Как известно, духовная драма Бориса Годунова, этого царя-убийцы, мастерски нарисованная Н. М. Карамзиным, вдохновила гения русской культуры А. С. Пушкина на создание величайшей национальной трагедии. Драгоценной жемчужиной мировой оперной классики стала опера М. П. Мусоргского "Борис Годунов", в основу либретто которой положена пушкинская трагедия. Каковы же реальные события, связанные со смертью царевича Димитрия, и какое отношение к ним имел Годунов?

15 мая 1591 г. в удельном городе Угличе раздался гулкий звон набатного колокола: на княжеском дворе бился в предсмертных судорогах младший брат царя Федора восьмилетний сын Марии Нагой Димитрий, фактический наследник русского престола. Стоустая молва сразу же посчитала, что царевич был злодейски убит, и назвала злоумышленников, которыми якобы были сын присланного из Москвы по служебным делам дьяка Михаила Битяговского, его племянник Никита Качалов и сын мамки царевича Осип Волохов. Все они вместе с самим дьяком и еще несколькими посадскими людьми и слугами были убиты разъяренной толпой. Вскоре началось следствие, которое проводили боярин В. И. Шуйский, окольничий А. П. Клешнин и дьяк Е. Вылузгин. В результате деятельности Следственной комиссии было составлено следственное дело о событиях 15 мая. Оно было доложено 2 июня царю Федору и Освященному собору. В этом деле утверждалось, что "небрежением" Нагих царевич в припадке падучей болезни закололся ножом, которым играл "в тычку" с ребятишками. По распоряжению правительства Нагие разосланы были по тюрьмам, Мария пострижена в монастыре на Выксе, сотни угличан, участников волнения, сосланы в Сибирь¹ .

Летом 1606 г. в обстановке начала Крестьянской войны, на знамени которой было написано имя царевича Димитрия, чудом "спасшегося" от убийц, правительство царя Василия Шуйского канонизирует "невинно убиенного отрока", тем самым перечеркивая выводы Следственной комиссии 1591 года. С тех пор в публицистике, а позднее и в исторической литературе возникли и существуют две версии о смерти Димитрия: о его убийстве и о "самозаклании". Первая из них, освященная не только православной церковью, но и трудами крупнейших историков, долгое время безраздельно господствовала. Ее придерживались М. М. Щербатов² , Н. М. Карамзин³ , С. М. Соловьев⁴ , Н. И. Костомаров⁵ , В. О. Ключевский⁶ и другие⁷ . Имелись и некоторые варианты

¹ "Полное собрание русских летописей" (ПСРЛ), Т. XIV. СПБ. 1910, стр. 42; "Пискаревский летописец". "Материалы по истории СССР". Вып. 11. М. 1955, стр. 92.

² М. М. Щербатов. История Российская. Т. VI, ч. 1. СПБ. 1790, стр. 290 - 291.

³ Н. М. Карамзин. История государства Российского. Кн. III, т. X. СПБ. 1843, стр. 74 - 83.

⁴ С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. 2, тт. VI-X. СПБ. 1851, стб. 666 - 678.

⁵ Н. И. Костомаров. О следственном деле по поводу убиения царевича Димитрия (в кн.: Н. И. Костомаров. Собрание сочинений. Кн. V. СПБ. 1905, стр. 451 - 465).

⁶ В. О. Ключевский. Сочинения. Т. ГН. М. 1957, стр. 26.

⁷ В. Лядов. Критический обзор мнений по поводу вопросов об убиении царевича Димитрия и личности самозванца. "Журнал министерства народного просвещения" (ЖМНП), 1856, N 3; Филарет. Исследование о смерти царевича Димитрия. "Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете" (ЧОИДР), 1858, кн. 1.

стр. 92

этой точки зрения. Уже Ф. В. Булгарин, критикуя "Историю государства Российского" Н. М. Карамзина, в осторожной форме выразил сомнение в причастности Бориса к убийству царевича⁸ . П. В. Голубовский также считал, что царевич был убит, но Годунов к этому отношения не имел⁹ . Склонялся к мысли о насильственной смерти Димитрия Д. И. Иловайский¹⁰ . Версию о "самозаклании" царевича поддержали Н. С. Арцыбашев и А. А. Краевский ", М. П. Погодин¹² и Е. А. Белов¹³ .

Историографическая картина изменилась после выхода в свет обстоятельных работ С. Ф. Платонова, посвященных анализу публицистических источников о "Смуте" (1888 г.) и "Очерков по истории Смуты" (1899 г.)¹⁴ . В последней из названных книг, обойдя молчанием события 15 мая 1591 г., С. Ф. Платонов все же заметил, что древнерусские сказания "все неохотно и очень осторожно говорят об участии Бориса в умерщвлении Димитрия"¹⁵ . Позднее в популярной книге С. Ф. Платонов поместил раздел о событиях в Угличе, отстаивая версию о "самозаклании" (со ссылкой на позднейшие работы специалистов)¹⁶ . С тех пор версия о "самозаклании" получила широкое распространение. Но еще ранее ее стремился обосновать палеографическим анализом Судного дела В. К. Клейн¹⁷ и соображениями исторического характера - А. И. Тюменев¹⁸ . За границей эту точку зрения развивал Г. Вернадский¹⁹ . Напротив, И. С. Беляев, исходя из палеографических особенностей Следственного дела и некоторых общих соображений, пытался доказать, что никакого "самозаклания" не было²⁰ . Подчеркивал мысль об убийстве В. В. Нечаев²¹ . В 1920-е годы версию Следственного дела развивали Ю. В. Готье²² и И. А. Голубцов²³ . Позднее А. А. Рудаков посвятил особую статью разбору легенды об убиении Димитрия в публицистике XVII века²⁴ . Наконец, И. И. Полосин подверг источниковедческому и историческому анализу Судное дело, показав его тенденциозность и вместе с тем разделяя "версию дворовых" на происшедшие события (то есть о "самозаклании" царевича)²⁵ . Высказывания же отдельных ученых в пользу версии об убийстве Димитрия не были подкреплены специальными разысканиями²⁶ .

⁸ Ф. Булгарин. Критический взгляд на X и XI тома "Истории государства Российского", сочинение Н. М. Карамзина. "Северный архив", 1825, ч. 13, NN 1 - 3.

⁹ П. В. Голубовский. Вопрос о смерти царевича Димитрия. "Вестник Европы", 1896, т. I, N XVI.

¹⁰ Д. Иловайский. История России. Т. III. М. 1890, стр. 351 - 354, 650 - 652; его же. По поводу розыска о смерти царевича Димитрия. "Русский архив", 1889, кн. 1.

¹¹ Н. С. Арцыбашев. О кончине царевича Димитрия. "Московский вестник", 1830, ч. 2, N 7, стр. 234; А. Краевский. Царь Борис Федорович Годунов. СПБ. 1836, стр. 31.

¹² М. Погодин. Историко-критические отрывки. Т. I. М. 1846, стр. 271.

¹³ Е. А. Белов. О смерти царевича Димитрия. ЖМНП, 1873, N 7 - 8.

¹⁴ С. Ф. Платонов. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени как исторический источник. СПБ. 1913, стр. 24 - 28.

¹⁵ С. Ф. Платонов. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М. 1937, стр. 160.

¹⁶ С. Ф. Платонов. Борис Годунов. Птгр. 1921.

¹⁷ В. Клейн. Угличское следственное дело о смерти царевича Димитрия. Ч. 1. М. 1913.

¹⁸ А. Тюменев. Пересмотр известий о смерти царевича Димитрия. ЖМНП, 1908, N 5, стр. 94 сл.; N 6, стр. 323 сл.

¹⁹ G. Vernadsky. The Death of the Tsarevich Dimitry. "Oxford Slavonic Papers", 1954, vol. I; "The Tsardom of Moscow 1549 - 1682". L. 1969, pp. 192 - 197.

²⁰ И. С. Беляев. Угличское следственное дело об убиении Димитрия 15 мая 1591 г. М. 1907.

²¹ В. Нечаев. Смутное время в Московском государстве. М. 1913, стр. 73 - 74.

²² Ю. В. Готье. Смутное время. М. 1921, стр. 30.

²³ И. А. Голубцов. "Измена" Нагих. "Ученые записки" Института истории РАНИИОН, 1929, т. IV, стр. 55 сл.

²⁴ А. А. Рудаков. Развитие легенды о смерти царевича Димитрия в Угличе. "Исторические записки", 1941, кн. 12, стр. 254 сл.

²⁵ И. И. Полосин. Угличское следственное дело 1591 г. (в кн.: И. И. Полосин. Социально-политическая история России XVI - начала XVII в. М. 1963, стр. 218 сл.).

²⁶ Ю. В. Татищев. К вопросу о смерти царевича Димитрия. "Сборник статей, посвященных С. Ф. Платонову". Птгр. 1922, стр. 219 - 226.

стр. 93

С середины 1950-х годов в исторической литературе снова стала все отчетливее звучать мысль о причастности Годунова к убийству царевича. Ее высказывали И. И. Смирнов²⁷ , М. Н. Тихомиров²⁸ , В. И. Корецкий²⁹ . Не исключал возможности убийства Н. Е. Носов³⁰ . В осторожной форме это мнение поддержал С. М. Каштанов³¹ . Хотя данный взгляд высказывался весьма компетентными историками, делалось это обычно в обобщающих работах, где развернуть аргументацию было очень трудно³² . А недавно Р. Г. Скрынников вернулся к версии о "самозаклании", ибо, по его мнению, "следствие кн. В. И. Шуйского нарисовало достоверную картину нечаянной смерти царевича Димитрия в припадке эпилепсии"³³ .

Что же говорят источники? Сохранившиеся источники о событиях 15 мая 1591 г. делятся на три группы. Первую составляет Следственное дело, вторую - памятники публицистики, третью - сказания иностранцев о России. Следственное дело издавалось неоднократно, причем в 1913 г. фототипически³⁴ . Точное дипломатическое издание памятника, предпринятое тогда В. К. Клейном, и положено в основу дальнейшего изложения. Дело состоит в настоящее время из 63 отдельных листочков (склеек) разной величины. Когда-то они образовывали один свиток. Но уже в XVIII в. он был разрезан на куски, которые переплели в папку, нарушив первоначальный порядок размещения. В. К. Клейн проделал скрупулезную работу по восстановлению первоначального порядка расположения листков и по выяснению палеографических особенностей текста и установил, что ряд документов в составе Следственного дела дошел до нас в подлиннике. Это: 1) челобитная вдовы Михаила Битяговского, поданная 21 мая членам комиссии (склейки II-IV)³⁵ ; 2) челобитная Русина Ракова, поданная митрополиту Крутицкому Геласию еще в Угличе (LVI - LVIII). Митрополит приезжал на погребение царевича, состоявшееся 22 мая³⁶ ; 3) челобитная углицких рассыльщиков, поданная комиссии 20 мая (XLVII-XLVIII); 4) речи губного старосты И. Муранова, писанные дьячком В. Фатеевым (XXVII). Остальные материалы помещены в списках, сделанных восемью разными почерками. Если учитывать палеографические наблюдения Клейна, то получится, что весь текст Следственного дела, начиная со склейки LII, представляет собой позднейшее дополнение к основному тексту памятника. Если считать, что челобитная вдовы Битяговского могла быть приклеена к столпу в конце материалов розыска, то далее (со склейки LV) идут материалы, связанные со слушанием дела Освященным собором 2 июня 1591 года.

Итак, основная часть материалов дела дошла до нас в виде беловой копии. Это ставит перед исследователем трудный вопрос: ограничились ли составители беловой копии простой перепиской имевшихся в их распоряжении документов? Или же они

²⁷ "Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV - начало XVI в.". М. 1955, стр. 474.

²⁸ М. Н. Тихомиров. Самозванщина. "Наука и жизнь", 1969, N 1, стр. 117.

²⁹ "История СССР". Т. П. М. 1966, стр. 221; В. И. Корецкий, А. Л. Станиславский. Американский историк о Лжедмитрий I. "История СССР", 1969, N 2, стр. 241 - 244.

³⁰ "Краткая история СССР". Ч. 1. М. -Л. 1963, стр. 151.

³¹ С. М. Каштанов. Дипломатика как специальная историческая дисциплина. "Вопросы истории", 1965, N 1, стр. 43 - 44.

³² О недостоверности угличского Следственного дела и возможной причастности Годунова к смерти Димитрия писала О. А. Яковлева (О. А. Яковлева. К вопросу о добросовестности официального Угличского следствия 1591 г. "Ученые записки" Научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР, 1962, вып. 21, стр. 350 - 355; ее же. К истории возвышения Бориса Годунова. Там же, 1970, вып. 52, стр. 276).

³³ Р. Г. Скрынников. Борис Годунов и царевич Дмитрий. "Исследования по социально-политической истории России". Л. 1971, стр. 196.

³⁴ ЦГАДА, ф. 148; В. Клейн. Дело розыскное в 1591 году про убивство царевича Дмитрия Ивановича на Угличе. М. 1913; см. также Е. Е. Князьков. Малоизвестные копии углицкого следственного дела. "Археологический ежегодник за 1976 год". М. 1977, стр. 201 - 203.

³⁵ Здесь и далее даем нумерацию склеек по В. К. Клейну.

³⁶ "Повесть об убиении царевича Димитрия". ЧОИДР, 1864, кн. IV, "Смесь". Дж. Горсей сообщал, что епископ Крутицкий был послан с 500 стрельцами, а также с многочисленной знатью и дворянами для погребения царевича (А. А. Севастьянова. Записки Джерома Горсея о России в конце XVI - начале XVII веков. "Вопросы историографии и источниковедения отечественной истории". М. 1974, стр. 123).

стр. 94

произвели из них некую выборку, а возможно, подвергли их редактированию? Имеется еще и та трудность, что текст Следственного дела сохранился не полностью: начало его отсутствует. Его не было уже в 1626 г., когда в описи архива Посольского приказа отмечалось: "Дело сыскное про смерть царевича князя Дмитрия Углецкого ...99-го году распалося все и верху у нево нет"³⁷ . Если следовать реконструкции порядка размещения материала в Следственном деле, предпринятой Клейном, то оно начинается словами: "Михаилу Нагово розговаривати", относящимися к тексту копии челобитной неизвестного лица. Клейн убедительно предположил, что речь должна идти об углицком городовом приказчике Р. Ракове. По его мнению, челобитную (первую) Раков подал еще на пути следования комиссии Шуйского в Углич, то есть она была как бы "инициативным документом" дела. Следствие началось, как он полагал, с вопроса: "Которым обычаем царевича Димитрия не стало?". Затем расспрашивались Михаил Нагой и очевидцы события³⁸ . С первой частью построения Клейна можно согласиться. Русин Раков, бывший во время событий в Угличе послушным исполнителем воли Нагих, как только узнал о приближении комиссии Шуйского к Угличу, мог решить "выдать их с головою" и тем самым спасти свою жизнь. Доподлинно известно, что по Переславской и Сулоцкой дорогам за 5 - 6 км от Углича выезжали "по три дни" (с субботы - воскресенья и до вторника, когда приехала комиссия) посадские люди "для приезжих людей с Москвы". Им велел "для вестей ездити" М. Нагой. После окончания этих поездок они вместе с Раковым отвели лошадей на двор М. Битяговского (склейка XLIII).

Каков был "зачин" Следственного дела (если не считать таковым только челобитную Ракова), остается все же неясным. Находились ли там, как думал Клейн, "извещение из Углича, которое привез гонец; затем организация Следственной комиссии" и т. д.³⁹ , сказать трудно. Нет никаких данных, позволяющих утверждать, что в дело были занесены сведения о встрече Шуйского с угличанами на Сулоцкой и Переславской дорогах и челобитные царицы Марии и Михаила Нагого⁴⁰ . Эти догадки Клейна не подкреплены текстом самого дела. Итак, начальная часть памятника не сохранилась, а что она содержала, с уверенностью сказать нельзя. Перейдем поэтому к анализу содержания дошедшего до нас Следственного дела. Клейн пишет, что "тенденциозность розыска создана не Следственной комиссией, а лишь самими исследователями акта"⁴¹ . Чтобы разобраться в составе материалов дела, напомним ход следствия.

После смерти царевича 15 мая весть о том могла достичь столицы 16 мая. Оттуда сразу же был отправлен пристав Темир Засецкий, который прибыл в Углич 18 мая, а вслед за ним 19 мая - и комиссия Шуйского с митрополитом Геласием. Началось следствие. Оно закончилось к воскресенью 30 мая, когда комиссия выехала в Москву. 2 июня состоялся доклад Освященному собору. Возможно, результаты следствия накануне сообщены были Годунову⁴² . И. И. Полосин полагает, что комиссия работала в Угличе 6 - 9 дней и могла допросить не менее 300 человек. Но так как в деле помещено всего около 140 допросов, то примерно 200 в таком случае отсутствуют⁴³ . Нам эти выкладки кажутся субъективными. Будем придерживаться фактов. А они дают определенную сумму показаний, которые и подлежат анализу.

Полосин считает, что комиссия Шуйского занималась расследованием трех дел: дела о смерти Димитрия, изменой Нагих и волнениями в Угличе. По его мнению, первое из них дошло до нас "как законченное архивное дело, должно быть в составе личного государева архива"; его начало, которое "было прямо опасно для Лжедимитрия и Нагих в 1605 г.", могло быть тогда и уничтожено; дело об измене Нагих "изъяли из архива, надо думать, сами Нагие в 1605 г. и должно быть они же его и уничтожили"; дело о волнении в Угличе также погибло или еще не найдено⁴⁴ .

__ ³⁷ "Опись архива Посольского приказа 1626 года" (далее - "Опись"). Ч. 1. М. 1977, стр. 259.

³⁸ В. Клейн. Угличское следственное дело, стр. 110.

³⁹ Там же, стр. 66 - 67.

⁴⁰ Там же, стр. 67 - 68.

⁴¹ Там же, стр. 113.

⁴² И. И. Полосин. Указ. соч., стр. 226 - 227.

⁴³ Там же, стр. 226 - 228.

⁴⁴ Там же, стр. 225, 227, 230.

стр. 95

Нам представляется, что в ходе следствия майские события в Угличе рассматривались в комплексе, а никаких самостоятельных дел о Нагих и о волнениях посадских людей вообще не существовало. По вопросу об обстоятельствах смерти Димитрия в основу следствия комиссия Шуйского положила показания очевидцев. Это прежде всего рассказ мамки царевича Василисы Волоховой, а также краткие свидетельства кормилицы Орины Тучковой, постельницы Марии Колобовой и четырех ребятишек ("жильцов"), которые якобы играли с Димитрием в момент его гибели "в тычку". Р. Г. Скрынников пишет, что главной свидетельницей на следствии выступала кормилица⁴⁵ . Но показания Василисы не только помещены ранее свидетельства Орины, а и по объему примерно в 10 раз больше и изобилуют деталями, которых лишен лапидарный рассказ Орины.

Волохова рассказывала следующее (XIV)⁴⁶ : Димитрий был болен падучим недугом⁴⁷ ; припадки с ним случались и ранее; так, в "великий пост" (то есть в начале апреля) он "объел" руки у дочери Андрея Нагого⁴⁸ ; снова он разболелся 12 мая; как только царевичу полегчало, его мать 15 мая после обедни разрешила ему погулять на заднем дворе дворца под присмотром мамки, кормилицы и постельницы⁴⁹ ; там он играл с "жильцами" - ребятишками Петрушкой Колобовым (сыном постельницы), Баженком Тучковым (сыном кормилицы), Ивашкой Красенским и Гришей Козловским (XIII, XVI). Об игре "жильцов" с царевичем свидетельница не говорила, но это сведение есть в показаниях кормилицы, постельницы и самих "жильцов" (XVI, XVII)⁵⁰ . Далее Василиса сообщает, что как "в болезни в чорной" царевич покололся ножом⁵¹ , тут царица Марья "збежала на двор" и начала ее бить поленом по голове. Согласно показанию А. А. Нагого, царица прибежала, когда люди закричали во дворе (XVIII). Охваченная отчаянием, она стала "приговаривать, что будто се сын ее, Василисин, Осип с Михайловым сыном Битяговского да Микита Качалов царевича Дмитрия зарезали".

Раздался звон колокола, после чего на двор прибежали "многие люди посадцкие ти всякие люди", в их числе и Михаил Битяговский, затеявший спор с посадскими ("почал был розговаривать посадцким людем"). Тогда царица и Михаил Нагой велели убить Битяговского и его сына, Никиту Качалова и Данилу Третьякова. Царица "говорила миру: то душегубцы царевичю". Сын Василисы Осип в то время находился "у себе". Как только он услышал "шум... великой", сразу же побежал к Михаилу Битяговскому. Здесь его схватили посадские люди и привели вместе с матерью и сестрами к царице. Царица и его назвала убийцей царевича. Осип был немедленно убит. Такова версия событий, изложенная в показаниях Волоховой. Она варьировалась в ходе следствия с небольшими дополнениями и изменениями, не имеющими, однако, существенного значения для понимания событий 15 мая.

Игравшие с царевичем ребятишки, расспрошенные комиссией, ограничились, судя по Следственному делу, кратким совместным ответом: "Играл де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на него болезнь, падучей недуг, и на-

⁴⁵ Р. Г. Скрынников. Указ. соч., стр. 195.

⁴⁶ Здесь и ниже в скобках римскими цифрами отмечены склейки дела.

⁴⁷ Кормилица и углицкие рассыльщики называют болезнь "черным недугом" (XVIII, XLVII). Болезнь Димитрия, возможно, была наследием царя Ивана и его родичей Глинских. Так, был "болен черным недугом" кн. И. М. Глинский (М. Е. Бычкова. Родословие Глинских из Румянцевского собрания. "Записки" Отдела рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, 1977, вып. 38, стр. 123).

⁴⁸ Это подтвердил и А. Нагой ("В великое говенье у дочери его руки переел", XVIII). Углицкие рассыльщики говорили, что "презже тово, государь, на нем была та болезнь по месяцем безпрестанно" (XLVII).

⁴⁹ Ключник Сытного дворца Г. Тулубеев назвал только мамку и кормилицу (XXXI).

⁵⁰ Петрушку Колобова упоминают подключники А. Ларионов и Ю. Гнидин как "жильца", сообщившего им о смерти Димитрия (XXXIII).

⁵¹ Углицкие рассыльщики (якобы со слов дворовых) говорили, что царевич покололся не ножом, а "сваей" ("тою сваею, которою играл, покололся", XLII). "Свая" появилась под влиянием рассказа о других припадках царевича (он во время поста "поколол сваею и матерь свою", XIV; ср. И. И. Полосин. Указ. соч., стр. 236). По Далю, "свайка" - толстый гвоздь или шил с большой головкой для игры в свайку (В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. IV. СПБ. М. 1882, стр. 146).

стр. 96

бросился на нож". Отвечая на поставленный вопрос, они сообщили, что с царевичем в это время были, кроме них, кормилица Орина да постельница Марья. О Василисе они не упомянули, сказав, что на двор" были "только они, четыре человеки жилцов да кормилица да постелница" (XVI). Но если "жильцы" "забыли" упомянуть о Василисе, то они ведь могли "забыть" и о присутствии других лиц. Полосин обратил также внимание на то, что показания ребятишек дошли до нас в пересказе. Например. Петрушка Колобов никак не мог сказать о своей матери словами, что "за царевичем была... постельница... Самойлова жена Колобова"⁵² .

Немногословны также показания кормилицы Орины и постельницы Марьи. Они упоминают только, что у царевича был "нож в руках и он ножем покололся" (XVII). Кормилица добавляла, что царевич скончался у нее на руках, и сокрушалась, что она его "не уберегла". Позднее, после решения Освященного собора, кормилицу и ее мужа по неизвестной причине затребовали в Москву, причем нужно было проследить, "чтоб в дороги не утекли и дурна над собою не ученили" (LXII). Согласно Полосину, "жильцы", постельница и кормилица засвидетельствовали, что на дворе никого с царевичем не было, кроме четырех ребятишек и Волоховой. Это якобы подтвердил и С. Юдин⁵³ . Однако постельница и кормилица говорили, что царевич играл "с жильцы", и только. О Волоховой они тоже не упоминают.

Если попытаться оценить доказательную силу свидетельств очевидцев о смерти Димитрия, то можно прийти к выводу, что она мала. "Жильцы", кормилица и постельница ограничились односложными формальными ответами. Наиболее пространно говорила Василиса. Но ведь именно ее сына и убили как одного из предполагаемых убийц царевича. Если это так, то Василиса отнюдь не была заинтересована в установлении истины. Да и всем остальным, находившимся на заднем дворе, грозили тяжелейшие последствия, если бы было установлено, что убийство было совершено при них, а они ничего не сделали для его предотвращения. Матери двух "жильцов" (кормилица и постельница) в подобном случае понимали бы, что их детям грозит неминуемая смерть. Таким образом, показания очевидцев отнюдь не беспристрастны и не могут приниматься с полным доверием.

Городовой приказчик Раков добавил к сообщенному очевидцами несколько фактов о том, как развивались события уже после смерти царевича. Оказывается, после ссоры с посадскими людьми на дворе Михаил Битяговский с Никитой Калачовым побежали в Брусяную избу. Именно там их нашли посадские люди, выволокли наружу и убили. Данилу Битяговското и Данилу Третьякова обнаружили в Дьячей (Разрядной) избе, где по распоряжению Михаила Нагого их также убили. Убиты были еще несколько человек (I)⁵⁴ .

Вечером во вторник 18 мая в Углич приехал пристав Темир Засецкий. Согласно показаниям Ракова, Григория Нагого и "человека" Михаила Нагого Бориски, Михаил Нагой велел Русину собрать ножи, обмазать их куриной кровью и положить на тела побитых людей, "что де будто се те люди царевича Димитрия зарезали" (III, IX-X). Михаил Нагой прямо говорил, что "царевича зарезали Осип Волохов да Микита Качалов да Данило Битяговский" (V). Правда, остается неясным, на каком основании он обвинял в убийстве названных лиц. А. А. Нагой об этом сообщал в более неопределенной форме: "Сказывают, что его зарезали" (XVIII). И только Григорий Нагой повторил официальную версию о том, что царевич Димитрий "набрушился сам ножом" (VII). О возможных причинах "отступничества" Григория от позиции Нагих скажем далее. Но никаких доказательств правдивости своих слов Григорий не приводил. Михаил и Григорий Нагие говорили, что они прибежали на двор после звона колокола (IV, VIII). Г. Ф. Нагой добавил, что, прибежав во двор, они увидели: "Лежит царевич ещо жив был и при них преставился" (VIII). Вместе с ними прибежала царица или ранее, остается неясным.

Ничего не прибавляют для выяснения конкретных обстоятельств смерти Димитрия показания других лиц, которые очевидцами событий не были. В них приводятся

⁵² И. И. Полосин. Указ. соч., стр. 230.

⁵³ Там же, стр. 237.

⁵⁴ А. Г. Нагой, сообщая об убийствах в Брусяной и Дьячей избах, не говорит о причастности к этому Михаила Нагого (VIII-IX). А. Нагой говорит, что "не ведает, хто их велел побита, а побила их чернь, посадцкие люди" (XVIII).

стр. 97

только стереотипные формулы насчет того, что царевич, страдая падучим недугом, зарезался ножом, играя в тычку. Вот и все. Полосин объясняет трафаретность показаний не работой Следственной комиссии, "искавшей истину", а результатом работы подьячих, экономивших время при записи. Однако подобную "самостоятельность" творчества подьячих при составлении Следственного дела допустить невозможно, ибо не тот был случай: речь шла о судьбе правящей династии Рюриковичей.

Обратимся теперь к источникам информации, сообщенной свидетелями, не являвшимися очевидцами событий. Никаких ссылок на источники сведений о смерти царевича нет ни в челобитной вдовы М. Битяговского (LII-LIV), ни в показаниях губного старосты Ивана Муранова (XXVII), сытника Кирилла Моховикова (XXIX), конюшенного приказчика М. Григорьева, М. Битяговского (XLII), сенных сторожей (XXXVI), хлебников, которые "в те поры стряпали в хлебне" (XLVI), поваров, которые в "тот день стряпали в поварне" (XLV). В ряде случаев ссылки на источник информации очень неопределенны. Игумен Давыд "спросил дворовых людей" (XXIV); сын боярский царицын А. Козлов также "вспросил дворовых людей" (XXXIV); стряпчий Федор Васильев "слышел от людей" (XXXIX); "дворовые люди сказали" подьячим Т. Десятому и другим (XLIV); "слышали от дворовых людей" углицкие рассыльщики (XLVII); сытные сторожа Т. Игнатьев "с товарищи" "слышели от миру" (XXXVII). 40 человек посошных людей, которые 15 мая находились за городом, сами видеть ничего, естественно, не могли и передали потому, что "сказали им многие люди" (XLIX). Ценность подобных свидетельств приближается в рассматриваемом плане к нулю⁵⁵ .

Подключник Артем Ларионов "с товарищи" сказали, что во время событий они стояли "вверху за поставцем (шкафом. - А. З.), ажно деи бежит вверх жилец Петрушка Колобов", который и рассказал им о "самозаклании" царевича (XXXIII). Ключник Г. Тулубеев сослался на стряпчего С. Юдина и сытника К. Моховикова (XXXI). Сытники М. Меншиков и Н. Бурков "с товарищи" ссылались на тех же Г. Тулубеева, С. Юдина и К. Моховикова (XXVIII). Но Моховиков сам не мог сказать, от кого ему стало известно о смерти царевича, Юдин же утверждал, что он "стоял у поставца, а то видел" (XXXI). По мнению Скрынникова, именно "показания Юдина начисто снимают версию об убийстве Дмитрия"⁵⁶ . Нам кажется, что в правдивости слов Юдина можно сомневаться. Иное мнение основывается на двух недоказанных постулатах: во- первых, что Юдин действительно видел происходившее во дворе; во-вторых, что он говорил правду относительно случившегося.

По мнению Полосина, в Углицком деле сохранилось целых "шесть различных вариантов о причинах и условиях смерти царевича. Их наличие ликвидирует раз и навсегда все разговоры ученых о якобы произведенной по указ.анию Бориса Годунова подделке (подтасовке) материалов следствия"⁵⁷ . Однако вариант варианту рознь. Да и по существу-то никаких "шести вариантов" причин смерти Димитрия в Следственном деле нет. Так, Полосин причисляет к ним "порчу" царевича, которую якобы Мария Нагая допускала "как основную причину его смерти"⁵⁸. Это не соответствует действительности, ибо Нагая считала убийцами Данилу Битяговского, Никиту Качалова и Осипа Волохова. Согласно показаниям Волоховой, царица приказала даже убить одну юродивую, "будтось та царевича портила" (XV). К варианту Полосин относил и показание попа Богдана, что "царевича Дмитрия не стало". Видно, что поп просто не знал (или не сообщил) ничего о причинах смерти царевича, и считать его показания особым вариантом нет оснований. Не являются таким вариантом и показания Г. Нагого, который, сообщая, что царевич зарезался, просто добавил, что так "почали говорить". В конечном итоге все фактически сводится к двум версиям: смерти царевича от несчастного случая или его убийству. А это лишает необходимой убедительности общий тезис Полосина о характере Следственного дела.

Поражает и еще одна особенность Судного дела. Сразу же после смерти Димитрия распространилась весть о том, что он был убит. Эту версию передавали, в частности, Михаил и отчасти Андрей Нагие. О том же, как известно, говорила ца-

⁵⁵ И. И. Полосин. Указ. соч., стр. 236.

⁵⁶ Р. Г. Скрынников. Указ. соч., стр. 195.

⁵⁷ И. И. Полосин. Указ. соч., стр. 237.

⁵⁸ Там же.

стр. 98

рица Мария Нагая. Но показаний лиц, отстаивавших и доказывавших эту версию, в Судном деле почти нет. Странно уже отсутствие показаний царицы Марии, хотя при расспросах кормилицы и постельницы она присутствовала. Согласно Полосину, подобный пробел "разъясняется очень просто: царицу Марию допрашивали в Москве - царь и бояре, патриарх и Освященный собор; Следственная комиссия боярина Шуйского не имела на то права"⁵⁹ . Между тем о заседании 2 июня Освященного собора, который подводил: итоги расследованию дела, нам известно из Следственного дола, и ни о каком допросе царицы там не говорилось. Мало того, митрополит Крутицкий Геласий на этом заседании сообщил, что, "которого дни ехати мне с Углече к Москве" его призвала царица Мария, просившая, чтобы "мне челобитье ее донести до государя.., чтоб Михаилу з братьею в их вине милость показал" (LV). Этого челобитья в Следственном деле нет, хотя челобитная Ракова, также доставленная в Москву Геласием, помещена.

Сторонники версии о "самозаклании" царевича стремятся опровергнуть уверенность Марии Нагой в убийстве ее сына ссылкой на то, что ей вообще верить нельзя. Ведь признала же она в 1605 г. в самозванце своего сына. Но они забывают зато, что и в 1591 г. и позднее она упорно стояла на том, что к царевичу были подосланы убийцы, и никогда не говорила о его "самозаклании". А вот глава Следственной комиссии кн. В. И. Шуйский после 1591 г. дважды менял свою точку зрения на события 15 мая. В 1605 г. в самозванце он признал чудом спасшегося царевича, а в 1606 г., напротив, санкционировал версию об убийстве Димитрия Годуновым.

Помимо показаний Марии, в Следственном деле отсутствуют также свидетельства многих других лиц, которые могли бы прояснить события 15 мая и обосновать версию об убийстве Димитрия⁶⁰ . После смерти царевича первым ударил в колокол сторож Спасского собора Максим Кузнецов (XIX). Он мог бы рассказать, что же он видел на заднем дворе еще до того, как туда прибежала Мария. Однако его показаний нет. В убийстве Битяговских и других "злодеев" принимали участие "починщики" - посадские люди Ляпун, Никитка Гунбин, Степанка Полуехтов, Иван Тимофеев и Тихон Быков (XXIX), а также сапожник Тит (L). К событиям имели касательство сторож Евдоким, посадские люди Василий Ильин, дегтярник Филя и другие (LVI - LVII). Полосин приводит список из 22 человек, которые, по его словам, "были допрошены". Их допросы могли попасть в особое дело о народном восстании⁶¹ . Но доказать, что всех этих лиц допрашивали и что существовало какое-то "особое дело" о волнениях в Угличе, Полосину не удалось. Добавим, что посадские люди десятский Олексеевской слободы Суботка, холщевник Семейка, мыльник Васька (XL), отводившие лошадей во вторник на разграбленный двор Михаила Битяговского, также могли бы сообщить новые детали если и не о смерти Димитрия, то о событиях, с ней связанных.

Официальную версию о смерти царевича не разделяли, кроме Нагих, еще несколько человек, хотя и весьма уклончиво. Поп церкви царя Константина Богдан (духовник Григория Нагого) обедал 15 мая у Михаила Битяговского. В это время к Михаилу прибежали его люди и сказали, что царевича "не стало" (XXVI). Игумен Алексеевского монастыря Савватий уже более определенно сообщал, что он от монастырских слуг узнал: "царевич Дмитрей зарезан" (XXV). Архимандрит Воскресенский Федорит передавал, что монастырские слуги "от посадцких людей" узнали, "будто се царевича Дмитрия убили" (XXII). В обоих случаях свидетели добавляют, что "тово не ведают, хто ево зарезал", или "а тово не ведомо, хто ево убил". Обратим внимание на то, что все это - лица духовного звания. Возможно, именно поэтому комиссия Шуйского не решилась исключить их свидетельства из Следственного дела, как не могла она обойтись и без показаний Нагих. Как бы нейтрализовали свидетельства Савватия и Федорита показания игумена Покровского монастыря Давыда, который, правда, находился тогда в своей обители, располагавшейся в двух верстах от города. Он смог сослаться только на рассказ дворовых людей в пользу версии о "самозаклании" (XXIV).

⁵⁹ Там же.

⁶⁰ Об отсутствии показаний Первова Болина см.: О. А. Яковлева. К вопросу... стр. 350 - 353.

⁶¹ И. И. Полосин. Указ. соч., стр. 239 - 240.

стр. 99

Наконец, напомним, что в связи со смертью Димитрия в Следственном деле нигде не упомянуто имя Бориса Годунова, хотя, конечно, среди сторонников версии об убийстве царевича могли быть и лица, которые прямо связывали трагические события в Угличе с царским шурином. Но не отличавшийся смелостью и принципиальностью князь В. И. Шуйский не решился помянуть всесильного правителя, хотя бы даже в форме опровержения его причастности к убийству. В целом же состав лиц, привлеченных комиссией к дознанию (во всяком случае, тех, чьи показания до нас дошли), несомненно, тенденциозен: это были преимущественно чины местной администрации, дворовые люди и военно-служилая челядь. Показания угличан-посадских отсутствовали, а сами они за выступление против царской администрации подвергнуты были жестоким наказаниям. Согласно А. Палицыну, казнено было 200 угличан⁶² . Многих подвергли пыткам и отправили в ссылку. Ссылались в первую очередь причастные в той или иной мере к убийству Битяговского и те, кто давал показания против Осипа Волохова и других "злодеев" (или невинно пострадавших, с точки зрения правительства)⁶³ . Автор "Сказания о самозванце" прямо пишет: "А которые было православные християне сташа за убиение царевича, и тех християн повеле Борис Годунов разослати в Сибирь и в Пермь Великую в заточение в пустые места"⁶⁴ . И оттого "Углеч запустел", добавляет автор "Нового летописца"⁶⁵ .

О предвзятости Следственного дела свидетельствует и весь его ход. Уже после челобитной Ракова следует к нему вопрос комиссии: "Для чево тебе велел ножи, и палицу и сабли, и самопалы Михайло Нагой класти на убитых людей?" (III). Но в дошедшей до нас части челобитной, как раз гласящей о событиях, последовавших за смертью Битяговских, нет ни слова ни о каких ножах и т. п. Значит, комиссия была предварительно информирована кем-то об участии в событиях Ракова (помимо его челобитной). О ножах и своем участии в сборе Раков говорил лишь в ответе на поставленный вопрос и во второй челобитной, поданной митрополиту Геласию (LVI-LVIII). Вопрос о ножах, которые М. Нагой распорядился положить на трупы убитых, не был частным. Все внимание комиссии направлено было не на выяснение обстоятельств смерти Димитрия, а на доказательство того, что волнения в Угличе произошли в результате действий Нагих. Так, вслед за Раковым сразу же был допрошен Михаил Нагой, а не очевидцы смерти царевича. Комиссию интересовали пять вопросов: 1) "которым об[ычае]м царевича Дмитрия не стало"; 2) "что его боле[з]нь была"; 3) "для чево он (М. Нагой. - А. З.) велел убити" М. Битяговского и других; 4) "для че[го] велеле" собирать ножи и класть на убитых; 5) зачем он приводил Ракова к целованию и против кого им было "стояти". Четыре последних вопроса носят явно тенденциозный характер: второй как бы подводит к официальной версии о причинах смерти царевича, а третий, четвертый и пятый уже заранее исходят из версии об участии Нагого в убийстве Битяговских и других лиц. М. Нагой на первый вопрос ответил однозначно: царевич был зарезан; второй обошел молчанием, а свое участие в организации убийств решительно отрицал. Допрос М. Нагого велся только в связи с челобитной Ракова и общей направленностью работы комиссии. Ее целью было не столько выяснить истину, сколько дискредитировать показания допрашиваемого.

В Следственном деле можно обнаружить существенные противоречия. Так, Михаил и Григорий Нагие говорили, что прибежали во двор, услышав звон колокола у Спаса (IV, V, VIII). А Волохова упомянула, что колокол зазвонил уже после того, как Григорий Нагой был во дворе (XIV). Комиссия спрашивала у попа Федота Огурца: "Кто ему велел звонити в колоколы" (XVIII); до этого речи об Огурце не шло, и откуда комиссия прознала о нем, остается невыясненным. Огурец сказал, что звонил сторож Максим Кузнецов, а тому велел звонить стряпчий Субота Протопопов, которому в присутствии Григория Нагого приказала царица Марья (XIX-XX). Григорий сказал: "Он не слыхал", что Федоту приказал звонить Протопопов (XX). Клейн предположил, что могли звонить дважды: в первый раз - М. Кузнецов, во второй - Огу-

⁶² "Сказание Авраамия Палицына". М. -Л. 1955, стр. 102.

⁶³ "Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссией)" (далее - РИБ). Т. 13. СПБ. 1891, стб. 775.

⁶⁴ Там же, стб. 717.

⁶⁵ ПСРЛ. Т. XIV, стр. 42; "Пискаревский летописец", стр. 92.

стр. 100

рец. Но следствие даже не заинтересовалось Кузнецовым. Ему важно было установить связь Нагих с беспорядками и обвинить их в том, что они созвали народ, отдав распоряжение о набате.

Противоречия обнаруживаются и в рассказе о поведении Михаила Битяговского с сыном. Поп Богдан, обедавший у Битяговского 15 мая, сообщал, что Михаил, узнав о смерти Димитрия, "тотчас приехал на двор к царевичу"; его же сын "в те поры" был у отца своего, "на подворье обедал" (XXVI). В челобитной углицких рассыльщиков, поданной на другой день после начала следствия (20 мая), говорилось иное. Оказывается, Михаил Битяговский "пришел с сыном в Дьячью избу, а подал весть Михаилу Битяговскому сытник Кирило Моховиков, что царевич болен черным недугом". Тогда Михаил пошел к царице на двор, а его сын остался в Дьячей избе (XLYII). Здесь все странно: ведь о смерти царевича М. Битяговский уже узнал у себя дома. Клейн считает, что Моховиков сказал о болезни, а не о смерти царевича Битяговскому у ворот, когда тот прибежал на двор, так как царевич был еще жив⁶⁶ . Но в показаниях Моховикова об этом нет ни слова. Не говорил он, как и поп Богдан, что Битяговский с сыном сначала отправились в Дьячыо избу, а уж потом Михаил пошел во дворец. Вообще челобитная углицких рассыльщиков во многом расходится с другими материалами дела. В ней сообщается, что царевич накололся не ножом, а "сваей"; что болезнь у царевича была "по месецем беспрестанно"; что Михаил Нагой приехал на двор па коне "пьян" (в поздней челобитной Ракова даже "мертв пьян"). Углицкие рассыльщики утверждали, что перед смертью Михаил Битяговский кричал: "Михаило Нагой велит убита для того что ...добывает ведунов и ведуны на государя и на государыню, а хочет портить" (XLVII). О ведунах Нагого говорила и вдова Битяговского (III). Позднее из Москвы послано было специальное распоряжение доставить в столицу "ведуна" Андрюшку Мочалова (LX-LXIII).

Тенденциозность Следственного дела представляется нам очевидной. Возникает иной вопрос, какая из версий о смерти царевича соответствует случившемуся. Окончательного ответа при существующем состоянии источников дать нельзя. Во всяком случае, версия о "самозаклании" царевича могла быть измышлена сразу же после убийства Димитрия в целях самосохранения лиц, находившихся на дворе вместе с ним. В. И. Шуйскому не надо было ничего сочинять. Достаточно было отобрать ту версию, которая оказалась более приемлемой для Годунова. В то же время совершенно исключить возможность соответствия версии о "самозаклании" царевича реальным фактам тоже нельзя. Так или иначе, но версия о "самозаклании" стала официальной. В наказе, который давался Р. М. Дурову, встречавшему литовского посланника Павла Волка весною 1592 г., говорилось: "А учнут спрашивать о князе Дмитрее о углетцком, каким обычаем его не стало, и Ратману молыти: князь Дмитрея не стало судом божиим. А был болен черным недугом, таково на нем было прирожденье, ещо с млада была на нем та болезнь, а ведь всякой человек не безсмертен"⁶⁷ .

Вторую группу источников о событиях 15 мая 1591 г. составляют литературно- публицистические произведения, возникшие в годы царствования Василия Шуйского и Михаила Романова. В них обосновывалась версия об убийстве Димитрия лицами, подосланными Годуновым. Вступив на престол 20 мая 1606 г., после убийства самозванца, присвоившего себе имя Димитрия, Василий Шуйский стремился убедить народ в том, что царевич давно уже скончался и поэтому так называемый "царь Димитрий" не кто иной, как самозванец. Это было тем более важно, что уже в июне 1606 г. на юге страны вспыхнуло новое восстание, знаменем которого снова стала тень Димитрия. Еще в мае 1606 г. от имени бояр составлена была окружная грамота, в которой говорилось, что Димитрий "умре подлинно"⁶⁸ . В грамоте, написанной от имени царицы Марии 21 мая, прямо объявлялось, что царевич "убит от Бориса"⁶⁹ . Этот же мотив развит в "известительной грамоте" Василия Шуйского около -1 - 5 июня, напи-

⁶⁶ В. Клейн. Угличское следственное дело, стр. 95.

⁶⁷ Г. Н. Анпилогов. Новые документы о России конца XVI - начала XVII в. М. 1967, стр. 44.

⁶⁸ "Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел" (далее - СГТД). Ч. II. М. 1819, стр. 300 - 301, N 142.

⁶⁹ Там же, стр. 306 - 308, N 146.

стр. 101

санной в связи с перенесением "мощей" умершего царевича из Углича в Москву 3 июня 1606 года⁷⁰ .

Летом 1606 г. создается в Троице-Сергиевом монастыре "Повесть како отомсти" - публицистический рассказ о начале Смутного времени. В ней говорится, что Борис послал в Углич Михаила Битяговского с сыном и племянником убить царевича⁷¹ . В полном согласии с официальными источниками находятся записи во многих памятниках⁷² . Коротко, но в том же духе писал и Авраамий Палицын⁷³ . В "Новом летописце" (1630 г.) помещен ряд дополнительных сведений о событиях 1591 года. Оказывается, когда Борис задумал убийство царевича, к его "совету" "не приспе" Григорий Васильевич Годунов. Советники Бориса (среди них летописец называет "братью" Годунова и Клешнина) решили послать на Углич Владимира Загряжского или Никифора Чепчугова. Последний был довольно заметной фигурой: "Щелкаловым свой, и оне его по свойству вынесли"⁷⁴ . Но и Чепчугов, и Загряжский отказались принимать участие в подготовлявшемся убийстве. Тогда Андрей Клешнин сказал, что у него есть "братия и други", которые могут осуществить замыслы Бориса. Один из них, Михаил Битяговский, вместе с сыном и племянником, сговорясь с мамкой Марией (так в источнике) Волоховой, сотворили убийство. Сначала царевича ударил ножом в шею Данилка (так в источнике) Волохов, но "не захватил ему гортани". Увидев это, кормилица начала кричать, прикрывая собой царевича, и была избита Данилой Битяговским и Качаловым. Они же и убили царевича. Мать Димитрия, "видя пагубу сына", стала кричать. Убийцы выбежали за ворота. Тогда соборный пономарь забил в колокол. Убийцы побежали расправиться с ним, но сделать этого не смогли. Во двор прибежали Нагие "и все люди града Углича". Никита и Данила бежали из города за 12 верст, потом вернулись и были убиты угличанами. Царю сразу же послали гонца с рассказом о событиях. "Борис же велел грамоты переписати, а писать повеле, яко одержим бысть недугом и сам себя зарезал небрежением Нагих". На Углич послана была комиссия во главе с Шуйским, который "начат роспрашивати града Углеча всех людей, како небрежением Нагих заклася сам. Они же вопияху все единогласно.., что убиен бысть от раб своих" от Михаила Битяговского по повелению Бориса Годунова. Даже на пытке в Москве Михаил и Андрей Нагие подтвердили версию об убийстве Димитрия⁷⁵ .

Наиболее пространный рассказ о событиях 15 мая помещен в позднейшем "Сказании о царстве царя Федора Иоановича" (конец XVII в.)⁷⁶ . Отсутствие у составителя "Сказания" каких-либо новых данных заменяется риторическими восклицаниями. Добавлено только, что во время следствия Клешнин "учел рыкати на граждан, аки лев", когда ему сказали правду. После этого, убоявшись "страху и смерти, вси умолкоша и ничто глаголаша, токмо рекоша: истиннаго мы дела не ведаем, тут не были". Клешнин же "повеле тотчас речи их писати по своему проклятому умыслу и велел к тем речам руки прикладывать и неволею иных прелщая, а кои не хотят руки прикладывать, и тех разослал по далным городам окованных". Рассказ "Нового летописца" представляет несомненный интерес. Еще Л. В. Черепнин установил, что его составитель, вышедший из кругов, близких к патриарху Филарету, пользовался разнообраз-

⁷⁰ Там же, стр. 308 - 315, N 147; А. Л. Станиславский. К истории второй "окружной" грамоты Шуйского. "Археографический ежегодник за 1962 год". М. 1963, стр. 134 - 137.

⁷¹ В. И. Буганов, В. И. Корецкий, А. Л. Станиславский. "Повесть како отомсти" - памятник ранней публицистики Смутного времени. "Труды" Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского дома) АН СССР, 1974, т. XXVIII, стр. 243; РИБ, т. 13, стб. 6 - 9, 151 - 152.

⁷² "Псковские летописи". Вып. 1. М. 1955, стр. 264; М. Н. Тихомиров. Малоизвестные летописные памятники. "Исторический архив", 1951, кн. VII, стр. 231: ПСРЛ. Т. XXXI. М. 1968, стр. 144; "Пискаревский летописец", стр. 92; "Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции" (далее - "Изборник"). М. 1869, стр. 188: "Временник Ивана Тимофеева". М. -Л. 1951 (далее - "Временник"), стр. 34 - 35; РИБ, т. 13, стб. 563 - 565, 717, 861, 879 - 883.

⁷³ "Сказание Авраамия Палицына", стр. 101 - 102.

⁷⁴ "Разрядная книга 1598 - 1638". М. 1974, стр. 305.

⁷⁵ ПСРЛ. Т. XIV, стр. 40 - 42.

⁷⁶ РИБ, т. 13, стб. 761 - 785.

стр. 102

ным комплексом источников, в том числе материалами архива Посольского приказа⁷⁷ . Нет пока полной ясности в том, какие летописные источники использованы в тексте "Нового летописца". В. И. Корецкий считает, что к их числу надо отнести упомянутый В. Н. Татищевым летописец Иосифа, келейника патриарха Иова⁷⁸ . В. Д. Назаров возражает против методики восстановления Корецким текста этого летописца⁷⁹ . Некоторые моменты заставляют внимательно отнестись к сведениям "Нового летописца" о событиях 15 мая 1591 года. Так, среди Нагих, отстаивавших версию об убийстве царевича, названы Михаил и Андрей, а Григорий не упомянут. Это целиком соответствует Следственному делу, согласно которому Григорий поддержал официальную версию о "самозаклании" Димитрия. В. И. Корецкий и А. Л. Станиславский полагают, что именно в связи с отказом принять участие в организации убийства царевича (согласно "Новому летописцу") дворецкого Г. В. Годунова отстранили от активной государственной деятельности⁸⁰ , Н. Чепчугова 8 лет не упоминали в разрядах⁸¹ , а Загряжских понизили в разряде служилых людей. Сведения о Г. В. Годунове встречаются ежегодно с 1584 г. по декабрь 1590 года⁸² . Небольшой разрыв в сведениях о нем с декабря 1590 г. по октябрь 1592 г. не может быть однозначно истолкован. И все же упоминание о Г. В. Годунове как о человеке, противившемся планам Бориса, настораживает. Факт службы Чепчуговых и Загряжских при дворе царя Михаила и их близость к Филарету⁸³ также могут быть интерпретированы по-разному. Словом, упомянутые наблюдения интересны, но вопроса о достоверности рассказа "Нового летописца" относительно событий 15 мая все же не решают.

Третью группу источников составляют свидетельства иностранцев. Наиболее раннее из них - письмо Дж. Горсея лорду Бэрли от 10 июня 1591 года. В нем сообщалось следующее: "19-го числа того же месяца (май. - А. З.) случилось величайшее несчастье: юный князь 9-ти лет, сын прежнего императора и брат нынешнего, был жестоко и изменнически убит; его горло было перерезано в присутствии его дорогой матери, императрицы; случились еще многие столь же необыкновенные дела, которые я не осмелюсь описать не столько потому, что это утомительно, сколь из-за того, что это неприятно и опасно. После этого произошли мятежи и бесчинства"⁸⁴ . По мнению Я. С. Лурье, это сообщение "является весьма важным источником, особенно если учесть, что Горсей был в этом вопросе лицом беспристрастным: он был близок к Борису и никак не мог стремиться очернить его в глазах лорда Бэрли"⁸⁵ . Это не решает вопроса об источнике информации Горсея и, следовательно, о степени ее достоверности. В письме Горсея интересно упоминание о том, что царевич был убит в присутствии матери. В показаниях Волоховой говорилось, что Мария Нагая прибежала уже после того, как он поколол себя ножом. Свидетельство Горсея, если его считать отражающим реальные факты, позволяет понять, почему Мария прямо называла тех, кто зарезал ее сына. Однако Р. Г. Скрынников решительно отводит сообщение Горсея, считая его основанным на тенденциозной информации Афанасия Нагого⁸⁶ . Действительно, в более поздних мемуарах Горсей красочно описывает, как к нему в Ярославле прибежал Афанасий Нагой и сообщил: "Царевич Дмитрий мертв, дьяки зарезали его около шести часов; один из слуг признался на пытке, что его послал Борис; царица отравлена и при смерти". Горсей добавляет, что после этого "город

⁷⁷ Л. В. Черепнин. "Смута" и историография XVII века. "Исторические записки", 1945, кн. 14, стр. 81 сл.

⁷⁸ В. И. Корецкий. "История Иосифа о разорении русском" - летописный источник В. Н. Татищева. "Вспомогательные исторические дисциплины". Вып. V. Л. 1973, стр. 251 - 285.

⁷⁹ В. Д. Назаров. "Новый летописец" как источник по истории царствования Лжедмитрия I. "Летописи и хроники. 1973". М. 1974, стр. 301 - 302.

⁸⁰ В. И. Корецкий, А. Л. Станиславский. Указ. соч., стр. 241 - 244.

⁸¹ Упомянут в феврале 1590 г. и январе 1598 г. ("Разрядная книга 1475 - 1598 гг.". М. 1966, стр. 421, 534).

⁸² "Материалы по истории Европейского Севера". Вып. 2. Вологда. 1972, стр. 183 и др.

⁸³ Е. А. Белов. Указ. соч., стр. 289.

⁸⁴ Цит. по: Я. С. Лурье. Письма Джерома Горсея. "Ученые записки" Ленинградского государственного университета, 1940, N 73, стр. 200.

⁸⁵ Там же, стр. 195.

⁸⁶ Р. Г. Скрынников. Указ. соч., стр. 196.

стр. 103

был разбужен караульными, рассказавшими, как был убит царевич Дмитрий"⁸⁷ . Таким образом, сводить все к рассказу одного А. Нагого нельзя. Ярославль был наполнен слухами различной достоверности.

Об убиении царевича Димитрия пишет также Арсений Елассонский в своих мемуарах⁸⁴ . Побывавший в России при Лжедмитрии I Маржерет сообщал, что Годунов отдал распоряжение убить царевича, но царица его подменила, и тот спасся⁸⁹ . Это, конечно, официальная версия, бытовавшая при дворе самозванца. И. Масса в своем "Кратком известии о Московии", доведенном до 1610 г., дал картину происшедшего в аспекте событий начала XVII века. Борис, по его словам, чтобы добиться престола, старался "извести Димитрия". Эта мысль пришла ему в голову еще до похода на Ругодив (декабрь 1589 г. - февраль 1590 г.). Тем временем Димитрий подрастал. "Он был очень умен, часто говоря: "Плохой какой царь мой брат. Он не способен управлять таким царством", и нередко спрашивал, что за человек Борис Годунов, державший в своих руках все управление государством, добавляя при этом: "Я сам хочу ехать в Москву, хочу видеть, как там идут дела, ибо предвижу дурной конец, если буду столь доверять недостойным дворянам". Далее рассказывается об убийстве царевича при участии Битяговских и Качалова. В разгар игры "в орехи" Данила Битяговский и Никита Качалов перерезали царевичу горло и бежали, "от сильного смущения забыв умертвить других детей; они успели ускакать на лошадях, заранее для них приготовленных". Борисом произведен был розыск так, "что всех, бывших при дворе царевича, схватили как изменников, и все они подверглись царской опале", а некоторых из них казнили⁹⁰ . Рассказ Массы основан на версии 1606 года. Автор присутствовал при перенесении "мощей" царевича в Москву и ссылался на повествование, в котором "довольно было изложено, как в царствование Федора Ивановича по повелению Бориса был погублен и убиен младенец Димитрий"⁹¹ .

Конрад Буссов, доведший свою "Московскую хронику" до 1613 г., писал, что у Димитрия, как и у его отца, с детства был жестокий нрав. Так, он однажды приказал вылепить из снега фигурки нескольких вельмож и "стал отрубать у одной снежной куклы голову, у другой руку, у третьей ногу, а четвертую даже проткнул насквозь", приговаривая при этом: "С этим я поступлю так-то, когда буду царем, а с этим эдак". Первой в ряду стояла фигурка Бориса Годунова. По Буссову, Годунов нанял за деньги двух убийц, которые по его распоряжению сами были прикончены, как только убили царевича⁹² . Рассказ Буссова использовал затем в своей "Истории о великом князе Московском" П. Петрей⁹³ . В целом же свидетельства иностранцев не помогают понять существо событий 15 мая 1591 г., восходя к официозным русским источникам или к слухам, бытовавшим в конце XVI - начале ХVII века.

Обратимся теперь к историческому контексту событий 15 мая и посмотрим, что может прибавить он для решения трудного вопроса. Прежде всего о составе Следственной комиссии. Боярин кн. В. И. Шуйский еще в мае-июне 1584 г. возглавлял Московский судный приказ (опыт этой деятельности был, вероятно, использован Шуйским в ходе следствия по делу о смерти Димитрия)⁹⁴ . В 1586 г. в связи с опалой, постигшей Шуйских, он был отстранен от должности смоленского наместника и сослан в Галич. Затем сведения о В. И. Шуйском исчезают вплоть до назначения его в Следственную комиссию. Корецкий и Станиславский пишут, что незадолго до событий 1591 г. вернувшийся из ссылки В. И. Шуйский был готов "на все, чтобы восстановить (хотя бы отчасти) былое положение"⁹⁵ . Скрынников рисует Шуйского как пред-

⁸⁷ А. А. Севастьянова. Указ. соч., стр. 123.

⁸⁸ См. А. А. Дмитреевский. Арсений епископ Елассонский и мемуары его. Киев. 1889, стр. 92 - 94.

⁸⁹ "Сказания современников о Дмитрии Самозванце". Ч. 1. СПБ. 1859, стр. 256.

⁹⁰ И. Масса. Краткое известие о Московии. М. 1937, стр. 35, 36, 39 - 40.

⁹¹ Там же, стр. 160.

⁹² К. Буссов. Московская хроника, 1584 - 1613. М. -Л. 1961, стр. 80. О садистских наклонностях Димитрия писал также Д. Флетчер (Д. Флетчер. О государстве Русском. СПБ. 1906, стр. 21).

⁹³ П. Петрей. История о великом князе Московском. М. 1879. стр. 170.

⁹⁴ А. Юшков. Акты XIII - XVII вв., представленные в Разрядный приказ. Ч. I. М. 1898, стр. 216, 233, N 220.

⁹⁵ В. И. Корецкий, А. Л. Станиславский. Указ. соч.. стр. 241.

стр. 104

ставителя враждебных Борису кругов боярства. Поэтому его назначение "следует приписать скорее всего Боярской думе". Борис согласился на это, чтобы пресечь все разговоры о его причастности к смерти Димитрия⁹⁶ . Зная характер правительственной деятельности Годунова, вряд ли можно предположить, что Дума позволила себе какие-то назначения в ответственнейшем деле без прямого указания Бориса.

Вторым членом комиссии был окольничий А. П. Клешнин. О его тесных связях с Борисом писалось много. Впервые он появился в разрядах в ноябре 1585 г. в ертоуле вместе с И. В. Годуновым как "ближней думы дворянин". В этом дворовом разряде присутствовали также Б. Ф. и Г. В. Годуновы, И. В. Сабуров, Т. Р. Трубецкой и Ф. И. Хворостинин⁹⁷ . Таков круг лиц, с которыми был связан А. П. Клешнин. В сентябре 1586 г. в Чудове монастыре он ел вместе [с царем] Б. Ф. Годуновым и Ф. Н. Юрьевым⁹⁸ . В декабре 1585 г. при предполагавшемся походе царя Федора в Можайск Клешнин в ертоуле уже назван окольничим⁹⁹ . При походе царя Федора к Ругодиву в декабре 1589 г. - феврале 1590 г. он снова находился среди наиболее приближенных к царю лиц¹⁰⁰ . Летом 1591 г. под руководством Бориса Годунова участвовал в обороне Москвы от Казы-Гирея¹⁰¹ . Скрынников обращает внимание на то, что зятем Клешнина был брат царицы Марии Г. Ф. Нагой и что Нагие, как и Клешнин, входили в государев двор¹⁰² . Назначая Клешнина в Следственную комиссию, Борис "искал примирения с Нагими"¹⁰³ . Между тем Следственное дело было построено так, чтобы его материалы свидетельствовали о вине Нагих в событиях на Угличе. Именно такой вывод был сделан Освященным собором 2 июня. Значит, ни о каком стремлении Годунова примириться с Нагими не может вестись речь. Но вот что здесь любопытно. В семье Нагих именно Григорий оказался тем, кто поддерживал версию, принятую Следственной комиссией о "самозаклании" царевича. Григорий, конечно, боялся расплаты за содеянное. Ведь именно он с братом Михаилом приказал убить Битяговских (LII); дал саблю, чтоб положить ее на убитых (VII, X, XXXIX, LVII); бил Василису Волохову. Его действия собором были оценены, как "измена явная" (LIX). Однако дело заключается еще и в том, что он говорил подсказанное его тестем и одним из членов комиссии А. П. Клешниным.

Третий член Следственной комиссии дьяк Елизарий Вылузгин был, как и предшествующие двое, крупной фигурой. Еще в 1581 г. он принадлежал к числу "ближних великих людей", являлся думным дьяком и принимал участие в посольских переговорах¹⁰⁴ ; с 1583/84 г. ведал Поместным приказом¹⁰⁵ ; часто заменял Дружину Петелина в качестве четвертого дьяка¹⁰⁶ . Углич входил в состав городов, ведавшихся именно этой четвертью¹⁰⁷ . В 1590 г. Вылузгин выдал грамоту ряду городов, среди которых был и Углич¹⁰⁸ ; в декабре 1589 г. оставлен был в Москве вместе с С. В. Годуновым во

⁹⁶ Р. Г. Скрынников. Указ. соч., стр. 194 - 195.

⁹⁷ В. В. Вельяминов-Зернов. Исследование о касимовских царевичах. Ч. II. СПБ. 1868, стр. 89 -90. В апреле 1586 г. А. П. Клешнин присутствовал на посольском приеме (В. Савва. О Посольском приказе XVI в. Вып. 1. Харьков. 1917, стр. 228). В марте 1573 г. некий Андрей Веригин (? Петрович) Клешнин входил в состав дворовых людей с окладом, шедшим с "города" (Д. Н. Альшиц. Новый документ о людях и приказах опричного двора Ивана Грозного после 1572 года. "Исторический архив", кн. IV, 1949, стр. 24). В 1575/76 г. он выступал послухом в грамоте молодого Бориса Годунова (ЧОИДР.1897, кн. 1, стр. 7). Весной 1577 г. он упоминался среди государевых дворян вместе с И. В. и Ф. И. Годуновыми и И. С. и И. Г. Нагими (Государственный исторический музей, собрание Щукина, N 496, л. 584).

⁹⁸ "Разрядная книга 1559 - 1605 гг.". М. 1974, стр. 219.

⁹⁹ Там же, стр. 379.

¹⁰⁰ "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 413, 414, 421, 422.

¹⁰¹ "Разрядная книга 1559 - 1605 гг.", стр. 269.

¹⁰² Р. Г. Скрынников. Указ. соч., стр. 193.

¹⁰³ Там же.

¹⁰⁴ "Памятники дипломатических сношений России с державами иностранными". Ч. X. СПБ. 1871, стр. 71.

¹⁰⁵ С. Б. Веселовский. Дьяки и подьячие XV - XVII вв. М. 1975, стр. 110 - 111.

¹⁰⁶ П. А. Садиков. Очерки по истории опричнины. М. -Л. 1950, стр. 402.

¹⁰⁷ Там же, стр. 400.

¹⁰⁸ Там же.

стр. 105

время похода на Ругодив¹⁰⁹ ; в конце 1590 - начале 1591 г. совместно с тем же С. В. Годуновым, Б. Ю. Сабуровым и А. Щелкаловым вел ответственные переговоры с польским посольством о заключении перемирия¹¹⁰ . Летом 1591 г. во время набега Казы-Гирея Вылузгин "с розрядом" находился в большом полку и под началом Ф. И. Мстиславского и Б. Ф. Годунова участвовал в обороне столицы¹¹¹ . Усердие Вылузгина в составлении Следственного дела 1591 г. было замечено, и ровно через 10 лет ему поручили вести новое следствие, на этот раз о боярах Романовых¹¹² . Итак, состав Следственной комиссии был не нейтрален, а вполне благоприятен для Бориса Годунова.

Интересна фигура дьяка Михаила Битяговского. Карьера его началась со службы дьяка в Казани, где он появился, во всяком случае, в 1578/79 г.¹¹³ и находился до 1586/87 г. включительно¹¹⁴ . Затем он назван среди дьяков, сопровождавших в декабре 1589 г. царя Федора в Ругодивском походе¹¹⁵ ; в 1589/90 г. совместно с кн. Ф. И. Мстиславским составлял десятню по Владимиру¹¹⁶ ; как дьяк упомянут и в 1590/91 г.¹¹⁷ ; в Углич был послан для наблюдения за сбором "посохи" (посошных людей) "под Гуляй" (для обслуживания Гуляй-города). Возможно, он должен был доносить в Москву о том, что творилось в Углицком уделе. Это, конечно, раздражало Нагих. Михаил Нагой не дал требовавшихся по разверстке 50-ти посошных людей. Городовой приказчик Раков говорил, что Нагой в день гибели царевича "бранился о посохе" с Битяговским (LVII-LVIII). В какой степени это верно, сказать трудно, но причины для враждебного отношения Нагих к Битяговскому, во всяком случае, имелись. Правда, из этого еще не вытекает, что они были достаточны для того, чтобы Нагие ложно обвиняли Битяговских в убийстве Димитрия.

Давно высказана мысль, что убийство Димитрия было выгодно Годунову. В самом деле, к 1591 г. у царя Федора наследников престола не было. В случае его смерти законным царем становился Димитрий, а правителями - его родичи Нагие. "Лорду-протектору" (Борису. - А. З.), повинному в опале Нагих, грозила в лучшем случае немилость, а в худшем - смерть. Поэтому, казалось бы, Борис должен был желать смерти Димитрию, что открыло бы дорогу к престолу жене Федора Ирине, а как показали дальнейшие события, и самому Годунову. Не случайно О. А. Яковлева пишет, что в 1591 г. "Борис Годунов мог рассчитывать на то, что детей у Ирины не будет, а потому считать уничтожение Димитрия целесообразной мерой для пресечения династии Рюриковичей и посягательства на московский престол"¹¹⁸ .

Сходные мысли приходили в голову еще современникам событий. Побывавший в России в 1589 г. англичанин Флетчер писал, что жизнь Димитрия находилась "в опасности от покушений тех, которые простирают свои виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя"¹¹⁹ . Намек на Бориса совершенно определенный. Горсей, говоря о своем возвращении в Россию в 1586 г., сообщал, что "был раскрыт заговор с целью отравить и убить молодого царевича Димитрия, его мать и всех их родственников, приверженцев и друзей, содержавшихся под строгим присмотром в отдаленном городе Угличе"¹²⁰ . Насколько слух этот отвечал действительности, сказать трудно. Но современники понимали опасность, все время грозившую Димитрию

¹⁰⁹ Архив Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (далее - ГПБ), Эрмитажное собрание, N 390, л. 736.

¹¹⁰ Б. Н. Флоря. О текстах русско-польского перемирия 1591 г. "Славяне и Россия". М. 1972, стр. 71 - 81.

¹¹¹ "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 443; "Разрядная книга 1559 - 1605 гг.", стр. 269.

¹¹² "Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею" (далее - АИ). Т. II. СПБ. 1841, стр. 35 - 46, N 38.

¹¹³ "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 378, 390.

¹¹⁴ С. Б. Веселовский. Указ. соч., стр. 52.

¹¹⁵ "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 413.

¹¹⁶ Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI века. СПБ. 1888. Приложения, стр. 68.

¹¹⁷ "Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук" (далее - ААЭ). Т. III. СПБ. 1836, стр. 216, N 150.

¹¹⁸ О. А. Яковлева. К истории возвышения Бориса Годунова, стр. 276.

¹¹⁹ Д. Флетчер. Указ. соч., стр. 21.

¹²⁰ А. А. Севастьянова. Указ. соч., стр. 120.

стр. 106

со стороны Бориса. Иногда на эту цепь умозаключений отвечают так: Димитрий - сын Грозного от неканонического, седьмого по счету брака, а потому не имел права на престол. Какой же смысл был в его убийстве? К тому же у Федора в 1592 г. родилась дочь Феодосия. Следовательно, надежды на продолжение его рода сохранялись. Нужно ли было Годунову рисковать? Рассуждения, конечно, чисто умозрительные. Ведь в истории имелись тысячи случаев, когда королевские отпрыски захватывали трон при гораздо менее благоприятных условиях, а претенденты на него еще и не так рисковали.

С. М. Каштанов обратил внимание на то, что вскоре после смерти Димитрия в грамотах Федора появилось необычное начало, в котором наряду с царем упоминалась и царица: "Се яз царь и великий князь Федор Иоаннович всея Руси с своею царицею и великою княгинею Ириною" (18 ноября 1591 г.¹²¹ ; то же видим в грамоте 21 января 1592 г.). "Не является ли это заблаговременным заявлением претензий новой династии? Не подтверждает ли это факт причастности Годунова к гибели царевича?"¹²² . На первый вопрос следует такой ответ: возможно, Годунов полагал, что следует укрепить положение Ирины как предполагавшейся наследницы Федора. Но если эта мысль у него возникла, то, во всяком случае, в более раннее время. Ведь Ирина встречается в грамотах уже 1588 года¹²³ . На второй же вопрос ответ может быть отрицательным, ибо стремление Бориса обеспечить переход власти к Ирине после смерти Димитрия еще не означало, что Годунов являлся организатором убийства в Угличе¹²⁴ .

Скрынников указывает, что к маю 1591 г. правительство Годунова оказалось в критическом положении¹²⁵ . Ожидали набега крымского хана Казы- Гирея. В этой обстановке смерть Димитрия "была выгодна не столько Борису, сколько его врагам, которые действительно предприняли попытку свергнуть правителя"¹²⁶ . Из этого факта исследователь делает вывод, что инициатором авантюры, направленной против Годунова, были Нагие, а центром интриг - Ярославль. Зная о положении в Москве, они рассчитывали поднять "столичное посадское население"¹²⁷ . Сюда привязано обстоятельство касательно пожаров в столице. 24 мая, когда в Угличе еще работала Следственная комиссия, в Москве произошли сильные пожары¹²⁸ . Выгорел весь Белый город - Занеглинемье с Арбатом, Никитской и Петровкой. По Горсею сгорело 12 тыс. домов¹²⁹ . Спустя некоторое время выгорела Покровка. Распространились слухи, что Москву поджег Борис. Арсений Елассонский писал, что пожар произошел "при содействии Бориса, как говорили многие"¹³⁰ . Позднее И. М. Катырев-Ростовский считал, что Борис послал своих людей и "повеле им многая славныя домы в царствующем граде запалити, дабы люди о своих напастех попечение имели". Этим он добился, что "преста мирное волнение о царевичеве убиении"¹³¹ .

Сходно рассказывают о пожаре и иные лица. По Маржерету, Борис "приказал зажечь в ночное время гостиный ряд, купеческие дома и другие здания: собственное горе, думал он, заставит забыть царевича"¹³² . Буссов прямо утверждал, что "правитель подкупил нескольких поджигателей, которые подожгли главный город Москву во многих местах", и сгорело несколько тысяч дворов по берегам Неглинной; это он сделал для того, чтобы "каждый больше скорбел о собственном несчастье, неже-

¹²¹ Отдел рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, Троицкая книга 527, N 386.

¹²² С. М. Каштанов. Укав, соч., стр. 44.

¹²³ АИ. Т. 1. СПБ. 1841, N 219; ААЭ. Т. 1. СПБ. 1836, N 311 (9 сентября 1588 г.).

¹²⁴ См. "Дополнения к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией)". Т. I. СПБ. 1846, N 143. В крестоцеловальной записи 11 февраля 1590 г. также упомянуты Федор и Ирина ("Судебники XV - XVI веков". М. -Л. 1952, стр. 443).

¹²⁵ Р. Г. Скрынников. Указ. соч., стр. 190.

¹²⁶ Там же, стр. 191.

¹²⁷ Там же.

¹²⁸ Дата установлена И. А. Голубцовым (И. А. Голубцов. Указ. соч., стр. 71).

¹²⁹ См. А. А. Севастьянова. Указ. соч., стр. 123; ПСРЛ. Т. XIV, стр. 7; "Сказание Авраамия Палицына", стр. 102.

¹³⁰ А. А. Дмитреевский. Указ. соч., стр. 93.

¹³¹ РИБ, т. 13, стб. 565.

¹³² "Сказания современников...". Ч. 1, стр. 256.

стр. 107

ли о смерти царевича"¹³³ . Масса писал, что "Борис приказывал поджигать Москву в разных местах, и так три или четыре раза, и каждый раз сгорало более 200 домов, и все поджигатели были подкуплены Борисом". Он сообщал также, будто Борис распространял слух о набеге татар, "так что повергли всю страну в такой страх, что народ... забыл о смерти или убиении Димитрия"¹³⁴ . В 1592 г. при переговорах с литовским посланником предписывалось категорически опровергать подобные слухи "про зажигальников". Дескать, слухи были, что "зажигали Годуновых люди"; но это "нехто вор, бездельник затеев, сказывал напрасно, Годуновы бояре именитые, великие"¹³⁵ .

Борис был этими толками серьезно обеспокоен. В результате проведенного расследования (судят по царской грамоте от 28 мая на Чусовую) "зажигальники" Левка Банщик "с товарищи" всю вину старались переложить на Нагих и говорили, что "присылал к ним Офонасей Нагой людей своих Иванка Михайлова с товарищи, а велел им накупать многих зажигалников, а зажигати им велел московский посад во многих местех; и Оне по Офонасьеву Нагова велению... зажгли на Москве посад, и на Чюсовую деи да и по иным многим городом Офонасей Нагой разослал людей своих, а велел им зажигалников накупать, городы и посады зажигать"¹³⁶ . Слухи о поджоге столицы Годуновым в тревожной обстановке надвигавшегося крымского вторжения явно напоминают аналогичные наветы на Глинских, распространявшиеся во время Московского восстания 1547 года. В наказе Р. Дурову, встречавшему в апреле 1592 г. литовского посланника, предписывалось говорить так: "Мне в то время на Москве быти не случилось, а то подуровали было мужики воры и Нагих Офонасья з братьею люди, и то сыскано и приговор им учинен. Да то дело рядовое, кто вор своровал, тех и казнили, а без вора ни в котором государстве не живет"¹³⁷ .

В этих официальных документах имеются трудно объяснимые странности. Царская грамота от 28 мая 1591 г. ссылается не на показания зачинщиков пожара Иванки Михайлова "с товарищи", а на свидетельства непосредственных исполнителей их предписаний. Естественно, возникает вопрос: не оговорили ли просто Михайлова Левка Банщик и другие - поджигатели, чтобы спасти свою жизнь? И не объясняется ли отсутствие ссылки на показания Михайлова тем, что он отрицал свое участие в поджоге столицы? Еще И. А. Голубцов отметил некоторые изменения в официальной версии из Подольского приказа сравнительно с грамотой 28 мая. В 1592 г. об участии самого А. Нагого в организации поджога в Москве уже не говорилось, хотя вместе с тем добавлено было, что "поворовали" не только его мужики, но и его "братия"¹³⁸ . Обратим внимание и на то, что в "Новом летописце" в рассказе о московском пожаре не говорится о поджоге столицы ни Годуновым, ни Нагими (последние находились в ссылке в разных городах под постоянным надзором). Горсей пишет о зажигальщиках, как "четверо или пятеро из них (жалкие люди!) признались на пытке, будто бы царевич Дмитрий, его мать, царица и весь род Нагих подкупили их убить царя и Бориса Федоровича и сжечь Москву - все это объявили пароду, чтобы разжечь ненависть против царевича и рода Нагих; но эта гнусная клевета вызвала только отвращение у всех"¹³⁹ . Если о Димитрии в связи с пожаром в правительственной версии вряд ли говорилось, то в остальном Горсей излагает ее правдоподобно. Итак, официозную версию о том, что Москву подожгли Нагие, принять трудно. Вместе с тем возникает и сомнение относительно попытки Нагих поднять население столицы против Годуновых.

Не совсем ясно также, были ли пожары на Москве единичным явлением или они сопровождались подобными же действиями в других городах, как то утверждает грамота 28 мая. В согласии с ней находится запись одной разрядной книги: "после того во многих местах пожары были"¹⁴⁰ . Авраамий Палицын также пишет, что "во многих

¹³³ К. Буссов. Указ. соч., стр. 41; П. Петрей. Указ. соч., стр. 171.

¹³⁴ И. Масса. Указ. соч., стр. 40 - 41.

¹³⁵ Г. Н. Анпилогов. Указ. соч., стр. 160.

¹³⁶ И. А. Голубцов. Указ. соч., стр. 70.

¹³⁷ Г. Н. Анпилогов. Указ. соч., стр. 43.

¹³⁸ И. А. Голубцов. Указ. соч., стр. 60.

¹³⁹ А. А. Севастьянова. Указ. соч., стр. 123.

¹⁴⁰ ЦГАДА. ф. 181, N 98/129; И. А. Голубцов. Указ. соч., стр. 58.

стр. 108

градех и на посадех тогда бышя великиа пожары"¹⁴¹ . Но "у Авраамия могли быть личные связи с приказным московским миром."¹⁴² . Поэтому его сообщение могло просто восходить к официальной версии, старавшейся нагнетать ужасы в связи с "злодеянием" Нагих. Значит, и этот вопрос не может пока считаться решенным.

Наряду со следствием по делу о пожарах Борис принимал и другие меры по пресечению недовольства столичного населения. По словам Палицына, он "повеле давати погоревшим на домовое строение от царскиа казны"¹⁴³ ; как пишет Маржерет, Борис "дал слово исходатайствовать у государя вспоможение каждому из них для постройки домов и обещал воздвигнуть каменные лавки вместо прежних деревянных. Все это было исполнено, каждый остался довольным и считал себя счастливым"¹⁴⁴ . Эти сведения опираются на реальные факты. В описи архива Посольского приказа от 1626 г. имеется запись о тетради, в которой содержались материалы о раздаче 5 тыс. руб. людям гостиной, суконной и черных сотен "на дворовое строенья в заем из государевы казны до государева указу" после пожара 1591 года¹⁴⁵ . Годунов был озабочен тем, чтобы привлечь на свою сторону верхи московского посада, которые еще в 1586 г. явились инициаторами антиправительственного выступления горожан. Это ему временно удалось. По словам Массы, Борис не только "послал московским домовладельцам, дома и имущество которых погорели, много денег сообразно с потерею каждого"; он "предлагал свою помощь, сколько он может, и ежели кто хотел обратиться к царю с просьбой, он обещал ходатайствовать за того, что он и исполнил", и в конце концов "так расположил к себе, что ...не могли достаточно нахвалиться им"¹⁴⁶ .

Не успели утихнуть страсти, вызванные майскими событиями, как в Москву стали поступать тревожные вести о готовящемся походе крымского хана Казы- Гирея с турецкой и ногайской подмогой. Казы-Гирею удалось на время добиться стабилизации положения в Крыму и ликвидировать усобицы среди татарской знати. В Крым возвратился один из его видных противников, Сафа- Гирей. На сторону хана перешла часть ногайских улусов. Численность крымских войск в результате значительно возросла ¹⁴⁷ . Казы-Гирей был недоволен усилением русского влияния на Северном Кавказе. Он начал кампанию, возможно, установив какие-то контакты со Швецией, находившейся в состоянии войны с Россией¹⁴⁸ . Выступил хан в поход летом 1591 года. По одним данным, его войско насчитывало 100 тыс. человек¹⁴⁹ , по другим - 150 тыс ¹⁵⁰ ; называли цифру и 400 тыс.¹⁵¹ . Целью похода была российская столица ("шел царь прямо к Москве, войны не разпущая"¹⁵² ). Первые сведения о том, что крымцы двинулись Муравским шляхом, поступили в Москву из Путивля 10 июня¹⁵³ . 29 июня тульский станичный голова А. Сухотин привез весть, что Казы-Гирей "идет к берегу"¹⁵⁴ . Он вышел на берег Оки 26 июня¹⁵⁵ . Хан сжег посады у Тулы, затем у Серпухова, где и переправился через Оку. Основная часть русских войск в это время располагалась "на берегу"; другая стояла на северо-западе, в районе Новгорода и Пскова. Столица оставалась незащищенной. Необходимо было принимать

¹⁴¹ "Сказание Авраамия Палицына", стр. 103.

¹⁴² И. А. Голубцов. Указ. соч., стр. 67.

¹⁴³ "Сказание Авраамия Палицына", стр. 103.

¹⁴⁴ "Сказания современников...". Ч. 1, стр. 257.

¹⁴⁵ "Опись", стр. 210 - 211.

¹⁴⁶ и. Масса. Указ. соч., стр. 42.

¹⁴⁷ А. А. Новосельский. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М. -Л. 1948, стр. 36.

¹⁴⁸ Е. Н. Кушева. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI - 30-е годы XVII века. М. 1963, стр. 278 - 279.

149 М. Н. Тихомиров. Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М. 1962, стр. 72.

¹⁵⁰ "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 440 - 441. Та же цифра - в польских посольских книгах (Г. Н. Анпилогов. Указ. соч., стр. 41) и крымских (Е. Н. Кушева. Указ. соч., стр. 278).

¹⁵¹ И. Масса. Указ. соч., стр. 36.

¹⁵² Е. Н. Кушева. Указ. соч., стр. 278.

¹⁵³ "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 440.

¹⁵⁴ Там же, стр. 441.

¹⁵⁵ "Разрядная книга 1559 - 1605 гг.", стр. 266.

стр. 109

срочные меры. Кн. Ф. И. Мстиславский, возглавлявший русские войска "на берегу", получил предписание спешно двинуться к Москве и вскоре прибыл на Пахру.

Оборону столицы взял на себя Борис Годунов, в распоряжении которого находились дворовые войска. Решено было, как и в 1572 г., во время набега Девлет-Гирея, поставить между Серпуховской и Калужской дорогами "обоз", иначе Гуляй-город, своеобразную походную крепость. В обоз свезли и артиллерию - наряд, которым распоряжался оружничий Б. Я. Вельский, только что вернувшийся из длительной ссылки. 1 июля полки Ф. И. Мстиславского прибыли к Москве и стали в лугах у села Коломенского. На следующий день они получили распоряжение разместиться внутри обоза на р. Котел и "промышляти" из него¹⁵⁶ . 3 июля в обоз направился с дворовой ратью Борис Годунов. Тем временем Казы-Гирею, пришедшему на Пахру, удалось разбить посланного туда кн. В. Бахтеярова-Ростовского. 4 июля хан подошел вплотную к столице и расположился против Коломенского "в лугах". Крымские царевичи начали штурм Гуляй-города. Перестрелка "за Ямскою слободою", от Воробьева до Котлов, носила беспорядочный характер и продолжалась часов шесть-семь. Попытка взять Гуляй-город не удалась. В ночь на 5 июля вновь вспыхнула беспорядочная стрельба.

Засланный Борисом под видом сдавшегося в плен дворянин сообщил Казы- Гирею, что ночью в Москву якобы прибыла немецкая и польская рать в 30 тыс. человек¹⁵⁷ . Тогда Казы-Гирей на рассвете 5 июля бежал от Москвы и 6 июля перешел через Оку. Тогда же в погоню за ним направлены были войска Ф. И. Мстиславского и Бориса Годунова. Во время продолжавшегося 7 и 8 июля преследования крымских арьергардов вплоть до Серпухова взято было в плен, по официальным данным, 1 тыс. человек¹⁵⁸ , по другим - 400¹⁵⁹ или даже 200¹⁶⁰ . По словам Массы, захватили "около 70 человек, по большей части холопов господ, намеревавшихся во время осады поджечь Москву"¹⁶¹ . С запорожцами и донцами М. Ружский разгромил крымский "кош"¹⁶² . Победа была одержана достаточно внушительная, и преследовать крымцев за Окой не стали.

Досадной неприятностью для Годунова было появление слухов, что крымского царя "навел" Борис (так говорили и о Глинских в 1547 г.), "бояся от земли про убойство Дмитрия". Они распространились среди многих, в частности "простых людей" на Украине. Из Алексина пришел сын боярский Иван Подгорецкий, сказавший, что подобные "словеса" говорил его крестьянин. Тот на пытке оклеветал многих лиц. В результате доследований, проводившихся в городах "во всей Украине... множество людей с пыток помроша, а иных казняху и языки резаху, а инии по темницам умираху"¹⁶³ . И на этот раз Борису удалось овладеть положением и подавить брожение в зародыше. А на месте, где во время прихода Казы-Гирея располагался обоз, воздвигнут был в 1592 г. Донской монастырь, что как бы приравнивало победу над Казы-Гиреем к Куликовской, а Годунова - к Дмитрию Донскому¹⁶⁴ . В том же году в Москве начали сооружать "деревянный город" "Скородом"¹⁶⁵ .

¹⁵⁶ Подробнее об обороне Москвы см.: "Разрядная книга 1475 - 1598 гг.", стр. 440 - 448; "Разрядная книга 1559 - 1605 гг.", стр. 267 - 268; ЦГАДА, Крымск. кн. 18, лл. 189 об., 190; "Изборник", стр. 188; ПСРЛ. Т. XIV, стр. 42 - 43; "Пискаревский летописец", стр. 92 - 93; "Временник", стр. 157 - 158; И. Масса. Указ. соч., стр. 36 - 37; М. Н. Тихомиров. Краткие заметки... стр. 72;. В. И. Буганов, В. И. Корецкий. Неизвестный московский летописец XVII века из Музейного собрания ГБЛ. "Записки", Отдела рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, 1971, вып. 32, стр. 157 - 158; Г. Н. Анпилогов. Указ. соч., стр. 41 - 43; М. Н. Тихомиров. Памятники,., стр. 231 - 232.

¹⁵⁷ И. Масса. Указ. соч., стр. 36 - 38. По Тимофееву, сообщено было о прибытии новгородско-псковской рати ("Временник", стр. 157).

¹⁵⁸ Г. Н. Анпилогов. Указ. соч., стр. 42.

¹⁵⁹ В. И. Буганов, В. И. Корецкий. Указ. соч., стр. 157 - 158.

¹⁶¹ М. Н. Тихомиров. Памятники... стр. 231.

¹⁶¹ И. Масса. Указ. соч., стр. 39.

¹⁶² М. Н. Тихомиров. Памятники .., стр. 232.

¹⁶³ ПСРЛ. Т. XIV, стр. 44.

¹⁶⁴ Там же, стр. 43.

¹⁶⁵ Там же; М. Г. Рабинович. Облик Москвы в XIII-XVI веках. "Вопросы истории", 1977, N 11, стр. 141. По Н. Варкочу, посетившему Москву летом 1593 г., "Скородом построен был около 2 лет назад" (ЧОИДР, 1874, кн. 4, стр. 36).

стр. 110

10 июля 1591 г. царь Федор Иванович издал указ, которым воеводы, участвовавшие в обороне Москвы, получили щедрые награды. Истинный вклад Бориса в оборону столицы определить трудно. Но, так или иначе, он получил самое большое пожалование: ему присвоили титул "слуги". Помимо высокого официального положения и возможности реально распоряжаться, власть Годунова опиралась еще и на огромную материальную базу. Флетчер подсчитал, что ежегодный доход Бориса достигал 93 тыс. рублей¹⁶⁶ . Ему принадлежали под Москвою 212 четвертей подмосковных поместий, 113 четвертей подмосковных вотчин, 3302 четверти вотчин в Бежецком Верху и Малом Ярославце (не считая земель в Угличе, Ростове и Переславле)¹⁶⁷ . Умело используя трудную обстановку 1591 г., Борис добился укрепления своего могущества. Практически дорога к престолу была ему открыта.

Подведем некоторые итоги. Как видно, сохранившиеся источники не позволяют однозначно установить, что лее произошло на "заднем дворе" углицкого дворца 15 мая 1591 года. Сразу же после смерти царевича возникло две версии о ее причинах. Согласно одной, Димитрий накололся на нож в припадке падучей болезни; согласно другой, он был убит подосланными Годуновым лицами. Анализ Следственного дела 1591 г., памятников публицистики и свидетельств иностранцев, а также рассмотрение исторической обстановки, в которой произошло событие, склоняет исследователя скорее к версии об убийстве, чем к версии о "самозаклании". Ведь у Бориса Годунова выработалась своя манера расправы с политическими противниками, не сходная, например, с тем, как уничтожал своих внутренних врагов Грозный. Сначала эти противники отправлялись Борисом в ссылку, а позднее их убивали подосланные люди. Когда в декабре 1584 г. опала постигла влиятельного казначея П. И. Головина, обвиненного в казнокрадстве, то его сослали в Арзамас, где затем с помощью годуновского эмиссара Ивана Воейкова он "скончался нужно"¹⁶⁸ . В 1587 г. сослали князей Шуйских. Прославленный герой Псковской обороны И. П. Шуйский 16 ноября 1588 г. был удушен "огнем и дымом" своим надзирателем кн. И. С. Турениным, а Андрей Шуйский в Буйгороде был лишен жизни неким Смирным Маматовым 8 мая 1589 года ¹⁶⁹ . В 1600 г. в ссылку отправлены были Романовы, и там вскоре при невыясненных обстоятельствах умерли Александр, Михаил и Василий Никитичи. Ссылка Димитрия в Углич и его смерть вполне укладываются в эту общую линию Бориса. А общая тенденция Следственного дела свести все к виновности Нагих в волнениях на Угличе напоминает стремление Бориса обвинить их же в московских пожарах 1591 г., что не соответствовало действительности.

Итак, в ходе напряженных событий 1591 г. Годунову удалось ценой величайших усилий и путем использования приемов социальной демагогии овладеть положением и укрепить свою власть. Но стабилизация была временной. Волнения в Угличе 1591 г., как и в Москве 1584 и 1586 гг., показали остроту противоречий в стране. Такой вдумчивый наблюдатель, как Флетчер, еще в 1589 г. предсказывал, что всеобщее возмущение в России, по-видимому, "должно будет окончиться не иначе как гражданской войной"¹⁷⁰ . После 15 мая 1591 г. прошло немногим более десяти лет, и в России вспыхнула крестьянская война, потрясшая основы крепостнической политики класса феодалов.

¹⁶⁶ Д. Флетчер. Указ. соч., стр. 31.

¹⁶⁷ Г. Н. Бибиков. Земельные пожалования в период крестьянской воины и иностранной интервенции начала XVII в. "Ученые записки" Московского городского педагогического института, 1941, т. II, вып. 1, стр. 186.

¹⁶⁸ "Пискаревский летописец", стр. 88; А. А. Севастьянова. Указ. соч., стр. 118 - 119.

¹⁶⁹ РИБ, т. 13, стб. 716 - 717.

¹⁷⁰ Текст дается в переводе И. И. Смирнова (И. И. Смирнов. Восстание Болотникова 1606 - 1607. М. 1951, стр. 62); см. также Д. Флетчер. Указ. соч., стр. 32.

Постоянный адрес данной публикации: