Илье Николаевичу Ульянову как педагогу и как отцу - главе семьи революционеров посвящено много воспоминаний и исследований. Наиболее полно отражен его жизненный путь за время, когда он занимал должность инспектора народных училищ Симбирской губернии¹ . Слабее изучен более ранний период. Например, о студенческих годах и начале педагогической деятельности Ильи Николаевича сохранилось небольшое число материалов. Особенно обилен "белыми пятнами" пензенский период его биографии. Казалось, что уже исчерпаны возможности узнать что-либо новое об этом замечательном человеке: нет в живых людей, которые знали Илью Николаевича лично; внимательно изучены фонды архивов, в которых предположительно можно было найти какие-то сведения о нем. И почти не веришь своим глазам, когда на пожелтевшей странице рукописи читаешь: "Из совсем взрослых посетителей кружка были институтские учителя - Ульянов (отец Ленина)..."² .

Кто автор этих строк? Что он знал об Илье Николаевиче? Рукопись принадлежит перу профессора Петербургского университета Н. С. Таганцева, далеко не революционера, умеренного либерала по взглядам, сенатора по званию, автора нескольких трудов по уголовному праву, первоприсутствующего в уголовном департаменте Сената по должности. На склоне лет (Н. С. Таганцев жил с 1843 по 1923 г.) он написал мемуары, часть которых была издана ранее под названием "Пережитое"³ . Эта часть воспоминаний посвящена учреждению Государственной думы, а также событиям 1877 г. (участие его защитником в процессе по делу "193-х" народников, преподавательская работа). В 1920 г. Н. С. Таганцев написал воспоминания о своих гимназических и студенческих годах. Эта рукопись, не увидев света, в 1943 г. поступила в Государственную публичную библиотеку имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. В ней-то и обнаружены сведения о пензенском периоде жизни и деятельности И. Н. Ульянова.

Ныне не подлежит сомнению, что передовые идеи Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова были известны Илье Николаевичу. Несомненно также, что под влиянием этих идей формировались его убеждения демократа, которые проявлялись и в его методе преподавания и в его отношении к учащимся. Правда, прямых указаний на знакомство И. Н. Ульянова с произведениями революционных демократов до сих пор не обнаружено. Но имеются косвенные источники, среди которых заслуживают внимания сведения о близком друге Ильи Николаевича в Пензе - В. И. Захарове. Составитель недавно вышедшей книги об И. Н. Ульянове А. Иванский пишет: "Есть все основания предполагать, что именно В. И. Захаров и В. И. Логинов познакомили Илью Николаевича с произведениями Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова"⁴ .

В 1855 г. Владимир Иванович Захаров после окончания педагогического института в Петербурге был назначен на должность учителя русской словесности в Пензенский дворянский институт, а через три года переведен в Пензенскую гимназию. Многие ученики с любовью и благодарностью вспоминали о В. И. Захарове⁵ . В числе учеников Захарова были и будущие члены народнического кружка ишутинцев, а Н. А. Ишутин и Д. В. Каракозов даже жили у него на квартире. Комиссия по делу Каракозова отнесла его к числу учителей, вносивших в воспитательную работу "основания безнравственности". Захарова подвергли обыску и допросу, за ним был установлен полицейский надзор. Секретным распоряжением министерства просвещения ему запретили заниматься педагогической деятельностью, и вскоре он вынужден был оставить любимое дело, заняв место управляющего одним помещичьим имением в Симбирской губернии.

В главе воспоминаний, посвященной учителям, Н. С. Таганцев пишет о гимназическом, а потом студенческом кружке, "руководителем и, так сказать, мозгом" которого был Захаров⁶ . Деятельность кружка, по-видимому, приходится на 1858 - 1862 гг., то есть на время, когда В. И. Захаров работал преподавателем Пензенской гимназии. В 1859 г. некоторые члены кружка окончили гимназию и уехали из Пензы для продолжения образования. Поэтому в дальнейшем кружок мог собираться только летом, когда студенты приезжали на каникулы домой. Из воспоминаний следует, что членами кружка являлись товарищи Н. С. Таганцева по гимназии Лицко и Хлебников. Иногда приходила сестра Н. С. Таганцева Любовь Степановна. Из представителей старшего поколения кружок посещали И. Н. Ульянов, учитель естественной истории В. А. Ауновский, с которым у Ильи Николаевича были хорошие отношения, учитель истории В. Х. Хохряков. "Всматриваясь теперь в далекое прошлое институтской жизни, - писал позднее П. Ф. Филатов, отец знаменитого советского офтальмолога В. П. Фи-

¹ См. А. В. Клеянкин. Илья Николаевич Ульянов. "Вопросы истории", 1967, N 6.

² Государственная публичная библиотека имени. М. Е. Салтыкова-Щедрина (ГПБ). Отдел рукописей, ф. 760, д. 597, л. 24.

³ Н. С. Таганцев. Пережитое. Вып. 1 - 2. Птгр. 1919.

⁴ А. Иванский. Илья Николаевич Ульянов. М. 1963, стр. 52.

⁵ См. Н. С. Таганцев. Указ. соч. Вып. 2, стр. 31.

⁶ ГПБ. Отдел рукописей, ф. 760, д. 597, л. 23.

латова, - я задаю себе вопрос, почему многих из нас не исковеркало это заведение (Пензенский дворянский институт. - Л. Б .)... Почему из нас вышли люди, а не нравственные уроды? Мы обязаны отчасти влиянию своих родителей... отчасти же влиянию тех учителей, которые вносили в нашу жизнь честный взгляд и высокие нравственные принципы. Такими светлыми личностями были учителя русской словесности Логинов, Захаров, учитель математики И. Н. Ульянов... Они вносили в нашу жизнь отвращение к карьеризму и к материальной наживе..."⁷ . Непременным участником кружка, "согревающим и заставляющим учащенно биться жизненный пульс, его сердцем"⁸ была Ольга Сергеевна, жена В. И. Захарова. "Собрания наши по вечерам, - отмечал Н. С. Таганцев, - были заняты главным образом чтением журналов, в особенности самого либерального тогда "Современника", и любимых писателей. Много мы читали тогда Вальтер Скотта... увлекались мы Байроном, особенно его "Манфредом" и "Макбетом", много знали стихов наизусть и их декламировали. Очень любили стихотворения наших пензяков Огарева, Полежаева... Много читали мы Гоголя, Некрасова. Особенной симпатией пользовался А. И. Герцен, которого взасос читали: "Кто виноват?", "Доктор Крупов", "Былое и думы", "С того берега". Читали мы аккуратно и "Колокол". Из Петербурга студенты постоянно привозили запрещенные цензурой произведения, которыми тогда в Петербурге "хоть пруд пруди". После задушевных и горячих бесед и споров мы обыкновенно шумною толпою шли гулять в Засеку, нарушая мирный покой обывателей Верхней Пешей улицы"⁹ .

Воспоминания Н. С. Таганцева свидетельствуют о том, что он знал лично И. Н. Ульянова и его семью. "Я не могу не вспомнить, - писал он, - еще о другом учителе, об Ульянове. Ульянов прибыл в Пензу почти одновременно с Захаровым, кажется, немного ранее; бывал я у него на дому, познакомился и с его женою; но отношения наши не были такими близкими, как с Владимиром Ивановичем"¹⁰ . О семье Ульяновых Н. С. Таганцеву рассказывал также проф. А. А. Кадьян (брат жены), который после оправдания его по процессу "193-х" был сослан в Симбирск. Кадьян имел в Симбирске медицинскую практику и широкий круг знакомых среди местной интеллигенции, в числе которых были Илья Николаевич и Мария Александровна Ульяновы. "Когда было произведено посягательство на жизнь Александра III, - вспоминает Н. С. Таганцев, - мне стало известно, что одним из главных обвиняемых является студент нашего университета Ульянов. Мне и в голову не приходило, что он из близкой, знакомой семьи, сын моего учителя. Лично я его не знал; он был другого факультета, но слыхал о нем, как об умном, выдающемся студенте... Был я и на его процессе, просидел с начала до конца и с болью на сердце выслушал присуждение его в числе других к смертной казни". Из всех подсудимых Александр Ульянов произвел на Таганцева наибольшее впечатление как человек, "искренне преданный тому делу, за которое он шел на казнь; тем идеям, осуществление коих, хотя бы и путем террора, он считал необходимым для счастья и блага родины"¹¹ . Далее Н. С. Таганцев сообщает, что вечером того же дня к нему пришла какая-то женщина и спросила: "Николай Степанович, вы меня не узнаете? - и на мой уклончивый ответ, что не могу припомнить, она говорит - да ведь я Ульянова, в Пензе вы у нас бывали. Я тотчас же ее припомнил, но она была в страшном волнении и в слезах; с нею был небольшой мальчик-гимназист. - Да ведь сегодня судили моего сына за посягательство на жизнь государя! - Меня как обухом по голове хватило. Я весь еще был под страшным впечатлением выслушанного приговора"¹² .

М. А. Ульяновой посоветовали обратиться к Н. С. Таганцеву за содействием в получении свидания с сыном. Таганцев пытался ее отговорить, но Мария Александровна продолжала настаивать, и он написал записку Э. Я. Фуксу, прокурору Судебной палаты, от которого зависело разрешение свидания. На следующий день М. А. Ульянова заходила поблагодарить Н. С. Таганцева, но дома его не застала. Как мы видим, Таганцев пишет, что Марию Александровну в первый ее визит сопровождал какой-то мальчик-гимназист. Он полагает далее, что это был один из двух младших братьев казненного Ульянова. Но здесь Таганцев ошибся: Мария Александровна в Петербург ездила одна; сопровождать же ее мог кто-либо из членов семьи, на квартире которой она остановилась.

⁷ П. Ф. Филатов. Юные годы. Воспоминания. "Псовая и ружейная охота". Кн. IX. 1905, стр. 72.

⁸ ГПБ. Отдел рукописей, ф. 760, д. 597, л. 23.

⁹ Там же, л. 24.

¹⁰ Н. С. Таганцев. Указ. соч. Вып. 2, стр. 31.

¹¹ Там же, стр. 32.

¹² Там же.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Л. И. БУЧИНА:

Комментарии: