Километрах в 20 от Серпухова, на берегу извилистой Протвы, раскинулось старинное село Троицкое; Вокруг типичный среднерусский пейзаж: невысокие, пологие холмы, поля, перелески. Уже издали можно увидеть обветшалую церковь, а подойдя ближе, руины белокаменных ворот и липовую аллею, которая приводит к высокому обелиску у выезда из села... В своем имении Троицком любила бывать Екатерина Романовна Дашкова. Но однажды она приехала сюда не по своей воле. Павел I сослал ее сюда "вспоминать о 1762 годе". Здесь она провела свои последние годы, здесь написала "Записки" о себе и о своем времени. Здесь она умерла в 1810 году. Троицкое входит сейчас в совхоз "Большевик". Сегодняшняя жизнь непохожа на ту, что отшумела более 160 лет назад. А с той, давней жизнью имя Дашковой связано неразрывно. Стоит вспомнить его - и возникают многочисленные и разнообразные ассоциации: дворцовый переворот 28 июня 1762 г., блестящий и, по словам Д. И. Фонвизина, "неисцельно больной" екатерининский двор, просветители и ученые Дидро, Вольтер, Франклин, Рейналь, Адам Смит, Петербургская Академия наук, Российская академия... Дашкова участвовала в дворцовых заговорах, была статс-дамой, издавала журналы, писала стихи, пьесы, статьи, музыку. Была первой и единственной в свое время в России женщиной, занимавшей государственный пост, -возглавляла две академии. Дашкова объездила почти всю Европу, встречалась со многими выдающимися людьми своего времени. По рекомендации Франклина ее приняли в члены Филадельфийского философского общества. Была она и расчетливой помещицей.

Жизнь Дашковой необычайна даже для XVIII в., хотя век изобиловал своеобразными жизненными судьбами. И вместе с тем эта жизнь очень характерна для тех лет. Уяснить, что за человек была Дашкова, под влиянием каких обстоятельств сложилась она как личность, какими побуждениями руководствовалась, значит понять кое-что существенное и в том сложном, полном противоречий времени, в которое она жила. В результате беспокойной ее жизни отложился разнообразный и обильный документальный материал. Он дает возможность заглянуть во внутренний мир человека неблизкой к нам эпохи. Что радовало этого человека и что печалило? Что он считал хорошим, а что дурным? Какой представлялась ему окружающая жизнь, люди, каким видел он самого себя?

Начнем с того, какой представлялась Дашкова ее современникам. Здесь нас сразу же подстерегает загадка. Современники высказывают о ней мнения, столь не совпадающие, что порой неясно, об одном ли человеке идет речь. "Ее никто не любит, даже дочь", "Она ни с кем не уживется", - это мнение Екатерины И. А Мери Уилмот, прожившая вместе с Дашковой несколько лет под одной крышей, писала: "Моя привязанность к ней ежедневно усиливалась. Вместе с тем возрастало мое удивление к ней, когда я видела, каким уважением пользовалась она у всех, находившихся в сфере ее обширного влияния". Дядя Дашковой канцлер М. И. Воронцов утверждал: "Она, сколько мне кажется, имеет нрав развращенный и тщеславный больше в суетах и в мнимом высоком разуме, в науках и пустоте время свое проводит". По мнению Д. Дидро, "ее воззрения тверды и возвышенны; она отважна; чувствует глубоко; я убежден, что у нее глубокая склонность к честности и достоинству". Вот еще несколько отзывов. Известный мемуарист Массой писал: "Я говорю здесь только о ее

стр. 84

смешной скупости: гнусность ее нравственности и ее разврата... завела бы слишком далеко". Секретарь Дашковой Посников был убежден, что "великой... была она человек, имела ум гениальный, европейский". Английский посол в России Д. Маюартней высказал о Дашковой такое суждение: "Эта женщина обладает редкой силой ума, смелостью, превосходящей храбрость любого мужчины, и энергией, способной предпринять задачи самые невозможные"¹ . Можно еще и еще приводить столь же противоречивые отзывы. Поэтому обратимся к фактам. Они помогут понять и противоречивость самих оценок.

Е. Р. Дашкова родилась в 1743 году. В том же году родился Г. Р. Державин, годом позже - Н. И. Новиков и Д. И. Фонвизин. Их сверстником был Г. Д. Потемкин. Несколько моложе А. Н. Радищев. Дашкова принадлежала к высшему слою русского дворянства. Род ее отца графа Р. И. Воронцова был знатен. Ее дядя М. И. Воронцов, женатый на двоюродной сестре императрицы Елизаветы, был государственным канцлером. Крестной матерью Екатерины Романовны была императрица Елизавета, а крестным отцом - великий князь, будущий император Петр III. Когда много лет спустя фаворит Екатерины II Ланской упрекнет Дашкову, что в отчетах о поездке Екатерины II в Финляндию "Санкт-петербургские ведомости" упоминали после императрицы только ее имя, он получит высокомерный ответ: "Как ни велика честь обедать с государыней, ...но она меня не удивляет, так как с тех пор, как я вышла из младенческих лет, я ею пользовалась. Покойная императрица Елизавета... бывала у нас в доме каждую неделю, и я часто обедала у нее на коленях, а когда я могла сидеть на стуле, я обедала рядом с ней"² .

Казалось бы, Дашковой уготован удел обычной светской дамы, как ее родной сестре Елизавете или двоюродной сестре, с которой она вместе воспитывалась в доме дяди (после смерти матери). Воронцовы были людьми для своего времени просвещенными, большое внимание уделяли образованию детей. Но характер и методы воспитания, которые получили братья Дашковой, очень отличались от того, что выпало на долю ей и ее сестрам. Отец выписал для сыновей из Голландии хорошо подобранную библиотеку. Гувернерами у них были французы, однако их учили и русскому языку, знакомили с родной страной. А. Р. Воронцов считал, что благодаря этому они не вынесли из своего детства той "индифферентности, даже презрения к России", которые нередко являлись результатом чисто французского воспитания в русских аристократических семьях. Некоторое время братья учились в пансионе профессора юриспруденции Штраубе. Большое значение для их образования имели поездки по России и Западной Европе. Отец и дядя тщательно наблюдали за учением и воспитанием юношей³ .

Как же воспитывали девушек? Канцлер не жалел денег на учителей для дочери и племянницы. Они получили воспитание, считавшееся в то время превосходным: говорили на четырех языках, причем особенно хорошо владели французским, прекрасно танцевали, умели рисовать. Они даже изъявили желание брать уроки... родного языка. Однако здесь успехи были невелики. Через несколько лет Дашковой пришлось заново учить русский язык, чтобы разговаривать со свекровью и тетками мужа, не знавшими французского. Разумеется, большая роль отводилась изысканным манерам. "Чего ж вам больше?" В свете они слыли как отлично воспитанные девицы. "Но что же было сделано для развития нашего ума и сердца? Ровно ничего"⁴ .

То, чего не удалось учителям, сделали книги. У канцлера была обширная библиотека (впоследствии один из братьев Дашковой назовет чтение "семейной страстью" Воронцовых)⁵ . Дашкова читает с упоением все дни, а порой и ночи напролет. Недет-

¹ "Дневник Храповицкого". "Чтения в Обществе истории и древностей Российских" (ЧОИДР), 1862, кн. III, отд. II, стр. 187, 201; "Русская старина", 1874, N 3, стр. 435; "Архив князя Воронцова". Т. V. М. 1872, стр. 105; D. Diderot. Sur la princesse Dachkoff. 1770. "Oeuvres completes de Diderot". T. 17. P. 1876, p. 490; [C. F. Ph. Masson]. Memoires secrets sur la Russie. T. 2. L. 1802, p. 147; Д. Благове Рассказы бабушки... СПБ. 1885, стр. 361; "Сборник Русского исторического общества" (Сб. РИО), 1873. Т. 12, стр. 199 - 200.

² "Записки княгини Дашковой" (далее - "Записки"). СПБ. 1907, стр. 209 - 210.

³ А. И. Заозерский. А. Р. Воронцов. "Исторические записки". Т. 23. 1947.

⁴ "Записки", стр. 5.

⁵ "Архив князя Воронцова". Т. IX. М. 1876, стр. 26Э.

стр. 85

ские книги и недетские размышления привели к раннему развитию. "Глубокая меланхолия, размышления над собой и над близкими мне людьми изменили мой живой, веселый и даже насмешливый ум. Я стала прилежной, серьезной, говорила мало, всегда обдуманно"⁶ . Ее любимые авторы - Бейль, Монтескье, Вольтер, Буало, Гельвеции. Когда ей было 16 лет, ее собственная библиотека насчитывала 900 томов. Покупка "Энциклопедии" доставляет ей больше удовольствия, чем драгоценное ожерелье. Знавшие ее в те годы рассказывают, что она, встречаясь в доме дяди с иностранными послами, с большим вниманием и интересом расспрашивала их о политическом устройстве и обычаях их стран, что она даже якобы "роптала против русского деспотизма и изъявляла желание жить в Голландии, в которой хвалила гражданскую свободу и терпимость вероисповеданий". И еще одна маленькая, но характерная черточка: в то время, когда были во всеобщем употреблении белила и румяна, 15-летняя графиня навсегда отказалась ими пользоваться⁷ . Все это свидетельствует о серьезности и независимости характера, но, может быть, также и о том, что ей чуточку недоставало женственности: недаром ее характер часто сравнивали с мужским. Уже в те годы она поставила перед собой цель: "Собственными силами добиться всего, что было мне доступно"⁸ . Чего именно, она конкретно вряд ли еще и представляла. Это были скорее всего честолюбивые мечтания рано развившегося подростка.

Однако вскоре произошли события, неожиданно придавшие этим расплывчатым мечтам большую определенность. Зимой 1758 г. она познакомилась с великой княгиней Екатериной, будущей императрицей Екатериной И. "Очарование, исходившее от нее, в особенности когда она хотела привлечь к себе кого-нибудь, было слишком могущественно..., и я навсегда отдала ей свое сердце"⁹ , - писала юная Дашкова. Но она не вполне искренна в этом "навсегда". Отношения и чувства этих двух женщин друг к другу впоследствии были очень не простыми и далеко не душевными. Однако пока что пылкая графиня боготворит Екатерину, которая много старше ее и опытнее. Великая княгиня, искавшая популярности в русском обществе, весьма внимательна к Дашковой¹⁰ . Дочь сенатора и племянница канцлера - этим обстоятельством Екатерине в ее сложном в то время положении при дворе нельзя было пренебрегать¹¹ . В том же 1758 г. Екатерина Романовна вышла замуж за князя М. А. Дашкова.

После смерти Елизаветы Петровны и воцарения Петра III (декабрь 1761 г.) жизнь Дашковой начинает походить на главу из приключенческого романа. В семье Воронцовых сложилась необычайная ситуация. Одна из сестер - Елизавета - становится фавориткой императора. Тот собирается развестись с женой, Екатериной, и жениться на ней. А Е. Р. Дашкова - ярая сторонница императрицы. У нее зарождается мысль о дворцовом перевороте. И пышным цветом расцветают честолюбивые мечты. Она поверяет свои помыслы Екатерине, ведет с ней долгие разговоры о будущем устройстве страны, о преобразованиях. Что это были за планы, мы не знаем. Может быть, ей грезились "просвещенная монархия", аристократическое ограничение самодержавия в духе взглядов ее дяди по мужу Н. И. Панина, мечтавшего об ограничении самодержавия "непременными законами"? "Каждый благоразумный человек... желает ограниченного монархического правления с уважаемым монархом, который был бы настоящим отцом для своих подданных и внушал бы страх злым людям"¹² . Вероятно, Дашкова находила тогда общий язык с Екатериной, рассуждая о реформах и усовершенствованиях в соответствии с идеями, почерпнутыми у Монтескье, Гельвеция и других французских писателей. Ближайшее будущее показало, насколько все это было поверхностно и несбыточно. У Дашковой не было, разумеется, ни знания действительного положения страны, ни ее истинных нужд. Но энтузиазма и честолюбия было много. Екатерина вела разговоры с Дашковой, не отказывалась от ее услуг, но откро-

⁶ "Записки", стр. 6.

⁷ "Переворот 1762 г. Сочинения и переписка участников и современников". М. 1908, стр. 34.

⁸ "Записки", стр. 6.

⁹ Там же, стр. 8.

¹⁰ "Записки имп. Екатерины II". СПБ. 1907, стр. 418, 423.

¹¹ С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. XII. М. 1964, стр. 458 - 461; "Записки имп. Екатерины II", стр. 439 - 461.

¹² "Записки", стр. 36.

стр. 86

венна с ней не была. Втайне от нее она готовила заговор, опираясь на гвардейских офицеров братьев Орловых и других лиц.

И вот наступил день дворцового переворота - пятого за 35 лет. Переворот 28 июня 1762 г. - это "звездный час" Дашковой, взлет и крутое падение с придуманных высот, крушение ее честолюбивых мечтаний. "Такие драматические напряженные, такие знаменательные мгновения, когда поворот событий, от которого зависит не только настоящее, но и будущее, совершается в один день, в один час или даже в одну минуту, редки в жизни человека и редки в ходе истории"¹³ . В этот день кончилась юность Дашковой; она вступила в свой зрелый возраст. В 1762 г. ей было 19 лет...

Переворот, приведший Екатерину II к власти, был так же легок, как "до смешного легки" были все дворцовые перевороты¹⁴ . Но в случае неудачи заговорщиков ждали пытки и казнь. Екатерине II Петр III грозил разводом и монастырем. Для Орловых ставка в этой игре была слишком заманчива. Но какие чувства двигали Дашковой? Она считала, что Петр III ведет страну если не к гибели, то к падению национального достоинства и государственного престижа России... В июне обстановка в столичных гвардейских кругах все более накаляется. Ходят слухи о готовящемся бунте. Дашкова развивает бурную деятельность. Она вербует сторонников, старается вовлечь в заговор Н. И. Панина - воспитателя наследника. Она была "поглощена выработкой своего плана и чтением всех книг, трактовавших о революциях в различных частях света". Однако "теоретическая подготовка" очень мало помогла: переворот был подготовлен плохо, слишком много произошло случайных событий, которые не погубили замысла только потому, что Петр III повел дело еще хуже. Но главное, что решило исход переворота, - это непопулярность Петра в гвардейских полках.

27 июня был арестован один из участников заговора. Все пришло в движение. Орловы устремились в Петергоф за Екатериной. Утром она уже была в Петербурге. Дашкова провела ночь накануне переворота без сна: портной не приготовил к сроку мужской костюм, и ей пришлось остаться дома и бездействовать. В 6 часов она поехала в Зимний дворец. Площадь перед дворцом была запружена народом. Дашкова вышла из кареты, чтобы пробраться через толпу. Ее узнали солдаты и офицеры, подхватили на руки, понесли через площадь. "Меня называли самыми лестными именами, обращались ко мне с умиленными, трогательными словами и провожали меня благословениями и пожеланиями счастья"¹⁵ . Через несколько часов императрица и Дашкова, переодевшись во взятые у двух офицеров гвардейские мундиры, сели на коней и во главе войск двинулись на Петергоф, где находился Петр III. Сражаться не пришлось. Царь оказался изолированным и отрекся от престола.

С каким удовольствием через десятки лет Дашкова вспоминала: "Я выразилась очень резко насчет дерзости его (Орлова. - Б. К.) братьев, медливших с выполнением моих приказаний"; "Я поставила снаружи двух часовых..., приказав им не оставлять поста без моего приказания". Она распоряжается, командует, она предвидит возможные ходы противника, солдаты перед ней благоговеют, сенат встает, приветствуя ее¹⁶ . Но уже вечером 28 июня она поняла, что обманута, что преувеличила и свой "триумф", и свое значение для Екатерины II. А ведь она наивно надеялась, что будет чуть ли не править вместе с императрицей, во всяком случае, станет первым лицом при ней.

А произошло все буднично и просто. Сначала Дашкова увидела в одной из комнат дворца, как Г. Орлов, лежа на канапе (он ушиб ногу), вскрывает пакеты, присланные из совета, на что он не имел никакого права. Потом императрица пригласила ее поужинать. Стол был накрыт на три куверта возле канапе, на котором лежал Орлов. За ужином Дашкова окончательно убедилась, что влиянием на императрицу будет пользоваться Орлов. Оказалось, что Екатерина II была неискренна и действовала за ее спиной. У Дашковой, по словам Г. Р. Державина, был "вспыльчивый или луч-

¹³ С. Цвейг. Собрание сочинений. Т. III. M. 1963, стр. 6.

¹⁴ См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 37, стр. 443.

¹⁵ "Записки", стр. 40, 54.

¹⁶ Там же, стр. 59.

стр. 87

ше сумасшедший нрав"¹⁷ . Ненависть к Орловым вспыхнула, чтобы никогда больше не угаснуть. Началась борьба за первое место, за влияние на императрицу. Так будет й впредь. Дашкова всегда будет враждовать с фаворитами императрицы. В абсолютистском государстве политический деятель может быть первым только после монарха и только через монарха: благодаря его "милости" или благодаря своему влиянию на него. "Княгиня Дашкова была честолюбивая женщина, добивалась первого места при государыне, даже желала заседать в совете"¹⁸ , - по отзыву Державина. Она считала, что дружба с Екатериной, их совместные планы и мечты, а главное, ее участие в перевороте дают ей на это право.

Но была ли роль Дашковой в перевороте действительно столь значительной, как ей самой казалось? Вскоре после захвата престола Екатерина II в письме Ст. Понятовскому, описывая перипетии переворота, отрицала какое бы то ни было значение Дашковой в его успехе. До нее дошли слухи о письме И. И. Шувалова к Вольтеру, где заслуга переворота приписывалась "девятнадцатилетней женщине". Екатерина просит Понятовского "вывести из заблуждения этого великого писателя, все совершило под моим руководством"¹⁹ . С. М. Соловьев замечает, что хотя это, в сущности, справедливо, но для полноты следовало бы прибавить, что Дашкова проявила необыкновенное усердие и самопожертвование, за что Екатерина сочла обязанностью отличить ее и наградить. В списке наград за участие в перевороте 28 июня имя Дашковой стоит одним из первых, ей назначено 12 тыс. рублей. Кроме того, от 5 августа сохранилась записка Екатерины II: "Выдать княгине Дашковой за ее ко мне и к отечеству отменный заслуги 24000 рублей"²⁰ . Соловьеву не была известна записка Екатерины, в которой та говорит, что Дашкова "с большим умом соединяет и большой смысл", о ее отваге, о том, что именно через нее Екатерина посылала записки Орловым и Пассеку, чтобы те могли "убедить своих друзей в ее согласии"²¹ . Вряд ли стоил бы такого внимания этот сюжет, если бы столкновение с императрицей не оказало решительного влияния на последующую жизнь Дашковой и не обрисовывало так рельефно характеры обеих Екатерин - "великой" и "маленькой". В упомянутом письме Понятовскому Екатерина дает Дашковой такую характеристику: "Правда, что она очень умна, но ум ее испорчен чудовищным тщеславием и сварливым характером"²² . А ведь так недавно она писала ей: "Во всей России едва ли отыщется друг, более достойный вас"; "Нельзя не восхищаться вашим характером"²³ . Еще 28 июня, во время отдыха по пути в Петергоф, обе, "полные восторга", читали проект манифеста и "рассуждали о том, что надо делать..."²⁴ . Но теперь речь шла о реальной власти, об охране этой власти от малейшего посягательства на ее авторитет и абсолютность. И сразу рухнули и дружба, и совместные мечты, и чувство благодарности.

Однако элегические настроения придут к Дашковой потом. Тотчас после переворота она не грустит, а действует. Ее честолюбие разбужено, самолюбие уязвлено. Донесения иностранных послов своим правительствам в течение нескольких лет пестрят сообщениями о заговорах, которые Дашкова якобы устраивает, о настороженном отношении к ней императрицы. "Подозревают, что она возбуждена и поощряет всех недовольных настоящим правительством" (июнь 1763 г.). Панину "нужно будет употребить все свое хладнокровие и влияние на нее, чтобы воздержать ее беспокойный характер в пределах благоразумия" (декабрь 1763 г.). "Будучи лишь 22 лет от роду, она уже участвовала в полдюжине заговоров, первый из них удался, но, не получив заслуженной, по ее мнению, награды, она принялась за новые" (март 1767 г.). Императрица "сильно ее опасается и чрезвычайно вежлива к ней" (ноябрь 1767 г.)²⁵ .

Разумеется, не следует принимать полностью на веру подобные сообщения. "Полдюжина заговоров" - это, конечно, фантастика. Но и нет оснований считать все

¹⁷ Г. Р. Державин. Записки. М. 1860, стр. 339.

¹⁸ Г. Р. Державин. Соч. Т. III. СПБ. 1866, стр. 621.

¹⁹ "Архив князя Воронцова". Кн. XXV. М. 1882, стр. 414.

²⁰ С. М. Соловьев. Указ. соч. Кн. XIII. М. 1965, стр. 90, 92; Сб. РИО. 1871. Т. VII, стр. 110, 132.

²¹ "Записки имп. Екатерины II", стр. 518 - 519.

²² "Архив князя Воронцова". Т. XXV, стр. 414.

²³ "Материалы для биографии кн. Дашковой". Лейпциг. 1876, стр. 64.

²⁴ "Записки", стр. 57; "Записки имп. Екатерины II", стр. 517.

²⁵ Сб. РИО. 1873. Т. XII, стр. 113, 199, 322.

стр. 88

вздором. До послов доходили слухи, безусловно, имевшие под собой какую-то почву. К тому же есть свидетельства и из иных источников. Через два месяца после переворота канцлер Воронцов в письме к А. Р. Воронцову выражал опасение, чтобы Дашкова "каприсами своими и неумеренным поведением и отзывами столько не прогневила государыню императрицу, чтоб от двора отдалена не была, а чрез то наша фамилия, в ее падении, напрасно порока от публики не имела"²⁶ . Но ей грозило нечто большее, чем удаление от двора. По крайней мере Дашкова впоследствии рассказывала Дидро, что избежала ареста только потому, что была сильно больна²⁷ . Это было связано с делом четырех офицеров - участников переворота 28 июня, замышлявших убийство Орловых, если императрица не согласится не проводить в исполнение проект о ее браке с Г. Орловым²⁸ . Дашкову сочли вдохновительницей этого заговора. И, видимо, не без оснований. Офицеры были сосланы или посажены, а мужу Дашковой Екатерина II послала письмо, в котором, как вспоминала позднее Дашкова, "выражала надежду, что не окажется вынужденной забыть мои заслуги, и потому просит мужа повлиять на меня в том смысле, чтобы я не забывалась, так как до нее дошли слухи, что я осмеливаюсь ей угрожать"²⁹ . Связывали имя Дашковой и с заговором поручика Мировича³⁰ . Екатерина II расспрашивала Панина и других лиц, не посещал ли Мирович Дашкову. За домом ее была установлена слежка. И в те же самые годы Дашкова получала денежные награждения, была первой статс-дамой, а ее муж успешно делал карьеру.

Ни о каком, однако, влиянии Дашковой на Екатерину II и на государственные дела теперь не могло быть и речи. Их отношения то ухудшались, то улучшались, но это было чисто внешне. За глаза Екатерина отзывалась о Дашковой или иронически или саркастически. Имело значение и отношение к Дашковой каждого очередного фаворита императрицы. Когда-то крестный отец Дашковой Петр III сказал ей: "Помните, что благоразумнее и безопаснее иметь дело с такими простаками, как мы, чем с великими умами, которые, выжав весь сок из лимона, выбрасывают его вон". Я часто вспоминала эти слова впоследствии"³¹ , -меланхолически замечает Дашкова. "Звездный час" ее прошел. Подъем, напряжение всех ее сил были вызваны не только участием в громадном (как ей казалось) историческом событии, а и ожиданием государственной деятельности, к которой она считала себя способной. И все рухнуло!

В стремлениях Дашковой было бы несправедливо усматривать лишь честолюбие или даже тщеславие. Она была рождена для государственной деятельности. Ей так естественно было к ней стремиться: все ее ближайшие родственники были или готовились стать государственными деятелями. Сильная натура Дашковой жаждала действия. Она не могла примириться со своим второстепенным положением. Не могла полностью подчинить себя интересам светской жизни и находить в этом счастье: ее запросы были много шире и глубже. Но и порвать с этой жизнью она была не в силах. Однако при абсолютном монархе, как заметил один из современников, "служить, не имея доверенности государя, все равно, что умирать от сухотки"³² . Значит, нужно добиваться "милости", прислуживаясь, "отважно жертвуя затылком", как заметит Чацкий о том вельможе, который, по словам Фамусова, "при государыне служил Екатерине". Эта дилемма - служить или прислуживаться - стояла перед многими интеллигентными современниками Дашковой. Так, Антиоха Кантемира не влекут богатства и высокие чины, которые "многие печали наносят и ищущим и тем, что достали". Н. И. Новиков в предисловии к "Трутню", перебирая одну за другой различные виды государственной деятельности, отвергает их как для него не подходящие (например: "Придворный человек всем льстит"). Фонвизиными Стародум "ото-

²⁶ "Архив князя Воронцова". Т. V, стр. 105.

²⁷ D. Diderot. Op. cit., p. 489.

²⁸ "Записки", стр. 80; С. М. Соловьев. Указ. соч. Т. XIII, стр. 208 - 211; Сб. РИО. Т. VII, стр. 291,294.

²⁹ "Записки", стр. 81.

³⁰ Сб. РИО. 1873. Т. XII, стр. 113; см. также С. С. Лурье. Из истории дворцовых заговоров в России XVIII века. "Вопросы истории", 1965, N 7.

³¹ "Записки", стр. 19.

³² Цит. по: С. М. Соловьев. Указ. соч. Кн. XIII, стр. 127.

стр. 89

шел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы". И Кантемир, и Новиков, и Фонвизин нашли свое поприще в служении общественному благу, бросив вызов если не феодально-крепостническому строю, то порожденным им порядкам и морали.

"Оппозиция" Дашковой свелась в основном к злословию. Когда подрос сын и надо было "устраивать" его карьеру, она пошла на поклон к императрице и ее фавориту Потемкину. Дашкова все это сама отлично понимала. "Из моего рассказа будет видно, - писала она, - как опасно плыть на одном корабле с "великими мира сего" и как придворная атмосфера душит развитие самых энергичных натур"³³ . После крушения политических мечтаний на нее обрушиваются несчастья одно за другим: смерть старшего сына, мужа, собственные болезни, масса долгов, разоренное имение, двое больных детей. А она едва еще перешагнула через 20-летний возраст. В 1770 г. Дашкова уезжает за границу. Естественно ожидать, что молодая женщина после всего пережитого отправляется за границу "рассеяться". Как первой статс-даме русского двора ей были открыты двери самых знатных домов и королевских дворцов. Но Дашкову мало привлекают светские удовольствия. Цель ее поездки - "осмотреть разные города и остановиться на том из них, где я могла бы воспитать детей"³⁴ . В годы, предшествовавшие заграничным поездкам, Дашкова была занята не только заговорами. Она много и серьезно читала. В 1763 г. ею был основан в Москве (во время пребывания там двора по случаю коронации) ежемесячный литературно-философский журнал "Невинное упражнение" (редактор - И. Ф. Богданович). Здесь она опубликовала свои переводы из Вольтера ("Некоторые примечания из Опыта о епическом стихотворстве"), Гельвеция ("О источнике страстей")³⁵ , "изрядные стихи"³⁶ . Посетив за два года Германию, Францию, Голландию, Англию и другие страны, она вернулась в Россию, а через несколько лет вновь отправилась за рубеж, чтобы лично руководить образованием своих детей. В Париже Дашкова часто встречалась с Дидро. Ему мы обязаны одной из самых объективных характеристик Екатерины Романовны. "Характер ее серьезный... она не говорит всего, что знает и думает, но то, что она говорит, она говорит просто, сильно и правдиво". Дидро пишет далее: "Ее душа уязвлена несчастиями... ее взгляды тверды и возвышенны; она отважна; чувствует глубоко... Она решительна и в ненависти и в дружбе".

Дидро описывает ее внешность: "Дашкова отнюдь не красавица. Она небольшого роста; у нее большой и высокий лоб, полные, пухлые щеки, глаза среднего размера, брови и волосы черные, нос приплюснутый, большой рот, толстые губы, зубы испорченные, шея круглая и прямая... Живость движений; отсутствие изящества, никакого благородства, много приветливости; соединение всех этих черт образует ее физиономию... Печали состарили ее и совсем подорвали здоровье"³⁷ . Хотя ей было тогда 27 лет, Дидро она показалась сорокалетней. Этот словесный портрет очень соответствует известному гравированному портрету работы Г. И. Скородумова (1777 г.). Дидро отмечает большую любознательность Дашковой. Она целые дни проводила в осмотре замечательных зданий, статуй, картин и мануфактур. Вечерами к ней приходил Дидро, и она подолгу расспрашивала его о французских законах, политике, образе жизни, о науках и литературе.

Однажды, пишет Дашкова, "разговор коснулся рабства наших крестьян". Тема эта неизбежно должна была возникнуть в их беседах. Для Дидро как просветителя была характерна "искренняя вера в то, что отмена крепостного права и его остатков принесет с собой общее благосостояние и искреннее желание содействовать этому"³⁸ . Его же собеседница приехала из России, где крестьянский вопрос был открыто поставлен всего несколько лет назад и где назревала Крестьянская война³⁹ . Взгляды Дидро

³³ "Записки Е. Р. Дашковой, писанные ею самой". Лондон. 1859, стр. 2.

³⁴ "Записки", стр. 94.

³⁵ См. "Невинное упражнение", Январь-май. 1763.

³⁶ Н. И. Новиков. Опыт исторического словаря о российских писателях... СПБ. 1772, стр. 55.

³⁷ D. Diderot. Op. cit., pp. 490 - 491.

³⁸ В. И. Ленин. ПСС Т. 2, стр. 519.

³⁹ См. М. Т. Белявский. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е. И. Пугачева (формирование антикрепостнической мысли). М. 1965.

стр. 90

и Дашковой оказались противоположными. Дашкова решительно отрицала необходимость и возможность уничтожения зависимости крестьян от помещиков. Доводы ее лишены хотя бы тени оригинальности. "Когда низшие классы моих соотечественников будут просвещены, тогда они будут достойны свободы"; помещики не притесняют крестьян, ибо "благосостояние наших крестьян увеличивает и наши доходы"; "дворяне служат посредниками между крестьянами и казной, и в их интересах защищать их от алчности губернаторов и воевод"⁴⁰ . Те же или схожие доводы приводили все просвещенные защитники крепостного рабства. Почти дословно то же говорил, например, М. М. Щербатов в Уложенной комиссии: "Крестьяне защищены своими господами, которые о хорошем состоянии их пекутся"; "единое сие имя свободы во всех непросвещенных людях не произведет ли умствования неподданства" ⁴¹ .

Дашкова высказала Дидро любопытную мысль: "Если бы самодержец, разбивая несколько звеньев, связывающих крестьянина с помещиками, одновременно разбил бы звенья, приковывающие помещика к воле самодержавных государей, я с радостью и хоть бы кровью подписалась бы под этой мерой"⁴² . Чем не "теория закрепощения сословий"! Дашкова считала крепостничество необходимым и справедливым. Но она была по-своему озабочена тем, чтобы не прослыть жестокой крепостницей. В кругу просвещенных дворян жестокость по отношению к крестьянам морально осуждалась. "У меня душа не деспотична", - говорила она Дидро. В "Записках" она постоянно подчеркивала, что ее крестьяне на легком оброке, что они "счастливы и богаты". Нет оснований сомневаться, что Дашкова была "хорошая помещица" и своих крестьян не разоряла. А о подлинном характере ее отношений с крестьянами как нельзя лучше говорит содержание письма, направленного ею крестьянам одного из ее сел: "Впредь же своими глупыми и неосновательными отписками меня не беспокоить, ибо уже сей вздор наскучил... А дабы вам впредь не делали никаких притеснений и обид, равно как о защите вас, я буду писать губернатору... А выбрать вам в старосты такового всем миром, чтоб мог вести строго, и богатым не мирволил, и за непорядок всякого жестоко наказывать"⁴³ .

Главное, ради чего Дашкова прожила долгое время за границей, - образование сына. По словам С. Р. Воронцова, она ему не раз говорила, что может гордиться, воспитав и подготовив человека, который, соединяя недюжинный ум с большими знаниями, не имеет ни одного недостатка, свойственного современному поколению. Прославляя себя, он прославит тем самым свою родину⁴⁴ . Она мечтала, что сыну удастся то, что не удалось ей самой. Однако результаты были плачевными. Дети ее оказались плохо воспитанными. Их поведение и взаимоотношения с матерью - источник "жгучих горестей" последних 25 лет ее жизни. А ведь, казалось бы, она сделала все для наилучшего исполнения своего замысла. В педагогическом эксперименте Дашковой отразились некоторые педагогические утопии того времени. Проблемы воспитания и образования живо интересовали современников Дашковой. Просветители мечтали при помощи новых методов воспитания переустроить общество на разумных, справедливых началах. Вероятно, для Екатерины II и Дашковой, читавших французских просветителей, проблемы воспитания были одной из главных тем бесед в период их дружественных отношений. Известна попытка Екатерины II применить на практике некоторые идеи Локка и Руссо, приспособив их к интересам "просвещенного абсолютизма", то есть выхолостив их антифеодальную направленность. В 1760- е годы один из исполнителей воли Екатерины II И. И. Бецкой осуществлял реформу школьного образования. Ставилась цель путем правильного воспитания и обучения создать "новую породу людей". Достичь этого предполагалось путем изоляции детей в закрытых учебных заведениях от испорченного и развращенного общества. Однако вскоре Екатерина II отказалась от этих утопических планов.

⁴⁰ "Записки", стр. 101 - 102.

⁴¹ "Сочинения князя М. М. Щербатова". Т. I. СПБ. 1896, стр. 196, 197; см. подробнее: И. А. Федосов. Из истории русской общественной мысли XVIII столетия. М. М. Щербатов. М. 1967, стр. 132 - 158.

⁴² "Записки", стр. 102.

⁴³ "Русский архив". 1864. Вып. 5 - 6, стб. 584.

⁴⁴ "Архив князя Воронцова". Кн. IX, стр. 26.

стр. 91

Попыталась применить некоторые передовые идеи века к воспитанию собственных детей и Дашкова. С этой точки зрения ее воспитательная программа представляет несомненный интерес. Почему Дашкова, подчеркивавшая свой патриотизм, не склонная к модному "чужебесию", не хотела воспитывать детей дома? Она объясняла это так: "Лесть челяди, баловство родных и отсутствие в России образованных людей не позволят мне дать моим детям дома хорошее воспитание и образование"⁴⁵ . Мы видим здесь ту же попытку - изолировать детей от привычной среды. Свой выбор Дашкова остановила на Эдинбургском университете. По словам английского историка-просветителя Гиббона, вкус и философия удалились из дымного и шумного Лондона в шотландскую столицу⁴⁶ . Там жил Адам Смит, в университете преподавали известные ученые У. Робертсон, Д. Блэк, А. Фергюсон.

Сохранилось письмо Дашковой к ректору Робертсону с развернутым изложением программы обучения и воспитания ее сына⁴⁷ . "Я не столько дорожу его познаниями, сколько характером и нравственностью", - писала она. Эта фраза прямо говорит о времени, когда она была написана. "Корень всему добру и злу - воспитание", преимущество воспитания перед обучением - основополагающая идея педагогической системы Бецкого⁴⁸ . Возвышение сына, продолжает она, должно идти "тем же честным путем, каким шли предки его к своему превосходству. Отвергая и презирая всякое низкое орудие к достижению этой цели, мне необходимо открыть ему прямую и верную дорогу". Дашкова, хотя и несколько позирует здесь, пишет с несомненной искренностью. Она определенно не видела противоречия между этими словами и тем, что ее 13-летний сын уже "некоторым образом вступил" в службу: он с младенчества был записан в гвардию, и ему должны идти чины, о чем мать неустанно хлопочет. Позднее она будет просить фаворитов Екатерины о покровительстве сыну.

Дашкова не считала, что образование должно закончиться университетским курсом. Она надеялась, что сын углубит познания, путешествуя по разным странам. Для этого ею были разработаны наставления о том, как надо путешествовать, чтобы извлечь наибольшую пользу для образования. В одной из своих статей она писала о том разврате, "которому предаются дети наши, путешествуя без иного намерения, окроме веселия, без разсудка, без нужного примечания, и погружая себя в Париже или Страсбурге только в праздность, роскошь и пороки"⁴⁹ . Все, что советует Дашкова сыну, направлено к подготовке его карьеры, личного успеха в обществе. Но уже тогда русские передовые мыслители выработали более высокие принципы воспитания молодого человека. "Дети наши должны быть образованы счастливыми людьми и полезными гражданами", -писал Н. И. Новиков. В этой фразе заключался переворот во взглядах на цели воспитания, господствовавших в феодальном обществе. Из этого принципа вытекало, во-первых, требование уважать личность ребенка, учитывать его возможности, склонности и желания и, во- вторых, направлять его по пути выполнения гражданского долга и служения отечеству, а не своим эгоистическим целям. Словно непосредственно к Дашковой обращался просветитель: "Остерегайтесь от гордости, обыкновенно свойственной родителям... Часто думают они более о удовлетворении собственному тщеславию, нежели о споспешествовании истинному благу детей своих..., когда они в одно время занимаются многими искусствами и науками, когда они... умеют отвечать на такие вопросы, на решение которых не отважились бы разумные и пожилые люди"⁵⁰ .

Годы, проведенные в Шотландии, а затем в Ирландии, по признанию Дашковой, были лучшими в ее жизни. Она находилась вдали от раздражающего, ненавистного и вместе с тем манящего екатерининского двора, от его интриг, удушливой атмосферы⁵¹ . Ее окружает общество интеллигентных, доброжелательных людей, видных ученых. Робертсон, Смит, Фергюсон были частыми гостями в ее доме. Об этих людях Дашко-

⁴⁵ "Записки", стр. 94.

⁴⁶ См. А. Аникин. Адам Смит. М. 1968, стр. 236.

⁴⁷ "Записки Е. Р. Дашковой, писанные ею самой", стр. 336 - 339.

⁴⁸ Мысль о преимуществе воспитания перед обучением, выдвинутую еще Локком (Д. Локк. Мысли о воспитании. М. 1904, стр. 147), разделяли многие мыслители XVIII века.

⁴⁹ "Собеседник любителей российского слова". Ч. II. СПБ. 1783, стр. 17.

⁵⁰ Н. И. Новиков. Избранные сочинения. М. -Л. 1954, стр. 461 - 462.

⁵¹ "Записки", стр. 264.

стр. 92

ва отзывается с большой теплотой: "Я познакомилась с профессорами университета, людьми, достойными уважения благодаря их уму, знаниям и нравственным качествам. Им были чужды мелкие претензии и зависть, и они жили дружно, как братья, уважая и любя друг друга, чем доставляли возможность пользоваться обществом глубоких, просвещенных людей, согласных между собой; беседа с ними представляет из себя неисчерпаемые источники знания"⁵² . Обратим внимание, что из множества лиц, с которыми она встречалась и о которых пишет в своих "Записках", самую высокую оценку получили университетские профессора и Дидро. В этих людях Дашкову привлекали ум, знания, высокие стремления, чуждые той зависти, мелочной борьбы и притворства, которые тяготили ее при дворе.

После окончания сыном курса (май 1779 г.) все мысли Дашковой направлены на то, чтобы устроить его карьеру. Еще год она путешествует с ним по Европе, знакомит с организацией военного дела в разных странах, а между тем просит "о покровительстве и о руководствовании" сыном екатерининского фаворита Григория Потемкина, которого она не уважала и которого ее родной брат считал бедствием России⁵³ . И вот как бы в наказание за пренебрежение принципами, которые она всегда так охотно и с таким пафосом провозглашала, в светских кругах распространилась молва, что она готовит сына в фавориты императрицы! Г. Орлов, встретив Дашковых в Брюсселе, предложил юному князю свою помощь в достижении этого. Дашкова выразила ему свое возмущение, но недавний фаворит не увидел в своем предложении ничего особенного. Дашкова опасалась, что эти слухи дойдут до императрицы или до ее очередного фаворита и повредят карьере сына. Но подлость клеветы была как раз в том, что она казалась правдоподобной. Напомним слова Пушкина: сластолюбие Екатерины "возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве"⁵⁴ . Клевета не заставила Дашкову свернуть с намеченного пути. В 1782 г. она отправилась в Петербург. Екатерина II проявила к ней благосклонную снисходительность. Положение императрицы на троне давно и вполне упрочилось, и Дашкова не представлялась теперь для нее опасной. "Если царствовать, значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства"⁵⁵ . Екатерина II знала, конечно, о желании Дашковой способствовать служебным успехам сына, знала ее деятельный характер. И она решает воспользоваться ее энергией.

В 1783 г. она назначает Дашкову директором Петербургской Академии наук, а затем и председателем вновь созданной Российской академии. Так впервые в истории России женщина оказалась на государственном посту.

Была ли Дашкова достойна занятых ею постов? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно отрешиться от современных представлений о достоинствах, которыми должен обладать человек, возглавляющий академию. Петербургская Академия наук была одним из учреждений в бюрократической системе феодально- абсолютистского государства, хотя и имела своеобразие как учреждение научное. Президент не избирался учеными, а назначался императором. Во времена Дашковой президентом академии был К. Г. Разумовский (брат фаворита Елизаветы), определенный на эту должность еще в 1746 г. 18-летним юношей. Он мало уделял внимания академии, что давало возможность заправлять делами в академической канцелярии "неприятелям наук Российских", с которыми долгие годы вел упорную борьбу М. В. Ломоносов ⁵⁶ . Великий ученый требовал "не попустить больше властвовать над науками" людей, малосведущих, но требующих, чтобы их "за ученых почитали"; "вся власть и управление должны быть переданы Профессорскому собранию". Однако и Ломоносов вынужден был согласиться, что в условиях российской действительности президентом академии "требуется человек именитый и знатный, имеющий свободный доступ до монаршеской особы". Кроме того, желательно, чтобы он знал "нужнейшие языки" и был "общевникателен

⁵² Там же, стр. 126.

⁵³ "Архив князя Воронцова". Т. V, стр. 2.

⁵⁴ Л. С. Пушкин. Полное собрание сочинений. Т. 8. М. 1958, стр. 127.

⁵⁵ Там же.

⁵⁶ См. М. И. Радовский. М. В. Ломоносов и Петербургская Академия наук. М. -Л. 1961.

стр. 93

во все науки". "Еще превосходнее, - мечтал Ломоносов, - когда б президент был при знатности своей и люблении наук достаточен в разных науках"⁵⁷ .

Что ж, Дашкова отвечала большинству этих требований. Она была знатна, имела свободный доступ к императорской особе, знала иностранные языки, отличалась и "люблением наук". Не была она, правда, "достаточна в разных науках", зато начитанна, многое повидала, писала стихи, статьи, переводила Вольтера, Юма, Гельвеция. В том, что Дашкова была поставлена во главе двух академий, нельзя усматривать некий шаг к эмансипации женщин в ту эпоху. Такая задача возникнет в России лишь через несколько десятилетий. Однако, сделав оговорки, нельзя не признать, что в этом факте отразились все же результаты развития русской культуры в XVIII веке. Новая русская культура была светской по своему характеру, утверждала принципиально новое отношение к человеку, в частности к женщине. Феодально-крепостнической морали с ее "неуважением к человеку вообще"⁵⁸ была противопоставлена идея духовного богатства и достоинства человеческой личности. Потребности общественного развития вынуждали правительство провести школьные реформы, разрешить заведение частных типографий, основать Российскую академию и т. п. Однако "все начинания Екатерины II в области культуры, при всем их прогрессивном значении, были направлены не к подрыву существовавших социальных отношений, а к их укреплению" ⁵⁹ . Открывались народные училища, но большинству детей из народа они были не доступны. Разрешались "вольные типографии", но усиливалась цензура... Ставя Дашкову во главе академий, императрица не сомневалась, что та будет проводить вполне "охранительную" политику. Поэтому не приходится удивляться тому, как обосновывает Дашкова необходимость создания Российской академии: "Нам нужны новые слова... для изображения всех и каждому чувствований благодарности за монаршие благодеяния, толико же доселе неведомые, сколь неизсчетные для начертания оных на вечные времена с тою же силою, как они в сердцах наших, и с тою красотою, как ощущаемы оные в счастливы век Вторыя Екатерины"⁶⁰ . Противоречив XVIII век. Однозначно оценивать людей того времени, их слова, дела и результаты их дел невозможно.

Итак, Дашкова стала директором Петербургской Академии наук. Поскольку Разумовский делами не занимался, директор стал фактическим главой академии. Первым директором был брат фаворита императрицы В. Г. Орлов, в 1775 г. его сменил С. Г. Домашнев. "Управление Домашнева привело научную и учебную жизнь Академии к полному развалу"⁶¹ . Дашкова имела основания написать: "Я очутилась запряженною в воз, совершенно развалившийся"⁶² . Домашнев вызвал общее негодование академиков неуважительным отношением к ученым, разбазариванием средств на празднества и иллюминации и т. д.⁶³ . "Борьба академиков с Домашневым имела существенное значение в жизни Академии. Она показала, что попытки правительства заставить Академию беспрекословно подчиняться его распоряжениям не будут иметь успеха..."⁶⁴ . Екатерина II была раздосадована неразумным поведением Домашнева. Назначая Дашкову, она рассчитывала на ее ум, а может быть, и на репутацию человека, независимого и даже "оппозиционно" настроенного ко двору.

С первых же шагов в новой должности Дашкова обнаруживает административные способности. Она всячески подчеркивает свое уважение к науке и ученым, в первую очередь к великому математику Леонарду Эйлеру. Работники академии постоянно страдали от бюрократических порядков академической канцелярии. Ломоносов жаловался, что "за безделицею принужден я много раз в канцелярию бегать и подьячим кла-

⁵⁷ М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений. Т. 10. М. -Л. 1957, стр. 62, 121, 139.

⁵⁸ См. "Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина". М. 1951, стр. 11.

⁵⁹ И. А. Федосов. Просвещенный абсолютизм в России. "Вопросы истории", 1970, N 9, стр. 50.

⁶⁰ "Полное собрание законов Российской империи". Т. XXI. СПБ. 1830, N 15839.

⁶¹ "История Академии наук СССР". Т. I (1724 - 1803). М. -Л. 1958, стр. 321.

⁶² "Записки", стр. 186.

⁶³ К. С. Веселовский. Борьба академиков с директором Домашневым (1775 - 1782). "Русская старина", 1896, N 9. Документы следствия по этому делу см.: ЧОИДР, 1866, кн. IV, отд. V, стр. 159 - 184.

⁶⁴ "История Академии наук СССР". Т. I, стр. 321.

стр. 94

няться..."⁶⁵ . Зная это, Дашкова постаралась установить такое положение для ученых, что "каждый из них может заниматься своей наукой совершенно свободно... со своими делами они обращаются прямо ко мне и получают быстрое их разрешение, не подчиняясь канцелярской волоките"⁶⁶ . Профессорам и служащим академии было увеличено жалованье⁶⁷ . Много внимания уделил новый директор издательскому делу. Большое научное и общественное значение имело предпринятое академией издание первого научного Полного собрания сочинений М. В. Ломоносова (чч. 1 - 6. СПБ. 1784 - 1787). По инициативе Дашковой в 1786 г. был основан научный и литературный журнал Академии наук "Новые ежемесячные сочинения" (выходил до 1796 г.). В предисловии издатели указывали на просветительные цели журнала: "Помесячно издавать такие сочинения, которые бы для всякого рода читателей были понятны... В них помещаемы будут все разсуждения, какие только к приращению человеческих знаний способствовать могут". Выражалась надежда, что статьи о различных ремеслах и промыслах "к обогащению российского языка неотменно послужат"⁶⁸ . Расширились и картографические работы академии, а на издаваемые карты были снижены цены. Однако академии пришлось столкнуться здесь с рядом трудностей. Генерал-прокурор Сената А. А. Вяземский задерживал материалы, необходимые для составления карт, и чинил другие препятствия. Это постепенно внушало Дашковой "отвращение к директорской должности"⁶⁹ .

Издания Академии наук имели, с одной стороны, просветительное значение, с другой - продажа книг, карт, месяцесловов (календарей), выполнение академической типографией частых заказов пополняли не слишком щедрый бюджет академии. Дашкова нашла академическое типографское хозяйство сильно запущенным, Между тем открытие ряда прекрасно оборудованных "вольных" типографий (после указа 1783 г.) создавало серьезную конкуренцию для академии. Дашковой удалось добиться снижения цен на изданные книги, чтобы увеличить их сбыт, Рядом мер она содействовала улучшению, расширению и усовершенствованию типографского оборудования. Это принесло свои плоды: доходы академии увеличились, появилась возможность расплатиться с долгами. Дашкова попросила разрешения из "экономического казны приращения" обратить 30 тыс. рублей в капитал, проценты с которого пойдут на вознаграждение профессорам за чтение публичных лекций. Эти лекции Дашкова считала важным средством распространения просвещения. Она подчеркивала, что лекции будут читаться на русском языке "не только для студентов и гимназии учеников, но и для всех посторонних слушателей", "лекции сии будут математические, физические, минералогические и химические"⁷⁰ . Такие лекции читали академики С. К. Котельников, Н. Я. Озерецковский и др. Дашкова нередко посещала их лекции. Бе особенно радовало, что "ими пользовались для пополнения своего образования дети бедных дворян и молодые гвардии унтер-офицеры". При Дашковой было построено то здание Академии наук, где ныне размещаются некоторые ленинградские учреждения АН СССР.

Деятельность Дашковой на посту директора академии была направлена главным образом на административно-хозяйственную сторону дела и оказалась достаточно плодотворной. Однако нельзя умолчать и о крупном недостатке ее как администратора. Этот недостаток коренился как в ее личных особенностях, так и в характере отношений начальников и подчиненных в бюрократическом аппарате феодально-абсолютистского государства. Речь идет, например, о том, что она "не жаловала и гнала", по свидетельству Г, Р, Державина,⁷¹ гениального изобретателя И. П. Кулибина, Или другой пример. Когда Д. Кваренги строил здание академии, она столь часто вмещивалась в его распоряжения, что знаменитый архитектор вынужден был отойти от строительства задолго до окончания⁷² . Несправедливо преследовала Дашкова молодого та-

⁶⁵ "Полное собрание сочинений Михаила Васильевича Ломоносова". Ч. 1. СПБ. 1784, стр. 320.

⁶⁶ "Записки Е. Р. Дашковой, писанные ею самой", стр. 304.

⁶⁷ "История Академии наук СССР", Т. I, стр. 322.

⁶⁸ "Новые ежемесячные сочинения". Ч. I. СПБ. 1786. Предисловие.

⁶⁹ "Записки", стр. 195.

⁷⁰ ЧОИДР, 1867, кн. I, отд. V, стр. 15, 16.

⁷¹ См. Г. Р. Державин. Записки, стр. 338 - 339.

⁷² См. "История русского искусства". Т. VI. М. 1961, стр. 202.

стр. 95

лантливого ученого В. Зуева⁷³ . Но все же, по мнению И. М. Сухомлинова, "подобные вспышки самоуправства проявлялись у Дашковой весьма редко и исчезали довольно скоро"⁷⁴ .

30 сентября 1783 г. Дашкова была назначена председателем Российской академии. Основание этой академии отвечало потребностям в "исправлении и обогащении" русского литературного языка, упорядочении его грамматики, норм произношения, стилистики. Первое заседание новой академии состоялось 21 октября того же года. В "Записках" Дашкова подробно рассказывает о том, как она предложила Екатерине II идею академии, набросала план ее учреждения, проект устава. Однако, как указывает исследователь, "только рассматривая основание Российской академии не статически, а в ее развитии, историк может составить себе ясное и верное представление об этом культурном событии... Нужно иметь в виду преемственную связь академии с "Российским собранием" (1735 - середина 1740-х гг.) и с "Вольным Российским собранием" при Московском университете (1771 -1783 гг.)"⁷⁵ . Последнее издавало "Опыт трудов Вольного Российского собрания..." (чч. 1 - 6. М. 1774 - 1783), в котором публиковались памятники отечественной истории, переводы из сочинений Вольтера, Монтескье, Гольбаха и др., стихотворения русских поэтов. Здесь печаталась и Дашкова.

В состав Российской академий вошли виднейшие писатели того времени - Державин, Фонвизин, Херасков, Капнист и пр., ученые - Болтин, Лепехин, Щербатов, Румовский, Котельников, Десницкий, Озерецковский... Многие из них активно участвовали в делах академии. Первые ее шаги были направлены к "сочинению" нормативного толкового словаря русского языка. Удачно подобранный состав академии, организаторские способности и энергия Дашковой и непременного секретаря И. И. Лепехина позволили в короткий срок завершить это начинание. "Полный Словарь, изданный Академиею, принадлежит к числу тех феноменов, коими Россия удивляет внимательных иноземцев, - писал Карамзин. - Не имев участия в сих трудах, я только пользовался ими: следственно могу хвалить их без нарушения скромности и с чувством внутреннего удовлетворения"⁷⁶ . В шести томах "Словаря Российской академии" было объяснено свыше 43 тыс. слов. "Пользу и необходимую нужду такового сочинения доказывать излишно", - писали составители в предисловии к первому тому. Словарь высоко оценивается советскими лингвистами⁷⁷ . Думается, что и для историка он мог бы послужить ценным источником при характеристике русской общественной мысли и идеологической борьбы конца XVIII века. Одной из главных задач Российской академии было, по мысли ее членов, "все иностранные слова, введенные без нужды и которым равносильные Славенские или Российские находятся", исключить⁷⁸ . Проявлялся даже чрезмерный пуризм: слово "астрономия" пытались заменить "звездословием", "анатомию" - "телоразъятельной наукой".

Дашкова проявляла "ревностное попечение о всем, касающемся до пользы" академии, принимала "в трудах членов ее более нежели равное участие", -так говорили, о ней члены академии на одном из заседаний, желая "увенчать почестию золотой медали своего председателя"⁷⁹ . Она участвовала в составлении словника для словаря (подобрала слова на буквы "ц", "ш", "щ"); участвовала в работе отдела, предварительно рассматривавшего материалы, представленные составителями; "особенно же принимала на себя труд в объяснении и определении слов, нравственные качества изображающих"⁸⁰ . Большинство заседаний проходило под ее председательством, часто в ее доме. Руководство обеими академиями, участие в составлении словаря отвлекали Дашкову от тяжких раздумий о ее детях. С дочерью у нее сложились тяжелые отношения. Она

⁷³ См. И. М. Сухомлинов. История Российской академии. Вып. I. СПБ. 1874, стр. 3 - 35; Б. Е. Райков. Академик Василий Зуев, его жизнь и труды. М. - Л. 1955.

⁷⁴ И. М. Сухомлинов, Указ. соч., стр. 35.

⁷⁵ И. И. Любименко. Об основании Российской академии. "Архив истории науки и техники". 1935, вып. 6, стр. 108.

⁷⁶ Н. М. Карамзин. Сочинения. Т. IX. СПБ. 1835, стр. 268 - 269.

⁷⁷ См. "Материалы и исследования по лексике русского языка XVIII в.". М. -Л. 1965; "Русская литературная речь в XVIII в.". М. 1968.

⁷⁸ "Словарь Академии Российской". Ч. I. СПБ. 1789, стр. IX.

⁷⁹ "Труды имп. Российской академии". Ч. I. СПБ. 1840, стр. 19 - 20.

⁸⁰ "Словарь Академии Российской". Ч. III. СПБ. 1792, предисловие.

стр. 96

рассорилась и с сыном, когда тот без ее ведома женился на девушке из незнатной семьи.

В 1783 - 1784 гг. Екатерина II и Дашкова издавали журнал "Собеседник любителей российского слова, содержащий разныя сочинения в стихах и в прозе некоторых российских писателей". Н. А. Добролюбов, посвятивший специальное исследование этому журналу, отмечал, что "Собеседник" и учреждение Российской академии "совпадают по мысли, произведшей их". Издатели предупреждали, что будут печатать "только одни подлинные российские сочинения". Стремление направлять общественную мысль, подчинять ее интересам абсолютизма проявилось в этом издании особенно наглядно. Примерно половину текста составляли сочинения Екатерины II "Записки касательно Российской истории" и "Были и небылицы". Об историческом труде императрицы Н. А. Добролюбов иронически писал: "Автор умел набросить на все темные явления русской жизни и истории какой-то светлый, даже отрадный колорит", - а современный исследователь характеризует их как "заведомую фальсификацию всей русской истории"⁸¹ . Русская история представлена Екатериной II как результат благотворной деятельности правительства. Однако значение "Собеседника" в истории русской литературы и общественной мысли вышло вопреки воле Екатерины II за те ограниченные пределы, которые она ему поставила. Это определилось в первую очередь участием в нем Державина, Фонвизина и Капниста.

Добролюбов склонен был отделять или даже противопоставлять статьи, приписываемые Дашковой, сочинениям императрицы или тем, которые были написаны ей в угоду. "Эти статьи сильно вооружаются против того, что вообще есть низкого, гадкого в человеке и что особенно распространено было в некоторых слоях русского общества того времени, - против двоедушия, ласкательства, ханжества, суетности, фанфаронства, обмана, презрения к человечеству... Через семьдесят лет еще можно угадывать правдивость, меткость, благородную энергию этих заметок"⁸². В качестве примера Добролюбов цитирует стихотворение Дашковой "Послание к слову так".

Когда Дашкова приступала к деятельности в качестве директора академии, она предвидела, что между нею и Екатериной II "возникнут неоднократные недоразумения"⁸³ . Недоразумений возникало много и из-за "Былей и небылиц", и из-за "Словаря", и по другим причинам. В близком кругу императрицы пародировали заседания Российской академии, речь Дашковой при ее открытии. Зато и Дашкова, по свидетельству Державина, все присылаемые для "Собеседника" сочинения Екатерины II "-критиковала, переправляла и даже шутила насчет сочинительницы не токмо при собрании многих своих, но чужестранных"⁸⁴ . Дело дошло до того, что императрица перестала помещать в журнале свои "Были и небылицы".

В 90-е годы XVIII в. отношения Дашковой и императрицы опять осложнились. Более того, Дашкову подозревали в участии в издании книги А. Н. Радищева "Путешествие из Петербурга в Москву"⁸⁵ . А. Р. Воронцову пришлось уйти в отставку в связи с делом Радищева. Конечно, ни Воронцов, ни его сестра не разделяли взглядов Радищева. Но Екатерина II, напуганная Французской революцией, книгой Радищева, деятельностью Новикова, масонских лож, везде видела угрозу для своей власти, в том числе и со стороны Воронцовых... В 1793 г. в типографии Академии наук и одновременно в 39-й части "Российского феатра" была напечатана трагедия Я. Б. Княжнина "Вадим Новгородский". Через несколько дней Екатерина II, встретив Дашкову во дворце, обратилась к ней с вопросом: "Что я вам сделала, что вы распространяете произведения, опасные для меня и моей власти? Знаете ли, что это произведение будет сожжено палачом?" Вскоре Дашкова отпросилась в двухгодичный отпуск. То была вежливая форма отставки. "Уезжая из Петербурга, я уносила целый ряд сложных чувств, которые не были бы столь противоречивы, если бы моя любовь к Екатерине

⁸¹ Н. А. Добролюбов. Собрание сочинений. Т. I. М. -Л. 1961, стр.191, 200 - 201; С. Л. Пештич. Русская историография XVIII века. Ч. II. Л. 1965, стр. 264.

⁸² Н. А. Добролюбов. Указ. соч., стр. 222 - 223.

⁸³ "Записки", стр. 186.

⁸⁴ См. П. Пекарский. Материалы для истории журнальной и литературной деятельности Екатерины II. СПБ. 1863, стр. 21 - 27; Г. Р. Державин. Сочинения Т. III, стр. 625.

⁸⁵ "Архив князя Воронцова". Т. V, стр. 220.

стр. 97

Второй могла бы подвергнуться изменению"⁸⁶ . Лукавит Екатерина Романовна: любви давно уже не было. Приведенная фраза подтверждает это как нельзя лучше.

Дашкова занялась своим помещичьим хозяйством. Но вскоре последовали воцарение Павла I и ссылка Дашковой в Троицкое, потом в новгородскую деревню, затем по "милостивому разрешению" опять в Троицкое. Последние 10 лет жизни Дашковой там и прошли. Впрочем, нередко зиму она проводила в Москве. Она занималась хозяйством, строила дома, разводила сады, но не утратила интереса ни к политике, ни к литературному творчеству. В Москве съезжались к ней "остряки и рыцари зеленого стола... Кипела игра, и кипела борьба мнений политических. Чрезвычайно сердилась княгиня, проигрывая в карты (что, однако, случалось редко), и торжествовала, когда выигрывала в споре политическом. С умом россиянки у нее был весь ум европейский"⁸⁷ . Люди нового поколения относились к ней с почтением. Известный бытописатель С. П. Жихарев неоднократно упоминает в своем дневнике о Дашковой и обязательно с эпитетом "знаменитая"⁸⁸ .

"Мы очень мало знаем наше XVIII столетие"⁸⁹ , - писал А. И. Герцен в статье о Дашковой. С тех пор прошло сто с лишним лет. Теперь о XVIII в. известно неизмеримо больше. Но и до сих пор многое остается неясным, вызывает споры. Особенно это относится к области культуры, к области духовного мира человека того времени. Историк может быть благодарен Дашковой за ее "Запцски". Благодаря им, а также письмам Дашковой можно заглянуть во внутренний мир человека сравнительно далекой эпохи⁹⁰ . Узнав автора "Записок" ближе, мы познакомимся с человеком интересным, незаурядным, "в котором отразился век". Век, как говорил Радищев, был "безумным и мудрым", и у Дашковой "безумия" и "мудрости" в поступках и мыслях немало. Этим, вероятно, и объясняются противоречивые отзывы современников. В свете "завистливом и душном" она, как и все, интриговала, заискивала перед государыней, мельчала. В общении с Дидро или с А. Смитом, с Мэри и Кэтрин Уилмот проявлялись лучшие черты ее характера: ум, любовь к знанию, терпимость к людям.

⁸⁶ "Записки", стр. 223, 230.

⁸⁷ "Записки С. Н. Глинки". СПБ. 1895,.стр. 233.

⁸⁸ См. С. П. Жихарев. Записки современника. М. -Л. 1955, стр. 167, 201.

⁸⁹ А. И. Герцен. Собрание сочинений. Т. XII. М. 1955, стр. 362.

⁹⁰ Научного издания "Записок" нет. Не проведено текстологическое изучение двух сохранившихся копий (подлинник был сожжен М. Уилмот при отъезде в Англию, так как ей грозил обыск, а "Записки" были "опасным" документом); переводы (подлинник - на французском языке) не точны. История создания, а затем опубликования "Записок" весьма интересна, но требует специальной статьи.

Постоянный адрес данной публикации: