М. Наука. 1991. 496 с.

Трактат Константина Багрянородного "Об управлении империей" вышел в серии "Древнейшие источники по истории народов СССР", издающейся с 1977 года. Приписываемое императору Константину VII Багрянородному (908 - 959 гг.) сочинение, составленное в 948 - 952 гг., отличается широким замыслом, обилием сюжетов, разнообразием жанров. Совершенно уникальное значение этот трактат имеет для восстановления древнейшей истории Руси и других народов, населяющих территорию Советского Союза. Важность его в этом качестве была оценена достаточно давно и высоко (об этом свидетельствует хотя бы создание, казалось бы, в совсем неподходящее время - в 1918 г. в Петрограде Комиссии Константина Порфирородного под руководством акад. Ф. И. Успенского).

В новом издании¹ воспроизведен без всяких изменений вместе с критическим аппаратом текст, вошедший в добротную публикацию, подготовленную Д. Моравчиком² , имя которого следовало бы упомянуть и на титуле книги.

Русский перевод сочинения "Об управлении империей" в целом удобочитаем, ясен и в подавляющем числе случаев точен. Перевод этот, однако, был бы еще лучше, если бы не пристрастие к буквализмам, которые, как обычно, лишь создают иллюзию приближения к оригиналу, на самом же деле от него отдаляют и подчас вызывают стилистические неловкости. В тексте перевода время от времени попадаются выражения типа "угомониться от коварств", "отплатить каким-либо возмездием" (с. 259) и постоянное "почтить как...", вместо "назначить на такую-то должность" или "удостоить такого-то титула". Случается, что буквализмы затрудняют понимание смысла, как это произошло, например, на с. 259, где в переводе с греческого употреблено малопонятное выражение "безопасно наступая", хотя речь идет о том, что боспориане хотят отомстить херсонеситам, безопасно для себя обосновавшись в их стране.

Вредит переводу и тенденция транслитерировать в русском тексте греческие слова, отнюдь не всегда являющиеся терминами и легко поддающиеся переводу. Именно по этой причине появились в русском тексте асфалы (непоколебимые, с. 159), экпросопу (личный представитель императора, с. 229), моноксилы (однодеревки, с. 45), начальник трапезы (стольник, с. 237), омиры (заложники) и ряд других. В отдельных случаях сохранение греческого слова в русском оформлении приводит к искажению смысла (слова "лесы" и "каллиграфия" на с. 37, 239). Можно привести и прямо противоположный пример. Слово, означающее специальный отряд воинов, буквально переводится "число", хотя в данном случае как раз и надо было сохранить греческий термин "арифмос" (с. 255).

Не лишен перевод и ошибок. Так, "оливковые рощи" превратились в "виноградники" (с. 132). Фраза 47.8 - 9 переведена: "До тех пор пока не восстановятся самовластие и права Кипра", а надо: "Для того, чтобы не потерпели ущерба самовластие и права Кипра" (ср. аналогичную конструкцию - 49.22 - 23), текст 51.198 переведен "который тогда же и стал патрикием", а надо: "который тогда был патрикием". В 45.132 упоминается "войско василевса", а надо "войско нашей царственности". Подобные ошибки можно указать и в переводе 51.89 - 90, 28.21. Однако количество неточностей не столь велико, чтобы поколебать общее впечатление о переводе, как достаточно адекватном оригиналу.

Особое значение в книге принадлежит примечаниям. Сочинение императора Константина комментируется в нашем столетии уже вторично³ . Издатели основное внимание фиксируют на сюжетах, касающихся народов, населявших в древности территорию нашей страны.

Прокламированный авторами метод "выборочных" примечаний, при котором подробно объясняются только определенные категории сведений и весьма бегло все остальное, представляется нам в данном случае вполне оправданным. Речь идет не об уместности самого принципа, а о чувстве меры при его проведении. Две опасности вечно нависают над комментатором - историком и филологом: скороговорка, не дающая достаточного объяснения содержанию и, напротив, отрыв от текста, сообщение массы не относящихся к делу сведений "по поводу", превращение комментария в лексикон, энциклопедию⁴ . В ряде случаев обе эти крайности оказались присущи и авторам примечаний.

Чрезмерно кратки и недостаточны для понимания текста примечания к сообщениям о взаимоотношении Византии с арабами (гл. 14 - 21). Напротив, ряд других примечаний очень обширен. Это можно сказать, например, о комментариях к термину "проймионы" (предисловия) сочинений византийских авторов (с. 276). Комментатор использует рассуждения С. С. Аверинцева о предисловиях как своеобразном зачине - "жесте", своего рода "изготовке к повествованию". Вполне уместная в статье Аверинцева⁵ , эта своеобразная научная метафора еще понятна в работе И. С. Чичурова⁶ (откуда она перекочевала в комментарий), но совершенно неоправданна в носящих строго исторический характер примечаниях к тексту Константина Багрянородного. Она представляется тем более неуместной, что в конце комментария вполне основательно указывается: предисловие скорее всего вообще писа-

стр. 182

лось после завершения произведения. О каком же жесте - "изготовке к повествованию" - вообще может идти речь? И таких случаев немало. У нас, например, нет возражений по существу к обширному объяснению слова "василевс", предложенному на первой странице комментария, но возникает вопрос, какое это имеет отношение к конкретному контексту, в котором оно употреблено. Это слово многие десятки раз встречается на страницах любого византийского исторического сочинения!

Стремление во что бы то ни стало комментировать все подряд подчас приводит к появлению "слепых", ничего не объясняющих ссылок. Мы, например, не обнаружили никаких соответствий в доброй половине отсылок к сочинению Продолжателя Феофана, которых так много в первых главах текста.

Наши замечания касаются, главным образом, не сути примечаний, а принципа комментирования. В целом же комментарий в рецензируемой книге - плод большого, хорошо организованного труда. Многие его статьи содержат не только фактическое объяснение, но и оригинальные гипотезы, а отдельные из них могут служить хорошей основой для научных изысканий. Кроме того комментарий лишен "идеологической" и националистической зашоренности, характерной для взглядов некоторых советских ученых на древнейшую нашу историю. Своеобразным зачином к нему служит краткое, но весьма выразительное и насыщенное "Введение" Г. Г. Литаврина.

Примечания

1. Издание вышло под общей редакцией членов-корреспондентов АН СССР Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева, перевод с греческого выполнен Г. Г. Литавриным, комментарий - сотрудниками Института истории СССР, АН СССР, Института славяноведения и балканистики АН СССР, Института научной информации по общественным наукам АН СССР, а также издательства "Советская энциклопедия".

2. CONSTANTINE PORPHYROGENITUS. De admini-strando imperio. Dumbarton Oaks. 1967.

3. CONSTANTINE PORPHYROGENITUS. De admini-strando imperio. Vol. 2. Commentary. Lnd. 1962.

4. Давно назрела необходимость издания на русском языке лексиконов или энциклопедий по средневековой культуре, наподобие тех, что публикуются на Западе.

5. АВЕРИНЦЕВ С. С. Греческая литература и ближневосточная словесность. В кн.: Типология и взаимосвязи литератур Древнего мира. М. 1971.

6. ЧИЧУРОВ И. С. К проблеме авторского самосознания византийских историков IV-IX вв. В кн.: Античность и Византия. М. 1975, с. 203.

Постоянный адрес данной публикации: