Libmonster ID: RU-8232
Автор(ы) публикации: Г. ЛЕНОБЛЬ

Эпопея в трех томах. Гослитиздат. М. 1939 - 1940.

Среди произведений, написанных советскими писателями на исторические темы, "Севастопольская страда" С. Н. Сергеева-Ценского займет, без сомнения, почетное место.

В своей эпопее Сергеев-Ценский с незаурядным мастерством изобразил одну из значительнейших и наиболее волнующих страниц русской нагорий - героическую оборону Севастополя, в течение одиннадцати месяцев защищавшегося против превосходящих сил врата.

Оборона Севастополя, как известно, явилась решающим этапом Крымской, или, как ее обычно называют на Западе, Восточной войны 1853 - 1856 гг., которую вели против России Турция, Англия, Франция и Сардиния (Пьемонт)1 .

Царское правительство войну эту проиграло, и иначе, конечно, и быть не могло; отсталое крепостническое государство не в состоянии было противостоять двум передовым капиталистическим державам. "Крымская воина, - как говорит Ленин, - показана гнилость и бессилие крепостной России"2 .

Маркс и Энгельс, которые очень внимательно следили за ходом Крымской войны и посвятили ей целый ряд статей, считали поражение русского царизма в этой войне желательным и полезным. Но они подчеркивали, что воюют с Россией реакционные правительства из-за своих корыстных интересов и что они хотят лишь оттеснить и ослабить опасного конкурента, а не нанести решительный удар "жандарму Европы", каким была тогда николаевская монархия.

Маркс и Энгельс подвергали уничтожающей критике методы ведения войны союзниками. Об осаде Севастополя они писали: "Эта осада является наглядным доказательствам того факта, что насколько за время длительного периода мира благодаря развитию промышленности улучшился военный материал, настолько же пошло назад военное искусство"3 . Руководителей англо-французской армии: Раглана, Сент-Арно, Канробера и других - они награждали самыми презрительными эпитетами. Когда крымская экспедиция еще только снаряжалась, союзники заранее торжествовала победу. Они рассчитывали, что им удаются без особого труда разгромить Севастополь - главную русскую базу на Черном море. Но хотя сил у интервентов было больше чем у русских, а стоявшие во главе русской армии Меншиков и сменивший его затем Горчаков по бездарности своей ничуть не уступали Раглану или Сент-Арно, все же первоначальные планы и надежды англичан и французов рухнули. Осажденные севастопольцы сумели возродить славяне патриотические традиция 1812 года и оставим после 349 дней борьбы неприятелю одни развалины, причем вывели из города все войска и всех жителей.

Таким образом оборона Севастополя выявила одновременно и слабость русского самодержавия и силу русского народа, "Оборона Севастополя, - справедливо указывает в эпилоге своей эпопеи Сергеев-Ценский, - прогремела над всей Россией как очистительная гроза" (т. III, стр. 641). Ликвидация николаевских порядков и падение крепостного права были явно ускорены поражением правительства крепостников. Как образно выражается Сергеев-Ценский, "знаменитые в русской жизни девятнадцатого века шестидесятые годы глядели в зияющую брешь, пробитую одиннадцатимесячной севастопольской канонадой" (т. III, стр. 642).

В "Севастопольской страде" перед читателем развертывается необычайно широкая картина борьбы города-героя. По своей обстоятельности по всестороннему охвату материала это произведение может смело пошарить со многими специальными историческими исследованиями. Подробнейшим образом описаны Сергеевым-Ценским много-


1 Англия и Франция формально вступили в войну в 1854 году, Сардиния присоединилась к союзникам в самом начале 1855 года.

2 Ленин. Соч. Т. XV, стр. 143.

3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. X, стр. 186.

стр. 146

численные сражения, происходившие в 1854 - 1855 годах на Крымском полуострове; тщательно охарактеризованы все сколько-нибудь выдающиеся деятели осады и обороны Севастополя. Чтобы отчетливее показать движущие силы и фон войны, автор переносит действие в Петербург, Москву, Париж, Лондон, на квартиру к профессору Грановскому, в поместье славянофилов Аксаковых, в рядовое помещичье имение Хлапонинку. Не удовлетворяясь в ряде случаев конкретно-образным изображением, Сергеев-Ценский прибегает к обобщенным формулировкам, в языку публициста и исследователя.

Но "Севастопольская страда" не становится от этого ни публицистическим, ни научным сочинением. Это - произведение художественнее, в котором автор оставляет за собой право на домысел.

Как и в большинстве советских исторических романов, в "Севастопольской страде" главными действующими лицами являются лица исторические; что же касается вымышленных персонажей, то они у Сергеева-Ценского играют более подчиненную, если можно так выразиться, роль. Большое внимание уделяет писатель - и это-то в значительной степени и об у словило удачу его произведения - показу людских масс, обрисовке той коллективной психологии, которая складывается у лютей тогда, когда они особенно остро чувствуют, что от их совместных усилий зависит разрешение задач исторической значимости.

Первым главнокомандующим русских сил в Крыму был светлейший князь А. С. Меншиков, образ которого дан в "Севастопольской страде" очень выпукло. Этот любимец Николая I был не только общепризнанным остроумцем: он справедливо считался одним из умнейших людей своего времени. Он, далее, отличался личной храбростью и был, не в пример другим николаевским сановникам, честен (что, впрочем, можно отчасти об'яснить огромностью принадлежавшего ему состояния). Но все эти его положительные качества, быть может, даже с некоторым избытком продемонстрированные Сергеевым-Ценским, не могли предохранить Меншикова от позорного краха в Севастополе, неизбежность чего также убедительно показана, писателем.

В Меншикове, этом избалованном судьбой вельможе, сочетались исключительное самомнение и самонадеянность с поражающим легкомыслием русского "барина", упорно отстраняющего от себя все неприятные заботы. Поэтому-то, например, во время высадки десанта союзников, продолжавшейся три дня, за нею... лишь наблюдали шесть кавалеристов; никакой попытки помешать интервентам сделано не было.

Но, пожалуй, больше всего характерно для Меншикова его откровенное презрение к подчиненным ему солдатам и офицерам, к русской армии, к русским вообще. О патриотических чувствах его всерьез говорить не приходится, и не удивительно, что в такой войне, как Крымская, при всем уме Меншикова сразу обнаружилась его несостоятельность. Он в первую очередь царедворец, озабоченный чистотой своего послужного описка и старающийся думать так, как, думают там, в Петербурге, в царском дворце. Отсутствие подлинной любви к родине сказывалось так или иначе чуть ли не во всех его распоряжениях. Недаром он получил от защитников Севастополя кличку "Изменщикова".

В ряде эпизодов вскрывает Сергеев-Ценский органическую чуждость Меншикова народу.

Перед самым началом боя на реке Алмо1 по вызову главнокомандующего на позиции пришли два батальона Московского полка, сделавшие за трое суток, двести двадцать верст. Генерал Кирьяков велел новоприбывшим батальонам расположиться на отдых и назначил их в резерв. Но Меншиков через своего ад'ютанта Грейга передал им приказ немедленно выйти в первую линию левого фланга.

" - Они не могут! Они только что пришли! Они без ног! - запальчиво крикнул Кирьяков.

- Не могу знать, ваше превосходительство, таков именно приказ его светлости, - отозвался Грейг, от'езжая.

Кирьяков повернул за ним коня.

Меншиков сидел на рослом гнедом донце - сухой, костяной, желтый. Глаза Кирьякова с трудом выкарабкивались из набрякших век, когда он, поднимая руку к козырьку, проговорил желчно:

- Я приказал только что пришедшим батальонам Московского полка остаться в резерве, ваша светлость!

- А я... я приказываю, - поднял голос Меншиков, - взять их из резерва сюда, на левый фланг!

- Они устали, ваша светлость!

- Пустяки! "Устали!"... Извольте передвинуть их сюда сейчас же! Немедля!.. Сюда! Вот!

И Меншиков, отвернувшись от Кирьякова, указал рукой, куда он думал поставить батальон" (т. I, стр. 103 - 104).

"Пустяки", но Сергееву-Ценскому, - едва ли не самое излюбленное слово в лексиконе "светлейшего".

Когда он назначил вице-адмирала Нахимова начальником обороны южной части:


1 Происходил 8 (20) сентября 1854 года и закончился поражением русских; вслед за ним последовала осада Севастополя.

стр. 147

Севастополя, тот счел своим долгом заявить, что "в сухопутные генералы" он не годится и может по неопытности вместо пользы принести вред. Но Меншиков и в этом случае остался верен себе.

Пу-стя-ки! - Меншиков сделал гримасу. "Всякий вице-адмирал равен по своему чину генерал-лейтенанту" (т. I, стр. 172).

И затем он полушутливо, полусерьезно раз'яснил:

" - Древние, римляне назначали на должности полководцев не только адмиралов взамен генералов, а даже людей, никогда не служивших в войсках... Возьмите хотя бы Лукулла, который был только богат и любил хорошо покушать... Однако же он оказался очень удачливым полководцем, не так ли?.. Почему же? Да по той простой причине, что была у него, как у всякого богатого человека, привычка командовать людьми..." (т. I, стр. 173).

Уже по приведенным двум примерам можно судить о том, как рисует Сергеев-Ценский образ Меншикова. Видно, что Меншиков - человек умный, но что он одновременно крепостник до мозга костей. В серьезной, большой войне, бесспорно, с такими взглядами успешно руководить армией невозможно. Вот еще один эпизод "Севастопольской страды" (истерически также вполне достоверный), который ярко характеризует Меншикова.

После победы русских войск в битве при Балаклаве (13 (25) октября 1854 года), одержанной генералом Липранди, Меншиков по желанию царя подготовлял наступление на союзников. Главнокомандующий разрабатывал планы будущего сражения и торопился дать его как можно скорей. Дело в том, что Николай I направил в Севастополь своих младших сыновей - Николая и Михаила. Вот и требовалось дать бой до их приезда. "Меншиков боялся, что по молодости и пылкости своей великие князья будут подвергать себя всем опасностям боя и что удержать их в приличном расстоянии от ядер и пуль будет нельзя". А князь понимал, "что для него будет гораздо лучше потерять сражение и половину армии, но сохранить невредимыми царевичей, чем даже при полной победе потерять хоть одного из них" (т. I, стр. 456).

Таков был первый главнокомандующий русской армии во время Крымской войны. Сменивший его за два дня до смерти Николая князь М. Д. Горчаков еще меньше, пожалуй, соответствовал своему назначению. У прогнившего до основания николаевского режима "не было людей", что, конечно, не означает вовсе, что их вообще тогда в России не было; оборона Севастополя показала, что имелись и в те времена в армии способные, талантливые военачальники, но они не были "своими людьми" для правительственной верхушки и на руководящие посты их не спускали.

Горчаков, как и Меншиков, был в преклонных годах: им обоим шел уже седьмой десяток. Внешне они во многом разнились: Меншиков был неприхотлив в личном своем быту, Горчаков же любил блеск и окружал себя поэтому целой свитой генералов; Меншиков был скрытен и до последней минуты никому не открывал своих намерений, Горчаков совершенно не в состояния был сохранить что-либо в тайне, и т. д., и т. п. Но об'единяло их одно: и тот и другой были твердо убеждены, что Севастополь им от врага отстоять не удастся, и сокрушались, что их блестящая долголетняя карьера будет к концу своему, таким образом, запятнана.

В изображении Сергеева-Ценского, и в данном случае не отступающего от исторических фактов, Горчаков - персонаж почти что анекдотический. Он редкостный паникер, беспрерывно мечущийся от одного решения к другому, не знающий, на чем остановиться, то и дело меняющий свои собственные приказы. "Приказание, контрприказание, отмена приказания" - так "руководил" Горчаков действиями войск, создавая неимоверную путаницу и сбивая с толку своих подчиненных. Горчаков был подслеповат, и эта его физическая особенность, неоднократно подчеркиваемая писателем, превращается в "Севастопольской страде" в художественную деталь, превосходно рисующую весь его облик.

Но эта анекдотическая личность командовала армией великой страны, боровшейся против сильнейших европейских стран! Поступки Горчакова, сами по себе смехотворные и нелепые, влекли за собой чрезвычайно тяжелые, трагические результаты. В главе "Бой на Черной речке" - одной из лучших глав третьего тома эпопеи Сергеев-Ценский выразительно показал, как из-за невероятной, преступной небрежности главнокомандующего бессмысленно погибли тысячи солдат и офицеров. Не дав себе труда обдумать свои слова, Горчаков преждевременно послал в атаку отряд генерала Реада, а сей последний, видя, что его полки без всякой пользы для дела уничтожаются неприятелем, и отлично сознавая, что он получил глупое приказание, тем не менее выполнил его буквально...

Любопытно, что единственно удавшимся замыслом Горчакова оказалась эвакуация Севастополя (проведенная по проекту, составленному Тотлебеном). Из города был в порядке выведен весь гарнизон 27 августа (8 сентября) 1855 года, и врагу достались лишь пылающие развалины.

стр. 148

Межников и Горчаков обрисованы Сергеевым-Ценским в "Севастопольской страде" как типически" представители крепостнической России. Они кость от кости ее, как и длинная галерея других печальных "героев" "Севастопольской страды", как и многочисленные подхалимы, тупицы и ханжи, сидевшие на командных должностях, как и казнокрады, с исключительным цинизмом грабившие нищую, голодную армию, как и сам глава России того времени 'Николай, мнивший себя великим стратегом и в гатчинском дверце придумывавший абсолютно нереальные губительные планы военных действий в Крыму.

Сергеев-Ценский в первом же эпизоде с участием Николая с большой саркастической силой изобразил этого коронованного держиморду.

Меншиков после битвы на Алове послал к царю фельд'егерем своего ад'ютанта штабс-ротмистра Грейга.

Вице-адмирал Корнилов и подполковник Тотлебен, настоящие, непоказные патриоты России, упорно убеждали Грейга перед от'ездем его из Севастополя сказать царю всю правду о положении дел, ничего не прикрашивая.

И вот на вопрос царя: "Как себя вели мои войска?" Грейг, памятуя об этих наставлениях, ответил:

"Войска вашего величества держались сколько могли, но по своей малочисленности и плохому оружию ко имели возможности противостоять долго противнику и оставили поле сражения... А некоторые полки даже бежали, ваше величество..."

Но Николай такой откровенности вытерпеть не мог:

"Царь бросил на стол донесение. Меншикова, вскинул голову, как от удара в подбородок, и оглушительно крикнул вдруг:

- Вре-ешь, мерзавец!

Стального цвета страшные глаза выкатились, выпятилась нижняя челюсть и заметно дрожала, а длинная-длинная рука царя, сорвавшись с подлокотника вольтеровского кресла, обитого зеленым сафьяном, дотянулась до Грейга, схватила его за борт мундира, притянула несколько к себе и тут же отшвырнула его к стенке.

И Грейг, чувствуя себя побледневшим и готовым провалиться сквозь пол, услышал более тихие, сдержанные и медленные слова:

- Моя войска могут отступить, но бежа-ать... бежать перец противником, кто бы ой ни был, - ни-ког-да!.. Запомни это!

И так как глаза царя глядели после этих слов на Грейга уничтожающе-презрительно, но неотрывно-ожидающе в то же время, то Грейг пробормотал вполголоса:

- Так точно, ваше величество, - войска отступили в полном порядке... И неприятель да осмелился преследовать их, ваше величество!" (т. I, стр. 191 - 192).

Всей совокупностью образов эпопеи доказывает Сергеев-Ценский неспособность русского царизма вывести страну из трясины, в которую он ее загнал. Англичане и французы знали, с кем имеют дело, и, следовательно, не совсем без основания рассчитывали на быструю и легкую победу. Но ели не учли, что, кроме России официальной, есть Россия неофициальная: есть русский народ, есть флот и армия, которые в трудный для России момент сумеют найти себе достойных вождей и превратить слабо укрепленный Севастополь в грозную крепость, готовую остановить натиск интервентов.

Основными, коренными руководителями обороны Севастополя были Корнилов и Нахимов, не назначенные сверху, но выдвинутые самим ходом борьбы за город. Какие же качества выдвинули этих адмиралов Черноморского флота, которым никогда ранее на суше сражаться не приходилось? Не только своим военным дарованиям и не только своей легендарной отваге обязаны они своими успехами: эти качества не имели бы решающего значения, если бы они не соединялись с исключительным уменьем находить общий язык с матросами и солдатами. Корнилов и Нахимов были людьми с демократическими нравами и демократическими устремленими, что делало их прямой противоположностью Меншикову и Горчакову.

Именно демократизм, отличающий и Корнилова и особенно Нахимова, оттеняет прежде всего Сергеев-Ценский, создавая стразы этих подлинных героев Севастополя.

Только военачальнику типа Корнилова могла придти в голову мысль послать на знаменитый впоследствии Малахов курган... арестантов (то есть в большинстве крестьян, посаженных в тюрьму дореформенным судом).

Корнилов за несколько часов до своей смерти (5 - 17 октября 1854 года) приказал вывести из острога всех арестантов, не прикованных к тачкам:

"Острот был большой. До тысячи арестантов, исполняя приказ, высыпало минут через десять из ворот на площадь. Они были возбужденно-радостны, как будто получали полную свободу, а эта свобода была только подаренная им возможность умереть на бастионе.

Но человек завистлив: колодники, прикованные к тачкам, подняли крик, чтобы выпустили и их туда, где сражаются с аратами.

- Какие люди! Какие прекрасные люди! - растроганно говорил о них Корнилов флаг-офицерам и приказан сбить кандалы

стр. 149

со всех, чтобы ей одного человека, кроме больных, не оставалось в этих мрачных казематах" (т. I, стр. 361).

Еще более близок к народу, к народным низам, был Нахимов, о котором "столичные фертики - флигель-ад'ютанты " говорили, фыркая: "Это какой-то неумытый матрос, переодетый адмиралом".

"Отец матросов", как называли его черноморцы, превосходный знаток и фанатик морского дела, строгий и требовательный на службе, но в то же время яростный враг всякого чинопочитания, Нахимов заслуженно являлся любимцем всего флота.

В рассуждениях Нахимова о матросах явственно слышатся антикрепостнические нотки:

"- Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы с вами только пружины, которые на него действуют, да-с! Матрос управляет парусами, он же наводит орудия на неприятеля, он же бросится на абордаж, - все сделает матрос, если мы с вами забудем о том, что мы - помещики, дворяне, а он - крепостной! Он - первая фигура войны, - матрос, да-с! А мы с вами - вторые-с! Он - матрос, - вот кто!.. Так же и солдат!" (т. I, стр. 390).

Как видно, связь между крепостническим строем и военной отсталостью России от взгляда Нахимова не ускользала. Забота о силе и мощи русского флота обострила его неприязнь к "чванным дворянчикам".

Сергеев-Ценский прекрасно передал в своей эпопее обаятельность Нахимова, его простоту, его "простонародность", проявлявшуюся во всей его манере говорить и держаться, "несмотря на его неизменный сюртук с вице-адмиральскими эполетами". В одном отношении, однако, писатель, как нам кажется, обеднил образ этого выдающегося русского деятеля.

Нахимов был необычайно скромен (достаточно припомнить хотя бы, как он убеждал Меншикова, что в "сухопутные генералы" не годится). Эту черту его Сергеев-Ценский отмечает неоднократно, и действительно она для него крайне характерна. Но Нахимов при всей своей несомненной скромностью был человеком, имевшим определенную точку зрения на вещи и высказывавшим ее с откровенностью, доходившей до резкости, - обстоятельство, Сергеевым-Ценским оставляемое почему-то в тени. С начальством Нахимов (так, к слову сказать, и Корнилов) сплошь и рядом совсем не церемонился и, не обращая ни на кого внимания, спокойно нарушал все общепринятые правила субординации и "приличия".

Ограничимся за недостатком места одним лишь примером.

В "Севастопольской страде" Нахимов обращается к генералу Моллеру (замещавшему Меншикова во время его отсутствия из Севастополя) "со смиренным вопросом", что ему делать. Как же на самом деле относился к Моллеру Нахимов?

Ад'ютант Меншикова А. А. Панаев сохранил для нас в своих воспоминаниях следующую колоритную сцену.

Меншиков прислал в Севастополь некоего капитана Лебедева.

"Когда Лебедев приехал в Севастополь, ему сказали, что все начальство собралось в совете, где Корниловым был предложен вопрос:

- Что предпринять по случаю брошенного на произвол судьбы князем Меншиковым Севастополя?1 .

Лебедев был очень сухо принят, но Нахимов, не разделяя умышленной невнимательности Корнилова к посланному, усадил его подле себя, стал расспрашивать... Лебедев, по окончании вопросов, спросил Нахимова, в свою очередь, что же ему доложить светлейшему о действиях в Севастополе?

- А вот, скажите, что мы собрали совет и что здесь присутствует наш военный начальник, старейший из нас всех в чине, генерал-лейтенант Моллер, которого я охотно променял бы вот на этого мичмана, - Нахимов указал на входившего Костырева"2 .

Даже намека та эту сцену мы у автора "Севастопольской страды" не найдем, хотя мемуарный материал изучен им с исчерпывающей полнотой и пользуется он этим материалом весьма охотно и обильно.

По Сергееву-Ценскому, Нахимова, что называется, "прорывает" лишь однажды, уже при Горчакове, когда он увидел, что через Севастопольский рейд строится мост (по этому месту и были потом выведены Горчаковым из Севастополя войска).

Тайные намерения струсившего главнокомандующего Нахимов разгадал сразу и возмущенно опрашивал:

"Подлость, подлость, видали-с?"

Вот, собственно, единственный эпизод эпопеи, в котором негодование адмирала-патриота при виде вопиющих безобразий, творившихся в осажденном городе, дано четко и неприкрыто.

То, что во главе севастопольской обороны стояли Корнилов и Нахимов, то, что рука об руку с ними работал строитель укреплений Севастополя, первоклассный военный инженер Тотлебен, этот, по словам Маркса и Энгельса, "...безусловно, самый мающий человек, своего дела в настоящей "осадной кампании, возьмем ли мы русский


1 Накануне осады Севастополя Меншиков, боясь быть отрезанным, вышел из города со всей своей армией, оставив в нем только слабый гарнизон. - Г. Л.

2 "Русская старина", стр. 499. Март, 1877.

стр. 150

лагерь или союзников..."1 , оказало огромное влияние на все течение войны. Но и они, понятно, ничего сто смогли бы сделать, если бы не исключительная стойкость защитников Севастополя и не патриотическое, одушевление, охватившее солдатскую и матросскую массу.

Чтобы правильно оценить его, надо ясно представить себе, чем являлся солдат николаевского времени. Это было несчастное существо, которое поистине варварскими методами муштровалось для парадов, на которого "мудрые" начальники воевать не учили. Брату царя, великому князю Михаилу Павловичу, принадлежал знаменитый некогда "афоризм", который для нашего уха звучит совершенно дико: "Война только портят солдата". "Зачарованный бесподобной выправкой своих солдат, - пишет Сергеев-Ценский, - Николай но то чтобы не видел, он просто не хотел видеть того, как перевооружались западные армии, как вводился там новый рассыпной строй и многое другое" (т. I, стр. 203).

Пагубные последствия отсталости русской армии сказались уже в первые дни Крымской войны, в алминском сражении.

"Раздался первый русский залп, - читаем, мы в главе "Бой на Алме", - но гладкоствольные ружья русских солдат, в которые круглые, как орехи, пули забивались при заряжении шомполами с дула, не стреляли далеко.

Зуавы, мгновенно присев, видели, как эти пули, ударившись в землю, подняли пыль и подскочили довольно далеко от них. Они переглянулись в недоумении. Но вот другие взводы роты выдвинулись вперед по команде, дали новый залп, очень старательный, как на ученье, отнюдь не сорванный ни одним из солдат: однако пули подняли полосою пыль опять на том же месте, - на предельной дистанции их полета, - в трехстах шагах от стрелявших.

Тогда зуавы захохотали неудержимо, отнюдь не стесняясь своего начальства. Они готовы были кататься по земле от хохота.

У них у всех... были дальнобойные нарезные штуцера, стрелявшие ровно вчетверо дальше, и когда улегся взрыв их непринужденной веселости, они открыли пальбу из своих штуцеров, очень оживленную, хотя и далеко не образцовую в смысле залпов. Они знали, - им говорили это, - что у русских принято ставить в строю офицеров на фланге колонн, и они прежде всего обстреляли фланги, и там учащенно начали падать раненые и убитые" (т. I, стр. 113).

Несомненное преимущество в Крымской войне было на стороне англо-французских войск. И все же русский солдат, плохо вооруженный, плохо обученный, которому строго запрещалось проявлять собственную инициативу, дрался упорно и самоотверженно, восполняя своей храбростью недостаток военных талантов у своих руководителей.

В обстановке обороняющегося Севастополя мужество и выносливость русских солдат - эти их традиционные, исторически сложившиеся качества - выявились в полной мере, вызывая восхищение всех наблюдателей. Надо полагать, впрочем, что если бы Севастополь обороняли одни только солдаты, то вряд ли бы он продержался одиннадцать месяцев. Но ядро защитников города составили матросы Черноморского флота, ссаженные с кораблей на берет, а в Черноморском флоте, находившемся далеко от царского глаза, существовали иные, более разумные порядки чем в армии, да и нельзя было в парусном флоте обходиться голой муштрой.

К сожалению, образы рядовых бойцов в "Севастопольской страде" разработаны менее подробно чем образы Меншикова, Горчакова, Нахимова, Корнилова, Тотлебена и других, хотя коллективный героизм матросов и солдат показан в эпопее рельефно и убедительно.

Мы уже упоминали, что чрезвычайно большое внимание Сергеев-Ценский уделяет обрисовке коллективной психологии матросской и солдатской массы. Именно в описании тех чувств и стремлений, что об'единяли тысячи севастопольцев в единое и грозное целое, достигает писатель наибольшей силы. Он, фигурально выражаясь, дает и нам, своим читателям, вдохнуть "воздух бастионов", которым дышат его герои.

Приведем короткий, но крайне показательный для Сергеева-Ценского отрывок:

"Если закатилась, например, бомба небольших размеров в блиндаж через двери и вертится, и шипит, готовая взорваться и убить и искалечить осколками несколько человек, то, конечно, должен же кто-нибудь броситься к ней, схватить ее руками и выбросить вон из блиндажа, - как же иначе? Это, конечно, геройский поступок, но подобных поступков было много, к ним привыкли, они никого уж не удивляли, - они были просто необходимы, так же, как борщ и каша.

Был, кстати, и такой случай, что ядро, подпрыгивая, катилось по земле и шлепнулось в об'емистый ротный котел каши. Посмеялись, что французская "чугунка" приплелась пробовать русскую кашу - "не иначе - голодная, стерва!" - но не выкидывать же было ради этого целый котел... Выкинули ядро, а кашу все-таки" с'ели" (т. II, стр. 415).


1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. X, стр. 649.

стр. 151

Люди, которые воспитали в себе такое отношение к смерти, - а оно было не у единиц и десятков, а у тысяч и десятков тысяч, - образовывали преграду, о которую разбивались все усилия интервентов, несмотря на их неоспоримое военное превосходство. О размерах его можно судить хотя бы по одному тому, что в результате трехдневной усиленной бомбардировки Севастополя, предшествовавшей эвакуации города, на Малаховым кургане сохранилось в целости всего только восемь, а на всем втором бастионе - шесть орудий. Сопротивляться они должны были ураганному огню направленных против них двухсот орудий неприятеля! Но несмотря на это никто из защитников Севастополя и не думал о том, чтобы его оставить. Когда был получен приказ Горчакова очистить бастионы и отвести войска, старшие офицеры на укреплениях не решились даже передать его своим подчиненным: "они посылали на соседние бастионы справляться, неужели и там получен тоже такой нелепый приказ" (т. III, стр. 572). А солдаты прямо кричали: "Измена, братцы! Измена!" Когда же выяснилось, что нелепый этот приказ действительно исходит от главнокомандующего, многие из них заплакали.

"Это, - пишет Сергеев-Ценский, - были слезы кровной обиды, которую нужно было перенести молча. Тут воинская честь столкнулась с военной дисциплиной и должна была, уступить ей" (т. III, стр. 575).

Главы, непосредственно описывающие героическую оборону Севастополя, составляют костяк эпопеи, и именно они наиболее удались автору. Что касается лагеря союзников, то он в "Севастопольской страде" изображен слабее.

Правда, писатель очень живо воспроизвел бестолочь в командовании интервентов, где единого руководства не существовало и где англичане и французы взаимно старались переложить друг на друга тяготы войны.

Однако крупнейшую и грубейшую ошибку союзного командования, допущенную в самом начале кампании, Сергеев-Ценский почему-то совершенно затушевал.

После боя на Алме союзникам целесообразнее было бы напасть на Севастополь с северной стороны, где, по милости Николая I и Меншикова, никаких сколько-нибудь серьезных укреплений не было. Нападение на северную сторожу повлекло бы за собой, по всей вероятности, немедленный захват города. Но войска интервентов двинулись к югу, лишив себя возможности быстрым ударом решить исход войны.

"Это был, - писали Маркс и Энгельс в статье "Осада Севастополя", напечатанной 15 ноября 1854 года, - отказ от идеи атаковать крепость с северной, господствующей, стороны, где атака, действительно только и могла бы иметь решающее значение, и это означало открытое признание экспедицией своей неспособности выполнить то, что она написала в своей программе: полное занятие Севастополя"1 .

Сами севастопольцы также были донельзя удивлены грубым промахом союзников. "Знаете? - сказал по этому поводу за несколько месяцев до своей гибели Нахимов. - Первая просьба, моя к государю по окончании войны, - это отпуск за границу: так вот-с, поеду и назову публично ослами и Раглана и Канрсбера"2 .

Нет надобности доказывать, что Сергееву-Ценскому необходимо было не только отметить эту ошибку англо-французского командования, но и подробно на ней остановиться. Но в "Севастопольской страде" этот важнейший момент фактически обойден молчанием, что особенно странно, если учесть обстоятельность, с которой автор описывает даже второстепенные события.

Не совсем удовлетворяют нас и главы эпопеи, посвященные крестьянскому движению в России в годы Крымской войны. Слишком чувствуется в них литературная нарочитость (мы имеем в виду, в частности, образ помещика-крепостника Василия Матвеевича Хлапонина).

Недостатки в "Севастопольской страде" есть. Но почти все они относятся в конце концов к деталям, хотя порой и очень существенным. В основном же огромный труд С. Н. Сергеева-Ценского заслуживает высокой оценки. Героическая и одновременно трагическая борьба Севастополя, принявшего на себя удар четырех держав и вынужденного сражаться не только против заведомо более сильного врага, но и против бездарности собственных своих горе-руководителей, поставленных обанкротившимся крепостническим правительством, запечатлена в эпопее "Севастопольская страда" с большим художественным под'емом.


1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. X, стр. 185.

2 Е. Тарле "Адмирал Нахимов". "Молодая гвардия" N 4 за 1940 год, стр. 43.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/Библиография-С-Н-СЕРГЕЕВ-ЦЕНСКИЙ-СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ-СТРАДА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Анастасия КольцоКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Kolco

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Г. ЛЕНОБЛЬ, Библиография. С. Н. СЕРГЕЕВ-ЦЕНСКИЙ "СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ СТРАДА" // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 31.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/Библиография-С-Н-СЕРГЕЕВ-ЦЕНСКИЙ-СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ-СТРАДА (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Г. ЛЕНОБЛЬ:

Г. ЛЕНОБЛЬ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Анастасия Кольцо
Saint-Petersburg, Россия
2553 просмотров рейтинг
31.08.2015 (3132 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
3 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
Библиография. С. Н. СЕРГЕЕВ-ЦЕНСКИЙ "СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ СТРАДА"
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android