Ответственные редакторы [Л. В. Симоновская], М. Ф. Юрьев. М. Изд-во "Наука". 1974. 534 стр. Тираж 10000. Цена 1 руб. 92 коп.

Почти полстолетия назад вышла первая книга, автор которой попытался дать марксистский очерк истории Китая с древнейших времен до наших дней (изложение доводилось до середины 20-х годов - кануна Китайской революции 1925 - 1927 годов)¹ . С тех пор советским китаеведением накоплен большой опыт; особенно много работ опубликовано в последние два десятилетия. Однако трудности создания обобщающих трудов, которые охватывали бы историю страны за целые исторические эпохи, по-прежнему велики и даже усугубляются растущей специализацией; поэтому книги, которые охватывали бы всю историю Китая до сих пор, крайне немногочисленны² . Выход рецензируемого труда³ приобретает, таким образом, большое значение.

¹ См. К. А. Харнский. Китай с древнейших времен до наших дней. Хабаровск-Владивосток. 1927.

² См. Л. В. Симоновская, Г. Б. Эренбург, М. Ф. Юрьев. Очерки истории Китая (изд. 2-е). М. 1960.

³ Авторы: А. А. Бокшанин, В. И. Глунин, А. М, Григорьев, М. В. Крюков, З. Г. Лапина, Л. С. Переломов, [Л. В. Симоновская], [Э. П. Стужина], С. Л. Тихвинский, М. Ф. Юрьев.

стр. 156

Буржуазная наука отвергает представление о закономерностях общественно-экономического характера, лежащих в основе развития Китая; маоистская историография, на словах признавая эти закономерности, толкует их в вульгарном и националистическом духе, грубо искажая факты. В борьбе против фальсификации истории Китая важная роль принадлежит советской науке. Авторы исходят из концепции, согласно которой китайское общество прошло те же основные этапы развития, что и человечество в целом: первобытнообщинный строй (на территории нынешнего Китая - примерно до II тыс. до в. э.), рабовладельческий (в книге он датируется временем примерно со II тыс. до HI э. и до II в. н. э.), феодальный, на исходе которого, по мнению авторов, начали уже возникать элементы "капиталистической кооперации и мануфактуры" (стр. 144). В XIX в. развитие Китая осложняется вторжением иностранного капитала, рост капиталистических отношений ускоряется и одновременно искажается, экономика страны приобретает колониальные черты. В 1949 г. в Китае победила народная революция, но отход маоистов от линии международного коммунистического движения поставил завоевания этой революции под угрозу.

Исторические судьбы Китая отличались значительным своеобразием, связанным с отдаленностью этой страны на протяжении тысячелетий от других центров цивилизации Азии и Европы. Однако основные закономерности развития Китая и других стран мира едины. Да и самая обособленность китайского общества имела относительный характер: "В действительности, как свидетельствуют источники, На всем протяжении своего формирования и развития это общество не только оказывало влияние на соседние народы, но и воспринимало от них многие культурные достижения, впитывало разнородные этнические компоненты" (стр. 6). Как следует из книги, государство в Китае, вопреки тому, что пишут многочисленные буржуазные историки, образовалось не вследствие действия неких идеальных сил - вне связи с экономическими и классовыми отношениями, - а как результат возникших имущественных различий и неравенства (стр. 9 - 10, 11 - 12).

Считая, что первое классовое общество в Китае носило рабовладельческий характер, авторы расходятся с современными историками КНР в определении хронологического рубежа между рабовладельческим обществом и феодальным. Школа То Мо-жо, считающаяся сейчас в КНР официальной, утверждает, что таким рубежом являются VI-V вв. до нашей эры. Разумеется, вопрос о времени смены рабовладельческой формации феодальной в Китае, как и во всякой другой стране, - вопрос конкретного исследования. Однако выводы Го Мо-жо, в последний раз повторенные им в статье 1972 г., нельзя признать научными вследствие присущего им книжно-догматического налета и апелляции автора как к последней инстанции к высказываниям Мао Цзэ-дуна⁴ . Необходимо иметь в виду, - что сама публикация "руководящей" статьи Го Мо-жо центральным теоретическим органом КПК "Хунци" имела, как это типично для сегодняшнего Китая, чисто прикладное значение. Го Мо-жо "обнаруживает" поворот от рабовладельческого строя к феодальному именно в те века, когда развернулась ожесточенная идеологическая борьба между возникшими в то время философскими школами - конфуцианцами и их оппонентами. С точки зрения маоистских любителей исторических аналогий, современная обстановка в КНР также характеризуется переходным состоянием и тем, что, как и в древности, конфуцианская идеология служит оплотом реакционных общественных сил. Как в древнем Китае критика конфуцианства означала-де борьбу против отжившей рабовладельческой формации, так и сегодня, уверяют маоисты, кампания против Конфуция должна вести к искоренению "буржуазных" и "феодальных" взглядов. Статья Го Мо-жо подводила, таким образом, философско-историческую базу под антиконфуцианскую кампанию.

Советские китаеведы, как свидетельствует книга, не только отвергают вульгаризаторскую тенденцию статьи Го Мо-жо, но не согласны и по существу с его концепцией. В книге переломным периодом, когда в Китае произошла смена рабовладельческих отношений феодальными, обоснованно считается падение Хальской империи во II в. н. э.: оно "нанесло решительный удар устоям рабовладельческого общества. В результате народной борьбы распалась сложная система органов власти, стоявших на страже прежнего способа угнетения. Освободи-

⁴ Подробно об этом см.: В. Н. Никифоров. Го Мо-жо о периодизации древней истории Китая. "Четвертая научная конференция "Общество и государство в Китае". Тезисы и доклады". Вып. III. М. 1973.

стр. 157

лись элементы новых, феодального типа, отношений, зародившиеся в недрах старого, переживавшего длительный кризис общества. Но... рабство как социальная категория не было окончательно уничтожено и продолжало существовать в феодальном обществе Китая, оказывая на процессы экономического и культурного развития страны отрицательное воздействие" (стр. 51). Несомненно, история древнего Китая еще недостаточно изучена, многое неясно, поэтому некоторые выводы имеют пока значение рабочих гипотез; однако в книге правильно учитывается роль классовой борьбы, общественных катаклизмов и слома старой государственной надстройки в период перехода от одной формации к другой (именно этих моментов нет в оторванной от жизни схеме Го Мо-жо).

Из глав о феодальном Китае особое значение имеют разделы о городе, ремесле и торговле, автор которых смог на большом основательно изученном материале показать непрерывное движение, имевшее место в недрах феодального китайского общества, смену низших экономических и социальных форм более высокими. Хотя пока нельзя считать доказанным, что капиталистические элементы в Китае зарождались еще в XVI в. и что уровень городского развития в Китае в XVI в. был выше, чем в XVIII (ср. стр. 144, 172), в целом исследования Э. П. Стужиной (являющейся автором этих разделов) значительно продвигают нас вперед в понимании социального прогресса Китая, наносят новый удар теориям китайской "неподвижности" и "исключительности"⁵ .

Современный уровень изучения в СССР истории Китая отражают также разделы, посвященные внешней политике. Читатель видит, как на разных этапах господствующие классы Китая то прибегали к политике территориальных захватов, то, когда соотношение сил складывалось не в их пользу, пытались сыграть на противоречиях других стран ("сидя на горе, смотреть на борьбу тигров"), иногда становились на путь национальной измены, рассчитывая, что "варвары", временно покорив китайский народ, все равно растворятся в нем. Маоистская фальсификация внешнеполитической истории Китая идет обычно по двум линиям: одна - переименование всех некитайцев, когда-либо живших на территории современного Китая, в китайцев (ханьцев) и оправдание агрессии китайских императоров; другая - переименование монгольских, маньчжурских и других завоевателей Китая в китайцев, оправдание их жестокости, попытка изобразить завоевания Чингисхана, Канси и других как прогрессивные. В противовес этим фальсификациям советские историки показывают, что на территории Китая существовали государства монгольских, маньчжурских, тибетских, тюркских, тайских и других народностей, имевшие собственную культуру и традиции (кстати, историю таких государств, как, скажем, Наньчжао и Сися, можно было бы выделить в отдельные разделы). В то же время в книге объективно охарактеризован большой вред, причиненный Китаю, как и другим странам, нашествиями завоевателей. Так, под властью монгольских императоров сельское хозяйство и города Китая пришли в упадок, рынки опустели, многие мастерские и лавки закрылись, бумажные деньги обесценились. Завоеватели правили средствами беспощадного террора, ими был даже выработан бесчеловечный проект "истребления большой части китайского населения, а именно обладателей пяти наиболее распространенных фамилий" (стр. 127). Народное восстание положило конец чужеземному игу, но в XVII в. Китай оказался под властью маньчжурской династии. Новые правители, более изощренные, помимо разрушений и грабежа, применяли политику строгой изоляции Китая от внешнего мира, жесточайшей цензуры и фальсификации китайского литературного наследства. Их политика задержала поступательное развитие страны, усилила ее отсталость. Главы о крестьянской войне XVII в., маньчжурском завоевании и сопротивлении китайского народа маньчжурским поработителям (гл. 12- 13) опираются на большой конкретный материал, долгие годы изучавшийся автором - Л. В. Симоновской⁶ .

Сравнительно кратки главы, посвященные Китаю XIX - начала XX в. (до 1917 г.). Концепция их более полно выражена в "Новой истории Китая" (М. 1972), уже оцененной научной критикой⁷.

⁵ См. также Э. П. Стужина. Китайское ремесло в XVI-XVIII вв. М. 1970

⁶ См. также Л. В. Симоновская. Антифеодальная борьба китайских крестьян в XVII в. М. 1966.

⁷ См. Л. П. Делюсин. Некоторые итоги изучения истории Китая XVII - начала XX вв. (К изданию "Новой истории Китая"). "Народы Азии и Африки", 1973, N 5; Л. А. Березный, Г. В.

стр. 158

Вторая половина книги, посвященная новейшему периоду (1917 - 1973 гг.), написана совместно М. Ф. Юрьевым, В. И. Глуниным, А. М. Григорьевым.

Представляет интерес данная ими характеристика IV съезда КПК (январь 1925 года). Авторы и ранее вышедшей "Новейшей истории Китая"⁸ и рецензируемого труда считают положительной стороной съезда стремление к превращению КПК в массовую партию, а отрицательной - непризнание революционности национальной буржуазии. Но данная книга, помимо всего прочего, разъясняет, что ошибки съезда выразились в фактической установке "на превращение гоминьдана из широкой организации единого фронта в рабоче-крестьянскую партию". Такая установка, указывают авторы, в то время была и "неосуществима (вследствие слабости КПК) и опасна для тактики единого фронта" (стр. 283). Отмеченная особенность решений IV съезда, с которыми партия вступала в революцию 1925 - 1927гг., помогает понять многое в политике КПК в тот период и одновременно указывает теоретический источник ряда ее ошибок.

Заслуживает быть отмеченным шаг вперед в характеристике китайских Советов 1928 - 1937 гг: "Новые органы власти (китайские Советы. - В. Н. ) по характеру и методам осуществления социально- экономических и политических мероприятий, по общей ориентации на бедняков и батраков являлись органами диктатуры беднейших слоев китайской деревни" (стр. 347). Авторы оговаривают в то же время, что "в специфической обстановке советских районов (войны, окружение), в условиях практически поголовной неграмотности масс, их пассивности основу политического механизма в советских районах составляли Красная Армия и военизированные организации типа Красной и Молодой гвардии; в работе Советов и организации трудящихся преобладали военно-административные методы" (там же). Нам представляется, что эта характеристика более точна, чем рассмотрение китайских Советов просто в качестве "крестьянских Советов".

Авторы подчеркивают, что даже в моменты наибольших успехов КПК в руководстве революционным движением, например, в годы победы народной революции, партия не всегда шла в ногу с жизнью, ее установки оказывались подчас не соответствующими задачам момента и тогда на ходу исправлялись массами. Так, аграрная реформа в освобожденных районах Китая "проводилась более широко, нежели предусматривалось решением от 4 мая 1946 года. Беднота, представители которой активно участвовали в крестьянских комитетах - органах проведения реформы, добивалась изъятия не только помещичьей земли, но и излишков земли у кулаков. Это было вызвано стремлением собрать достаточный земельный фонд для удовлетворения потребности крестьян в земле" (стр. 418). К этому можно было бы добавить, что и на втором этапе аграрной реформы, после 1950 г. крестьянская масса распространяла действие закона об аграрной реформе также на кулаков, несмотря на то, что КПК предупреждала о недопустимости приравнивания кулаков к помещикам. Одной из коренных причин того, что массы выходили за предписанные им рамки, была сама природа социального строя дореволюционной китайской деревни, где кулак в большинстве случаев эксплуатировал крестьян феодальными методами и грань между ним и помещиком провести было нелегко.

В книге показаны успехи КНР в период, пока она следовала в основном марксистско-ленинскому курсу, борьба между марксистско-ленинской и маоистской линиями, вред, причиненный китайскому народу политикой маоистов. События, последовавшие за "культурной революцией", даны в книге более бегло, поскольку факты последних лет, естественно, не всегда могут быть в полной мере учтены. Можно было бы, очевидно, дополнить книгу описанием уханьских событий 1967 г. (выступление части военных против "культурной революции"), ставших, как теперь это становится ясным, переломным моментом в развитии внутриполитической борьбы. Можно было бы, видимо, сказать и о попытках маоистского руководства ориентироваться на "третий мир" - тенденцию, четко проявившуюся с начала 70-х годов.

При всей ценности книги она не лишена недостатков. Авторы объективно отразили тот факт, что изучение древней, средневековой, отчасти даже новой истории Китая отставало в последние десятилетия от изучения новейшей истории; поэтому первая половина книги содержит больше спорных мест.

Ефимов. Книга о важном этапе истории Китая. "Вопросы истории", 1973, N 10; нашу рецензию на эту книгу см.: "Новая и новейшая история", 1973, N 4.

⁸ См. "Новейшая история Китая. 1917- 1970 гг.". М. 1972.

стр. 159

В первых главах обращает на себя внимание местами недостаточно четкая трактовка проблем собственности. Пишется, что земля, обрабатывавшаяся многими большесемейными коллективами, не была их собственностью: "права на нее имели главы более крупных родственных групп" (стр. 14), но затем в противоречии с этим сообщается - когда речь идет о несколько более позднем периоде (VIII- VII вв. до н, э.), - что "в большинстве царств пахотные земли находились в собственности общины" (стр. 21). Затем снова - частная собственность отдельных семей как будто полностью побеждает к концу III в. до н. э. (стр. 21, 24), но дальше говорится, что лишь в X - XII вв. "ведущей тенденцией развития... стало преобладание частного землевладения" (стр. 98). Неясность возникает, по- видимому, из-за того, что недостаточно четко проведено различие между отдельными формами частной собственности: не подчеркнуто, что к категории частной собственности (хотя бы и неполной) относятся не только владения помещиков или их семей, но и земли привилегированных родственных объединений древнейшего Китая, а также и некоторые категории наделов периода так называемой надельной системы. Вместе с тем хотелось бы, чтобы происшедший в Китае в 780 г. н. э. завершающий поворот к господству индивидуальных форм частной земельной собственности, сохранявшемуся вплоть До середины XX в., был сильнее подчеркнут (см. стр. 88). Затрудняют восприятие указанной сложной проблемы встречающиеся в тексте упоминания о "верховной собственности" государства на все земли (см. стр. 14, 53, 56, 58, 86), между тем как о такой "верховной собственности" можно, видимо, говорить лишь в применении к векам наивысшего расцвета "надельной системы" (VII- VIII вв.).

Нечетко охарактеризованы некоторые социальные явления древности. Так, на стр. 15 говорится: "В основе имущественного неравенства в чжоуском обществе лежало неравенство социальное, а не наоборот; представитель социального слоя был знатен не потому, что он был богат, а, напротив, он был богат потому, что знатен". Здесь в качестве определяющего берется признак родства, внешне оформлявший сословную принадлежность человека. Но сословное неравенство всегда в основе своей совпадает с имущественным. Одно не нужно противопоставлять другому.

В ряде мест книги можно встретить формулировки, отражающие распространенные в литературе 50- х годов моменты идеализации крестьянской борьбы. Отдельные отряды повстанцев под руководством Сун Цзяна (XII в.) именуются "повстанческими армиями" (стр. 111); про жестокого деспота-императора Чжу Юань-чжана говорится, что он якобы проводил политику защиты "интересов крестьян" (стр. 129); национальное движение дунган под руководством Биянху характеризуется как антифеодальное (стр. 209), хотя его антифеодальная направленность не доказана; о тайпинской крестьянской войне, напротив, говорится, будто она "ставила своей целью" также борьбу "с агрессией капиталистических держав" (стр. 209), хотя исследователи, как известно, доныне не обнаружили у тайпинов этой цели; восстание крестьянских тайных обществ в Пинсяне (1906 г.) ошибочно характеризуется как "восстание горнорабочих" (стр. 237); руководитель крестьянского бунта офицер Бай Лан назван "Крестьянином" (стр. 248). Во много раз преувеличены потери, понесенные интервентами пинъинтуаней (стр. 192).

В главах по новейшей истории при описании борьбы между фракциями Мао Цзэ-дуна и Чжан Го-тао (стр. 361) не сказано о гибели бывших войск Чжан Го-тао в Западном походе. Эта борьба относится к числу моментов, которые лучше охарактеризованы в "Новейшей истории Китая". В книге стоило бы отметить, что в 1938 г. (см. стр. 377) непосредственной реакцией ряда китайских политических деятелей на столкновение СССР с Японией было оживление надежд на возникновение советско- японской войны, в которой СССР разобьет Японию. Сами же эти деятели рассчитывали за это время увеличить и реорганизовать свои вооруженные силы с тем, чтобы подготовиться к междоусобной войне⁹ .

Несмотря на эти недостатки, рецензируемый труд весьма полезен. Он с достаточной полнотой отразил результаты большой работы советских ученых по изучению истории Китая и может послужить каждому, кто ею интересуется.

⁹ См. А. Я. Калягин. По незнакомым дорогам. Воспоминания военного советника. М. 1969, стр. 196 - 201.

Постоянный адрес данной публикации: