В последнее время в ФРГ наблюдается усиление интереса к предыстории первой мировой войны в общем и русско-германским политическим и экономическим отношениям того времени в частности. При этом заметны определенные сдвиги в трактовке этих вопросов, отход от апологетики германского империализма, поиски виновников войны и т. д. Определенным рубежом в западногерманской историографии стало начало 60-х годов, когда появился ряд критически-реалистических работ. Наряду с исследованиями таких крупных представителей консервативного направления, как Г. Риттер, Г. Уеберсбергер, Ф. Хазельмайер, М. Вернер¹ , выходит фундаментальная монография Ф. Фишера "Рывок к мировому могуществу"² , которая основана на документах из архивов ФРГ, ГДР, Австрии, а также на материалах трофейных архивов, возвращенных в конце 50-х годов Западной Германии. Главной задачей автор считал анализ целей, которые преследовало и выдвигало правительство, союзы монополий и лидеры политических партий Германии на протяжении всей войны. Кратко излагая предвоенную политику Германии и позицию ее в период июльского кризиса, Фишер подчеркивает факты, свидетельствующие о том, что Германия подстрекала к войне, показывает, как ее руководство сознательно провоцировало войну, используя любой благоприятный момент, как создавало еще до объявления русской мобилизации версию о России как главной виновнице войны³ . Он считает, что германское руководство, шедшее на войну сознательно, несет значительную часть исторической ответственности за ее развязывание⁴ . Фишер высказался также против бытующего на Западе мнения о смягчении напряженности в англо-германских отношениях в 1912- 1914 годах⁵ .

В условиях разгула реваншистских настроений буржуазный ученый осмелился выступить с разоблачением агрессивной политики германского империализма. Он обнажил на основе новых материалов аннексионистские планы германского правительства, в выработке которых активно участвовали "деловые круги". Появление этой книги вызвало бурю негодования среди ортодоксальных западногерманских историков. Но, несмотря на это, работа вышла вторым и третьим изданием. Против Фишера выступили ветераны западногерманской историографии Г. Риттер и Е. Цейхлин и др. В связи с этим в 1964 - 1965 гг. среди западногерманских историков разгорелась дискуссия по вопросам внешней и внутренней политики Германии накануне и в ходе первой мировой войны. Отвечая на критику в свой адрес со стороны Риттера и Цейх-

¹ G. Riller. Staatskunst und Kriegshandwerk. Das Problem des Militarismus in Deutschland. Bd. I-IV. Munchen. 1959 - 1968. (T. II относится к предвоенному периоду); Н. Uebersberger. Osterreich zwischen Russland und Serbien. Koln-Graz. 1958; F. Haselmayer. Diplomatische Geschichte des Zweiten Reiches von 1871 bis 1918. Bd. 1 - 6. Munchen. 1955 - 1963. (первая часть VI тома посвящена предыстории войны, 1909 - 1914 гг.); М. Werner. (Hrsg). Deutsche-russische Beziehungen von Bismark bis zur Gegenwart. Stuttgart. 1964. (Это тенденциозное издание выпущено к 50-летию Общества изучения России).

² F. Fischer. Griff nach der Weltmacht. Dtisseldorf. 1961.

³ F. Fischer. Op. cit. 2. Aufl. Dusseldorf. 1962, S. 80 - 82, 28.

⁴ Ibid., S. 98 - 99.

⁵ Ibid., S. 47 - 48.

стр. 190

лила, Фишер написал ряд работ⁶ , в которых еще раз подчеркнул наличие у германского империализма агрессивных планов. "Ни о каком соскальзывании (правительства на путь войны. - Л. А.) не может быть и речи⁷ .

Таким образом, введение в оборот новых материалов, появление книги Фишера, дискуссия 1964 - 1965 гг., а также тенденции к изменению международного политического климата в сторону разрядки - все это явилось для западногерманских историков толчком к интенсификации изучения внешней и внутренней политики Германии накануне и во время первой мировой войны. В ФРГ за последнее время резко увеличился поток литературы, посвященной этим проблемам.

В 1969 г, как продолжение предыдущей появляется новая крупная работа Фишера, в которой рассматривается внутренняя и внешняя политика Германии от второго Марокканского кризиса 1911 г. до июльского кризиса 1914 года⁸ . Сжато повторяя выводы своей предыдущей работы, Фишер раскрывает взаимосвязь внешнеполитических направлений предвоенного и военного периодов. Он рассматривает также взаимовлияние внутренней и внешней политики господствующих классов. В работе показано, как второй Марокканский кризис дал повод милитаристским силам вновь резко выразить свои стремления к насильственному переделу мира. Переход от политики обострения противоречий к политике, направленной на развязывание войны, когда оставалось только решить вопрос о выборе наиболее благоприятного момента, произошел, по мнению Фишера, на военном совете 8 декабря 1912 года⁹ . Касаясь экономического соперничества Германии со странами Антанты, Фишер отмечает, что война была неизбежной в связи "с растущими трудностями для германской экспансии из-за конкуренции Франции, Англии, США"¹⁰ . Поэтому Германия должна была с помощью оружия избавиться от конкурентов и проложить себе путь к мировому господству. Справедливо отмечая, что русско-германские противоречия не были первостепенными в общеевропейском кризисе, Фишер в известной мере ошибочно полагает, что в основе русско-германских противоречий лежали торговые противоречия¹¹ .

Много и обоснованно пишет этот историк о крайнем национализме и расизме как идеологии германского империализма, об искусственном разжигании националистической пропаганды, направленной против славян. "Антифранцузская кампания, - пишет он, - не представляла трудностей, трудности представляла антирусская кампания, которая особенно поощрялась правительством с весны 1912 года"¹² . Правящие круги Германии в течение всего 1913 г. распространяли версию о России как главном противнике Германии, они уделяли, подчеркивает Фишер, очень большое внимание идеологической подготовке войны с Россией, а позже изображали ее главной виновницей войны. В 1913 г. в связи с миссией Лимана фон Сандерса "впервые столкнулись Россия и Германия непосредственно"¹³ . Однако Фишер признает, что Германия отстаивала на Балканах не интересы Австро-Венгрии, а свои собственные экономические интересы, боролась за свои господствующие позиции в Центральной Европе ¹⁴ . Он обращает внимание на экономическое соперничество Германии с Австро-Венгрией в Болгарии, Турции, Румынии и Сербии.

В отличие от предыдущей своей работы Фишер использовал (хотя и не всегда в достаточной степени) исследования советских историков и советские публикации. Особенно широко привлекаются им советские исследования и публикации при изложе-

⁶ F. Fischer. Weltpolitik. Weltmachtstreben und deutsche Kriegsziele. "Historische Zeitschrift", 199/2, 1964, Okt.; ejusd. Weltmacht oder Niedergang. "Hamburger Studien zur neueren Geschichte". Bd. 1. Frankfurt a/M. 1968.

⁷ F. Fischer. Weltpolitik., S. 343. В этих статьях Фишер изложил ряд важных положений, например, о том, что германская политика на Балканах и в Турции накануне войны зашла в тупик, и это ускорило переход к актам прямой агрессии, что Германия была "переиграна в финансовом отношении странами Антанты - Англией, Францией, США".

⁸ F. Fischer. Krieg der lllusionen. Diisseldorf. 1969.

⁹ Ibid., S. 232 - 241.

¹⁰ Интересно, что среди конкурентов Германии Фишер Россию не называет.

¹¹ F. Fischer. Krieg der lllusionen, S. 559 - 564, 535 - 541.

¹² Ibid., S. 277.

¹³ Ibid., S. 483.

¹⁴ Ibid., S. 289.

стр. 191

нии конфликта в связи с миссией Лимана фон Сандерса. Еще отчетливее, чем в предыдущей работе, Фишером показано, что классовые интересы крупной буржуазии и юнкеров были главной причиной экспансионистской внешней и реакционной внутренней политики вильгельмовской Германии. "Даже если мы не согласимся с его мнением, что этой книгой якобы дана исчерпывающая характеристика германской предвоенной политики, так как обозначенные для этого рамки слишком узки, - пишет историк из ГДР Ф. Кляйн, - все же этот труд представляет собой значительный вклад в критически-реалистическую буржуазную трактовку предыстории первой мировой войны"¹⁵ .

Предвоенной и военной историей Герхмании занимаются и ученики Фишера - И. Гайсс, К. - Д. Вернеке, П. -К. Витт, Б. Фогель, Д. Штегман. Гайссом написана содержательная работа о германских планах захвата польских земель, осуществлено издание двухтомного сборника документов об июльском кризисе 1914 г.¹⁶ , где неоспоримая ответственность Германии за развязывание войны доказана документально. Вернеке занимается изучением вопросов, связанных с идеологической подготовкой первой мировой войны¹⁷ . Он широко привлекает публицистику, газеты, брошюры, архивные материалы и раскрывает единство правительства и реакционной прессы в стремлении развязать войну. Одна из основных интересующих его тем - обострение враждебности Германии в отношении России в первой половине 1914 года. Различным аспектам внутренней политики предвоенного и военного периодов посвящены работы Витта и Штегмана. Витт рассматривает финансовую политику германского рейха 1903 - 1913 гг.¹⁸ , Штегман - наследие Бисмарка, партии и союзы вильгельмовской Германии 1897 - 1918 годов¹⁹ . Большое внимание Штегман уделяет взаимосвязи юнкеров и буржуазии.

Недавно вышедшая работа Б. Фогель посвящена германской политике по отношению к России и провалу экспансионистских планов Бюлова²⁰ . Внешнюю политику в целом, и в частности Германии, по отношению к России в 1904 - 1906 гг. Фогель рассматривает как политику "упущенных возможностей", которые возникли в связи с русско-японской войной. "Представление, что благоприятный момент для простирающейся германской континентальной политики окончательно прошел, было с весны 1906 г. всеобщим распространенным направлением в германских правительственных кругах"²¹ . Бетман-Гольвег считал, что военное положение Германии в 1905 г. было более благоприятным, чем в июле 1914 года. Панический страх, что Германия со временем окончательно проиграет это соревнование держав, определял после 1906 г. внешнеполитические комбинации германского правительства. Забота о том, чтобы не упустить благоприятный момент, сыграла в июле 1914 г. главную роль в его решении начать войну. "Неудавшиеся маневры 1904 - 1906 гг., - пишет Фогель, - были также предостерегающим примером для Бетмана-Гольвега. Неосуществленный Бьёркский договор и безрезультатный для Германии исход Альхесирасской конференции сигнализировали о провале бюловской концепции мировой политики, которая строилась на германской гегемонии в Европе"²² .

Германской дипломатии не удалось привязать Россию к Германии и использовать ее богатства в интересах германского политического и экономического развития.

¹⁵ F. Klein. Neuere Veroffentlichungen in der BRD zur Geschichte und Vorgeschich-te des ersten Weltkrieges. "Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft". 1972, Hf. 2. S. 211.

¹⁶ I. Geiss. Das Polnische Grenzstreifen 1914 - 1918. Ein Beitrag zur deutschen Kriegszielpolitik im ersten Weltkrieg. Lubek-Hamburg. 1960; ejusd. (Hrsg.). Julikriese und Kriegsausbruch 1914. Eine Dokumentensammlung. Bd. 1-II. Hannover. 1963 - 1964.

¹⁷ K. - D. Wernecke. Der Wille zur Weltgeltung. Aussenpolitik und Offentlichkeit in Deutschland am Vorabend des ersten Weltkrieges. Dusseldorf. 1969; 2. Aufl. Diissel-dorf. 1970.

¹⁸ P. - C. Witt. Die Finanzpolitik des Deutschen Reiches 1903 - 1913. "Historische Studien". H. 415. Lubek-Hamburg. 1970.

¹⁹ D. Stegmann, Die Erben Bismarcks. Parteien und Verbande in der Spat- phase des wilhelminischen Deutschland. Sammlungspolitik 1897 - 1918. Koln- (West). B. 1970.

²⁰ B. Vogel. Deutsche Russlandpolitik. Das Scheitern der deutschen Weltpolitik unter Biilow 1900 - 1906. "Studien zur modernen Geschichte". Bd. II. Dusseldorf. 1973.

²¹ Ibid., S. 232.

²² Ibid., S. 233.

стр. 192

Несмотря на то, что объем торговли между обеими странами увеличивался, параллельно росла и политическая отчужденность. Отказ германских банков от участия в международном займе для России был выражением бессильной реакции на это политическое отчуждение. "После того как германская внешняя политика сделала в двух марокканских кризисах новый рывок к достижению господства на континенте, - отмечает Фогель, - она рискнула в июле 1914 г. пойти на решительную пробу сил с Францией, не стараясь застраховать себя в отношении России"²³ . Для Бетмана-Гольвега в июле 1914 г. альтернативой мировой войне была локальная война, на худой конец - развал Антанты, если Россия не захочет воевать. Такой рисует концепцию внешней политики Германии Фогель. Много места в работе уделено русско-германским торговым отношениям, таможенной политике и заключению торгового договора 1904 года. Фогель пишет о его больших выгодах для Германии, но недостаточно выясняет его значение для России. Заключение Россией торгового договора с Германией она связывает с поражением царизма на Дальнем Востоке²⁴ .

Либеральный западногерманский историк А. Гассер, принадлежащий к старшему поколению ученых, тоже выступил с разоблачением агрессивных планов Германии. В своей работе он утверждает, что германский Генеральный штаб еще в апреле 1913 г. взял курс на развязывание мировой войны. В обоснование он приводит тот факт, что с весны 1913 г. в Германии были отменены большие маневры на востоке, проводившиеся до этого ежегодно²⁵ . В статье, опубликованной в 1973 г., Гассер уточняет и развивает выдвинутое им прежде положение. На основании новых материалов он вслед за Фишером утверждает, что ориентация на войну была принята еще на военном совете у кайзера 8 декабря 1912 года²⁶ . Гассер обращает внимание на заметки Вильгельма II, из которых видно, что для "форсирования войны на три фронта" германское руководство предусматривало, во-первых, концентрацию военно-морских сил Германии, во-вторых, начало войны на западе, в-третьих, провокации на востоке. Гассер раскрывает главные цели Германии в войне, а также способы их маскировки с помощью всевозможных легенд и версий²⁷ .

Помимо обобщающих трудов (Фишер), где в той или иной степени рассматриваются русско-германские отношения, в последнее время появляются издания, специально посвященные этой проблеме. Такова уже охарактеризованная работа Фогель. В исследовании Б. Бонвеча о планах экономической экспансии Англии и Франции в России также много места отводится русско-германским торговым отношениям²⁸ . Историк анализирует договор 1904 г. и подробно останавливается на подготовке в России к его пересмотру в 1912 - 1914 годах. Он справедливо отмечает, что русско-японская война не оказала значительного влияния на ход русско- германских торговых переговоров и заключение договора 1904 года. Версия о торговом договоре, который Германия навязала России, воспользовавшись поражением в русско-японской войне, возникла в русском общественном мнении, как считает Бонвеч, после Боснийского кризиса 1908 - 1909 гг., в связи с поддержкой, которую Германия оказала Австро-Венгрии при аннексии Боснии и Герцеговины. Торговый договор был в общем выгоден для обеих сторон, однако в связи с дальнейшим размежеванием политических сил на международной арене Россия стремилась тормозить развитие торговых отношений с Германией и развивать таковые с Англией и Францией. Во время первой мировой войны Россия попала в сильную зависимость от Англии и Франции, которые преследовали определенные экономические цели. Однако Бонвеч ничего не пишет об экономических целях Германии в России и подготовке в Германии к пересмотру торгового договора в предшествующий период.

²³ Ibid., S. 235.

²⁴ Ibid., S. 234.

²⁵ A. Gasser. Deufschlands Entschluss zum Praventivkrieg 1913 - 1914. Discordia concors. Frankfurt a/M -Basel. 1968, S. 171 - 185.

²⁶ A. Gasser. Der deutsche Hegemonialkrieg von 1914. "Deutschland in der Welt-politik des 19. und 20. Jahrhunderts". Hrsg. von I. Geiss und B. Wendt. Dusseldorf. 1973, S. 311.

²⁷ Ibid., S. 314 - 341.

²⁸ B. Bonwetsch. Kriegsallianz und Wirtschaftsinteressen. Russland in den Wirtschaftsplanen Englands und Frankreichs 1914 - 1917. Dusseldorf. 1973.

стр. 193

Русско-германские политические отношения рассматриваются в работах А. Хилль-грубера²⁹ . Экономическим и торговым отношениям посвящены работы Х. -У. Велера, Х. Бёме³⁰ . Эти работы написаны с официально- охранительных позиций. Как концентрированный итог результатов изысканий новейшей западногерманской историографии в области русско-германских отношений можно рассматривать, очевидно, доклады, с которыми выступили Хилльгрубер и Бёме на первом коллоквиуме советских и западногерманских историков, проходившем в 1973 г. в ФРГ, в г. Майнце³¹ .

Справедливой следует признать мысль Хилльгрубера³² о благоприятной для России политике Бисмарка, имея в виду то, что этот германский канцлер пытался избежать войны с Россией и вообще войны на два фронта. Верно рассмотрены историком и цели германского империализма в войне с Россией, при этом он учитывает результаты работ Фишера. Хилльгрубер признает и то, что развязать войну в 1914 г., а не позднее, выгоднее всего было именно Германии. Однако при анализе внешнеполитических концепций Германии в целом, и в частности в отношении России, недостаточно раскрытыми остаются причины, по которым выбиралась та или иная концепция, то или иное представление о России, ее военной мощи, та или иная концепция отношений Германии с другими странами. Не совсем ясно также, кто был носителем различных концепций, какие интересы лежали в их основе.

В докладе Хилльгрубера нет достаточно точного соотношения между экономическим и политическим аспектами русско-германских противоречий. Западногерманский историк пытается представить как равнозначные две концепции Бисмарка: опоры на Австро-Венгрию и курса на создание и укрепление австро-германского и затем Тройственного союза и наряду с этим - некоторые мысли канцлера о том, чтобы поделить Австро-Венгрию с Россией. В действительности же эти мысли не занимали сколько-нибудь существенного места во внешнеполитических концепциях Бисмарка. Противоречиво освещает Хилльгрубер вопрос о некоей особой угрозе, которая якобы исходила из России. Он настаивает на существовании "комплекса русской опасности", страха перед Россией, который сыграл, по его мнению, такую важную роль накануне войны. В то же время он отмечает, что общественное мнение Германии считало Россию "колоссом на глиняных ногах". О том, что лежало в основе этого "комплекса" и когда он возник, Хилльгрубер предпочитает умалчивать. Как показано в последней работе Фишера³³ , страх перед "русской опасностью" и ненависть к России распространялись самим германским правительством в целях идеологической и психологической подготовки к войне.

Хилльгруберу не удалось связать рассмотрение русско-германских отношений со всем комплексом международных отношений, хотя он и признает необходимость такого подхода. Он не уделяет должного внимания англо- германским и франко-германским противоречиям. Из его доклада создается впечатление, будто бы главной причиной первой мировой войны были русско- германские противоречия, с чем нельзя согласиться.

Доклад Бёме о русско-германских торговых отношениях в 1878 - 1894 гг.³⁴ раскрывает связь внешней политики германского империализма с консервативно-охранительными тенденциями господствующих классов - крупных аграриев и промышленников, показывает, что определенную роль в этой политике играл страх перед возможностью обострения социальных противоречий. Бёме справедливо отмечает, что Герма-

²⁹ A. Hillgruber. Zwischen Hegemonie und Weltpolitik. Das Problem der kontinuitat von Bismarck bis Bethrnann-Hollweg. In: M. Sturmer (Hrsg.). Das kaiserliche Deutschland. Politik und Gesellschaft. 1870 - 1918. Dusseldorf. 1970; ejusd. Bismarck Aussenpolitik. Freiburg. 1972.

³⁰ H. - U. Wehler. Bismarcks Imperialismus und spate Russlandpolitik unter dem Primat der Innenpolitik. In: M. Sturmer. Op. cit.; H. Bohme. Politik und Okonomie in der Rechsgrundungs - und spaten Bismarrkzeit. In: M. Sturmer. Op. cit.

³¹ В. Т. Фомин. Первый коллоквиум историков СССР и ФРГ. "Вопросы истории", 1974, N 4.

³² A. Hillgruber. Die deutsch-russischen politischen Beziehungen (1887 - 1917). Grundlagen, Grundmuster, Grundprobleme.

³³ F. Fischer. Krieg der Illusionen.

³⁴ H. Boh me. Die deutsch-russischen Wirtschaftsbeziehungen unter dem Gesichtspunkt der deuischcii Iiandelspolitik (1878 - 1894).

стр. 194

ния, как и Россия, в торговой политике пыталась совместить противоположные интересы аграриев и промышленников. Однако вызывает возражение его претензия на создание новой модели или метода исследования международных отношений и внешней политики в период империализма. Бёме предлагает модель самосохраняющейся системы с консервативно-охранительными тенденциями, которая для своего сохранения ведет торговую экспансию. Между тем торговые и таможенные противоречия России и Германии никак нельзя свести к желанию избежать возможных социальных потрясений. Здесь речь прежде всего идет не столько о сохранности системы, сколько о непосредственных экономических выгодах влиятельных буржуазно- помещичьих кругов. Бёме преувеличивает русско-германские торговые противоречия, отрывает их от политических и военных соображений.

Подобные объяснения агрессивной внешней политики Германии можно найти и у других западногерманских историков (Велера, Штегмана). Однако они не оригинальны, а являются лишь повторением высказанных еще в 30-х годах соображений Е. Кера о "главенстве внутренней политики" и о роли внешней политики в связи с растущими противоречивыми интересами в обществе. Фогель считает, что "с 1965 г. можно говорить о ренессансе Кера" среди молодых ученых ФРГ³⁵ .

Возросший интерес историографии ФРГ к русско-германским отношениям не случаен. Значительное воздействие оказывает изменение мирового политического климата, рост и влияние международного авторитета СССР, улучшение отношений между нашей страной и ФРГ. Однако не следует переоценивать позитивные сдвиги в новейшей западногерманской историографии по вопросу о русско-германских отношениях. В последних работах историков ФРГ эта проблема рассматривается главным образом применительно к 80-м - 90-м годам XIX в., то есть периоду значительной остроты во взаимоотношениях между двумя государствами. Такой подход, продиктованный стремлением перенести ("задним числом") остроту империалистических противоречий с запада на восток, по-прежнему преобладает у большинства историков ФРГ. С одной стороны, ими признаются агрессивные цели германского империализма, а с другой - русско-германские противоречия изображаются таким образом, как будто они были основными накануне войны.

Многие историки ФРГ, изучающие русско-германские отношения, используют в своих работах советские публикации и исследования. Таковы, например, исследования Фишера, Фогель, Бёме, Бонвеча и др. Но все-таки даже эти авторы недостаточно знакомы с достижениями советской исторической науки в области изучения русско-германских отношений накануне первой мировой войны.

Несмотря на успехи реалистического направления, в историографии ФРГ сильны еще позиции национализма и апологетики. Поражения германского империализма в двух мировых войнах по-прежнему рассматриваются как "трагедия", "судьба", "рок", не поддающиеся рациональному объяснению³⁶ .

³⁵ В. Vogеl. Op. cit., S. 236; E. Kehr. Der Primat der Innenpolitik. Gesammelte Aufsatze zur preussisch-deutschen Sozialgeschichte im 19. und 20. Jahrhundert. (West). B. 1965.

³⁶ В этом духе написаны, например, работы К. Швабе, Ф. Венде (K. Schwabе. Wissenschaft und Kriegsrnoral. Die deutschen Hochschullehrer und die politischen Grundfragen des ersten Weltkrieges. Frankfurt/M. 1969; F. Wende. Die belgische Frage in der deutschen Politik des ersten Weltkrieges. 1969). Оба автора - ученики Риттера и продолжатели его концепции. С националистически- охранительных позиций написаны статьи упоминавшегося выше сборника под редакцией М. Штюрмера, изданного к 100-летию основания Германской империи.

Постоянный адрес данной публикации: