Новосибирск. Изд-во "Наука". Сибирское отделение. 1971. 350 стр. Тираж 2100. Цена 1 руб. 50 коп.

Монография доктора исторических наук научного сотрудника Института истории, филологии и философии Сибирского отделения АН СССР В. Л. Соскина - первая попытка комплексного исследования истории культурного развития Сибири начала восстановительного периода. Тематически книга близка к ранее написанным работам того же автора и является в известной степени итоговой¹ . В ней содержится тщательный критический анализ документального и статистического материала, данных прессы, мемуарной литературы, а также обширного круга неопубликованных источников, извлеченных из местных и центральных архивов.

Социально-экономические условия культурного строительства в Сибири в первые годы после Великой Октябрьской социалистической революции существенно отличались от обстановки, в которой развертывалась культурная революция в Европейской части страны: сравнительно небольшая пролетарская прослойка населения, недостаток кадров и слабая их подготовка, оторванность деревни от культурных центров, тяжелые последствия колчаковщины. В книге учитываются и анализируются эти специфические условия и их влияние на культурную жизнь Сибири. В центре внимания автора находится культурное развитие Сибири в течение первых двух лет восстановительного периода. Многие исследователи обычно отмечают неуклонный подъем социалистической культуры, постепенное укрепление материальной базы так называемого третьего фронта после гражданской войны. При этом экономические трудности 1921 - 1923 гг., преодоление которых потребовало поистине героических усилий Коммунистической партии, деятелей Наркомпроса, самоотверженного труда всех работников советской культуры, либо не находят должной оценки, либо вообще умалчиваются. К. И. Субботина, например, утверждает, что перевод в 1922 г. системы народного образования на местный бюджет (при одновременном сокращении доли Наркомпроса в государственном бюджете в 2,5 раза) уже в то время обеспечивал "прочную финансовую базу для развития местного хозяйства и более полного удовлетворения культурно-бытовых потребностей населения"² . В действительности же ассигнования по местному бюджету тогда не покрывали и самых минимальных нужд народного образования и, как видно из доклада А. В. Луначарского на 2-й сессии ВЦИК в 1924 г., выполнялись всего на 60%³ .

В. Л. Соскин не ограничивается только констатацией экономических трудностей, но и показывает влияние материального кризиса 1921 - 1922 гг. на развитие культурной жизни Сибири. Он отмечает, что именно на первые два года нэпа приходится расцвет "сменовеховства", оживление деятельности реакционной профессуры и антисоветски настроенной буржуазной интеллигенции. После 1922 г. центр тяжести в работе высшей и средней школы переносится с политических и организационно-хозяйственных задач на решение идеологических и методических вопросов. С 1923 - 1924 гг. улучшаются материальные условия жизни интеллигенции, расширяются культурные связи с заграницей после установления дипломатических отношений с рядом капиталистических государств.

Переход к нэпу, как правильно подчеркивает В. Л. Соскин, не был причиной экономических трудностей в начале восстанови-

¹ В. Л. Соскин. Очерки истории культуры Сибири в годы революции и гражданской войны (конец 1917 - начало 1921 гг.). Новосибирск. 1965; его же. Высшая школа Сибири в начале 20-х годов. "Сибирь в период строительства социализма и перехода к коммунизму". Вып. 2. Новосибирск. 1965; его же. Политические позиции сибирской интеллигенции в период Октябрьской социалистической революции. "Известия" Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук. Вып. 3. 1967, N 11; его же. Переход к нэпу и культура (о некоторых особенностях развития культуры Сибири в 1921 - 1923 гг.). "Известия" Сибирского отделения АН СССР. Серия общественных наук. Вып. 2. 1968, N 6.

² К. И. Субботина. Народное образование и бюджет. М. 1965, стр. 31.

³ "Народное просвещение". М. 1924, N 9 - 10, стр. 11.

стр. 141

тельного периода. Громадное сокращение материальных ресурсов было следствием двух разорительных войн. Автор показывает, что в сложившейся обстановке партийные и советские органы были вынуждены ограничить размах культурной работы" приходилось бороться за сохранение ранее созданных очагов культуры, более трезво подходить к оценке имеющихся возможностей. Впрочем, некоторые учреждения Наркомпроса, которым Коммунистическая партия придавала исключительно большое значение, не свернули свою деятельность. Это не только совпартшколы, о которых упоминает автор, но и рабфаки, техникумы, детские дома и колонии. Существенную роль в сокращении сети школ и культурно-просветительных учреждений в 1921 - 1923 гг. сыграли также субъективные моменты, ликвидаторские тенденции среди отдельных партийных и советских работников. В. Л. Соскин справедливо отмечает, что они имели второстепенное значение (стр. 25 - 26, 55), решающую роль, конечно, сыграли объективные причины (материальный кризис). Однако настроения ликвидаторского характера представляли собой более серьезную опасность, чем это считает автор. И преодолеть их удалось не так- то скоро. Н. К. Крупская, вспоминая свою работу в те годы, рассказывала, что иногда просвещенцам приходилось наталкиваться на "чудовищную недооценку культурного фронта". "Если каждому партийцу, - писала она, - ясна была взаимосвязь между экономикой и политикой, то много хуже обстояло дело с пониманием роли культуры, хотя этот вопрос правильно освещен Лениным в программе партии, его речах, статьях ив ряде постановлений ЦК"⁴ . Автор обстоятельно анализирует положение на идеологическом фронте в начале перехода к нэпу, выясняет масштабы культурно- просветительной работы, использование различных форм массовой агитации и результаты этой работы. При этом удалось найти правильный подход к вопросу о соотношении идеологии и культуры, показать идеологическую работу как основу всей культурно- просветительной деятельности. В книге подчеркивается, что перестройка деятельности культурно-просветительных учреждений применительно к новым условиям проходила не стихийно, а под контролем и при непосредственном участии партийных организаций, руководителей сибирских большевиков (в частности, Е. М. Ярославского, И. И. Ходоровского, Д. К. Чудинова и др.). Автор приводит интересный материал об участии в литературно-издательском деле известных писателей и публицистов (Л. Н. Сенфуллиной, А. А. Караваевой, В. П. Правдухина). В. Л. Соскин подробно останавливается на особенностях идеологической борьбы в Сибири и приходит к выводу, что в борьбе, с контрреволюцией выступавшей на идеологическом фронте, административные меры здесь применялись более широко, а иногда и преобладали над методами идейного воздействия (стр. 110). Это объяснялось тем, что классовая борьба проходила в Сибири в наиболее острых формах. Однако автор не дает ясного ответа на вопрос, в отношении кого применялись такие меры. Если речь идет о контрреволюционных, антисоветских организациях и их руководителях, то иных мер и не могло быть. Если же речь идет о старой интеллигенции, лояльно относившейся к Советской власти, то в этом случае основным и единственно правильным был, конечно, метод убеждения, идейного и организационного завоевания деятелей культуры на сторону социалистической революции.

К вопросам развития народного образования и науки В. Л. Соскин обращается уже не впервые. Разносторонний материал позволил ему с достаточной полнотой показать самоотверженный труд учителей, постепенный переход их на позиции Советской власти. Несколько схематичнее представлен в книге вопрос о политическом завоевании и развитии советской высшей школы. Отдельные существенные моменты нуждаются, как нам кажется, в дальнейшей разработке. Автор, например, выясняет материальное положение учительской массы и профессуры, констатирует наличие дифференциации среди интеллигенции, но не исследует мероприятия, которые позволили вовлечь старых специалистов в социалистическое строительство. Все деятели культуры делятся автором как бы на две части: реакционную и передовую (прогрессивную). Такая весьма упрощенная схема игнорирует крайнюю неоднородность интеллигенции в первые годы Советской власти, наличие в ней значительного промежуточного, испытывавшего колебания, сомнения и занимавшего выжидательные позиции слоя, за завоевание которого шла упорная и длительная борьба с реакционными представителями буржуазной интеллигенции. В. Л.

⁴ Н. К. Крупская. Педагогические сочинения. Т. 2. "М. 1958, стр.. 584, 599.

стр. 142

Соскин доводит свое исследование до 1923 г., отмечая, что с этого времени происходит улучшение экономического обеспечения дела народного образования, но, к сожалению, не устанавливает преемственности между изучаемым и последующим периодом культурного развития Сибири.

Наконец, о структуре книги. Приходится пожалеть, что она недостаточно продумана, вследствие чего автору не удалось избежать повторений. Так, к характеристике материального кризиса, которому посвящена первая глава, он возвращается и в последующих главах. Вопросов политико-просветительной работы, детально рассматриваемых во второй главе, В. Л. Соскин касается и в разделе организации шефства города над деревней. Во-вторых, отдельные сюжеты, которые в небольших работах получают обычно систематическое и глубокое освещение, упоминаются автором несколько раз по различным поводам, но лишь мимоходом. Так случилось не только с важнейшими решениями партийных и советских органов, съездов политпросветов и завгубоно, но и с материалами по другим вопросам: по привлечению интеллигенции к социалистическому строительству, атеистической пропаганде, деятельности пролеткультовских организаций (о которой говорится только в связи с работой театра). В- третьих, проблемы руководства литературно-художественными организациями и политика Советского государства в отношении интеллигенции требуют, на наш взгляд, специального изучения. Но все же общая линия культурной революции в Сибири за исследованный отрезок времени представляется довольно отчетливо, что и придает книге определенную завершенность.

Постоянный адрес данной публикации: