1. Проф. М. И. Артамоновым был сделан доклад "Спорные вопросы древнейшей истории славян и Руси".

Проф. Артамонов говорит о тех проблемах по древнейшей истории славянства и Руси, над которыми работал в 1939 г. Институт истории материальной культуры (ИИМК) в связи с подготовкой ИИМК II тома многотомника "Истории СССР". В результате этой работы сотрудниками ИИМК написаны для II тома "Истории СССР" две главы: одна - о происхождении и древнейшей истории славян и вторая - о восточнославянских племенах в VIII-X вв. и образовании русского государства. Чтобы получить материал для обеих этих глав, в ИИМК была проведена в 1939 г. большая исследовательская работа двумя специально созданными для этого коллективами. Один из них работал над проблемой этногенеза славян, второй занимался вопросами истории культуры древней Руси.

Наиболее спорным и наиболее трудным для решения был вопрос о происхождения славян. В написанной ИИМК главе II тома дается такое решение этого вопроса: наряду с венедами, о которых говорит Иордан, у славян были и другие предки, последних нельзя отожествлять с венедами; можно сказать, что предками славян в Восточной Европе является все население обширной территории, охватывающей бассейн среднего и верхнего Днепра и верховья сближающихся с ним других речных бассейнов; это - то население, которое в среднем Поднепровье в первом тысячелетии н. э. составляло земледельческую, оседлую часть скифского объединения племен. В Средней Европе предками славян наряду с венедами смело можно считать те племена Восточной Германии, которых античные писатели знают под именем лугиев (лужицкая культура). Повидимому, часть дакийских племен находилась в каком-то отношении к предкам славян, как и лугии; несомненно, что к их числу можно отнести и бастарнов.

Когда и при каких условиях все эти предки славян превратились в собственно славян? Условия для такого превращения отдельных племенных групп в этническое единство у славянских племен оказались налицо в период их борьбы с Византией. Наступление на Балканы всколыхнуло весь протославянский мир и завершило процесс формирования славянства как этнической общности на громадной территории, охватывающей большую часть Средней Европы и значительную часть Восточной Европы.

Возникновение славянства в средине первого тысячелетия н. э. было подготовлено всем предшествующим развитием составивших его племен. Общие элементы у протославянских племен были, повидимому, и раньше, притом настолько устойчивые, что они, находясь долгое время под властью германцев и гуннов, тем не менее не огерманились и не огуннились. Эти общие элементы у протославянских племен сложились еще в рамках археологической периодизации, не позже чем в эпоху бронзы, а может быть, даже и еще в конце неолита, т. е. на низшей или средней ступени варварства. Окончательное решение этого вопроса - дело будущего. Последнее слово здесь, конечно, будет принадлежать лингвистам. Но можно думать, что никакого единого протославянского народа, заселявшего колоссальную территорию от верховий Дуная до Волги, не было и быть не могло не только в неолитический период, но и значительно позже, что круг славянских племен постепенно расширялся за счет вовлечения в славянский этногенез племен, которые могут быть названы протославянскими только лишь потому, что они, в конце концов, превратились в славян и внесли что-то в общеславянское достояние.

То, что эти племена стали, в конце концов, славянскими, а не германскими, не финскими, не какими-либо иными, вызвано не их биологическими свойствами, не расой, а историческими условиями, в которых они развивались, их культурными и политическими связями со своими соседями.

Вот то гипотетическое решение проблемы славянского этногенеза, которое предлагается взамен теории расселения славян с некоей прародины; оно опирается на конкретные данные археологии и на учение Н. Я. Марра. Основные положения на данном этапе заключаются в признании предками славян не только венедов, а и целого ряда других племенных образований Европы, в отрицании распространения славянства в результате расселения праславян из их общей прародины и в предположении, что славянство возникло вследствие взаимосвязей и общности исторического разви-

тия, охватившего разные компоненты славянства далеко не в одно и то же время.

Следующим спорным вопросом ранней истории славянства был вопрос об образовании восточных славян и той культуры, какая характерна для них в последней трети первого тысячелетия нашей эры. В первую половину первого тысячелетия н. э. протославянские племена весьма значительно разнились как по характеру своей культуры, так и по уровню социально-политического развития. Среднее Поднепровье в это время переживало последний период варварства, с его крупными племенными союзами, имущественной дифференциацией и наследственной властью вождей, и было тесно связано с античными колониями Причерноморья; в верхнем Поднепровье в это время господствовали в полной мере формы патриархально-родового строя, семейные патриархальные общины жили каждая своим замкнутым миром, почти полностью сами удовлетворяя свои потребности. Русская культура и русская государственность обязаны своим происхождением слиянию культур населения среднего и верхнего Поднепровья.

Великое славянское вторжение в пределы Восточной Римской империи привело в движение весь славянский мир, в частности племена Поднепровья; движением на юг были охвачены не только среднеднепровские, но и североднепровские племена. Таким образом, на Днепре основное движение племен происходило с севера на юг, а не с юга на север, из среднего Поднепровья на Волгу или Волхов, как утверждала не раз возрождавшаяся в русской историографии гипотеза.

Должно быть еще в VIII в. восточнославянские племена, обитавшие в области днепровского левобережья, попадают под власть хазарского каганата, зависимость от которого ослабла только с появлением в причерноморских степях новых орд кочевников. Борьба отдельных славянских племен с соседями, в частности и с кочевниками, покушавшимися на их независимость, способствовала формированию у славян племенных союзов. В начале IX в. на Днепре возникает крупное политическое образование типа варварского государства.

Что касается роли варягов в образовании русского государства, то вопрос этот уже всесторонне обсуждался, и его можно считать исчерпанным. Нельзя, конечно, отрицать раннее проникновение на Русь варягов и их участие в образовании русского государства, но нужно иметь в виду, что скандинавы времен викингов стоили приблизительно на той же стадии общественного и культурного развития, что и восточные славяне, и уже по одному этому не могли принести с собой на русскую землю новой и более совершенной культуры и государственности. Варяги не вызвали на Руси процесса образования государства, они влились в этот процесс и, может быть, сделали его более быстрым. Даже движение с севера на юг, в результате которого произошло объединение северной и южной ветвей восточного славянства, началось до варягов.

Что касается термина "русь", то вопреки утверждению в I томе учебника для вузов по истории СССР, что "рос" и "рус" - два термина разного происхождения (один - южнорусского, а другой - северного), проф. Артамонов полагает, что термин "русь" не северного скандинавского, а южного славянского происхождения. Корень "рос", "рус" широко распространен в топономике древней Руси. По Н. Я. Марру, он принадлежит древнейшей культурно-этнической среде. В первой половине IX в. в византийских и других источниках мы опять-таки встречаем термин "рос", "рус" тесно связанным с Поднепровьем. Судя по русским источникам, русская земля, Русь, - это Киев, Чернигов, Переяславль, земля зарождающегося Киевского государства, а в дальнейшем и всей державы Рюриковичей.

Доклад проф. Артамонова вызвал целый ряд возражений. Против положений докладчика выступили акад. Готье и член-корреспондент АН В. И. Пичета; они считали, что положения доклада недостаточно научно обоснованы. В частности акад. Готье отмечал, что в докладе проф. Артамонова не показано, как конкретно происходило превращение будущих славян (протославян) в настоящих славян. Его вывод основан на теоретических положениях или на глухих источниках, какими являются археологические или еще больше лингвистические данные.

Член-корреспондент АН В. И. Пичета подчеркнул, что споры об этногенезе славянства в Академии наук ведутся уже в течение двух лет, причем высказывались различные теории. Проф. Артамоновым проявлена большая эрудиция в области археологии, однако положения его доклада не являются достаточно доказанными. Материал проф. Артамоновым подобран односторонне, он обошел, например, совершенно проблему литовско-славянских отношений.

Член-корреспондент АН С. В. Бахрушин в своем выступлении указал, что от доклада остается впечатление, что вопрос о происхождении славян находится еще в стадии разработки и подводить итоги этой работы еще рано.

В защиту положений докладчика выступил проф. С. П. Толстов.

В заключительном слове проф. Артамонов указал, что доклад его построен на большом научном материале, собранном за последние годы археологией, причем многое из того, что им выдвигалось, в кругах советских археологов не считается гипотезой, например положение о непрерывной генетической связи между древнейшим населением верхнего Поднепровья и позднейшим славянским населением. К сожалению, историки с археологическим материалом не ознакомлены, и только по этой причине часто им как источником пренебрегают.

2. Акад. Державиным был сделан доклад "Происхождение великорусского, украинского и белорусского народов".

Свой доклад акад. Державин рассматривает как опыт подведения итогов того, что сделано до сих пор в науке по этой проблеме.

Акад. Державин показывает, что в языке восточных славян, т. е. в русском, украинском и белорусском, а стало быть, и у народов - носителей этих языков - имеется большой слой культурного наследия от их далеких, доисторических предков, живших на занимаемой этими народами сейчас территории и стоявших в культурном и языковом отношении на яфетической стадии развития. С языковым наследием, полученным от предков, будущий русский народ вместе с началом нашей эры вступил в историю под именем сначала венедов, или венегов, а несколько позже, начиная с VI в. н. э., под названием венедов, славян и антов.

В XI в. есть все основания говорить о наличии в среде древнерусских племен трех культурно-исторических центров, развивавшихся каждый в своеобразной культурной и экономической обстановке: 1) юго-западного (уличи с тиверцами и древляне), находившегося в сфере западнославянского и византийского влияния; 2) северозападного (новогородско-ладожские славяне и кривичи), находившегося в сфере влияния скандинавского и римского; 3) юговосточного (поляне, северяне и вятичи), находившегося в сфере влияния хазар и Востока.

Уличи, тиверцы, поляне, северяне, древляне, волыняне, бужане, хорваты в их племенных скрещениях представляют собой славянский субстрат современного украинского народа и его языка.

Племенные скрещения южнорусских древлян с среднерусскими дреговичами, среднерусских радимичей с восточнорусскими вятичами и часть кривичей представляют собой славянский субстрат современного белорусского народа и белорусского языка.

На стыке двух племенных образований: североруссов - кривичей - и восточноруссов - вятичей - и в результате их взаимного влияния в конце XIII и в начале XIV в. возникает великорусский народ. Названные племенные объединения представляют собой славянский субстрат, легший в основу образования великорусского народа, вобравшего в себя также всю массу материального и культурного наследия предшественников славян на этой территории.

Основным моментом, определившим окончательную диференциацию славян на три группы племен, образовавших в процессе своего развития три народа: украинский, белорусский и великорусский, - было феодальное раздробление Киевской Руси. В результате феодального раздробления и складываются эти племена в своеобразные этнические единицы, какими являются великорусский, украинский и белорусский народы. В основе же всех этих народов лежит одна и та же культура, уходящая своими корнями в далекое, доисторическое прошлое.

Прения по докладу акад. Н. С. Державина, к сожалению, не развернулись.

3. Доклад члена-корреспондента АН И. И. Минца о II томе учебника по истории СССР для вузов.

II том учебника посвящен истории СССР XIX века. На страницах его дана история разложения крепостничества и мучительного перехода к капитализму. Книга говорит о первых шагах пролетариата, который в 1917 г. опрокинул кровавую колесницу царизма и положил конец капитализму. Естественен поэтому тот интерес, который вызвал к себе выход в свет этого тома.

Докладчик отмечает, что перед авторским коллективом, работавшим над II томом учебника для вузов, стояли гигантские трудности: для этого периода по ряду разделов имеется обильный материал, который, однако, нужно было собрать, проверить, сопоставить; по ряду же других разделов, в особенности по истории некоторых народов СССР, полное отсутствие материалов, и их приходилось заново собирать; по ряду вопросов имеющаяся литература полна неправильных, антимарксистских положений.

Коллектив, перед которым стояли такие трудности, в основном справился со своей задачей, и II том учебника по истории СССР для вузов является серьезным вкладом в историческую науку. Разгром "школы" Покровского позволил дать во II томе не голую схему, не политику, обращенную в прошлое, а систематическое изложение гражданской истории. Анализ конкретного исторического материала в томе в основном дан правильно, чувствуется, что призыв партия и правительства к овладению большевизмом историками не оставлен без внимания. Но в этой книге есть ряд срывов, ряд недостатков и даже ряд эклектических положений.

Одна из первых глав учебника посвящена отечественной войне 1812 года. Классики марксизма определили характер этой войны как войны справедливой. Авторы учебника многое сделали для того, чтобы подтвердить эту характеристику конкретным материалом. Но, излагая этот конкретный материал, они как бы забывают, что В. И. Ленин указывал на историческую ограниченность справедливости буржуазных войн, таящих в себе неизбежность превращения в несправедливую войну. Между тем в главе не подчеркнута эта историческая ограниченность справедливости войны 1812 года. Произошло это потому, что при изложении фактического материала о войне 1812 г. диалектического подхода к нему не было.

Товарищи, писавшие главу о войне 1812 г., утверждают также, что не только русский народ защищал свою страну от Наполеона, но что в этом порыве он был поддержан и всеми другими народами. Это неверно и исторически и методологически. Мы говорим о России со второй половины XIX в., как о тюрьме народов, а авторы учебника подталкивают нас к мысли о том, что в 1812 г. в борьбе против Наполеона сложилась дружба народов.

В учебнике очень много написано о разложении крепостнической системы, приводятся указанные Лениным известные четыре ее признака, но тем не менее не пока-

зано, в чем же было основное внутреннее противоречие крепостнической системы, неизбежно приводившее к краху этой системы. Не показано, как развитие внутренних противоречий крепостнического строя привело к его кризису; авторы не сумели подчеркнуть, диалектического противоречия развития крепостнического строя.

Далее, тов. Минц останавливается на трактовке в учебнике вопроса о народничестве. Мы знаем, и это написано в "Кратком курсе истории ВКП(б)", что "главным идейным препятствием на пути распространения марксизма и социал-демократического движения в то время были народнические взгляды"¹ и что "марксизм в России мог вырасти и окрепнуть лишь в борьбе с народничеством"² . Мы знаем, что народники смотрели назад, а не вперед, они были носителями отживших идей. Когда они выступили со своими идеями, Маркс и Энгельс уже действовали на исторической сцене, и даже вышел I том "Капитала", уже имела место Парижская коммуна.

Авторы учебника это, конечно, знают и подобрали соответствующий материал, привели все необходимые цитаты, но все это расположили так, что освещение вопроса о народничестве получилось эклектическое. От первых страниц главы, посвященной народничеству, остается впечатление, что движение народников было естественным продолжением революционной волны, что они появились в результате развития рабочего и крестьянского движения, в результате гнета крепостничества, что все это создавало благоприятную почву для распространения их идей. Дальше к этому прибавляется влияние Парижской коммуны, I Интернационала, идей Маркса и Энгельса. Тут все поставлено на голову, как в либерально-народнической схеме. А через несколько страниц утверждается, что корни народничества надо искать в отсталости пореформенной России, в слабости развития промышленности и рабочего класса, в преобладании мелких товаропроизводителей.

Когда же читаешь в учебнике характеристику народовольцев, создается впечатление, что народовольцы сделали шаг вперед, а между тем известно, что метод борьбы народовольцев был еще хуже чем методы предыдущей народнической борьбы, потому что, подменяя массовую борьбу индивидуальным террором, они сеяли иллюзии, что "герои" могут "отхлопотать" народу свободу. Авторы не подчеркивают идеалистические взгляды народников на историю, игнорирование ими народных масс, недооценку классовой борьбы, а между тем суть именно в этом. Отсюда можно сделать вывод, что авторы учебника не продумали основных положений "Краткого курса истории ВКП(б)".

Кое-где в учебнике чувствуются объективистские ноты в изложении материала. Так, характеризуя Александра III как одного из главных деятелей "разнузданной, невероятно бессмысленной и зверской реакции"³ , автор в то же время добавляет: при всем том Александр III обладал непосредственным чутьем, которое давало ему возможность верно ориентироваться в дипломатических делах, - между тем последнее и по существу неверно.

Говоря об остатках крепостничества в деревне: отрубах, выкупных платежах и т. д., - авторы на стр. 494 в заключение пишут: "Тяжело отражались на крестьянском хозяйстве также и правовые пережитки крепостничества". Так мягко и осторожно выражаются авторы учебника об основном "остатке крепостничества" - о гнете самодержавия в деревне.

В учебнике очень хорошо и правильно дана история производительных сил и производственных отношений, но некоторые относящиеся сюда вопросы остались незатронутыми. Так, в частности, нет в учебнике ответа на вопрос, почему Россия позже других стран вступила на путь капиталистического развития. В первой части тома нет ничего о городской буржуазии. Не показано отличие стачек 80-х годов от стачек 70-х годов в смысле изменения форм борьбы.

По вопросу о программе "Южнороссийского рабочего союза" написано: союз "исходил из положения, что существующий строй не отвечает требованиям справедливости". Правильно отмечая влияние европейских идей на развитие рабочего движения, автор должен был бы отметить и то неправильное и отсталое, что позаимствовало рабочее движение от Запада, в частности, то, что на этой программе отразилось влияние прудонизма.

Очень живо и хорошо написана глава о Шамиле, но не обрисовано достаточно, что такое имамат Шамиля, какова его социально-политическая сущность.

С точки зрения исследователя, разделы по истории народов - одни из самых интересных в книге, но материал по истории народов в учебнике очень часто искусственно выделяется из общего изложения исторического процесса, в результате чего в учебнике Шевченко дан гораздо раньше чем Пушкин, Герцен, Чернышевский, а между тем сам Шевченко пишет об их влиянии на него. Местами изложение истории отдельных народов настолько кратко, что напоминает скорее справочник. Есть в книге и небрежности. О Точисском (стр. 213), например, авторы забыли сказать, где он родился и чем он кончил, а между тем он кончил трагично: будучи большевиком, он работал на Урале и там в 1918 г. стал жертвой бандитского выступления одного из братьев Кашириных.

Учебник явно перегружен материалом, и временами кажется, что он написан не для студентов, а для тех кончающих вузы, которые поедут на далекие окраины нашей необъятной родины, где трудно достать соответствующую литературу, и им необходимо дать как можно больше материала в одном месте.

В учебнике сделана любопытная попытка: даны главы, посвященные культуре, лите-

¹ "Краткий курс истории ВКП(б)", стр. 12.

² Там же, стр. 13.

³ Ленин. Соч. Т. I, стр. 82.

ратуре, искусству, - но сделано это не совсем удачно. Задача заключалась в том, чтобы показать, каким образом линия классовой борьбы отражалась в искусстве и в литературе. В учебнике же, по существу, дублируются соответствующие курсы истории культуры и истории литературы, сообщается масса излишнего фактического материала, например по истории архитектуры. А между тем по истории техники почти ничего нет - это большой недостаток.

Учебник написан живым, хорошим литературным языком, чем он выгодно отличается от целого ряда других учебников.

В заключение тов. Минц отмечает, что над II томом учебника "История СССР" проделана огромная работа. Институт истории, коллектив авторов, писавших книгу, и редактора можно поздравить с успехом. Книга хорошая, нужная, но это еще первый почин в области изучения истории СССР XIX века. Над книгой еще нужно много работать, ее во многом нужно еще исправлять, и особенно много необходимо работать в той области, которая для нас, как марксистов, является прежде всего обязательной, - в области углубления анализа, в области овладения марксизмом-ленинизмом.

Все выступавшие в прениях отмечали, что выход II тома учебника "История СССР" является большим событием на историческом фронте. В качестве достоинств учебника отмечалось наличие разделов по истории народов, глав о культуре, историографических справок и т. д.

Тов. Фохт, сотрудник Научно-исследовательского института истории Наркомпроса, указывает, что книгой этой будут пользоваться не только студенты, но и преподаватели, поэтому необходимо, чтобы она была издана большим тиражом. Далее тов. Фохт зачитывает подробную рецензию, в которой со ссылками на соответствующие страницы указывается целый ряд отдельных недочетов в учебнике, вплоть до ошибок в датах и цифрах.

Тов. А. Л. Сидоров прежде всего делает замечание относительно объема учебника. Нельзя думать, что в течение года студент сможет заучить 800 страниц, - учебник необходимо сжать процентов на 30. Это можно сделать за счет глав по литературе и искусству, а также за счет деталей.

Неудачна периодизация, принятая в учебнике. Как известно, эпоха капитализма в России открывается, грубо говоря, реформой 1861 г., между тем в учебнике реформы 60-х годов помещены в один раздел, а весь конец XIX в. - в другой. Можно подумать, что реформы 60-х годов авторы учебника относят не к эпохе капитализма, а к какой-то другой. Такая периодизация расходится с ленинской периодизацией истории XIX века.

Анализ реформ 60 - 70-х годов в учебнике сводится, собственно, к анализу положения о реформах; в учебнике не показано, как реформы претворялись в жизнь, как на основе реформ перестраивалась страна. Не показано надлежащим образом формирование промышленно-банковской буржуазии и формирование пролетариата. Слабо показана экономическая политика самодержавия. Не совсем четко даны течения общественной мысли 70-х годов: западничество и славянофильство, - в частности не обосновано содержащееся в учебнике утверждение, что социально-политическая программа славянофилов в 40-х годах имела известные прогрессивные черты.

Тов. Шарова считает, что наряду с положительными моментами учебник страдает и большими недостатками. Отдельные главы учебника требуют даже коренной переработки. В учебнике излагается очень популярно фактический материал, но он недостаточно анализируется, не делается конкретных, определенных выводов; далеко не удовлетворительно справились авторы учебника с указанием товарища Сталина о необходимости связывать в учебнике историю СССР со всемирной историей. Неудовлетворительна глава о народничестве. В, учебнике следовало бы, прежде чем развивать взгляды народников, дать, как это сделано в "Кратком курсе истории ВКП(б)", основы учения Маркса и Энгельса, изложить идеи научного социализма и дальше показать, насколько несостоятельны были взгляды народников. Во 2-м издании учебника этот недостаток надо обязательно исправить.

Тов. Астров (представитель Соцэкгиза) говорит, что учебник писался разными авторами и в процессе редакционной работы не изжит был в нем характер сборника статей. Недостатком учебника является отсутствие в нем хронологических таблиц; разделы по истории литературы органически не связаны с остальным содержанием книги.

Акад. Тарле останавливается главным образом на трактовке в учебнике вопросов внешней политики. Недостатком этого раздела в учебнике является его краткость. Нужно было бы более подробно осветить, какие захватнические цели преследовала русская дипломатия, В учебнике несколько раз упоминается политика Гирса, между тем у Гирса никогда не было самостоятельной мысли. Он часто писал и говорил обратное тому, что говорил и писал накануне. В отношении же Александра III следовало бы отметить, что он считал русское самодержавие неспособным выдержать большую европейскую войну, а потому боялся войны и отступал, где было возможно.

В главе о литературе говорится о влиянии Толстого только на Ромэн Роллана. Между тем Толстой и Достоевский имели и продолжают иметь громадное влияние в мировой литературе. Об этом надо было бы сказать.

Проф. Н. Л. Рубинштейн отмечает как положительное явление ту полноту, с которой в учебнике дана история XIX в., где, кроме истории народов СССР, впервые дана также и история культуры. Проф. Н. Л. Рубинштейн останавливается на трактовке в учебнике проблемы развития капитализма в России. Он считает упущением, что авторы в самом начале учебника не да-

ли с этой точки зрения характеристики всего XIX в. и не провели соответствующей периодизации. Далее, он отмечает искусственный разрыв в учебнике между изложением истории отдельных народов и изложением истории России в целом. Основные, принципиальные моменты в главах по истории культуры зачастую тонут в общем справочном фактическом материале. Разделы историографии похожи на краткий справочник, в них нет настоящей историографии. И наконец, учебник страдает чрезмерной дробностью изложения, в результате о Шевченко говорится в трех местах, о Герцене - в пяти.

С ответом по поводу сделанных критических замечаний выступили авторы учебника проф. Е. А. Мороховец, тт. Левин, Валк, тов. Дмитриев, проф. Н. М. Дружинин и редактор учебника проф. М. В. Нечкина.

Проф. Е. Мороховец принимает целый ряд сделанных замечаний и, в частности, указание тов. Сидорова, что в учебнике реформы 60-х годов даны главным образом в форме анализа содержания самых реформ и не показано влияние этих реформ на реальную действительность.

Тов. Левин, автор глав о народничестве, заявил, что он продолжает считать характеристику народничества, данную в учебнике, правильной, разве только о позиции Михайловского и Лаврова нужно было бы больше и подробнее сказать; что же касается "Народной воли", то в общей характеристике ее идеологии недостатки народовольцев в учебнике подчеркиваются. Однако возражения тов. Левина по большей части шли мимо замечаний тов. Минца, которых тов. Левин не смог отвести.

Также шли мимо замечаний тов. Минца возражения тов. Валка, который пытался отстоять обоснованность своей характеристики Александра III, в частности свое утверждение, что у Александра III были кое-какие положительные черты и что у него все-таки была голова. (Голова, конечно, у него была, но какая? - Ред. )

Тов. Дмитриев, автор глав о культуре, считает неправильной точку зрения тех, кто предлагает опустить совсем главы о культуре. В том, как следует давать в учебнике по истории разделы о культуре, авторы согласны с докладчиком. Но по некоторым разделам придется все-таки давать наиболее важное содержание общего процесса развития соответствующих отраслей культуры, потому что больше этих сведений студенту и вообще неспециалисту получить неоткуда. Вопрос о включении в учебник истории техники и вообще истории материальной культуры ставился, и во втором издании эти вопросы должны быть освещены.

Проф. Дружинин считает, что в процессе данного обсуждения учебника поставлен целый ряд очень важных вопросов, касающихся его содержания и литературного оформления. Он считает правильными замечания, что в учебнике слишком мало уделено места буржуазии, мало сказано о городской жизни и т. д. Он призывает всех и впредь присылать конкретные замечания относительно учебника, чтобы их можно было учесть при последующих изданиях учебника.

Редактор учебника проф. М. В. Нечкина заявляет, что обстоятельства сложились так, что выходящие сейчас вузовские учебники приобретают и большое научное значение: они отражают состояние нашей научной мысли и двигают ее дальше. Поэтому к замечаниям, делавшимся на данной сессия АН, надо отнестись с особым вниманием. Ценных замечаний было сделано немало. Далее, тов. Нечкина останавливается прежде всего на крупных проблемах, поставленных сессией, над которыми авторский коллектив будет работать. К ним она относит вопрос о буржуазии, вопрос о живом преломлении в истории классов результатов крестьянской реформы, вопрос о реформе города, специально о Петербурге и Москве. Необходимо пересмотреть вопрос как о крупной периодизации учебника, так и деление его на более мелкие части. Нужно дополнить учебник рядом тем, например историей Западной Белоруссии и Западной Украины. Должен быть принят ряд отдельных очень важных замечаний выступавших относительно народничества. Недоработан вопрос о том, как давать в учебнике материал по истории народов, - совершенно правильны замечания, что здесь должна быть увязка с общим процессом развития страны.

Необходимо в учебнике также показать на конкретном историческом материале разработанный товарищем Сталиным вопрос о неравномерности экономического развития и ряд других проблем. Но в то же время тов. Нечкина возражает против ряда замечаний о недостатках учебника. Так, она против той критики, какой подверглись глава о войне 1812 г., изложение вопроса о разложении крепостничества, а также характеристика народничества в целом.

Тов. Минц в заключительном слове останавливается на выступлениях, имевших место по его докладу. Он говорит, что выступление тов. Фохт показало, какую большую критическую работу необходимо будет еще проделать над учебником. Когда учебник попадет в руки студентов, то замечаний будут сотни. Тов. Минц снова подчеркивает, что в вопросе о происхождении народничества встречаются марксистские положения и положения не наши или положения, не твердо высказанные. В отношении Александра III тов. Минц указывает, что врага надо давать в натуральную величину, не принижая; с этой точки зрения недопустимо утверждать, что Александр III обладал "непосредственным чутьем", так как это не соответствует действительности.

Отвечая на утверждения, что в учебнике нечего сокращать, тов. Минц на ряде конкретных примеров показывает, за счет чего можно было бы безболезненно сократить учебник.

Тов. Минц считает, далее, что тов. Нечкина, заявив вначале, что указания критиков правильны и существенны, в дальнейшем, по существу, не согласилась с большинством замечаний. Это, по мнению тов.

Минца, напоминает изречение Салтыкова-Щедрина: "Сатириком будь, но не касайся".

В заключение тов. Минц призывает к дружной, коллективной самокритичной работе по исправлению недостатков учебника для второго издания.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: