Враги народа, троцкистско-бухаринские наймиты фашизма, подвизавшиеся в этнографических учреждениях, сделали очень многое для разрушения и дезорганизации этнографической работы в СССР. В результате их подлой деятельности этнография, объявленная "сурогатом буржуазного обществоведения", была изгнана из наших вузов, а исследовательская работа в значительной мере свернута. Вредителями были сфабрикованы и пущены в обращение самые разнообразные "теории" и "теорийки", на все лады искажавшие и извращавшие марксизм.

Журнал "Советская этнография", в течение ряда лет бывший рупором врагов народа, в передовой статье, опубликованной в N 6 за 1936 г., призывал к немедленной ликвидации последствий вредительства на фронте этнографии. Можно было ожидать" что в трех, вышедших со значительным опозданием книгах 1937 г. (NN 1, 2 - 3, 4) редакция наметит конкретные мероприятия по ликвидации последствий вредительства. Такими мероприятиями могли бы явиться: четкое определение задач и нужд советской этнографии как науки, выявление и разоблачение вредительских "теорий", конкретные предложения по развертыванию и организации научной этнографической работы, борьба за восстановление этнографии в вузах, за издание классиков этнографической науки, наконец, марксистская разработка ряда актуальных этнографических проблем. Ничего подобного в журнале мы не находим. Это тем более странно, что на страницах нашей печати, в частности на страницах "Историка-марксиста" (см. N 2 за 1937 г., стр. 82, статья Арциховского, Воеводского и других) прямо указывалось на неблагополучное положение с этнографией вообще и с работой Института этнографии АН СССР в частности. Естественно было ожидать, что "Советская этнография" откликнется на этот сигнал. К удивлению, редакция держится в этом вопросе старого и отнюдь не советского правила: "слово - серебро, молчание - золото".

Рассматривая содержание журнала за 1937 г., приходится сказать, что со многих точек зрения оно внушает опасения. Несомненным достоинством журнала является публикация статей, содержащих фактический материал. В журнале напечатан ряд весьма интересных по материалу работ (например Е. Залкинд "Древние народы китайских хроник"; Алымов "Что такое "сампо"?"; Рыдзевская "О пережитках матриархата у скандинавов"; Стрелов "Одежда и украшения якутки в половине XVIII в."; Дыренкова "Пережитки материнского рода у алтайских тюрков" и др.). Но наряду с этими, сравнительно немногочисленными статьями журнал отводит много места мелким и малозначительным заметкам сугубо эмпирического содержания, которые с равным успехом могли быть напечатаны в дореволюционном журнале "Этнографическое обозрение". В журнале совершенно отсутствуют грамотные, марксистские исследования, посвященные основным вопросам этнографии и первобытной истории. Более того, журнал допускает прямые ошибки и отступления от марксизма. Чего стоит, например, весьма некомпетентное восхваление в N 2 - 3, стр. 126 - 128 немарксистской и путаной книги С. Токарева "Докапитали-

стические пережитки" в Ойротии"¹ . Впрочем, для того, чтобы понять, на каком уровне стоят некоторые теоретики "Советской этнографии, необходимо обратиться к единственной в журнале проблемной статье, принадлежащей перу Д. К. Зеленина - "Проблема первобытной религии" ("Советская этнография" N 4 за 1937 г.). Не вдаваясь в подробный разбор этого, единственного в своем роде, литературного произведения, ограничимся одним, впрочем, весьма выразительным пассажем. "Религия доклассового общества, - пишет Д. К. Зеленин, - резко отличается от религий общества классового, в особенности по характеру отношений людей к своим демонам. В классовом обществе религия отражает социальные отношения эксплоатации, отношения деклассированного раба к феодалу (так и сказано! - К. ). Там отдельный человек угодничает перед демонами, приносит им жертвы и молится, всячески заискивая и всегда смиряясь перед якобы всесильными демонами. В доклассовом обществе не было никакой (!) материальной базы для подобного отношения людей к своим демонам. В примитивной религии доклассового общества не было ни поклонения демонам, ни жертв, а были лишь отношения сделки (sic), например, с фетишами и тотемами, соглашение на началах полного равенства" (N 4, стр. 4 - 5).

В этом отрывке заключена вся "премудрость" Д. К. Зеленина, тщетно пытающегося доказать, что только в классовом обществе религия отражает угнетение и подавленность человека; в доклассовом же обществе религиозные отношения строятся на каком-то "договоре", якобы заключенном между человеком и демонами. Здесь игнорируется основное для данного вопроса положение марксизма - первобытная религия отражает бессилие дикаря перед природой. Подобное забвение азбучной истины марксизма не удивительно для человека, уверяющего, что в классовом обществе религия отражает отношения "деклассированного раба к феодалу"! Что такое "деклассированный раб", и почему он должен как-то "относиться" к феодалу, и почему это отношение должно быть взято за образец отношений классового общества - все это составляет доподлинный и единоличный секрет Д. К. Зеленина Но зачем редакции "Советской этнографии" понадобилось предавать гласности подобные секреты? Как мог ответственный редактор журнала академик В. В. Струве подписать к печати подобные вещи? Вот в чем вопрос!

¹ См. критику в "Историке-марксисте" N 1, за 1938 г., стр. 132 - 134.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - К.:

Комментарии: