В 1704 г. английское правительство назначило постоянным дипломатическим представителем в Москве чрезвычайного посланника Чарльза Витворта (в дальнейшем лорд Витворт), который положил начало регулярному английскому дипломатическому представительству в России.

Чарльз Витворт отправился в Россию в конце ноября (старого стиля) 1704 г. из Вены, где был до этого резидентом. Северная война была в полном разгаре. Посол ехал медленно, окольным путём, моль границ Бранденбурга и Померании, через Данциг, чтобы избежать польско-саксонских областей, охваченных пожаром войны. В Данциге Витворт был в начале января 1705 года. 28 февраля он прибыл в Москву. На следующее утро он был принят Петром без всяких церемоний (царь опешил в Воронеж) и вручал ему свои аккредитивы¹ . В инструкции, высланной Витворту из Лондона, содержалось предписание заверить царя в расположения к нему королевы и сообщит" о её желании войти с ним в более тесный и дружественный союз "ввиду обоюдных торговых и промышленных выгод" России и Англии² . Экономическое соглашение, повидимому, было ближайшей задачей, которую ставило английское правительство, посылая в Москву своего чрезвычайного посланника. И сам Витворт первые свои беседы с русским правительством посвятил прежде всего экономическим вопросам. Но он скоро заметил, что в Москве от него ждут большего.

Канцлер Головкин на первом же свидании с послом поставил запрос об отношении английского правительства к борющимся сторонам в Северной войне, заявлю, что "царь желал бы увериться в намерениях её величества (т. е. королевы) на сей счёт"³ . Витворт, сообщив об этих настроениях московских дипломатов в Лондон, сам тем не менее продолжал вести себя весьма сдержанно. Он как бы намеренно избегал в своих беседах международных тем и почти всё своё внимание обращал на разрешение различных жалоб, пожелании и претензий английских купцов, занятых московской торговлей.

Воздерживаясь от заключения каких-либо политических договоров, Витворт отстранял и предложение о посредничестве Англии для заключении мира между Россией и Швецией, с которыми к нему несколько раз в течение 1705 и 1706 гг. обращались члены русского правительства. В сентябре 1705 г. Головкин прямо заявил, что результаты кампании этого года таковы, что можно было бы начать переговоры со шведами при условия посредничества английской королевы⁴ . Витворт отговаривался, ссылаясь на то, что "обстоятельства ещё не созрели для соглашения", что притязания обеих воюющих сторон слишком разноречивы и непримиримы, пока не будет нанесено какого-нибудь решительного удара⁵ . Настоящей причиной нежелания Витворта брать на себя посредничество (как, повидимому, и английского правительства в целом) была уверенность, что победа неизбежно будет на стороне Карла XII, которому симпатизировала Англия. В письме от 10(21) ноября 1705 г. Витворт оценивал положение царя как совершенно безвыходное: страна истощена рекрутскими наборами, царские финансы безнадёжно расстроены; нет согласия с союзниками (поляками); существует широкое недовольство как в Москве, так и в провинции (астраханский бунт)⁶ . С другой стороны, посол не выражал особого удовлетворения по поводу успехов, которые были достигнуты русскими в Прибалтике: "Не знаю также, насколько Англия и Голландии выгодно отворить царю дверь к европейским делам и торговле"⁷ .

Всё же в 1706 г. отношения Англия и России упрочились. Кроме вопросов упорядочения английской торговли в России, удалось разрешить два других важных вопроса, которым русское правительство придавало большое значение. Английское правительство заверило, что оно не думает отзывать английских корабельных мастеров, работавших в России. Королева кроме того разрешила отправить в Англию для обучения в английском флоте тридцать русских моло-

¹ См. инструкции Витворту от 29 сентября 1704 года. Сборник Русского исторического общества (РИО) N 39, стр. 31 - 33.

² Там же, стр. 1 - 7.

³ Там же, стр. 39 - 42.

⁴ Там же, стр. 164 - 165.

⁵ Там же, стр. 165 - 168.

⁶ Там же, стр. 190 - 191.

⁷ Там же, стр. 222.

дых дворян¹ . Правительство Великобритании выражало недовольство по поводу успехов Карла XII в Саксонии, в результате которых король Август вынужден был заключить со шведами сепаратный мир² . Витворт надеялся, что с окончанием Северной войны и укреплением дружественных отношений между двумя странами Англия сможет значительно расширить свои торговые операции в России. По его расчётам, особенно должны были выиграть в сбыте на русском рынке английский табак и суша в результате усвоения русскими иноземной одежды и обычаев³ . В то время как в Париже русский посол Матвеев встретил в 1707 г. холодный приём, в Лондоне он был принят весьма радушно, хотя и жаловался, что лондонские министры не спешат с рассмотрением его дела⁴ . Со своей стороны Пётр относился с большой любезностью к Витворту, отличая его своим вниманием от прочих иностранных резидентов⁵ .

1708 год был весьма напряжённым годом для России. Тяжесть шведской войны обостряла социальные противоречия внутри страны. Широкое недовольство народных масс находило выражение в многочисленных волнениях и беспорядках. Казанский край, Тамбов, Украина, Дон, Башкирия были охвачены восстаниями. У Булавина насчитывалось до 86 тыс. сторонников. Впрочем, и это наиболее крупное движение летом 1708 г. в основном уже было подавлено. Булавин был казней. На фронте положение оставалось напряжённым. Шведы в июле 1708 г. перешли Березину и заняли Могилёв.

Наблюдая жизнь русского двора и самого царя, Витворт удивлялся энергии Петра, но попрежнему считал положение русских безвыходным. "Вследствие недостатка способных командиров положение несчастного царя становится отчаянным", - писал он в феврале 1708 года⁶ . "Дела царя в очень опасном положении" (депеша от 11(22) августа 1708 г.)⁷ . В оценке положения России посол явно ошибался, преувеличивая трудности и недооценивая русские ресурсы. Как бы признавая уже Карла победителем, английское правительство послало поздравления ставленнику шведского короля - новому польскому королю Станиславу Лещинскому. Впрочем, делая этот отнюдь не дружественный по отношению к России шаг, лондонское министерство рекомендовало своему послу "смягчить насколько возможно неблагоприятное впечатление" и уверить царя в том, что признание Станислава королём Польши не должно ухудшить отношение королевы к его царскому величеству⁸ .

Однако ещё до поражения шведов при Лесной Витворт в одной из депеш дал более правильную характеристику положения.

Сравнивая шведские и русские силы, дипломат находил, что обе стороны достигли известной степени равновесия сил. На стороне шведского короля, по мнению Витворта, имеются крупные преимущества: старые солдаты, опытные генералы, храбрые офицеры, необычайная выносливость, энергия и решимость. Но, полагаясь исключительно на выдержку армии и веря в своё счастье, шведский король способен делать крупные ошибки в ведении войны, разбрасывает свои силы, не доводит разгрома противника до конца (как показал опыт 1700 г.), пренебрегает интендантной частью и артиллерией, желая, подобно Густаву-Адольфу, обходиться без дорогих и тяжёлых обозов. У царя есть свои козыри: у него 80-тысячная армия, он никогда не знает недостатка в рекрутах; его солдаты - "здоровые, статные, хорошо обученные молодцы", и, "когда понадобится, многие русские полюй будут, несомненно, драться хорошо"⁹ . В русской армии, по мнению Витворта, пока ещё не достаточно хорошее оружие, у неё плохие генералы: "Величайшее несчастье царя -недостаток в хороших генералах". Но из русских генералов многим нельзя отказать в храбрости, например Шереметеву¹⁰ .

Блестящая победа русских войск под Полтавой явилась полной неожиданностью для Витворта. "Неожиданное поражение всей шведской армии и разгром её до того велики, что известия об этом событии дойдут, вероятно, до Вас, прежде чем вы получите настоящее письмо", - писал Витворт статс-секретарю Бойлю 6(17) июля 1709 года¹¹ . "Эта победа значительно изменит положение дел на всём севере"¹² . Теперь английское правительство само предлагало русским своё посредничество в заключении мира со Швецией¹³ . Дальнейшие успехи русских войск в 1709 и 1710 гг. - осада Риги, взятие Эльбинга, падение Ревеля, вступление русской армии на территорию Померании, - казалось, вели к полному поражению Швеции и быстрому заключению мира на севере Европы. Но положение осложнилось вмешательством в войну Турции.

Отношение Турции к России ещё в начале 1710 г. носило если не дружественный, то, во всяком случае, миролюбивый характер. В январе 1710 г. турецкий султан принял с большим почётом русского посла и подтвердил перемирие с Россией на 12 лет. Шведскому королю было предложено покинуть турецкую территорию¹⁴ . В августе 1710 г. при русском дворе были получены известия, что Карл XII собирается выехать в Швецию через Польщу. Но в декабре 1710 г. Турция вступила в войну с Россией. На перемену курса султанского правительства, кроме интриг Карла XII, повлияло поведение двух монархов: германского (австрийского) императора и французского короля. Посол императора граф Вельзек зашил довольно откро-

¹ Сб. РИО N 39, стр. 132 - 133.

² Там же, стр. 351.

³ Там же, стр. 366.

⁴ Там же, стр. 412.

⁵ Там же, стр. 433, 436. Декабрьская депеша 1707 года.

⁶ Там же, стр. 458.

⁷ Сб. РИО N 50, стр. 39.

⁸ Там же, стр. 19 - 20.

⁹ Там же, стр. 59 - 63.

¹⁰ Там же, стр. 64 - 65.

¹¹ Там же, стр. 194.

¹² Там же, стр. 200.

¹³ Там же, стр. 220 и 296 - 298. Беседа 3 Головкиным и Шафировым.

¹⁴ Там же, стр. 321.

венно представителям Петра, что император не намерен порывать с Турцией, после того как он получил всю Венгрию. Это означало, что император покидая своего прежнего союзника по борьбе с Турцией, вполне удовлетворенный условиями карловицкого мира 1699 года¹ .

Людовик XIV, всё время поддерживавший Швецию как традиционного союзника Франции, после поражения Швеция прямо толкал правительство султана на войну с Россией.

Известно, как новая война с Турцией осложнила положение России. Пётр предпринял смелый план вторжения в Турецкую империю через Балканский полуостров. Но на реке Пруте его армия оказалась в критическом положении, окружённая впятеро сильнейшей турецкой армией² . Только храбрость и стойкость русских войск, наносивших туркам тяжёлые удары, и ловкость молодых русских дипломатов, сумевших склонить к миру наиболее миролюбиво настроенную часть турецкого правительства во главе с великим визирем, устранили грозившую опасность. С турками был заключён мирный договор, по которому Россия отказалась лишь от Азова (июль 1711 г.). Известие о мире, заключённом при столь трудных обстоятельствах, произвело ошеломляющее впечатление в дипломатических кругах. Витворт из Вены (где он был снова в это время) писал, что этот мир "является, пожалуй, самым славным эпизодом его (т. е. Петра) царствования"³ . Мир сразу расстраивал все планы Карла XII и одновременно - расчёты Людовика XIV. Но интриги в Константинополе продолжались. Враги великого визиря угрожали ему смертью. Правительство Порты колебалось, и нужен был новый нажим на султанских советников, чтобы мир с Росшей был установлен окончательно. Большую роль в ликвидации конфликта сыграла английская дипломатия. Шафиров в таких словах отмечал активность английской (и голландской) дипломатии в заключении русско-турецкого мира: "Английский посол⁴ , человек искусный и умный, день и ночь трудился и письмами и словами склонял турок к сохранению мира, резко говорил им (турецким министрам. - В. С. ), за что они на его сердилась и лаяли... своей рукой писал трактат на итальянском языке начерно и помышлял всяким образом, как его сложить в таком смысле, чтобы он не был противен интересам вашего величества"⁵.

Витворт сам из Вены оказывал содействие русскому правительству, переправляя, в частности, через английского посла в Константинополе необходимые материалы для Шафирова⁶ . Головкин в беседе с Витвортом, происходившей в Дрездене в октябре 1711 г., выражал от имени Петра признательность английскому правительству за содействие в заключении мира с Турцией: "Царь всегда будет с благодарностью вспоминать, что королева не связывала рук его союзников и не принимала враждебных мер против него, что напротив предписала своему посланнику в Константинополе уладить недоразумения Порты с Россией и предотвратить разрыв между ними"⁷ .

Конечно, активная и дружественная по отношению к России политика Англии в турецком вопросе в 1711 - 1712 гг. имела люд собой в качестве основания англо-французское соперничество. Союзники (Англия, Голландия и др.) продолжали и в Константинополе борьбу против французского короля, как и на полях сражения⁸ . Тем не менее объективно для России вмешательство Англии было чрезвычайно важным. Когда мир с Турцией был окончательно заключён, Пётр был уже в Петербурге. "Нечего и говорить, как он обрадовался этой вести, так как от вопроса о мире с Портой в значительной мере зависит судьба Северной войны", - писал Витворт в Лондоне 12(23) мая 1712 года⁹ .

Можно смело сказать, что константинопольские переговоры 1711 - 1712 гг. были первым кружным событием в истории англо-русских дипломатических отношений, когда Россия и Англия совместными усилиями разрешали один из весьма запутанных узлов своей внешней политики.

1711 - 1712 годы были кульминационным пунктом в развитии дружественных отношений Англии с Россией. Тем не менее уже в этот период наметился ряд противоречий, которые, обострившись в дальнейшем, привели тогда к охлаждению англо-русской дружбы. Многие явления, связанные с развитием России как великой державы, смущали английских дипломатов. Развитие Северной войны в западном направлении казалось английским дипломатам опасным, так как война своим влиянием захватывала весь север Германии. "Теперь буря, угрожающая Востоку, кажется, надвигается на Германию", - писал Витворт в августе 1711 года¹⁰ . В другом месте Витворт прямо заявлял Головкину, что приближение нескольких русских корпусов к германским границам не может не беспокоить союзников¹¹ . Чрезмерное унижение Швеции, по мнению английского статс-секретаря Сент-Джона (впоследствии граф Болинброк), грозило нарушить европейское равновесие на севере¹² .

Некоторых английских политиков пугали военные и политические успехи России. Это чувство ярко отразил помощник Витворта, секретарь английского посольства в Москве, а потом в Петербурге - Вейсброд, который писал в Лондон в октябре 1711 г.: "Конечно, нужно ещё много времени, чтобы нация эта (т. е. русские. - В. С. ) достигла высокого образования и хорошего политического строя: ей недостаёт надлежащего по-

¹ Сб. РИО N 50, стр. 403 - 405.

² Ключевский В. "Курс русской истории". Т. IV, стр. 58. М. 1937.

³ Сб. РИО N 50, стр. 478.

⁴ Посланник сэр Роберт Сэттон.

⁵ Соловьёв С. "История России". Т. XVI, стр. 103 (1712 г.).

⁶ Сб. РИО N 61, стр. 129.

⁷ Там же, стр. 42.

⁸ "Союзники победили Францию в Константинополе". С. Соловьёв "История России". Т. XVI, стр. 103.

⁹ Сб. РИО N 61, стр. 197.

¹⁰ Сб. РИО N 50, стр. 481.

¹¹ Сб. РИО N 61, стр. 27.

¹² Там же, стр. 76.

мившей войну со Швецией), новые союзники: Пруссия (рассчитывавшая получить десеттин) и Ганновер (курфюрст Ганноверский хотел получить Бремен и Верден).

О октября 1715 г. Георг в качестве курорста действительно подписал союзный сговор с русским царём. Но этот союз не принес никакой пользы Петру: Георг не мог склонить на сторону союзников английское правительство. Тем самым срывался план окружения Швеции союзниками при помощи соединённых флотов. Без английского флота эта операция была совершенно невозможна. Уже в конце 1715 г. В. Л. Долгорукий, русский посол при датском дворе, писал Петру, что на английский флот, повидимому, не приходятся рассчитывать: "Хотя король английский и объявил войну, но только как курфюрст ганноверский, и флот английский идёт дашь для охранения своих купцов; если шведский флот пойдёт против флота вашего величества, то нельзя думать, чтобы англичане вступили в бой со шведами, потому что Англия против Швеции войны не объявляла"¹ . Англия не объявила войны и в последующие годы. Таким образом, ганноверский союзник для России сразу был обесценен.

Мало того: Ганновер не только не оказывал Петру ожидаемой помощи, но и скоро превратился в главный очаг антирусских интриг. Вмешательство Петра в мекленбургские дела (в 1716 г. племянница Петра Екатерина Ивановна вышла замуж за мекленбургского герцога Карла-Леопольда) дало повод ганноверам кричать о русских захватах, о планах царя осуществить гегемонию во всей Северной Германии. Из Ганновера антирусская пропаганда перешла и в Пруссию. Царя обвиняли уже в намерении захватить... Гамбург, Любек и Висмар² . Отношение курфюрста к России становилось всё враждебнее. Русское правительство скоро начали обвинять в происках против Георга как короля Англии и в намерении заменить его "претендентом" Яковом II из династии Стюартов.

Петр приказал своему послу в Лондоне Веселовскому составить специальный мемориал на английском и французском языках с целью разоблачить эту клевету³ . В инструкции новому английскому послу в России сэру Джону Норрису от 2 июля 1717 г. предлагалось добиться от царя возможно скорейшего вывода русских войск из Мекленбурга и очень глухо говорилось о совместных военных действиях против шведов⁴ . После этого ее приходится удивляться тому, что Норрис (как он признавался) был принят "царским величеством и его министрами весьма сдержанно"⁵ . Норрис представил свои верительные грамоты в Амстердаме, куда Пётр приехал летом 1717 года. Там же в июле состоялось несколько конференций английских дипломатов - названного Норриса и известного нам Витворта - с Головкиным и Шафировым. Переговоры не привели к положительным результатам, оставив у обедах сторон чувство неудовлетворенности. Русские представители ставили вопрос прямо: в чём может выразиться конкретно помощь английского короля России в воине со Швецией? Норрис и Витворт обещали её, по собственным же их словам, "в общих выражениях". Это не удовлетворило русскую сторону. "Шафиров находил, - писали Норрис и Витворт в Лондон, - что мы щедры на словах, но не предлагаем ничего действительного, существенного, что царь не может ничего предпринять на основании пустых заверений, без прямого обязательства с нашей стороны на счёт войск, которые должны принять участие в операции, на счёт времени действия, числа английских кораблей и гарантии, что они останутся в определённых водах, пока, будет чужого, и будут возвращаться ежегодно впредь до окончания войны"⁶ .

Норрис и Витворт признавались в этом донесении, что они намеренно держались "общих выражении", чтобы не дать никаких материалов, которые могли бы скомпрометировать Англию в глазах Швеции⁷ . Убедившись, что английские министры не желают связывать себя какими-либо обязательствами и занимают по отношению к Швеции более чем предупредительную позицию, русское правительство заключило в том же Амстердаме договор с Францией (Амстердамский договор 15 августа 1717 г.). Сущность его состояла в том, что Франция отказывалась по истечении известного срока субсидировать Швецию (что она делала в силу договора 1716 г.) и брала на себя посредничество в русско-шведских переговорах⁸ . Договор, собственно, не был направлен против Англии. Одна из его статей (ст. 4-я) прямо оговаривала это, заявляя, что новый договор от в коем случае не противоречит союзу, заключённому "христианнейшим королём" (Людовиком XV) с Великобританией и Голландской республикой⁹ . Тем не менее заключение его свидетельствовало о том, что в установившейся дружбе Англия и Россия образовалась трещина. Пётр не только не получил от Ганноверского курфюрста обещанной военной помощи (включая содействие английского флота), но всё более убеждался в том, что ганноверские интрига оказывали влияние на английское правительство, усиливая его подозрительность и недоверие к прочности русских успехов.

Период 1718 - 1721 гг. был временем значительного ухудшения англо-русских дипломатических отношений. В инструкциях от 14 октября 1718 г. Джону Норрису, адмиралу английской эскадры, которому поручалась временная миссия в Петербурге, и Джемсу Джефрису, назначенному на пост постоянного резидента в России, содержались пункты, предполагавшие немедленный отъезд того и другого в случае дальнейшего ослож-

¹ Соловьёв С. "История России". Т. XVII, стр. 46.

² Там же, стр. 65.

³ Там же, стр. 60.

⁴ Сб. РИО N 61. стр. 387 - 388.

⁵ Там же, стр. 393.

⁶ Там же, стр. 428.

⁷ Там же, стр. 429.

⁸ Сб. РИО N 34, стр. XXXVI-XLI (текст договора) и стр. 196 - 206 (подготовка договора).

⁹ Там же, стр. XXXVII и 202.

нения отношений с русским двором: "Если царь вошёл в обязательства, не позволяющие надеяться, чтобы ваше пребывание там могло сколько-нибудь содействовать пользе нашей службы, допускающие мысль, что вам предстоит играть оскорбительную роль, не -соответствующую достоинству нашего уполномоченного... тогда вы по совещании с названным сэром Джоном Норрисом имеете одновременно с ним оставить этот двор и возвратиться в Англию"¹ .

Английское правительство отрицательно относилось к Аландскому конгрессу, качавшемуся в мае 1718 г. и закончившемуся безрезультатно в сентябре 1719 гада. Аландский конгресс, являвшийся попыткой русского и шведского правительств заключить мир между собой без посредничества других держав, мог бы завершиться удачей. Швеция была уже достаточно утомлена войной. Пётр давно был расположен к миру. К миру склонялся теперь и Карл XII. Один из советников Карла XII, барон Герту, намечал даже заключение союза Швеции с Россией. Но вследствие смерти Карла XII (11 декабря 1718 г.) и перехода власти к аристократической олигархии, рассчитывавшей на продолжение борьбы с Россией за счёт уступок противникам на Западе, эта необычайно длительная мирная конференция оказалась бесплодной.

Несмотря на то что русское правительство не делало из аландских переговоров тайны для своих союзников и предлагало Пруссии и остальным союзным странам качать совместные переговоры на тех же Аландских островах, английское правительство заняло по отношению к конгрессу резко отрицательную позицию, а ганноверские представители отказались в нём участвовать.

В переписке Джефриса от 1718 - 1719 гг. не раз проглядывает опасение, как бы Швеция не пошла на слишком большие уступки русским, "согласившись на любые условия, какие только те ей предложат"² . Джефрис настолько был проникнут недоброжелательством к конгрессу, что выдвинул даже химерический план - послать на Аланд военный корабль (если можно, прикрываясь русским флагом) и... увезти (т. е. похитить) делегатов конгресса³ . План, конечно, в Лондоне не был признан достаточно серьёзным, и делегаты Аландской конференции находились в безопасности. Но Георг I во время аландских переговоров подчинил своему влиянию нещепетильного в вопросах чести прусского короля Фридриха-Вильгельма I, а затем и датского короля Фридриха IV, заключил сам сепаратный мир и склонил эти государства к тому, чтобы заключить со Швецией сепаратные договоры.

Так появились три стокгольмских трактата: 1) трактат 20 ноября 1719 г. Георга со Швецией, по которому Ганновер получил Бременское и Верденское княжества за уплату небольшой суммы; 2) трактат 21 января 1720 г., по которому Швеция уступала Пруссии Штеттин и так называемую переднюю часть Померании, тоже за уплату некоторой суммы; 3) трактат 9 июня 1720 г., устанавливавший мирные отношения Швеции с Данией ценой уступок в пользу датчан в вопросе о зундских пошлинах. Проявив непростительное упорство на Аландском конгрессе в отношении требуемых Россией территорий в Прибалтике, Швеция должна была отказаться от всех своих владений в Германии. Ясно, что союзнические отношения Георга с Петрам теперь были порваны совершенно. Более того: король Георг обещал теперь Швеции военную поддержку против России, обещая и ей, в частности, содействие со стороны английского флота⁴ .

Действительно, летом 1719 г. и летом 1720 г. английская эскадра под начальством Джона Норриса дважды приходила в балтийские воды, но не решилась на столкновения с русским флотом, ограничившись лишь молчаливой демонстрацией и некоторыми дипломатическими представлениями. Русские войска, возобновив войну со шведами, беспрепятственно производили нападения на скандинавские берега в окрестностях самого Стокгольма.

Дипломатические отношения Англии с Россией были порваны окончательно в октябре 1720 г., когда, по приказанию короля, русский посол. Бестужев должен был покинуть Лондон в восьмидневный срок. Ништадский мир (сентябрь 1721 г.), обеспечивший завоевания Петра в Прибалтике, был заключён при посредничестве французского посла Кампредона. Английское правительство находилось в момент заключения мира в союзных отношениях со Швецией, но оно всё же не могло и на этот раз помочь чем-либо шведскому правительству. В 1721 г. английский парламент даже не разрешил выслать снова эскадру в Балтийское море⁵ . "Английский флот не придёт, так как парламент решительно отказал в кредите на эти расходы и тем обрёк адмирала Норриса на бездействие"⁶ .

Таким образом, политика короля встретила решительное осуждение в общественных кругах самой Англии. Характерно, что те английские дипломаты, которые хорошо знали Россию и в своё время способствовали укреплению с ней дружеских отношений, выражали в то время досаду на королевских советников. Знакомый нам Чарльз Витворт, бывший в 1720 - 1721 гг. послом в Берлине, встретив князя Куракина, сердечно поздравлял его с подписанием прелиминарного мирного договора и выражал надежду, что теперь, в связи с его подписанием, должны прекратиться, наконец, все несогласия между обоими дворами и их правительствами⁷ .

Несмотря на разрыв дипломатических отношений торговые связи России с Англией продолжали развиваться. Бестужев в своём октябрьском мемориале 1720 г., опублико-

¹ Сб. РИО N 61, стр. 448, 452.

² Там же, стр. 491, а также стр. 524 и др.

³ Там же, стр. 506 - 507.

⁴ Сб. РИО N 40, стр. 124 - 125. Лави - Дюбуи, 29 ноября 1720 года.

⁵ Там же, стр. 184. Письмо Кампредона от 14 марта 1721 года.

⁶ Там же, стр. 208. Кампредон - Дюбуи от 10(22) марта 1721 гада. Ссылка на заявление А. Д. Меньшикова.

⁷ Соловьёв С. "История России". Т. XVII, стр. 372 - 373.

ванном им незадолго до своего отъезда, указывал, что конфликт с курфюрстом Ганноверским не означает того, что царь намеревается прекратить торговлю английских купцов в России: "Его царское величество не подал никакой причины прервать столь твёрдо установленную и стоить полезную обеим нациям дружбу"¹ . И потом, когда дипломатические отношения с королём прекратились, Пётр, извещая об этом англичан, проживавших или временно находившихся в России, объявлял им, что он не порывает с Англией и они могут спокойно оставаться в России и продолжать торговлю² .

По признанию самих английских представителей, англо-русская торговля укреплялась в течение всего периода 20-х годов и к началу 30-х годов достигла громадных размеров. Ко времени смерти Петра I англичане монопольно привозили в Россию большое количество сукон специально для обмундирования русской армии. Из России в Англию вывозился кораблестроительный материал, на который был особенно большой опрос: лес, смола, дёготь, лён в разных видах, пенька (для канатов) и т. д. "Торговля англичан с Россией, - говорилось в одном официальном английском документе, - превосходит торговлю прочих наций, так как сумма оборотов наших купцов не только равна сумме оборотов всех других наций, вместе взятых, а, быть может, даже и превышает её... Ежегодно англичанами из России вывозится товару в среднем, по крайней мере, на 300 тыс. ф. стерлингов"³ .

Уже этот факт продолжающегося упрочения англо-русских экономических связей делал разрыв англо-русских дипломатических отношений лишь временным явлением. Но возобновить дипломатические отношения с Россией требовали и английские политические круги, особенно из рядов "оппозиции его величества" - тори и др.

Было ещё одно обстоятельство, которое требовало скорейшего восстановления англо-русских нормальных отношений. В Европе после окончании Северной войны наметились новые коалиции. Французское правительство Людовика XV замышляло снова создать великую коалицию, -направленную против Габсбургов, т. е. Австрии. В союз предполагалось включить Францию, Англию, Голландию, Швецию, Испанию, а также Россию, значение которой после Ништадского мира не могла не оценить европейская дипломатия. На этой почве французская дипломатия начиная с 1722 г. и вплоть до самой смерти Петра проделала довольно большую и хлопотливую работу по примирению русского царя с английским королём Георгом I. Миссия примирения была поручена Кампредону, французскому посланнику в Петербурге, который так благополучно выполнил роль посредника в ништадских переговорах.

Посредничество Франции на этот раз столкнулось с немалыми трудностями. Во время переговоров Кампредона с русским правительством последнее заявило в ноябре 1723 г. целый ряд претензий по адресу Георга. Русское правительство требовало очищения Мекленбурга от ганноверских войск (которые были введены туда после того, как русские войска покинули это герцогство) и поддержки прав голштинского герцога (жениха старшей дочери Петра-Анны Петровны) в Германии, а также прекращения антирусских интриг в Турции. Важным пунктом было также требование русского правительства права свободно приглашать к себе на службу всякого рода английских мастеров и признания права свободно обучаться ремеслу в Англии приезжим русским молодым людям⁴ . Со своей стороны англо-ганноверские министры летом 1724 г. выставили контрпретензии: они снова жаловались на то, что русский царь захватил Висмар и Мекленбург (Северная Германия), на якобы сепаратные переговоры Петра с покойным шведским королём Карлом XII, на предоставление убежища агентам претендента Стюарта и даже на "непристойные выражения", которые употреблял русский царь публично всякий раз, когда он говорил о короле английском⁵ . Самый перечень жалоб обеих сторон, особенно английской стороны, свидетельствовал о том, что распря между двумя дворами ещё далеко не была изжита и что та близкое примирение рассчитывать не приходилось. "С обеих сторон сыплются колкости и упрёки", - замечал Кампредон по поводу этих взаимных претензий⁶ .

Пётр очень осторожно подходил к заключению вдового союза, в который Франция хотела обязательно привлечь и английского короля. И причина этого заключалась не столько в личном нерасположении царя к англо-ганноверскому государю, сколько в сложной обстановке, в которой снова оказался Пётр к концу своего царствования. Персидская война поглощала почти всё его внимание. Снова приходилось беспокоиться за позицию Турции. Зятья царя - герцоги Мекленбургский и Гольштинский - также не облегчали, а осложняли политику Петра последних лет его жизни. Всё же характерно, что несмотря на несговорчивость Петра советники Георга I отчасти под влиянием французских дипломатов, отчасти, несомненно, вынужденные считаться с общественными кругами Англии, которые были заинтересованы в восстановлении дипломатических отношений с Россией, склонялись в 1724 г. на существенные уступки о пользу русских и довольно откровенно обнаруживали желание прекратить разрыв. Английские министры соглашались признать императорский титул за царём, дать удовлетворение в мекленбургском и голштинском вопросах, даже принять вновь в качестве русского посла в Лондоне

¹ Мемориал 20 октября 1720 г., см. Соловьёв С. "История России". Т. XVII, стр. 361.

² Соловьёв С. "История России". Т. XVII, стр. 362.

³ Инструкция английскому резиденту Кл. Рандо от 31 августа 1721 года. Сб. РИО N 66, стр. 364; ср. донесение консула Т. Уарда от 27 октября 1729 г., там же, стр. 104 - 105.

⁴ Сб. РИО N 49, стр. LXIII-LXIV; N 52, стр. 134 - 143.

⁵ Сб. РИО N 52, стр. 245 - 246.

⁶ Там же, стр. 261.

графа Бестужева, лично против которого Георг I когда-то был так раздражён¹ .

Переговоры Кампредона с русскими дипломатами продолжались в январе 1725 года. В письме от 30 января 1725 г. графу де Морвилю, французскому статс-секретарю по иностраннымделам, Кампредон писал: "Наступил наконец час решения дела"² . В этот день Остерман и Толстой должны были быть на докладе у Петра " получить его окончательную санкцию на заключение союза с Францией и восстановление отношений с английским королём³ . Но доклад не состоялся: с Петром произошёл припадок. После этого его болезнь быстро прогрессировала, и Пётр умер 8 февраля 1725 года. Возобновление дипломатических отношений с Великобританией произошло уже при преемниках Петра, когда умер и Георг I⁴ .

*

В качестве выводов мы хотели бы подчеркнуть следующие положении статьи:

1. Период правления Петра I был временем оживленных экономических и политических отношений России с Англией, когда оба государства установили впервые друг с другом и регулярное дипломатическое представительство.

2. Англо-русские дипломатические отношения развивались дружественно вплоть до 1714 г. при Вильгельме III и Анне, когда Англия находилась в состоянии большой войны с Францией (война за испанское наследство) и стремилась в русской дружбе найти опору против Людовика XIV. Английская дипломатия поддерживала в этот период - и часто довольно энергично - Россию в турецком, отчасти и в шведском вопросах.

3. Ухудшение англо-русских отношений с 1715 - 1716 гг. в дальнейшем объясняется опасениями части английских политических и торговых кругов Англии, вызванными быстрым ростом России и её превращением в могущественную морскую державу на Балтийском море; значительную роль в ухудшении отношений сыграла также узкодинастическая политика Георга I, ставившего выше всего интересы своего Ганноверского курфюршества и увидевшего в Петре соперника по влиянию на северогерманские дела.

4. Несмотря на официальный разрыв дипломатических отношений между двумя дворами экономические связи России с Англией не только не прекратились, но продолжали развиваться и укрепляться и после 1720 года. Пётр попрежнему оказывал английских купцов своё покровительство и позволял им торговать в своём государстве, не ущемляя ни в малейшей степени их интересов. Положение английских купцов в России а некоторых отношениях было даже выгоднее положения негоциантов других стран.

5. Разрыв англо-русских дипломатических отношений при Петре был лишь кратковременным явлением. Восстановление их было в значительной степени уже подготовлено в последние годы царствования Петра I, в частности благодаря посредничеству французской дипломатии, искавшей в то время себе союзников для новой большой коалиции. Проект примирения английского и русского правительств, однако, не успел осуществиться в 1725 г. из-за преждевременной смерти Петра и был реализован несколькими годами позднее.

¹ Сб. РИО N 52, стр. 320 - 321. Морвиль - Кампредону от 16 октября 1724 года.

² Там же, стр. 414.

³ Там же, стр. 400.

⁴ Посланник в Петербурге был назначен вновь только в 1731 г. - при Анне Иоанновне, Сб. РИО N 66, стр. 360 - 364.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. СЕМЁНОВ:

Комментарии: