Libmonster ID: RU-12899
Автор(ы) публикации: Г. А. ТИМЕ

"В основе нации лежит идея", - писал О. Шпенглер во втором томе своего знаменитого трактата "Закат Европы", 1 увидевшего свет в 1922 году. Здесь автор развил положения первого тома, которые касались понятия Russentum - русской идеи, глубинной сути русского духовного феномена. Попытка его постижения стала для Шпенглера не в последнюю очередь размышлением о двух русских гениях - Толстом и Достоевском.

Именно в это время, в 1922 - 1923 годах, в России появились как переводы из первого тома "Заката Европы", так и первоначальные, порой достаточно противоречивые отклики на него. 2 В целом, однако, философская оценка "Заката Европы" оставалась достаточно высокой, хотя от внимания русских критиков Шпенглера не ускользнули ни его "национализм и империализм", связанные с волей к "мировому могуществу", ни "духовное уродство" автора, выразившееся в полном отсутствии у него "религиозного чувства". 3 Несмотря на столь серьезные претензии и даже на отмеченную почти всеми критиками неоригинальность "Заката Европы" именно с точки зрения российского читателя, хорошо знакомого с идеями славянофилов, Н. Данилевского, Н. Страхова, К. Леонтьева, Вл. Соловьева о неизбежной гибели культуры Запада, душа которого постепенно "убывает", 4 сочинение Шпенглера было принято


1 Der Nation liegt eine Idee zugrunde (Spengler O. Der Untergang des Abendlandes: Umrisse einer Moiphologie der Weltgeschichte : Bd 1 - 2. M nchen, 1972. Bd 2. S. 761). В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома римской цифрой, страницы - арабской. При отсутствии иных указаний перевод мой. - Г. Т.

2 В России начала 1920-х годов дискуссия о О. Шпенглере закономерно приняла идеологический характер. Ср. статьи А. Деборина и В. Ваганяна в журн. "Под знаменем марксизма" (1922. N 1 - 2); критические отклики К. Грасиса, В. Базарова и С. Боброва в журн. "Красная новь" (1922. N2(6)). Однако в центре собственно философской полемики оказался сборник статей "Освальд Шпенглер и Закат Европы" (М., 1922), авторами которых были Н. Бердяев, Я. Букшпан, Ф. Степун и С. Франк. Подробно о сборнике см.: Тиме Г. А. Гете на "закате" Европы : (О. Шпенглер и русская мысль начала 1920-х годов) // Русская литература. 1999. N 3. С. 58 - 71.

3 Ср.: Бердяев Н. А. Предсмертные мысли Фауста // Освальд Шпенглер и Закат Европы. С. 60, 64 и след.

4 Ср.: Зеньковский В. В. Русские мыслители и Европа : Критика европейской культуры у русских мыслителей. М., 1997. С. 44 и след. Впервые работы Зеньковского, составившие эту книгу, вышли из печати в Европе в начале 1920-х годов.

 Г. А. Тиме, 2001

стр. 288


как "новое в европейской душе переживание", интересное "не как мысль, но как звук". 5

Особенно высоко ценилась в России интуиция немецкого философа, впервые сделавшего попытку отказаться от прежнего европоцентристского "наблюдательного пункта" и, как полагал Ф. Степун, стремившегося, подобно Гете, увидеть каждое явление "из сердца самого явления". 6 Ощущение того, что Шпенглер "по-славянски судит о России", 7 было настолько сильно, что даже позволило Б. Вышеславцеву, приверженцу православной идеи об уме, "погруженном в сердце", заключить: "Основная идея Шпенглера есть центральная мысль и глубочайшее переживание русской философии". 8 Более того, пытаясь найти определение "русской стихии" с ее удивительной духовной напряженностью, "глухо кипящей под порогом сознания", Вышеславцев обратился к шпенглеровскому понятию Russentum, противопоставляя его немецкому Deutschtum, где "все рефлексивно, аналитично, рационально". 9

То, что Шпенглер достаточно глубоко владел "русской темой" до сегодняшнего дня представляет собой загадку. Известен интерес философа к русскому языку, который он пытался изучить еще в студенческие годы, а также стремление читать в оригинале произведения Достоевского, Л. Толстого, И. Тургенева. Сведения об этом, а также об общении Шпенглера с русскими студентами содержатся в его переписке 1915 года. 10 Живое общение вполне могло служить для немецкого мыслителя ценным источником информации, однако весьма сомнительно, например, что уже в 1911 году, ко времени начала работы над первым томом "Заката Европы", концепцию которого многие оппоненты считали плагиатом теории "биологических циклов" Н. Данилевского, изложенной в его известной книге "Россия и Европа" (1869), Шпенглер сам мог прочесть это произведение в оригинале. 11 Оно было напеча-


5 Степун Ф. А. Освальд Шпенглер и Закат Европы // Освальд Шпенглер и Закат Европы. С. 30.

6 Там же. С. 28 - 29.

7 Букшпан Я. М. Непреодоленный рационализм // Освальд Шпенглер и Закат Европы. С. 90.

8 Вышеславцев Б. П. Закат Европы: (Об Освальде Шпенглере) // Феникс. М., 1922. Кн. 1. С. 117.

9 Вышеславцев Б. П. Русская стихия у Достоевского и Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994. С. 67, 84.

10 См.: Spengler O. Briefe 1913 - 1936. М nchen, 1963. S. 37 - 38, 41, 42, 45, 55, а также: Kraus Н, СИ. "Untergang des Abendlandes": Russland im Geschichtsdenken Oswald Spenglers II Deutschland und die Russische Revolution. 1917 - 1924 / Hrg. von G. Koenen, L. Kopelev. (West- stliche Spiegelungen. Reihe A. B. 5). Milnchen, 1998. S. 278ff.

11 К тому же "биологическая" концепция мировой истории была изложена еще раньше немцем Г. Риккертом (ср. его книгу: Lehrbuch der Weltgeschichte in organis-cher Darstellung, 1857), которого также обычно называли среди предшественников Шпенглера.

стр. 289


тано в немецком переводе лишь в 1920 году, 12 т. е. спустя два года после выхода первого тома "Заката Европы", а немецкий двухтомник, содержавший работы К. Аксакова, А. Хомякова, К. Леонтьева, П. Флоренского, С. Булгакова, Н. Бердяева и многих других, появился только через пять лет. 13

Начало XX в., особенно время после Первой мировой войны, - период необыкновенно острого и глубокого интереса Германии к России, к ее духовному наследию. Русская тема - одна из наиболее популярных в немецкой периодике, где регулярно появлялись и переводные статьи. Их авторами были Д. Мережковский, Вяч. Иванов, Л. Шестов и многие другие именитые и менее известные литераторы российского происхождения. После 1922 года к ним особенно активно присоединились пассажиры "философского парохода", высланные из России по идеологическим причинам. Среди них оказались и первые русские критики Шпенглера - философы Н. Бердяев, Б. Вышеславцев, Ф. Степун, С. Франк, язвительно названные Лениным "российскими шпенглерятами" вследствие их философской лояльности к идеям автора "Заката Европы". 14

На рубеже 1920-х годов в Германии необычайно усилился интерес к Достоевскому: вышли новые собрания его сочинений, а объем немецкой критической литературы о нем в значительной мере превзошел все, написанное за это время на Родине писателя. 15 Глубокое проникновение в немецкое сознание "русского духа" - именно через феномен Достоевского - с особой остротой отметил Г. Гессе в книге "Взгляд в хаос" (1921). В нее вошло и философское эссе 1919 года "Братья Карамазовы, или Закат Европы", где явление европейского заката связывалось в первую очередь с проникновением в души европейцев русского хаоса. Послевоенная разлаженность духовной и материальной жизни, возникавшая потребность в новой национальной самоидентификации - все это сближало немецкое мироощущение того периода с вечными русскими вопросами. "Мы народ, ввергнутый в хаос <...> национальный дух в состоянии такой напряженности, какая давно уже была ему неведома, - писал Т. Манн в статье 1924 года "Об учении Шпенглера", - С начала войны в Германии много размышляют, много спорят, спорят почти также бесконечно, как это свойственно русским". 16

Небывалое прежде взаимопроникновение русского и немецкого духовных пластов безусловно было связано с Первой мировой войной, обнажившей самые глубокие не только реальные, но и


12 Danilewskij N. Russland und Europa. Stuttgart, 1920.

13 Das ostliche Christentum. Munchen, 1924, 1925. Bd 1, 2.

14 Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М., 1964. Т. 45. С. 176.

15 См.: Kampmann Th. Dostojewski in Deutschland. Miinsten in Westfalien, 1931; (Universitat-Archiv. Literarische Abteilung. B. 10); ср.: Франк С. Л. Вера Достоевского // Франк С. Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996. С. 353 - 354.

16 Манн Т. Об учении Шпенглера // Манн Т. Собр. соч. М., 1960. Т. 9. С. 610- 611.

стр. 290


метафизические вопросы бытия. Это очень скоро почувствовали и в России. Еще в 1915 году, когда Шпенглер работал над первым томом "Заката Европы", В. Эрн, автор известной книги "Борьба за Логос" (1911), опубликовал произведение с характерным названием: "Время славянофильствует: Война, Германия, Европа и Россия", где обозначил славянофильство в качестве духа самой "внезапно заговорившей жизни". По мнению Эрна, "старая антитеза Россия и Европа вдребезги разбивалась настоящей войной". 17 Война со стороны русских говорит сегодня "языком панславизма", т. е. языком Достоевского, - писал немецкий "оппонент" В. Эрна Э. Хофлих в 1916 году, добавляя, однако, что "духу Азии", вчерашнему панславизму, угрожает отнюдь не Европа, но именно Россия - еще не Европа, но уже и не Азия. 18

Для "интуитивиста" Шпенглера, который, по мнению его российских критиков, "славянофильствовал", когда писал о феномене Russentum, сама атмосфера духовной жизни Германии могла значить, пожалуй, гораздо больше, нежели подробное и систематическое изучение работ на русскую тему. Некоторые довольно близкие совпадения его выводов с суждениями российских мыслителей скорее всего не следствие заимствований, но обращение к идеям, которые буквально витали в воздухе и вместе с тем нередко обсуждались и дискутировались в немецкой печати. Однако подобную духовную близость между Россией и Германией Шпенглер явно считал временным явлением. Основой его умозаключений, напротив, становилось бинарное понимание мира, где Восток противопоставлялся Западу, а Россия - Европе.

Склонность Шпенглера к построению "бинарных оппозиций" несомненно свидетельствовала о его тяготении к романтическому типу мышления. 19 Бинарным мироощущением отличалась и натурфилософия учителя немецких романтиков Я. Б ме, во многом повлиявшего в свою очередь на мировоззрение самого Гете. А ведь, по мнению автора "Заката Европы", "вся философия" его книги была предвосхищена и выражена в изречении Гете, который в одном из разговоров с И. П. Эккерманом 1829 года противопоставил Божественное начало как живое, становящееся,разумное - началу мертвому, ставшему, рассудочному (I, 68 - 69). Именно из


17 Эрн В. Ф. Время славянофильствует: Война, Германия, Европа и Россия / Эрн В. Ф. Соч. М., 1991. С. 372.

18 Hoeflich Е. Dostojevski, die Personlichkeit und das Heute / M rz. 1916. Jg. 10. Bd 4. S. 35ff.

19 Ср.: Милюгина Е. Г. Своеобразие романтического дуализма // Романтизм: грани и судьбы. М., 1998. Ч. 1. С. 26, 27 и след. Здесь важно также отметить, что Ф. Степун увязывал принципы романтического мировоззрения со взглядами славянофилов (см.: Степун Ф. А. Немецкий романтизм и русское славянофильство / Русская мысль. 1910. N 3. С. 65 - 91), а Н. Бердяев подчеркивал особую роль эпохи в "поляризации человеческой природы", когда "все двоится для челыовека" (Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. Т. 2. С. 40).

стр. 291


этого положения Шпенглер не только вывел впоследствии свой знаменитый тезис об антиномии культуры и цивилизации как "живого тела душевности и его мумии" (I, 450), но и противопоставил Гете-философа - Канту, причем в том смысле, в каком Платон обычно противопоставлялся Аристотелю. Напомним, что Платон не различал Божественное и тварное бытие, связывая последнее с интуицией тела, и чувственный мир считал миром становления.

Это противопоставление приблизило Шпенглера к самой сути различия между русским, византийско-православным и западноевропейским, по преимуществу протестантским, мироощущениями. Но заимствовав у Гете метод, автор "Заката Европы" взял свою "главную тему" у Ницше, а это была тема декаданса и предчувствия гибели. "Того, что дано Гете, хочет Шпенглер", - писал Ф. Степун, подчеркивая отсутствие у последнего пантеистического ощущения цельности и гармонии мира, свойственного немецкому гению. 20 Бинарное мироощущение Шпенглера, обусловившее противопоставление России и Европы, вольно или невольно приводило его к логическому признанию за Россией будущего: если Европа, ее фаустовская культура, превращаясь в цивилизацию, уходила в прошлое, то Россия, с ее первозданным "хаосом перводушевности" являла собой возможность рождения новой культуры, условно названной авторомрусско-сибирской.

Вместе с тем первозданный хаос, в котором смешивалось добро и зло, хаос, с которым Г. Гессе связывал всепроникающую стихию Достоевского и видел в этом истинный закат Европы, отражал и "глубинную онтологическую значительность" человеческого существа как такового. В немецком сознании эта мысль не могла не соприкоснуться с романтическим мистицизмом Беме, писавшем о первозданности человеческой личности, ее стихии, более древней, нежели любые нравственные категории. 21 Но, по мнению Шпенглера, моральный "дуализм" - внутренняя душевная борьба между добром и злом - сохранилась только у русских: ее не было ни в античности, ни в фаустовскую эпоху. "Западный дух, если влюбится в стихийность, непременно станетпо ту сторону добра и зла", - остро подметил Б. Вышеславцев, размышляя о Достоевском и Ницше. 22

В испытании человеческого духа внутренним беспокойством, связанным со "свободой иррациональности", через которую, как писал С. Франк, человек приходит к действительному "осуществлению самого себя <...> во всей иррациональности и бессмысленности", 23 Шпенглер видел необузданность и бесцельность русской воли. По его


20 Степун Ф. А. Освальд Шпенглер и Закат Европы. С. 28 - 29.

21 См. об этом: Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского. С. 39; Франк С. Л. Достоевский и кризис гуманизма : (К 50-летию дня смерти Достоевского) // Русские эмигранты о Достоевском. С. 201.

22 Вышеславцев Б. П. Русская стихия у Достоевского. С. 81.

23 Франк С. Л. Легенда о Великом инквизиторе // Франк С. Л. Русское мировоззрение. С. 370.

стр. 292


мнению, воля в отличие от европейской свободы, являясь свободой не для чего-либо, а от всяких ограничений, означала, в первую очередь, отказ от деяния - главного фаустовского стремления (II, 921).

Таким образом, шпенглеровское понятие Russentum существовало по преимуществу в качестве своего рода противовеса фаустовскому феномену, призванному символизировать собирательный тип европейской и в первую очередь немецкой культуры. По Шпенглеру, они противоположны как вертикаль и горизонталь: "равнинное братство" русских в "вертикальное восхождение" фаустовского Я; взгляд, направленный в пространство, к горизонту и устремленный вверх, к звездам; объемные круглые купола православных церквей и высокие острые шпили католических соборов. Этот образный ряд был скорее благоприобретен, нежели изобретен Шпенглером, но в то же время он относился к достаточно распространенным сравнениям в области русско- немецкого философского "диалога" начала 1920-х годов. В 1922 году в Германии вышел второй том "Заката Европы"; в 1923 году в Праге была издана книга Н. Бердяева "Миросозерцание Достоевского" (ее немецкий перевод появился в Мюнхене в 1925 году), где, в частности, шла речь и о "равнинности" русской души, об отсутствии у нее "пафоса горного восхождения". 24

Стремясь вслед за Гете рассматривать каждое явление "из сердца самого явления", Шпенглер конечно не мог воспринимать феномен Russentum только со "славянофильских" позиций; от его внимания не ускользнули и западнические тенденции русского мировоззрения. С достаточной прозорливостью автор "Заката Европы" писал о тяготении русской души к Европе и вместе с тем о глубинном "инстинкте" ее отторжения. Тенденция к построению "бинарных оппозиций" коснулась и самого шпенглеровского понятия Russentum, обусловив его амбивалентность, хотя исконно русским свойством философ все-таки считал "апокалиптическую" ненависть ко всему, что не есть Россия. Эту мысль, со ссылкой на Шпенглера, развивал позднее Н. Бердяев в своей известной книге "Русская идея" (1946), где именно апокалиптический бунт русских умов против античности объявлялся причиной преобладания в России гуманности, а не европейского гуманизма.

Амбивалентность шпенглеровского понятия русской идеи проявилась в антитезе "святая" Москва-"сатана" Петербург, по своей видимости, усвоенной немецким мыслителем из популярных дискуссий о роли петровских реформ в России. Об этом, в частности, много писал хорошо известный в Германии Д. Мережковский, по мнению которого "медный истукан" не только поднял Россию "на дыбы", но и "судорожным усилием, с вывихом суставов и треском костей" повернул ее лицом к Европе. 25 Это "лицо" России,


24 Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского. С. 106, 111.

25 Мережковский Д. С. Восток и Запад // Мережковский Д. С. Было и будет. Дневник. 1910 - 1914 гг. Пг., 1915. С. 301.

стр. 293


в восприятии Шпенглера, "двоилось", распадалось на два лика: исконно русского Достоевского и западника Толстого.

Сама попытка противопоставить двух русских гениев не была оригинальной. Еще в 1900 году в философском эссе "Лев Толстой и Достоевский" тот же Д. Мережковский развел их как тайновидцев плоти и духа, подчеркнув при этом, что ни один из них не являет собой "лица русского народа", который "до сей поры не нашел еще лица своего". 26 Эссе Мережковского было переведено на немецкий язык и во время Первой мировой войны было известно в Германии. 27

Характерно, однако, что пафосом Шпенглера стало не противоречие между духом и плотью, что было бы наиболее естественно для размышлений христианина-католика или протестанта, но содержавшиеся в русском феномене единство и противоположность России и Запада. Кроме того, поиск русским народом своего "лица" не мог не импонировать автору "Заката Европы": ведь как раз развивающееся, становящееся, а не уже ставшее, являлось для него залогом рождения новой культуры, которой принадлежало будущее. "Толстой - это прошлая, Достоевский - грядущая Россия", - писал Шпенглер (II, 792).

Обращенность Толстого к "прошлому" отмечал в 1923 году и Н. Бердяев, что не в последнюю очередь также было связано с его ощущением сумерек Европы, с "предсмертными мыслями Фауста". 28 "Достоевский был глашатаем совершающейся революции духа, он весь в огненной динамике духа, весь обращен к грядущему. <...> Толстой никогда не был революционером духа, он - художник статический - устоявшегося быта, обращенный к прошлому, а не к будущему, в нем нет ничего пророческого. <...> Достоевский пребывает в духовном и оттуда все узнает. Толстой пребывает в душевно-телесном и поэтому не может <...> предвидеть последствий революционного процесса", - писал русский философ. 29 Весьма любопытное дополнение к этой теме можно найти у Вяч. Иванова, который видел в западничестве Толстого более англосакские или даже американские, нежели европейские тенденции, считая, что русскому гению требовалась "чистая почва", без традиций и пут прошлого. 30


26 Мережковский Д. С. Лев Толстой и Достоевский. Ч. 1 - 2 // Мир искусства. 1900. С. 81.

27 Ср., например, дневниковые записи Г. Гауптмана: Hauptmann G. 1) Tagebiicher 1906 bis 1913 (Mit dem Reisebuch Griechenland-Turkei 1907) / Hrg. von P. Sprengel. Frankfurt а/M.; Berlin, 1994. S. 355; 2)Tagebucher 1914 bis 1918 / Hrg. von P. Sprengel. Berlin, 1997. S. 200. Характерно, что Вяч. Иванов, который в статье "Лев Толстой и культура" (немецкий "Логос", 1911) противопоставил Толстого и Достоевского как антиподов, нашел гораздо меньше сочувствия у немецких читателей, нежели писавший о двух русских "тайновидцах" Мережковский (см. об этом: Лики культуры : Альманах. М., 1995. Т. 1. С. 275).

28 Имеются в виду статьи Н. Бердяева "Конец Европы" (1918) и "Предсмертные мысли Фауста" (1922).

29 Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского. С. 36 - 37.

30 Иванов Вяч. О Льве Толстом // Иванов Вяч. Борозды и межи. М., 1916. С. 83.

стр. 294


По Шпенглеру, в личности Толстого с особой силой проявилась борьба русского сознания со своей кровной связью с Западом; неудачные попытки оборвать эту ненавистную связь якобы обусловливали ненависть к себе самому. Увидев в Толстом в первую очередь социалиста и революционера, даже "отца большевизма" (II, 792), Шпенглер противопоставил ему "святого" Достоевского, для которого, по его мнению, не существовало различия между консервативным и революционным, ибо и то, и другое оставалось чуждым - западным (II, 793).

Следует отметить, что в немецкой периодике начала 1920-х годов мнения на этот счет высказывались самые противоречивые: не только Толстой, но именно Достоевский рассматривался как "борец против европейской души в русском теле" и одновременно предвестник "христианского коммунизма". Весьма часто Достоевский оказывался в немецком восприятии "католиком" - человеком, по-своему борющимся с хаосом и призывавшим жить "по правилам". 31 Так или иначе, но, по словам известного немецкого знатока и биографа Достоевского К. Нотцеля, которого не мог не знать Шпенглер, Толстой и Достоевский, оба, являясь "толкователями" (Deuter) русской души, существенно "дополняли друг друга". 32

Однако автором "Заката Европы" только стихия Достоевского ощущалась как исконно русская стихия. По Шпенглеру, каждый истинно русский человек - это Достоевский, даже если его не читал, тем более если вовсе не умеет читать (II, 794). Он живет в ином - метафизическом измерении, в предвосхищении нового христианства, незнакомого фаустовской душе, ему чужды материальные и социальные интересы, потому что истоки исконного, прарусского феномена (Urrusse) - в том времени, когда не существовало денег, а были лишь блага жизни (Outer) - безотносительно к экономике (II, 1181 - 1182).

Называя Достоевского "апостолом прахристианства" (Urchristentum - II, 793), Шпенглер, подобно Гессе, вольно или невольно подчеркнул стихийный, на грани языческого, характер его веры, кстати связанной у Гессе опять-таки с почитанием двуликого божества - демиурга, воплощавшего одновременно и добро, и зло. Но если стихия Достоевского оставалась в первую очередь и по преимуществу духовной, то стихия Толстого оказывалась непредсказуемой стихией самой природы - буйством материи и плоти. Здесь немецкая мысль снова соприкоснулась с противопоставлением двух русских гениев как "тайновидцев" духа и плоти.


31 Ср., например: Bahr H. Der russische Christ // Hochland. 1920/21. Jg. 18. S. 461ff; Frisch Ef. Dostojewskij: Einige Bemerkungen aus Anlass seines hunderten Geburtstags // Der neue Merkur. Monatshefte. 1921/22. Jg. 5. S. 452; Schikele R. Was ist Dostoevskij // Genius. 1921. Bd 3. S. 294 u. a.

32 Noetzel K. Tolstoi und Dostojewsky als Deuter ihres Volkes // Vivos voco. 1921/22. Jg. 2. Hf. 3. S. 208.

стр. 295


Т. Манн в своей известной статье 1922 года "Гете и Толстой : Фрагменты к проблеме гуманизма", прямо следуя мысли Мережковского, подчеркнул в Толстом как "священный анимализм жизни", так и его "неуклюжие попытки <...> самоодухотвориться". 33 При этом характерно, что Т. Манн в отличие от Шпенглера считал Толстого выразителем "антипетровских, кондово-русских, враждебных цивилизации идей". 34 В 1928 году С. Франк в статье "Толстой и большевизм", напротив, изобразил писателя в первую очередь как социального реформатора, хотя и не принимавшего ни "абсолютного" материализма, ни религиозности. Но вслед за Шпенглером Франк увидел в Толстом "апостола большевизма" в том смысле, что его "деспотический дух" желал силой принудить человечество к братской любви. 35

Столь разноречивые, часто противоречившие друг другу суждения о Толстом как в немецком, так и в русском восприятии его феномена, возможно, более отвечали его действительной, поистине непостижимой сложности, нежели последовательная верность "бинарной оппозиции" Толстой-Достоевский в "Закате Европы" Шпенглера. Впрочем, такому подходу не был чужд и Мережковский, эссе которого "Лев Толстой и Достоевский" к этому времени стало почти "классическим" по известности и силе влияния в России и даже в Германии.

Тонкая интуиция Шпенглера все-таки обеспечивала глубинное соприкосновение его построений с самыми разными точками зрения, хотя уже на ином, "символическом" уровне. Защищая автора "Заката Европы" от обвинений в дилетантизме и субъективности, Ф. Степун писал: "...для Шпенглера нет фактов без связи с новым внутренним опытом <...>. Это новое шпенглеровское расположение не субъективно, но только персоналистично. Это значит, что объективность этого расположения <...> все- таки гарантирована духовною подлинностью внутреннего опыта Шпенглера. Это значит, что <...> научные неверности шпенглеровской концепции должны быть понятны и оправданы в ней как гностически точные символы". 36

Действительно, феномены Толстого и Достоевского становились в "Закате Европы" своего рода "гностически точными символами" двух "ликов" русской идеи. Именно подчиняясь логике символа, Шпенглер в отличие от Т. Манна не увидел в Толстом проявления "реакционной медвежьей силы", 37 но настаивал на его исключительном западничестве, революционности и социальной ангажированности. Даже толстовский Христос, по Шпенглеру, "не-


33 Манн Т. Гете и Толстой : Фрагменты к проблеме гуманизма // Манн Т. Т. 9. С. 514, 518.

34 Там же. С. 563.

35 Франк С. Л. Лев Толстой как мыслитель и художник // Франк С. Л. Русское мировоззрение. С. 464.

36 Степун Ф. А. Освальд Шпенглер и Закат Европы. С. 32.

37 Манн Т. Гете и Толстой : Фрагменты к проблеме гуманизма. С. 561.

стр. 296


доразумение": говоря Христос, Толстой якобы подразумевал Маркса, ибо искал социальной справедливости на земле, как это обычно свойственно здравомыслящему европейцу (II, 794, 823).

По той же логике символа, "великий крестьянин" 38 Толстой оказывается у Шпенглера, горожанином, а петербургский писатель Достоевский, как носитель исконно русского народного духа, наоборот - крестьянином (II, 791 - 792); ибо индивидуализм Толстого, его "западная" абсолютизация собственного Я противостояла, по Шпенглеру, русским понятиям крестьянской общины и соборности в произведениях Достоевского. Если Нехлюдов, герой толстовского романа "Воскресение", любовно, как за ногтями, ухаживает за своим нравственным Я, то Раскольников из "Преступления и наказания" обретает себя только в соприкосновении с Мы (I, 395).

После революции 1917 года шпенглеровская мысль о фаустовском духе индивидуализма, который якобы растворялся в стихии Достоевского, в ее "братской множественности" (Br dermenge - I, 446), легко приобретала в восприятии современников политический смысл: если русский большевизм отрицает братство во Христе, ему придется довольствоваться братством во имя антихриста. 39

Шпенглер не видел противоречия в том, что Толстой, который персонифицировал в "Закате Европы" прошлую, уходящую Россию, представал одновременно в качестве западника, революционера и реформатора-социалиста. Ведь Европу, Запад в целом, его ценности, включая и социалистические идеи общественной справедливости, философ считал обреченными на гибель. Именно в абсолютном, органическом неприятии западных категорий, а не в попытках их критики и реформирования Шпенглер видел залог появления "света с Востока".

Немецкий философ как будто не замечал противоречивого отношения Достоевского к Европе; по всей видимости, для него было наиболее существенно, что русский писатель ассоциировал Европу с кладбищем, где лежат дорогие покойники. Отчаяние и апокалиптические настроения Достоевского, по Шпенглеру, не препятствовали уверенности в будущем: Достоевский, в его восприятии, уже теперь сопричастен новому "религиозному творению" (religi se Sch pfung - II, 793). Вспомним, однако, что, противопоставляя русскую волю европейской свободе, Шпенглер особо подчеркивал: воля является свободой не для, а от всяких ограничений и обязательств, в частности от личного, "фаустовского" деяния (Tat - II, 921).

Тема личного поступка, деяния в восприятии русской мысли начала XX в., как правило, ассоциировалась с именем Гете. Именно в гетевском "Фаусте" прозвучала мысль если не о святости, то, во


38 Франк С. Л. Лев Толстой как мыслитель и художник // Франк С. Л. Русское мировоззрение. С. 474.

39 Ср.: Frisch Ef. Tolstoi-Legende (zu Tolstois hunderten Geburtstag) // Die neue Rundschau. 1928. Jg. 34. Bd 2. S. 285.

стр. 297


всяком случае, о праве на спасение души человека, который "вечно трудится, стремясь". "А мы, не трудящиеся, не стремящиеся, чем спасемся? Праздностью, неделанием, обломовщиной?" - вопрошал в 1915 году Д. Мережковский и добавлял: "Бездельники - безбожники, сколько бы ни говорили о Боге. Вот страшный и спасительный урок, который дает нам Гете". 40

И все-таки "деяния" Фауста второй части гетевской трагедии, героя цивилизации, воспринимались русскими читателями "Заката Европы", как правило, с заметным разочарованием: работа Фауста-"канализатора" по осушению болот ассоциировалась с умиранием, с вырождением истинно фаустовского духовного начала, с потерей его высокого творческого предназначения. И это соответствовало не только традиции русской мысли в ее отрицании "эгалитарного прогресса" и "серого рабочего человека" как "орудия всемирного разложения" (К. Леонтьев), но и непосредственно гетевскому изображению старого ослепшего Фауста, принимавшего стук лопат, рывших ему могилу, за шум великой стройки. Это отвечало самому духу книги Шпенглера, противопоставившего культуру и цивилизацию, в частности, как высокое деяние (Tat) и работу (Arbeit) (I, 454).

Внутреннее безразличие, свойственное, по Шпенглеру, добросовестному, но не вдохновленному высокой целью исполнению работы, он связал с "моралью здравого смысла", которую назвал "плебейской" (Plebejermoral <...> des 'gesunden Menschenverstan- des' - там же). Понятие "плебейской" морали, ассоциировавшейся более с "прописями", нежели с трудным духовным процессом рождения нравственного чувства, с моралью трагической (I, 541), вольно или невольно возвращало Шпенглера к Достоевскому, к его пониманию золотой посредственности - качеству, необходимому для существования в "муравейнике" общества здравого смысла.

Восприятие Шпенглером Толстого как революционера сближало его с толкованием Гете в послереволюционной России. Именно в образе гетевского Фауста оно высветило не только мыслителя, но и революционера-социалиста. Уже в 1918 году в пьесе А. Луначарского "Фауст и город" был создан образ Фауста-вождя, призванного народом к неограниченной власти в знак преклонения перед его мудростью и способностью к великим деяниям. В то же время русская религиозная мысль отождествляла неприятие "фаустовского" рационализма и деяния, "сросшихся" с цивилизацией, с борьбой за Россию как за Логос. "Культура поглощается прогрессом материальной цивилизации", - писал В. Эрн в книге "Борьба за Логос", характеризуя цивилизацию в качестве законного и необходимого детища рационализма. 41


40 Мережковский Д. С. Гете // Мережковский Д. С. Было и будет. Дневник. 1910- 1914гг. С. 67 - 68.

41 Эрн В. Ф. Нечто о Логосе, русской философии и научности // Эрн В. Ф. Соч. С. 80.

стр. 298


Нельзя не заметить, что русское противополагание "фаустовского" разума и деяния Логосу соответствовало шпенглеровской оппозиции Толстой-Достоевский и далее, в целом - противостоянию цивилизации и культуры. Однако для русских мыслителей автор "Заката Европы" все-таки оставался рационалистом, хотя и рационалистом-романтиком, не очень охотно подчинявшимся законам здравого смысла. В этом отношении характерно само название статьи Я. Букшпана о "Закате Европы" - "Непреодоленный рационализм".

С понятием цивилизации, ставшего, лишившегося живой жизни души, у Шпенглера ассоциировались "застывшие" законы, формулы и числа. "Застывшие формы отрицают жизнь. <...> Числа убивают", - утверждал он (I, 94). Именно здесь Букшпан почувствовал не только противоречивость личности немецкого философа, но и ту "смиренную" гордыню разума, которая провоцирует, говоря словами Достоевского, возникновение "подпольного сознания". "Шпенглер признает примат жизни над разумом, утверждает как бы смирение человеческого разума, но это смирение из тех, которые паче гордости, - писал Букшпан. - Оно полно величайшего самоутверждения". 42 Далее, ссылаясь на известную книгу Г. К. Честертона "Ортодоксия" (1908), русский философ акцентировал внимание на "извращенном" характере смирения в современном человеке - "слишком умственно гордом, чтобы верить в таблицу умножения". 43 В восприятии Букшпана, сам Шпенглер представал в качестве носителя своего рода "подпольного сознания".

Ассоциация с героем Достоевского может показаться вполне убедительной, если вспомнить о поистине символической роли "мертвой" цифровой формулы "дважды два четыре" в русском осмыслении рациональных теорий. В "Записках из подполья" Достоевский как раз связал формулу "дважды два четыре" с определением прогресса, понимаемого в качестве рационально поставленной цели развития человечества: "...может быть, что вся-то цель на земле, к которой человек стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать - самой жизни, а не собственно в цели, которая, разумеется, должна быть не что иное, как дважды два четыре, то есть формула, а ведь дважды два четыре есть уже не жизнь, господа, а начало смерти", - рассуждал "подпольный" герой Достоевского (5, 118 - 119).

Шпенглер, изрекший: "Цифры убивают" - словно еще раз продемонстрировал верность гетевскому методу - попал в "сердце самого явления", в данном случае - русского феномена "подпольного" сознания. В своем противопоставлении русского феномена и Гете - мертвенности рациональных формул бытия Шпенглер не был одинок в Германии. Г. Гессе, автор статьи "Братья Карамазовы,


42 Букшпан Я. М. Непреодоленный рационализм. С. 94.

43 Там же. С. 95.

стр. 299


или Закат Европы", опубликовал в 1922 году философский рассказ "Внутри и снаружи", эпиграфом к которому взял слова из гетевского стихотворения "Epirrhema": "Nichts ist drinnen, nichts ist draussen; / Denn was innen, das ist aussen" ("Ничего нет внутри, ничего нет снаружи; / ибо, что внутри - то и снаружи"), 44 где Гете утверждал возможность проникновения в тайны природы только при условии постижения ее во всей целостности многообразия. Характерно, что тот же самый эпиграф предшествовал статье Гессе о "Братьях Карамазовых" как о "закате" Европы.

Именно через пантеизм Гете, которого Шпенглер интуитивно связал с Платоном и Логосом, в немецком сознании намечалась связь русского феномена с западным феноменом "философии жизни", опирающейся на переживание и интуицию - непременные составляющие русского оригинального мышления. 45 Один из немецких представителей "философии жизни" Г. Зиммель как раз писал о том, что изначальная раздвоенность человеческой природы, закрепленная христианством, преодолевается только в умении переживать жизнь в ее -целостности, но этот дар дается лишь гениям, каковым и являлся Гете. 46

В своем эссе "Внутри и снаружи" Г. Гессе вывел двух героев: ученого Фридриха, считавшего, что в постижении мира человек должен исходить из истины "дважды два четыре", и его друга Эрвина, девизом которого было изречение Гете "что внутри, то и снаружи". Разумный и упорядоченный мир, зиждящийся на формуле "дважды два четыре", магически рушится при одном появлении уродливого изображения двуликого божка, имя которого при обратном прочтении напоминает слово Russland - Россия. Согласно Гессе, человек (а в данном случае речь идет в первую очередь конечно о европейце!) может и должен перестать бояться внешнего и внутреннего хаоса, ибо "везде Бог, и все - природа". 47

Но в любой, и особенно в немецкой интерпретации, феномен Russentum неизбежно сохранял две особенности: двуликость и стихию хаоса. И если с Достоевским ассоциировался некий доисторический хаос духа, то с Толстым - "священный анимализм" - доисторический хаос плоти. Если "немецкая идея" была сформулирована Т. Манном как идея "середины", 48 то русскую, исходя из всего сказанного, можно охарактеризовать как воплощение безграничности. Но тогда названные свойства "русской идеи" начинали противоречить друг другу. Ведь ее "лики", которых к тому же


44 Goethe J. W. Samtliche Werke. Zurich, 1977. Bd 1. S. 519.

45 Ср.: Франк С. Л. Русское мировоззрение // Франк С. Л. Русское мировоззрение. С. 163. Далее, размышляя о близких "родственных" отношениях русского и немецкого духа в религиозно-мистической сфере. Франк выстроил следующую цепочку имен: Экхард-Беме-Шеллинг и Гегель-Шиллер-Гете (С. 195).

46 Зиммель Г. Истина и личность (о Гете) // Лики культуры. Т. 1. С. 193.

47 Hesse H. Innen und Aussen // Vivos voco. 1922. Jg. 2. Hf. 9. S. 507.

48 Манн Т. Любек как форма духовной жизни // Манн Т. Т. 9. С. 90.

стр. 300


виделось всего два, неизбежно должны были бы умерить эту безграничность и придать хаосу некое подобие формы.

Само тяготение к оформлению, к форме - явление, несомненно более характерное для западного, нежели для русского мироощущения. Попытки немецких мыслителей разглядеть в русском хаосе черты двух гениальных ликов имели не только символический смысл, как об этом уже говорилось, но и отражали стремление мифологизировать сам феномен Russentum, которое, по сути дела, являлось первым шагом на пути к его рациональному постижению. Это отвечало глубинной потребности немецкого духа, названной Н. Бердяевым в его книге 1918 года "Судьба России" "религией германизма". "Германец охотно признает, что в основе бытия лежит не разум, а бессознательное <...>. Но через германца это бессознательное приходит в сознание, безумное бытие упраздняется и возникает бытие сознательное, бытие разумное", - писал русский мыслитель, добавляя, что признание хаотического в "изначальном" сменяется при этом "требованием, чтобы все было организовано, дисциплинировано, оформлено, рационализировано". 49

В качестве стремления к рациональному осмыслению и "оформлению" русского феномена, "религия германизма" несомненно присутствовала в "Закате Европы", хотя произведение Шпенглера можно было отвергнуть или принять только в целом, т. е. в качестве мифа, ибо частная и конкретная критика нарушала его стройность, а то и норовила разрушить конструкцию в целом. По меткому замечанию Ф. Степуна, "гениальность" Шпенглера была "жива" именно "противоречиями его мысли". 50

Однако, являясь в восприятии современников одновременно и "славянофилом", и "интуитивистом" (интуитивистом - не только отвечая традиции русской мысли, но и согласно западному феномену "философии жизни"), Шпенглер и его "Закат Европы" словно оказались своего рода точкой соприкосновения между Россией и Европой и одновременно стали предметом дискуссии и даже противостояния. Если русским критикам Шпенглера мешал его не до конца преодоленный рационализм, то немецкая мысль нередко ощущала в нем "ренегата" европейской духовности, попытку "стать на сторону природы" против человеческого духа, что, по мнению Т. Манна, было простительно только гению Гете. 51

В познании феномена Russentum - "русской идеи" - Шпенглер остановился на уровне мифа, но все-таки не мог полностью отказаться от потребности в логическом примирении противоречий, от стремления к цельности. Здесь он соприкасался не только с традицией немецкого романтизма, пантеизмом Гете и гегелевской


49 Бердяев Н. А. Религия германизма // Бердяев Н. А. Судьба России : Опыты психологии войны и национальности. М., 1918. С. 169 - 170.

50 Степун Ф. А. Освальд Шпенглер и Закат Европы. С. 16.

51 Манн Т. Об учении Шпенглера. С. 619.

стр. 301


феноменологией духа, но не противоречил и православной идее всеединства. Даже противопоставив Толстого и Достоевского как прошлую и будущую Россию, автор "Заката Европы" сразу заметил: "Начало и конец смыкаются" (Anfang und Ende stossen sich zusammen - II, 793).

Интуитивный и противоречивый, более художественный, нежели логический характер его построений, способность к переживанию мысли, соприкосновение с феноменом "подпольного сознания", противопоставляющего общим рациональным законам непредсказуемость конкретной, живой жизни, - все это нашло отклик в русской религиозной философии как совершенно "новое в европейской душе переживание". Более мифологическая, нежели логическая правота Шпенглера нашла и своеобразное историческое подтверждение.

Самый пик полемики о Шпенглере пришелся в России на самое начало 1920-х годов - время новой мировоззренческой и культурной самоидентификации России. Российские "шпенглеристы" - на деле представители русской, связанной с православием литературно- философской традиции (Н. Бердяев, Б. Вышеславцев, Ф. Степун, С. Франк и др.), - философы, получившие европейское образование и признанные в Европе, но воспринимавшиеся в постреволюционной стране в качестве "запоздалых славянофилов" и "образованных мещан", 52 превратились в мишень идеологической полемики вокруг Шпенглера. Труд Шпенглера, который, с одной стороны, сфокусировал в себе многие противоречия русского мировоззрения, связанные с издавна противоречивым отношением к Западу, а с другой - обнаружил качества, близкие русскому философствованию и ментальности, закономерно явился как мощным поводом, так и своего рода фактом этой полемики. Ведь закат Европы в культурном отношении был, говоря словами О. Мандельштама, тайной, "традиционно-русской" мечтой. 53

Спор о Шпенглере, а по сути дела о "русской идее", который вели между собой российские религиозные философы и революционные идеологи, закончился, как известно, отправлением за границу "философского парохода" с инакомыслящими. И в самом этом споре наглядно проявилось как противостояние, так и неразрывное единство двух обозначенных автором "Заката Европы" символических явлений русского духа: "святости" и большевизма, за которыми виделись Шпенглеру лики русских гениев - Достоевского и Толстого. 54


52 Ср.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 174 и след.

53 Мандельштам О. Чаадаев // Мандельштам О. О поэзии. Л., 1928. С. 76.

54 Написанию этой статьи способствовали занятия в библиотеке Немецкого литературного архива г. Марбаха, ставшие возможными благодаря вторичному получению Марбахской исследовательской стипендии в 1999 г. (Marbach-Stipendium aus Mitteln der Landeskreditkasse).


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ДВА-ЛИКА-РУССКОЙ-ИДЕИ-Достоевский-и-Л-Толстой-в-Закате-Европы-О-Шпенглера

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Anatoli ShamoldinКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Shamoldin

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Г. А. ТИМЕ, ДВА ЛИКА "РУССКОЙ ИДЕИ" (Достоевский и Л. Толстой в "Закате Европы" О. Шпенглера) // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 08.12.2016. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ДВА-ЛИКА-РУССКОЙ-ИДЕИ-Достоевский-и-Л-Толстой-в-Закате-Европы-О-Шпенглера (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - Г. А. ТИМЕ:

Г. А. ТИМЕ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Anatoli Shamoldin
Хабаровск, Россия
1732 просмотров рейтинг
08.12.2016 (2667 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
4 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ДВА ЛИКА "РУССКОЙ ИДЕИ" (Достоевский и Л. Толстой в "Закате Европы" О. Шпенглера)
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android