Первобытные художники создали не только замечательные росписи и гравировки на скалах - петроглифы, но и множество маленьких статуэток людей и животных. Самые ранние среди них, вырезанные из бивня мамонта, мергеля или мела, относятся к палеолиту. В неолите, энеолите и в эпоху бронзы миниатюрные фигурки делали не менее часто, используя (помимо кости и мягких пород камня) кремень, глину и металл. Произведения искусства малых форм возникали на разных территориях, большей частью независимо друг от друга, хотя иногда можно проследить преемственность в развитии пластики или подражание каким-то образцам.

В нашей стране палеолитические скульптуры обнаружены в двух районах - в центре Русской равнины (Костенки и Гагарино на Дону, Авдеево на Сейме, Мезин на Десне, Елисеевичи на Судости) и в бассейне Ангары (на стоянках Мальта и Буреть). В IV-III тысячелетиях до н. э. у древнейших земледельцев Юга нашей Родины, тесно связанных с населением Балкан и Передней Азии, было принято лепить изображения женщин и бычков из глины. Глиняные фигурки постоянно встречаются при раскопках трипольских домов в Молдавии и на Правобережье Украины, а также жилых холмов - "тепе" культуры Анау в Туркмении, несколько реже - в Закавказье. Пластика из камня и кости была развита там значительно слабее. А в лесной зоне искусство имело иной облик. Обитатели долины Оки, Валдайской возвышенности, верховьев Волги и Беломорья во II тысячелетии до н. э. изготовляли кремневые фигурки людей, зверей, птиц и рыб, тщательно обрабатывая их той же тонкой отжимной ретушью, что и наконечники стрел. Известны на Европейском Севере и отдельные глиняные и костяные скульптуры. Статуэтки людей, лосей и рыб из мрамора, сланца и кости клали в могилы сородичей неолитические охотники Прибайкалья. - Любопытны аналогичные находки в окрестностях Томска и обсидиановые фигурки, похожие на окские, с Камчатского полуострова. Маленькие стеатитовые идольчики в виде пестика с головкой женщины найдены в Минусинской котловине, в погребальных памятниках скотоводов-окуневцев II тысячелетия до н. э. В бронзовом веке появились и литые медные статуэтки - сначала на Кавказе, а затем в Прикамье и на Енисее.

Каково же назначение этих фигурок? Первой приходит мысль, что они служили игрушками. Нетрудно, конечно, вообразить, как пять тысяч лет назад где-нибудь в Геоксюрском оазисе на реке Мургаб дети возили глиняные колесницы с маленькими игрушечными пассажирами, подобно современным ребятам, таскающим за собой на веревочке автомобиль, набитый оловянными солдатиками. Но факты не согласуются с этой картиной. В могилах, изученных на Ангаре и Зеравшане, в Прикубанье и у подножия Копет-Дага, статуэтки находятся рядом со скелетами взрослых, а не детей.

В глиняное тесто палеолитических скульптур животных, найденных в Чехословакии, древние охотники примешивали обгорелые толченые кости. В пещере Монтэспан (Пиренеи) к туловищу глиняного медведя был приставлен настоящий череп медвежонка; точно так же к моравским фигуркам добавляли части тела убитых зверей. В тесто трипольских статуэток женщин из земледельческого поселения Луки Врублевецкой на Днестре подмешивали зерна пшеницы. В этом, конечно, скрыт определенный смысл: недаром у земледельцев обрядовая примесь закономерно стала растительной. Своеобразна техника мелкой пластики Триполья. Казалось бы, фигурки легче всего слепить из одного куска глины или же корпус - из одного, а голову - из другого куска. Но трипольцы формовали их из двух вертикальных половинок, а между ними вкладывали какой-то комочек. Предполагают, что половинки символизировали родителей человека, а комочек соответствовал сердцу. В скульптуре первобытной эпохи вообще немало специфических типов: тут и костяной Янус со смотрящими в разные стороны ликами из Оленеостровского могильника на Онежском озере, и терракотовые люди с головами черепах из анауского поселения Каратепе, и кремневые человечки из Волосова на Оке и Уницы на озере Неро с огромными заостренными либо раздваивающимися головами. Из рук трипольцев вышли столь же странные существа: одноглазые (Кошиловцы в Поднестровье, Медвежа в Молдавии), двуполые. Вероятно, все это изображения мифических персонажей.

При раскопках эти изделия находят на палеолитических стоянках обычно у кострищ, а на трипольских - вблизи развалов печей. На трипольской модели жилища из Полудни мы увидим и статуэтку, восседающую около печи. Перед нами - идолы, божки, стоявшие в каждом доме в наиболее почетном, центральном месте. Этнографам и фольклористам хорошо знаком образ "хозяйки домашнего очага", покровительницы рода и всех, кто обитает под одной с нею крышей. Можно думать, что тот же образ воплощен в палеолитической, трипольской и анауской пластике. Именно о таких идольчиках упоминается в русских сказках. Мать Василисы Прекрасной перед смертью "призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: "Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу: береги ее всегда при себе и нико-

му не показывай, а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета". Волшебная помощница изо дня в день опекает героиню, а та "сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек". Даже после счастливой развязки Василиса "куколку по конец жизни сзоей всегда носила в кармане". В сказке "Князь Данила-говорила" вещие старушки шепчут накормившей их девушке: "Сделай четыре куколки, рассади их по четырем углам". Куколки "кукуют" - произносят заклинания и спасают девушку от беды.

Впрочем, не исключено, что некоторые статуэтки могли принадлежать детям. В трипольском Выхватинском могильнике на Днестре и в нескольких окуневских погребениях на Енисее глиняные и каменные человечки лежали в детских захоронениях. И все же сомнительно, что это просто игрушки. У многих народов Азии и Америки существовали деревянные или костяные фигурки, передававшиеся от матери к дочери. Девочки играли с ними, но взрослые почитали их как вместилище души предка, покровителя семьи и как залог женского плодородия. К тому же, кроме домашних идолов, имелись скульптуры и другого назначения. Каменные рыбы из сибирских неолитических памятников подвешивались к сетям. Первоначально они, наверное, служили приманками, а потом стали культовыми предметами. Костяных птиц из Бурети и Мальты носили на шее в качестве амулетов.

В отличие от петроглифов пластика уделяет большее внимание человеку, а не животным. Правда, в древнейшем земледельческом поселении СССР - Джейтун в Туркмении - фигурок людей меньше, чем глиняных бычков с колотыми ранами на теле. Преобладают скульптуры зверей и в районе Томска. Но на прочих стоянках почти все статуэтки посвящены одному и тому же сюжету - женщине-матери. Это не удивительно для забывших охоту земледельческих общин с их культами плодородия; как-то объяснимо это для племен пережиточного неолита Севера, находившихся уже под сильным влиянием передовых южных областей; не вполне понятно, однако, для палеолита. Любопытно, что при раскопках Костенок-I и IV и Аносовки-II на Дону собрано множество предельно схематизированных фигурок из мергеля, типа фишек. Рассматривая их, можно различить в отдельных экземплярах очертания горбатой спины мамонта или характерной морды носорога. Если признать мергелевые фишки за изображения животных, процент статуэток женщин по отношению ко всей массе палеолитических скульптур окажется незначительным. Следовательно, отличие искусства малых форм от петроглифов состоит в том, что в рисунках на камне образ зверя передан гораздо реалистичнее, чем образ человека, а в мелкой пластике - наоборот.

Важна и другая особенность. В противоположность росписям и гравировкам на скалах, мелкая пластика теснее соприкасалась с производством. Авдеевские "Венеры" или лошадка из Сунгиря были такими же поделками из кости, как и лощила, иглы и проколки. Показательно, что эти миниатюрные скульптуры по своим размерам совпадают с кремневыми орудиями. Можно даже заметить, что на стоянках с мелким инвентарем (Мальта, Гагарино) столь же невелики и статуэтки; больше же они там, где и орудия покрупнее (Авдеево, Костенки-I). В распоряжении палеолитического человека имелись колоссальные бивни мамонта. Но мастер, вырезавший фигурки, интуитивно подгонял их под привычный масштаб, тот же, что у резцов, скребков и пластин. Да и впоследствии неолитические медведи и уточки из кремня копировали по размерам каменные наконечники стрел. Длина палеолитических статуэток и орудий колеблется как раз в пределах захвата рукой - от 2 до 17 сантиметров. Этой длине соответствует и ширина. При создании наскальных росписей на таком узком пространстве кисть художника не могла развернуться. Поэтому силуэты животных в пещерах - размером обычно не меньше полутора-двух метров, а иногда (например, в Ляско) и до трех метров. Наконец, добавим, что в самом процессе украшения стен пещерных святилищ, расположенных в стороне от поселений, было мало общего с работой скульптора над костью, использовавшейся и для бытовых надобностей.

В остальном развитие мелкой пластики и петроглифов шло по сходному пути. Постепенно сюжеты обогащались. Палеолитическим стоянкам свойственны фигурки женщин и животных. В энеолите появляются изображения мужчин, ибо матриархат сменялся патриархатом. Анауский глиняный воин со шлемом на голове из Каратепе напоминает статуэтки III тысячелетия до н. э. из городов Месопотамии. Трипольцы и анаусцы изготовляли также в тот период скульптуры женщин с ребенком на руках, а племена Прибайкалья - парные фигурки людей из одного куска кости, может быть, связанные с культом близнецов. Тогда же возникло древнейшее "кукольное приданое": в трипольской культуре встречаются глиняные стульчики для сидячих идолов и модели их жилищ. Статуэтки раннего Триполья покрыты прочерченным узором; в позднем они гладки, зато у них по окружности головы проколоты дырочки. Возможно, сюда продевали волосы, тогда как тело женщины закрывала уже одежда, а не орнамент. У пестиковидных фигурок окуневской культуры на Енисее залощено только лицо. Нижняя часть каменного стержня была, следовательно, спрятана в каком-то футляре. В могиле близ деревни Черновая вокруг куколки из стеатита был рассыпан бисер. Скорее всего это бусы, нашитые некогда на ее платьице. В северных районах во II тысячелетии до н. э., кроме человечков и животных, из кремня делали и лунницы, в точности повторяющие по очертаниям знаки, выбитые на берегах Онежского озера. На Юге вместо амулетов в виде животных стали носить подвески - кольца с перекрестием, схематически изображавшие солнце.

Характерны для энеолита и бронзового века глиняные повозочки. Их находят при раскопках в тех же краях, где встречаются рисунки колесниц на скалах, - в Закавказье, Дагестане и Средней Азии. В лесной полосе Русской равнины известен всего один такой рисунок - на камне Щеглец, а глиняные колесики тоже обнаружены здесь лишь однажды, в Балановском могильнике (Чувашия). В Дании, в Трундхольмском болоте, найдена замечательная солярная колесница из бронзы: солнечный диск, укрепленный вертикально, выложен листовым золотом. Из чистого золота отлита колесница, зарытая в составе клада раннего железного века на Аму-Дарье. Более скромным вариантом подобных культовых изображений, а вовсе не игрушками, как раз и были глиняные повозочки из памятников III-I тысячелетий до н. э.

Итак, при анализе мелкой пластики прослеживается смена охотничьих сюжетов новыми, отражающими мифологию уже эпохи земледелия. Параллельно совершался и другой процесс. Палеолитические "Венеры" - то худые, то ожиревшие; то одетые, то обнаженные; их руки вытянуты вдоль тела, сложены на животе или подняты перед лицом. У одной из таких фигурок (Гагарино) выставлена вперед нога: человек показан идущим. На энеолитических же скульптурах всюду передается статичная поза женщины, поддерживающей руками грудь. Статуэтка мамонта из Брюникеля во Франции не похожа на авдеевскую. Энеолитические же глиняные бычки тождественны и на Балканах, и на Кавказе, и в Туркмении. Значит, искусство малых форм подчиняется тем же закономерностям, что и наскальные петроглифы: рано или поздно наступает этап канонизации и схематизации.

Судя по этнографическим данным, наскальные изображения создавались в дни охотничьих и скотоводческих праздников. Какое-то отношение к празднествам могли иметь, думается, и статуэтки. В огромных коллекциях из трипольских и анауских поселений чрезвычайно редко попадаются целые экземпляры этих изделий. Предполагают, что у земледельцев во время весеннего праздника "умирающего и воскресающего бога растительности" глиняные скульптуры умышленно ломали, а взамен тут же лепили другие: идолы как бы погибали и возрождались. В Средней Азии, где терракотовым божкам поклонялись со времен неолита и вплоть до VIII в. н. э., уже в средние века два раза в год устраивались специальные базары - "Мох", на которых продавали идолов для замены старых.

Обращает, далее, на себя внимание тот факт, что произведения мелкой пластики, как правило, встречаются сериями. Это, возможно, говорит о том, что существовали не только идолы, стоявшие в каждом доме, но и определенные наборы статуэток, использовавшиеся при культовых церемониях. В Мексике (Ла Вента) археологи выкопали 16 миниатюрных ольмекских скульптур из нефрита, расставленных так, будто каменные человечки собрались обсудить свои дела. Считается, что налицо сцена жертвоприношения. В полном порядке вся группа была перенесена в музей. Вот для этих-то театрализованных представлений и могли быть нужны изображения диких и домашних животных вроде трипольских глиняных бычков из Луки Врублевецкой и Кошиловцев, баранов из Незвиско, Бильче Злоте и Шипениц, свиньи из Пьянишкова, собаки из Кошиловцев или кремневых уточек и рыб из Волосовской стоянки на Оке. Вряд ли такие животные были семейными божками. Глубокий знаток первобытного искусства и любитель шахмат, видный советский археолог С. Н. Замятины высказал интересную мысль, что шахматы тоже восходят к культовым действам эпохи камня и бронзы.

Из множества имеющихся в историографии остроумных гипотез о роли статуэток упомянем здесь одну. По мнению польского искусствоведа М. Т. Гембаровича, особенно важны трипольские скульптуры, передающие неустойчивую позу гребущего или раскачивающегося человека. Исследователь полагает, что если часть фигурок плотно сидела на тронах или стульчиках, то другие непрерывно качались на маленьких качелях. Так, на Крите, в святилище середины II тысячелетия до н. э. Агиа-Триаде, найдены даже их остатки - расписные глиняные столбики, а между ними статуэтка с двумя отверстиями для шнурка. У земледельческих народов Европы, в том числе и у русских, существовал в прошлом обряд гадания на качелях, приуроченный к аграрным праздникам. Чем выше взметнется доска с качающимися, тем лучше будет урожай. Не совершалось ли в древности, спрашивает Гембарович, это гадание при помощи идолов?

В целом же любые фигурки в глазах наших предков были не примитивными болванчиками, а чем-то неизмеримо большим. К ним обращались с мольбой, словно к живым существам; с ними разыгрывали сложные ритуальные представления; на них, умирая, надеялись как на спасителей осиротевших детей. Недаром в фольклоре всех стран мы находим мотив оживления куколки или легенду о гончаре, вылепившем из глины первых людей. И только в XVIII-XIX вв. сюжет о куколке, превратившейся в прекрасную девушку, вытесняется рассказом о человеке-заводной кукле, человеке-механизме. Эта гофмановская романтическая фантазия порождена уже более поздней эпохой, временем нового чиновничества и солдатчины. Что касается статуэток людей и животных, то далекие потомки палеолитических "Венер" и трипольских хранительниц очага не исчезли и в XX столетии. Напомним о глиняных игрушках-вятских барынях и офицерах, гуцульских барашках и даже фарфоровых скульптурах, украшающих книжные шкафы и горки с посудой в ультрамодных квартирах. В противоположность петроглифам мелкая пластика не исчерпала еще своих возможностей. Ей суждено развиваться дальше и обогащаться новыми произведениями.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. А. ФОРМОЗОВ:

Комментарии: