Ленин семнадцати лет окончил с золотой медалью симбирскую гимназию и в том же, 1887 году поступил в Казанский университет на юридический факультет. Но скоро, в декабре 1887 года, за участие в революционном движении студентов он был арестован, исключен из университета и выслан из Казани в деревню Кокушкино, Казанской губернии.

О годе 1887 сам Владимир Ильич в мае 1917 года в своей краткой автобиографической заметке писал следующее: "Весной 1887 г. мой старший брат Александр казнен Александром III за покушение (1 марта 1887 г.) на его жизнь. В декабре 1887 г. я был первый раз арестован и исключен из Казанского университета за студенческие волнения; затем выслан из Казани" (Ленинский сборник XXI, стр. 57).

Таковы общеизвестные факты из короткого периода первого пребывания Владимира Ильича в Казани, где он впервые принял боевое революционное крещение на заре своей революционной деятельности.

Что сопутствовало этим событиям, что представляло собой революционное движение казанского студенчества, в котором такое активное участие принял семнадцатилетний студент В. И. Ульянов?

1

Студенческое движение, широко развернувшееся в Казанском университете в 1887 году, является одним из крупнейших явлений общерусского движения студенчества, которое неизменно сопутствовало революционной борьбе рабочих и крестьян.

В книге, напечатанной "по распоряжению г. Министра Народного Просвещения" в 1890 году в Петербурге с наклейкой "совершенно конфиденциально", под названием: "Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков", приведены весьма интересные материалы, относящиеся "до студенческих беспорядков" начиная с конца пятидесятых годов и кончая восьмидесятыми годами. "Начиная с 1858 г. и по сию пору, - говорится в этой книге, - от времени до времени с небольшими перерывами, в университетах и других высших учебных заведениях происходят так называемые студенческие беспорядки, сходки в зданиях, садах и на дворах учебных заведений, иногда на городских улицах и площадях, сопровождаемые... иногда публичными процессиями, и соединенные с явным неповиновением своему, а иногда и общему гражданскому начальству, и даже с оскорблением чинов того и другого словами, а иногда и действием, а также с заявлением различных, в большинстве случаев совсем неисполнимых требований"1 .

Эта полицейская характеристика внешних форм и проявлений студенческих волнений не могла скрыть того, что студенческие "беспорядки" носили кассовый политический характер, были направлены против представителей самодержавного режима из университетской администрации, что студенты выступали под такими лозунгами, выполнение которых было явно несовместимо с самим существованием самодержавно-полицейского строя.

Таков был в общем характер студенческого движения и в Казанском университете в конце 1887 года.

Казань этого периода замечательна тем, что именно в ней уже в 1888 году был образован Н. Е. Федосеевым, исключенным в декабре 1887 года из гимназии "за политическую неблагонадежность, вредное направление мыслей и чтение недозволенных книг", один из первых марксистских, социал-демократических кружков в России.

1 А. Георгиевский "Краткий исторический очерк правительственных мер и предначертаний против студенческих беспорядков", стр. 1. С. -Петербург. 1890.

В дальнейшем вое ссылки, кроме особо оговоренных, относятся к этой книге.

Документы, относящиеся непосредственно к биографии В. И. Ленина, цитируются по копиям, хранящимся в фонде Музея Ленина.

стр. 16

В. И. Ленин - в год окончания гимназии и поступления в Казанский университет (1887). Центральный музей В. И. Ленина.

"Н. Е. Федосеев, - писал Ленин в своей статье о нем, - был одним из первых, начавших провозглашать свою принадлежность к марксистскому направлению" (т. XXVII, стр. 376).

Уровень студенческого движения в 1887 году был по ряду причин значительно выше чем в предыдущие годы. Всего за два года до того, в 1885 году, разразилась историческая морозовская стачка, оказавшая огромное влияние на все последующее революционное движение. Уже четыре года, как развивала свою деятельность плехановская заграничная группа "Освобождение труда", которая с 1883 года энергично распространяла марксистские идеи среди передовых рабочих и студенческой молодежи России. Непосредственным толчком к прокатившимся по всем университетским городам студенческим волнениям было введение нового, сугубо полицейского, так, называемого "университетского устава 1884 г.". Вместе с бесчисленными инструкциями он был закончен разработкой в чиновничьих комиссиях царского режима в 1887 году. В связи с покушением на царя Александра III в 1887 году, царское правительство, воспользовавшись тем, что участниками покушения были преимущественно студенты (Петр Горкун, Василий Генералов, Михаил Кончер, Василий Осипанов, Пахомий Андреюшкин, Александр Ильич Ульянов, Петр Шевырев, Иосиф Лукашевич и другие, всего одиннадцать студентов Петербургского университета), начало проводить в жизнь ряд жестких ограничительных мер по отношению к студенчеству и в известной степени к либеральной профессуре.

Из чего исходили авторы университетского устава, "высочайше утвержденного 23 авг. 1884 г.", видно по тому, что один из активных деятелей "университетской реформы", член совета министерства народного просвещения, тайный советник Георгиевский (автор упомянутой выше книги "о студенческих беспорядках"), в своей докладной записке о поездке заграницу просил министра "признать полезным теперь же предложить гг. попечителям учебных округов озаботиться устройствам карцеров в наших университетах", по особому образцу.

В одной из студенческих нелегальных листовок того времени режим, установленный уставом 1884 года, был назван "режимом, лишившим русское студенчество всяких прав, всякой самостоятельности, приведшим его в положение бесправных школьников, скованных по рукам и ногам даже в самом невинном и законном стремлении нашем - стремлении к приобретению знаний".

В самом деле: университетские и полицейские власти на основе положений устава 1884 года и последующих инструкций установили чисто полицейский надзор за студентами и стали арестовывать массами сколько-нибудь замеченных в "неблагонадежности" студентов. Царское самодержавие поставило себе задачей заполнить университеты только профессорами-реакционерами, монархистами, "благонадежными, нераздельно преданными Престолу и отечеству", как выражались тогдашние министерские, циркуляры. Предписания требовали, чтобы к профессуре допускались только такие преподаватели, которые надежны в монархическом, "религиозно-нравственном" отношении.

Специальный циркуляр министра народного просвещения от 7 июля 1887 года требовал через попечителей учебных округов от директоров гимназий и реальных училищ "сообщать университетам и другим высшим учебным заведениям, по принадлежности, полные и обстоятельные сведения об образе мыслей и направлений желающих поступить в них молодых людей, об их склонностях, условиях материального быта и общественной среды, к коей принадлежат родители". 26 июня 1887 года плата за учение в пользу университета, независимо от гонорара в пользу профессоров, была увеличена с 10 до 50 рублей в год. Ношение студенческой формы являлось обязательным.

стр. 17

Симбирская гимназия, в которой учился В. И. Ленин. 1879 - 1887 годы.

С картины П. С. Добрынина.

Центральный музей В. И. Ленина.

Эти как и другие "мероприятия" были в первую очередь направлены против демократических масс студенчества, выходцев из неимущих слоев населения. Царское правительство исходило из того, что не следует привлекать в университет "лиц, которые по бедности своей должны перебиваться изо дня в день копеечными уроками или перепискою, учиться под страхом голодной смерти".

Царизм стремился сделать из студентов "фельдфебелей от науки". Об этом свидетельствует следующее предписание попечителя Казанского учебного округа ректору Казанского университета от 15 января 1886 года: "Признавая необходимым установить на будущее время точный порядок отдания чести студентами университета, министр просвещения просит меня предложить начальству университета объявить студентам, что они обязаны отдавать честь, прикладывая руку к козырьку фуражки:

1) становясь во фронт: императору, императрице, наследнику, великим князьям, великим княгиням и великим княжнам;

2) не становясь во фронт: министру просвещения, товарищу министра, попечителю, помощнику попечителя, генерал-губернатору, губернатору, градоначальнику, местному архиерею и всем своим начальникам и профессорам".

Были введены всяческие ограничения для поступления в университеты евреев (для Казанского университета была установлена 5-процентная норма), причем министерская инструкция 1886 года предписывала установить строгий надзор за евреями-студентами, чтобы "в случае малейшего с их стороны нарушения установленных для студентов правил, увольнять их из числа студентов и доносить об этом министерству".

Из всех "нововведений" устава 1884 года следует особо отметить усиление чисто полицейских, охранных функций, возложенных на университетскую инспекцию. Инспектора имели право ареста студентов, в чем-либо провинившихся перед начальством. Университетские инспектора являлись непосредственными агентами и открытыми сотрудниками полицейских и жандармских учреждений и наиболее всего были ненавистны студенчеству.

Великий ученый нашего временя К. А. Тимирязев, с негодованием характеризуя в 1904 году университетский устав 1884 года, особо бичевал институт университетской полиции - инспектуру:

"Университетская и внеуниверситетская, тайная и явная, в форме педеля или старшего дворника, суб'инспектора или околоточного, жандарма или таинственной безмундирной личности, - полиция, бесконечно переплетающаяся в своем воздействии, то взаимно поддерживая и прикрывая, то расходясь в оценке того же поступка, но всегда безответственная, без тени какого-либо суда и защиты, могущая разбить молодую жизнь, навсегда прервать ее мирное течение, оказать свое зловещее влияние даже долго по окончании университета и негласно закрыть молодому человеку пути к разумной, полезной для общества деятельности, на которую дают ему право годы добросовестного труда, засвидетельствованные официальными дипломами. Неудивительно, что при этой безнадежной обстановке учащаяся молодежь привыкает видеть и в университетских властях не законных своих защитников, а более выдающихся представителей той же со всех сторон охватывающей ее полиции" (К. Тимирязев "Наука и демократия", стр. 6, 1926).

Золотая медаль, которой был награжден В. И. Ленин по окончании Симбирской гимназии.

Центральный музей В. И. Ленина.

стр. 18

Аттестат зрелости В. И. Ленина, полученный 22 (10) июня 1887 года.

Центральный музей В. И. Ленина.

Так в Казани действовал ненавистный студенчеству инспектор университета Потапов с его помощниками-педелями, который, установив тщательное наблюдение за студентами, со всей жандармской беспощадностью проводил университетский устав в жизнь. "Не бездействовал также и карцер", - эпически спокойно сообщает член совета министерства просвещения Георгиевский, отмечая, что "инспекция в Казани была поставлена в правильные отношения к общей полиции и жандармскому управлению".

2

Семнадцатилетний Ленин 10 июня 1887 года окончил Симбирскую гимназию с золотой медалью. Его старший брат Александр Ильич и старшая сестра Анна Ильинична в свое время, по окончании гимназии, направились учиться в столицу - в Петербург. Туда же должен был поехать Владимир Ильич. Но перед самыми выпускными экзаменами, 1 мая 1887 года, Александр Ильич был арестовал, судим скорым царским судом, приговорен к

стр. 19

Прошение В. И. Ленина ректору Казанского университета о принятии на юридический факультет. 29 июля 1887 года.

Центральный музей В. И. Ленина.

смертной казни и 8 мая 1887 года повешен. Это не только стало решающей помехой в поступлении Владимира Ильича в Петербургский университет, но создало угрозу вообще для его дальнейшего образования. Поэтому решено было попытаться поступить в Казанский университет. Симбирск входил в Казанский учебный округ. В Казань, где жили родные Ульяновых - Веретенниковы, - и отправился для подачи прошения абитуриент Владимир Ильич Ульянов.

29 июля 1887 года Владимир Ильич подал прошение ректору Казанского университета о приеме его студентом, на юридический факультет. Но университетское начальство отказалось удовлетворить эту просьбу впредь до представления молодым Ульяновым отзыва о нем от бившего гимназического начальства.

Директор гимназии Ф. Керенский дал о Владимире Ильиче следующий отзыв:

"Весьма талантливый, постоянно усердный и аккуратный, Ульянов во всех классах был первым учеником и при окончании награжден золотой медалью, как самый достойный по успехам, развитию и поведению. Ни в гимназии, ни вне ее не было замечено за Ульяновым ни одного случая, когда бы он словом или делом вызвал в начальствующих и преподавателях гимназии непохвальное о себе мнение. За обучением и нравственным развитием Ульянова всегда тщательно наблюдали родители, а с 1886 г., после смерти отца, - одна мать сосредоточивала все заботы свои на воспитании детей. В основе воспитания лежала религия и разумная дисциплина. Добрые плоды домашнего воспитания были очевидны в отличном поведении Ульянова. Присматриваясь ближе к образу домашней жизни и характеру Ульянова, я не мог не заметить в нем излишней замкнутости, нуждаемости от общения даже со знакомыми людьми, а, вне гимназии и с товарищами и вообще - нелюдимости". Эту свою характеристику директор закончил словами: "Мать Ульянова не намерена оставлять сы-

стр. 20
на без себя во время обучения его в университете".

Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, в своих "Воспоминаниях об Ильиче" по этому поводу рассказывает, что "тогдашний директор симбирской гимназии Ф. Керенский очень ценил Владимира Ильича, относился очень хорошо к умершему за год перед тем отцу его, Илье Николаевичу, и желал помочь талантливому ученику обойти эти препятствия. Этим об'ясняется та в высшей степени "добронравная" характеристика его, которая была направлена Керенским в Казанский университет и подписана другими членами педагогического совета" (А. И. Ульянова-Елизарова "Воспоминания об Ильиче", Партиздат, 1934 г., стр. 24).

Владимир Ильич был, наконец, 13 августа 1887 года принят в студенты юридического факультета "императорского Казанского университета". Хотя уже в прошении от 29 июля о поступлении "окончивший курс в симбирской гимназии Владимир Ульянов" обязался на основании § 100 устава во все время пребывания в университете "подчиняться правилам и постановлениям университетским", - он снова 2 сентября должен был подписать новое особое обязательство: "Не состоять членом и не принимать участия в каких-либо обществах, как например, землячествах и т. п., а равно не вступать членом даже в дозволенные законом общества без разрешения на то в каждом отдельном случае ближайшего начальства".

Оформляя свое пребывание на юридическом факультете, Владимир Ильич, уплатив 6 октября 16 рублей за право посещения лекций (за пребывание в университете студент уплачивал кроме того каждый семестр отдельно), писал в заявления "господину инспектору студентов Императорского Казанского университета" о

Характеристика В. И. Ленина, выданная ему директором Симбирской гимназии.

Центральный музей В. И. Ленина.

стр. 21
том, что он записался на следующие курсы: проф. Миловидов - богословие - 4 лекции; проф. Загоскин - история русского права - 6 лекций; проф. Дормидонтов - история римского права - 5 лекций; проф. Загоскин - энциклопедия права - 2 лекций; английский язык - 3 лекции.

Вслед за Владимиром Ильичем в Казань переехала его мать - Мария Александровна - с младшими детьми.

Владимир Ильич Ульянов с первых же недель окунулся в самую гущу студенческой жизни Казани. Что собой представляла Казань этого периода? В ней был крайне слаб пролетариат и тон задавала радикальная, разночинная интеллигенция. Это была еще Казань до федосеевских марксистских кружков. Вспоминая Казань конца 80-х и начала 90-х годов, Ив. Лалаянц, один из членов Федосеевского кружка, участник самарского марксистского кружка ("тройки"), идейным руководителем которого был Ленин, писал в 1929 году в журнале "Пролетарская революция" N 1:

"В то время Казань считалась гнездом народничества, и идеология народничества господствовала в умах тогдашней передовой интеллигенции (радикально настроенного студенчества, курсисток и пр.), марксистские и с. -д. идеи с некоторым успехом пробивали уже себе дорогу, но пока еще довольно слабо".

В лето приезда Владимира Ильича в Казань и поступления его в университет дело обстояло еще хуже: марксистских, социал-демократических кружков еще не было: были нелегальные, преследовавшиеся полицией и университетским начальством кружки "самообразования" и землячества, где формировались политические идеи студенчества.

В студенческой среде Ильич выделялся во всех отношениях. Он был революционно настроен, начитан, энергичен, убежденно отстаивал свои взгляды. Революционное студенчество относилось к нему с особенным уважением в связи с казнью его брата. Естественно, что со стороны жандармерии и университетского начальства Ильич подвергся специальному наблюдению.

Еще в середине янтаря 1887 года попечитель округа, сообщая секретно ректору университета "для надлежащего распоряжения", что, по сведениям министерства, среди студентов обращаются в гектографированных листах записки, приписываемые графу Л. Толстому, в которых, между прочим, заключается "призыв к всеобщему перевороту, направленному к разрушению основ существующего государственного и общественного порядка" ("Казанск. Унив. за 125 лет", стр. 173).

В связи с этими сведениями, а особенно в связи со студенческими волнениями в Москве и движением среди казанских студентов в предыдущем, 1886 году полиция организовала тщательное наблюдение за наиболее "неблагонадежными" студентами, за их сходками и встречами, а также из кожи лезла вон в поисках землячеств, среди которых особенно активным было землячество симбирско-самарское (Владимир Ильич, став студентом, вступил в члены этого землячества). В донесениях жандармского управления отмечается, что в "ночь с 29 на 30 ноября было замечено полицией большое сборище студентов в доме на улице Георгиевской, но что там происходило, осталось невыясненным".

В землячествах шла лихорадочная подготовка к выступлению студенчества. Уже с начала октября стали собираться депутатские собрания всех землячеств. По воспоминаниям участника движения, одно из таких собраний, 1 декабря 1887 года наметило выступление на 4 декабря ввиде общестуденческой сходки в стенах университета. На этом же заседании был выработан текст студенческой "петиции". Жандармерия начала производить обыски у студентов, причем у одного из студентов старшего курса были найдены гектограф и листы одного из студенческих постановлений. Эти студенты были арестованы и, по докладу "попечителя Казанского учебного округа Масленникова и последовавшему затем распоряжению министра внутренних дел, после "беспорядков" 4 декабря высланы из Казани.

Эти события крайне взбудоражили студентов. Еще за месяц до исторических событий 4 декабря было одно, весьма знаменательное выступление студенчества. Обычно в середине первого семестра происходил официальный торжественный университетский акт с богослужением, речами и пр. 5 ноября - день университетского акта - студенчество решило бойкотировать. И действительно, актовый зал, обычно переполненный в предшествующие годы, на этот раз пустовал. Присутствовала только небольшая кучка "белоподкладочников".

Письмо из Москвы о событиях в Московском университете, видимо, явилось последней каплей, переполнившей чашу студенческого возмущения. "Гектографированная копия с одного такого письма, - сообщается в одном из жандармских донесений, - была найдена помощником инспектора Виноградовым в среду 2 декабря, в 6 часов вечера, в одном из столов 12-й аудитории, где около 7 часов вечера должны были собраться некоторые из студентов юридического факультета для практи-

стр. 22

Казанский университет, в котором учился В. И. Ленин в 1887 году.

Центральный музей В. И. Ленина.

ческих занятий. Письмо это читалось 3 декабря на так называемом общем студенческом суде, и там решено было произвести одновременно беспорядки 4 декабря и в ветеринарном институте, и в университете, и были установлены все подробности дела".

По воспоминаниям, написанным в 1935 году для Музея Ленина одним из участников событий, бывшим студентом Казанского университета Н. Алексеевым, Владимир Ильич принимал живейшее участие в подготовке студенческих выступлений. "Помню его, - пишет Алексеев, - на Студенческой улице, кажется, в д. Комлева, было это не задолго до беспорядков. В тесном кружке за стаканом чая шли споры. И вот тут Владимир Ильич скромно, но убедительно говорил об учении Маркса и зачитывал некоторые места из ходовой тогда брошюры с девизом Некрасова: "В мире есть царь, этот царь беспощаден - голод название ему" (Имеется, видимо, в виду нелегальная тогда брошюра "Царь-Голод", автором которой являлся народоволец, ныне академик, Н. А. Бах - Б. В. ). Уж тогда Владимир Ильич был увлечен политической экономией и с увлечением реферировал эту брошюру. Между прочим, тут же он спросил, нет ли у кого гектографа, чтобы можно было размножить эту брошюру. Гектограф был у меня, и мы дали обещание напечатать экз. 20 - 25, из них должны были мы 15 дать Владимиру Ильичу, он хотел раздать их в рабочих кружках, кажется, на заводе Крестовникова" (Музей Ленина. Архив).

3

События начались с выступления студентов Казанского ветеринарного института. 4 декабря в институте происходила защита одной диссертации. Директор "из предосторожности" не допустил на эту защиту студентов и посторонних. Тогда значительная группа студентов при открытии заседания совета института ворвалась в зал и, подав директору лист с требованиями, добивалась, чтобы он их зачитал. Директор закрыл заседание совета, поехал к попечителю учебного округа, а затем, по его предложению, в 1-ю полицейскую часть - за помощью. В это же время студенты-ветеринары направились к Казанскому университету, где уже студенческие волнения были в полном разгаре.

По существу, университетское начальство, а вместе с ним полиция и жандармы были предупреждены некоторыми монархически настроенными студентами - папенькиными сынками - о предстоящем выступлении студенчества. Так, рано утром 4 декабря через университетского инспектора Потапова было передано от студента-юриста Ферлюдина предупреждающее Шпионское письмо, в котором этот студент писал ректору: "Желая предотвратить зло, могущее произойти от предполагающегося восстания студентов университета и ветеринарного института, я решился известить вас, что сегодня, или завтра, или вообще на этих днях студенты сговорились устроить общую сходку в университете, не

стр. 23
очень миролюбивого характера... Будьте осторожны".

4 декабря, от 12 до 1 часу дня, ректор университета, профессор Кремлев, должен был читать на юридическом факультете лекцию по римскому праву. К этому времени собралась большая возбужденная толпа студентов. Один из студентов, как об этом сообщает инспектор, воскликнул: "Скоро ждем грозной бури!" Собравшиеся студенты направились к ректорскому кабинету с возгласами: "Долой инспектора!", "К чорту инспектора!", "На сходку! На сходку!" Человек 150 - 200 студентов, преимущественно юристов, двинулось к актовому залу. Встретив ненавистного инспектора Потапова с его ищейками-помощниками, студенты стали на него наступать, махая гектографированными листками.

Уже после того как Владимир Ильич и многие другие студенты были арестованы, матери Ленина, Марии Александровне, ходившей хлопотать об его освобождении, было заявлено, как пишет в своих воспоминаниях сестра Ильича Анна Ильинична, "что инспектор отметил Володю, как одного из активных участников сходки, которого он видел в первых рядах, очень возбужденного, чуть ли не со сжатыми кулаками" (А. И. Ульянова-Елизарова "Воспоминания об Ильиче", стр. 28).

В руках у студентов были два гектографированных заявления. Одно из них являлось воззванием "Ко всем казанским студентам". Оно гласило следующее:

"Товарищи, тяжким бременем лег новый университетский устав. Вас, питомцев дорогой alma mater, вас, представителей молодой интеллигентской мысли, он отдал во власть шпионствующей инспекции, он сузил и низвел на "нет" значение профессорской коллегии, сделал из них учителей-чиновников, он ограничил доступ в университет сыновьям бедных отцов, увеличив взнос за право слушания лекций, установил тяжелые условия при получении стипендий и т. д. Но это еще не все: циркуляр министра Народного просвещения от 18 июня 1887 года лишил наших юных братьев возможности даже получить гимназическое образование. Наконец, о событиях Московских 23-го, 24-го, 25-го ноября текущего года, когда лилась кровь наших товарищей (2 студента было убито), когда нагайки свистали над головами их, в этих событиях нанесено было позорное оскорбление всей русской интеллигентной молодежи. Казанские студенты! Неужели мы не встанем на защиту попранных прав наших университетов, неужели мы не выразим нашего протеста перед разыгравшейся во всю ширь реакцией? Мы верим в казанское студенчество и мы зовем его на открытый протест в стенах университета". Уже в этом воззвании к казанским студентам, выработанном передовыми представителями студенчества, среди которых наиболее активным был Владимир Ильич, прорываются довольно резкие ноты политического протеста против "разыгравшейся во всю ширь реакции". С особенной же силой революционные настроения передовых элементов студенчества выражены во втором документе, выработанном казанскими студентами, где сформулированы основные конкретные требования к правительству. Назывался этот документ "Петиция, поданная казанскими студентами ректору университета на сходке 4 декабря 1887 г.". Обоснование студенческих требований дано в следующих выражениях "петиции":

"Собрало вас сюда не что иное, как сознание невозможности всех условий, в которые поставлена русская жизнь вообще и студенческая в частности". Вопреки некоторым элементам студенчества, желавшим остаться на почве чистой "корпоративности", "академичности", в "петиции" несомненно под влиянием таких студентов, как Владимир Ильич, подчеркивается связь положения студенчества со всей бесправной жизнью всего русского общества. И студенты, авторы этой "петиции", считают себя выразителями интересов всего народа, когда дальше пишут, что студентов собрало также желание "обратить внимание общества на общеполитические условия в России и на те требования, которые студенты пред'являют правительству".

К чему сводились в тот период эти требования?

В "петиции" были сформулированы четыре основных пункта. В первом пункте говорилось о студенческом уставе, о необходимости решительной его демократизации, о прекращении полицейского надзора и произвола по отношению к студентам, о том, что "для всех российских университетов устав должен быть один и тот же", о праве "сходок", то есть праве собраний для обсуждения дел, касающихся студенчества, о праве иметь свои библиотеки, читальни, кухмистерские и прочее, о стипендиях. Во втором разделе выставлялось требование: "Уничтожение сословности и всякого рода препятствий, затрудняющих доступ в учебные заведения (например, высокая плата, обязательная форма и т. п.)". Студенты дальше добивались не только прекращения преследовании студентов, но, писали они, "справедливость требует, чтобы наши товарищи - всех университетов, - исключенные за студенческие волнения, были приняты вновь". За-

стр. 24

Петиция, поданная казанскими студентами ректору университета на сходке 4 декабря 1887 года.

Центральный музей В. И. Ленина.

канчивалась "петиция" пред'явлением правительству следующего требования: "Для удовлетворения возмущенного нашего и общественного мнения необходимо, чтобы были наказаны те лица, по приказанию или недосмотру которых были совершены в 20-х числах прошедшего месяца зверские насилия или даже убийства, официально скрываемые, над нашими товарищами, московскими студентами".

Попечитель Казанского учебного округа Масленников, препровождая эту "петицию", как и "воззвание", министру народного просвещения, указывал на "отсутствие практического смысла в дерзких студенческих требованиях" и констатировал отсутствие в них какого-либо чисто местного оттенка, считая волнения казанского студенчества частью общерусского студенческого движения.

При первой же встрече полицейской ищейки, университетского инспектора Потапова, со студентами инспектор закричал: "Требую разойтись, негодяи, или я вынужден буду позвать полицию и применить силу". Возмущенные студенты ста-

стр. 25
ли на него наступать, а один из них ударил его по лицу и был тут же задержан. Когда же после настойчивых требований студентов к ним явился ректор университета Кремлев, он об'явил студенческую сходку противозаконной и также предупредил собравшихся, что "если студенты не разойдутся, то все они будут переданы во власть полиции и войска". Студенты стали добиваться, чтобы ректор ознакомился со сформулированными ими требованиями и передал их министру. Кремлев ответил, что он не может не сообщить об этом министру, ибо подача требования студентами есть новое нарушение ими установленных правительством правил. Он заявил, что заранее знает, что в "петиции" речь идет о давно известных вещах: о разрешении сходок, депутаций, читален, ссудных касс, кухмистерских, о стипендиях и пособиях, - словом, о вещах, которые были не раз предметом обсуждения при выработке университетского устава. "И если такие учреждения не существуют, - заявил Кремлев, - значит, правительство признало существование их ненужным, и это есть твердое решение правительства".

Во мнении начальства от министерства народного просвещения (или "министерства народного затемнения", как Ленин называл это царское учреждение) этого ректора считали "ужасным либералом" за его недружелюбное отношение к инспектору Потапову. А между тем ректор Кремлев (как он сообщил об этом в записке министру) заявил студентам на сходке "о противозаконности настоящего поведения, устроивших сходку для подачи петиции и о необходимости наказания за такое поведение" и о том, что "самозванное принятие на себя студентами не присвоенной им законом роли есть нарушение прав того самого общества, о котором они якобы принимают на себя заботу". Перед пылавшей негодованием молодежью ректор счел уместным прочитать чуть ли не целую лекцию о государственном праве, лекцию, обосновывавшую реакционную политику царского правительства. Правительство-де справедливо: пресекает всякую попытку отдельных людей или групп людей самовольно вмешиваться в такую деятельность, которая по закону им не предоставлена. Такое противозаконное вмешательство наносит вред обществу и потому не может быть терпимо.

Ректор в своем донесении по начальству бахвалился, будто собравшиеся студенты его слушали чуть ли не с затаенным дыханием. Но есть другое, более достоверное свидетельство оценки студенчеством либерально-монархической проповеди ректора - профессора римского права. В прокламация, выпущенной студентами несколькими днями позже, говорилось: "Навстречу нам шла та "наука для науки", которую так яростно защищали некоторые из гг. профессоров на сходке 4-го декабря, та наука, благодаря которой мы, студенты, могли бы спокойно и бесстрастно смотреть на гнет и страдания дорогой родины. Мы не пошли за нашими учителями".

Эти, полные политического достоинства слова относились не к одному только ректору университета Кремлеву.

В то время как ректор пытался направить мысли и чувства студентов по благонадежному либерально-монархическому руслу, в ректорской собрались 16 профессоров и 5 приват-доцентов университета. Они решили поручить действительному статскому советнику профессору Щербакову, декану медицинского факультета, как указывает сам Щербаков в своей записке на имя ректора, "высказать студентам мнение всех присутствующих моих товарищей о незаконности поступка университетской молодежи и напомнить ей ее прямые обязанности". Этот царский слуга, представитель "науки для науки", доказывал студентам, что в университете, "этом храме чистой науки, нет места беспорядкам, подобным настоящему". Студенты-де пришли в университет "учиться и только учиться". Студентов должны занимать "только чисто научные интересы, решать же вопросы общественные вы не призваны, да и не можете". В подобном верноподданническом духе выступали перед студентами и другие профессора. Но среди профессуры Казанского университета не было полного единодушия. Среди профессоров были и в известной степени оппозиционно настроенные элементы. Из 60 профессоров попечитель учебного округа считал "наименее благонадежными" профессоров Васильева и Преображенского (последний пользовался большим авторитетом среди студентов и был горячо встречен собравшимися, когда сообщил, что его прошение об отставке, наконец, удовлетворено).

Студенческая сходка 4 декабря продолжалась около 4 часов. Она обнаружила политическую пропасть между студенчеством и профессурой.

Студенты решительно настаивали на принятии университетским начальством их справедливых требований. Попечитель учебного округа в 3 часа 45 минут дня дал ректору формальное распоряжение "на основании ст. 8-й устава, немедленно покинуть зал и очистить его от студентов с помощью полиции, а если нужно, то и войска, которого целый батальон, и с боевыми патронами уже наготове".

Когда ректор сообщил студентам об этом приказе попечителя учебного округа, они в знак протеста против разгона собрания,

стр. 26
а также в знак, того, что ни ректор, ни профессора не оставили никаких надежд на осуществление их требований, стали возвращать, по предложению выбранного еще в начале сходки президиума ("комитета"), свои входные билеты, бросая их на стол перед кафедрой.

Университетская инспекция во время этого собрания негласно отмечала всех наиболее активно действовавших студентов и особенно упорно следила за студентом-юристом Владимиром Ильичем Ульяновым, как братом казненного весной 1887 года Александра Ульянова.

Перед уходом с собрания студенты добились от ректора, чтобы на их пути не было ни полиции, ни университетской инспекции. "Дело и здесь, как в Москве, - замечает официальная министерская записка о движении среди казанского студенчества, - окончилось полным торжеством взбунтовавшихся студентов и поражением университетской инспекции и вообще правительственной власти".

Студенческие волнения продолжались и в последующие дни. Попечитель учебного округа, доносил министру, что "бурное брожение между студентами продолжалось как в этот, так и в последующие дни: студенты толпами ходили по городу и по Воскресенской улице, в особенности, где здание университета и 1-я полицейская часть".

Начальник Казанского губернского жандармского управления, 4 декабря сообщая в Департамент полиции о происшедших беспорядках, об оставленных студентами билетах, о ведущемся следствии, заканчивал свою телеграмму словами: "Руководителей полагаю арестовать". Казанский губернатор в ответ на телеграмму жандармов и свою собственную получил от министра внутренних дел телеграфное распоряжение: "Благоволите исключенных студентов немедленно выслать из города".

Попечитель Казанского учебного округа и Казанское губернское жандармское управление выполнили неукоснительно распоряжение петербургского начальства.

5 декабря университет по распоряжению попечителя округа был закрыт до февраля 1888 года; его же решением было исключено из университета 45 студентов, среди которых был Владимир Ильич (свидетельство об исключении из университета выдано 7 декабря 1887 года). Вслед за этим попечитель уволил еще 23 студента. Такая же расправа со студенчеством была организована и в Ветеринарном институте.

В ночь с 4 на 5 декабря на своей квартире был арестован Владимир Ильич. Одновременно был арестован ряд других студентов.

Интересно то место донесения попечителя округа, которое говорит об отношении "общества" к разыгравшимся событиям. В донесении отмечается, что "публика вообще обнаруживала любопытство к беспорядкам и сочувствие к высылаемым. Еще в самом полицейском помещении и на дорогу их в большом количестве снабжали деньгами". В "Кратком курсе истории ВКП(б)" указывается, что репрессии царского правительства против студентов вызвали "протесты" со стороны их отцов, либеральных помещиков и либеральных буржуа.

4

В официальных документах показаны разные цифровые данные о студентах, исключенных в 1887 году из Казанского университета. Список за подписью попечителя округа Масленникова содержит 39 лиц; в списке полицмейстера с указанием, кто куда выслан, приводятся 46 человек, а в большой таблице за 1887 год по разным университетам, составленной Георгиевским, по Казанскому университету показаны 45 исключенных студентов.

В официальной сводке итогов студенческих беспорядков за 1887 год приводятся следующие цифровые данные: среди 45 исключенных из Казанского университета студентов было: дворян - 3, сыновей чинов гражданских ведомств, сыновей ген. штаб- и обер-офицеров - 2, сыновей купцов - 2, сыновей лиц духовного звания - 5, сыновей мещан - 12, сыновей крестьян - 6, сыновей нижних воинских чинов - 1, сыновей разночинцев - 2 и сыновей иностранцев - 1; по религии: православных - 38, католиков - 2, лютеран - 1, евреев - 4.

Царские чиновники, делая различные цифровые выкладки и процентные сопоставления, пришли к выводу о том, что студенческое движение было в массе своей "мещанским". "Причисляя к высшим сословиям и званиям - дворян, чиновников, генералов и офицеров, лиц духовного звания и почетные граждан, всех же прочих к низшим сословиям и званиям, усматриваем, - пишет Георгиевский, - что все это беспорядочное движение было преимущественно мещанским, особенно в университетах". Исходя из этой номенклатуры министерские чиновники сделали по Казанскому университету вывод, что "на долю одних мещан падает 26,6%, а на долю мешан вместе с прочими низшими классами - 53,3%".

То, что царские бюрократы характеризовали как "мещанское" движение, было на самом деле, как это видно из студенческих требований, сформулированных ими в документах, явно демократическим движе-

стр. 27
нием, направленным против царского самодержавия.

В эту пору, как и в последующие годы, участниками студенческого движения являлись люди, дальнейшие пути которых оказались диаметрально-противоположными. Так, в революционном движении казанских студентов в 1887 году активно участвовал В. И. Ленин, и вместе с тем тогда же был исключен за участие в студенческом движении будущий либерально-монархический писатель, впоследствии белоэмигрант Е. Чириков.

Владимир Ильич Ленин был одним из наиболее революционных представителей студенчества. Рассказ тов. В. Адоратского со слов Ильича о его разговоре с приставом, который арестовал его и отвозил в 1-ю полицейскую часть, свидетельствует о глубоких революционных настроениях молодого Ленина:

"- Что вы бунтуете, молодой человек? Ведь перед вами стена, - сказал пристав.

- Стена, да гнилая, ткни - и развалится, - ответил, не задумываясь, Владимир Ильич" (цит. по кн. А. И. Ульяновой-Елизаровой "Воспоминания об Ильиче", стр. 28).

Анализ списка исключенных и арестованных студентов прежде всего указывает на то, что основную роль в движении казанского студенчества играли студенты старших курсов, что первокурсников из всего большого приема 1887 года было всего трое и среди них В. И. Ульянов, что во всем этом списке нет ни однолеток Ленина, ни людей моложе его; из активных участников студенческих волнений конца 1887 года только один Владимир Ильич родился в 1870 году, остальные студенты были более ранних годов рождения, вплоть до 1859 года.

Один из студентов, арестованных вместе с Владимиром Ильичем, Е. П. Фосс, рассказывает:

"В ночь с 4-го на 5-е декабря арестовано было более 100 казанских студентов (из 800), среди них, конечно, и студент Ульянов - за участие в сходке. Сначала некоторых из нас рассадили по одиночкам, затем перед сортировкой и высылкой, - в общую камеру пересыльной тюрьмы, именовавшуюся тогда "крепостью"... здесь же вместе с нами оказался и В. И. Несмотря на арестантские халаты, в которые нас нарядили, на то, что большинство более суток ничего не ели..., на массу паразитов на нарах, среди молодежи царило радостное, веселое возбуждение, сочиняли прозой и стихами воззвания "на волю", пели революционные и просто студенческие песни, рассказывали о всевозможных эпизодах последних дней и пр. и пр. В. И. был все время молчалив, сосредоточен и не принимал никакого участия в общем оживлении. Кому-то пришло в голову произвести "анкетный" опрос товарищей по заключению, кто что думает предпринять по освобождении (подразумевалось выдворение из Казани). Большинство, видимо, оказалось застигнутым врасплох, давались неуверенные, а подчас и не совсем искренние ответы, прикрытые иногда деланной бесшабашностью... Когда очередь дошла до студента Ульянова и ему был задан в полушутливом тоне вопрос: "Ну, а ты, Ульянов, что думаешь делать потом?" Он, после некоторой паузы, как бы очнувшись от задумчивости, слегка улыбнувшись, сказал, что перед ним одна дорога, дорога революционной борьбы".

Этот ответ Владимира Ильича, сообщаемый Е. П. Фоссом, указывает, что Ленин уже тогда выбрал для себя путь революционера. Что касается самого характера этого пути, то в своих воспоминаниях родные Ленина рассказывают о том, какое сильное впечатление на семнадцатилетнего Ленина произвела гибель любимого его брата, как серьезно и глубоко задумался юноша Ленин над путями, которыми впредь должно идти революционное движение. Родные Ильича при этом рассказывают, что он тогда же сказал, что революционеры должны идти не путем террористов-народовольцев. "Нет, мы пойдем не таким путем, - сказал тогда гимназист Ленин, - не таким путем надо идти".

В связи с их исключением из университета и высылкой студенты выпустили гектографированную прокламацию следующего содержания:

"Прощай, Казань! Прощай, университет! Недалеко еще то время, когда мы в'езжали сюда полные веры и любви к университету и его жизни, мы думали, что здесь, в храме науки, мы найдем те знания, опираясь на которые мы могли бы войти в жизнь борцами за счастье и благо нашей измученной родины!.. Но навстречу нам шла та "наука для науки", которую так яростно защищали некоторые из гг. профессоров на сходке 4 дек., та наука, благодаря которой, говорили они, мы, студенты, могли бы спокойно и бесстрастно смотреть на гнет и страдания дорогой родины. Вместе с тем нас охватило и деморализующее влияние инспекции и ее клики шпионов-клевретов... Мы не пошли за нашими учителями. Мы сгруппировались в землячества, твердо веруя, что здесь в товарищеском кругу мы поддержим друг друга, здесь мы найдем также и выход нашим страстным стремлениям к развитию в нас убеждений и взглядов, твердых и честных, читая и беседуя друг с другом... Но нам запретили организовываться в землячества, грозя исключением!.. С каждым днем гнет нового

стр. 28

Деревня Кокушкино, Казанской губернии, - место первой ссылки В. И. Ленина.

С акварели Порывкина.

Центральный музей В. И. Ленина.

устава чувствовался все жестче и жестче... На весь этот гнет мы сдержанно отвечали мирными протестами в дни нашего университетского акта; кроме того мы письменно обращались ко всем профессорам, приглашая притти к нам на помощь в борьбе с гнетом нового университетского устава. В ответ - ни слова. Наконец, вышли в свет известные циркуляры, закрывшие доступ в гимназии, а тем самым и в университет, неимущей молодежи, детям тружеников, бедняков, детям крестьян, мещан и т. д. Все это страшно возмутило нас". Далее в прокламации говорится о "нахальной и зверской расправе со студентами Московского университета", и заканчивается прокламация следующими словами: "Мы уезжаем из Казани с глубокой верой в правду нашего дела". P. S. "Искреннее спасибо за сочувствие и материальную поддержку многих членов Казанского общества!!!"

Всех арестованных студентов царское самодержавие выслало из Казани на "родину". Так как в Симбирске никого из родных семьи Ульяновых не осталось, ибо семья Владимира Ильича жила вместе с ним в Казани, Ленин был выслан 7 декабря в принадлежавший Ульяновым и Веретенниковым хутор Кокушкино, Черемышевской волости, Лаишевского уезда, в 40 верстах от Казани. Здесь в тот период под гласным надзором полиции жила старшая сестра Владимира Ильича Анна Ильинична. Туда же вскоре переехала мать Владимира Ильича вместе с младшими детьми.

5

Царское правительство не только не прекратило своих репрессий по отношению к Владимиру Ильичу, но вслед за его высылкой в Кокушкино организовало систематическое за ним полицейское наблюдение. Начальник Казанского губернского жандармского управления обратился 25 января 1888 года к "Господину Казанскому Губернатору" со следующим "секретным", "весьма нужным" отношением:

"В виду сведений , изложенных в полученном мною предписании Департамента Полиции от 16-го сего января за N 171/531 и указывающих, что состоявший студентом Юридического факультета Императорского Казанского университета Владимир Ильич Ульянов - брат казненного по делу 1-го марта 1887 года государственного преступника Ульянова - исключенный из университета за участие в студенческих беспорядках, происшедших 4-го декабря прошлого года и 7 числа того же декабря месяца высланный, по распоряжению Вашего Превосходительства, в деревню Кокушкино Лаишевского уезда и, может быть, продолжает принимать деятельное участие в организации революционных кружков среди казанской учащейся молодежи, вследствие чего Департамент Полиции признает необходимым учреждение надлежащего негласного наблюдения за вышеупомянутым Владимиром Ульяновым, я, не располагая средствами для достижения этого без огласки, особенно при нахождении Ульянова в деревне, имею честь покорнейше просить распоряжения Вашего Превосходительства о немедленном же со стороны чинов местной Уездной Полиции учреждении строжайшего секретного наблюдения за вышеозначенным Ульяновым, причем необходимо иметь в виду не только его самого, но и лиц, его посещающих, а равно необходимо всегда иметь точные и подробные сведения - с кем он ведет и будет вести переписку при этом покорнейше прошу, чтобы о всем замеченном Лаишевский уездный исправник немедленно сообщал мне непосредственно".

Получив это жандармское "отношение", казанский губернатор Андреевский 27 ян-

стр. 29
варя 1888 года обратился с соответствующим предписанием к лаишевскому исправнику об установлении "строжайшего секретного наблюдения за упомянутым Ульяновым".

Владимир Ильич получил в первые месяцы, оказавшиеся вместе с тем и последними месяцами его пребывания в Казанском университете, свое первое боевое революционное крещение. Это было его первое столкновение с царским самодержавием.

Уже с самого появления Владимира Ильича в Казани летом 1887 года за ним была учреждена систематическая слежка. О результатах своих наблюдений царские охранники сообщали после событий 4 декабря в Департамент полиции следующее: "В конце минувшего года в г. Казани образовался кружок крайне вредного направления, к которому принадлежал брат Натана Богораза, исключенный из таганрогской гимназии Лазарь Богораз, брат казненного Александра Ульянова - студент Казанского Университета Владимир Ульянов, студент Казанского Ветеринарного Института Константин Виготницкий (близкий знакомый казненного Андреюшкина), Александр Скворцов, Иван Воскресенский и другие. Кружок этот поддерживал сношения с петербургскими кружками противоправительственного направления".

По этому поводу упоминаемый в жандармском донесении А. Скворцов, исключенный также в тот период из института, сообщает в своих воспоминаниях, написанных для Истпарта Татобкома ВКП(б), о том, что в Ветеринарном институте учился Лазарь Богораз (брат известного впоследствии писателя-народника "Тана" - Богораза"). Он был руководителем "кружка самообразования", участниками которого были студенты. В этот же кружок вступил в сентябре 1887 года и Владимир Ильич. В кружке читали Бокля, Маркса, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Щапова, Писарева. Членом кружка был также и автор воспоминаний. У него на хранении было полученное в Казани письмо казненного вместе с Александром Ильичем Ульяновым Андреюшкина, написанное им накануне его ареста 1 мая 1887 года. Владимир Ильич, узнав об этом, захотел прочитать это письмо и взял его у Скворцова на несколько дней.

Молодой Ленин, принявший такое активное участие в революционном движении студентов, был не только участником студенческих кружков во второй половине 1887 года. В жандармском отношении губернатору высказывается предположение, что высланный в Кокушкино Владимир Ильич продолжает принимать деятельное участие в организации революционных кружков среди казанской молодежи. Несомненно, что Ильич активно участвовал в организации революционных молодежных кружков, хотя прямых данных об этом не сохранилось.

Сообщение А. Скворцова, как и рассказ П. Алексеева, а особенно воспоминания тов. В. Адоратского свидетельствуют о том, что семнадцатилетний студент-юрист Владимир Ильич Ульянов, воспитывавшийся в самой передовой семье Симбирска, был политически подготовлен к сознательному активному участию в революционном движении студентов 1887 года.

О том, как глубоко переживал Владимир Ильич в Кокушкине казанские события ноября - декабря 1887 года, рассказывает Анна Ильинична Ульянова-Елизарова в цитированных уже ее "Воспоминаниях об Ильиче". "Мне бросилось в глаза, - пишет она в своих воспоминаниях, - что Володя, обычно почти не писавший писем, строчит что-то большое и вообще находится в возбужденном состоянии. Я спросила его, кому он писал. Оказалось - товарищу по гимназии, поступившему в другой - помнится, в один из южных - университет. Описал в нем, конечно, с большим задором студенческие беспорядки в Казани и спрашивал о том, что было в их университете". Владимир Ильич - "в повышенном настроении, прохаживаясь по комнате и с видимым удовольствием передавал мне те резкие эпитеты, которыми он награждал инспектора и других властей предержащих".

В Кокушкине Владимир Ильич много читал: там оказался шкаф с книгами его покойного дяди и старыми журналами, в которых было много ценных статей.

Во время пребывания Владимира Ильича в Кокушкине Казанское губернское жандармское управление в своем донесении от 8 февраля 1888 года составило на Ленина, как состоящего под негласным надзором полиции, следующую анкету:

"1. Имя, отчество, фамилия, сословие и лета от роду: Владимир Ильич Ульянов, дворянин, 18 лет. 2. Семейное положение: отец умер, мать Мария Александровна Ульянова 50 лет. Дочери Анна, девица 22 лет, Ольга - 16 лет, Мария - 9; сыновья: Владимир 18 л., Димитрий - 13 л. 3. Имущественное обеспечение: пенсия отца в 1300 руб. 4. Место постоянного жительства: Деревня Кокушкино, Черемышевской волости, Лаишевского уезда. 5. Обстоятельства прошедшей жизни поднадзорного и настоящее его занятие. До сих пор учился дома и в гимназии в г. Симбирске. Пробыл 3 мес. в Казанском Университете, откуда исключен за участие в студенческих беспорядках 4 дек. 1887 г. В настоящее время занимается продолжением своего образования. 6. Год, число и N

стр. 30
распоряжения Деп. Полиции, по которому учрежден надзор : негласный надзор учрежден на основании П. З. Министра Внутренних Дел от 9 апр. 1882 г." ("Красный архив" 1934 г. N 1).

6

С осени 1888 года Ильичу было разрешено переселиться вновь в Казань, куда снова переехала и его мать с младшими детьми. Но поступить в университет ему не удалось. 9 мая 1888 года "бывший студент" Владимир Ильич Ульянов, "желая получить возможность продолжать свое образование", направил из Кокушкина ходатайство министру просвещения об обратном приеме его в университет. В этом ему было отказано Департаментом полиции на основании сообщения попечителя округа от 14 июня 1888 года, давшего о нем отрицательный отзыв. Отзыв же попечителя в Департамент народного просвещения был основан на следующем донесении инспектора Потапова:

"Ульянов Владимир. Скрытный, невнимательный и даже невежливый, что очень поражало ввиду того, что он при окончании курса в гимназии получил золотую медаль. Еще дня за два до сходки подал повод подозревать его в подготовлении чего-то нехорошего: проводил время в курильной, беседуя с Зегрждой, Ладыгиным и другими, уходил домой и снова возвращался, принося по просьбе других что-то с собой и вообще о чем-то шушукаясь; 4-го же декабря бросался в актовый зал в первой партии, и вместе с Полянским первыми неслись по коридору 2-го этажа, махая руками, как бы этим желая воодушевить других; уходя со сходки отдал свой входной билет. В виду исключительных обстоятельств, в которых находится семья Ульяновых, такое отношение его на сходке дало повод инспекции считать его вполне способным к различного рода противозаконным и даже преступным демонстрациям".

На этой докладной записке попечителя Казанского округа "Масленникова директор Департамента народного просвещения написал карандашом: "Уж этот не брат-ли того Ульянова, ведь тоже из Симбирской гимназии?.. Отнюдь не следует принимать". На этом же отношении попечителя округа рукой директора записано: "По докладу Г-ну министру 22 июля Его Высокопревосходительство, изволил приказать отклонить ходатайство просителя".

"Господин министр" был не кто иной, как знаменитый царский мракобес министр просвещения Делянов.

В ответ на новое ходатайство матери Ленина от 31 августа 1888 года о приеме Владимира Ильича в один из университетов Департамент полиции министерства внутренних дел писал казанскому губернатору:

"Проживающая в г. Казани (Профессорский пер. дом Завьяловой) вдова действительного Статского Советника Марья Александровна Ульянова обратилась в Департамент Полиции с ходатайством о дозволении сыну ея Владимиру, исключенному из Казанского университета за участие в последних беспорядках, прибыть в Казань для поступления вновь в число студентов названного университета.

Сообщая об изложенном, Департамент Полиции имеет честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать распоряжение об об'явлении просительнице, что принятие сына ее Владимира Ильича Ульянова обратно в Казанский университет представляется, по мнению Департамента, преждевременным".

16 августа губернатор предписал полицеймейстеру сообщить Марии Александровне об отказе Департамента полиции.

Владимир Ильич после этого, 6 сентября 1888 года, обратился из Казани к "его сиятельству господину министру" с просьбой разрешить ему выезд заграницу. Свою просьбу "бывший студент - Владимир Ульянов" мотивировал следующим образом:

"Для добывания средств к существованию и для поддержки своей семьи я имею настоятельнейшую надобность в получении высшего образования, а потому, не имея возможности получить его в России, имею честь просить Ваше сиятельство разрешить мне от'езд заграницу для поступления в университет".

Но и в этом ему отказало царское правительство. Департамент полиции 23 сентября 1888 года в "отношении" к казанскому губернатору Андреевскому предписывал: "Заграничного паспорта ему не выдавать" и "приказать ему об'явить, что Департамент Полиции находит выезд его заграницу преждевременным".

Царизм удержал молодого Ленина в России, боясь выпустить заграницу "государственного преступника". Исторически вышло так, что оставленный в Казани Ленин стал формироваться здесь как революционный марксист. Казань явилась колыбелью революционно-марксистского мировоззрения Владимира Ильича, началом всемирноисторического, славного в веках пути великого Ленина.

Постоянный адрес данной публикации: