Соцэкгиз. 1936. 292 стр.

Работа А. В. Мишулина касается одного из самых кардинальных вопросов древнеримской истории, вопроса, крайне мало освещенного и в буржуазной и в советской историографии. Значение спартаковского восстания вряд ли может быть преуменьшено: оно является одним из значительных рубежей в переходе от республиканского строя древнего Рима к так называемому принципату монархии Августа и его преемников. В одном отношении исследование А. В. Мишулина достойно всяческой похвалы: в нем дается подробнейшая документация спартаковского движения, и приложенные к основному тексту выдержки из источников дают возможность внимательному читателю ознакомиться со всеми доступными исследователю проблемами спартаковского восстания. Однако исследовательская работа автора не стоит на такой высоте, как документация его труда.

В самом деле, чрезвычайно трудно определить самый характер работы А. В. Мишулина. В некоторых своих частях, в общей характеристике древнего мира, его хозяйства и античного рабовладения, и даже в заключительной главе о гибели не только римской республики, но и Римской империи вообще эта работа носит научно-популярный характер. В частях же, специально относящихся к характеристике спартаковского движения, автор стремится быть самым настоящим исследователем, что ему не всегда удается. Так например особый отдел работы А. В. Мишулина посвящен выяснению хронологии спартаковского восстания. Перенесение восстания с 73 на 74 год до нашей эры не является открытием "всемирного" значения и не заслуживает целых 10 страниц крайне сомнительных выкладок на основании столь же сомнительных, сколько и поздних источников; а главное, сам автор после всех усилий ни к чему новому не приходит. Основным аргументом А. В. Мишулина являются указания Аппиана, что Красе был послан против Спартака "на третий год войны", и указания "Евтропа" (Евтропия), что "гибель Спартака произошла на исходе третьего года войны". Но именно в этом-то случае и получается, что 73 г. - дата, принятая почти что всей исторической наукой и данная Орозием, нисколько не менее достоверна чем дата Евтропия и является отправной. Мишулин упорно называет Евтропия "Евтропом", но Орозия не переделывает в "Ороза", что объясняется, конечно, тем, что подлинник был автору неизвестен. Все это, конечно, мелочь, но мелочь, которая показывает, что автор весьма неумело пользуется своими источниками и их названиями.

Коренным и принципиальным вопросом при оценке спартаковского восстания, как видно из соответственных мест книги А. В. Мишулина, является проблема о составе участников движения и о причинах разногласий среди восставших. Здесь автор выдвигает весьма соблазнительную гипотезу, что отделившаяся от Спартака армия Крикса, желавшая оставаться в Италии и прямо бороться против рабовладельцев, состояла из различных элементов свободного населения, главным образом из сельской, а может быть, и городской бедноты. Однако построение автора прежде всего плохо поддерживается материалом источников. Саллюстий, историк, наиболее близкий к эпохе восстания, прямо говорит о связях Крикса с его единоплеменниками, галлами и германцами. Еще более странным является утверждение А. В. Мишулина, что Аппиан и Плутарх, указывая на разногласия в армии Спартака, воздерживаются от объяснений по поводу их причин. Как раз Плутарх вполне ясно указывает, что "один из консулов, Геллий, уничтожил внезапным нападением всю германскую часть восставших, отделившихся от остальных спартаковцев, вследствие своеволия и гордости".

Эти утверждения Саллюстия и Плутарха делают более чем сомнительным указанный тезис А. В. Мишулина, тем более что для его обоснования автор принужден пользоваться буквально беглыми упоминаниями античных авторов, да еще несколько насилуя их прямой смысл и переводя "сброд" словом "попутчики". Нет никакого сомнения, что какая-то доза бедняцких элементов была причастна к спартаковскому движению, как это было и во время первого сицилийского восстания рабов, но отсюда еще далеко до того, что эти элементы могли даже диктовать свою волю и свою программу восставшим.

Эта концепция А. В. Мишулина вносит затруднения в общую конструкцию процесса древнеримской истории. Для советской науки стало общепризнанным положением, что революция рабов, колонов и германских "варваров" положила конец рабовладельческой социально-экономической формации. Гипотеза А. В. Мишулина антиципирует этот переворот и этим самым делает совершенно непонятным столь долгое сохранение рабовладельческого общества, да еще в форме его стабилизации и расцвета в эпоху принципата. Кроме того, может быть, сам того не замечая, А. В. Мишулин искажает характер спартаковского движения, лишая его специфических черт рабского восстания.

Вряд ли состоятельно и стремление автора максимально раздвинуть хронологические рамки спартаковского восстания и дотянуть его до 62 года. Весьма возможно, что трехлетняя героическая борьба Спартака не пропала дарам и в том отношении, что после его гибели отдельные группы спартаковцев еще бродили по Италии, но все движение было разбито и потеряло свой прежний характер. Можно вообще предполагать, что рабовладельческое общество никогда не было свободно от отдельных рабских выступлений, тем более после такого грандиозного восстания, каким было спартаковское, но расширять его рамки на долгое время - значит только смазывать грани определенных исторических событий. Впрочем А. В, Мишулин вообще довольно свободно обращается с историческими построениями. Так например "Путч Катилины" (по терминологии автора) и первый триумвират - для него все это "заговоры Цезаря против республики". Конечно, всяческие гипотезы возможны, но только в том случае, если для них приводятся веские основания. В противном случае это внесет только путаницу в голову сколько-нибудь внимательного читателя. А самым курьезным является то обстоятельство, что Мишулин следует здесь по стопам столь нелюбимого им "филистера" Моммзена, для которого, действительно, Цезарь был альфой и омегой всей римской истории, а этой эпохи в особенности. Разумеется, моммзеновская положительная характеристика превратилась у автора в отрицательную.

Автору необходимо работать и над стилем, избегая таких оборотов, как "мелкий пахарь... выходил в тираж" (стр. 31), или Марк Красе "выскочка из сословия всадников", что к тому же и неверно, так как Красс - нобиль.

И, наконец, хочется поставить и еще один вопрос. Вся книга носит название "Спартаковское восстание", в подзаголовке стоит "революция рабов", причем сам автор, несомненно, более склоняется к термину "революция". Приложим ли здесь термин "революция"? Вразумительного ответа на этот вопрос работа А. В. Мишулина не дает.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ:

Комментарии: