Огромность России есть ее метафизическое свойство

Н. А. Бердяев

Многие исследователи в качестве основного фактора, определяющего специфику бытия российского социума, называют обширность его территории и постоянное стремление к пространственному расширению. Так Г. Д. Гачев видит специфику русской жизни "в дистанциях огромного размера". "Географическое положение России было таково, - полагает Н. А. Бердяев, - что русский народ принужден был к образованию огромного государства.., но нелегко давалась ему организация этих пространств... поддержание и охрана порядка в нем. На это ушла большая часть сил русского народа" ¹ . И. А. Ильин в пространстве усматривает наше первое бремя - "бремя земли - необъятного, непокорного, разбегающегося пространства... не мы взяли это пространство... оно само навязалось нам, оно заставило нас овладеть им" ² . "История России, - пишет В. О. Ключевский, - есть история страны, которая колонизуется" ³ . И это действительно так. Вопрос в другом. Почему российский социум, несмотря на громадные издержки, связанные с освоением новых территорий, из века в век стремится к расширению своих и без того колоссальных пространств? Следствие ли это врожденной широты русской души, которой узки любые границы, или здесь какие-то иные причины?

Не касаясь существующих в исторических исследованиях различий в объяснении причин и путей проникновения славянских племен на пространства Восточной Европы, где сложилась Киевская Русь, констатируем, что это не были исконно славянские земли. Славяне колонизировали эту территорию, но колонизировали ее не путем завоевания или истребления туземных народов, как это делалось романо-германскими колонизатора-

стр. 32

ми, а постепенным расселением и хозяйственным освоением пригодных для хлебопашества земель, не занятых коренным охотничьим и скотоводческим населением. Киевское государство с самого начала образовалось не как некое национальное государство, а как государство полиэтническое. Его становление совпало с периодом малого климатического оптимума - заметного потепления климата в Европе ⁴ . Центр кристаллизации племен, входивших в состав Киевской Руси, располагался значительно южнее и западнее границ нынешнего центра России - на территории современной Украины и Белоруси, в довольно благоприятных для сельскохозяйственной деятельности условиях. Здесь на опольях практиковалось пашенное земледелие, а в лесной зоне - подсечно- огневое, и поскольку техника и технология сельскохозяйственного производства германских племен в Западной Европе и славян в Восточной совпадали, то и в уровне экономического развития западноевропейских государств того времени и Киевской Руси не было существенных различий. Темпы их развития совпадали. В Киевской Руси, как и в остальной аграрной Европе, средняя урожайность зерновых была сам-3 ⁵ . Русь на равных конкурировала с соседними государствами.

Дальнейшая колонизация северо-восточных земель, более суровых по природно-климатическим условиям, была обусловлена рядом обстоятельств: ростом народонаселения, усилившимся давлением западных соседей и тюркских кочевых племен на южные области Киевской Руси, в силу ослабления государства из-за княжеских междуусобиц, наносивших государству в целом и его населению урон не меньший, нежели чужеземные завоеватели. Достаточно привести один пример из Поучения В. Мономаха, где он рассказывает потомкам, как после его набега на Минск там не осталось ни челядина, ни скотины. Пленных угоняли в свои княжества или продавали на невольничьих рынках Азии.

Известный русский историк конца XIX в. М. К. Любавский, специализировавшийся на проблемах исторической географии России, рассматривал феодальную раздробленность Руси как закономерное следствие природных условий бытия населяющих ее племен. Считая неверным представление о нашей территории, как сплошной равнине, он показал ее действительную структуру - обособленные лесами, болотами, водоразделами земли, границы которых не совпадали с пределами расселения племен, а часто и пересекались с таковыми: "на одно племя приходится

стр. 33

по нескольку "земель", и, наоборот, на одну "землю" приходится по нескольку племен... Ясное дело, что русские земли не были племенными союзами, а чисто политическими... Пределы земель намечены были до известной степени самой природой... Таким образом, уже при самом расселении славян произошло некоторое разложение племенной организации, перетасовка племенного деления, на место старого (племенного - Ю. О. ) выдвинулось чисто географическое, областное" ⁶ . Более того. Эти земли населяли не только славянские племена, но и представители коренных народов (угро-финны, балты) и кочевые тюркские народы.

Движение в северо-восточном направлении - во Владимирские и Замосковские земли, климатически менее благоприятные, а затем и в Поморье, стихийно начавшееся еще до монгольского нашествия в X-XII вв., усилилось в период ордынской экспансии. "...Монголы застали Русь на походе, во время передвижки, которую ускорили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до них" ⁷ . В эти края бежали от опасности, угрожавшей простолюдину, поскольку обширные лесные массивы давали убежище от княжеского грабежа, набегов иноземцев и возможность обеспечения безбедного существования благодаря обширной территории, пригодной для подсечно- огневого земледелия, во многом более производительного, чем пашенное.

На основании работ В. П. Петрова и Э. С. Кульпина можно заключить, что соотношение ополий и леса в то время в Киевской Руси составляло 1 к 10 и господствующей формой хозяйствования было подсечно-огневое земледелие в сочетании с другими лесными промыслами ⁸ .

Крестьяне ополий при значительных затратах собственных сил и тяглового скота могли получить максимум биопродуктивности, обеспечиваемой природной машиной - землей, в течение одного летнего периода вегетации растений, причем подобный способ сельскохозяйственного производства сильно зависел от климатических колебаний, которые существенно сказываются на урожайности сельскохозяйственных культур. Средний урожай на пашне составлял сам 3 - 5, максимальный - 6 - 9, минимальный - 2.

На открытых пространствах ополий люди селились большими деревнями, здесь строились города. Поэтому население этих мест легче было контролировать княжеской администрации, но оно было менее защищено от вражеских набегов.

В лесу люди селились отдельными семьями-однодворками, заимками, починками. Из-за непроходимых лесов они были

стр. 34

практически недосягаемы ни для княжеских дружинников, ни для кочевников. Кроме того подсека оказывалась по трудозатратам в соотношении с полученным урожаем производительнее пашенного способа земледелия в 1,5 - 15 раз, так как базировалась на использовании солнечной энергии, аккумулированной растениями в течение многих лет, и исключительно на ручном труде, без применения тягловой силы животных. При поджоге векового леса крестьянин несколько лет мог получать урожай сам-40 - 100, при поджоге 30 - 50 летнего леса - 10 - 18, до 10 лет - 7 - 10 ^* . При этом лесовик был практически застрахован от голода, периодически посещавшего ополья. Словом, пока было изобилие лесов и свобода лесопользования, население Восточной Европы могло довольно успешно преодолевать неблагоприятные климатические условия, поскольку опиралось на десятилетиями и веками накапливавшийся энергетический потенциал лесов, сжигание которых позволяло получать урожаи непревзойденные и поныне. Свидетельством этого был значительный - беспрецедентный для средневековья - рост народонаселения. Так в XV в. население Руси, потерявшей к этому времени почти 2/3 территории, осталось равным доордынскому периоду, удвоившись по показателям плотности населения на 1 квадратный км ⁹ . Можно предположить, что ордынское владычество в известной мере пало благодаря энергетическому потенциалу лесов, хозяйственное использование которых привело к значительному росту народонаселения Московской Руси, а, следовательно, к увеличению численности боеспособных граждан.

К сожалению, безбедное существование в лесу при подсечном земледелии не стимулировало какие-либо технические и социальные изменения. Оно имело тенденцию к стагнации. В то же время, экстенсивное по своей природе подсечное земледелие было ограничено естественным природным ресурсом - лесом. Минимальная земельная площадь для жизнеобеспечения одной семьи составляла 100 десятин, но поскольку эти участки забра-

^* В. Г. Короленко, описывая свое пребывание в ссылке в районе Якутска, вспоминает, что он с товарищами. на участке освобожденном от леса, в условиях довольно неблагоприятного летнего сезона и при отсутствии какого- либо опыта сельскохозяйственной деятельности получил урожай зерновых порядка сам-40 с десятины. Аналогичные цифры приводят и другие исследователи (См.: Короленко В. Г. Собр. соч. В 5 т. Л., 1991. Т. 5. С. 340 ; Власова И. В.Традиционное сельское хозяйство на русском Севере // Традиционный опыт природопользования в России. М., 1998. С. 125).

стр. 35

сывались через несколько лет эксплуатации, то, например, в пределах современной кольцевой дороги Москвы могли бы долговременно проживать всего лишь 90 семей. Лимит участков, пригодных для подсечного земледелия, ограничивался требованиями к рельефу, наклона к солнцу и массой других факторов.

Из-за бурного притока населения в Замосковский край в XV в. естественная база подсечного земледелия на территории восточной Европы была исчерпана, а население вынуждено перейти к пашенному земледелию. Существенное отличие подсечно-огневого земледелия от пашенного состоит в том, что первый способ хозяйствования не требователен к естественному плодородию земли, возможен при использовании примитивных сельско-хозяйственных орудий - топор, огниво, борона-суковатка, без удобрений и тяглового скота. Пашенное земледелие невозможно без рабочего скота, совершенного инвентаря - сохи, рала, плуга, удобрений и т. п. и весьма требовательно к качеству сельскохозяйственных земель. А вот таких земель в Московии мало. В результате чего Россия столкнулась с дефицитом земель сельскохозяйственного пользования и относительным перенаселением. Этот процесс совпал с наступлением малого ледникового периода в XIII-XIV в., сопровождавшемся ухудшением климатических условий. Похолодание достигло пика в XVIII в. В это время за счет уменьшения испаряемости началось заболачивание низменных районов, что сказалось на сокращении посевных площадей и вегетационного периода, приведших к смещению к югу северной границы вызревания ржи и зоны неустойчивых урожаев ¹⁰ . В результате производство зерновых снизилось здесь в 3 - 5 раз. Продовольственная база заметно сократилась. Из-за заболачивания брошенных после подсеки участков заметно ухудшилась экологическая обстановка. Четко обозначились экологические трудности. Кроме того, возникли сложные социальные проблемы: переход от подсечного земледелия к пашенному изменил весь способ бытия людей, их экономику, технику и технологию производства, быт, ценности, мораль и другие социокультурные факторы, т. е. преобразил весь образ жизни человека, сформировал новый менталитет. Со становлением иного способа бытия сформировался новый этнический тип человека - великоросса, сохранившего, однако, в своем образе жизни некоторые рудименты прошлого.

Дефицит эффективных территорий и технологически освоенных альтернативных энергетических ресурсов, а также сосед-

стр. 36

ство экономически более сильных соседей на Западе ^* поставили страну перед проблемой выживания. Выход был найден не на путях совершенствования производительных сил, открытия новых энергетических ресурсов и их технологического освоения, а в изменении системы ценностей и менталитета ранее практически вольного, самостоятельного хозяина, которые были принесены в жертву жесткой централизации власти, консолидировавшей социум на выживание путем расширения территории, что, кстати, было естественной реакцией на обилие малозаселенных земель на востоке и юге Евразийского континента.

Осуществление экспансии на новые земли складывалось для русской колонизации неоднозначно. Начавшаяся сначала со спонтанного освоения новых территорий, эта колонизация была продиктована, как и весь предшествовавший период, не какими-то идейными, государственными соображениями, а исключительно инстинктом выживания и практическими интересами хозяйствования в более благоприятных естественных природных условиях. И только позднее, при Иване Грозном процесс колонизации стал приобретать государственно организованную форму, превращаясь в определенную государственную геополитическую стратегию ¹¹ .

Обширные территории на севере и востоке, населенные немногочисленными и менее развитыми народами (с балтийских племен дань брали банными вениками, а с туземного населения Сибири ясак взимали пушниной и девками - женами для казаков-землепроходцев; больше брать было нечего), были покорены и присоединены к России довольно легко. Но по природно- климатическим условиям они не были лучше Замосковских земель. Их освоение в те времена могло быть только экстенсивным. В результате российские земледельцы оставались заложниками природы, когда они в силу короткого вегетационного периода и трудоемкости пашенного земледелия не могли ни существенно расширить посевы, ни интенсифицировать труд

^* К этому времени в западной Европе завершился процесс Великой распашки (XI-XIII вв.) - сведения леса под пашню, что наряду с ростом населения, необходимого для обработки больших, но ограниченных массивов земли, и улучшением средств коммуникации, ростом городов и т. п. обусловило тенденцию к усовершенствованию техники и технологии земледелия, которая четко фиксируется уже с конца XII в., и росту урожайности зерновых и сельскохозяйственных культур. С того момента начинается опережающий отрыв западной экономики, культуры и цивилизации.

стр. 37

вложением дополнительных капиталов с гарантией на хороший урожай. Практика показывала отсутствие сколько-нибудь существенной корреляции между степенью трудовых усилий крестьянина и мерой получаемого им урожая ¹² .

Сибирь была покорена в течение одного столетия. За это время промысел пушнины заметно сократился. Хороших земель было мало. Это тот самый "клин", который вытянулся вдоль будущего Транссиба. Поэтому до крестьянской реформы 1861 г. Сибирь практически оставалась малонаселенной. К примеру в 1709 г. там проживало 222227 душ обоего пола - около 1% тогдашнего населения России ¹³ . Поэтому и в XIX в. урожаи в России оставались примерно такими же, как и в XV в. - в худшие годы падали до "сам друг", в хорошие поднимались до "сам четверт" и даже "сам пят", но в среднем оставались на уровне "сам третей" ¹⁴ .

Правда, геополитическая стратегия, направленная на освоение Сибири, позволяла позднее сбрасывать избыток населения из центральных районов. "Сибирь заселялась от малоземелья, которое стало наиболее тягостным после освобождения крестьян, когда в губерниях Черноземной полосы наделы опустились до 1 3/4 - 3 десятин на душу и количество безземельных составило 6 процентов общего числа крестьянских дворов" ¹⁵ и наблюдалось относительное перенаселение. Однако эта колонизация не смогла изменить масштабы потребления энергии на душу населения, так как освоение обширных территорий требовало и значительных дополнительных затрат на их продуктивное использование. Отсутствие таких средств не позволяло России удержать Североамериканские территории, колонизированные русскими землепроходцами.

Долгие войны Россия вела на западных и южных направлениях, где природные условия лучше, чем в Московии, о чем говорят цифры, свидетельствующие о естественной урожайности зерновых. Но и здесь из-за периодически повторяющихся климатических колебаний ведение сельского хозяйства рискованное. Тем не менее, переселение на юг было весьма интенсивным. Если до начала XVIII в. 2/3 населения России проживало в северной и лесной зонах, то к концу этого века большая часть населения стала проживать в более благоприятной лесостепной и степной зонах, а к 1914 г. там сосредоточивалось почти 2/3 населения Европейской России ¹⁶ .

Западное и южное направление колонизации диктовались не только потребностью лучших для сельского хозяйства земель, но

стр. 38

и обеспечением безопасности от беспокойных соседей и стремлением к обретению теплых морей с незамерзающими портами, без которых Россия была лишена оснований достойного экономического и политического развития.

Однако экономический эффект от присоединения и этих территорий во многом сводился на нет ростом пространства государства, необходимостью создания средств коммуникации, защиты рубежей, увеличением расходов на госаппарат и армию. К примеру, в 1800 г. российская армия насчитывала около 450 тыс. человек, что на 1/4 больше самой большой армии в Европе того времени. И даже такая большая армия с трудом справлялась с возложенными на нее задачами. У США, Англии, Японии не было и нет таких проблем, поскольку нет необходимости больших затрат на обустройство и защиту морских границ.

Российская колонизация существенно отличалась от западной, которая, как правило, осуществлялась на эффективных территориях, становившихся донорами для метрополий и без того находившихся в зоне благоприятных природных условий. Поэтому там средства из колоний перекачивались на развитие собственно метрополии. Российской империи, чтобы быть великой державой, приходилось, напротив, вкладывать средства в развитие присоединенных окраин с эффективными территориями. За счет метрополии принимались меры для социального и экономического развития присоединенных территорий и населяющих их народов. Так, не секрет, что более развитые в культурном и экономической отношении народы империи имели определенные социальные и политические привилегии перед великороссами. Инородцы не подлежали закрепощению, освобождались от воинской повинности, платили меньше податей и налогов, имея при этом право на свободное перемещение как по территории, так и по социальной лестнице государства российского. Россия, именуемая империей, не отвечала классическим имперским канонам, где метрополии живут за счет подавления и эксплуатации зависимых колонизированных земель. Державная политика России в отношении присоединенных земель и народов характеризовалась цивилизаторской функцией. Здесь преобладали центробежные тенденции распределения потоков населения, инвестиций, способов хозяйствования и культуры. Кроме того, всякая империя имеет привилегированную титульную нацию. Этого в России не было. Именно русский народ нес основные экономические, политические, людские издержки на

стр. 39

сохранение державы. В результате этой политики центр Великороссии обескровливался. По мнению авторитетного исследователя России, задолго предсказавшего неизбежность революции 1905 и 1917 годов, статского советника германского императорского статистического ведомства Р. Мартина: "Все пограничные области Российской империи, населенные чужими народами, в экономическом отношении преуспевают больше, чем собственно Россия". Подобные наблюдения зафиксировали и другие авторы ¹⁷ . Словом, "за XIX век росли, богатели, наполнялись пришлым населением Новороссия, Кавказ, Сибирь. И вместе с тем крестьянство центральных губерний разорялось, вырождалось духовно и заставляло говорить об "оскудении центра", Великороссия хирела - отдавая свою кровь окраинам, которые воображают теперь, что она их эксплуатировала" ¹⁸ . По свидетельству бывшего премьер-министра СССР Н. И. Рыжкова эта тенденция сохранялась и в СССР. Такая политика в отношении присоединенных территорий диктовалась не только боязнью сепаратизма окраин, но и экономическими выгодами вложения средств и привлечения населения на эффективные территории, укрепляло мощь государства и позволяла наращивать военный потенциал для новой экспансии. Державная политика России была до определенного времени выгодна отдельным регионам, поскольку обеспечивала им защиту от завоевания соседями и привлечение дополнительных средств для их собственного развития. По этой причине отдельные народы добровольно становились под руку Государя московского.

Подобная геополитическая стратегия проводилась почти до конца XIX в. И это не случайно. Производительной силой, кроме человека, являются технологически освоенные природные ресурсы: пашня, домашние животные, энергия воды, ветра, ископаемые и т. п. Но приращение территорий в ходе колонизации почти не влияло на изменение структуры производства, его энергонасыщенность (за неполные четыре века - с конца XV по 50-е годы XIX в. - затраты энергии на душу населения увеличились лишь в 1,5 раза) ¹⁹ , а, следовательно, и на рост материального благосостояния основной массы людей и их социальную организацию. Мощь государства возрастала главным образом благодаря росту народонаселения (основного фактора могущества государства в доиндустриальную эпоху), повышению его эксплуатации, сохранению крайне низкого уровня жизни, культивированию свойственной православию идеи общего спасения и коллективного бытия.

стр. 40

Особенность русской колонизации видится еще и в том, что она была обусловлена не столько стремлением к порабощению, эксплуатации коренных народов, приобретением "доброй" землицы, а делом вынужденным. Еще в пору кристаллизации российского суперэтноса Московское княжество было со всех сторон окружено враждебными силами. В 60 верстах от Москвы на правом берегу Оки начиналось "дикое поле", где властвовали кочевники. В 80 верстах к западу начиналась Литва, в 100 верстах к востоку - в мещерской стороне сидели еще дикие мещеряки. Чтобы выжить москвичи, как и их киевские предки, вынуждены были защищать свою территорию постоянным созданием защитных рубежей: сторожевых городков, застав, засек, рвов, которые по мере усиления государства концентрически отодвигались все дальше от столицы ²⁰ . Снять угрозу существованию населения, обеспечить независимость и суверенитет государства можно было только постоянным противостоянием внешней угрозе, победой над противником. Этот фактор определял геополитическую стратегию России, подталкивая ее к овладению периферийными территориями.

Надо сказать, что в течение своей истории Россия находилась в состоянии перманентной войны и часто не с одним, а с двумя, тремя и даже дюжиной стран. Чтобы выдержать такое противостояние, не имея развитых морских и сухопутных коммуникаций, дружественных соседних государств, она должна была заботиться об обеспечении своей автаркии - самодостаточной экономики, опирающейся на собственную ресурсную базу, которая обеспечивается исключительно природными факторами. Российская империя не была похожа на другие классические колониальные империи. Она скорее была великой державой - унитарным государством, целью которого было выживание в сверхсложных природных условиях, во враждебном окружении народов разных культур, населяющих огромную территорию и способных существовать только как единое целое. И прав И. Л. Солоневич, утверждающий, что империя - это мир. Создав империю, Россия создала не только специфические цивилизацию и культуру, но и замирила народы на огромном Евразийском пространстве, предотвратила не только неминуемую гибель отдельных этносов, но и открыла им возможность дальнейшего развития в составе российского суперэтноса.

К середине XIX в. преимущества России: большая численность населения и громадные территории, позволявшие ей

стр. 41

прежде противостоять более сильным в экономическом отношении государствам, стали утрачивать былое значение. Европейские страны, расположенные на эффективных территориях, нуждаясь для жизнеобеспечения своих граждан в меньшем количестве энергозатрат на душу населения, связанных с преодолением природных факторов, получили благодаря промышленной революции возможность технологического овладения органическими ресурсами былых биосфер - ископаемым топливом (нефть, газ, уголь), энергетический потенциал которых значительно превосходил энергетический потенциал сельскохозяйственной продукции и лесных ресурсов, составлявших основной источник энергии доиндустриальной эпохи. Развившаяся на этом основании индустрия позволила технически переоснастить сельскохозяйственное производство и значительно повысить его производительность и без того более высокую, в силу естественных природных условий в Западной Европе. Россия оказалась в заколдованном круге. Вынужденная на постоянную экспансию путем присоединения новых территорий и народов, она не имела средств на индустриализацию, а низкие темпы последней толкали на путь экстенсивного развития.

На примере многовекового соревнования России и Запада хорошо просматривается подмеченная К. Марксом закономерность: "Чем меньше число естественных потребностей, которые абсолютно необходимо удовлетворять, чем больше природное плодородие почвы и чем благоприятнее климат, тем меньше рабочее время, необходимое для поддержания и воспроизводства жизни производителя. Тем больше, следовательно, может быть избыток его труда, идущий на других, по сравнению с трудом на самого себя" ²¹ . Другими словами, в более благоприятных природных условиях, при одинаковых трудовых усилиях человек с меньшими затратами производит больше, следовательно, скорее растет общественное богатство, экономичней и быстрее развивается социум в целом, во всяком случае материальные условия его бытия.

Россия по причине значительных энергетических затрат на преодоление неблагоприятных природных условий и обширность территории стала уступать Западу в темпах экономического и промышленного развития, постепенно отказалась от роли "жандарма Европы", вступила в полосу военных поражений, утратила экспансионистский порыв, а главное, начала существенно отставать по уровню благосостояния населения.

стр. 42

С высоты современности нельзя рассматривать геополитическую стратегию, проводившуюся Россией в течение четырех веков, оптимальной, но она позволила ей сохранить свою государственность, суверенитет, значительно увеличить численность населения, создать неповторимую культуру, систему ценностей и образ жизни людей. Россия сумела выстоять против суровой природы и внешней угрозы не только благодаря жесткой государственно регламентирующей деятельности централизованной власти, мобилизующей все ресурсы на укрепление государства-державы, но и благодаря добровольному принятию населением идеи коллективного выживания, обусловившего беспрецедентную стойкость народа перед невзгодами, пренебрежению материальными благами, неприемлемости психологии крайнего индивидуализма.

Почти за 400 лет - с середины ХV по начало ХХ в. - непрерывной российской колонизации ее территория увеличилась с 0,4 млн. км2 до 21,6 млн. км2 (без внутренних вод), а население с 2,5 млн. в 1462 г. до 151 млн. человек в 1916 (без Польши и Финляндии). Россия обрела порты на Балтике, на протяжении всех северных и восточных морских границ, на Черном, Каспийском и Аральском морях, стала великой морской державой. Включила в свой состав более 200 народов и народностей. Однако несмотря на эти громадные приобретения, получила незначительный прирост эффективных территорий на юге и западе страны. К этому времени завершалась индустриализация ведущих западноевропейских стран, Америки и Японии, а Россия, несмотря на самые высокие темпы в мире роста производства, из-за природных условий все больше уступала Западу в экономической конкуренции на мировом рынке, росте благосостояния народа и развития социума в целом. Особенно тяжелым было положение в Центральной России, ставшей донором для окраин, развивавшихся более быстрыми темпами ²² . В целом за период реформ в России (с 1861 по 1913 гг.) разрыв в душевом национальном доходе по сравнению с США, Германией и другими странами Европы не сокращался, а увеличивался ²³ . Для нас весьма важен показатель производства энергии - основы могущества индустриального общества. В 1900 г. Россия производила в расчете на одного человека 0,54 тонны условного топлива, в то время как США - 3,82, Великобритания - 4,56, Германия - 2,72, Франция - 1,18, относительное же потребление, т. е. потребление энергии с учетом природных факторов, было таково: Россия -

стр. 43

0,03, США - 0,32, Великобритания - 0,77, Германия - 0,44, Франция - 0,23 ²⁴ .

На увеличение энергетического потенциала Европы, начавшегося с промышленной революции, Россия вначале ответила испытанным способом - усилением государственной машины и ужесточением эксплуатации народа. Однако вскоре стало ясно, что этот ответ на новый вызов истории несостоятелен. Россия исчерпала все возможности экстенсивного хозяйствования на прежней материально-технической базе. Нужна была коренная перемена технологического способа взаимодействия общества с природой, а, следовательно, и всего способа бытия социума.

Россия приняла технологическую модель западной цивилизации, но отвергла ее ценности. В этом выборе, вероятно, решающую роль сыграло "коллективное бессознательное" - инстинкт самосохранения. Навязывание западной либеральной модели натолкнулось на ожесточенное сопротивление. Россия за неполных два десятилетия прошла через три революции. Развал державы, территориальные потери в ходе революции (Финляндия, Польша, Прибалтика, Западные Украина и Молдавия) заставили народ консолидироваться вокруг власти, политика которой более всего способствовала задачам выживания народов, ранее входивших в единый социальный организм - Российскую империю.

Такой властью оказались большевистские Советы.

Прав был И. Ильин, писавший: "Русские революционеры не понимали величайших государственных трудностей, создаваемых русским пространством, русским климатом и ничтожной плотностью русского населения" ²⁵ . Деятели Временного правительства, реализуя принципы либерализма, стимулировали волну сепаратизма на окраинах Российской империи, которые в силу более выгодного географического положения и лучших природных условий хозяйствования надеялись самостоятельно решить свои экономические проблемы, провозгласили свою политическую независимость и выход из состава Российского государства. Большевики же, скорее всего также не осознавая значения природного фактора для бытия российского социума, а руководствуясь принципом пролетарской солидарности и идеей мировой революции, осуществляли политику, направленную на удержание единого российского пространства, имея в виду дальнейшее включение его в мировое пролетарское государство.

стр. 44

Преемнику России - СССР, благодаря неимоверным человеческим и материальным жертвам, удалось, опираясь исключительно на собственные силы, в удивительно короткий срок создать экономический и военный потенциал индустриального общества (в 1940 г. промышленное производство в СССР в 24 раза превысило уровень 1922 года), позволившие ему сохранить свою целостность, выжить в условиях экономической изоляции и агрессивного противостояния всего остального мира.

Беда в том, что мобилизационная стратегия позволила лишь минимум приращения энергетического потенциала, осваиваемого с помощью индустриальных технологий, направить на рост благосостояния людей. Однако в силу жесткой государственной регламентации и коллективистских ценностей он использовался довольно эффективно, что выразилось в заметном улучшении структуры и качества питания, медицинского обслуживания населения, образования, развития науки, социальной защиты граждан и пр. и отразилось на росте продолжительности жизни людей, увеличении научно-технического потенциала, культуры народов СССР. Основной же прирост энергетического потенциала материализовался в гигантах индустрии, обеспечивавших потребности геополитической стратегии сдерживания агрессии и самообеспечения.

Автаркия была продиктована не только внешней экономической и политической изоляцией СССР, но и неконкурентноспособностью на мировом рынке товаров, производимых на неэффективных территориях. Для нормального развития страны необходимо было найти свою нишу в международном разделении труда. Вместо этого экономика продолжала ориентироваться на полное самообеспечение, что, кстати, помогло выстоять в Отечественной войне. СССР смог, переведя на жизненно необходимый минимум энергетический паек народного хозяйства, сосредоточить весь свой потенциал на нуждах войны и перевесить тем самым мощь военной машины почти всей Европы.

Прорыв экономической блокады стал возможен только после войны, когда, опираясь на "авторитет" вооруженных сил и коммунистические движения некоторых стран, СССР удалось объединить ряд государств в политико- экономический альянс, образовавший своеобразный "второй мир".

Этот мир был слабо интегрирован в мировой капиталистический рынок, имел в рамках СЭВ собственную валюту, объединялся идеологией, во многом родственной идеологии системо-

стр. 45

образующего народа российского суперэтноса (т. е. провозглашением примата духовных ценностей, вторичности материальных благ, коллективности и взаимопомощи и т. п.), которые позволяли ему сохранять государственную целостность и суверенитет его членов от экономической, политической и культурной экспансии энергетически более мощного "первого мира". Экономика стран СЭВ и некоторых других государств содружества ориентировалась не на рыночные механизмы, а представляла собой своеобразный бартер - обмен натуральными продуктами, необходимыми для той или иной страны, для их общего существования.

Военный гегемонизм СССР определенное время стимулировал возрождение геополитической стратегии использования чужих эффективных территорий для собственного выживания и развития. Геополитическая стратегия СССР, ориентированная на экономическую и военно-политическую интеграцию со странами "второго" и "третьего мира", позволила существенно отодвинуть границы с враждебным блоком НАТО от СССР, противопоставить людские и экономические ресурсы этих стран экспансионистской политике других великих держав, обеспечив тем самым полувековой мир в Европе и время для значительного улучшения условий жизни собственного народа, его культурного развития.

Благодаря плановому регулированию экономика "второго мира" позволила сосредоточить значительную долю производства предметов народного потребления и продовольствия в странах с эффективными территориями, где их себестоимость была значительно ниже, чем в России, последняя же специализировалась главным образом на обеспечении содружества средствами производства, сырьем и энергией и взвалила на себя бремя разработки и производства вооружений, содержание армии, фактически обеспечивавшей военный паритет с остальным миром. В результате страны-сателлиты получили дополнительные сырьевые и энергетические ресурсы на развитие собственной экономики, инфраструктуры и т. п. Их продукция стала постепенно приближаться по своим показателям к стандартам ведущих стран мира. Россия же, даже в масштабах СССР, практически весь прирост энергоресурсов по- прежнему направляла в самую энергоемкую, но далекую от потребностей людей сферу милитаризации, в добывающие отрасли, финансируя по остаточному принципу другие сферы бытия социума. Это позволяло

стр. 46

сохранять баланс сил, но западные страны, из-за более благоприятных природных условий и меньших затрат на поддержание биогенных условий существования людей, постепенно наращивали отрыв в уровне благосостояния своих граждан, делая более привлекательной свою модель цивилизационного развития. Издержки на оборону снижали возможности обустройства России, но справедливости ради надо сказать, что благодаря этой геополитической стратегии в последние 50 лет в СССР были созданы материально-техническая база и научный потенциал необходимые для рывка, способного на основании достижений НТР, существенно изменить свои конкурентные возможности со странами, находящимися в лучших природных условиях. К сожалению, этот шанс был упущен по ряду субъективных причин.

Еще в начале века некоторые территории Российской империи, прежде всего эффективные, экономически окрепнув, начали проявлять настроения сепаратизма. Та же самая причина сработала позднее, когда сателлиты СССР и национальные элиты его республик ввиду изменившегося соотношения сил на мировой арене почувствовали возможность, используя преимущества своих эффективных территорий, найти собственную нишу в мировом разделении труда, место на мировом рынке, выйти из под жесткой опеки России и ориентации на геополитическую стратегию выживания последней, обрести право выбора собственного пути исторического и культурного развития. Сейчас стало очевидно, что во многом их расчеты оказались лишь непомерными амбициями, а не обусловленные реальным положением дел в новом глобальном мире. Действительно, союзные республики развивались более быстрыми темпами и по многим показателям опережали РСФСР, однако из-за крупного перекоса во внутренних ценах, установленных государством в силу разных мотивов, прежде всего социальных, а не на основе закона стоимости, сложилась искаженная картина экономического взаимодействия союзных республик. При пересчете экономической деятельности по мировым ценам оказалось, что единственным донором для всех выступала именно Россия, которая имела положительное сальдо торгового баланса. Все республики, кроме Туркмении с нулевым сальдо, дотировались Россией в размере 11,5 процента ее ВНП. Ресурсы России перекачивались в республики. "Масштабы и уровень фактического получения субсидий значительно дифференцировались. Эта

стр. 47

дифференциация по абсолютным показателям характеризовалась цифрами от 11 млрд. дол. (Казахстану) до 0,84 млрд. дол. (Азербайджану). Еще сильнее она была при пересчете субсидий на душу населения при определении их доли в ВНП. По первому показателю различия составляли от 1,654 и 1,356 дол. на душу населения (в Литве и Эстонии соответственно) до 94 и 120 дол. (на Украине и Азербайджане). И по второму показателю можно выделить те же республики. Так размер субсидий Литве доходил почти до 60 процентов ее ВНП, для Молдавии он составлял 48,69, Эстонии - 45,72 процента" ²⁶ .

Представляется, что и в отношениях со странами СЭВ и развивающимися странами, находившимися в орбите советских интересов, Россия также выступала своеобразным донором их экономики, о чем свидетельствуют колоссальные долги последних СССР. По важнейшему показателю - обеспеченности энергоресурсами, союзные республики, как и многие страны СЭВ, находились в полной зависимости от России, реализовывавшей их по внутренним ценам, которые составляли по нефти 13%, бензину и дизельному топливу - 9%, природному газу - 3% от мировых. За счет собственных мощностей Узбекистан и Туркмения удовлетворяли 85 процентов своих потребностей, а Украина, Киргизия и Таджикистан - 50%, Белоруссия - 10, Армения - 4, Молдавия - 1 процент ²⁷ .

Развал СССР и выход союзных республик из-под опеки России привели к новой геополитической ситуации, заставившей страны, находившиеся в зоне влияния России, определяться в новом глобальном мире в зависимости не только от степени их энергетического и экономического потенциала, но и интересов современных "хозяев мира" - транснациональных компаний. Некоторые страны обрели шанс на успех, другие, которых большинство, напротив, лишились каких-либо перспектив на самостоятельное развитие.

Утратив эффективные территории стран-сателлитов и бывших союзных республик, Россия оказалась в исключительно тяжелом положении.

По состоянию эффективных территорий она вернулась примерно в границы XVI в. Сейчас их площадь составляет 5,51 млн. км ² из 17,08 млн. км ² общей территории. Произошло катастрофическое перераспределение массы населения в границах наиболее щадящих минусовых температур января от - 10 ^o до 0 ^o С: в СССР в пределах этой климатической "ниши" проживало более

стр. 48

150 млн. человек (более 50% населения бывшей страны), в то время как в новой России стало проживать лишь около 40 млн. (примерно 30% общей численности населения или 13% жителей бывшего Союза) ²⁸ . Мы потеряли 1/4 территории, половину населения, 40 процентов валового продукта, половину лучших пахотных земель, значительную часть минеральных ресурсов. С этими утратами мы стали менее конкурентоспособными на мировом рынке.

Посмотрим на другие показатели. В 1994 г. Россия производила 7,01 тонн условного топлива в год на человека. Относительное его потребление (с учетом природного фактора) составило всего лишь 0,637 ут/г, в то время как США в это время производили соответственно 11,00 и 0,91, Германия - 5,86 и 0,95, Франция - 5,28 и 1,04, Япония - 4,81 и 0,99, Австралия - 7,78 и 1,25, Республика Корея - 3,26 и 0,67, Конго - 0,91 и 0,36 тут/г. Сейчас Россия потребляет лишь около 40 % энергии, необходимой для обеспечения уровня жизни развитых стран и по этому показателю находится в конце первой сотни из 152 государств мира, имеющих население свыше 1 млн. человек каждое, далеко позади не только развитых, но и многих развивающихся стран - Зимбабве, Парагвая, Иордании и др. ²⁹ .

В постперестроечный период либерал-реформаторы связали надежды на возрождение России и скорое повышение уровня благосостояния людей с переходом на западную модель развития с ее ценностями и приоритетами: либеральной рыночной экономикой, индивидуализмом, частной собственностью и высокими стандартами потребления. Для этого им пришлось отказаться от государственного планирования экономики, строгого регламентирования всей жизнедеятельности общества, провозгласить политику открытых дверей, отказаться от идеологии коллективного выживания, что фактически явилось устранением фундаментальных основ многовекового бытия российского социума. Отказ от автаркии и политика открытых дверей без необходимой законодательной базы, регламентирующей деятельность иностранных компаний на территории России и защищающей отечественных производителей, сделали неконкурентоспособной ее продукцию даже на внутреннем рынке. По историческим меркам практически моментально оказались разрушенными промышленность и сельское хозяйство. Нынешние либерал-реформаторы, как и их предшественники, пренебрегая опытом социоприродного бытия России и результатами его осмысления

стр. 49

выдающимися отечественными и зарубежными мыслителями, вновь наступили на "старые грабли", оправдав предупреждение Г. П. Федотова: "Вне охранительной национальной политики, русская промышленность и торговля будут захвачены иностранцами. России грозит участь колониальной страны" ³⁰ .

Россия существует фактически за счет стратегических запасов, созданных СССР, и распродажи по демпинговым ценам природных ресурсов, способствуя тем самым ускоренной постиндустриальной модернизации многих стран мира. Катастрофично положение и бывших союзных республик, лишившихся обширного российского рынка. Здесь четко обозначился процесс деиндустриализации - снижение уровня потребления энергии на душу населения. Вместо ожидавшегося процветания они вступили в полосу системного социоприродного кризиса - социальной нестабильности, деградации культуры, науки, образования, здравоохранения и пр., ухудшения экологической обстановки, интегральным показателем чего является снижение продолжительности жизни людей и депопуляция.

В оценке исторических перспектив бытия России преобладают пессимистические сценарии. Для достижения современного уровня благосостояния постиндустриальных стран она, при сохранении нынешней численности населения, должна увеличить производство энергии хотя бы до 14,2 тут/год на человека (оптимальный показатель - 19 тут/год чел.), налицо же тенденция падения этого показателя (1990 г. - 0,44 относительных единиц, в 1993 - 0,40, 1994 - 0,37) ³¹ . Сужение внутреннего рынка и насыщение западного дешевым сырьем и энергией делают экономически совершенно неэффективными вложения в российскую экономику, провоцируют утечку капитала за рубеж и, как следствие, всеобщий коллапс для своеобразной российской цивилизации, а в лучшем случае дальнейшее расчленение российского суперэтноса и вечное прозябание его остатков среди малоразвитых стран третьего мира.

Для либеральной "элиты" как не было проблемы сохранения "империи зла" - СССР, так нет и проблемы выживания России. Через разрушение специфических социокультурных основ ее бытия Россия поглощается "мировой цивилизацией", т. е. современный правящий режим делает все, чтобы ускорить этот процесс, свести на нет лимит времени, необходимый для выработки стратегии развития и консолидации сил на ее осуществление, нет у него и государственной геополитической доктрины ³² .

стр. 50

Возникает вопрос, а есть ли реальные предпосылки для новой геополитической стратегии, способной обеспечить России дальнейшее бытие в истории человечества. Пока еще есть! Ее могут обеспечить ядерный щит против внешней агрессии и шантажа, окончательно не разрушенный народнохозяйственный комплекс (энергосистемы, транспорт, связь), общая судьба народов России, значительный научный потенциал и довольно высокий уровень образования, традиционный аскетизм и еще живая вера в общее спасение, приоритет государственных, коллективных ценностей в сознании народа, территориальные масштабы и, как ни странно, тяжелые природные условия бытия социума, обусловливающие социокультурный архетип России. Есть предпосылки и вне России: противоречия среди притязающих на ее территорию и ресурсы центров мирового влияния; тяготение к России экономик и населения бывших союзных республик и поиск у нее защиты от внешней угрозы, межличностные, родственные отношения бывших граждан СССР и др. Этот список можно умножить.

Обратимся к природным факторам, оказывающим сегодня влияние на формирование геополитической стратегии России в условиях нынешней глобальной нестабильности. Как и прежде, она самая большая и самая холодная страна в мире, но тенденция глобального потепления к середине нынешнего столетия может выразиться для России более ощутимо - составит 2,10С, в то время как в среднем на планете температура повысится на 1 градус. Это приведет к снижению потребностей в энергии на преодоление негативных природных факторов и не вызовет катастрофического для других стран подтопления территорий. Россия остается кладовой полезных ископаемых планеты. Ее доля в стоимости мирового объема добычи полезных ископаемых составляет 10 - 12%. На территории России сосредоточено 12% мировых запасов угля, 12,9 - нефти, 35,4 - газа, 50 - сланцев, 32 - железа, 27 - олова, 11 - меди, 12 - свинца, 16 - цинка, 21 - кобальта, 64,5 - апатитов ³³ , она обладает самыми большими лесными массивами - легкими планеты, значителен энергетический потенциал ее рек, практически не освоена энергия приливов, геотермальных вод, ветра и т. п. Энергетический потенциал России и полезные ископаемые могут обеспечить безбедное существование на ее территории не только нынешних 150 млн. человек - 3% мирового населения, но и гораздо большего числа людей. Хотя овладение естественными ресурсами на

стр. 51

технологической базе индустриального производства наносит серьезный урон природной среде и, в условиях чрезвычайно ранимых северных экосистем, требует значительных затрат на природоохранную деятельность, рациональное использование природных богатств с помощью постиндустриальной технологии по многим показателям может компенсировать экологический ущерб, так как индустриальные технологии способны аккумулировать в готовом продукте не более 2% ресурсов, поступающих в процесс производства, технологии же, созданные в ходе развертывания НТР (например технологии системы ССИ), позволяют на порядок поднять уровень утилизации исходного продукта, т. е. существенно уменьшить энергетические и сырьевые затраты на единицу продукции.

В. Клименко, ссылаясь на мировую тенденцию к государственному обособлению, продиктованную неэффективностью больших государств ^* , предрекает России (если она окончательно примет идеологию общества потребления) распад на множество более благополучных государственных образований, тяготеющих к регионам с различными природными условиями, каковых в пределах России географы насчитывают более 30.

Действительно, существуют регионы, которые являют собой некие "солнечно- бассейновые единицы биосферы" ³⁴ , биогенценозы или подобные им образования, представляющие целостный удобный вмещающий ландшафт для проживания в нем этноса, за обладание которым они ведут многовековую борьбу, чему история знает массу примеров. Эти территории трансформируются в определенную природно-хозяйственную систему и провоцируют стремление к обособлению. Но есть у истории и другие примеры - тяготение этносов, занимающих локальные природно-климатические районы, к большим территориально-хозяйственно-политическим объединениям, постоянному их воспроизводству (империя Ал. Македонского и Османская империя; Римская империя, Великая Римская империя, Третий Рейх и Единая Европа; Держава Чингизхана; Российская империя, СССР и СНГ). Видимо есть веские аргументы в пользу сохранения неких суперэтносов и их тяготение к определенному вме-

* Только по причине территориальных величин, при одинаковой среднегодовой температуре воздуха в США и Японии американцам для поддержания одинакового уровня жизни с японцами требуется в среднем 11 тут/год, а японцам только 4,5 (См.: Клименко В. Энергия, климат и исторический перспектива России // Общественные науки и современность. 1995 N 1/ C/ 100- 105.

стр. 52

щающему ландшафту, продиктованные выгодами более тесной интеграции народов, хозяйствующих в разных природно-климатических условиях. И эта тенденция представляется сильнее как раз для территорий с менее благоприятными природными условиями, которым необходимы совместные усилия для преодоления природных тягот и противостояния военной, экономической и культурной экспансии ³⁵ .

Искусственные границы республик СССР были проведены довольно произвольно и не совпадали с естественными природными границами биосферных провинций (биогеоценозов) и расселения отдельных этносов. Из-за этого сейчас возникают конфликты, но, с другой стороны, отдельные природно- хозяйственные регионы диктуют и другую геополитическую стратегию - восстановление границ вмещающего ландшафта веками складывавшегося российского суперэтноса как фактора стабильности бытия обширного региона, определенной социоприродной целостности.

Геополитические тенденции к государственному обособлению достигли своего максимума на закате индустриальной эпохи, когда отдельные государства надеялись обеспечить собственное национальное благополучие вне зависимости от остального человечества. Ситуация меняется с возникновением глобальных проблем и глобализации мировой экономики ³⁶ . Геополитическая стратегия ТНК на выживание "золотого миллиарда" ценой ограбления остального мира и удушения России, по крайней мере, недальновидна. МВФ требует от России введения мировых цен на энергоносители, что делает неконкурентоспособной ее продукцию на мировом рынке и нерентабельной на внутреннем, лишает производителей возможности пользоваться энергией, высвобождает ее для экспорта, снижая тем самым уровень энергопотребления на душу населения в России. Под предлогом нерентабельности угледобывающей отрасли он требует сокращения добычи угля до 100 млн. т. в год, в то время как прежде только Кузбасс давал 150 млн. т. И это при колоссальном дефиците энергии!

Ресурсы России могут стать предметом раздоров и новой мировой войны, разрушительный потенциал которой определяют теперь абиогенные источники энергии (атомная, химическая), многократно превосходящие по своей мощи биогенный потенциал биосферы, в результате применения которых неизбежна глобальная экологическая катастрофа (например, "ядерная зима"), одинаково смертельная и для богатых, и для

стр. 53

бедных стран. Люди должны принять фундаментальную для России концепцию общего спасения для обеспечения выживания всего человечества.

Вмещающий ландшафт бывшего СССР представлял собой органичную целостность, ограниченную естественными природными и цивилизационными рубежами, близко к которым проходила граница СССР. Это была сложная единая экологическая, цивилизационная и социокультурная система с единым хозяйствующим в ней субъектом. Нарушение отдельных элементов их коэволюции возбуждает цепную реакцию экологических и социальных проблем на всем громадном постсоветском пространстве. С распадом СССР на его месте образовался конгломерат утрачивающих былые связи государственных образований. Единый социум лишился былой возможности широкого маневрирования финансами, техникой, людскими ресурсами и т. п. с целью преодоления возникающих региональных социальных и экологических проблем. Каждый остался один на один со своими, растущими как снежный ком социоприродными проблемами в своем ограниченном пространстве, со структурой производства, подчиненной целям выживания и развития прежнего единого суперэтноса, а не отдельного, проживающего на его территории народа.

Руководство коренных этносов ряда бывших союзных республик нередко видит выход из ситуации в сокращении "лишних ртов" за счет вытеснения инородцев за пределы своего вмещающего ландшафта. Но этим проблемы социоприродного кризиса не решаются. С исходом русскоязычного населения городов промышленные предприятия, коммунальные хозяйства, научные учреждения, учебные заведения, армия лишаются наиболее квалифицированных кадров. Отдельные республики не в состоянии даже охранять собственные рубежи, находятся на грани утраты национального суверенитета. В целом протяженность государственных границ, которые необходимо обустраивать и охранять, создавать таможенные пункты и т. п. на территории бывшего СССР увеличилась колоссально, выросло число государственных чиновников, различных национально-государственных представительств и т. п. неоправданных расходов, связанных с обеспечением необходимых атрибутов суверенных государств, и они стали во много раз дороже, что тяжелым бременем легло на налогоплательщиков независимых государств. Поощряя социальную дифференциацию и национальную нетер-

стр. 54

пимость, они реально усугубляют свое положение. Страны бывшего СССР теряют материально-технический потенциал, на базе которого возможна современная модернизация производства и всей системы хозяйствования.

Индустриальное технико-технологическое наследие СССР - материально- техническая база постсоветского пространства. Системный кризис значительно подорвал надежность эксплуатации морально и физически устаревшей техники. В результате возросла опасность аварий и катастроф. При отсутствии средств на воспроизводство природной среды экологическая ситуация в республиках ухудшается. Осознание общей экологической опасности может оказать влияние на процессы интеграции бывшего суперэтноса.

Эта тенденция обусловливается еще и следующими обстоятельствами. Известно, что нынешний состав живого вещества биосферы, включая человека, может существовать в пределах довольно узкого диапазона изменений биогенных констант: температуры, влажности и химического состава атмосферного воздуха, Ph природных вод, уровня естественного радиационного фона, мощности озонового слоя, при непременном сохранении диссиметричной структуры органического вещества, т. е. хиральной чистоты живого вещества и ряда других естественных характеристик нынешней биосферы. В постиндустриальном обществе человек, используя абиогенные источники энергии, способен инициировать природные процессы, превосходящие по своей мощности естественные биосферные и геологические процессы, и тем самым существенно влиять на биосферные (планетарные) константы, что недопустимо с экологической точки зрения. Словом, человечество впервые достигло пределов свободы материально-преобразующей деятельности в природе, столкнулось с абсолютными природными ограничениями бытия общества ³⁷ . Раньше люди обязаны были учитывать факторы относительных экологических ограничений (неблагоприятные климатические условия, низкое плодородие сельскохозяйственных угодий и т. п.), которые преодолевались созданием "второй природы", совершенствованием производительных сил и т. п., т. е. развитием культуры и цивилизации. Осознание недопустимости нарушения биогенных констант биосферы и наличие абсолютных ограничений свободы человеческой деятельности в природе является существенным фактором канализации возможностей дальнейшего цивилизационного развития человечества в целом

стр. 55

и отдельных этносов. Этим заметно ограничивается веер возможных вариантов развития техносферы как средства воздействия человека на природу, а также принятие определенных ценностных приоритетов, обусловливающих выбор социальных форм организации общественного производства, средств достижения геополитических целей, в том числе исключаются военные средства как заведомо экоцидные.

Решение кризисных социоприродных проблем в постсоветской России зависит от состояния советского суперэтноса. Если продолжится процесс его распада и, следовательно, дробление единого прежде вмещающего ландшафта, необходима совершенно иная стратегия и тактика преодоления кризиса, нежели при возобладании тенденции к консолидации, новой интеграции республик бывшего СССР. Ясно одно, нельзя оставаться пассивными наблюдателями исторического процесса. Необходимо разрабатывать возможные модели выхода из кризиса, учитывая разные временные периоды (краткосрочные, долгосрочные) с вычленением последовательности смены приоритетов геополитической стратегии. При современном состоянии неопределенности бифуркационного периода социоприродной истории сделать это очень сложно. Однако уже сейчас можно выделить некоторые реалии, которые, наряду с названными выше, существенным образом влияют на спектр возможных каналов эволюции российской цивилизации, определяют сознательный выбор антикризисной геополитической стратегии ³⁸ .

Исторический опыт показал, что самостоятельное выживание и развитие отдельных обособившихся регионов бывшей Российской империи и Советского Союза весьма проблематично, за исключением отдельных компактно проживающих национальных образований с развитой экономикой и высоким уровнем культурного развития, находящихся на границах государства. Для остальных народов бытие врозь смерти подобно, свидетельством чему является постоянное воспроизводство на Евразийском пространстве единого целостного социального организма, его историческая "непотопляемость" и высокий жизненный потенциал.

Оптимизм в отношении будущего России опирается не только на ее собственный исторический опыт, но и опыт ускоренной модернизации ряда стран Восточной и Юго-Восточной Азии - "Азиатских драконов", которые, правда, все расположены на эффективных территориях и поэтому нуждаются в мень-

стр. 56

ших затратах энергии на душу населения для достижения уровня благосостояния постиндустриального общества. По другим же показателям стартовые условия их модернизации были не сопоставимы с российскими. Многие из них только в XX в. избавились от колониальной зависимости, обрели государственную самостоятельность, начали модернизацию с уровня традиционных аграрных обществ или, имея зачатки индустриального производства, чрезвычайно низкий уровень жизни, образования населения, полное отсутствие собственной научной базы, сколько-нибудь значительных запасов полезных природных ископаемых и т. п. Их успехи определялись ориентированной на общественные интересы политикой, предполагавшей максимальное использование своего природно-климатического и геополитического положения, всемерной экономии средств для целей овладения самыми перспективными достижениями НТР, повышением уровня образования и состояния здоровья главной производительной силы общества - человека, обеспечения социальной стабильности, консолидации населения вокруг национальных приоритетов ³⁹ .

Все это не ново. Россия в разные исторические периоды применяла подобные методы для преодоления своих социальных и природных трудностей. Как и прежде, она может выбраться из системного социоприродного кризиса, опираясь только на свои собственные силы, что требует налаживания жесткого контроля за экспортно-импортными операциями, сокращение нерационального потребления, суровую экономию и мобилизацию всех ресурсов на создание уникальных наукоемких производств, с помощью которых в настоящее время только и возможно завоевать место на уже поделенном транснациональными компаниями мировом рынке, возродить армию и могучий научный потенциал. Тогда исчезнет угроза экономической и политической самостоятельности и культурной самобытности. Россия сможет стать экономическим партнером и военно-политическим гарантом для своих соседей, превратится в субъект активной международной геополитики. В современных условиях международного разделения труда России жизненно важно переориентировать народное хозяйство в целом: отказаться от производства заведомо неконкурентоспособной продукции, оправданного в условиях автаркии. Тезис о том, что "по природе, по географическому размаху России она призвана стать независимым хозяйственным миром. Экономи-

стр. 57

ческая автаркия, которая является утопией для мелких государств, для России вполне достижима" ⁴⁰ , сегодня звучит некоторым анахронизмом. Но догоняющая модернизация с опорой исключительно на внутренние ресурсы с неизбежностью подталкивает к нежелательной в условиях постиндустриальной эпохи автаркии. Но без этого ей, вероятно, на первых порах не обойтись. Однако в дальнейшем геополитическая стратегия России должна опираться на максимально широкое сотрудничество с мировым сообществом, культурный, научно-технический и экономический обмен с продвинутыми в технологическом отношении лидерами постиндустриального мира, что может позволит обеспечить стабильный рост и благосостояние народов России, лишенных по причине сложных географических и природно-климатических особенностей многих необходимых условий прогрессивного развития.

Россия должна раз и навсегда отказаться от практики насильственного расширения эффективных территорий и соответствующей политики, ориентирующей на сколачивание военных блоков и милитаризацию экономики. Это высвободит колоссальный научно-технический и энергетический потенциал, человеческие и природные ресурсы для экономически эффективной деятельности, на рост благосостояния людей. Мирному пути социоприродного развития российского социума нет альтернативы. Однако пока есть внешняя угроза, необходимо обеспечить средства, достаточные для ее нейтрализации.

Бытие человечества в постиндустриальном мире нуждается в принципиально новом мировоззрении, отвергающем, кстати, основные ценности ныне процветающего "золотого миллиарда", ибо, как показывают строгие математические расчеты ⁴¹ , биосфера Земли уже теперь не в состоянии компенсировать антропогенные возмущения, вызванные безудержным ростом производства, подчиненного целям удовлетворения прихотей общества массового потребления.

В постиндустриальном обществе деятельность отдельного человека может дать эффект глобального масштаба (Чернобыль, с которым не справиться многим государствам) ⁴² . Эти соображения должны не только стимулировать интеграцию бывших союзных республик, но и необходимость более взвешенных межгосударственных отношений - оказание помощи менее развитым государствам, подтягивание их до уровня безопасности, обеспечиваемой высоким уровнем благосостояния, отказ от энергозат-

стр. 58

рат на милитаризацию в пользу созидательной деятельности производства и воспроизводства благоприятных естественных условий существования людей - экологического производства ⁴³ . Эта сфера деятельности должна стать альтернативой приоритетам безудержного потребления и экспансионистских амбиций решения собственных проблем за счет других народов.

Ф. М. Достоевский, оценивая исторический опыт страны, назвал ее "вечно создающаяся Россия". Сейчас создание России вступает в новый этап. Создание новой России теперь не может опираться на экстенсивное использование ее природных ресурсов, силовое обретение необходимых эффективных территорий. Сейчас Россия может выжить только за счет интеллектуального потенциала, способного вывести страну на уровень мировых стандартов потребления энергии на душу населения с учетом ее природно-климатических условий.

¹ Бердяев Н. А. Судьба России // Судьба России. Самопознание. Ростов н/Д., 1997. С. 60.

² Ильин И. О путях России // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей русского Зарубежья. В 2 т. М., Т. II. С. 129.

³ Ключевский В. О. Соч. В 9 т. Т. I, ч. I. М., 1987. С. 50.

⁴ См.: Борисенков Е. П. Климат и деятельность человека. М., 1982. С. 23.

⁵ См.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 19.

⁶ Любавский М. К. Историческая география России в связи с колонизаций. СПб., 2000. С. 79. Эти соображения подтверждаются современными исследованиями. См.: Горький А. Ветви славянского древа // Родина. 2001. N 9. С. 22 - 23.

⁷ Ключевский В. О. Соч. Т. IV. М., 1988. С. 116.

⁸ См.: Кульпин Э. С. Путь России. Кн. 1. Первый социально- экологический кризис. М., 1995. Он же. Русь между Западом и Востоком. М., 2001; Петров В. П. Подсечное земледелие. Киев, 1968.

⁹ См.: Миронов Б. Н. Социальная история России периода Империи (XVIII - начало XX). В 2 т. Т. II. СПб., 2000. С. 376.

¹⁰ См.: Борисенков Е. П. Климат и деятельность человека. С. 23; Кульпин Э. С. Бифуркация Запад-Восток. М., 1996; Офман Г. Ю., Пономаренко Е. В., Пономаренко С. В. Естественно-географические зоны и сельскохозяйственной районирование России // Традиционный опыт природопользования в России. М., 1998. С. 18.

¹¹ См.: Черносвитов П. Колонизация по-русски // Родина. 2000. N 3. С. 16.

¹² См.: Милов Л. В. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянина // Общественные науки и современность. 1995. N 1. С. 72.

¹³ См.: Любавский М. К. Историческая география России... С. 254.

¹⁴ См.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. С. 20 - 21; Судьба реформ и реформаторов в России. М., 1995 С. 152.

¹⁵ См.: Любавский М. К. Историческая география России... С. 276 - 277.

стр. 59

¹⁶ См.: Миронов Б. Н. Социальная история России... Т. I. С. 45.

¹⁷ Мартин Р. Будущность России. М., 1906. С. 102

¹⁸ Федотов Г. П. Судьба и грехи России (Избр. статьи по философии русской истории и культуры): В 2 т. СПб., 1991. Т. I.

¹⁹ См.: Дулов А. Географическая среда и история России (конец XV - середина XIX века). М., 1983. С. 145.

²⁰ См.: Солоневич И. Л. Народная монархия. М., 1998. С. 316.

²¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 521.

²² См.: Олейников Ю. В. Социоестественная история России. XIX век. Предыстория второго социально-экологического кризиса // Генетические коды цивилизации. М., 1995.

²³ См.: Российская провинция. 1994. N 1. С. 42.

²⁴ См.: Клименко В. Россия: тупик в конце туннеля // Общественные науки и современность. 1955. N 5. С. 77.

²⁵ Ильин И. Русская революция была катастрофой // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского Зарубежья. Т. II. С. 288.

²⁶ Рязанов В. Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство XIX-XX вв. СПб., 1988. С. 459 - 460. Расчет произведен автором на основе: European Comission of the European Commutities. 1990. N 5. December. P. 79.

²⁷ Там же. С. 749.

²⁸ Гладкий Ю. Н., Доброскок В. А., Семенов С. П. Экономическая география России. С. 91.

²⁹ См.: Клименко В. Россия: тупик в конце туннеля. С. 77.

³⁰ Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Т. I. С. 238.

³¹ См.: Клименко В. Россия: тупик в конце туннеля. С. 103.

³² См.: Горохов А. Игра по чужим правилам. М., 2001. С. 154.

³³ См.: Стратегические ресурсы России. М., 1996. С. 35.

³⁴ См.: Казначеев В. П. Учение В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере. Новосибирск, 1989. С. 117 - 122.

³⁵ О преимуществах крупной державы см.: Валянский С. И., Калюжный Д. В. Понять Россию умом. М., 2001. С. 197.

³⁶ См.: Панарин А. С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М., 1998.

³⁷ См.: Олейников Ю. В. Экологические ограничения развития общества // К экологической цивилизации. М., 1993. С. 54 - 71.

³⁸ См.: Олейников Ю. В. Экологический фактор современной социоестественной истории // Лик Сфинкса. М., 1995. С. 49 - 55.

³⁹ См.: Хай Л. В. Ускоренная модернизация стран Восточной и Юго-Восточной Азии. М., 1997.

⁴⁰ Федотов Г. П. Судьба и грехи России. Т. I. С. 241.

⁴¹ См.: Горшков В. Г. Физические и биологические основы устойчивости жизни. М., 1995.

⁴² См.: Крылова И. А. Проблемы безопасности России в контексте глобалистики. М., 20001. С. 78 - 110

⁴³ См.: Олейников Ю. В. Экологические альтернативы НТР. М., 1987. С. 127 - 153.

Постоянный адрес данной публикации: