Изд. ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия" М. 1940. 206 стр. 30 руб.

Марксизм-ленинизм - гранитный фундамент всей нашей теоретической работы, нашей политики, нашей многогранной практической деятельности.

Оттого-то так велик в нашей стране интерес к марксистско-ленинской теории, к истории ВКП(б), к биографиям великих вождей пролетариата - Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Изучение жизни и борьбы основоположников марксизма-ленинизма имеет также огромное воспитательное значение.

В предисловии к русскому переводу писем К. Маркса Л. Кугельману Ленин подчеркивал воспитательное значение изучения биографий великих вождей пролетариата. "Вполне права редакция "Neue Zeit", - говорит Ленин, - что "нас возвышает знакомство с обликом людей, мысль и воля которых сложилась в условиях великих переворотов"¹ .

Сборник "Воспоминания о Марксе", изданный "Молодой гвардией", несомненно, должен сыграть большую роль в деле коммунистического воспитания нашей молодежи и уничтожения пережитков капитализма в сознании людей.

Прекрасным введением к сборнику служат биография Маркса, написанная" В. И. Лениным для энциклопедического словаря "Гранат", и отрывок из беседы товарища Сталина с первой американской делегацией. В этом отрывке товарищ Сталин дает классическую формулировку роли Маркса в формировании теории, стратегии и тактики пролетариата, а также и того нового, что внес в марксизм Ленин. Сборник содержит воспоминаний о Марксе П. Лафарга, В. Либкнехта, Ф. Лесснера, Э. Маркс-Эвелинг Ф. А. Зорге, А. Бебеля, П. Анненкова, К. Шурца, А. Лоренсо, М. Ковалевского, Н. Морозова. В сборник включены письма и речи Энгельса, связанные со смертью К. Маркса.

*

Первое, что бросалось в глаза каждому, кто имел счастье видеть и знать Маркса, - это необычайная высота культуры, широчайший кругозор, гигантские, поистине энциклопедические знания этого человека. Маркс впитал в себя все лучшее, что создано предшествующими поколениями человечества. Память Маркса хранила невероятное множество фактов из области различнейших наук. Он великолепно пользовался этим накопленным им в долгом, упорном труде сокровищем, умея обобщать и осмыслить эти знания и факты так, как это было не под силу никому из современников. "Маркса можно было спрашивать когда угодно и о чем угодно, - пишет Лафарг, - и всегда получался самый обстоятельный ответ, какого только можно было желать, и всегда он сопровождался философскими соображениями обобщающего характера. Мозг его был подобен военному кораблю, стоящему в гавани под парами: он был всегда готов отплыть в любом направлении мышления" (стр. 59). По мнению Лафарга, даже "Капитал", обнаруживающий изумительный ум и гигантские познания его автора, не показывает всего величия гения Маркса.

Поразительную эрудицию Маркса подчеркивает и известный русский ученый М. Ковалевский. Говоря о громадной начитанности Маркса, Ковалевский отмечает, что "ее нельзя сравнить с той "Belesenhett", которой "блещут" немецкие профессора... В своих отдаленных предшественниках Маркс умел найти жизненные, допускающие дальнейшее развитие начала" (стр. 173 - 174). Начитанность и эрудиция Маркса не походили на эрудицию немецких профессоров, нагружавших свою память грудой фактов, щеголявших этим мертвым грузом знаний, теоретически не обобщенных, творчески не осмысленных. Маркс, усваивая достижения буржуазной науки, критики, творчески перерабатывал их, тщательно отбирая и развивая то лучшее и ценное, что накопила человеческая мысль. "Я творю суд истории и воздаю каждому по его заслугам", говорил он и считал своим долгом назвать имя каждого писателя, который впервые высказал ту или другую идею или выразил ее наиболее определенно, как бы незначителен или малоизвестен ни был этот писатель" (стр. 61).

Для Маркса-ученого характерна была величайшая научная добросовестность. Он никогда не довольствовался сообщением из вторых рук, тщательно проверял каждый

¹ Ленин. Соч. Т. X, стр. 361.

факт, неизменно обращаясь к первоисточнику. Даже для проверки второстепенного Факта он торопился в Британский музей. Каждая страница его труда - обобщение гигантского фактического материала, результат кропотливейшего изучения десятков и сотен книг, газет, документов. Так, чтобы написать для "Капитала" около 20 страниц об английском рабочем законодательстве, он изучил целую библиотеку "Синих книг", содержащих доклады следственных комиссий и фабричных инспекторов Англии, Так же строг был к себе Маркс и в подготовке своих трудов для печати. "Его литературная совесть была столь же строга, как и его научная совесть, - пишет Лафарг. - ...Он не опубликовывал ничего до тех пор, пока не добивался тщательной обработкой и неоднократными переделками соответствующей формы. Ему была невыносима мысль появиться перед публикой с вещью, не доработанной до конца. Показывать свои рукописи, пока в них не закончено все до последней запятой, было для него чистым мучением" (стр. 62).

Маркс стремился к предельной сжатости, ясности, отчетливости и образности стиля, Он был в высшей степени требователен в отношении чистоты и правильности языка, учась этому у величайших мастеров слова: Гёте, Лессинга, Шекспира, Данте, Сервантеса. Но зато и произведения Маркса по богатству языка, образности, безупречной чеканности стиля стоят на уровне крупнейших произведений мировой литературы.

Со страстью отдаваясь революционной науке, Маркс всю свою жизнь работал много, упорно, систематически. "Мышление было для него высшим наслаждением" (стр. 58), - пишет Лафарг. Работа поглощала его настолько, что он часто забывал о сне, об отдыхе, о еде, окружающие поражались неистощимой энергии Маркса, его неисчерпаемой работоспособности. Казалось, ему была неведома усталость. Маркс отдыхал в процессе самой работы, переходя от одного занятия к другому. Замечательным средством для умственного отдыха он считал занятия математикой, к которой питал особое пристрастие "Алгебра служила ему даже нравственным утешением: он прибегал к ней в самые мучительные минуты своей беспокойной жизни" (стр. 57).

Иногда Маркс делал перерывы в работе, чтобы прогуляться в Хемстед Хис. Но даже на прогулки Маркс брал свою записную, книжку и поминутно делал в ней пометки.

Отдыхом служило для Маркса и чтение художественной литературы. Маркс - культурнейший человек своей эпохи - был изумительным знатоком мировой литературы. "Гейне и Гёте, которых он в разговоре часто цитировал, он знал наизусть. Он постоянно читал поэтов, выбирая их из всей европейской литературы. Ежегодно перечитывал он Эсхила в греческом оригинале, его и Шекспира он любил, как двух величайших драматических гениев, которых породило человечество... Данте и Берне были его любимейшими поэтами" (стр. 56).

Испанский революционер Ансельмо Лоренсо рассказывает в своих воспоминаниях о том, как он был поражен меткими, сжатыми и безошибочными суждениями Маркса об испанской литературе, о старинном испанском театре, о Кальдероне, Лопе де Бега, Тирсо де Молина, которые были охарактеризованы Марксом как великие мастера не только испанского, но и европейского театра.

У Маркса была изумительная, феноменальная память. Он изощрял ее с молодых лет, заучивая, по совету Гегеля, стихи на незнакомом ему языке.

Обладая огромным лингвистическим даром, Маркс читал на всех европейских языках, а на трех: немецком, французском и английском - писал так, что восхищал людей, в совершенстве знавших эти языки. Его статьи для "Ньюйоркской трибуны" были написаны на классическом английском языке, а "Нищета философии" - на классическом французском. До конца жизни Маркс совершенствовал свои знания иностранных языков. Уже имея за спиной 50 лет жизни, он принялся за изучение русского языка и через полгода овладел им настолько, что мог читать русских поэтов и прозаиков, из которых он особенно ценил Пушкина, Гоголя, Щедрина.

Маркс не только всю жизнь учился сам, но и побуждал к этому своих сторонников, друзей, учеников. Он "пользовался каждым случаем, чтобы прощупать нас, а в особенности меня, - пишет Либкнехт. - При его колоссальной начитанности и баснословной памяти многим из нас приходилось солоно... Я был филологом, и он радовался, как ребенок, "когда ему случалось показать мне какое-нибудь трудное место у Аристотеля или Эсхила, в котором я не мог разобраться сразу. Как он пробрал меня однажды за то, что я не знаю... испанского языка! Мигом извлек он из груды книг "Дон-Кихота" и тут же дал мне урок... Каждый день Маркс проверял меня, и я должен был переводить ему что-нибудь из "Дон-Кихота" или другой испанской книги - до тех пор, пока мои знания не показались ему достаточными" (стр. 83).

В то время как остальные эмигранты изо дня в день изобретали все более изумительные планы мирового переворота и в ожидании того, что он не сегодня, так завтра начнется, заранее распределяли между собой роли, партия Маркса посещала Британский музей, лекции в Лондонском университете, училась сама и учила рабочих, выковывая оружие и подготовляя кадры для будущей борьбы. "Учиться! Учиться! Таков был категорический наказ, который он часто внушал нам, но который заключался уже в его личном примере и даже в одном лишь зрелище этой постоянной могучей работы великого ума" (стр. 85).

Жить - это значило для Маркса работать, а работать - это значило бороться. "Наука была для Маркса исторически движущей, революционной силой" (стр. 191). В Марксе органически сочетался ученый и борец, мыслитель и пролетарский революционер. "Его стихией была борьба" (стр. 191). Маркс считал, что "ученый,

если он не хочет сам снизить свой уровень, никогда не должен прерывать своего активного участия в общественной жизни и не должен сидеть вечно взаперти в своем кабинете или в своей лаборатории, вроде крысы, забравшейся в сыр, не вмешиваясь в жизнь, в общественную и политическую борьбу своих современников. "Наука совсем не эгоистическое удовольствие, - говорил Маркс, - те счастливцы, что могут отдаться научным задачам, сами первые должны отдавать свои здания на службу человечеству". "Работать для человечества" было одним из его любимых выражений" (стр. 54).

Наука была для Маркса классовой борьбой, а политика - наукой.

Авторы воспоминаний рисуют Маркса не только в его рабочем кабинете, но и на съезде "Союза коммунистов", на собраниях "Лондонского рабочего просветительного общества", в редакции "Новой Рейнской газеты", на судебном процессе и на заседании Генерального совета Интернационала.

"У Маркса был врожденный дар руководить людьми, - пишет Лафарг. - Влиянию его подвергался всякий, кто вступал с ним в какие-либо отношения... Он был истинный вождь, к которому все относилась с полным доверием даже в делах, выходивших за пределы его компетенции" (стр. 73 - 74).

Как подлинный вождь, Маркс стремился расширить свои связи с массами. Он прислушивался к голосу рабочих, высоко ценил их мнение, учился у масс. Рабочий-портной член "Союза коммунистов" Фридрих Лесснер рассказывает в своих воспоминаниях: "Маркс придавал огромное значение встречам и беседам с рабочими. При этом он искал общества тех, кто был с ним искренен и избавлял его от лести. Он считал очень важным для себя слышать мнение рабочих о движении. Он в любое время готов был обсуждать с ними важнейшие политические и экономические вопросы..." (стр. 136).

Стремясь сделать свою революционную теорию достоянием широких рабочих масс, Маркс разъяснял ее и в своих беседах с отдельными рабочими и в своих докладах на рабочих собраниях. В Париже, Брюсселе, Кельне и Лондоне Маркс выступал с лекциями в рабочих союзах. Те, кто слышал лекции Маркса, отмечают их простоту, ясность и несокрушимую логику.

"Маркс был рожден народным вождем, - пишет Лесснер. - Его речь была краткой, связной, неумолимо логичной; он никогда не говорил лишних слов; каждая фраза - мысль; каждая фраза - необходимое звено в цепи доводов" (стр. 128).

Сплачивая кадры для пролетарской партии, Маркс настойчиво и терпеливо разъяснял рабочим ошибочность разного рода мелкобуржуазных взглядов, которые еще не были изжиты в рабочем движении. Иное отношение было у него к тем "пророкам", которые, застряв на определенном этапе развития, не обнаруживали намерения чему бы то ни было учиться, не желали пересматривать свои чудодейственные "теории" и тем самым становились препятствием для самостоятельного выступления рабочего класса на историческую арену. По отношению к таким упорствующим "горе-вождям" Маркс был непримирим. Характерно в этом отношении оставленное нам П. Анненковым описание заседания 30 марта 1846 г., на котором произошел разрыв между Марксом и Вейтлингом. Известно, что Маркс и Энгельс приложили немало усилий, чтобы помочь Вейтлингу пересмотреть его взгляды, стать на позиции научного социализма. На заседании, где случайно присутствовал и Анненков, Маркс и Энгельс еще раз со всей силой поставили вопрос о важности теоретической ясности в рабочем движении, о необходимости единства взглядов среди людей, посвятивших себя борьбе за дело пролетариата. В ответ на вопрос, заданный Марксом Вейтлингу, каковы теоретические основы его деятельности, Вейтлинг стал распространяться о своих прошлых заслугах, о том, что его "скромная подготовительная работа важнее для общего дела, чем критика и кабинетные анализы доктрин, вдали от страдающего света и бедствий народа. При последних словах взбешенный окончательно Маркс ударил кулаком по столу так сильно, что зазвенело и зашаталась лампа на столе, и вскочил с места, приговаривая: "Никогда еще невежество никому не помогло" (стр. 162).

Огромный революционный темперамент-Маркса, его несгибаемая воля пролетарского революционера ярко выступают в описании судебного процесса редакторов "Новой Рейнской газеты" оставленном нам Лесснером. На процессе Маркс не защищался, а обвинял правительство. В переполненном зале суда Маркс произнес часовую речь. Спокойно, положительно, энергично звучали его выводы, которые все яростнее обрушивались на обер-прокурора и в его лице на весь старый порядок, гнусную прусскую бюрократию, старую армию, старый суд, старых, родившихся при самодержавии, воспитанных при нем и поседевших на его службе судей. "Первая обязанность печати, - открыто заявил Маркс, - состоит в том, чтобы подкопаться под все основы существующего политического строя" (стр. 132).

Как ни преследовали Маркса буржуазные правительства, как ни клеветала на него продажная печать, каким бы заговором молчания не окружала буржуазная пресса выходившие из-под пера Маркса гениальные труды, имя Маркса становилось все более известным передовым рабочим не только Европы, но и других частей света. В комнате Маркса на Майтланд-Парк-Род в этом своеобразном штабе пролетарской партии, можно было встретить не только английского рабочего из Манчестера или Ливерпуля, не только немецкого, итальянского, французского, русского эмигранта, но и рабочих из Америки и из других частей света.

Характерными чертами Маркса были полное отсутствие тщеславия, честолюбия, величайшая простота и правдивость. "Среди известных мне людей - великих, малых и средних, - пишет Либкнехт, - Маркс был один из немногих, совершенно лишенных

всякого тщеславия. Он был для этого слишком велик и слишком силен, да и, пожалуй, слишком горд. Он никогда не становился в позу и был всегда самим собой. Он, как дитя, был неспособен носить маску и притворяться..." (стр. 90). Эта простота, скромность, правдивость коренным образом отличают вождей пролетариата от "героев" буржуазии, ее вождей, от представителей буржуазной науки. Эти люди уже по своему положению защитников интересов небольшого эксплоататорского меньшинства не могут обойтись без лжи, без более или менее тонкого обмана масс. Они не могут выступить пред массами без прикрытия, без маски, без защитного покрова тайны. В устах Наполеона характеристика, данная им Меттерниху: "Он отлично лжет", - была своеобразной похвалой.

Актерство, любовь к позе, к жесту, к фразе характерны и для мелкобуржуазных вожаков, даже для тех из них, кого судьба забросила на время в пролетарский лагерь. Достаточно вспомнить хотя бы Луи Блана и Лассаля. Как смеялся Маркс над тщеславием Луи Блана, над комичными попытками этого маленького человека корчить из себя "великого вождя", над его манерами провинциального актера! В. Либкнехт так описывает первую встречу Маркса с Луи Бланом: "Это было еще на Дин-Стрит, в маленькой квартирке, состоявшей собственно только из двух комнат, из которых первая, приемная, служила гостиной и рабочим кабинетом, а вторая - для всего остального. Луи Блан представился Ленхен¹ , проводившей его в первую комнату, между тем как во второй комнате Маркс спешно переодевался; соединявшая обе комнаты дверь осталась приоткрытой, и через щель Маркс мог наблюдать забавную сцену. "Великий" историк и политик был очень маленького роста, не выше восьмилетнего мальчишки, но при этом оказался невероятным щеголем. Оглядевшись в пролетарской, гостиной, он нашел в одном углу крайне примитивное зеркало, перед которым тотчас же расположился, став в позу и, вытянувшись во весь свой карликовый рост, - он носил такие высокие каблуки, каких мне в жизни не приходилось видеть, - с удовольствием рассматривал себя в зеркале, прихорашиваясь, как влюбленный мартовский кот, и стараясь придать себе возможно более внушительный вид. Жена Маркса, также бывшая свидетельницей этой комической сценки, едва удерживалась от смеха. Переодевшись, Маркс громко кашлянул, чтобы предупредить о своем приходе, и фатоватый трибун, отступив от зеркала, приветствовал входящего изящным поклоном. Но, конечно, позами и актерством на Маркса нельзя было подействовать..." (стр. 91).

Актерствующие люди были глубоко противны Марксу. Он питал отвращение ко всему искусственному, ходульному, к позе, к фразе. К хвастунам, лицемерам, морально нечистоплотным, людям Маркс испытывал омерзение.

Сам он был исключительно правдивым человеком, человеком великой, кристальной нравственной чистоты. И это понятно: правда - орудие пролетариата в классовой борьбе; правда - разоблачение тайны эксплоатации человека человеком, разъяснение рабочим их угнетенного положения в капиталистическом обществе, освобождение их духовного взора от шор буржуазной лжи; правда - оружие, которое разит капиталистический мир, срывает с него идеологические покровы, обнажает механику капиталистической экскплоатации, вскрывает классовую сущность буржуазного государства, разоблачает волчьи законы буржуазной морали. Сила рабочего класса и его вождей в правде. К Энгельсу, Ленину, Сталину целиком относится то, что говорят авторы воспоминаний о Марксе: "Это была воплощенная правда" (стр. 90).

В "Воспоминаниях" пред нами встает обаятельный образ Маркса-человека. Несмотря на все страдания, лишения, нужду, преследования, которые в изобилии выпали на долю великого пролетарского революционера, жизнерадостность, бодрость, несокрушимая уверенность в правоте и великой исторической значимости того дела, которому он посвятил свою жизнь, не покидали его никогда. Любимой его поговоркой были гордые слова Данте, которыми Маркс закончил свое предисловие к "Капиталу": "Segui il tuo corso e lascia dir le genti" ("Иди своим путем, и пусть люди говорят, что угодно").

Известно, в каких тяжелых материальных условиях приходилось Марксу писать свой "Капитал". Он сам как-то горько шутил по этому поводу, что вряд ли кому-нибудь приходилось писать о деньгах при таком отсутствии денег. "Капитал" не вернет мне даже того, что стоили мне сигары, которые я выкурил, работая над ним" (стр. 55), - пошутил как-то Маркс в разговоре с Лафаргом.

Отношение Маркса ко всякого рода лишениям и домашним невзгодам очень метко охарактеризовано биографом Маркса Ф. Мерингом: "В противоположность жалкому жребию филистера, для которого его мелкие делишки заслоняют и мир, и бога, ему было дано забывать самые горькие беды в служении "великим целям человечества". Жизнь давала ему в избытке случаи упражняться в этой способности"² .

Как ни велик был тот арсенал средств, которыми располагало капиталистическое общество в своей борьбе против гениального вождя пролетариата, ничто не могло ни сломить его, ни согнуть, ни изуродовать. Гордая уверенность в непреоборимой правоте своего дела, несокрушимый оптимизм, покоящийся на глубоком понимании исторического процесса, уменье видеть каждое событие, каждый факт в широчайшей исторической перспективе - все это спасало Маркса от припадков малодушия, от скептицизма, усталости, разочарования, которые были столь свойственны мелкобуржуазной эмиграции.

¹ Домашняя работница, преданнейший друг семьи Маркса.

² Меринг Ф. "Карл Маркс. История его жизни", стр. 44. Гиз. 1920.

"Мавр мог приходить в ярость, но ныть - никогда"¹ ,- писал Энгельс о своем друге.

В самые тяжелые минуты Маркса не покидал спасительный юмор. Он ценил шутку и умел смеяться от всей души. "Всякий раз, когда кто-нибудь вставлял в разговор острое слово или ловко парирующий ответ, его черные глаза под нависшими густыми бровями искрились от веселости и насмешливой иронии" (стр. 63).

Дочь Маркса Элеонора пишет в своих воспоминаниях об отце: "Для знавших Карла Маркса нет более забавной легенды, чем та, которая обычно изображает его угрюмым, суровым, непреклонным и неприступным человеком, чем-то вроде Юпитера-громовержца, вечно мечущего молнии, без единой улыбки на устах, одиноко и неприступно восседающего на Олимпе. Подобное изображение самого живого и самого веселого из всех когда-либо живших людей, человека с бьющим через край юмором и жизнерадостностью, человека, искренний смех которого был заразителен и неотразим, самого приветливого, мягкого и отзывчивого из товарищей, являлось постоянным источником удивления и забавы для всех, знавших его" (стр. 139).

Сколь мало эта буржуазная легенда о "Юпитере-громовержце" соответствовала действительности, видно из отношения к Марксу таких непредубежденных и по-своему строгих ценителей человеческих качеств, какими являются дети. Маркс любил общество детей, был их наилучшим другом, товарищем их игр. Частенько можно было видеть "грозного" вождя Интернационала на Хемстедских холмах или в одном из лондонских парков, окруженного детворой. Незнакомые ребята подходили к коренастому человеку с длинными волосами, большой бородой и добрыми, смеющимися карими глазами, заводили с ним разговор. Маркс - прекрасный отец - был неизменным товарищем забав своих детей. В игре с детьми Маркс сам становился ребенком и с величайшим воодушевлением выполнял роль то коня, то омнибуса, смотря по прихоти требовательного маленького наездника. Обладая бесподобной поэтической фантазией, Маркс сочинял сказки для своих детей, насыщенные поэзией, остроумием, тонким юмором. Маркс читал детям вслух, знакомил их с классиками мировой литературы, учил думать, понимать произведение.

В семье Маркса царил" любовь, дружба и огромное уважение ко всем членам семьи - большим и малым. Свою дорогую Женни - спутницу его суровой жизни борца - Маркс любил неувядаемой любовью юноши. "Маркс в большей степени, чем кто-либо из людей, с какими мне приходилось встречаться в моей жизни, не исключая даже Тургенева, - пишет Ковалевский, - имел право говорить о себе, как об однолюбе" (стр. 174).

Вспоминая об отношениях своих родителей, Элеонооа Маркс характеризует их словами английского поэта Броунинга:

"Ни случай не может любовь изменить,
Ни время - ослабить ее" (стр. 144).

Столь же верен и постоянен был Маркс в дружбе. Все те, кто знал Маркса, знали и Энгельса. Естественно поэтому, что воспоминания о Марксе являются в то же время в значительной мере и воспоминаниями об Энгельсе, об удивительном союзе двух людей, который, по словам Ленина, превосходит "все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе"² .

"Маркс гордился своим другом, - пишет Лафарг. - Он с особенным удовольствием раскрывал предо мною все нравственны" и умственные достоинства Энгельса... Маркс был хорошим другом так же, как был нежным мужем и отцом; с другой стороны, в своих близких - жене, дочерях, Ленхен и Энгельсе - он нашел людей, вполне достойных любви такого человека, каким был он" (стр. 67).

Маркс - "величайший из современных мыслителей" (Энгельс), гениальный вождь пролетариата, титан мысли и исторического действия - был в то же время человеком в самом прекрасном, самом благородном, самом возвышенном смысле этого слова!

"Воспоминания о Марксе" дают ценнейший материал для характеристики человека, имя которого и по нынешний день - символ борьбы для сотен миллионов людей.

Однако, как это правильно отмечено в предисловии М. Зоркого к сборнику, сами по себе эти воспоминания, если их взять оторванно от произведений Маркса и Энгельса и их переписки, не воссоздают с достаточной полнотой подлинный образ Маркса. Авторы воспоминаний не достигли того идейного уровня, который позволил бы им понять личность Маркса во всем ее величии и многосторонности. В результате этого в воспоминаниях недостаточно отражена роль Маркса как гениального вождя рабочего класса, пролетарского революционера, политика. Некоторые периоды жизни Маркса (в особенности молодые годы) почти не освещены в воспоминаниях, носящих зачастую характер отрывков, беглых заметок. Это впечатление еще усугубляется той операцией по сокращению текста, которую проделала редакция сборника. Стоило ли так сильно сокращать, например, воспоминания В. Либкнехта, когда каждый штрих, каждая черточка, подмеченная людьми, имевшими счастье близко знать Маркса, представляет для нас такую большую ценность.

Сборник прекрасно оформлен. Большой интерес представляют рисунки художника Жукова.

Издательству "Молодая гвардия" надо поставить в упрек слишком высокую цену сборника (30 руб.) и малый его тираж (8 тыс.). Эта книга должна быть издана массовым тиражом, и она найдет многочисленного и благодарного читателя.

Е. Степанова

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т. XXVII, стр. 318.

² Ленин. Соч. Т, I, стр. 414.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Степанова Е.:

Комментарии: