростовским, Ярославским, Моложским, Белозерским, Кашинским. В русле московской политики действовали княжества Муромское, Тарусское и Оболенское, Новосильское, с 1375 г. - великое княжество Смоленское. Вплоть до осени 1378 г. помощь Москве оказывала Рязань⁸ . Промосковски были настроены Псков и Новгород, хотя последний и не всегда⁹ . На протяжении 20 лет московской дипломатии удалось создать союз русских княжеств и земель, ставший грозной силой для Орды и Литвы.

Единственным северо-восточным княжеством, противоборствовавшим с Москвой, было великое княжество Тверское. Начавшийся в 1367 г. московско- тверской конфликт, хотя и закончился через восемь лет капитуляцией Твери, привел к значительному обострению отношений между ведущими восточноевропейскими государствами. Тверского князя Михаила Александровича поддержал Ольгерд Литовский. В 1368 и 1370 гг. он предпринял два крупных похода против Московского княжества и даже осаждал Москву, но оба раза безуспешно¹⁰ . Московское правитель-

³ В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства. М. 1959, с. 391, 392.

⁴ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (далее - НПЛ). М.-Л. 1950, с. 347. О местоположении упоминаемых в летописном тексте литовских городков Осечена и Рясны см. В. П. Успенский. Литовские пограничные городки: Селук, Горышин и другие. Тверь. 1892, с. 13 - 14, 17.

⁵ "Полное собрание русских летописей" (далее - ПСРЛ). Т. XV, вып. I. Птгр. 1922, стб. 65, 67 - 69.

⁶ "Русская историческая библиотека". Т. VI. СПБ. 1908, приложения, стб. 140.

⁷ ПСРЛ. Т. XV, вып. I, стб. 72; т. I. Л. 1926 - 1928, стб. 532; т. V. СПБ. 1851, 2 229; "Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XVI вв." (далее - ДДГ). М.-Л. 1950, N 7, с. 23; N 12, с. 34.

⁸ В А Кучкин. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. "Куликовская битва". М. 1980, с. 63 - 64, 68, 99 - 101, 102, 105.

⁹ Там же, с. 70, 83 - 86, 95, 101, 103 - 104, 111 - 112.

¹⁰ ПСРЛ. Т. XV, вып. I, стб. 89, 94.

стр. 4

ство отвечало ударами по восточным и юго-восточным литовским владениям¹¹ . Военные действия не затихали вплоть до 1381 года.

В 1370 г. в междоусобную борьбу русских княжеств активно вмешался Мамай. Если с 1361 г. и до 70-х годов XIV в. русские княжества, по-видимому, перестали выплачивать ненавистный ордынский выход, игнорировали право Орды выдавать ярлыки на княжеские столы, то в начале 70-х годов XIV в. Мамаю удалось добиться реставрации старых порядков. Поддерживая то тверского, то московского князя, ввергая, по выражению летописи, "мечь и огнь въ Русскую землю", Мамай сумел заставить сильнейших русских князей признать свою власть. Дмитрий Московский вынужден был сам отправиться в 1371 г. в ставку Мамая и принять из его рук ярлык на свои владения. Одновременно ему пришлось согласиться на выплату тяжелой дани¹² . Успехи, достигнутые дипломатическим путем, Мамай постарался подкрепить жестокими карательными мерами. В 1373 г. он совершил поход на Рязанское княжество и разграбил его. Русские люди вновь ощутили на себе удушающий аркан ордынской неволи. Становилось очевидным, что роль наиболее активного противника объединявшейся Руси переходит к Мамаю. На съезде русских князей в конце 1374 г. в Переяславле, по-видимому, было решено о совместном отпоре Орде. 1374 г. стал годом "розмирия" Дмитрия Московского с Мамаем¹³ . Установившиеся было вассальные отношения с ним были разорваны. Русь прекратила уплату дани¹⁴ . В 1375 г. на милость возглавившего общерусское войско Дмитрия Московского сдался Михаил Тверской¹⁵ . Литва и Орда лишились важного союзника, но это только подхлестнуло их действия. Уже осенью 1375 г. Ольгерд совершил поход на союзное Москве Смоленское княжество, а Мамай обрушился на других участников общерусской коалиции: Новосильское и Нижегородское княжества¹⁶ . Если со смертью Ольгерда в 1377 г. накал борьбы с Литвой несколько ослаб, то отношения Руси с мамаевой Ордой все более обострялись. В 1377 г. Мамаю удалось неожиданным ударом нанести крупное поражение союзной русской рати на р. Пьяне, а затем "изгоном" взять Нижний Новгород¹⁷ .

Окрыленный успехом, Мамай в следующем 1378 г. послал значительные силы во главе с Бегичем на самого Дмитрия Московского. Предупрежденный, по всей вероятности, Олегом Рязанским, Дмитрий вовремя собрал полки и, перейдя р. Оку, двинулся навстречу врагу. Противники сошлись на р. Воже. 11 августа здесь произошло сражение, в котором монголо-татары потерпели жестокое поражение. Хотя в отместку осенью 1378 г. Мамай захватил и сжег Рязань¹⁸ , было ясно, что это только прелюдия. Основная борьба была впереди. 1379 год прошел в приготовлениях сторон. За это время Москва смогла упрочить и расширить возглавлявшийся ею союз русских княжеств. Еще в 1378 г. к Дмитрию Московскому перешел служить полоцкий князь Андрей Ольгердович¹⁹ . А зимой 1379/80 г. в результате успешного похода московских полков на Стародуб Северский и Трубчевск к Андрею присоединился его брат Дмитрий Брянский. В марте 1380 г. был заключен союз между Москвой и Новгородом Великим²⁰ , Борьбу с Ордой Москва сумела

¹¹ Там же, стб. 92, 116, 138.

¹² Там же, стб. 96, 98.

¹³ Там же, стб. 108, 106.

¹⁴ Об этом свидетельствует московско-тверской договор 1375 г. (ДДГ, N9, с. 26).

¹⁵ Там же, с. 25 - 28; ПСРЛ. Т. XV, вып. I, стб. 110 - 112.

¹⁶ ПСРЛ. Т. XV, вып. I, стб. 112 - 113.

¹⁷ Там же, стб. 118 - 119.

¹⁸ Там же, стб. 134 - 135.

¹⁹ НПЛ, с. 375. О дате события см. Н. Г. Бережков. Хронология русского летописания. М. 1963, с. 299.

²⁰ ПСРЛ. Т. XV, вып. I, стб. 138; НПЛ, с. 376.

стр. 5

превратить в общерусское дело. Колебания проявил только рязанский князь. Испуганный, вероятно, разгромом своего княжества в 1378 г., он решил заручиться поддержкой Литвы и заключил договор с противником Москвы литовским великим князем Ягайло²¹ .

Дальнейший анализ событий 1380 г. необходимо предварить указанием на источники, из которых можно почерпнуть сведения о самой Куликовской битве и времени как непосредственно предшествовавшем, так и последовавшем за ней. Сделать это следует потому, что по сегодняшний день в литературе вопроса не различаются факты, извлеченные из более ранних описаний битвы, и факты, заимствованные из сочинений, составленных спустя столетие или даже века после Мамаева побоища. Сказанное можно проиллюстрировать одним небольшим примером. Во многих статьях и публикациях приводится имя ордынского богатыря-соперника Пересвета - Челубей. Между тем это имя появляется только в Синопсисе XVII века²² .

Хотя записи о Куликовской битве есть в иностранных источниках²³ , основные сведения о ней содержатся в русских нарративных памятниках. Последние можно разделить на три большие группы.

I. Летописные памятники. Почти в каждом русском летописном своде XV-XVI вв. есть описание Куликовской битвы, но все эти описания восходят к трем старшим редакциям: Рогожского летописца (тот же текст в Симеоновской летописи); Новгородской I летописи младшего извода; Софийской I и Новгородской IV летописей. Рогожский летописец сохранил наиболее ранний вариант рассказа о Куликовской битве²⁴ , по-видимому, восходящий по меньшей мере к несохранившемуся митрополичьему своду 1409 года²⁵ . Текст статьи 1380 г. Новгородской I летописи младшего извода возводится к тексту гипотетически восстанавливаемой Новгородской летописи 1433 года²⁶ . Описания Куликовской битвы в Рогожском летописце и Новгородской I летописи кратки, они сообщают об основных фактах сражения. Значительно более подробный рассказ содержится в Софийской I и Новгородской IV летописях²⁷ . Рассказ этот получил название "Летописной повести" о Мамаевом побоище. "Летописная повесть" читалась в новгородско-софийском своде 1448 г. (или 30-х годов XV в., датировка этого свода различна) и восходит к митрополичьему своду 1423 года²⁸ . В ней использованы рассказы о битве, которые сохранились в составе Рогожского летописца и Новгородской I летописи, а также другой источник (или источники), сообщавший большие подробности о сражении.

II. "Задонщина". Это поэтическое произведение, написанное в подражание "Слову о полку Игореве". Сохранились две его редакции, пред-

²¹ ДДГ, N 10, с. 29 - 30.

²² "Синопсис". Киев. 1680, с. 160. В других редакциях и списках "Сказания о Мамаевом побоище" (оно было использовано при печатании Синопсиса) имя ордынского богатыря в этом легендарном эпизоде или совершенно отсутствует, или дано в иной форме.

²³ Тексты опубликованы Ю. К. Бегуновым (Ю. К. Бегунов. Об исторической основе "Сказания о Мамаевом побоище". "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла". М. -Л. 1966, с. 507, 508 и прим. 192, 198).

²⁴ ПСРЛ. Т. XV, вып. I, стб. 139 - 141. Текст Симеоновской летописи см. ПСРЛ. Т. XVIII. СПБ. 1913, с. 129 - 131.

²⁵ М. А. Салмина. "Летописная повесть" о Куликовской битве и "Задонщина". "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 364.

²⁶ НПЛ, с. 376 - 377; А. А. Шахматов. Отзыв о сочинении С. К. Шамбинаго: "Повести о Мамаевом побоище". СПБ. 1906 (отдельный оттиск из "Сборника Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук". Т. XXXI). "Отчет о двенадцатом присуждении премий митрополита Макария". СПБ. 1910, с. 127.

²⁷ Лучший текст Софийской I не издан: ГПБ, Q. IV, 298, лл. 437об. - 453об. Текст Новгородской IV летописи напечатан в ПСРЛ. Т. IV, ч. I. вып. 1. Птгр. 1915, с. 310 - 320; вып. 2. Л. 1925, с. 321 - 325.

²⁸ А. А. Шахматов. Указ. соч.. с. 89 - 90.

стр. 6

ставленные шестью списками²⁹ . "Задонщина" (или же сочинение о Куликовской битве Софония Рязанца, легшее в ее основу³⁰ ) была написана в 80-х годах XIV в., поскольку в тексте памятника упоминается как существующий город Орнач (Ургенч), разрушенный Тамерланом в 1387 или 1388 годах³¹ .

III. "Сказание о Мамаевом побоище". Это самое распространенное произведение о Куликовской битве. Оно известно примерно в 150 списках, группирующихся в 10 различных редакций³² . Важнейшими редакциями являются Основная, Летописная и Распространенная. Некоторые детали повествования, одинаково читающиеся в различных редакциях и списках "Сказания", а потому могущие быть возведенными к архетипу всех сохранившихся списков памятника или даже к его авторскому тексту, показывают, что "Сказание" написано поздно. Так, в нем упоминаются князья Андомские³³ (правильно - Андожские). Андожский удел в составе Белозерского княжества образовался в 20-х годах XV века³⁴ . Следовательно, "Сказание" было написано после указанного времени. Владимирский Успенский собор назван в памятнике "вселенской" церковью³⁵ . Такой эпитет мог быть употреблен тогда, когда пало значение действительной вселенской церкви - собора св. Софии в Константинополе, что было связано с разгромом турками Византийской империи в 1453 году. Наконец, в "Сказании" упоминаются Константиновские (Константиноеленинские) ворота московского Кремля³⁶ . Ранее эти ворота назывались Тимофеевскими. Как Тимофеевские они фигурируют в летописном известии 1476 г., но уже в сообщении 1490 г. называются Константиноеленинскими³⁷ . Таким образом, "Сказание" составлялось после 1476 года. В целом же можно сказать, что этот памятник был написан примерно в 80-е годы XV в., то есть через 100 с лишним лет после Мамаева побоища. Позднее происхождение объясняет наличие в "Сказании" грубых анахронизмов, внутренних противоречий и несогласованности в описании событий. Для "Сказания" характерен сильнейший налет церковности, причем события, связанные с участием церкви в организации отпора Мамаю в 1380 г., оказываются тенденциозно придуманными. При внимательном анализе вскрывается недостоверность большинства фактов, приводимых в "Сказании". Но ряд черт реальных событий, происшедших в 1380 г., это произведение сохранило.

Таким образом, воссоздание действительного хода событий приходится строить главным образом на трех старших редакциях летопис-

²⁹ Все списки опубликованы: "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", приложение, с. 535 - 556.

³⁰ Об этом см. Р. П. Дмитриева. Был ли Софоний рязанец автором "Задонщины"? "Труды Отдела древнерусской литературы" (далее - ТОДРЛ). Т. XXXIV. Л. 1979, с. 21, 24.

³¹ "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 538 (список У), с. 553 (список С); ПСРЛ. Т. XI. СПБ. 1897, с. 93; В. Г. Тизенгаузен. Указ. соч. Т. II. М.-Л. 1941, с. 155.

³² Л. А. Дмитриев. Описание рукописных списков "Сказания о Мамаевом побоище". "Повести о Куликовской битве" М. 1959, с. 481 - 509; его же. Вставки из "Задощины" в "Сказании о Мамаевом побоище" как показатели по истории текста этих произведений. "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 387 (здесь и сведения о восьми редакциях "Сказания"); В. К. Мингалев. Списки "Сказания о Мамаевом побоище" в ЦГАДА. "Советские архивы", 1970, N 6. К настоящему времени обнаружены новые списки памятника. В число списков "Сказания" не включаются рукописные копии с печатного издания Синопсиса 1680 г., где была впервые опубликована особая редакция произведения.

³³ "Повести о Куликовской битве", с. 51, 86, 125.

³⁴ "Редкие источники по истории России". Ч. 2. М. 1977 (ротапринт), с. 16; "Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI века". Т. II. М. 1958, N 55, с. 37.

³⁵ "Повести о Куликовской битве", с. 44, 80, 112.

³⁶ Там же, с. 54, 88, 128.

³⁷ ПСРЛ. Т. XXV. М.-Л. 1949, с. 304, 331; С. П. Бартенев. Московский Кремль в старину и теперь. М. 1912. Ч. 2. с. 218.

стр. 7

ных рассказов о битве и "Задонщине" как источниках, значительно более древних, чем "Сказание о Мамаевом побоище".

Из самого раннего летописного рассказа о Куликовской битве явствует, что к борьбе с Москвой и возглавлявшимся ею союзом русских княжеств Мамай готовился тщательно и долго. По словам Рогожского летописца, к собственным войскам он присоединил наемные отряды фрягов (итальянцев), черкесов и ясов (осетин)³⁸ . Достоверность этого известия вполне вероятна. С одной стороны, после разгрома Бегича на р. Воже Мамай лишился части войск и, конечно, вынужден был доукомплектовать и усилить свою армию, чтобы взять реванш. С другой - черкесы и ясы, населявшие Предкавказье и Северный Кавказ, как раз входили в Сферу влияния мамаевой Орды и в силу тех норм, которые устанавливали монголо-татары для покоренных народов, Должны были участвовать в их войнах. Тесные связи поддерживал Мамай и с итальянцами. Следует напомнить, что в Крыму, который принадлежал самому Мамаю³⁹ , были генуэзские колонии, которые и могли оказать ему помощь. Недавно, впрочем, было установлено, что генуэзцы враждовали с Ордой⁴⁰ . В таком случае итальянские отряды, по-видимому, были набраны Мамаем из живших в Азове венецианцев. Указание "Летописной повести" на наличие в армии Мамая еще отрядов армян, бесермян и буртасов⁴¹ следует отвести как более позднее и не соответствующее ситуации 1380 года. Обитавшие в Поволжье бесермяне и буртасы не могли поставить военные отряды Мамаю, поскольку в то время Поволжье находилось под контролем сарайского хана, враждовавшего с Мамаем. Собранные силы Мамай разделил на две части. Одну, вероятно, меньшую, он оставил в Орде⁴² , с другой двинулся на Русь.

Как велика была армия Мамая? Здесь возможны только гипотетичные заключения по аналогиям. Известно, например, что для похода на Польшу в 1340 г. хан Узбек собрал 40-тысячное войско, причем, надо думать, только с западной части Орды⁴³ . В походе Токтамыша на Тебриз в 1384/85 г. участвовало около 9 туманов, то есть 90 тыс. войска⁴⁴ , но это войско было собрано, скорее всего, с обеих частей Орды. Учитывая, что Мамаю в 1380 г. принадлежала лишь западная половина Орды, что он тщательно готовился к войне и произвел большую мобилизацию, можно полагать, что на Русь он отправился во главе 40 - 60-тысячной армии.

Его выступление было согласовано с литовским великим князем Ягайло. Рогожский летописец сообщает, что Орда "въ полЪ стояща и ждуща къ собЪ Ягаила на помощь, рати Литовскые"⁴⁵ . О союзе Литвы "с агаряны" свидетельствует и запись русского современника битвы Епифания (Премудрого?), сделанная 21 сентября 1380 года⁴⁶ . Судя по Рогожскому летописцу, союзники намеревались произвести не комбинированный, а единый удар по Москве и русским землям. "Летописная повесть" сообщает, что Мамай, Ягайло и Олег Рязанский будто бы договорились соединиться "оу рЪкЪ оу ОкЪ на Семень день", т. е. 1 сентяб-

³⁸ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139.

³⁹ В. Г. Тизенгаузен. Указ. соч. Т. I, с. 391.

⁴⁰ Serban Papacostea. "Quod non iretur ad Tanam". Un aspect fondamental de la pblitique Genoise dans la mer Noire du XIV siecle. "Revue des etudes Sud-Est europeennes", 1979, N 2.

⁴¹ ПСРЛ. Т. IV, ч. 1,вып.1, стб. 311.

⁴² Рогожский летописец сообщает, что после разгрома на Куликовом поле Мамай бежал в свою Орду, где собрал "останочную свою силу", намереваясь вновь идти на Русь (ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 141).

⁴³ В. Т. Пашуто. Указ. соч:, с. 391.

⁴⁴ В. Г. Тизенгаузен. Указ. соч. Т. II, с. 109.

⁴⁵ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139.

⁴⁶ И. И. Срезневский. Древние памятники русского письма и языка. СПБ. 1882, стб. 241.

стр. 8

ря⁴⁷ . Фантастичность подобного утверждения очевидна: даже спустя неделю после этого срока Мамай оказался не у Коломны, а на Куликовом поле; нет никаких намеков и на сбор к этому времени полков Олега. Можно утверждать, что Мамай не форсировал нападения на Русь, он кочевал, ожидая подхода Ягайло. В позднем "Сказании о Мамаевом побоище", где неверно указаны и маршрут Мамая к Дону и места его кочевок, тем не менее содержится, видимо, верное свидетельство о сроке, когда Ягайло должен был прийти к Мамаю. Там сказано, что "не спешить бо царь того ради итти - осени ожидает"⁴⁸ . По древнерусским представлениям о временах года осень начиналась 24 сентября⁴⁹ . Эта дата согласуется с записью Епифания относительно совместного выступления Литвы и "агарян" от 21 сентября 1380 года. Очевидно, Мамай и Ягайло намечали начать свою операцию на 20-е числа сентября.

Уведомление о выступлении Мамая было получено великим князем Дмитрием заблаговременно. Рогожский летописец сообщает, что весть об этом пришла в Москву в августе⁵⁰ . Дату можно несколько уточнить. Согласно "Летописной повести", к моменту прихода Дмитрия в Коломну (между 15 и 20 августа; об этом ниже) Мамай кочевал, ожидая Ягайло, три недели⁵¹ . Следовательно, на месте кочевки он появился между 26 и 31 июля. Движение в степи большой массы ордынских войск с союзными силами, проходившее к тому же не слишком быстро (в армии Мамая были верблюды и волы, захваченные после победы русскими у р. Мечи⁵² ), не могло долгое время оставаться незамеченным. Очевидно, Дмитрий получил известие о выступлении Мамая в конце июля или в самом начале августа 1380 года.

Очень любопытный штрих сохранился в "Летописной повести". Там указан источник информации Дмитрия. По словам "Повести", Олег рязанский послал Дмитрию "вЪсть лестноую, что Мамаи идеть съ всЪмъ своимъ царствомъ въ мою землю Рязаньскую, на менЪ, и на тебЪ, а и то ти боуди свЪдомо, и Литовьскии идеть на тебЪ Ягайло съ всею силою своею"⁵³ . Весть эта охарактеризована в "Летописной повести" как лестная, т. е. лживая, коварная. Но, анализируя ее содержание, можно убедиться в точности сведений, исходивших от рязанского князя. Прежде всего обращает на себя внимание одна деталь. По словам "льстивого" Олега, Мамай шел на него и на Дмитрия, Ягайло же намерен был выступить только против одного московского князя. Почему же не сказано о том, что Ягайло идет и на Рязань? Дело, возможно, объясняется следующим. К этому времени уже существовал договор Олега с литовским великим князем, о котором упоминает перемирная грамота между Москвой и Рязанью, составленная в мае - ноябре 1381 года⁵⁴ . Поэтому Ягайло мог идти только на Москву, с Рязанью же он был в союзе. Об антимосковских планах литовского князя и сообщал Олег. Очевидно, приведенный фрагмент "Летописной повести" содержит достоверные сведения. И только позднейшие летописные компиляторы (скорее всего составители митрополичьего свода 1423 г.), далекие от реальных событий 1380 г., могли назвать это послание лживым и лишь потому, что оно было отправлено рязанским князем. Таким образом, можно счи-

⁴⁷ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 312.

⁴⁸ "Повести о Куликовской битве", с. 50. Те же сведения есть и в других редакциях "Сказания" (там же, с. 85, 120).

⁴⁹ Е. И. Каменцева. Русская хронология. М. 1960, с. 16.

⁵⁰ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139.

⁵¹ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 314.

⁵² ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 140; "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 540, 545, 547.

⁵³ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 312.

⁵⁴ ДДГ, N 10, с. 29: "А к ЛитвтЪ князю великому Олгу целованье сложити". Дата договора лучше всего обоснована И. Б. Грековым (И. Б. Греков. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975, с. 145, прим. 45).

стр. 9

тать Олега одним из информаторов московского правительства. Вместе с тем становится очевидным, что он не имел предварительного сговора с Мамаем. Только придя на место своей встречи с Ягайло, Мамай направил посла в Рязань и заставил Олега признать свою власть, то есть выплачивать выход и оказывать военную помощь Орде, о чем в очень нелестных для рязанского князя выражениях сообщает "Летописная повесть"⁵⁵ . Произошло это, судя по всему, в первой половине августа 1380 года.

Та же "Летописная повесть" свидетельствует, что 20 августа Дмитрий Иванович выступил с полками из Коломны к устью р. Лопасни⁵⁶ . Следовательно, от конца июля - начала августа до 20 августа Дмитрий сумел собрать войска. "Сказание о Мамаевом побоище" дважды называет срок сбора русских войск у Коломны: "мясопуст святыя богородицы", "Успение святыя богородицы"⁵⁷ , то есть 15 августа. Этот срок согласуется с днем выхода из Коломны Дмитрия, указанным в "Летописной повести". Расстояние в 120 км от Москвы до Коломны на лошадях можно было преодолеть в 2 - 3 дня⁵⁸ . Следовательно, в Москве полки должны были собраться к 12 - 13 августа.

Если сведения о походе Мамая поступили в Москву в конце июля - начале августа, то реально ли было через 12 - 14 дней сосредоточить в Москве войска из разных городов? Ответить на этот вопрос позволяет хронология тверской войны 1375 г., зафиксированная в летописи. Согласно последней, 13 июля 1375 г. тверской великий князь Михаил, получив из Орды ярлыки на Владимирское великое княжение и встретив мамаева посла, отправил в Москву гонца с известием о расторжении мира. Одновременно он послал свои полки на Торжок и Углич. Расстояние между Тверью и Москвой гонец мог преодолеть в три дня, причем обстоятельства (посылка ратей его князем к Торжку и Угличу) позволяли ему не спешить. Следовательно, в Москве об объявлении Тверью войны узнали самое раннее 16 июля. Как можно понять из летописного текста, 29 июля Дмитрий с войсками был в Волоке Ламском⁵⁹ . Расстояние от Москвы до Волока Ламского равно, как минимум, двум дневным переходам. Значит, полки были собраны в Москве к 27 июля 1375 года. Весь мобилизационный период занял тогда, таким образом, примерно 11 дней. Аналогия позволяет считать, что уже к 12 августа 1380 г. в Москву были стянуты значительные силы.

Сколько же войска мог собрать Дмитрий? Самым ранним источником, в котором указана численность русских полков, выступивших против Мамая, является "Задонщина". Она свидетельствует, что под предводительством Дмитрия Московского собралось 300000 "окованые рати"⁶⁰ . В более поздней "Летописной повести" приводятся другие цифры: Дмитрий собрал своих воев "100000 и сто, опроче князей руских и воеводъ мЪстных", а всей силы было "с полтораста тысущь или со двЪсти тысущи"⁶¹ . В "Сказании о Мамаевом побоище" (архетипном иди авторском тексте) сосчитано число убитых на Куликовом поле русских воинов: 250 (или 253) тысяч. В живых, согласно этому источнику, осталось 50 тысяч⁶² . В более поздних переделках этого памятника

⁵⁵ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 314.

⁵⁶ Там же, с. 315.

⁵⁷ "Повести о Куликовской битве", с. 50, 51, 85, 120, 124.

⁵⁸ Как установлено акад. Б. А. Рыбаковым, средневековая русская конница при нормальном движении делала 50 км в день, при ускоренном - 65 - 78 км (Б. А. Рыбаков. "Слово о полку Игореве" и его современники. М. 1974, с. 225).

⁵⁹ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 110.

⁶⁰ "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 537, 543, 553.

⁶¹ ГПБ, Q. IV. 298, л. 440об. В ПСРЛ. Т. IV, ч. 1, вып. 1, с. 314 цифры искажены.

⁶² "Повести о Куликовской битве", с. 106 (250 тыс. убитых), с. 75 и 154 (253 тыс.). В поздней Распространенной редакции "Сказания" количество оставшихся в живых не указано (там же, с. 154).

стр. 10

данные цифры начинают варьировать от 400 тыс. до 1460 тысяч⁶³ . Естественно, что анализировать надо цифры, содержащиеся в наиболее ранних редакциях произведений Куликовского цикла. Бросается в глаза совпадение цифр в "Задонщине" и "Сказании". И это вполне объяснимо, поскольку "Задонщина" является одним из источников "Сказания". Цифра же в 300 тыс. человек, приведенная в "Задонщине", - не более как гипербола в поэтическом сочинении. Поэтому особого внимания заслуживают данные "Летописной повести".

Сначала в этом памятнике названа цифра в 100100 человек, а затем приведены цифры 150 тыс. и даже 200 тыс. русского войска. Подобные цифровые колебания были бы невозможны, если бы запись была составлена очевидцем событий. Ясно, что перед нами попытки позднейшего книжника выяснить численность русских войск. Первая из приведенных им цифр довольно нелепа: 100 тыс. и еще 100. А. А. Шахматов предположил, что первоначально в источнике вместо 100 (по-древнерусски р) стояла цифра о, то есть 70000. Это число более согласуется с первой цифрой в 100 тыс. человек. В результате невнимательности писцов цифра о превратилась ври возникло странное количество русских войск - 100100 человек⁶⁴ . Если рассуждения А. А. Шахматова верны, то самое раннее (из сохранившихся) свидетельств русских источников о размерах собранного Дмитрием войска определяло его в 170 тыс. человек.

Насколько реальна такая цифра? Не вдаваясь здесь в подробный разбор мнеиий военных историков (считающих цифры в 100 и более тысяч русского войска сильно преувеличенными и делающих собственные выкладки на основании экстраполируемых в XIV в. данных XVI в. и обмерах пространства между Доном и правым берегом Непрядвы, на котором могло разместиться определенное количество людей⁶⁵ ), следует привести некоторые летописные свидетельства XIV - XV веков. Так, небольшая по своим размерам Псковская республика без особого напряжения могла выставить в 1472 г. 10 тыс. войска, а новгородцы собрали 40 тысяч⁶⁶ . В 1375 г., когда на Кострому напали новгородские ушкуйники, костромичи выступили на бой "много болЪ пяти тысущь"⁶⁷ . Это было только городское ополчение. Кострома принадлежала к русским городам среднего размера. Если принять во внимание состав союзников великого князя Дмитрия и количество принадлежавших им городов (исключая города Тверского княжества, кроме Кашина, и некоторые города Нижегородского княжества, но прибавляя города союзных Москве верховских и удельных смоленских князей), то общее число городов составит примерно 30. Все они, судя по костромскому примеру, могли выставить более 150 тыс. войска. И это не считая отрядов сельских феодалов. Поэтому цифра в 170 тыс. воинов Дмитрия не кажется завышенной. Надо только иметь в виду, что в составе этого войска было много еще "не нюхавших пороха" бойцов и отнюдь не все оно было отправлено к Куликову полю.

По-видимому, к 15 августа часть собранных в Москве полков была уже переведена в Коломну. Войско возглавил сам великий князь. Переброска сил в Коломну была необходима. В XII-XIV вв. Коломна являлась ключевой крепостью близ Оки, через которую шел магистральный путь в центральные области Северо-Восточной Руси. Коломну проходил

⁶³ В "Сказании", использованном составителями Никоновской летописи, количество русских войск определено более чем в 400 тыс. (ПСРЛ. Т. XI, с. 65). В одной из переработок "Сказания" XVII в. стоят цифры, дающие в сумме 1460 тыс. (ГИМ Уваров, N 116, л. 182об.).

⁶⁴ А. А. Шахматов. Указ. соч., с. 127.

⁶⁵ Е. А. Разин. История военного искусства. Т. П. М. 1957, с. 271 - 273.

⁶⁶ Псковские летописи. Вып. 2. М. 1955, с. 55.

⁶⁷ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 113.

стр. 11

Батый зимой 1237/38 г., через нее в 1379 г. ехал в Орду к Мамаю и далее в Константинополь кандидат в митрополиты Киевские и всея Руси Михаил - Митяй⁶⁸ . Срочно занять Коломну, чтобы предупредить здесь возможный прорыв Мамая, было насущнейшей задачей, и Дмитрий оперативно ее решил. Судя по контексту "Летописной повести", в Коломну к великому князю явился посол Мамая, переговоры с которым результата не дали⁶⁹ . Стороны продолжали готовиться к боевым действиям.

Вероятно, поняв из встречи с ордынским послом, что быстрое появление Мамая еще не грозит, Дмитрий 20 августа выступил к устью р. Лопасни (левого притока Оки) и стал лагерем на левом берегу Оки, "переимаа вЪсти отъ поганыхъ". Далее "Летописная повесть" сообщает, что здесь к Дмитрию присоединились вышедшие из Москвы князь Владимир Серпуховский и воевода Тимофей Васильевич с "вой остаточный, что были оставлении на МосквЪ" ⁷⁰ . За неделю до 1 сентября (Семена дня), в воскресенье и понедельник русские полки переправились на правый берег Оки. Если переправа произошла за неделю до Семена дня, то она должна датироваться 25 и 26 августа. Однако в 1380 г. эти дни приходились на субботу и воскресенье, а не на воскресенье и понедельник, как указано в источнике. Если принять указания на дни недели, то переход Оки должен датироваться 26 и 27 августа. Указания на дни недели представляются более достоверными, чем расчет до Семена дня⁷¹ . Следовательно, выйдя из Коломны 20 августа, Дмитрий к 26 августа уже был в устье Лопасни. Но переход от Коломны до впадения Лопасни в Оку (65 км по прямой) мог занять не более двух-трех дней. В таком случае Дмитрий достиг Лопасни не позднее 22 августа. От устья Лопасни до Москвы три дневных перехода. Бели Дмитрий достиг конечной точки своего короткого маршрута 22 августа, то он вполне успевал послать вестника в Москву и вызвать на соединение к себе оставшиеся в столице полки во главе с Владимиром Серпуховским, которые к 26 августа уже находились на левом окском берегу.

Приведенные расчеты позволяют не только воссоздать хронологию событий, но и понять замыслы Дмитрия. На первом этапе противоборства с Мамаем московский князь предпринял ряд энергичных оборонительных мер. Во-первых, была резко повышена боеготовность столицы, куда были стянуты войска. Во- вторых, укреплена Коломна, через которую в русские земли удобнее всего было прорваться Мамаю. Когда стало ясно, что ордынский правитель не торопится с этим прорывом, Дмитрий пошел на запад, укрепляя тем самым оборонительную линию по Оке. В устье Лопасни он получил новые разведывательные данные: Мамай все еще ожидал Ягайло, а Ягайло не выступал. Тогда Дмитрий вызвал из Москвы полки и переправился через Оку. От действий оборонительных русский полководец перешел к действиям наступательным.

Было бы, однако, опрометчиво думать, что после форсирования Оки Дмитрий отказался от определенных защитных мер. Хотя "Летописная повесть" и сообщает о том, что к великому князю на устье Лопасни пришли из Москвы "вси вои остаточныи", это были далеко не все вои, находившиеся в Москве. Как сообщает та же "Летописная повесть" далее, великий князь "на Москве остави воеводъ своихъ... Феодора ОндреЪевича"⁷² . Шероховатость фразы (названы несколько воевод, а имя приведено только одного) не должна породить сомнение в достовер-

⁶⁸ Там же, стб. 128.

⁶⁹ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 314.

⁷⁰ Там же, с. 315.

⁷¹ Возможно, что при расчете времени от начала переправы до Семена дня был посчитан и первый день переправы и сам Семен день. В таком случае получаются те самые 7 дней, которые давали основание позднейшему редактору-летописцу писать о неделе до Семена дня.

⁷² ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 315.

стр. 12

ности известия. Дело, видимо, объясняется тем, что в Москве действительно было оставлено несколько воевод, во главе которых Дмитрий поставил Федора Андреевича. Акад. М. Н. Тихомиров и В. Ф. Ржига считали, что под этим Федором Андреевичем надо разуметь боярина Ф. А. Кошку⁷³ . Но в те времена был другой более старший и более известный боярин Дмитрия Московского по имени Федор Андреевич - Свибло⁷⁴ . Его-то и надо видеть в начальнике московского гарнизона. Это был достаточно опытный полководец. Под его командованием был совершен успешный поход зимой 1377/78 г. на принявших сторону Мамая мордовских феодалов⁷⁵ . Если под началом у Ф. А. Свибло в августе 1380 г. в Москве находились несколько воевод, это значит, что какие-то полки Дмитрий оставил в своей столице. Можно также думать, что были значительно усилены гарнизоны в приокских крепостях. На сбор там войск - намекает "Задонщина": "бубны бьють на КоломнЪ, трубы трубят в СерпуховЪ"⁷⁶ . В ситуации, которая складывалась к концу августа 1380 г., это были глубоко продуманные и обоснованные меры. Решив переходить в наступление, Дмитрий учитывал и возможность быстрого сбора войск Ягайло с последующим нападением на Москву, как это делал его отец в 1368 и 1370 гг., и маневр Мамая, который, узнав о выходе русских войск за Оку, мог сняться со своей стоянки и, миновав в поле русское войско, "изгоном" прорваться через Оку к Москве. Таким образом, на битву с Мамаем двинулась лишь часть собранных Москвою сил, вероятно, равная по численности ордынским войскам⁷⁷ . Показательно, что переправа через Оку заняла у русских полков два дня. Очевидно, их было много. Это были самые боевые полки. Недаром летописец подчеркнул, что в поход выступил двор великого князя⁷⁸ . Несомненно также, что русская рать была конной⁷⁹ . За 12 - 14 дней пешцы из сравнительно удаленных городов не могли собраться в Москве, это могла сделать только конница.

По свидетельству Рогожского летописца, уже после переправы через Оку к Дмитрию поступило новое донесение: "повЪдаша ему Мамая за Дономъ собравшася". Летописное "за Дономъ" означало донское правобережье⁸⁰ . Следовательно, Мамай кочевал на р. Мече, где 8 сентября 1380 г. был захвачен его стан, то есть в районе, дальним северным пунктом которого была Тула, в 70 - 80-е годы XIV в. управлявшаяся ордынскими баскаками⁸¹ . Мамай находился в непосредственной близости от верховских княжеств, сразу за которыми на западе начинались владения Литвы. Это было наиболее удобное место для ожидания литовского великого князя⁸² .

⁷³ "Повести о Куликовской битве", с. 240, прим. 18.

⁷⁴ С. Б. Веселовский. Исследования по истории класса служилых землевладельцев М. 1969, с. 495, 496.

⁷⁵ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 120.

⁷⁶ "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 548; то же на с. 535, 541, 551.

⁷⁷ М. Г. Рабинович считает, что русских на Куликовом поле насчитывалось 50 тыс. (М. Г. Рабинович. Военное дело на Руси эпохи Куликовской битвы. "Вопросы истории", 1980, N 7, с. 106).

⁷⁸ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 315.

⁷⁹ Ни один из ранних памятников Куликовского цикла не сообщает о пешей русской рати. Впервые она упоминается только в рассказе о Куликовской битве Никоновской летописи конца 20-х - начала 30-х годов XVI в. (ПСРЛ. Т. XI, с. 54, 59 и др.).

⁸⁰ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139; ср. о Дмитрии: "поиде за Донъ... на усть Непрядвы" (там же). Поскольку Непрядва является правым притоком Дона, ясно, что "за Донъ" - значит "на правый берег Дона".

⁸¹ ДДГ, N 10, с. 29.

⁸² Поэтому утверждение о том, будто в августе 1380 г. Мамай кочевал между рр. Воронежем и Цной на левой стороне Дона, сделанное на основании данных "Сказания о Мамаевом побоище", представляется необоснованным (Ю. К. Бегунов. Указ. соч., с. 490).

стр. 13

Путь Дмитрия к верховьям Дона лежал через земли Рязанского княжества⁸³ . Единодушное молчание источников о каких-либо враждебных или просто недружественных действиях Олега Рязанского против проходившей по его владениям русской рати показывает, что рязанский князь хранил нейтралитет и никакой реальной помощи Мамаю не оказывал. Подойдя к верховьям Дона, Дмитрий предпочел продвигаться далее на юг не вдоль его правого берега, где он скорее мог бы встретиться с монголо-татарами, а по левому берегу, опять-таки по рязанской территории. Второй маршрут имел ряд преимуществ перед первым. Прежде всего войско Дмитрия двигалось по русским, а не по ордынским владениям, где преждевременно могло быть обнаружено. Движение по левому, пойменном берегу Дона обеспечивало корм коням. Наконец, зная, что Мамай кочует на правобережье Дона, Дмитрий, идя левым берегом, избавлялся от неожиданной атаки ордынской конницы. На марше его полки от такой атаки заслонял Дон.

За два дня до Рождества богородицы русские полки подошли к Дону. Эта дата - 6 сентября - содержится только в "Летописной повести". Далее в этом источнике сообщаются два любопытных факта: во-первых, указано, что полки были приведены в боевую готовность; во-вторых, отмечено, что Мамай узнал о приходе русских к Дону и "сеченыа свои видЪвъ... и распалися лютою яростию"⁸⁴ . Из этих сообщений вырисовывается эпизод, который, видимо, был малопонятен уже летописным сводчикам XV в., иначе они изложили бы его полнее. Очевидно, при подходе к Дону русские наткнулись на ордынцев. Полки Дмитрия изготовились, произошел бой, монголо-татары были разгромлены, многие из них были ранены ("сечены") и поспешно бежали в основную ставку Мамая. Поскольку сам Мамай появился в этом районе Дона лишь к утру 8 сентября, очевидно, русскими был разбит его сторожевой отряд, курсировавший вдоль левого берега Дона.

По направлению бегства противника можно было догадаться, где находится Мамай. Но как далеко располагались его основные силы от места стычки, известно не было. К вечеру 6 сентября Мамай не появился, не было его и 7 сентября. Все это время русские полки стояли, готовые к бою. Когда днем 7 сентября стало ясно, что нападения Орды можно не ждать, Дмитрий устроил военный совет. На нем было решено переправляться через Дон. Поскольку битва произошла при слиянии Дона и Непрядвы, очевидно, что переправа осуществлялась близ этого места. А так как русские полки до этого два дня не двигались, ожидая противника, то, следовательно, уже 6 сентября они были близ устья Непрядвы. Расстояние от устья Лопасни до устья Непрядвы составляет по прямой 140 километров. Такой путь русское войско прошло за 10 дней, считая день переправы. Движение было медленным. Очевидно, это было связано с тем, что шла большая армия и были предприняты тщательные меры предосторожности, дабы раньше времени не обнаружить себя. Недаром "Летописная повесть" сообщает, что Мамай узнал о приближении русских только 6 сентября.

Как свидетельствует "Летописная повесть", после военного совета Дмитрий "повелЪ мосты мостити на Дону и бродовъ пытати тоа нощи, в каноунъ... Богородица"⁸⁵ . Речь идет о празднике Рождества богородицы, отмечаемом 8 сентября. Следовательно, выход на другой берег Дона произошел ночью с 7 на 8 сентября. По древнерусским представлениям, ночь 7 сентября наступала в 17 час. 30 мин. по современному часосчис-

⁸³ К югу от устья р. Лопасни находились рязанские волости Мстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубок, Бродничи, упомянутые в московско-рязанском договоре 1381 г. (ДДГ, N 10, с. 29).

⁸⁴ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с, 316.

⁸⁵ Там же, с. 317.

стр. 14

лению⁸⁶ . Таким образом, поиск бродов и наведение мостов начались вечером 7 сентября. К третьему часу дня (то есть примерно к половине восьмого утра) 8 сентября русские полки, по-видимому, закончили переход Дона⁸⁷ и стали строиться в боевые порядки.

Построение полков на Куликовом поле в исторической литературе освещается на основании двух источников: "Сказания о Мамаевом побоище" и новгородского свода 1542 - 1548 гг., лежащего в основе т. н. Ростовской летописи и списка Дубровского⁸⁸ . В "Сказании" и своде 1542- 1548 гг. указано не только разное количество полков (4 и 6), но и названы разные их воеводы⁸⁹ . Данные новгородского свода явно сомнительны⁹⁰ . Не вызывают доверия и сведения "Сказания", которые в различных редакциях и даже в списках одной и той же редакции существенно расходятся между собой⁹¹ . Более древние источники прямо о построении полков не говорят, но кое-какие сведения об этом из них извлечь можно. Так, "Летописная повесть" сообщает, что Дмитрий начал битву "въ сторожевыхъ полцЪхъ", а затем отъехал "въ великий полкъ". Далее указывается, что русские построили "полки"⁹² . Совершенно очевидно, что впереди русского войска действовал заслон, состоявший из сторожевого полка. Великий полк или великие полки располагались сзади. Пяти-членное деление и построение полков (то есть, вероятно, на сторожевой полк, Великий полк, полки правой и левой руки и запасной, арьергардный полк) в XIV в. было русским известно⁹³ . Возможно поэтому, что в число "великих полков" (как об этом сказано в Софийской I летописи) входили полки правой и левой руки. Все войско было выстроено в две линии. О том, что за великими полками не было еще запасного полка, образовывавшего третью линию, косвенно свидетельствует "Задонщина": "Тогда князь великий Дмитреи Ивановичь и брат его князь Владимеръ АндрЪевичь полки поганых вспять поворотили"⁹⁴ . Если Дмитрий "вспять поворотил" монголо-татар, то это действия великого полка, куда после "первой стычки отъехал великий князь. Но "Задонщина" подчеркивает, что в повороте битвы большую роль сыграл и Владимир Андреевич.

Этот довольно расплывчатый намек древнего рассказа о Куликовской битве расшифровывается благодаря источнику более позднему - "Сказанию о Мамаевом побоище". Только здесь содержится сведение о том, что Дмитрий послал в засаду вверх по Дону, в дубраву, полк во главе с князьями Владимиром Серпуховским и Дмитрием Боброком Волынским⁹⁵ . Некоторые детали рассказа "Сказания" о действиях засадного полка согласуются со свидетельствами "Задонщины" и "Летописной повести". Поэтому в отличие от многих других известий "Сказа-

⁸⁶ Л. В. Черепнин. Русская хронология. М. 1944, с. 50.

⁸⁷ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 317 - 318.

⁸⁸ А. А. Шахматов. О так называемой Ростовской летописи. "Чтения в Обществе истории и древностей Российских", 1904, кн. 1, с. 170. Разряд полков на Куликовом поле по Ростовской летописи - на с. 24 - 25.

⁸⁹ Ср. Ю. К. Бегунов. Указ. соч., схемы на с. 492 и 501.

⁹⁰ Таково мнение М. Н. Тихомирова ("Повести о Куликовской битве", с. 355). О позднем внесении эпизода с уряжением полков в список Дубровского пишет М. А. Салмина (М. А. Салмина. Еще раз о датировке "Летописной повести" о Куликовской битве. ТОДРЛ. Т. XXXII. Л. 1977, с. 11 и прим. 40).

⁹¹ "Повести о Куликовской битве", с. 56, 90 - 91, 135; "Русские повести XV - XVI веков". М.-Л. 1958, с. 24 - 25.

⁹² ПСРЛ. Т. IV, ч. Т, вып. 1, с. 319. В Софийской I летописи старшего извода говорится о сторожевом полку в единственном числе, а о великих - во множественном (ГПБ, Q. IV. 298, лл. 446, 446об.).

⁹³ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 119.

⁹⁴ "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 539, 544 - 545 (по смыслу то же сообщение), 547 (сходное сообщение), 555 - 556 (сходное сообщение)

⁹⁵ "Повести о Куликовской битве", с. 66, 97, 142. Только в поздней Распространенной редакции "Сказания" дубрава названа зеленой. В старших редакциях такого эпитета нет.

стр. 15

ния" рассказ о засадном полке заслуживает доверия. Есть, впрочем, и еще одно доказательство правдивости сообщения о скрытой в лесу засаде. В "Сказании" имеется любопытная ссылка: "се же слышахом от вернаго самовидца, иже бе от плъку Владимира Андреевича"⁹⁶ . Едва ли слушателем был автор "Сказания", скорее всего такая ссылка имелась в одном из его источников, но важно то, что весь рассказ о засаде или по меньшей мере его основа восходит к свидетельству очевидца. Засадный полк и представлял собой резерв русской рати. Во главе его Дмитрий поставил двух, пожалуй, самых талантливых своих сподвижников, в предыдущие годы не раз успешно возглавлявших самые крупные военные операции Москвы. Численность засадного полка, по всей вероятности, достигала нескольких тысяч всадников.

Хотя, как правило, источники содержат географическое определение полевых битв, которые вела феодальная Русь, в подавляющем большинстве случаев конкретные места, где проходили сражения, остаются неизвестными. До сих пор, например, не установлено, где именно происходила битва на р. Пьяне в 1377 г., в каком месте Вожи русские нанесли поражение Бегичу в 1378 г., и т. д. Куликовской битве в этом отношении повезло больше. Уже в заголовке древнейшего летописного рассказа о столкновении Дмитрия с Мамаем назван Дон, где произошло "великое побоище"⁹⁷ . В тексте же место битвы определено гораздо точнее: "поиде за Донъ... бЪ бо поле чисто на усть Непрядвы:"⁹⁸ . Такое же определение есть и в Новгородской I летописи: "за Донъ и бъ ту поле чисто на усть рЪкы Непрядвы"⁹⁹ . Название "Куликово поле" впервые появляется в "Задонщине": "На поле КуликовЪ... на речьке Напряде"¹⁰⁰ . Этот же памятник (извод У) дает и несколько иную локализацию битвы: "у Дунаю, великаго на полЪ КуликовЪ... "на полЪ КуликовЪ... у Дону великого"¹⁰¹ . По-своему определяет географию Мамаева побоища "Сказание": "на... поле Куликове, бе место то тесно межу Доном и Мечею"¹⁰² . Итак, согласно свидетельствам древнейших источников, битва произошла близ впадения в Дон реки Непрядвы на Куликовом поле. Более позднее "Сказание" определяет Куликово поле как пространство от Дона до Мечи.

Откуда же взялась уверенность в том, что битва произошла на правом берегу р. Непрядвы? Выше можно было убедиться, что источники такого уточнения не содержат. Оказывается, в 1821 г. один из владельцев поместий на правобережье Непрядвы, будущий декабрист С. Нечаев, решил выяснить, где именно случилось знаменитое сражение, и нашел, что оно как раз разыгралось на месте его и соседних владений. Вывод С. Нечаева показался настолько бесспорным, что его без колебаний приняли позднейшие историки, и указание на место битвы между правыми берегами Дона и Непрядвы стало традиционным.

Как же аргументировал С. Нечаев свою точку зрения? "Куликово поле... по преданиям историческим, - писал он, - заключалось между реками Непрядвою, Доном и Мечею. Северная его часть, прилегающая к слиянию двух первых, и поныне сохраняет между жителями древнее

⁹⁶ Там же, с. 70. Подобный текст со ссылкой на самовидца есть и в других редакциях "Сказания" (там же, с. 102, 148).

⁹⁷ ПСРЛ. Т. XVIII с. 129. В Рогожском летописце по описке вместо Дона названа Вожа (ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139).

⁹⁸ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139.

⁹⁹ НПЛ, с. 376. Это определение было заимствовано "Летописной повестью" (ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 318).

¹⁰⁰ "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 537 - 540 (список У), 542 - 545 (список И-1; река названа Направдой), 546 (список И- 2, река названа Непрядвой), 550 (список К-Б; река названа Непрядной), 552 - 555 (список С, река названа Непраденой, Непроденой, Непряденой).

¹⁰¹ Там же, с. 538, 543.

¹⁰² "Повести о Куликовской битве", с. 69, 148. В Летописной редакции "Сказания", видимо, под влиянием "Летописной повести" вместо Мечи указана Непрядва (там же, с. 101).

стр. 16

наименование. Об нем еще напоминают некоторые в сем краю селения и урочища, например, село Куликовка на Дону, сельцо Куликово в самой середине поля, овраг Куликовский на правой стороне Нелрядвы и т. д."¹⁰³ . Исторические предания, с которыми был знаком С. Нечаев, восходят к "Летописной повести" и к "Сказанию о Мамаевом побоище" (ни Рогожский летописец, ни "Задонщина" в 1821 г. известны небыли). Механически объединив сказанное в этих источниках о месте битвы, С. Нечаев нашел, что древнее Куликово поле заключалось в треугольнике между рр. Доном, Мечею и Непрядвой, хотя ни один источник именно так Куликово поле не определял (по "Задонщине", скорее, Куликово поле вмещает в себя р. Непрядву, а не р. Непрядва ограничивает Куликово поле). Далее С. Нечаев сослался на бытовавшее в его время название местности к югу от Непрядвы - Куликово поле - и существовавшие там однокоренные топонимы. Так определилась география Куликова поля, а вместе с нею - и исторической битвы 1380 года.

Исследовательский прием, который применил С. Нечаев, в современной науке характеризуется как прием локализации древних географических объектов на основании сходства их названий с ныне существующими. Он получил широкое распространение в русской исторической науке второй половины XIX в., ему, в частности, следовал крупнейший историк того времени С. М. Соловьев. Сохраняет известное значение данная методика локализации и в наши дни. Но уже в начале XX в. стала практически ощущаться недостаточность подобного способа определения географии древних объектов, а примерно четверть века назад последовало теоретическое обоснование его ограниченности¹⁰⁴ . Дело в том, что за длительное время старые названия могут даваться новым местам, а потому локализация древних поселений, урочищ и т. п. по поздним топонимам может оказаться неточной, а то и просто ошибочной. Необходим хронологически промежуточный материал.

В отношении Куликова поля сохранились не только названия XIX в., но и значительно более ранние топонимические свидетельства. Так, в Книге Большому Чертежу (описании утраченной русской карты XVI в.) Куликово поле упоминается несколько раз: "Упа река вытекла от Куликова поля", "вытекла речка Снежеть из Куликова поля", "пала речка Иста в Оку, а вытекла из Куликова поля от Пловы", "река Солова и река Плова вытекли с верху реки Мечи ис Куликова поля"¹⁰⁵ . Итак, в XVI и. в понятие Куликова поля включалось пространство между истоками Упы, Снежеди, Исты, Соловы и Плавы - рек бассейна Оки, а также, вероятно, исток Мечи. Это - громадная территория водораздела бассейнов Дона и Оки¹⁰⁶ . В широтном отношении она лежала не только южнее Непрядвы (исток Плавы), но и севернее ее (исток Соловы).

Однако Книга Большому Чертежу не указывает, захватывало ли Куликово поле течение Непрядвы. По "Задонщине" получается, что да. Но именно это свидетельство и нуждается в проверке. На этот счет имеются еще другие материалы, в которых описывается Куликово поле. В писцовой книге 1627 - 1630 гг. Епифанского уезда писцов Романа Волховского и подьячего Василия Бурцева описаны владения епифанских помещиков. Среди этих владений упоминаются "жеребей пустоши Буи-

¹⁰³ С. Нечаев. Некоторые замечания о месте Мамаева побоища. "Вестник Европы", 1821, N 14, с. 125.

¹⁰⁴ В. Н. Дебольский. Духовные и договорные грамоты московских князей как историко-географический источник. Ч. I. СПБ. 1901; ч. П. СПБ. 1902; М. В. Витов. Приемы составления карт поселений XV-XVIII вв. по данным писцовых и переписных книг. "Проблемы источниковедения". Вып. VI. М. 1956.

¹⁰⁵ "Книга Большому Чертежу". М. -Л. 1950, с. 59, 116 - 118.

¹⁰⁶ Таким предстает Куликово поле и в летописном известии о набеге на русские земли крымских татар в 1542 г. (ПСРЛ. Т. XIII, вторая половина. СПБ. 1906, с. 441 - 442).

стр. 17

цы, Куликово поле тожь, на рЪчке на Непрядве", "жеребей пустоши Куликова поля на рЪчке на Непрядве и на рЪчке на Буице", а в разделе "В СЪбинскомь же стану на Куликове поле порозжие земли, что бывали в поместьях" описаны бывшие поместья "пустоши Дикого Поля на рЪчке на Непрядве и на рЪчке на Буице"¹⁰⁷ . В межевой книге тех же писцов 1628 - 1630 гг. указана "межа Куликову полю", причем эта межа шла "вниз Болыпимь Буицом до реки до Непрядвы"¹⁰⁸ . Река Буйца является левым притоком Непрядвы¹⁰⁹ . Следовательно, Куликово поле захватывало левобережье последней. Поскольку ранних свидетельств о том, что Куликово поле простиралось и по правому берегу Непрядвы, к настоящему времени нет, можно было бы прекратить разыскания и констатировать, что для битвы Дмитрий выбрал место к северу от Непрядвы. Но даже если бы такие свидетельства нашлись, констатация остается в силе. Не подкрепляя ее такими данными, как указание списка И-2 "Задонщины", что "нукнув князь Володимерь АндрЪевич с правые руки на поганаго Мамая с своим князьмъ Волыньскым"¹¹⁰ (при существующих схемах Куликовской битвы засадному полку Владимира Серпуховского и Дмитрия Волынского отводится место всегда на левом фланге русского войска; впрочем, указание на "правую руку", то есть правый фланг, где был этот полк, может быть не древним, во всяком случае, оно отсутствует в других списках "Задонщины"), как сообщение "Сказания о Мамаевом побоище" о том, что "трупы ордынцев лежали "оба пол рекы Непрядвы"¹¹¹ (то есть по обе стороны Непрядвы; такого не могло быть, если бы сражение развернулось к югу от реки; следует заметить, однако, что некоторые списки Основной редакции "Сказания" этого сообщения не содержат¹¹² , а в Летописной редакции памятника вместо "оба пол" читается "он пол"¹¹³ , иными словами, к архетипу "Сказания" процитированную фразу пока что возводить трудно), необходимо обратить внимание на следующие показания источников. "Сказание о Мамаевом побоище" сообщает, что конница Мамая двинулась на русские полки "оба пол", то есть по обеим сторонам Непрядвы¹¹⁴ . Если Дмитрий расположил свои войска на правом берегу этой реки, он должен был получить удар в спину. Как Опытный и осмотрительный полководец Дмитрий не мог не предусмотреть подобной угрозы, а потому выбрал иное поле боя. Впрочем, можно допустить, что приведенное известие "Сказания" - недостоверный домысел позднего сочинителя, который нельзя принимать во внимание. Но есть еще один факт, сбрасывать который со счетов невозможно. Древнейший летописный рассказ о Донском побоище сообщает, что русские многих из войска Мамая перебили, "а друзии въ рЪцЪ истопоша. И гнаша ихъ до рЪкы до Мечи"¹¹⁵ . Безымянная река, в которой гибли ордынцы, - это, несомненно, Непрядва. По свидетельству конца XVIII в. "река Непрядва в летнее жаркое время в самых мелких местах глубиною бывает на сажень, шириною на десять саженъ¹¹⁶ . В XIV в. она была и шире и глубже. Иных рек, где массами могли бы тонуть монголо-татарские всадники, в районе впадения Непрядвы в Дон нет. Если же мамаева конница находила свою гибель на

¹⁰⁷ ЦГАДА, ф. 1209, кн. 140, лл. 138об. - 139, 141 - 141об., 144.

¹⁰⁸ Там же, лл. 320, 321 об.

¹⁰⁹ Там же, ф. 1356, NN 6110, 6111.

¹¹⁰ "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла", с. 546.

¹¹¹ "Повести о Куликовской битве", с. 150. Такое сообщение есть и в ряде списков Основной редакции "Сказгния" (ГБЛ, ф. 310, N 578, л. 407об. и в остальнкх списках группы Ундольского).

¹¹² "Повести о Куликовской битве", с. 71.

¹¹³ Там же, с. 103.

¹¹⁴ Там же, с. 68, 101, 147.

¹¹⁵ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 139 - 140.

¹¹⁶ ЦГАДА, ф. 1355, д. 1794, лл. 115об. -116. Кажется, это самое раннее описание р. Непрядвы.

стр. 18

дне Непрядвы, это значит, что основное сражение развернулось к северу от этой реки и лишь в заключительной стадии перешло на ее правый берег. Из всего сказанного следует, что, приняв после многотрудных споров 7 сентября решение перейти Дон, Дмитрий, очевидно, так расположил свои войска, что Непрядва прикрывала их с юго-запада и юга, а Буица - с запада, служа дополнительными препятствиями для наступавших монголо-татар. Характерно, что подобным образом Дмитрий действовал в 1372 г., когда стоял у Любутска против Ольгерда, и в 1378 г. в битве на Воже. Выбрав удачную для себя позицию и расставив полки, он стал ждать наступления Мамая.

Ордынская конница появилась на горизонте между половиной десятого и половиной одиннадцатого утра¹¹⁷ . Построившись в боевые порядки, монголо-татары примерно в половине одиннадцатого ударили на русский сторожевой полк. В первой же стычке с ними принял участие сам великий князь Дмитрий. Личное участие полководца в бою было делом очень рискованным, но при той ситуации необходимым. Хотя ядро русского войска составляли москвичи, опытные в военном деле, но много было отрядов союзных князей, не имевших опыта сражений с Ордой. И нужно было личным примером вдохнуть в пришедших из разных концов Руси воинов мужество и отвагу, желание сражаться до победы.

Натиск атаковавшей монголо-татарской конницы был очень силен. Сторожевой полк отступил к своим главным силам, сам Дмитрий "отъЪха... въ великий полкъ". На великий полки пришелся главный удар Мамая. Недаром в перечне убитых воевод, помещенном в Рогожском летописце и "Летописной повести", преимущественно названы московские бояре - военные сподвижники Дмитрия¹¹⁸ . Мамай пытался рассечь русскую рать надвое, затем, вероятно, загнать левое крыло в междуречье Непрядвы и Дона и там уничтожить, а правое крыло погнать на север вдоль Дона. Но русские мужественно держались. "Летописная повесть" очень реалистично описывает происходившую сечу: "ИндЪ видЪти бЪаше роусинъ за тотариномъ ганяшеся, а тотаринъ сии (то есть русина. - В. К.) настигаше; смятоша бо ся и размЪсиша, коиждо бо своего соупротивника искааше побЪдити"¹¹⁹ . Тем не менее после двух часов ожесточенного сражения стал вырисовываться перевес монголо-татар. Погибло не только много русских воинов, но и воевод. В этот критический момент из засады, по-видимому, в левый фланг ордынской конницы ударил полк Владимира Серпуховского¹²⁰ . Натиск противника был приостановлен. Как следует из контекста "Задонщины", великий полк сумел перестроиться и перейти в контрнаступление. Хотя монголо-татары отчаянно дрались еще целый час после вступления в бой русского засадного полка, они не выдержали давления и в половине второго дня обратились в бегство. Куликовская битва продолжалась еще несколько часов, но это уже было преследование бегущего врага. Ордынцев разили на поле боя и на пространстве к югу от Непрядвы,

¹¹⁷ "И бысть въ шестую годину дни, начата появливатися поганим ИзмалтянЪ в полЪ" (ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, стб. 318). Шестой час соответствует теперешнему времени между 9 час. 35 мин. и 10 час. 35 мин. утра (Л. В. Черепнин. Русская хронология, с. 50).

¹¹⁸ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 140; т. IV, ч. I, вып. 2, с. 321. О дополнениях к последнему списку, имеющихся в Софийской I летописи, см. А. А. Шахматов. Отзыв, с. 123

¹¹⁹ ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 1, с. 319.

¹²⁰ Сведения о продолжительности Куликовской битвы содержатся в "Летописной повести": с 6 до 9 час., т. е. с 10 час. 35 мин. до 13 час. 35 мин. (там же). Но "Летописная повесть" не знает, когда в сражение вступил засадный полк. Время его вступления называет "Сказание о Мамаевом побоище": 8 час. (12 час. 35 мин.) ("Повести о Куликовской битве", с. 70, 103, 149). В свою очередь, автор "Сказания" не знал, когда началась и когда закончилась битва. Согласованность разных источников относительно хронологии важнейших эпизодов битвы позволяет с доверием относиться к содержащимся в них хронологическим указаниям.

стр. 19

гнали до их станов на Мече, где победители захватили богатую военную добычу¹²¹ .

На равнине около Дона Дмитрий во главе объединенных русских полков одержал блестящую победу над своим главным противником. Смелым маршем, скрытно он подошел почти к расположению Орды и вызвал Мамая на бой прежде, чем к нему сумел присоединиться литовский великий князь Ягайло. Последний выполнил свою договоренность с Мамаем и, судя по записи Епифания, 21 сентября вместе с наспех собранной резервной, армией ордынского правителя двинулся на Русь. Но результаты этого похода были более чем скромными. Возможно, Ягайло удалось осадить Одоев - столицу союзного Москве Новосильского княжества - и отнять у новосильского князя часть захваченных в Куликовской битве трофеев¹²² .

Разгром на Куликовом поле мамаевой Орды вызвал широкий резонанс в. Восточной Европе. Он повлек большие изменения в политическом развитии этого региона. Через несколько недель после сражения держава Мамая рухнула, добитая пришедшим из заволжских степей Токтамышем¹²³ . В ноябре 1381 г. произошел переворот в Литовском государстве: Ягайло был отстранен от власти Кейстутом¹²⁴ . В борьбе с Ягайло Кейстут пользовался поддержкой сил, заинтересованных не во вражде с Москвой, а в союзе с нею. Сам Дмитрий сумел добиться еще одного успеха в собирании русских земель: вскоре после Куликовской, битвы к московским владениям было присоединено обширное Белозерское княжество¹²⁵ . Развитие центростремительных тенденций в Северо-Восточной Руси, процессов, ведших к образованию единого Русского государства во главе с Москвой, получивших мощный импульс после Куликовской победы, не приостановило даже нашествие Токтамыша в 1382 году. Уже после захвата Москвы Токтамышем в конце первой половины 80-х годов XIV в. Ягайло (вернувший себе к тому времени стол великого княжения Литовского) вел переговоры об унии с Дмитрием Донским и переходе в православную веру¹²⁶ . Один этот факт служит ярким показателем возросшего значения Москвы в восточноевропейском регионе в послекуликовский период. Куликовская битва окончательно перечеркнула все попытки Орды восстановить зависимое от

¹²¹ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 140.

¹²² О том, что Ягайло был под Одоевом, сообщает только "Сказание о Мамаевом побоище" ("Повести о Куликовской битве", с. 58, 92, 137), относящее это событие ко времени до Куликовской битвы. О трофеях, отнятых литовцами у русских сразу же после битвы, пишут немецкие хронисты (Ю. К. Бегунов. Указ. соч., с. 507- 509). "Летописная повесть" даже сообщает, что Ягайло был на расстоянии одного перехода от Куликова поля: "за едино днище или меньши" (ПСРЛ. Т. IV, ч. I, вып. 2, с.. 322 - 323). Эта приблизительность расчета выдает в нем позднейший комментарий, объяснявший отсутствие главного союзника Мамая. Крайне сомнительно, чтобы 7 или 8 сентября 1380 г. Ягайло находился в одном - трех переходах (от Одоева до Непрядвы-140 км) от Куликова поля. В противном случае действия Мамая, несколько недель ожидавшего Ягайло, были бы иными. К 8 сентября Ягайло еще не собрал свои войска. Не случайно, что древнейшие Рогожский летописец, Новгородская I летопись, "Задонщина" молчат о действиях Ягайло. Только запись Епифания позволяет понять, как действительно развивались события В позднейших источниках эти различные события сентября 1380 г. оказались слитыми воедино.

¹²³ ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 141. Неверен сделанный на основе неточной интерпретации восточных источников вывод Ю. К. Бегунова о разгроме Токтамышем Мамая весной 1381 г. (Ю. К. Бегунов. Указ. соч., с. 520).

¹²⁴ И. Б. Греков. Указ. соч., с. 150 - 151.

¹²⁵ По завещанию Дмитрия 1389 г. Белоозеро переходило в удел его третьего сына Андрея (ДДГ, N 12, с. 34). В Куликовской битве погибли старший белозерский князь Федор Романович и его единственный сын Иван (ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 140). Вероятно, когда главный белозерский стол оказался свободным, Белоозеро и было присоединено к Москве. Во всяком случае, это произошло между сентябрем 1380 г. и 16 мая 1389 г. (день смерти Дмитрия Донского).

¹²⁶ Л В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV - XV веков. Ч. I. М.-Л. 1948, с. 51, 207 - 208.

стр. 20

ханской власти и ханской политики Владимирское великое княжество, отторгнуть от Москвы ранее присоединенные к ней владения других княжеских линий. Все земельные приращения, осуществленные при Дмитрии Донском, навсегда остались во владении московского княжеского дома. Таковы были прямые политические последствия Куликовской победы.

Но, кроме результатов непосредственно политических, были результаты более отдаленные, морально-нравственного порядка. Куликовская битва всколыхнула сознание русского народа, дала повод к осмыслению своего исторического прошлого и раздумьям о будущем. Становилось очевидным, что тягостному, постыдному ордынскому игу нанесен разящий удар. Недаром возникают летописные рассказы о Донском побоище, где проводится известная параллель между монголо-татарами и половцами; недаром появляется "Задонщина", использовавшая ярчайшее произведение Киевской Руси - "Слово о полку Игореве" и рассматривавшая Куликовскую победу как возмездие за поражение от монголо-татар на р. Калке в далеком 1223 году. Пафос борьбы, и борьбы успешной, с чужеземными завоевателями вдохновлял русских людей в дни суровых испытаний и много столетий спустя после Куликовской битвы. Эта битва учила их высокому духу, стойкости, храбрости, готовности к жертве для общего дела, вере в свое конечное торжество над врагом. Учит она этому и сегодня.

Постоянный адрес данной публикации: