Акад. Я. Манандян

Древняя история армянского народа теснейшим образом связана с историей мировых держав древности. Она изучалась поэтому главным образом западноевропейскими учеными в зависимости и в связи с внешнеполитической историей этих держав. По истерии древней Армении имеются кроме того специальные труды историков-арменоведов; однако и эти труды являются также обзором внешней истории Армении.

Из первоначальных узких границ на более широкое поле исследования внутренней общественной жизни армянского народа историография древней Армении стала выходить лишь в начале XX века. В это именно время вышли ценные работы учеников акад. Н. Я. Марра: И. А. Джавахишвили "Государственный строй древней Грузии и древней Армении" (СПБ. 1905) и Н. Г. Адонца "Армения в эпоху Юстиниана" (СПБ. 1908).

В исследовании Джавахишвили, посвященном в одинаковой степени и Грузии и Армении, дан анализ социального строя этих стран и установлены в их государственном строе переживания родового быта, а в исследовании Адонца, преимущественно во второй части, подробно рассмотрен вопрос о происхождении древнеармянских нахарарств (княжеских родов) и некоторые отдельные черты нахарарского общественного строя сопоставлены с особенностями феодального строя Западной Европы.

Само собой разумеется, что после Октябрьской революции советскими историками были поставлены новые проблемы и задачи. И понятно, что изучение также и истории армянского народа должно было быть поднято на более высокую ступень. Советские историки не могли довольствоваться исследованием и изложением исключительно внешнеполитической истории Армении, а должны были сосредоточить свое внимание в первую очередь на изучении социально-экономического ее развития.

При скудости источников по этому предмету проблемы экономического и общественного развития древней Армении, как и соседних ближневосточных стран, крайне сложные и трудные, требовали, конечно, большой предварительной работы. Необходимо было прежде всего внимательно пересмотреть и собрать имеющийся в первоисточниках материал, и эта кропотливая работа, начатая мною в 1920 г., сводилась первоначально к освоению и критической проверке собранного материала и к исследованию отдельных, частных вопросов внутренней истории Армении.

Эти ранние статьи и монографии, появившиеся на армянском языке в "Известиях Государственного университета" и в "Известиях Института наук и искусств ССР Армении", имели подготовительный характер для будущих, более общих работ.

В числе этих первых работ я должен особо отметить метрологический мой труд "Веса и меры в древнейших армянских источниках" (Ереван. 1930; на армянском языке), в котором изучены и точно определены

в нынешних метрах, граммах и литрах линейные меры и меры весов, жидкостей и сыпучих тел византийско-сассанидской эпохи, встречающиеся в произведениях древнеармянской литературы. Советская историография, придающая огромное значение вопросам хозяйства и экономики, должна древней метрологии уделить особенное внимание. Для того чтобы ориентироваться в цифровых данных источников, касающихся экономической жизни древних эпох, и для того, чтобы выяснить и использовать эти данные для истории древних цен, торговли и финансов, необходимо самостоятельно изучить по первоисточникам древние веса, меры и монеты, относительно которых в новейших метрологических трудах имеются непримиримые разногласия.

Основываясь на данных первоисточников, из года в год получаемых в результате накопления и изучения подлинного материала, можно было после продолжительной предварительной работы дать по истории внутренней жизни Армении очерки синтетического характера. Издание материалов и изысканий по отдельным вопросам пришлось временно приостановить, так как нельзя было игнорировать настойчивые запросы вузов и интеллигенции Советской Армении, требовавших труды обобщающего характера.

Первой, сравнительно легкой темой для обобщения оказалась проблема истории торговли и городов Армении, и ей была посвящена первая моя синтетическая работа, имеющая характер очерка, - "О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей древних времен" (V в. до нашей эры - XV в. нашей эры) (Ереван. 1930; на русском языке). В работе этой была сделана попытка, помимо подробного изучения скудных и случайных сведений первоисточников, проследить и выяснить на протяжении двух тысячелетий развитие торговли и городов Армения и дать некоторые обобщения, проливающие свет на историческое прошлое Армении в разные эпохи.

При внимательном изучении этой проблемы нетрудно было установить, что еще со II в. до нашей эры, времени образования древнеармянского царства Артаксиатов, экономическая жизнь древней Армении характеризуется развитием и преобладанием транзитной, т. е. передаточной, внешней торговли и возникновением в Армении сравнительно крупных городов, расположенных около караванных путей международной торговли, идущей из Китая и Дальнего Востока в южные и восточные порты Черного моря. Твердо установленным можно было считать и тот факт, что временем наибольшего экономического расцвета Армении и пышного развития ее городских центров была не Аршакидская, а, несомненно, Багратидская эпоха, когда Армения в X и в первой половине XI в. стала единственным транзитным путем для мировых торговых сношений и превратилась на Востоке в единственную нейтральную территорию международной торговли.

Изучение истории торговли и городов ставило на очередь вопрос о направлении основных торговых путей древней Армении и о местоположении главных пунктов караванного транспорта. Одним из важнейших источников для выяснения этого вопроса является римская мировая карта IV в. нашей эры, называемая Tabula Peutingeriana. Сегменты X 4 - XII 2 этого незаменимого источника, слабо и недостаточно изученные в западноевропейской историографии, в которых подробно указаны главные пути Армении, расположенные на них станционные пункты и расстояния между ними в римских милях, мне удалось почти полностью расшифровать¹ . Восстановление описанных в таблицах итинерариев дало возможность подвести прочную базу под изучение древних путей Закавказья.

¹ См. "Главные пути Армении по Tabula Peutingeriana". Ереван. 1936 (на армянском языке, с подробными резюме на русском и немецком языках).

Вторая моя обобщающая работа - "Феодализм в древней Армении" (в эпоху Аршакидов и марзбанства) - появилась на армянском языке в 1934 году. В работе этой, посвященной исследованию и выяснению наиболее важных проблем социально-экономической истории Аршакидской Армении, полностью приведен для проверки наших выводов весь документальный материал, на котором основаны наши обобщения.

Как выяснено в этом подробном исследовании, характерной особенностью экономической и общественной жизни Аршакидской Армении являлся, действительно, как было уже раньше установлено, нахарарский строй, напоминающий во многом феодализм Западной Европы. И в Аршакидской Армении, как и в Западной Европе, феодальное общество представляло собой многоэтажное здание сословного характера, причем господствующим классом являлся и здесь класс военно-землевладельческой аристократии, эксплоатировавший сидевших на его землях и подвластных ему крестьян.

Верхний слой этого общества составляли нахарарские, или же княжеские, роды, наследственные владетели княжеств или крупных доменов, которые были вассалами Аршакидов или же подвассалами окраинных мощных княжеств и обладали в своих владениях правами государственной власти.

Вторая промежуточная группа состояла из широкого слоя привилегированных мелких землевладельцев, называемых азатами, для которых была обязательна служба в аршакидской и в нахарарских конницах. Эта группа была свободна от налогов и за вассальную службу в конницах получала условно наследственные земельные участки, или феоды. Наши выводы о существовании в Нахарарской Армении феодов, называемых хостаками, представляли интерес прежде всего тем, что они ставили под сомнение утверждения тех ученых, которые условное землевладение - феод - считали явлением, присущим исключительно западноевропейскому феодализму. Низшую группу нахарарского общества составляли прикрепленные к земле зависимые крестьяне¹ , называемые шинаканами.

Следует отметить, что привлечение новых материалов, впервые пущенных в научный обиход, открыло мне возможность изучить вопросы, касающиеся рабства и положения сельского населения в Аршакидской Армении. Некоторые выводы по этим вопросам, как мне кажется, заслуживают особого внимания.

*

Совершенно очевидно, что вопрос о роли рабов и крестьян в области производства является одной из основных проблем, разрешение которой необходимо для правильного понимания сущности общественных отношений на Востоке.

В работах историков-арменоведов очень часто высказывалось явно неправильное мнение, будто бы древняя Армения вовсе не знала рабства² . Тенденциозность этого мнения очевидна. Изучение документального материала ясно показало, что рабство, конечно, не только существовало, но оно в Аршакидской Армении играло, по видимому, значительную роль. Выяснилось с полной очевидностью, что рабов имели в Армении Аршакиды, крупные и мелкие феодалы, а также церкви, монастыри и отдельные духовные лица.

При рассмотрении вопроса о рабах меня интересовала в первую очередь их роль в производстве. Нетрудно было, однако, установить, что по объему явления рабство в Аршакидской Армении не могло идти ни в какое сравнение с рабством древнего Рима или Греции. Основой произ-

¹ В нашем исследовании мы различали две формы феодальной зависимости крестьян (Horigkeit и Leibeigenschaft) и под термином "зависимые крестьяне" подразумевали прикрепленных к земле крестьян, которых Ф. Энгельс называет horiger. См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. VIII стр. 125.

² См. Халатьянц Г. "Очерк истории Армении", стр. 165. М. 1910.

водства был здесь не рабский труд, а труд крестьян-шинаканов. Рабство было преимущественно домашним, как это было определено основоположниками марксизма относительно и других стран древнего Востока.

Эти выводы не исключают возможности использования рабов, главным образом военнопленных, на земледельческих работах. Об этом мы имеем в источниках прямые сведения. Однако нельзя, конечно, голословно утверждать, как это делают некоторые молодые историки-арменоведы, что положение этих рабов было тождественно с положением рабов римских латифундий. По некоторым признакам нетрудно усмотреть, что посаженные на землю военнопленные превращались, повидимому, в крепостных.

В советской армянской историографии вопрос о преобладающей роли крестьян-шинаканов в феодальном производстве Аршакидской Армении не вызывал в общем никаких сомнений. Предполагалось также, что до-аршакидская эпоха, главным образом эпоха владычества династии Артаксиатов, была начальным периодом развития нахарарско-феодального строя Армении.

Однако вопреки этой общепринятой концепции в последнее время по этому вопросу дается совершенно новое объяснение в работах по истории СССР. Доаршакидская Армения характеризуется в них как рабовладельческое общество, и центром ее хозяйственной жизни выставляются латифундии - агараки - рабовладельцев.

Новая концепция, претендующая заменить собой прежнее мнение, конечно, была бы крайне интересна, если бы она была основана на каких-либо источниках. На самом же деле такое решение вопроса является лишь догадкой, не обоснованной фактами. Оно базируется, повидимому, на общем соображении о том, что историческое развитие стран Востока протекало в соответствии с аналогичным развитием античных государств - Рима и Греции.

Следует отметить, что новой концепции, проводимой в некоторых научных трудах, противоречит мнение акад. В. В. Струве. "В том обществе, которое мы называем армянским и которое является преемником халдского общества, - пишет акад. Струве, - судя по памятникам, дошедшим до нас, мы не находим признаков рабовладельческой стадии, а только элементы феодального общества. Очевидно, рабовладельческая стадия в Армении была полностью изжита уже в эпоху халдского общества¹ .

Приведенное мнение, как мы видим, полностью соответствует господствующему предположению о феодализирующемся строе доаршакидской Армении, являющемся предшествующей ступенью на пути развития нахарарско-феодального строя Аршакидского царства.

Проблема о характере и объеме рабства и рабовладения в Армении в доаршакидскую эпоху стала особенно актуальной, так как в трудах также и иранистов и других востоковедов замечается тенденция изображать, как рабовладельческие общества античного типа, древнеиранские и закавказские государства.

Желательно поэтому, чтобы проблема эта была подвергнута широкому обсуждению.

По моему мнению, и по отношению к древнеиранским государствам предположения о массовом применении рабского труда сильно преувеличены и не соответствуют сообщениям первоисточников. Основной производственной базой как в этих странах, так и в доаршакидской Армении, как нетрудно убедиться в результате внимательного изучения исторического материала, было не трудовое массовое рабство, а трудовое массовое крестьянство, состоявшее преимущественно из общинников. Прямое

¹ "Древний Восток". Т. I, стр. 444. М. 1937.

указание о преобладающем значении общины на древнем Востоке, как всем известно, имеется в трудах Маркса и Энгельса.

*

При изучении письменных сообщений древнеармянских источников, освещающих общественные отношения в древней Армении, были обнаружены мною указания об общине и общинном землевладении, существовавших в Армении в Арники докую и последующие эпохи. Хотя в источниках по этому вопросу имелись преимущественно косвенные указания, но все же, основываясь на них, можно было установить древность и исконность армянской общины, которая в некоторых армянских районах, вероятно, как осколок глубокой старины сохранилась до наших дней. Наличие общины в Аршакидской и Багратидской Армении не подлежало никакому сомнению, так как в источниках удалось обнаружить отдельные характерные ее элементы: мир и общинное землевладение или землепользование с переделами земли.

Основываясь на свидетельствах историков V в., Фауста и Агафангела, в которых упоминаются земельные наделы одинакового размера, предоставлявшиеся в пользование крестьянским дворам и сельскому духовенству, можно было предположить, что основной единицей землепользования в то время было крестьянское дворище¹ , соответствовавшее, вероятно, русской верви и сербской задруге. Кроме того у историка IX в. Моисея Хоре не к ого имеется также ценное указание на порядок раздела земли поровну и по числу лиц. Этот порядок существовал, вероятно, в IX столетии в Багратидской Армении. В эту более позднюю эпоху преобладала, невидимому, система подушных наделов с периодическими переделами земель² . Из анализа и других свидетельств первоисточников можно было также установить, что раздача общинникам земельных участков производилась посредством жребия, поэтому они и в древней Армении, как и в России и в средневековой Европе, назывались вичаками, или жеребьями (= Sors, Loos)³ .

Изучением древнеармянских источников не только обнаруживается наличие общины в древней Армении, но выясняется, даже на основании имеющихся скудных сведений, ее значительная роль в Аршакидскую и более поздние эпохи, вплоть до новейших времен.

Обнаруженные в первоисточниках данные об армянской общине, нуждающиеся в специальном и более детальном исследовании, наводят нас на мысль, что в древней Армении, в связи с процессом феодализации и ростом крупного землевладения, свободная община постепенно превратилась в зависимую или крепостную. Она, повидимому, не была уничтожена, а была лишь подчинена власти крупных собственников, причем общинники должны были за пользование своими землями нести оброк или барщину.

Стало быть, как видно из вышеизложенного, вместе с вопросом о рабстве и рабовладении и вопрос о древнеармянской общине также является вопросом величайшей важности, от правильного разрешения которого зависит в значительной мере установление правильной перспективы в деле изучения истории древней Армении.

*

Отмеченные мной очередные актуальные проблемы о роли общины и о характере рабства в древней Армении преимущественно в переходное время между Урартской и Аршакидской эпохами должны быть, конечно, изучены не только в узких рамках истории Армении, но одновременно и

¹ См. мои "Заметки о положении шинаканов древней Армении в эпоху марзбанства", стр. 13 - 17. Ереван. 1925.

² Там же, стр. 5 - 7 и 14 - 15.

³ Там же, стр. 19 - 21.

всего того окружающего мира, который определяется названием Передней Азии, т. е. Закавказья, Ирана и Средней Азии.

При ознакомлении с историческим развитием этих стран вскрываются веские данные, говорящие о том, что и здесь рабство не переросло в систему рабства античного типа. Из сообщения Страбона (кн. XI, гл. 3-я) о социальном составе древнегрузинского общества нам известно, что в начале I в. нашей эры это общество состояло из четырех родов, т. е. социальных групп: "рода базилевсов", "рода жрецов", "рода воинов и земледельцев" и "рода простолюдинов", которых Страбон называет "лаой" или "дулой" базилевсов.

Последние, по мнению акад. И. А. Джавахишвили¹ , были зависимыми крестьянами, сидящими на землях базилевсов. Страбон свидетельствует кроме того, что имущество у них было общее по родам и что управлял и распоряжался имуществом старейший член рода.

Из этого описания Страбона видно, что в I в. нашей эры общинно-родовой строй существовал также и в древней Грузии и что в противоположность римской рабовладельческой латифундии основой производства был и здесь не раб, а свободный воин-земледелец и зависимый крестьянин-общинник.

О руководящем значении общины в древнеиранских государствах, в Ахеменидской Персии и Парфии, имеются прямые и косвенные указания в греко-римских и древнеперсидских источниках. Стало быть, и здесь производственной основой общества были общинники, совместно владевшие окружавшей поселение землей.

Вполне возможно, конечно, что в вышеуказанных странах труд рабов широко применялся кое-где и на земледельческих работах. Допустимо также, что кое-где при ведущем значении эксплоатации общинников существовала в качестве уклада и форма рабовладельческой эксплоатации. Но все это, конечно, должно базироваться на конкретном материале и должно быть доказано отдельно для каждой страны.

*

Мы видим, таким образом, что вышеуказанные вопросы о роли общины и рабства в доаршакидской Армении, с которыми тесно связан и вопрос о древнем общественном строе Армении, имеют принципиальное значение также для истории всей Передней Азии римско-парфянской эпохи. Первый из этих вопросов - роль общины и общинников - освещен совершенно недостаточно и должен быть тщательно исследован советскими историками - иранистами, кавказоведами и арменоведами. Второй вопрос - о характере и видах рабства - должен, конечно, решаться не голословно и по аналогии с Римом, а на основе изучения первоисточников. Необходимо при этом не только установить широкое распространение на Востоке рабства, но выяснить также роль рабского труда в земледельческом производстве.

Лично я в своих работах считал вероятным, что нахарарско-феодальному строю Аршакидской эпохи предшествовал не рабовладельческий, а полуфеодальный строй и в нем основной производственной ячейкой была древнеармянская община, подвергавшаяся эксплоатации при посредстве ренты-налога и принудительных работ.

Затронутые в настоящей статье актуальные исторические проблемы нуждаются, несомненно, в дальнейшем, более углубленном изучении, с привлечением нового материала. Сейчас эти проблемы поставлены перед нами с особой остротой, так как они решаются уже, сжато и обобщенно, в учебниках и сводных работах по истории СССР.

Перед советскими историками-востоковедами стоит, как видим, ответственная задача - дать правильное разрешение этих проблем на подлинно научной основе изучения исторического материала.

¹ См. его "Государственный строй древней Грузия и древней Армении", стр. 71. СПБ. 1905.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Я. МАНАНДЯН:

Комментарии: