Для деятелей второго, разночинского этапа русского освободительного движения, особенно для народников 1870-х - 1880-х годов, Н. Г. Чернышевский был высшим авторитетом, "преимущественным учителем жизни"¹ . Как до ареста в июле 1862 г., так и после заточения в Петропавловскую крепость, суда, каторги, ссылки и даже после смерти он оставался для многих передовых людей России "отцом русского революционного движения"² . Имя его не раз звучало на политических демонстрациях 70-х годов прошлого века. Во время одной из них, по случаю похорон загубленного в тюрьме народника П. Ф. Чернышева, 30 марта 1876 г. студент П. П. Викторов говорил: "В России началось большое движение. Может быть, это то движение, за которое еще и по сие время страдает в Сибири наш общий и всем известный учитель"³ . 6 декабря того же года в речи на Казанской демонстрации Г. В. Плеханов восславил Чернышевского как разоблачителя самодержавно-помещичьего строя и подчеркнул: "За эту святую истину наш даровитейший писатель сослан в каторгу и мучится в ней до сих пор"⁴ . Как явствует из документов Одесского губернского жандармского управления, осенью 1878 г. одесские революционеры решили "устроить 6 декабря... возле церкви Св. Николая на Приморской улице в память Н. Чернышевского демонстрацию, по примеру устроенной у Казанского собора... Демонстрация эта не удалась, так как об этом дошло до сведения властей"⁵ .

Десятки свидетельств, имеющихся в архивах страны, удостоверяют живой интерес передовых людей той эпохи к идеям и личности Чернышевского. Его сочинения и фотографии находили при обысках у крестьянина Г. Пенькова, гимназиста В. Крыленкова, студента Н. Афанасьева, телеграфиста А. Орлова, железнодорожного служащего Н. Аникеева, сельской учительницы М. Лихаревой, земского врача В. Яковенко, присяжного поверенного К. Розена и многих других⁶ . При этом обыск нередко влек за собой репрессии. Так, юный Г. А. Мачтет, впоследствии известный писатель, "за чтение Чернышевского" был исключен из гимназии⁷ ; Н. Я. Аникеев за хранение фотографий и пропаганду идей Чернышевского и Герцена сослан в Сибирь⁸ . Трогательный отклик на осуждение Чернышевского связан с именем Л. Е. Коведяевой. 26 апреля 1864 г. 16-летняя гимназистка обратилась к царю с пылким ходатайством за Чернышевского: "В его виновности нет ни одного прямого доказательства, а он, между тем, все-таки приговорен к каторге на семь лет. Если уж необходимо кого-либо сослать, сошлите лучше меня, а оставьте человека, который своим умом может принести огромную пользу обществу". Царь затребовал сыскные данные о проситель-

¹ Цит. по: Н. А. Чарушин. О далеком прошлом. М. 1973, стр. 63.

² С. М. Степняк-Кравчинский. Царь-чурбан, царь-цапля. Птгр. 1921, стр. 139.

³ "Литературное наследство". Т. 67. М. 1959, стр. 175.

⁴ "Первая рабочая демонстрация в России". М. -Л. 1927, стр. 81; см. также П. Я. Канн. Революционный форум Петербурга. "Вопросы истории", 1976, N 12.

⁵ Государственный архив Одесской области, ф. 5, оп. 1, д. 50, лл. 12 об. - 13.

⁶ См.: ЦГИА СССР, ф. 1405, оп. 540, д. 55, л. 165; д. 62, л. 59; ф. 1410, оп. 1, дд. 47, 95, 120, 196, 209, 262, 277, 472; ЦГАОР СССР, ф. 112, оп. 1, д. 140, л. 7 об.; ЦГВИА СССР, ф. 1351, оп. 2, 1880, д. 525, т. 27, л. 186.

⁷ "Разные разности" ("Мир божий", 1901, N 9, стр. 32).

⁸ ЦГАОР СССР, ф. 112, оп. 1, д. 140, лл. 7 - 10, 57 - 58 об.

стр. 122

нице ("Желаю знать, в каких она была отношениях с Чернышевским")⁹ и получил их. Ю. М. Стеклов, обнаруживший в архивном деле письмо Коведяевой, констатировал, что из документов не видно, "какие последствия имел этот инцидент для просительницы"¹⁰ . Известно, что она вскоре примкнула к революционной организации "Сморгонская академия", а в 1871 г. предстала перед царским судом в числе первых восьми русских женщин, судившихся по политическому обвинению¹¹ .

Учитывая интерес передовой России к судьбе Чернышевского, нелегальная печать систематически информировала читателей о том, как он томился в неволе. Начало этому положил герценовский "Колокол", во многих листах которого последних четырех лет издания разоблачались беззаконие и жестокость расправы над Чернышевским¹² . После "Колокола" чаще других писал о Чернышевском журнал П. Л. Лаврова "Вперед!". Статьи, корреспонденции, заметки посвящали Чернышевскому и другие органы русской революционной эмиграции - "Народная расправа", "Народное дело", "Община", "Общее дело", "Набат", "Вестник "Народной воли"¹³ . В России первый же номер первой подпольной газеты "Начало" (март 1878 г.) вышел с корреспонденцией "Из Сибири" о вилюйском заточении Чернышевского ¹⁴ . Писали о нем также газеты "Земля и воля", "Народная воля", "Листок Народной воли", которые особо подчеркивали мстительную жестокость царизма по отношению к вилюйскому узнику¹⁵ . Главное же, публиковались нелегальными типографиями труды Чернышевского: с 1868 по 1872 г. вышли пять томов собрания его сочинений, в 1874 г. впервые увидели свет "Письма без адреса", в 1877 г. - "Пролог" и т. д. Все это еще выше поднимало революционный авторитет Чернышевского, множило число его последователей. "Ведь к Чернышевскому, вероятно, ворон и кости русской мысли не занесет и от него тоже, - записывал в дневнике 16 декабря 1879 г. либеральный профессор А. Ф. Кистяковский. - И однако ж мы видим ныне тысячи чернорабочих Чернышевских, с которыми правительство не в состоянии управиться" ¹⁶ .

"Чернорабочие Чернышевские", в частности, настойчиво обдумывали, готовили и порою предпринимали попытки освободить своего вождя из "каторжных нор". Об этих попытках написано немало. Без рассказа или хотя бы упоминания о них не обходится ни один биограф Николая Гавриловича. В жизнеописаниях Чернышевского освещаются обычно две попытки - Г. А. Лопатина и И. Н. Мышкина¹⁷ . Только Ю. М. Стеклов написал специальный раздел "Попытки освобождения" (их он насчитал пять)¹⁸ . Но в работах о сибирском периоде жизни Чернышевского авторы стараются учесть все попытки¹⁹ . Кроме того, некоторые исследователи, специально или

⁹ Ю. М. Стеклов. Вокруг процесса Н. Г. Чернышевского. "Красная новь", 1927, N 4, стр. 150.

¹⁰ Там же, стр. 151.

¹¹ "Нечаев и нечаевцы". М. 1931, стр. 199.

¹² И. В. Порох. Герцен и Чернышевский. Саратов. 1963, стр. 185 - 202.

¹³ Подробнее об этом: М. М. Клевенский. Н. Г. Чернышевский в нелегальной литературе 60 - 80-х годов. "Литературное наследство". Т. 25 - 26. М. 1936.

¹⁴ "Революционная журналистика 70-х годов". Б. м. 1906, стр. 16, 24.

¹⁵ Там же, стр. 86; "Литература партии "Народная воля". М. 1930, стр. 177, 189, 208.

¹⁶ Н. П. Рудько. Н. Г. Чернышевский в воспоминаниях А. Ф. Кистяковского. "Из истории общественной мысли и общественного движения в России". Саратов. 1964, стр. 202.

¹⁷ См.: Е. М. Ярославский. Николай Гаврилович Чернышевский. М. -Л. 1928; И. В. Фролов. Николай Гаврилович Чернышевский. М. -Л. 1928; В. К. Иков. Жизнь и деятельность Н. Г. Чернышевского. М. 1928; И. С. Нович. Жизнь Чернышевского. М. 1939; А. П. Скафтымов. Жизнь и деятельность Н. Г. Чернышевского. Саратов. 1947; Н. В. Богословский. Николай Гаврилович Чернышевский. М. 1957; Е. И. Покусаев. Н. Г. Чернышевский. М. 1976.

¹⁸ Ю. М. Стеклов. Н. Г. Чернышевский. Его жизнь и деятельность. Т. 2, ч. 7. М. -Л. 1928, гл. 2, § 4.

¹⁹ NN [С. В. Пржиборовский, Н. Н. Грибановский]. Н. Г. Чернышевский в Вилюйске. "Минувшие годы", 1908, N 3; М. Н. Чернышевский. Чернышевский в Вилюйске. "Былое", 1924, N 25; М. Я. Струминский. Н. Г. Чернышевский в Вилюйской ссылке. Якутск. 1939; В. Н. Шульгин. Очерки жизни и творчества Н. Г. Чернышевского. М. 1956; И. М. Романов. Н. Г. Чернышевский в Вилюйском заточении. Якутск. 1957; М. В. Научитель, З. Т. Тагаров. Чернышевский в Сибири. Иркутск. 1969, и др.

стр. 123

попутно, рассматривали отдельные из этих попыток, предпринимавшиеся ишутинцами, Н. Н. Пестеревым, П. А. Ровинским, Г. А. Лопатиным и И. Н. Мышкиным²⁰ . И все-таки сюжет далеко не исчерпан. В литературе не отражены и не описаны последовательно все попытки освобождения Чернышевского, а данные источников и комментарии исследователей к ним оставляют еще много неясных или спорных вопросов - об условиях содержания Чернышевского на каторге и в ссылке, о взаимосвязи и преемственности попыток его освобождения, о месте каждой из них в планах революционных организаций, об отношении Чернышевского к этим замыслам и, наконец, о различных деталях каждой попытки. Цель настоящего очерка - суммировать как опубликованные материалы, так и некоторые новые архивные данные, чтобы представить общую картину и внести уточнения в трактовку неясных вопросов.

Первая попытка

Уже в июне 1864 г. А. И. Герцен первым поставил вопрос об организации побега Чернышевского с каторги, когда последнего только еще препровождали по этапу в Иркутск. Беседуя в Лондоне с иркутским купцом Н. Н. Пестеревым, которого народники ценили как единомышленника, Герцен сказал: "Пусть приедет Чернышевский, я с руками передам ему мой станок. А что, ведь от вас уйти можно? Бакунин ушел же"²¹ . Именно Пестерев и предпринял первую попытку освободить Чернышевского. По материалам жандармского дела Пестерева В. Н. Шульгин написал специальное исследование. Его фабула такова. Сразу по возвращении на родину Пестерев занялся подготовкой операции и к весне 1865 г. готов был отправить к Николаю Гавриловичу на Нерчинскую каторгу в рудник Кадая с точными инструкциями о побеге его жену Ольгу Сократовну и сыновей, дав им в провожатые близкого к сибирским областникам своего земляка и друга доктора Е. М. Павлинова. Аресты весною 1865 г. сибирских областников и обыск у Павлинова вынудили Пестерева отложить поездку Ольги Сократовны до следующей весны. Пестеревский план Шульгин излагает (предположительно) так: "Пестерев располагал широкими и прочными знакомствами в мире политической ссылки и каторги в Сибири. С другой стороны, в качестве иркутского купца он поддерживал деловой и дружеский контакт с сибирскими купцами. Многие из них вели обширную торговлю с Китаем. Их караваны, повозки постоянно двигались туда и обратно. Им ведомы были все пути и дороги. Их экипажи были известны страже, и пассажиры не могли внушить ей никаких подозрений. И вот, быть может, в качестве не то служащего, не то гостя сибирских купцов на их рысаках и должен был, по плану Пестерева, проехать Чернышевский до границы. Граница была всего в 30 верстах. И то, что он ехал бы с женой и детьми, должно было еще больше усыпить бдительность. Разве с детьми из каторги бегут?"²² .

Шульгин объяснял скорый отъезд Ольги Сократовны из Кадаи, на пятый день по приезде, поведением жандармов, которые разгадали пестеревский план и стали назойливо и грубо надзирать за ее свиданиями с мужем. Чернышевский "сразу понял, что о замысле освободить его догадалось III отделение, что Ольгу Сократовну подозревают в соучастии. В этих условиях каждое неосторожное слово, действие могло погубить ее"; поэтому он поспешил отправить жену обратно²³ . Эта версия вошла в литературу. Безоговорочно поддержал ее С. Ф. Коваль, отчасти - М. В. Научитель и З. Т. Тагаров, косвенно - И. М. Романов²⁴ . Частично она подтверждается документально. Скорее всего Павлинов или Ольга Сократовна действительно должны были

²⁰ Н. М. Чернышевская-Быстрова. Одна из попыток освобождения Н. Г. Чернышевского. "Каторга и ссылка", 1931, N 5; В. Н. Шульгин. Из истории поздних связей Герцена и Огарева с Россией. "Литературное наследство". Т. 63. М. 1956; В. С. Антонов. И. Мышкин - один из блестящей плеяды революционеров 70-х годов. М. 1959; М. В. Научитель. Герман Лопатин в Сибири. Иркутск. 1963; Э. С. Виленская. Революционное подполье в России (60-е годы XIX в.). М. 1965.

²¹ В. Н. Шульгин. Из истории поздних связей,., стр. 332.

²² Там же, стр. 335.

²³ В. Н. Шульгин. Очерки, стр. 145.

²⁴ И. М. Романов. Указ, соч., стр. 94 - 95; М. В. Научитель, З. Т. Тагаров. Указ, соч., стр. 93; С. Ф. Коваль. К истории первого заговора освобождения Н. Г. Чернышевского. "Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. - февраль 1917 г.)". Вып. 1. Иркутск. 1973, стр. 12 - 14.

стр. 124

выяснить на месте, как содержится Чернышевский и каковы возможности его побега. Но едва ли жена "спешила в Сибирь, чтобы освободить Чернышевского" ²⁵ и бежать вместе с ним и 7-летним сыном²⁶ на купеческих рысаках из Кадаи в Китай. Доказательств в пользу этой романтической версии нет, зато имеются соображения против нее. Во-первых, Ольга Сократовна отнюдь не была революционеркой, преисполненной "отваги и готовности пожертвовать своей жизнью во имя осуществления планов революционно- демократического подполья", какой рисуют ее некоторые авторы²⁷ . Трудно поверить, что эта энергичная, но предусмотрительная и расположенная к жизненным удобствам женщина могла решиться бежать с каторжного рудника в неизвестность изгнания с преследуемым мужем и малолетним сыном. Еще менее вероятно, чтобы она решилась на это, оставив в России второго, 12- летнего сына Александра. Наконец, Ольга Сократовна ехала к мужу, вообще не зная ни условий его содержания, ни возможностей для побега.

Вопрос о том, как содержался Чернышевский в Кадае, неясен. Считается, что сразу по прибытии в Кадаю 3 августа 1864 г. он был помещен в лазаретное отделение рудника, где находился до 3 февраля 1865 г., а затем переведен "в разряд исправляющихся" и числился там до отправки 17 сентября 1866 г. в каторжную тюрьму Александровского завода²⁸ . Некоторые исследователи утверждают, что Чернышевский, когда был относительно здоров, отбывал изнурительные физические каторжные работы "ежедневно, без отдыха"²⁹ , а до 3 февраля 1865 г. в течение полугода носил кандалы³⁰ . Но версия о кандалах³¹ неправдоподобна: документы гласят, что по крайней мере первые полгода пребывания в Кадае Чернышевский целиком провел в лазарете. Что же касается каторжных работ, то судить о них по "ведомости поденщин" (как это делают А. М. Черников и др.) недостаточно. Вот как выглядит такая ведомость за 1866 г.: "Николай Чернышевский. Число поденщин и больных дней по месяцам: январь - 31, февраль - 28, март - 31, апрель - 30, май - 31, июнь - 30, июль - 31, август - 31, сентябрь - 16, всего - 259 дней. 17 сентября отправлен в Александровский завод"³² . "Поденщины" суммированы здесь с "больными днями" (то есть свободными от работ по болезни). Поэтому нельзя определить, сколько было тех, а сколько - других. Зато можно предположить, что полное число дней каждого месяца в таком документе означало для здорового каторжанина одни "поденщины", а для больного - только "больные дни". Тем основательнее представляется вывод Научителя и Тагарова: "Фактически Н. Г. Чернышевский находился на излечении до сентября 1866 г., т. е. все время пребывания в Кадае. Сохранились месячные отчеты по Кадаинскому лазаретному отделению за все годы. Так, по отчетам с января 1866 г., в лазарете находился "один цынготный государственный преступник". Правда, его фамилия не указана, но им мог быть только Чернышевский"³³ .

Как известно, товарищи Чернышевского по каторге в Александровском заводе П. Д. Баллод, С. Г. Стахевич, П. Ф. Николаев и В. Н. Шагднов единодушно свиде-

²⁵ В. Н. Шульгин. Очерки,. стр. 142, 144.

²⁶ Тот факт, что Ольга Сократовна ездила в Кадаю только с младшим сыном Михаилом, удостоверен в "Летописи жизни и деятельности Н. Г. Чернышевского" (М. 1953, стр. 352, 354). М. Н. Чернышевский, по свидетельству его дочери, часто вспоминал о своей поездке к отцу на каторгу, "и каждый раз, когда он касался этого путешествия, он указывал, что "никакой попытки освобождения со стороны его матери не было" ("Н. Г. Чернышевский. Статьи, исследования, материалы". Вып. 2. Саратов. 1961, стр. 227 - 228).

²⁷ И. М. Романов. Указ, соч., стр. 201; В. Г. Баскаков. Мировоззрение Н. Г. Чернышевского. М. 1956, стр. 152; В. Н. Шульгин. Ольга Сократовна - женя и друг Чернышевского. "Октябрь", 1950, N 8, стр. 181.

²⁸ См. Ф. Ф. Майский. Н. Г. Чернышевский в Забайкалье. Чита. 1950, стр. 54, 62.

²⁹ А. М. Черников. Н. Г. Чернышевский в Сибири. Чита. 1955, стр. 19; А. Любарский. Новое о Чернышевском. "Дружба народов", 1966, N 5, стр. 233.

³⁰ М. Синюков. Новые документы о пребывании Н. Г. Чернышевского в Забайкалье. "Забайкалье", 1950, N 4, стр. 225.

³¹ Е. И. Покусаев. Указ, соч., стр. 186.

³² Цит. по: Ф. Ф. Майский. Указ, соч., стр. 100.

³³ М. В. Научитель, З. Т. Тагаров. Указ, соч., стр. 81-82.

стр. 125

тельствовали, что "Николая Гавриловича начальство не требовало никогда ни к каким работам"³⁴ . По утверждению лица, которое виделось с Чернышевским в 1865 г. и напечатало статью о нем в парижской газете "Le Qaulois" от 30 сентября 1881 г. за подписью Nitchevo, Чернышевский в Кадае "не отбывал каторжных работ"³⁵ . Если верить корреспонденту лондонской "Daily News", Чернышевский при встрече с ним в 1883 г. сказал: "Меня держали не как каторжника, а как военнопленного"³⁶ .

Даже со скидкой на обстоятельства нельзя просто игнорировать эти свидетельства, хотя иные из них могут быть неточными сами по себе либо неточно переданными. Поскольку против факта, что в Александровском заводе Чернышевский не принуждался к работам, нет никаких данных, логично заключить, что власти уже в Кадае поставили его в условия, которых они и далее не меняли: строгая изоляция, неусыпный надзор, пресечение возможностей для побега.

Тюремщикам важно было, как нам думается, не изнурять Чернышевского работами (тем более, что он был слаб здоровьем и его поэтому приходилось бы то и дело препровождать в лазарет, что усложняло надзор за ним), а держать его взаперти как можно надежнее под своим недреманным оком. Ведомости же "поденщин", судя по таковой за 1866 г., можно было заполнять, указывая все дни каждого месяца под общей рубрикой "поденщин и больных дней". Если это так, то Ольга Сократовиа за пять дней свидания с Чернышевским поняла, как трудно будет увезти его из Кадаи, и могла информировать об этом Павлинова и других лиц, посвященных в замысел Пестерева (который в январе 1866 г. попал в долговую тюрьму). Уехала же она вскоре из Кадаи не потому, что Чернышевский, уловивший будто бы подозрения властей, поторопился отправить жену обратно, а по той причине, что иркутский губернатор К. Н. Шелашников ограничил свидание сроком "не более пяти дней", как установил это по документам Тагаров³⁷ .

Итак, можно считать, что инициатором первой попытки освобождения Чернышевского был Герцен, организатором - Пестерев, его вероятными помощниками - Павлинов и Ольга Сократовна. Был ли кто-либо еще причастен к этой попытке, неизвестно. Можно предположить, что именно от Пестерева приезжал в Кадаго летом 1865 г. Nitchevo с поручением передать Чернышевскому сверток золотых монет. "Золото, - писал Nitchevo, - было послано на случай, если бы ему удалось бежать в Китай... Сюда часто приезжали китайцы или монголы из Пекина, и, чтобы сговориться с этими людьми, нужны были не бумажки, а золото и серебро"³⁸ .

Коваль утверждает, но без документальной опоры, что Пестерев как организатор действовал совместно с ишутинцами и редакцией "Современника", А. Н. Пыпиным, Н. И. Наумовым и польскими ссыльными³⁹ . Действительно, связь Пестерева с редакцией "Современника" косвенно подтверждается его показаниями. Имел он контакты и с польскими ссыльными. Летом 1865 г. бежавшие из Сибири за границу польские революционеры 3. Минейко, Г. Вашкевич и А. Окинчиц оставили в Петербурге ишутинцу И. А. Худякову в числе семи адресов сибирских явок "на случай претворения в жизнь замыслов освобождения Чернышевского" адрес Пестерева⁴⁰ , Но отсюда не вытекает, что Пестерев действовал как организатор или соучастник дела вместе с ишутинцами. Так, Худяков летом 1865 г. получил от поляков и в феврале 1866 г. передал Н. П. Страндену список сибирских явок с адресом Пестерева в их числе, даже не зная, что последний уехал из Иркутска еще в 1863 г. и с тех пор там не был⁴¹ .

³⁴ "Н, Г. Чернышевский в воспоминаниях современников". Т. 2. Саратов. 1959, стр. 60, 138, 161; [П. Д. Баллод]. О жизни в Нерчинских рудниках в 60-х годах. "Амурский край", 14(26).1.1900.

³⁵ "Свидание с Н. Г. Чернышевским в Кадае в 1865 г.". Сообщил Н. А. Алексеев ("Каторга и ссылка", 1930, N 1, стр. 164).

³⁶ П. Розов. Николай Гаврилович Чернышевский. "Русское богатство", 1889, N 11, стр. 194 - 195.

³⁷ 3. Т. Тагаров. Свидание Н. Г. и О. С. Чернышевских в Забайкалье. "Вопросы литературы", 1965, N 7, стр. 254.

³⁸ "Свидание с Н. Г. Чернышевским в Кадае в 1865 г.", стр. 162.

³⁹ С. Ф. Коваль. Указ, соч., стр. 15.

⁴⁰ "Русско-польские революционные связи". Т. 2. М. 1963, стр. 596 - 597.

⁴¹ "Литературное наследство". Т. 67, стр. 312, 352.

стр. 126

Вторая попытка

Приготовления ишутинцев к освобождению Чернышевского, раскрытые на следствии и суде но их делу, прошли без участия Пестерева, даже не упомянутого в материалах процесса⁴² . Участники существовавшей в 1863 - 1866 гг. московско-петербургской революционной организации Н. А. Ишутина - И. А. Худякова выделялись даже среди последователей Чернышевского особенно восторженным отношением к нему. Они были убеждены, что "в России в настоящее время нет ни одного настолько талантливого (человека], как Чернышевский"⁴³ . Ишутин полушутя- полусерьезно говорил, что вообще "было три великих человека на земле: Иисус Христос, апостол Павел и Чернышевский"⁴⁴ . Роман "Что делать?" ишутинцы ставили "выше всего писанного прежде"⁴⁵ и пытались прямо использовать его как руководство к действию. Естественно, одной из главных своих задач они считали освобождение Чернышевского. Попытка ишутинцев подробно освещена и в материалах суда, и в исследованиях.

Идея такой попытки возникла у ишутинцев летом 1865 г., когда Ишутин и А. К. Маликов встретились в Петербурге с членом редакции "Современника" Г. 3. Елисеевым, который обещал дать деньги для поездки в Сибирь, хотя мало надеялся на успех⁴⁶ . Ехать за Чернышевским вызвались Ишутин, Маликов и зять последнего Л. Е. Оболенский с женою Е. К. Оболенской, которая "готова была... идти в Сибирь и там спасти Чернышевского, а именно: ему передать свою одежду, а самой остаться вместо него"⁴⁷ . Осенью 1865 г. план операции и кандидатуры исполнителей обсуждались на собраниях ишутинцев. Руководителем дела был избран Странден, а в помощь ему выделены Маликов, супруги Оболенские, рабочий Людиновского завода Я. И. Дарочкин и, может быть, его сотоварищ В. Н. Вьюшкин (ишутинец В. И. Соболев показывал на следствии, что ехать должны были "человек пять")⁴⁸ . Странден и его спутники с помощью сибиряков - историка А. П. Щапова, писателей П. И. Наумова и С. С. Шашкова - и ссыльных поляков должны были проникнуть в Кадаю под видом торговца, содержателя питейного дома, рабочего и т. п., вступить в контакт с Чернышевским и, действуя по обстановке, подкупом или иначе, устроить ему побег либо по Амуру на Тихий океан и в Америку, либо через Сибирь в Центральную Россию⁴⁹ . Во втором варианте предполагалось доставить Чернышевского в Москву и укрыть его там у членов польской революционной группы "Народова опека" М. 0. Маркса и П. П. Маевского⁵⁰ , а затем переправить в Женеву для руководства изданием революционного журнала⁵¹ .

Средства на операцию собирались из разных источников. Самый обеспеченный из ишутинцев - П. Д. Ермолов дал 5 тыс. руб. и готов был дать еще, продав свое имение. Обещали деньги ишутинцы Маликов, задумавший с этой целью жениться на богатой купчихе, и В. А. Маккавеев. Кроме того, как явствует из следственных показаний ишутинцев, 1 тыс. руб. давал Елисеев, "обещал достать денег" Н. Д. Ножин и "предполагал принять участие, жертвуя деньги", Н. А. Некрасов⁵² . Готовясь к дальней дороге, ишутинцы в течение зимы 1865/66 г. изучали Сибирь по литературе

⁴² См. "Покушение Каракозова". Тт. 1 - 2. М. -Л. 1928 - 1930.

⁴³ Р. В. Филиппов. Революционная народническая организация Н. А. Ишутина- И. А. Худякова. Петрозаводск. 1964, стр. 177.

⁴⁴ А. А. Шилов. Каракозов и покушение 4 апреля 1866 г. Птгр. 1920, стр. 24.

⁴⁵ Э. С. Виленская. Указ, соч., стр. 328.

⁴⁶ "Покушение Каракозова". Т. 2, стр. 370.

⁴⁷ Э. С. Виленская. Указ, соч., стр. 277.

⁴⁸ Там же, стр. 357 - 358.

⁴⁹ А. А. Шилов. Покушение Каракозова 4 апреля 1866 г. "Красный архив", 1926, т. 4, стр. 110; В. Е. Чешихин-Ветринский. Н. Г. Чернышевский и каракозовцы. "Русская мысль", 1913, N 2, стр. 106; "Покушение Каракозова". Т. 2, стр. 227- 228. Никто из ишутинцев, излагавших план освобождения Чернышевского, не упоминал о маршруте побега через Китай, который предусматривали Пестерев и Nitchevo.

⁵⁰ "Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов". М. 1960, стр. 331.

⁵¹ "Покушение Каракозова". Т. 1, стр. 55; "Красный архив", 1926, N 4, стр. 110.

⁵² Ср. указ, публикации: В. Е. Чешихин-Ветринский, стр. 106; А. А. Шилов, стр. 110, Р. В. Филиппов, стр. 179, 181; Э. С. Виленская, стр. 360.

стр. 127

и картам, запасались подложными паспортами чиновников, купцов, мещан и сибирскими адресами. При этом они опирались на польские связи Худякова. Из семи адресов, которые тот получил от польских знакомых и передал Страндену, главным был адрес в Тобольске семьи Ямонт - активных участников восстания 1863 года. В материалах следствия по делу ишутинцев отмечено, что Худяков "указывал при этом в особенности на Марию Ямонт, через которую можно было отыскать других лиц", а именно на ссыльных поляков В. Вышинского в Тобольске, В. Гриневича в Томске, К. Кухарского в Кузнецке, Л. Мурашко в Омске⁵³ . Вместе с адресами Худяков передал Страндену рекомендательное письмо за подписью "Станислав" (псевдоним одного ,из руководителей польского революционного подполья, доныне не расшифрованный): "Податель сего письма - русский, отправляется с благородной целью в те края. Не откажи, пожалуйста, ему в помощи и совете, и дайте письма к (одно слово не разобрано. - Н. Т.) на дальнейшем пути, чтобы ему помогли исполнить задуманное"⁵⁴ . У Страндена имелись также адреса Н. И. Наумова в Тобольске и Пестерева в Иркутске.

К апрелю 1866 г. ишутинцы закончили подготовку операции. Налицо были люди, деньги, документы, адреса. Странден запасся даже ядом, который поместил в пуговице, чтобы "в случае открытия его замысла на месте отравиться"⁵⁵ . Он готов был уже отправиться в дорогу "под видом купца", когда грянул выстрел Каракозова и начались аресты ишутинцев. Перед арестом Странден попросил И. И. Корево (оказавшегося предателем), "если они все погибнут, позаботиться о похищении Чернышевского из Сибири и доставлении ему возможности бежать в Женеву"⁵⁶ .

Итак, попытка освободить Чернышевского, подготовленная ишутинцами, не удалась. Думается, Коваль преувеличивает ее масштабы, увязывая ее и с "усилиями заграничного центра во главе с Герценом и Огаревым", и с восстанием смешанной партии уголовных и политических ссыльных в 1864 г. близ Томска, и с Кругобайкальским восстанием польских ссыльных в 1866 году⁵⁷ . Все это лишь гипотезы, лишенные документальной базы.

Третья попытка

Осенью 1867 г. в Петербурге сложилось тайное общество "Сморгонская академия". В числе его основателей были четыре участника ишутинской организации - Д. А. Воскресенский, В. Н. Черкезов, А. Е. Сергиевский и А. П. Полумордвинов. Они знали о намерении ишутинцев освободить Чернышевского и давали об этом показания на суде⁵⁸ . Понятно, что желание "сморгонцев" предпринять аналогичную операцию было не случайным, а связанным преемственно с замыслом ишутинцев. К сожалению, сведений об этой попытке мало. Они извлечены из жандармского дознания о "сморгонцах"⁵⁹ . Многое, даже самое главное - план действий, источники средств и опорные связи, - жандармам раскрыть не удалось. Выяснилось лишь, что инициатором был земляк Чернышевского, воспитанник Саратовской семинарии Воскресенский, а главными исполнителями - тоже саратовцы, окончившие гимназию, где в 1851- 1853 гг. преподавал Чернышевский, - В. И. Кунтушев и Н. Н. Катин-Ярцев. В феврале или марте 1868 г. Воскресенский отправил их в Рязань, где они должны были ждать присылки из Петербурга 1 тыс. руб. на дорогу в Сибирь. Чернышевский отбывал тогда каторгу уже в тюрьме Александровского завода. Предполагалась ли эта поездка с целью увоза Чернышевского из Сибири или же имела лишь разведывательное назначение, из материалов дознания не ясно. Но, поскольку деньги из Петербурга не были присланы, Катин-Ярцев и Кунтушев, пробыв в Рязани около полутора месяцев, разъехались. Тем дело и кончилось.

⁵³ ЦГАОР СССР, ф, 95, оп. 1, 1866 г., д. 302, ч. 2, л. 55 об.

⁵⁴ "Русско-польские революционные связи". Т. 2, стр. 561, 597.

⁵⁵ "Покушение Каракозова". Т. 2, стр. 350.

⁵⁶ "Красный архив", 1926, N 4, стр. 102.

⁵⁷ С. Ф. Коваль. За правду и волю. Иркутск. 1966, стр. 63, 189 - 190.

⁵⁸ "Покушение Каракозова". Т. 1, стр. 117, 130; т. 2, стр. 64, 122.

⁵⁹ Б. П. Козьмин. Революционное подполье в эпоху "белого террора". М. 1929, стр. 125 - 126, 128.

стр. 128

Четвертая попытка

Одна деталь связывает намерение "смиргонцев" со следующей, четвертой попыткой: в числе участников "саоргонского" заговора был студент, известный впоследствии беллетрист М. И. Орфанов, которому и рассказывал о своем замысле И. А. Ровинский⁶⁰ . Предпринятая им в 1870 г., она открывает собой ряд попыток, когда в роли исполнителя коллективного плана выступало одно лицо. Первым из них был Ровинский, а за ним следовали Лопатин, Клеменц и Мышкин. Каждый из них отличался ярко выраженной индивидуальностью, силой характера, даром располагать к себе людей и умением дерзать, не считаясь с опасностями. Павел Аполлонович Ровинский (1831 -1916 гг.), публицист, историк и этнограф, был другом и по крестному обряду родственником Чернышевского⁶¹ . Он участвовал в революционных конспирациях начала 60-х годов XIX в. и был "выдающимся членом" первой "Земли и воли", которая доверяла ему такие ответственные задания, как переговоры с делегатом польского революционного центра И. Евневичем, организация побега за границу одного из руководителей "Земли и воли" Н. И. Утина, оповещение провинциальных кружков о самоликвидации "Земли и воли"⁶² . Близко знавший Ровинского с юных лет А. Н. Пылин считал его "способным на отчаянные героические выходки, требующие исключительного самопожертвования"⁶³ .

Данных о намерении Ровинского не много: разрозненные свидетельства современников, которые еще в 1931 г. были собраны Н. М. Чернышевской. Сам Ровинский "никогда, даже после революции 1905 г., ничего не писал о своем революционном прошлом"⁶⁴ . Правда, он рассказывал о своем плане Орфанову, а тот - Лопатину, но рассказ не был опубликован. Сохранившиеся источники сообщают, что в июле-августе 1870 г. Ровинский предпринял этнографическую экспедицию в район Нерчинской каторги, под предлогом которой "должен был собрать сведения о Чернышевском, если окажется возможным, добраться до него и подготовить способы к его освобождению"⁶⁵ . Идея экспедиции казалась удачной: "Пути и дорожки ей были известны, разрешение бродить и изучать пограничные аулы было, в лицо членов экспедиции пограничная охрана и стража не знали, и увезти с собой Чернышевского и переправить через границу возможность была" ⁶⁶ . Но вопрос о том, чье поручение выполнял Ровинский и кто организовал его поездку, остается неясным.

Секретарь Русской секции I Интернационала, соратник Ровинского по "Земле и воле" Утин 15 апреля 1872 г. писал К. Марксу о Лопатине, тоже уехавшем в Сибирь освобождать Чернышевского: ",V меня есть все основания предполагать и верить, что он не одинок и что ему помогает один из моих лучших друзей, отправившихся по тому же торговому делу"⁶⁷ . Козьмин, установив, что под одним из лучших друзей,, здесь подразумевается Ровинский, предположил, "не были ли члены Русской секции причастны к поездке Ровинского и к его попытке наладить побег Чернышевского"⁶⁸ . М. Т. Пинаев на том же основании утверждает, что поездка Ровинского была организована Утиным⁶⁹ , а Шульгин пошел еще дальше: "Ровинский осуществлял директиву Интернационала", его "поручение"⁷⁰ . Нет данных и о лицах, которые помогали Ровинскому в Сибири. Возможно, среди них был инспектор Иркутской гим-

⁶⁰ "Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко". "Советские архивы". 1972, N 3, стр. 95.

⁶¹ Тесть Чернышевского С. Е. Васильев являлся крестным отцом Ровинского.

⁶² Л. Ф. Пантелеев. Воспоминания. М, 1958, стр. 557 - 558.

⁶³ Н. М. Чернышевская Быстрова. Указ, соч., стр. 12в.

⁶⁴ В. Я. Гросул. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе. Кишинев. 1973, стр. 339.

⁶⁵ Л. Ф. Пантелеев. Указ, соч., стр. 558, ср. Г. Н. Потанин. П. А. Ровинский (некролог). "Сибирская жизнь", 17.II.1916.

⁶⁶ В. Н. Шульгин. Очерки,., стр. 173.

⁶⁷ "К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия". М. 1967, стр. 238.

⁶⁸ Б. П. Козьмин. Русская секция I Интернационала. М. 1957, стр. 230.

⁶⁹ М. Т. Пинаев. М. К. Элпидин - революционер, издатель и пропагандист наследия Н. Г. Чернышевского. "Ученые записки" Волгоградского пединститута, 1967, вып. 21, стр. 50.

стр. 129

назии А. П. Орлов, ибо о нем Ровинский 25 июня 1870 г. писал Пыпину: "Один из тех людей в Иркутске, с которыми я живу в более тесных отношениях"⁷¹ .

Попытка Ровинского не удалась ввиду строгости надзора за Чернышевским. После того, как были раскрыты замыслы ишутинцев и "сморгонцев", власти стали искать новые способы его изоляции и пошли на нарушение законности. 10 августа 1870 г. истекал срок каторги Чернышевского, и он должен был выйти на поселение с правом вызвать к себе семью, заняться литературным трудом и пр. Но шеф жандармов П. А. Шувалов заблаговременно согласовал в декабре 1868 г. с генерал-губернатором Восточной Сибири М. С. Корсаковым "опасения" насчет возможного побега Чернышевского и в сентябре 1870 г. провел через Комитет министров решение изолировать Чернышевского, водворив его под стражей "в такой местности и при таких условиях, которые бы устранили всякие опасения насчет его побега и тем самым сделали бы невозможным новые со стороны молодежи увлечения к его освобождению"⁷² . Такой местностью был выбран Вилюйск.

Пока сибирские власти готовили перевод Чернышевского из Александровского завода в Вилюйск, Ровинский летом 1871 г. попытался встретиться с Чернышевским, но его опередило предписание нерчинскому коменданту А. Е. Кноблоху от 5 июля: "На днях предполагает выехать из Иркутска в Забайкальскую область прибывший в Сибирь с ученой целью кандидат университета Равенский (так в документе. - Н. Т. ). Хотя г. Равенский поведением своим и образом жизни не навлек на себя никакого подозрения, тем не менее, я считаю полезным предупредить вас, что господин этот как родственник государственного преступника Николая Чернышевского легко, может быть, захочет оказать ему некоторое содействие к побегу лично или через посредство знакомых ему лиц во время предполагаемого переезда Чернышевского из Забайкальской области в г. Иркутск... В случае прибытия г. Равенского в Александровский завод, прошу наблюдать за его образом жизни и не допускать сношений с кем-либо из политических или государственных преступников"⁷³ .

Это предписание расстроило замысел Ровинского. Вот как рассказал об этом со слов последнего М. Н. Чернышевский: "С Чернышевским Ровинскому не удалось повидаться. Комендант... был тогда Кноблох, оказавшийся старым знакомым Ровинского. Во время приятельской беседы Кноблох сказал: "Вы, быть может, будете добиваться свидания с Чернышевским, он ведь, кажется, вам родственник?". - "Мм-да... родственник". - "Ну, так я вам не советую этого делать. Получена бумага - как только вы потребуете свидания с Чернышевским, велено вас арестовать". Ровинский поблагодарил Кноблоха и уехал. А полученная бумага была вызвана тем обстоятельством, что перед поездкой Ровинский виделся в Иркутске с Германом Лопатиным, замышлявшим освободить Чернышевского. Лопатин был арестован, а свидание его с Ровинским накинуло тень подозрения и на последнего"⁷⁴ .

Пятая попытка

Когда Ровинский искал в Сибири возможность освобождения Чернышевского, туда приехал с той же целью и, по воспоминаниям сына Чернышевского, даже встречался с Ровинским член Генерального совета I Интернационала Лопатин. Отсюда Шульгин заключил, что "Интернационал организовал две попытки освобождения Чернышевского почти одновременно" - через Ровинского и Лопатина⁷⁵ . Такое суждение надуманно. Документы свидетельствуют, что Лопатин уехал из Лондона в Россию с намерением освободить Чернышевского, скрыв от К. Маркса (не говоря уже о Генеральном совете) свой замысел. К тому же он, но его собственному утверждению, более достоверному, нежели полученное из вторых рук замечание Ровинского, не встречался тогда с Ровинским и лишь после от Орфанова узнал "его историю о Ч[ернышевском]" ⁷⁶ .

⁷¹ ЦГАЛИ СССР, ф. 395, он. 1, д. 341, л. 117.

⁷² В. Самойлов. К истории ссылки Н. Г. Чернышевского на поселение. "Красный архив", 1936, N 5, стр. 253.

⁷³ "Нерчинская каторга". М. 1933, стр. 42.

⁷⁴ Н. М. Чернышевская-Быстрова. Указ, соч., стр. 126 - 127.

⁷⁵ В. Н. Шульгин. Очерки, стр. 174.

⁷⁶ "К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия", стр. 184; "Г. А. Лопатин (1845 - 1918). Автобиография. Показания и письма. Статьи и стихотворения. Библиография". Птгр. 1922, стр. 73; "Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко", стр. 95.

стр. 130

Попытка Лопатина освещена в источниках и литературе лучше других. Подробнее всего пишет о ней Научитель⁷⁷ , который, однако, не смог использовать ряд важных документов (например, воспоминания М. Н. Слепцовой) и работ Н. Д. Кондратьева, В. П. Щербаковой и М. Т. Пинаева, опубликованных позднее. По материалам, которыми мы располагаем сегодня, история попытки Лопатина прослеживается с начала и до конца, хотя отдельные детали до сих пор не выяснены. Сам Лопатин указывал, что жгучее желание освободить Чернышевского родилось у него в Лондоне под впечатлением бесед с Марксом, который раскрыл перед ним величие Чернышевского как мыслителя и подчеркнул: "Политическая смерть Чернышевского есть потеря для ученого мира не только России, но и целой Европы"⁷⁸ . Понимая, что решение вырвать Чернышевского из сибирской каторги в какой-то степени авантюрно, Лопатин не сообщил Марксу о цели и маршруте своего путешествия, а сказал, что уезжает в США ⁷⁹ .

Герман Александрович Лопатин обладал всеми качествами, необходимыми для дел такого свойства. 25 лет от роду он успел окончить Петербургский университет, блестяще защитить магистерскую диссертацию (отклонив лестное предложение остаться на кафедре у самого Д. И. Менделеева), включился в революционную борьбу и отсидел два месяца в Петропавловской крепости за связи с ишутинцами, съездил в Италию к Дж. Гарибальди, побывал во Франции у Герцена, создал тайное "Рублевое общество" и попал за это еще на восемь месяцев в Петропавловскую крепость, а потом в кавказскую ссылку и бежал оттуда, вывез из вологодской ссылки и переправил за границу П. Л. Лаврова, объездил пол-Европы, перезнакомился чуть ли не со всей русской политической эмиграцией, включая Н. П. Огарева и М. А. Бакунина, и с такими деятелями международного революционного движения, как II. Лафарг, Ф. Лесснер и И. Г. Эккариус, подружился с Марксом и Энгельсом, начал переводить "Капитал" и был принят в Генеральный совет I Интернационала. Его энергия и обаяние уже тогда обрастали легендами. Писатель Г. Успенский восхищался им: "Он знает в совершенстве три языка, умеет говорить с членом парламента, с частным приставом, с мужиком, умеет сам притвориться и частным приставом, и мужиком, и неучем и в то же время может войти сейчас на кафедру и начать о чем угодно вполне интересную лекцию. Это изумительная натура"⁸⁰ .

Лопатин собирался действовать не в одиночку. Но конкретной революционной организации за ним не было. Он согласовал свою идею с пятью петербургскими друзьями, из которых Н. Д. Кондратьев называет Н. Ф. Даниельсона, Н. Н. Любавина, И. И. Вилибина и Н. А. Грибоедова⁸¹ , и с эмигрантом, издателем сочинений Чернышевского М. К. Элпидиным. Петербургские друзья ссудили Лопатина деньгами⁸² . В Иркутск он приехал 5 января 1871 г. один, но с расчетом на местные связи. Различные источники называют в числе иркутян, оказавших ему содействие, поднадзорного историка Щапова, который "даже составил для него подробный маршрут на основании расспросных сведений у остяков"⁸³ , жену коллежского советника Т. Ф. Чайковскую, слывшую приятельницей трех генерал-губернаторов Восточной Сибири -Н. Н. Муравьева, М. С. Корсакова и II. II. Синельникова., и ее дочь Кину, советника губернского суда Любавского, судебных чиновников Севостьянова и Ильина, у которого Лопатин поселился в Иркутске и с паспортом которого бежал по Ангаре, затем семью фотографа Мильчевского, рядового местной команды Е. Здорного и даже приятеля Чайковской иркутского полицмейстера Чебыкина⁸⁴ . Предположение Коваля

⁷⁷ М. В. Научитель. Указ. соч.

⁷⁸ "Г. А. Лопатин...", стр. 71 - 72.

⁷⁹ Там же, стр. 73, ср. "Мятежная жизнь". Авторы-составители Л. И. Харченко, А. В. Винклер. Ставрополь. 1975, стр. 76. Сообщение (М. Г. Жуков. Воспоминания шестидесятника. "Литературный Саратов", 1947, кн. 8, сгр. 267), будто Маркс вручил 800 руб. Лопатину на освобождение Чернышевского, ничем не подтверждается.

⁸⁰ Г. И. Успенский. Полное собрание сочинений. Т. XIII. М. 1954, стр. 207- 208.

⁸¹ Н. Д. Кондратьев. Пока свободою горим. Л. 1975, стр. 278.

⁸² "Г. А. Лопатин...", стр. 72 - 73.

⁸³ NN. Указ, соч., стр. 21.

⁸⁴ В, П. Щербакова. Борьба за свободу (страницы жизни Г. А. Лопатина в Сибири). "Ангара", 1965, N 4, стр. 127; [М. Н. Слепцова]. Побег. "Неделя", 1963, N 14, стр. 4 - 6.

стр. 131

("М. Шестунов, М. Загоскин и другие представители демократической общественности не могли остаться в стороне и не быть в обществе Лопатина... Лопатин, несомненно, имел связи с Пестереным"⁸⁵⁾ ) заслуживает внимания, но не подтверждается документально.

С помощью иркутских друзей Лопатин в течение января 1871 г. собрал необходимые данные о Чернышевском, однако 1 февраля был арестован. Его замысел разрушила телеграмма царского агента из Женевы через III отделение в Иркутск о том, что некто поехал в Сибирь освобождать Чернышевского. Лопатин, живший по документам члена Географического общества Н. Н. Любавина, был взят под подозрение. Тут последовала другая телеграмма начальника Амурского телеграфа Ларионова, который опознал в своем попутчике от Казани до Иркутска Любавине именно Лопатина. Подтвердился женевский донос⁸⁶ .

Почти во всех биографиях Лопатина и в некоторых других работах сообщается, будто виновником доноса был Элпидин: он-де "попал на удочку агента царской охранки и проговорился, не назвав только фамилию того, кто поехал в Россию" ⁸⁷ . Первоисточником этой версии явилось замечание Лопатина в письме к генерал-губернатору Синельникову от 15 февраля 1873 г.: "Содействовала моей неудаче, если я не ошибаюсь, нескромность Элпидина, который проврался о моем отъезде сюда одному из правительственных сыщиков, проживавшему в Женеве"⁸⁸ . Учитывается также, что о "нескромности этого самого Элпидина" как первопричине ареста Лопатина писал 29 ноября 1873 г. Марксу Энгельс⁸⁹ . Однако Пинаев убедительно реабилитирует Элпидина, ссылаясь на ряд обстоятельств, главным из которых является иное, чем в письме к Синельникову, объяснение женевского доноса в более позднем документе Лопатина - его "Автобиографии": "Один из членов другой компании, задавшейся той же целью, проврался о ней в Женеве; в результате - депеша из III отделения в Иркутск"⁹⁰ . Этой "другой компанией" могла быть группа Утина, которая, как предполагает Пинаев, в одно время с Лопатиным задавалась той же целью через посредство Ровинского. В таком случае обвинения Элпидина в "нескромности" могли исходить от Утина, который относился к Элпидину враждебно и отзывался о нем, как и о других своих противниках, с желчной тенденциозностью⁹¹ .

В, то время как Лопатин сидел в Иркутской тюрьме, Чернышевского перевезли в Вилюйск (проездом с 18 по 20 декабря 1871 г. он находился в Иркутске)⁹² . Два с половиной года, исключая короткое время поднадзорной свободы, Лопатин оставался в руках иркутских тюремщиков. Трижды за это время он бежал из-под стражи и в третий раз - удачно. Его побег, прямо из судебного присутствия, был особенно дерзок. Слухи о нем прошли по всей Сибири, вплоть до Вилюйска, где томился Чернышевский. По воспоминаниям В. Н. Шаганова, у вилюйских обывателей "про последний побег Лопатина сложилась даже целая легенда, что он ушел из присутствия у всех на глазах, закованный, сквозь стену, "конечно, не без помощи нечистой силы" ⁹³ . Осенью 1873 г. Лопатин вновь появился в Лондоне. Маркс, который чрезвычайно беспокоился о его судьбе и пытался даже "помочь ему - дипломатическим путем - из Константинополя"⁹⁴ , встретил русского друга с большой радостью. Едва узнав о возвращении Лопатина, он "бросил свою работу и побежал к своей дочери

⁸⁵ С. Ф. Коваль. К истории первого заговора освобождения Н. Г. Чернышевского, стр. 19.

⁸⁶ М. В. Научитель. Указ. соч., стр. 32.

⁸⁷ И. И. Попов. Г. А. Лопатин. М. 1926, стр. 25; В. Ф. Антонов, Герман Лопатин. Липецк. 1960, стр. 65; Н. Д. Кондратьев. Указ, соч., стр. 278, В. Я. Гросул. Указ. соч., стр. 308.

⁸⁸ "Г. А. Лопатин...", стр. 73 - 74.

⁸⁹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 33, стр 81.

⁹⁰ "Г. А. Лопатин...", стр. 11.

⁹¹ М. Т. Пинаев. Указ. соч., стр. 52 - 54, 76.

⁹² Н. М. Чернышевская. Летопись жизни и деятельности Н. Г. Чернышевского. М. 1953, стр. 392 - 393.

⁹³ "Н. Г. Чернышевский в воспоминаниях современников". Т. 2, стр. 146.

⁹⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 33, стр. 458, 469. Комментаторы сочинений Маркса полагают, что он "намеревался добиваться освобождения Лопатина через английского дипломата Д. Уркарта" (там же, стр. 670).

стр. 132

Элеоноре, взял ее руки и начал вертеться с нею". Так рассказывал об этом П. Л. Лавров со слов самой Элеоноры⁹⁵ .

Между тем Лопатин стал готовить новую попытку освобождения Чернышевского. Он возобновил сношения с Элиидиным и встретился с представителями революционных кружков Юга России Д. А. Лизогубом и И. Ф. Фесекко, которые обещали ему 5 тыс. руб. на поездку в Сибирь⁹⁶ .

Шестая попытка

Пока Лопатин за границей готовился повторить свою сибирскую "одиссею", в России задумали освободить Чернышевского участники революционного кружка долгушинцев. Об их замысле в исследовательских работах не упоминается. Нет сведений об этом ни в биографиях Чернышевского, ни в "Летописи" его жизни и деятельности. Вообще о ней свидетельствует только один, хотя и достоверный, источник: воспоминания непосредственного участника дела, позднее народовольца В. А. Тихоцкого. Когда в начале 70-х годов XIX в. у народников "все усиливалась потребность на журнал"⁹⁷ , "свободный руководящий заграничный орган печати, долженствовавший обслуживать вопросы теории и практики революционного дела" вроде герценовского "Колокола", но более радикальный, то они "всего охотнее готовы были бы видеть во главе такого органа Чернышевского"⁹⁸ . По- видимому, так же были настроены и участники кружка во главе с А. В. Долгушиным и Л. А. Дмоховским⁹⁹ . Попытку освободить Чернышевского они предприняли осенью 1873 г., когда уже начался разгром кружка. Может быть, их подтолкнуло к тому появление только что основанного Лавровым журнала "Вперед!", который разочаровал наиболее радикальные кружки¹⁰⁰ , к числу которых и принадлежали долгушинцы.

О самой попытке Тихоцкий рассказывал так: "В деревне¹⁰¹ Дмоховского и меня пока все еще не трогали. Мы решили этим воспользоваться и отправиться в Сибирь для выяснения условий жизни Чернышевского с целью устроить его побег. Еще раньше, в Петербурге, мы старались собрать необходимые сведения от сына Чернышевского, Александра, и от друга его отца, глубоко чтимого нами ученого Александра Николаевича Пыпина. Они оба отнеслись со страхом к нашему предполагаемому предприятию, опасаясь, что, при более чем вероятной неудаче этого дела, положение Чернышевского еще больше ухудшится. Выехав из деревни для следования в Сибирь, мы на почтовой станции в Чугуеве ночью встретились с жандармским генералом Ковалинским, который ехал к нам в деревню, чтобы нас арестовать. Узнав из моей подорожной, кто мы были, он повернул вслед за нами обратно, в Харьков, где мы в гостинице были тотчас же по приезде арестованы и по московской телеграмме генерала Глезкина отправлены в Москву"¹⁰² .

Можно предположить, что харьковский помещик Тихоцкий, как самый состоятельный из долгушинцев, финансировал поездку. Участие в ней Дмоховского, который был наряду с Долгушиным центральной фигурой в кружке, подчеркивает ее значимость. Многие ли долгушинцы были посвящены в замысел освобождения Чернышевского, неизвестно. Но никто из них ни на следствии, ни на суде не проговорился, так что суд остался в неведении относительно этого плана, хотя при первой лее об-

⁹⁵ Н. Ф. Антонов. Русский друг Маркса. М. 1962, стр. 49.

⁹⁶ "Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко", стр. 95.

⁹⁷ "Очерк истории кружка чайковцев" ("Революционное народничество 70-х годов XIX в.". Т. I. M. 1964, стр. 237).

⁹⁸ Н. А. Чарушин. Указ, соч., стр. 116.

⁹⁹ Литература о долгушинцах невелика (имеются работы А. А. Кункля, В. Н. Водолазко, Б. С. Итенберга), а их намерения освободить Чернышевского в ней лишь фиксируются, да и то не всегда.

¹⁰⁰ См. об этом Н. А. Троицкий. Основание журнала П. Л. Лаврова "Вперед!" "Из истории общественной мысли и общественного движения в России", стр. 116 - 117.

¹⁰¹ Речь идет об имении Тихоцких (дер. Синиха Харьковской губ.), где Дмоховский и Тихоцкий укрыли типографию кружка.

¹⁰² В. Тихоцкий. Подпольная типография долгушинского кружка. "Огонек", 1925, N 22, стр. 8; Дмоховский и Тихоцкий" были арестованы 8 ноября 1873 года

стр. 133

молвке не преминул бы расследовать дело. Ведь председателем суда по делу долгушинцев был тот самый сенатор Я. Я. Чемодуров, который вел следствие и. по делу Чернышевского¹⁰³ .

Седьмая попытка

Тем временем Лопатин за границей готовил новую попытку освобождения Чернышевского. Весной 1875 г. из Женевы отправились в Иркутск члены "Большого общества пропаганды" Д. А. Клеменц и Н. А. Грибоедов. Они ехали "для подновления привезенных Лопатиным сведений и для приобретения подписей некоторых новых чиновников, успевших сменить старых"¹⁰⁴ , причем должны были выяснить, кто из жандармов стережет Чернышевского и узнает ли он Лопатина, если тот приедет¹⁰⁵ . В удобном случае Клеменц и Грибоедов сами рассчитывали попытаться освободить Чернышевского. "Большое общество пропаганды" к тому времени было уже разгромлено. Клеменц и Грибоедов действовали не от его имени, а по договоренности с Лопатиным и, вероятно, с женевскими эмигрантами, из которых Элпидин был причастен более чем к половине известных нам попыток освобождения Чернышевского. По дороге в Иркутск они посвятили в свой замысел некоторых петербургских друзей, в частности редактора демократического журнала "Слово" И. А. Голъдсмита и его жену С. И. Гольдсмит.

Дмитрий Александрович Клеменц играл главную роль в поездке. "Наиболее оригинальный и своеобразный человек"¹⁰⁶ среди революционеров 70-х годов прошлого века, он удивлял окружающих разнообразными талантами, сочетая в себе мыслителя и балагура, заговорщика и агитатора, тонкого интеллигента и сметливого мужика; был живым двигателем любого дела и душою общества, владел "с изумительным, крыловским мастерством" сокровищами русской народной речи и знал почти все европейские языки;¹⁰⁷ любил опасность, всегда шел ей навстречу (подпольщиком ли в России, эмигрантом ли в Германии, волонтером ли в Сербии) и каждый раз словно выигрывал у судьбы в лотерею, как он сделал это 11 августа 1873 г., когда под видом инженера "капитана Штурма" увез из Олонецкой ссылки известного в то время революционера А. Н. де Тейльса (Тельсиева). Опыт "капитана Штурма" мог пригодиться и в деле освобождения Чернышевского. Л. Г. Дейч полагал: "Если примем во внимание все личные свойства Клеменца, его ловкость, находчивость и положительность, то можно почти с уверенностью сказать, что ему так же удалось бы осуществить этот план, как и освобождение им Тельсиева"¹⁰⁸ .

Ш. М. Левин оспорил такую уверенность, сославшись на крайнюю строгость надзора за Чернышевским¹⁰⁹ . Мало того, что тот был сослан в глухое место, затерянное среди болот и топей, за 700 верст от Якутска. Инструкция генерал-губернатора Восточной Сибири предписывала "особые меры для отстранения Чернышевскому возможности побега". Вилюйский исправник, жандармский унтер-офицер, два урядника и сторож должны были неустанно за ним следить¹¹⁰ . В то же время утверждать, как это делает И. М. Романов, что пребывание Чернышевского в Вилюйске было не ссылкой, а "одиночным тюремным заключением" "в таких тяжелых условиях жизни, в каких не находился ни один революционер, даже отбывавший сроки каторжных работ к Забайкалье"¹¹¹ , нет оснований. Сам Романов цитирует предписание якутского губернатора вилюйскому исправнику от 4 августа 1872 г., "чтобы приставленные к государственному преступнику Николаю Чернышевскому лица обходились с ним как только возможно кротко и вежливо, и чтобы жандармский унтер-офицер Ижевский, живя с ним в одном доме, сопровождал бы Чернышевского незаметным образом в

¹⁰³ В Тихоцкий. Указ, соч., стр. 8.

¹⁰⁴ NN. Указ. соч., стр. 13, 21.

¹⁰⁵ "Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко", стр. 95.

¹⁰⁶ Л. Г. Дейч. О Д. А. Клеменце. "Каторга и ссылка", 1929, N 11, стр. 148.

¹⁰⁷ С. М. Степияк-Кравчинский. Избранное. М. 1972, стр. 416 - 423.

¹⁰⁸ Л. Г. Дейч. Дмитрий Александрович Клеменц. Птгр. 1921, стр. 7.

¹⁰⁹ Ш. М. Левин. Дмитрий Александрович Клеменц. Очерк революционной деятельности. М. 1929, стр. 49 - 50.

¹¹⁰ NN. Указ..соч., стр. 2, 5.

¹¹¹ И, М. Романов. Указ, соч., стр. 77, 225 - 226.

стр. 134

прогулках и при отлучках из дома, чтобы не раздражать Чернышевского и не придавать ему вида арестанта"¹¹² . Очевидцы свидетельствуют, что Чернышевский мог отлучаться в любое время дня из своей комнаты, гулять по городу, навещать знакомых, а в последние годы (1879 - 1883) даже бродить по лесным окрестностям¹¹³ . А ведь известно, что на забайкальской каторге в ту пору многих революционеров унижали бритьем голов, подолгу держали в кандалах, избивали, морили голодом в карцерах, приковывали к тачкам и на три года, как Г. А. Ионко, и без срока, как И. И. Тищенко, Г. И. Фомичева, И. П. Щедрина¹¹⁴ .

Тяжесть положения Чернышевского в Вилюйске заключалась не в каторжных или тюремных притеснениях, а в неусыпности надзора, к Кротко и вежливо", без грубого насилия охраняя Чернышевского от внешнего мира и изолируя его творческий гений, вилюйские церберы обрекали его на духовное угасание. Именно от недостатка духовной пищи, от умственного голодания Чернышевский страдал больше всего. Революционеры понимали это. Отметив, что "невинный мученик с громадными умственными потребностями, с жаждой жизни и деятельности" уже 15 лет томится в изоляции, II. Ф. Алисов в 1879 г. писал: "Есть нравственные страдания, до того ужасные, что перед ними тускнеет распятие, прокатывание на гвоздях кажется отдыхом" ¹¹⁵ .

После ареста и побега Лопатина якутские власти, уверенные в том, что сам Лопатин или его единомышленники вновь будут пытаться освободить Чернышевского, неоднократно напоминали стражам Вилюйска о необходимости неусыпного и ежечасного надзора за их узником. В 1873 г. якутский губернатор В. П. до Витте дважды (31 июля и 7 августа) писал об этом исправнику Ф. А. Аммосову в общей форме¹¹⁶ , а 24 декабря 1874 г. призвал к тому же нового исправника И. С. Жиркова с конкретной, поступившей из III Отделения мотивировкой: "Заграничная партия лиц, сочувствующих Чернышевскому, составила подробный план для попыток к освобождению сего преступника. Злоумышленники, как оказывается, намерены прибыть в Сибирь настоящей зимою и в числе отчаянных мер к достижению своей цели они предполагают воспользоваться бланками бумаг от разных присутственных учреждений и даже подписями начальствующих лиц, преимущественно в Якутской области"¹¹⁷ .

Такую информацию сыск мог получить от заграничных агентов, которые в те годы дотошно ловили все, иной раз даже нелепые слухи и время от времени доносили в Петербург о разнообразных, вплоть до цареубийства, замыслах русской эмиграции¹¹⁸ . Возможно, "слухи об этой [Клеменца. - Н. Т.] экспедиции разошлись (и постепенно докатились до начальства) от Гольдсмитов, с которыми болтал Клеменц"¹¹⁹ . Так или иначе, ко времени приезда Клеменца и Грибоедова в Иркутск местные власти были настороже. Тем временем независимо от Клеменца и Грибоедова попытался освободить Чернышевского и был арестован с документами на имя жандармского поручика Мещеринова И. II. Мышкин. Расследуя его дело, каратели напали на след Грибоедова. Еще до того, как Мышкин открыл свою настоящую фамилию, III Отделение телеграфировало в Иркутск: "Покушавшийся увезти Чернышевского мнимый поручик Мещеринов должен быть отставным подпоручиком Николаем Грибоедовым, и при нем должна быть в Сибири некая Зинаида Апсентова и другие помощники"¹²⁰ . В такой ситуации Грибоедов и Клеменц вынуждены были отказаться от намерения применить к Чернышевскому опыт "капитана Штурма" и уехали из Сибири.

¹¹² Там же, стр. 81.

¹¹³ Б. Лунин. Н. Г. Чернышевский в Вилюйске (по воспоминаниям последних очевидцев). "Красная новь", 1939, N 10 - 11, стр. 233, 235: "Н. Г. Чернышевский в воспоминаниях современников". Т. 2, стр. 218, 222, 228, 231, 306 - 307 и др.

¹¹⁴ "Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги". М. 1927, стр. 80 - 86, 267, 271, 277, 279, 284.

¹¹⁵ "Набат", 1879, NN 3 - 5, стр. 90.

¹¹⁶ Н. М. Чернышевская. Летопись жизни и деятельности Н. Г. Чернышевского, стр. 411.

¹¹⁷ ЦГАЛИ СССР, ф. 1, оп. 1, д. 619, л. 10; В "Летописи жизни и деятельности Чернышевского" этот документ ошибочно датирован 3 декабря.

¹¹⁸ ЦГАОР СССР, ф. 102, 3-е дел-во, 1881 г., д. 1520, лл. 1 - 2; д. 1521, л. 22.

¹¹⁹ "Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко", стр. 95.

¹²⁰ Н. М. Чернышевская. Летопись жизни... стр. 439. Под Апсентовой здесь подразумевалась З. С. Абсеитова (с 1873 г. - жена Лопатина), которая, вероятно, была посвящена в замысел Клеменца и Грибоедова; с нею Грибоедов "был очень дружен" ("Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко", стр. 95,

стр. 135

Восьмая попытка

Последняя попытка освобождения Чернышевского, предпринятая летом 1875 г. Мышкиным, оказалась самой дерзкой из всех и наиболее близкой к успеху. Отчасти поэтому, а также в связи с тем, что от нее сохранилось больше всего источников, она освещена в литературе достаточно подробно¹²¹ . Ипполит Никитич Мышкин, этот, как назвал его В. Г. Короленко, "страстотерпец революции"¹²² , принадлежал наряду с Лопатиным к корифеям русского освободительного движения той поры. Борец и трибун по натуре, которым восхищался И. С. Тургенев ("Вот человек, - ни малейшего следа гамлетовщины")¹²³ , он был живым воплощением целеустремленности, страсти, энергии и самообладания¹²⁴ . Революционной борьбе он посвятил себя целиком и вел ее всегда, везде и всеми способами, будь то агитация печатным словом на воле, программная речь со скамьи подсудимых или протест "действием" в каторжном застенке, ни на йоту не сомневаясь в себе, ничего не страшась и ни перед чем не отступая. Не случайно именно он сумел добраться до Вилюйского острога и лишь по стечению обстоятельств не смог увезти оттуда Чернышевского.

Решение попытаться освободить Чернышевского Мышкин, как и Лопатин, принял, находясь летом и осенью 1874 г. за границей, под впечатлением идейного разброда в русской революционной эмиграции. При этом особо поддержал Мышкина П. Н. Ткачев, а вместе с ним еще "некоторые эмигранты" ¹²⁵ , но кто именно, неизвестно. Предположение Лопатина о связи Мышкина с Лизогубом и Фесенко, которые сначала обещали 5 тыс. руб. на поездку в Сибирь Лопатину, а потом, будто бы передумав, отдали их для той же цели Мышкину¹²⁶ , не подтверждается другими источниками и маловероятно потому, что Мышкин с начала и до конца операции нуждался в деньгах. По дороге в Сибирь зимой 1874/75 г. Мышкин останавливался в Петербурге и Москве, но вошел ли он в контакт с какой-либо революционной организацией, данных нет. Революционные силы страны были тогда дезорганизованы разгромом массового "хождения в народ", так что Мышкину стоило бы большого труда найти в них деловую и материальную опору для реализации своего замысла.

В Иркутск Мышкин приехал в апреле 1875 года. План его был таков: явиться в Вилюйск под видом жандармского офицера и вытребовать Чернышевского для доставки его в другое место ссылки. Мышкину, помимо денег, необходимы были точные сведения об условиях содержания и охраны Чернышевского, жандармская форма и документы на официальных бланках с подлинными печатями и подписями ответственных лиц. Форму Мышкин сшил еще в Москве, а сведения и документы получил в Иркутске, расположив к себе старшего писаря губернского жандармского управления Непейцына и выудив из него информацию, которой тот был начинен. По воспоминаниям одного из друзей Мышкина, Ипполит Никитич с помощью Непейцына устроился вольноопределяющимся писцом в канцелярию жандармского управления, а затем освоил тамошнее делопроизводство, взял нужные бланки, снял слепок печати и скопировал искомые подписи¹²⁷ .

В мае 1875 г. Мышкин выехал из Иркутска через Олекминск к. Вилюйску и после полутора месяцев труднейшего пути появился 12 июля в Вилюйском остроге под видом поручика корпуса жандармов А. В. Мещеринова. Исправник Жирков, хотя и оробел перед импозантным поручиком, командированным, как удостоверяли документы, генерал-губернатором Восточной Сибири "сопровождать Чернышевского в Бла-

¹²¹ Не только в специальных исследованиях, но и в романе-биографии: В. И. Язвицкий. Непобежденный пленник. М. 1972.

¹²² В. Г. Короленко. История моего современника. М. 1965, стр. 715.

¹²³ "И. С. Тургенев в воспоминаниях современников". Т. 1. М. 1969, стр. 442.

¹²⁴ Друзья Мышкина (ДА. М. Чернавский, С. Ф. Ковалик) называли его самообладание "поразительным, беспримерным", горячо оспаривая противоположное мнение В. Г. Короленко, который знал Мышкина хуже ("Каторга и ссылка", 1924, N 1, стр. 20".

¹²⁵ В, С. Антонов, А. М. Ладыженский. Шлиссельбуржцы об Ипполите Мышкине. "Прометей". Т. 3. М. 1967, стр. 255.

¹²⁶ "Письма Г. А. Лопатина к В. Г. Короленко", стр. 95,

¹²⁷ "Мир божий", 1905, N 1, стр. 40- 41.

стр. 136

говещенек", тем не менее отказался выдать Чернышевского без особого предписания якутского губернатора. Мышкин вынужден был ехать в Якутск с двумя казаками, которых Жирков навязал ему "для сопровождения". По дороге, убедившись, что замысел сорван, Мышкин 19 июля несколькими выстрелами обратил своих "сопроводителей" в бегство и скрылся в тайге, но уже на следующие сутки был схвачен и далее до конца жизни так и не вырвался из рук царских тюремщиков.

Что же погубило замысел Мышкина? Почему вилюйский исправник не подчинился ему, не вняв даже предписанию генерал-губернатора Восточной Сибири? На этот счет высказывались различные версии. Одна из них, будто Мышкин вызвал подозрение у исправника, надев аксельбанты на левое плечо вместо правого, хотя она и бытует в серьезных работах¹²⁸ , должна быть отвергнута. Мышкин был профессиональным военным, окончил два военных училища, служил в Академии Генерального штаба, перед поездкой в Вилюйск вращался среди чинов Иркутского губернского жандармского управления и, конечно, знал все детали обмундирования. Неосновательна и другая версия, что вилюйский исправник имел специальное предписание якутского губернатора не выдавать никому Чернышевского без губернаторского письма, а Мышкин об этом предписании не знал, что и погубило его¹²⁹ . Такое предписание исправник получил'от губернатора уже после ареста Мышкина, 23 марта 1876 г. (текст его опубликован И. М. Романовым)¹³⁰ . Явно по недоразумению распространилась в литературе версия об оплошности Мышкина, который в тексте заготовленного и предъявленного им вилюйскому исправнику предписания будто бы назвал Чернышевского не по форме - "посаженным в г. Вилюйске"¹³¹ . В деле Мышкина сохранились и подлинник и жандармская копия этого документа. Там отчетливо написано: "поселенный", а не "посаженный"¹³² .

И все же у вилюйского исправника были основания для недоверия к Мышкину. Главным из них можно считать то, что поручик Мещеринов прибыл по столь важному делу и из самого Иркутска совершенно один, без провожатых. Это показалось исправнику настолько странным, что он сразу же заподозрил неладное и затребовал особую бумагу от губернатора. Может быть, Жирков учел и такие детали, которым в иной ситуации не придал бы значения, как упоминание Чернышевского в документах без сопроводительных слов "государственный преступник" и отсутствие предварительного извещения о командировке поручика. Думается, Дж. Кеннан правильно заключил: "Дело близко было к удаче и, вероятно, удалось бы, если бы у Мышкина хватило денег, чтобы привезти с собой в качестве конвоя двух или трех соучастников, переодетых солдатами или жандармами"¹³³ . В крайнем случае Мышкин с товарищами могли бы даже применить силу против исправника, наказав его за "сопротивление власти".

На допросах Мышкин не стал отрицать своего намерения освободить Чернышевского и, как гласит рапорт начальника Иркутского жандармского управления шефу жандармов от 18 августа 1875 г., "выразился, что сочувствовать Чернышевскому он считает обязанностью всякого порядочного человека"¹³⁴ . Окружной исправник Ф. С. Бубякин так изложил суть первого показания Мышкина сразу после ареста: "На успех своего предположения он вполне рассчитывал, тем более потому, что раз начато дело удачно, должно и кончиться удачно... Чернышевскому он намерен был объявить, что он, т. е. Чернышевский, переводится по воле начальства... не иначе

¹²⁸ Ю. М. Стеклов. Н. Г. Чернышевский. Т. 2, стр. 547; А. П. Скафтымов. Указ, соч., стр. 78; М. Я. С тру мински и. Указ. соч., стр. 65.

¹²⁹ В. Г. Короленко. Собрание сочинений. В 10-ти тт. Т. 8. М. 1955, стр. 47; М. С. Александров. Арест И. Н. Мышкина. "Былое", 1906, N 10, стр. 260; Г. М. Малышенко. Николай Гаврилович Чернышевский. "Русская мысль", 1906, N 6, стр. 106, II. С. Нович. Н. Г. Чернышевский в Сибири. "Сибирские огни", 1939, N 5, стр. 139; В. С. Антонов. Указ. соч., стр. 44.

¹³⁰ И. М. Романов. Указ. соч., стр. 220.

¹³¹ Там же, стр. 144; NN. Указ, соч., стр. 10, 11; М. Я. Струминский. Указ, соч., стр. 64 - 65; Н. В. Богословский. Указ, соч., стр. 366; Л. И Островер. Мышкин. М. 1959, стр. 101.

¹³² ЦГАОР СССР, ф. 112, оп. 1, д. 387, лл. 10, 245.

¹³³ Дж. Кеннан. Сибирь и ссылка. Т. 2. Ростов н/Д. 1906, стр. 147.

¹³⁴ Ю. М. Стеклов. Вокруг ссылки Н. Г. Чернышевского. "Каторга и ссылка", 1927, N 5, стр. 177.

стр. 137

как проследовав из Вилюйска несколько сот верст, и тогда уже оставалось на его, Чернышевского, воле воспользоваться побегом или нет. Но если бы предъявить Чернышевскому с первого раза откровенное предположение его освободить, то, наверное, надо было ожидать отрицательный ответ"¹³⁵ . Таким показанием Мышкин, вероятно, хотел подчеркнуть в глазах властей непричастность Чернышевского к попыткам освободить его. Зато говорить о людях, причастных к ним, он отказался. "Соучастников своих не назвал никого и вообще, кроме главной своей цели, в остальных упорно запирается", - резюмировали иркутские власти¹³⁶ .

Тюремщики Чернышевского были чрезвычайно напуганы операцией Мышкина. Исправник Жирков в панике запросил у якутского губернатора воинскую команду из 10 солдат и двух унтеров, указывая на то, что если его, исправника, убьют, а Чернышевского увезут, то получится "беспомощность городу Вилюйску и всему казенному интересу"¹³⁷ . Команда из шести солдат и одного унтера была прислана в Вилюйск немедленно¹³⁸ , а самому Жиркову царь высочайше пожаловал "вне правил, за особую его распорядительность" в деле Мышкина орден св. Станислава 2-й степени¹³⁹ .

* * *

Имелись ли планы освободить Чернышевского после неудачи Мышкина, неизвестно. Существует лишь бездоказательное утверждение М. В. Научителя и З. Т. Тагарова, что "попытки организации новых поездок в Сибирь имели место и во второй половине 70-х годов XIX в., но они так и остались неосуществленными"¹⁴⁰ . Зато до 1875 г. наряду с документально удостоверенными восемью попытками косвенно засвидетельствованы (и могли быть предприняты или по крайней мере готовились) еще и иные. Наиболее вероятно говорить о замысле Э. И. Бонгарда и д'Артузи. М. Т. Пинаев в этой связи полагает, что "за границей в 1870г. тремя компаниями, тремя "фирмами", действующими независимо друг от друга, вынашивались планы одного и того лее "торгового дела" - освобождения Чернышевского"¹⁴¹ . О чем лее идет речь?

Швейцарский подданный Бонгард за участие в польском восстании 1863 г. был приговорен к смертной казни, замененной 12 годами каторги. С августа 1864 г. до мая 1866 г. он содержался вместе с Чернышевским в Кадае, а в 1867 г. был помилован и уехал в Западную Европу¹⁴² . 23 сентября 1870 г. III Отделение разослало начальникам губерний секретный циркуляр о том, что в Россию из Швейцарии "отправились два эмиссара - Бонгард и д'Артузи - с целью революционной агитации" и что следует принять "все зависящие меры" к их задержанию¹⁴³ . Чернышевский при этом не упоминался. Хотя "все зависящие меры" были приняты, напасть на след эмиссаров не удалось, и более полутора лет III Отделение не имело о них вестей. Но 3 февраля 1872 г. шеф жандармов П. А. Шувалов дал знать генерал-губернатору Восточной Сибири Синельникову, что тот же Бонгард, по данным заграничной агентуры, едет из Швейцарии через Америку в Сибирь "для сбыта фальшивых русских кредитных билетов, а может быть, и с другими какими-либо преступными целями". Шувалов сообщал приметы Бонгарда и особо подчеркивал: "Он знаком с государственным преступником Чернышевским, у которого учился русскому языку и владеет им хорошо"¹⁴⁴ . От Синельникова соответствующая депеша пошла в Якутск, а из Якутска 7 апреля 1872 г. в Вилюйск. Но никаких следов Бонгарда нигде и на этот раз не сыскалось. Можно думать, что Бонгард, один или вместе с д'Артузи, замышлял освобождение Чернышевского и готовился к поездке в Россию, однако едва ли пересек русскую границу.

¹³⁵ ЦГАОР СССР, ф. 109, 1 эксп., 1862 г, д. 230, ч. 3, лл. 504 - 504 об.

¹³⁶ Там же, лл. 484 об. - 48,5.

¹³⁷ N N. Указ. соч., стр. 12.

¹³⁸ М. Я. Струминский. Указ, соч., стр. 66.

¹³⁹ Ю. М. Стеклов. Вокруг ссылки Чернышевского, стр. 181.

¹⁴⁰ М. В. Научитель, З. Т. Тагаров. Указ. соч., т. 283.

¹⁴¹ М. Т. Пинаев. Указ. соч., стр. 50 - 51.

¹⁴² См. Ф. Ф. Майский. Указ, соч., стр. 27, 91 - 92. Сведений о д'Артузи обнаружить не удалось.

¹⁴³ ЦГАОР СССР, ф. 109, 3 эксп., 1870 г., д. 85, л. 16.

¹⁴⁴ Там же, лл. 58 - 59.

стр. 138

Сохранились косвенные свидетельства о других, тоже несостоявшихся попытках. Так, член I Интернационала череповецкий мещанин И. Г. Розанов, арестованный при возвращении в Россию из Женевы 22 июня 1868 г., рассказал на допросе, что русские революционеры готовят заговор с целью освобождения Чернышевского, предполагая захватить и спрятать "в приличном месте" кого- либо из особ, близких к царю, "непременно из царской крови", чтобы потребовать взамен "прежде всего, разумеется, свободу Чернышевского", а потом, "если можно, другие реформы"¹⁴⁵ . Все это будто бы передал Розанову Элпидин. Историки отнеслись к такому показанию неодинаково. Если Ю. М. Стеклов только иронизировал над тем, что "болтовня Розанова передавалась царю как нечто серьезное", то Б. П. Козьмин и В. Я. Гросул уловили в этой "болтовне" искаженный или утрированный отзвук каких-то вестей о действительных замыслах¹⁴⁶ . Возможно, такай отзвук надо искать и в той несуразной информации, которую Синельников получил в декабре 1873 г. по почте от анонима: дескать, М. А. Бакунин и Н. И. Утин уже пробрались в Вилюйск и передали Чернышевскому план побега ("когда установится санный путь и не ранее конца января зажечь город с четырех сторон и, воспользовавшись общей суматохой, вывезти Чернышевского на приготовленной тройке и скрыть его в лесу, где подготовлена землянка и все нужное съестное на три месяца, а когда поиски прекратятся, провезти его по имеющейся казенной подорожной на имя офицера Гладкина")¹⁴⁷ .

Но об одном несостоявшемся замысле освобождения Чернышевского имеются более точные сведения. Народник Н. Г. Кулябко-Корецкий осенью 1873 г. поддержал намерение своего брата пожертвовать 2 - 3 тыс. руб. "в фонд для новой попытки к освобождению Чернышевского"¹⁴⁸ и поехал из Цюриха, где он тогда находился, с рекомендательным письмом от Лаврова в Париж к Лопатину за советом, как лучше исполнить это намерение. Лавров прямо написал Лопатину о Кулябко-Корецком: "Ему нужен особенно Ваш совет относительно плана, с которым он носится, и я вполне надеюсь, что Вы докажете ему полную невозможность исполнения этого плана"¹⁴⁹ . Лопатин, хотя он сам готовился тогда к новой поездке в Сибирь, все же братьев Кулябко-Корецких, учитывая их молодость и неопытность, от участия в такой экспедиции отговорил: "Бегство из Вилюйска сопряжено, по его мнению, с непреодолимыми почти трудностями,., и новая, по всей вероятности, неудачная попытка для этого должна отразиться очень тягостно на судьбе Чернышевского"¹⁵⁰ .

Как же сам Чернышевский относился к намерениям освободить его и как такие попытки отражались на его заключении? По мнению Шульгина и Романова, Чернышевский "все делал, чтобы помочь революционерам в осуществлении их мысли. Он сам принимал участие в этом"¹⁵¹ . Известны два письма Чернышевского из Вилюйска к жене по поводу "всяческих глупых слухов" о возможности его побега. 30 декабря 1873 г. он писал: "Я не могу переносить ничего, физически трудного. Одна ночь, проведенная в сырости, убила бы меня. Следовательно, я не могу желать ничего физически трудного и ни на что подобное не мог бы согласиться. И даю тебе, мой друг, честное слово: не уеду отсюда никаким другим способом, как тот, которым приехал сюда"¹⁵² . 25 января 1875 г. Чернышевский повторяет: "Даю тебе честное слово, что не поеду отсюда иначе, как обыкновенным, ни от кого никак не скрываемым, спокойным способом, с соблюдением всех форм и правил"¹⁵³ . Шульгин и Романов усмотрели тут иносказательную "инструкцию, как надо организовывать побег":

¹⁴⁵ Б. П. Козьмин. Революционное подполье в эпоху "белого террора", стр. 58 - 60.

¹⁴⁶ Ю. М. Стеклов. Н. Г. Чернышевский. Т. 2, стр. 514; Б. П. Козьмин. Революционное подполье,., стр. 144; В. Я. Гросул. Указ, соч., стр. 317.

¹⁴⁷ М. Н. Чернышевский. Указ, соч., стр. 47 - 48.

¹⁴⁸ Н. Г. Кулябко-Корецкий. Из давних лет. М. 1931, стр. 97.

¹⁴⁹ "Lavrov Years of Emigration. Letters and Documents". Dordrecht - Boston. 1974, pp. 80 - 81.

¹⁵⁰ Н. Г. Кулябко-Корецкий. Указ, соч., стр. 102.

¹⁵¹ В. Н. Шульгин. Письма Н. Г. Чернышевского. "Октябрь", Г950, N 5, стр. 174; И. М. Романов. Указ, соч., стр. 134.

¹⁵² Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений, Т. XIV, стр. 553.

¹⁵³ Там же, стр. 583.

стр. 139

под видом жандармов, с документами на официальных бланках и т. п. ¹⁵⁴ . По мнению Романова, тот, кто считает, что Чернышевский был против побега, тем самым признает, будто Николай Гаврилович "вполне разделял взгляды своих заклятых врагов", ибо "впервые версию о том, что Чернышевский якобы был противником побега, пустил жандарм Купенкор." ¹⁵⁵ .

Этот вывод противоречит многочисленным и разнообразным свидетельствам. Мнение жандарма значит здесь меньше всего. Жандармы как раз не доверяли "версии о том, что Чернышевский был противником побега", все время боялись, как бы тот не вырвался с каторги, и следили за ним, что называется, в оба глаза. Главное, что этой версией оперировали и, как правило, со слов самого Чернышевского, такие свидетели, как Короленко, актер М. И. Писарев, либеральный чиновник Д. И. Меликов, сохранивший для потомства рукопись романа Чернышевского "Отблески сияния", саратовский журналист Н. Ф. Хованский, вилюйский старожил Н. С. Жирков, друг семьи Чернышевского С. Б. Сукиасова, наконец, М. Н. Чернышевский¹⁵⁶ . Вполне можно понять Чернышевского, который при своей болезненности и непрактичности ("я и ездить верхом не умею", - рассказывал он в 1886 г. Хованскому¹⁵⁷ ) считал для себя нереальным побег из такого места, как Вилюйск. Но отсюда не следует, однако, что если бы Лопатин или Мышкин добрались до Чернышевского, тот непременно отказался бы от побега. Кстати, Мышкин, судя по его показаниям, вообще предполагал во избежание такого отказа увезти Чернышевского за несколько сот верст от Якутска, словно бы "по воле начальства", и лишь потом открыться ему.

Все перечисленные попытки и замыслы освобождения Чернышевского имели место до 1875 года. После ареста Мышкина, то есть после 10 лет почти непрерывных попыток, революционеры, видимо, перестали готовить их. Неудачи всех попыток постепенно убеждали народников в "непреодолимых почти трудностях" осуществления побега. Конечно, эта причина сама по себе не удержала бы энтузиастов от возобновления подобных попыток. Но именно в 1875 г. нелегальная печать обнародовала, как бы от имени Чернышевского, заявление, получившее всеобщую известность: "Чернышевский заявил, что увезти его, помимо его воли, немыслимо, и что напрасно его доброжелатели губят себя задаром, ибо он твердо решился не бежать"¹⁵⁸ . В 1878 г. подпольная газета "Начало" подтвердила это: "Чернышевский положительно не хочет бежать, чувствуя себя не в силах преодолеть все трудности пути, так что всякая попытка, ухудшая его положение, не может достичь своей цели" ¹⁵⁹ . Наконец, крутой подъем революционного движения во второй половине 70-х годов и переход его в фазу "отчаянной схватки с правительством"¹⁶⁰ потребовали сосредоточить все внимание и все силы непосредственно на задачах, продиктованных этой схваткой. "Другие события и другие "злобы дня", - писал Короленко, - закрыли от общественного внимания и имя Чернышевского, и самую попытку его освобождения" ¹⁶¹ .

Верное в принципе, это замечание Короленко грешит некоторым преувеличением. Имя Чернышевского лишь ненадолго заслонялось от общественного внимания "другими злобами дня", а потом вновь выступило на передний план. Продолжали добиваться перед царем и правительством его освобождения либералы. Такие ходатайства предпринимались и ранее. Все они отвергались, причем иной раз их инициаторы карались властями. Однако все это подчеркивало интерес разных слоев русско-

¹⁵⁴ В. Н. Шульгин. Письма,., стр. 173; И. М. Романов. Указ, соч., стр. 122, 123.

¹⁵⁵ И. М. Романов. Указ, соч., стр. 119- 120.

¹⁵⁶ В. Г. Короленко. Собрание сочинений. В 10-ти тт. Т 8. стр. 47; "М. Г. Чернышевский в воспоминаниях современников". Т. 2, стр. 248, 274, 281; М. Я. Струминский. Указ, соч., стр. 67; "Воспоминания С. Б. Сукиасовой-Артемьевой о Чернышевском". Сообщил Е. Г Бушканец. "Литературное наследство". Т. 67. М. 1959, стр. 162; М. И. Чернышевский. Указ, соч., стр. 46,

¹⁵⁷ "Н. Г Чернышевский в воспоминаниях современников". Т. 2, стр. 281.

¹⁵⁸ "Вперед!" (Лондон), 1875, N 23, стб. 717 - 718.

159 "Революционная журналистика 70-х годов", стр. 16.

¹⁶⁰ В. И. Ленин. ПСС. Т. 5. стр. 39.

¹⁶¹ В. Г. Короленко. Воспоминание о Чернышевском. "Русское богатство", 1904, N 11, стр. 49.

стр. 140

го общества к судьбе вилюйского узника. В конце концов царизм вынужден был уступить общественному мнению, причем решающую роль сыграл все-таки революционный лагерь. Осенью 1882 г. правительство вступило в переговоры с "Народной волей" об условиях, на которых революционеры согласились бы приостановить террор, дав Александру III возможность короноваться ¹⁶² . Исполнительный комитет "Народной волн", сознавая тогдашнюю слабость своей партии и желая выиграть у царизма хотя бы немногое, выставил только два условия: расследование злоупотреблений каторжной администрации в Забайкалье и освобождение Чернышевского. В результате народовольцы добились значительного облегчения участи Чернышевского. "Мы, - уведомлял в феврале 1883 г. начальника царской охраны И. И. Воронцова-Дашкова министр внутренних дел Д. А. Толстой, - увидим, как будет держать себя террористическая партия, а от этого будет зависеть и степень, так сказать, помилования Чернышевского, которого они считают своим праотцем" ¹⁶³ . 13 мая 1883 г. Александр III короновался, а 27 мая дал "предварительное соизволение на перемещение Николая Чернышевского под надзор полиции в г. Астрахань". 15 июля последовал о том официальный указ Сената¹⁶⁴ .

Хотя возобновить активную политическую деятельность в условиях непрекращавшегося жандармского надзора и с подорванным здоровьем Николай Гаврилович уже не смог, он успел за шесть лет, прожитых им после возвращения из Сибири, подготовить ряд новых трудов (очерки, статьи, комментарии), которые обогатили передовую общественную мысль России.

¹⁶² В. Н. Фигнер. Из политической жизни 80-х годов. Полное собрание сочинений. Т. V М. 1932.

¹⁶³ "Чернышевский в Сибири (1866 - 1883)". Сообщил М. И. Хейфец. "Записки отдела рукописей ГБЛ". Вып. 6. М. 1940, стр. 59.

¹⁶⁴ "Н. Г. Чернышевский. 1828 - 1928". М. 1928, стр. 155 - 156.

Постоянный адрес данной публикации: