"Краткие сведения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры имени Н. Я. Марра Академии наук. СССР". Изд. АН СССР. Вып. 1 - Х. М. - Л. 1939 - 1941.
В конце 1941 г., когда Ленинград сжимало кольцо блокады, там вышел X выпуск "Кратких сообщений ИИМК".
Начав с сравнительно небольшого по объёму первого выпуска в 1939 г., "Краткие сообщения ИИМК" очень быстро развились в объёмистые книжки, насыщенные сведениями о новых научных открытиях, публикациями и рефератами. Выход их в свет был всегда радостным событием на историческом фронте. Орган Института превращался постепенно в регулярно выходящий журнал, на страницах которого освещалась не только деятельность Института, но и важнейшие работы местных учреждений и отдельных исследователей.
Десять выпусков "Кратких сообщений ИИМК" 1 , вышедших за короткий срок, за два с небольшим года, из которых последний был годом войны, содержит свыше 160 статей, сообщений, рефератов и публикаций. Они отражают различные области археологических знаний и деятельности Института, а также свидетельствуют об обогащении всей советской археологии новыми памятниками, открытыми за этот короткий срок. При этом нужно помнить, что в "КС" отражена далеко не вся работа советских археологов, так как значительная её часть публиковалась в органе Института - "Советской археологии" 2 - я капитальной археологической серии "Материалы и исследования по археологии СССР" 3 .
Наиболее полно отражён в "КС" раздел палеолита и неолита: ему посвящено более 45 статей и заметок. И это естественно, так как именно в этой области за последние годы было сделано много новых открытий и проведено немало археологических исследований. За период существования советской власти, территория России ещё более обогатилась памятниками древнейшей поры истории человечества. Крым и Средняя Азия, Украина и арктический Север, Южный Урал и дальний северовосток Сибири включались в археологическую карту палеолита и неолита СССР. О размахе археологической работы и развитии научной методики, сочетающей археологический метод с методами геологии, палеозоологии, палеонтологии, антропологии, палеоботаники и почвоведения, свидетельствует обзор 67 докладов, сделанных на III конференции по изучению четвертичного периода, состоявшейся в Киеве в 1939 г. и посвященной итогам научных достижений 1938 г. (III, 44 - 53).
Одним из крупнейших по значению районов палеолитических местонахождений является Украина и, в частности, берега Десны. П. И. Борисковский исследовал наиболее раннюю верхнепалеолитическую стоянку под Новгородом-Северским (Пушкари I) с хорошо сохранившимися следами большого коллективного жилища - полуземлянками площадью около 50 кв. м, с очагами и скоплением костных остатков животных; стены жилища были укреплены в нескольких местах вертикально вкопанными костями мамонта (II, 10 - 12; IV, 34 - 36). Последующие раскопки памятника позволили дать приблизительную реконструкцию этого жилища (VII, 81 - 86). Раскопки другой верхнепалеолитической стоянки - Костенки IV на Дону - дали исключительно интересный комплекс из двух больших, коллективных жилищ (34X5,5 и 21X5,5 м), представлявших собой неглубокие длинные выемки с очагами и шалашеобразными двускатными покрытиями. Повидимому, эти жилища входили в состав крупного посёлка и размещались по определённому плану (ст. А. П. Рогачёва, IV, 36 - 41). Палеолитическое местонахождение на реке Сейме, близ Рыльска, намечает связующее звено между изученными районами палеолитических местонахождений Дона и Десны (ст. С. Н. Замятнина, VIII, 96 - 101). Произведённое Трубчевским музеем обследование среднего течения Десны выявило ряд новых памятников переходного к неолиту типа и неолитических (ст. В. П. Левенок, X, 95 - 99).
Количество пунктов местонахождений памятников позднего палеолита в Крыму достигает ста. Критический пересмотр материала ряда местонахождений кремнёвой индустрии позволил С. Н. Бибикову отнести значительную их часть к неолитической поре, чем заполняется существовавший до того времени и не поддававшийся объяснению перерыв в цепи археологических этапов между палеолитом и ранним металлом в Крыму (IV, 26 - 31). Подвергнутая специальному изучению кисть человека из стоянки в гроте Кюик-Коба свидетельствует о том, что рука древнего обитателя Крыма ещё хранила черты универсальной, но примитивной хватательно-опорной лапы (ст. Г. А. Бонч- Осмоловского, II, 6 - 8) 4 .
Среди новых среднеазиатских палеолитических памятников первое место, бесспорно, принадлежит открытой А. П. Окладниковым в гроте Тешик-Таш в отрогах Гиссарского хребта (югозападный Узбекистан) стоянке раннего палеолита; в культурном слое были обнаружены вторые в СССР останки неандертальского человека -
1 В дальнейшем "Краткие сообщения ИИМК" обозначаются "КС", римская цифра в скобках обозначает номер выпуска "КС", а арабская - страницу.
2 В дальнейшем "Советская археология" обозначается "СА".
3 В дальнейшем "Материалы и исследования по археологии СССР" обозначаются; МИА СССР".
4 См. монографию Бонч-Осмоловского Г. А. о памятнике Грот Кюик- Коба. Палеолит Крыма. Вып. I. M. - Л. 1940, и рецензию А. П. Окладникова ("КС", IX. 125 - 128).
ребёнка 8 - 10 лет (II, 8 -9) 1 . Этим же исследователем был изучен синхронный Тешик-Ташу памятник - временное убежище в гроте Амир-Темир в горах Байсун-Тау (VI, 67 - 69). Найденные покойным Г. В. Григорьевым следы среднепалеолитической стоянки в Самарканде дали предварительные указания, облегчающие дальнейшие поиски памятников палеолита в Средней Азии (VIII, 89 - 90).
Южноуральская экспедиция, руководимая С. Н. Бибиковым, нашла лишь в бассейне реки Юрюзани 6 палеолитических пещерных стоянок, заполняющих в известной мере огромное "белое пятно" на карте палеолита между Волгой и Томском. В пещере Бурановской было найдено также неолитическое погребение и, повидимому, относящееся к этому периоду изображение лося и гарпуна, сделанное охрой на стене пещеры (III, 35 - 39). Новой точкой на археологической карте Приуралья является открытая М. В. Талицким верхнепалеолитическая стоянка в пойме реки Чусовой, близ Молотова, со следами временных шалашеобразных жилищ и кострищ (IV, 41 - 42).
Обзор новых палеолитических местонахождений Южной Сибири и опыт их исторической периодизации сделан Г. П. Сососновским (VII, 86 - 90). Открытая А. П. Окладниковым в 1936 г. верхнепалеолитическая стоянка на реке Ангаре, около села Буреть, является одним из крупнейших памятников каменного века в Сибири. Раскопки 1936 - 1940 гг., произведённые с исключительной тщательностью, позволили дать детальную реконструкцию посёлка человека начала послеледниковой эпохи (V, 40). Жилища представляли собой овальные в плане шалаши площадью около 25 кв. м, построенные в основном из костей животных; нижние стойки из крупных костей мамонта были упрочены каменными плитами и целыми черепами носорога; для сооружения кровли жилища человек использовал рога северного оленя, переплетая и связывая их между собой. Жилища Бурети объясняют огромное скопление оленьего рога Мальтинской (Сибирь) и Шуссенридской стоянок. Они сходны также с жилищами эскимосов и чукчей северовостока Сибири и Америки и дают возможность включить в исследование сибирского палеолита этнографический материал. Найденная в Бурети женская статуэтка передаёт характерную тяжёлую меховую одежду чукотско-эскимосского типа (V, 59 - 61; X, 16 - 31). Недалеко от раскопок посёлка было обнаружено позднейшее неолитическое семейное погребение мужчины, женщины и ребёнка, интересное по ритуалу и хорошо сохранившимся деталям убора (VII, 90 - 93).
Вопросам древнейшей истории народов Сибири и Севера было посвящено специальное совещание комиссии по этногенезу АН СССР. Доклады, зачитанные на совещании, опубликованы в IX выпуске "КС". Доклад А. П. Окладникова, давший сводную картину сибирского неолита, показал, что уже в это время намечаются территориальные группировки древних племён Сибири, у которых можно установить точки соприкосновения с культурой позднейших племён Сибири. Так, например, одежда энеолитических жителей Прибайкалья очень близка костюму современных эвенков, верования которых объясняют многое в неолитическом погребальном ритуале (IX, 5 - 18). Работа В. Н. Чернецова по этногенезу обских югров намечает основные этапы истории Среднего и Нижнего Приобья на материале открытых автором интереснейших памятников II тысячелетия до н. э. - I тысячелетия н. э. Процесс этногонии хантов (остяков) и манси (вогулов) заканчивается к V в. н. э.; одним из его условий были связи племён северозападной Сибири со степными скотоводческими племенами, носителями традиций скифо-сарматской культуры (IX, 18 - 28). Работы С. А. Токарева (IX, 58 - 62) и А. П. Окладникова (IX, 63 - 79) посвящены происхождению якутов. Ленская археологическая экспедиция, руководимая А. П. Окладниковым, открыла в долине Лены, между Якутском и Олекминском, ряд памятников неолита и бронзы Якутии, положив тем самым прочное основание изучению древнейшей истории племён, из которых сложилась народность якутов-сахаларов. Статья А. В. Мачинского о памятниках древней эскимосской культуры на Чукотке освещает вопрос о связях населения крайнего северовостока Сибири неолитической поры (IX, 80 - 89).
Особую группу памятников каменного века даёт территория Карело-Финской ССР, обладающая большим количеством стоянок и местонахождений от арктического палеолита, открытого и изученного Б. Ф. Земляковым (II, 12 - 13; VII, 21 - 27), до позднего неолита. Исследованиями последних лет установлено, что каменный век на территории Карело-Финской ССР продолжался до середины I тысячелетия до н. э. (ст. В. И. Равдоникаса, VII, 11 - 15). Озёрный край дал за последние годы ряд первоклассных памятников неолита. Знаменитый неолитический могильник на Оленьем острове Онежского озера, состоявший из 150 погребений с богатейшим инвентарём, открытый и изученный В. И. Равдоникасом и Н. Н. Чернягиным, отражён в "КС" лишь одной заметкой Е. В. Жирова об антропологическом облике оленеостровцев, обнаруживающем монголоидные черты (VI, 51 - 54) 2 .
Поздненеолитическим поселениям северо-восточного берега Онежского озера посвящены статьи Н. Н. Гуриной (V, 62 - 64; VII, 28 - 36). Из этих памятников интересна стоянка на мысу Вой-Наволок 9, давшая картину рыболовецкого посёлка с рядом зимних полуземляночных жилищ и летних лёгких шалашей и навесов. Обилие грузил свидетельствует о ловле рыбы сетями; орудия изготовлены преимущественно из кварца и роговика. Длительное переживание неолита
1 См. Окладников А. П. Неандертальский человек и следы его культуры в Средней Азии. "СА", VI, 5 - 22.
2 Более подробная информация в статье В. И. Равдоникаса. "СА", VI.
в Прионежье автор объясняет устойчивостью хозяйственной основы жизни - рыболовства. Работы 1940 г. увеличили количество неолитических стоянок; среди них особенно интересно поселение Оров-Наволок (1200 - 800 лет до н. э.), где неолитический в основной массе инвентарь сопровождался находками следов меди или бронзы (IX, 114 - 120). С новыми памятниками каменного века в северной полосе Европейской части СССР знакомят статьи В. И. Смирнова и Б. Ф. Землякова (стоянка на реке Кузнечихе в Архангельске; IX, 90 - 101), Г. А. Чернова (стоянки Большеземельской тундры; IX, ,101 - 111) и Г. И. Горецкого (стоянки около г. Кеми; IX, 111 - 114).
Так же плодотворны были работы археологов в лесном Заволжье и Верхнем Поволжье. В статье А. Я. Брюсова об археологических исследованиях в Вологодской области 1937 - 1940 гг. (X, 99 - 108) охарактеризован ряд новых неолитических памятников конца III начала II тысячелетий до н. э. Из них наибольший интерес представляет свайное поселение на реке Модлоне, хорошо сохранившее конструкцию жилищ и исключительно богатое находками (до тысячи на 1 кв. м), в том числе изделиями из кости и дерева. На небольшом участке Верхней Волги О. Н. Бадер обнаружил 36 неолитических памятников второй половины III и II тысячелетия до н. э.; в районе Петровских озёр были постоянные посёлки, откуда население выходило к берегам Волги для сезонной рыбной ловли, оставив здесь следы своего временного пребывания. Сопоставление верхневолжских памятников неолита с памятниками раннего металла (фатьяновская культура) позволило О. Н. Бадеру утверждать, что эти памятники принадлежали разным племенам, находившимся на различных этапах хозяйственного развития (II, 13 - 14). Интересное неолитическое жилище на притоке Молоти - реке Яне - описано в заметке Л. Я. Крижевской (VIII, 102 - 105). Краткое изложение большой работы по историческому обобщению и археологической периодизации памятников I тысячелетия до н. э. в Верхнем Поволжье даёт статья П. Н. Третьякова (II, 24 - 26) 1 .
Северокавказская экспедиция ИИМК дала исключительно богатые результаты, отражённые лишь в краткой информации покойного А. П. Круглова о работах 1939 г. (V, 65 - 69). Основной отчётный и исследовательский материал экспедиции был опубликован Институтом в специальном томе "Материалы по археологии Кабардино-Балкарии: неолитический могильник в Нальчике, поселение эпохи бронзы у хутора Долинского и др. ("МИА СССР" N 3). В III и V выпусках "КС" помещены две работы Б. Б. Пиотровского по истории Урарту, сделанные с характерной для автора широтой эрудиции и обстоятельностью аргументации. В статье "Урарту и Закавказье" освещаются значение Ванского царства, в древней истории и истории культуры Закавказья и роль урартов в этногонии закавказских народов. Статья "Припонтийские халдеи и урарты" посвящена чрезвычайно важному опросу - о неправильном отождествлении припонтийских халдеев с урартами. В большой статье Б. А. Куфтина "К вопросу о ранних стадиях бронзовой культуры на территории Грузии" (VIII, 5 - 36) дана сжатая характеристика культуры открытых автором погребальных памятников Триалети середины II тысячелетия до н. э., поразительных по варварской роскоши погребального ритуала и драгоценного инвентаря. Труд автора "Археологические раскопки в Триалети" (т. I, 1941) удостоен Сталинской премии.
Работа по эпохе бронзы отражена в "КС" лишь немногими мелкими заметками 2 . Б. Е. Деген-Ковалевский сделал попытки уточнить датировки "больших Кубанских курганов", определив их время рубежом II и I тысячелетий до н. э. (II, 14 - 17). Ю. В. Подгаецкий опубликовал краткую информацию о новых памятниках бронзовой эпохи на Среднем Дону конца II - начала I тысячелетия до н. э., характеризующихся значительным развитием металлургии (II, 17 - 19).
Генезису ананьинской культуры посвящена статья А. В. Збруевой. В эпоху бронзы граница лесостепи находилась значительно севернее, в связи с чем в Прикамье встречаются поздние памятники степной бронзы. Воздействие более передовой степной культуры привело к упрочению скотоводства и земледелия, являющихся хозяйственной основой общества ананьинского этапа; вторым конституитивным элементом ананьинской культуры была предшествующая ей лесная так называемая сейминская культура, от которой идут формы основных орудий труда ананьинской эпохи (IX, 37 - 42). Антропологический тип людей этого времени, по данным Т. А. Трофимовой, обнаруживает монголоидные черты, указывающие на начавшееся ещё в доананьинскую пору смешение европеоидного и монголоидного типов на границе леса и степи (IX, 42 - 47). Первичная информация об археологических работах Куйбышевской экспедиции и наиболее интересном памятнике - Луговском могильнике, - изученном А. В. Збруевой, существенно дополняет данный круг вопросов (X, 108 - 111).
Статьи Г. П. Сосновского (VIII. 36 - 42) и А. П. Окладникова (VIII, 106 - 112) о погребениях на Ангаре (VII-II вв. до н. э.) дают материал для характеристики местных таёжных племён, обладавших своеобразной культурой, отличающейся от сибирской степной. Писаницы (рисунки на камне) того же времени, изданные Г. П. Сосновским, представляют интересные изображения животных и облавной охоты на оленей (VI, 54 - 58). Заметка К. В.Сальникова
1 См. Третьяков П. Н. К истории племён Верхнего Поволжья в первом тысячелетия н. э. "МИА СССР" N 5. М. и Л. 1941.
2 Значительное число крупных работ этого раздела помещено в I т. "МИА СССР" - "Археологические памятники Урала и Прикамья". М. и Л. 1941.
о раскопках городища Чудаки (Челябинская область) даёт описание интереснейшего поселения второй половины I тысячелетия до н. э. с рядом больших (до 130 кв. м) и малых полуземляночных жилищ патриархальных семей (V, 69 - 71). Истории древнейшей сибирской металлургии посвящены заметки С. С. Черникова (район верховьев Иртыша; II, 22 - 23) и А. А. Иессена (Приенисейский край; V, 45 - 47), дающие ценные сведения не только исторического, но и практического значения (вопрос о месторождениях олова).
Великолепные памятники культуры древнекыргызской (хакасской) аристократии VII-X вв. н. э. открыты С. В. Киселёвым и Л. А. Евтюховой - богатейшие погребения в каменных курганах Копёнского чаатаса (могильника). Предварительные данные о них опубликованы в "КС". Драгоценные изделия из золота и серебра, прекрасно орнаментированные сосуды, набор седельных блях, образующих целые охотничьи сцены, по-новому освещают сложный характер искусства и культуры азиатских степей, близкой сассанидскому Ирану и Китаю эпохи Тан (III, 39 - 42).
Большая и многообразная работа специалистов ИИМК как в области непосредственного полевого исследования древнейших памятников истории человека в СССР, так и в плане широкого обобщения добытых новых материалов подготовила коллектив к выполнению труднейшей задачи - написанию I тома "Всемирной истории". Работа эта, прерванная войной, нашла частичное отражение в "КС". Удачным образцом новой исторической интерпретации обширного археологического материала европейского неолита является статья Е. В. Кричевского "Мезолит и неолит Европы" (IV, 6 - 12), в которой автор даёт целостную историческую концепцию рождения неолита, появления его различных вариантов, их эволюции и перехода к новому этапу - культуре раннего металла. На место антиисторической концепции буржуазной археологии, сводившей сложную картину жизни неолитической Европы к скрещениям и передвижениям четырёх "культурных кругов", автор поставил вполне конкретную, определяемую процессом выделения земледельческих и скотоводческих племён эволюцию европейской культуры III - II тысячелетий до н. э. Развитием и детализацией тем этой работы является статья того же автора "Из истории Дунайского Понизовья в неолитическую эпоху" (VIII, 49 - 62).
К числу подобных же исследований, посвящённых вопросам древнейшей культуры человечества, относятся статье "А. П. Окладникова о происхождении Лука и его месте в истории первобытного человека (V, 17 - 22) и П. И. Борисковского "Освоение огня" (VI, 47 - 51)".
Разделу античной археологии посвящены 14 статей и заметок, касающихся главным образом вопросов археологического изучения античных колоний Северного Причерноморья. Статьи Т. Н. Книпович о новых работах по раскопкам Ольвийского некрополя дают предварительную публикацию новых погребений архаического времени, свидетельствующих о различиях культуры местного населения и греческих колонистов (VI, 80 - 82; X, 112 - 120) 2 . Та же проблема ставится в заметке О. А. Артамоновой о следах древнейшего догречсекого поселения VII-VI вв. до н. э. на острове Березань с остатками жилищ чрезвычайно примитивных форм, ввиде ямы-землянки (V, 49 - 54).
Статья П. Н. Шульца о раскопках Варварского поселения на правом берегу Буга, в 42 км выше Ольвии, также содержит интересные данные о материальной культуре местного негреческого населения, сохраняющего в сравнительно поздний период (IV в. до н. э.) свой архаический облик. Открытый раскопками жилищно-хозяйственный комплекс состоял из ряда колоколообразных землянок, связанных между собой подземными, вырытыми в лёссе ходами и представлявших в этом смысле прототип позднейших славянских грунтовых жилищ. С жилищами связаны ямы для хранения хозяйственных припасов. Повидимому, население посёлка было ещё полукочевым, и скотоводство составляло важнейшую отрасль его хозяйства, но в то же время оно было знакомо и с земледелием (V, 71 - 75).
Особый раздел работы античного сектора ИИМК составляла деятельность Боспорской экспедиции, начавшей с 1932 г. систематические раскопки боспорских городов Мирмекия и Тиритаки (см. доклад В. Ф. Гайдукевич, I, 6 - 7). Специальная статья В. Ф. Гайдукевич о раскопках Тиритаки знакомит читателя с рядом интересных открытий, сделанных Боспорской экспедицией ИИМК в 1939 году. Они подтвердили предположение, что Тиритака была специфическим промышленным центром, важнейшим промыслом которого была засолка рыбы. Засолочные ванны занимали в I - III вв. н. э. значительную часть городской территории. Открытые в 1939 г. 5 рыбозасолочных ванн общим объёмом около 42 куб. м характеризуют масштаб заготовок, рассчитанных, несомненно, на экспорт. При одном из рыбозаготовительных комплексов была найдена плотно закупоренная амфора IV-V "в. н. э, с остатками нефти, что свидетельствует об использовании нефти в качестве горючего уже 1500 лет назад. В открытых в этом же раскопочном сезоне остатках городского дома позднеримского времени, погибшего от пожара, сохранился интересный вещевой инвентарь домашнего обихода и хозяйства. При доме была небольшая рыбозасолочная ванна,
1 Более 20 крупных работ по истории каменного века опубликовано в специальном томе "МИА СССР" - "Палеолит и неолит СССР". М. и Л. 1941.
2 Отчеты о раскопках Ольвии в 1935- 1936 гг. вместе с материалами и исследованиями изданы в I томе "Ольвия" Институтом археологии АН УССР. Киев. 1940. См. рец. В Ф. Гайдукевич. КС", X, 130 - 136.
видимо, для заготовки домашних припасов, а также небольшой "тарапан" для выжимки винограда. Вместе с открытой крупной винодельней II в. до н. э. эта частная винодельня III-V вв. н. э. даёт интересный материал для характеристики виноделия на Боспоре. Жизнь в Тиритаке продолжалась до VI-VII вв., когда город прекратил своё развитие (IV, 54 - 58). Одной из ценнейших находок - тиритакскому монетному кладу - посвящена специальная статья А. Н. Зографа (VI, 58 - 61); клад содержит 2093 монеты, относящиеся к 234 - 276 гг. н. э., и является исключительно ценным источником для изучения истории Боспора и, в частности, для характеристики денежного кризиса, постигшего экономику Боспора в середине III в. 1 .
Большой исследовательский опыт коллектива антиковедов ИИМК позволил подойти к решению сложной задачи написания капитальной "Истории античной культуры", работа над которой успешно велась до войны.
Археологическое Изучение территории Средней Азии получило со времени существования советской власти необычайно широкий размах. С результатами работы за период 1919 - 1939 гг. знакомит обзор А. Ю. Якубовского (VI, 14 - 23). Институт принимал участие в больших экспедициях, осуществлявшихся рядом организаций, что позволило охватить археологическим исследованием обширные районы Средней Азии и поставить крупные стационарные раскопки.
Интереснейшие результаты работы Хорезмской экспедиции 1937 - 1939 гг., возглавлявшейся С. П. Толстовым, отражены лишь обзором итогов работ 1939 г., в организации которых принимали участие 8 учреждений, представлявших 4 республики и 5 городов. Собранные экспедицией обширные материалы открыли неизвестную до того древнюю культуру Хорезма, памятники которой были погребены в песках Каракумов и Кызылкумов. Археологическая карта значительной части Хорезма включает теперь памятники огромного периода - от неолита до эпохи великих хорезмшахов. Открыты разнообразные типы поселешй и изучена их история, обследованы интереснейшие памятники архитектуры и изобразительного искусства, найдены хорезмийские монеты и другие многочисленные источники, позволяющие судить о своеобразии и высоком уровне культуры Хорезма. Раскопки городища Джанбас-Калы открыли богатое вещевыми находками сооружение последних веков до н. э. - атеш-кеде (храм огня), служившее домом общественных собраний (последние века до н. э.). Это позволило сделать вывод о значительных пережитках первобытно- общинного строя в быту эллинистического Хорезма. Изучен первый точно датированный комплекс античной харезмийской культуры - крепость Аяз-Калы (конец I-начало II в. н. э.). Обследование зоны мёртвого Беркут-калинского канала и арыка Чермен-яб выяснило интересные стороны древней ирригации и истории культурных земель Хорезма, а также систему крепостей и фортов XI- XIII вв., защищавших торговые пути Хорезма (VI, 70 - 79).
Экспедиция 1939 г. в долину реки Заравшана положила начало археологическому изучению города Пайкенда и продолжала раскопки городища Тали-Барзу в центре Согда, начатые Г. В. Григорьевым в 1936 году. Культурные наслоения памятника охватывают время от I тысячелетия до п. э. до начала VIII в. н. э. и достигают 18 метров. Раскопки позволили наметить основные вехи истории древнего города Ривдада - столицы домусульманских владетелей Согда - и дали многообразный материал по истории культуры и искусства. Не меньший исторический интерес представляет открытие согдийского замка VII- VIII вв. н. э. на горе Муг: здесь были найдены документы из архива согдийского царя, написанные на бумаге, коже и палках (VI, 24 - 34). Раскопки города Варахша - столицы владетелей Бухарского оазиса III-IV вв., - произведённые В. А. Шишкиным, привели к открытию развалин дворцового здания, украшенного росписью и прекрасной алебастровой скульптурой, свидетельствующими о высоком развитии искусства, связанного с искусством Индии (X, 3 - 15). Раскопки древнего Термеза позволили установить с большой полнотой историю города от III в. до н. э. до XVIII - XIX вв. и открыли ряд архитектурных памятников различных эпох, остатки городской канализации, роскошный дворец правителей Термеза XI-XII вв. площадью около 7 тыс. кв. м с богатой декоративной отделкой и другие объекты (VIII, 113 - 116).
Археологические исследования 1939 г. в Семиречье, производившиеся под руководством А. Н. Бернштама, охватили ряд памятников. Беркарринский могильник III в. до н. э. - II в. н. э. около озера Бийли-Куль дал богатый материал для характеристики древних кочевых племён Казахстана. Обследование Алмаатинской области выяснило в основных чертах древнюю историческую географию края и определило местонахождение и характер культурных напластований древней столицы кочевников-карлуков Коялык- Койлык. В 1939 г. был открыт Кенкольский могильник на реке Талас, раскопки которого дали блестящие находки, в том числе хорошо сохранившиеся ткани и одежды, предметы вооружения и т. п., освещающие культуру кочевников рубежа н. э. Исследования Чуйской долины были завершены составлением её археологической карты, одновременно были начаты стационарные работы на древних урочищах городов Сарыга и Беласугуна (IV, 42 - 48).
Специальная статья А. Н. Бернштама (VI, 34 - 43) посвящена истории согдийской колонизации Семиречья. В другой статье автор публикует данные о первоклассном памятнике прикладного искусства - золотой
1 Отчётные материалы раскопок Тиритаки и Мирмекия за 1932 - 1934 гг., а также ряд исследований отдельных объектов опубликован ИИМК вместе с отчётами о раскопках Херсонеса (1931 - 1933) в томе "МИА СССР" - "Археологические памятники Боспора и Херсонеса". М. -Л. 1941.
диадеме из найденного в Каргалинском ущелье в 1939 г. погребения. Автор определяет его как погребение шамана начала н. э. и считает диадему шаманским головным убором (V, 23 - 31). Социалистическое переустройство Средней Азии и связанные с ним огромные ирригационные работы поставили перед археологами задачу - осуществить археологический .надзор за этим гигантским строительством. Статья М. Е. Массона даёт краткое представление об интереснейших материалах, полученных в итоге наблюдения за строительством Большого Ферганского канала имени И. В. Сталина, давшего как бы грандиозный "археологический разрез" Ферганской долины (VI, 52 - 54).
Важнейшей проблемой, разрабатывавшейся ИИМК в последние годы, была этногония славян и в особенности восточных славян. Формирование древнейшей культурной общности племён Поднепровья, Поднестровья и Повисленья, как показывает интересная работа Е. Ю. Кричевского (III, 3 - 13), намечается уже на грани неолита и бронзы. На этой огромной территории и складываются протославянские племена (венеды, лугии, племена Дакии и др.). Археологические памятники Поднепровья позволяют установить линию связи от скифов-земледельцев к восточным славянам-антам. Праславянские племена Среднего и Верхнего Поднепровья в первой половине I тысячелетия н. э. отличались друг от друга по уровню культурного развития: северные племена были более отсталыми. Борьба славянства с Византийской империей в VI-VII вв. вызвала передвижение северных племён к югу, консолидацию восточного славянства и окончательное сложение в последующие столетия в условиях борьбы с воинственными соседями основ русского государства (доклад М. И. Артамонова; VI, 3 - 14). Рефераты докладов П. Н. Третьякова, посвященных результатам углублённого исследования славянства, особенно лесной полосы (II, 3 - 5; V, 10 - 16), отражают итоги больших работ, опубликованных в I томе специальной серии "Этногенез славян" 1 , поэтому в "КС" эти конкретные штудии нашли очень слабое отражение. Статья М. А. Тихановой посвящена мало разработанному в науке вопросу о роли района Западного Причерноморья (Дакии и Нижней Мезии) в развитии культуры Поднепровья и Поднестровья в первые века н. э. (VIII, 67 - 71).
Информационная заметка Г. П. Гроздилова подводит краткие итоги изучения памятников I тысячелетия н. э. в Волхово-Мсатинском районе (II, 26 - 27). Война прервала начатую в 1940 г. обширную работу Славянско днепровской экспедиции, которая ставила своей задачей выявление и изучение славянских памятников I тысячелетия н. э. С программой и результатами работ 1940 г. знакомит статья руководителя экспедиции П. Н. Третьякова (X, 120 - 124).
Большая работа ИИМК в области поисков, исследования и обобщения новых памятников истории СССР с древнейших времён и до позднего средневековья, отражённая в рассмотренных выпусках "КС" лишь в небольшой мере, послужила основой для успешного разрешения коллективом Института сложнейшей задачи - написания первых двух томов капитальной "Истории СССР". В них в систематическом и целостном изложении дана история колоссальной территории Союза от появления на ней человека и до образования Киевского государства 2 .
В области русской археологии особый интерес представляют отдельные статьи М. К. Каргера, посвященные археологическим раскопкам последних лет в Киеве. История Киева до эпохи Владимира Святого получила теперь предварительное освещение. В VIII-IX вв. на месте современного города было три отдельных городища. Одно занимало небольшую площадь на отроге Киевской горы, второе располагалось на Щекавице, третье - на Киселёвке. Языческие некрополи этих городищ содержат погребения горожан- ремесленников и воинов-дружинников. В эпоху Владимира ров, отделявший древнее городище на Горе, был засыпан и на его месте построена Десятинная церковь (I, 9 - 10; VI, 61 - 66). Раскопки остатков древнейшего памятника русского зодчества - Десятинной церкви, - помимо ценных историко- архитектурных сведений, дали ряд новых чрезвычайно интересных археологических данных. Таковы погребения X и XI веков. Одно из них, по предположению автора, является погребением князя Ростислава Мстисливича (1093 г.) и замечательно тем, что сохраняет при христианском ритуале старую, языческую традицию положения трупа с оружием, в данном случае мечом с великолепно отделанными серебром ножнами (IV, 12 - 20). Второе погребение, обнаруженное под фундаментом Десятинной церкви, принадлежало к языческому некрополю X в. и содержало останки богатого дружинника-воина, погребенного в срубе с оружием и боевым конём (V, 79 - 82).
Особый интерес представляет открытие тайника Десятинной церкви, тщательное исследование которого позволило воскресить один из трагических эпизодов обороны Киева от монголов в 1240 году: укрывшиеся в храме горожане пытались вырыть подземный ход из тайника к склону горы и избежать гибели, но были погребены в нём под обломками рухнувшего храма. При останках людей, погибших в тайнике, был найден исключительно богатый археологический материал (X, 75 - 85). Анализ серии обломков мраморного саркофага, собранных при очистке засыпи тайника Десятинной церкви, позволял автору поставить вопрос о принадлежности этой гробницы к погребению князя Владимира Святого или его жены, византийской принцессы Анны (VII, 76 - 80).
Статьи М. К. Картера и Н. Н. Воронина (III, 14 - 27) об архитектуре Галицко- Волынского княжества посвящены историко-
1 "МИА СССР", VI. М. - Л. 1941, а также монография П. Н. Третьякова в V томе "МИА СССР".
2 Издана Институтом на правах рукописи. "История СССР". Т. I и II. М. - Л. 1939.
культурным и художественным связям Западной Украины с Киевом и с великорусским центром - Владимиро-Суздальской землёй XII-XIII веков.
Л. А. Мацулевич в интересной статье ставит вопрос о взаимосвязи архитектурного развития XIV-XVI вв. Эстонии и Новгородско-Псковской земли (X, 47 - 53). Этому вопросу посвящены статьи Х. Питса об архитектуре средневекового Таллина (X, 40 - 47), обзор археологических работ в Эстонии за 20 лет Г. Моора (X, 89 - 95) и заметка Г. И. Мосберг об этническом составе населения Прибалтики по археологическим данным (VIII, 71 - 81).
На Специальном пленуме ИИМК, посвященном древнейшему прошлому Карело-Финской ССР, были заслушаны названные выше доклады В. И. Равдоникаса, Н, Ф. Землякова и Н. Н. Гуриной (VII). Отметим представляющую особый интерес часть доклада В. И. Равдоникаса, посвященную вопросам формирования культуры карельского народа и её связи с русской культурой (VII, 15 - 19).
Из отдельных статей и заметок в области русской археологии отметим информацию Я. В. Станкевич о раскопках Михайловского могильника IX-X вв. под Ярославлем (II, 27 - 28); работы И. И. Ляпушкина по славяно-русским поселениям на Дону и Тамани IX-XII вв. (IV, 58 - 62; VI, 89 - 92); первичное сообщение Н. Н. Воронина об открытии остатков дворцового ансамбля XII в. в Боголюбове (II, 29 - 30); статью А. Д. Варганова об обнаруженных им фрагментах фресковой росписи XIII в. в Суздальском соборе (V, 38 - 40). Новую область археологического исследования открывает предварительная информация С. А. Таракановой о сплошном обследовании сельских поселений и боярских усадеб в пятинах Великого Новгорода, намечающем интересную историко-географическую картину новгородской деревенской периферии (V, 40 - 45). Краткие сведения о результатах ряда экспедиций 1938 г. по изучению древнерусских городов (Старая Ладога, Новгород, Псков, Владимир и Боголюбов) помещены в общем обзоре работы ИИМК (I, 14 - 16).
Общим вопросам истории культуры древней Руси посвящены частью упоминавшаяся выше статья М. И. Артамонова (VII, 11 - 14) и доклад Н. Н. Воронина (VII, 3 - 10). В последнем автор подводит основные итоги работы коллектива авторов I тома "Истории культуры древней Руси", особенно подчёркивая различие культуры Киевской Руси и культуры периода феодальной раздробленности, роль ремесла и города в формировании русской культуры, высокий уровень культуры домонгольского времени и роль монголов в появлении симптомов "отсталости".
Ряд статей "КС" посвящен вопросам археологии и истории народов Восточной Европы, с которыми соприкасалась древняя Русь. В статье М. В. Талицкого "К этногенезу коми" на основе сопоставления археологических данных и сведений письменных источников дана своеобразная концепция формирования народа коми. Картина конкретного поселения X в. - Родановского городища - родового посёлка с крупными (50 - 60 кв. м) домами большесемейных общин с их хозяйственным бытом даёт яркое представление о культуре раннего этапа жизни коми. Процесс оформления коми-народа протекал под влиянием Руси (Вычегодская группа) и волжских болгар (Верхнекамская группа) (IX, 47 - 54). Антропологические данные по коми, приведённые в заметке Н. Н. Чебоксарова, не расходятся с заключениями этой статьи (IX, 54 - 58).
Интересный материал для древнейшей истории мордвы дают изученные Е. И. Горюновой протомордовские городища Теньгушевское и Нароватовское. Первое, относящееся к началу н. э., представляло родовой посёлок с рядом большесемейных полуземлянок с глинобитными очагами и разнообразным хозяйственно-бытовым инвентарём; хозяйство посёлка сочетало примитивное подсечно-мотыжное земледелие со скотоводством; была также развита охота; знакомство с плавкой железа и медным литьём ещё не вытеснило окончательно кремнёвые орудия (V, 76 - 79). ;
Отсутствие погребальных памятников на территориях, заселённых восточномордовскими племенами, дало В. В. Гольмстен основание предположить, что в этих районах был распространён способ надземного погребения. Собранные автором данные (Ибн-Фадлан, мордовский фольклор) доказывают, что таким способом являлось погребение умерших на деревьях, известное у ряда примитивных народов (V, 56 - 58).
Статья В. В. Гольмстен и Е. И. Горюновой "О мордовском феодализме" направлена против модернизации рядом историков общественного строя мордвы; на основе учёта археологических и этнографических данных авторы убедительно показывают полную несостоятельность теории мордовского "феодализма", порожденной односторонним пользованием скудными письменными источниками и неправильной интерпретацией мордовского фольклора (VIII, 42 - 48). Работа небольшого коллектива сотрудников ИИМК - специалистов по истории и археологии народов Поволжья - была завершена законченной перед войной монографией "История культуры мордовского народа", впервые обобщившей накопленный в прошлом и особенно за период существования советской власти огромный исторический материал.
Из больших археологических работ по изучению Болгар, проводимых А. П. Смирновым, в "КС" дана информация лишь об одном интереснейшем памятнике - бане XIV в., хорошо сохранившей свою конструкцию и детали архитектурной отделки. Находившаяся по соседству с главной площадью Великих Болгар баня представляла богатейшее сооружение из белого камня и кирпича с цветной штукатуркой стен, лепными украшениями, фонтаном ввиде 12-лепесткового цветка, центральным отоплением и водопроводом для горячей и холодной воды. Сходная по своему типу с восточными банями, особенно крымскими, баня, открытая в Болгарах, вероятно, принадлежала к числу трёх
бань, упоминаемых при описании города автором XIV в. Абульфедой (VI, 82 - 88).
Археологическое изучение средневекового Крыма представлено тремя статьями. А. Л. Якобсон, давно работающий над памятниками Херсонеса, опубликовал интересный материал из раскопок 1940 г. - три гончарные печи XI- XII вв., производившие кровельную черепицу и хозяйственную посуду. Обстоятельно описанная система работы гончарных мастерских приводит автора к ряду ценных выводов об организации средневекового ремесла (X, 53 - 62). В другой работе, анализирующей материалы раскопок жилых кварталов Херсонеса XIII-XIV вв., А. Л. Якобсон даёт картину городской планировки и социальной топографии города (V, 31 - 38). Заметка С. Н. Бибикова, посвященная малоизученным крепостным сооружениям позднесредневекового Крыма, описывает остатки небольшого укрепления XIV-XV вв. мангупского княжества - Чоргунского исара (исар-стена). Заметка Л. И. Лаврова о домонгольском доме-башне Ади-юх в Черкесии описывает редкое в западном Предкавказье военно-бытовое сооружение типа западноевропейского донжона (VII,. 98 - 101). Статья А. М. Беляницкого об организации ремесла в Самарканде XV-XVI вв. определяет виды ремёсел, характеризует эволюцию социального положения ремесленников, разделение труда внутри мастерской (VI, 43 - 47).
Подытоживая наш обзор, выразим пожелание, чтобы ИИМК как можно скорее восстановил довоенный размер и продуктивность своей исследовательской работы, идя всё дальше по завещанному основателем Института академиком Н. Я. Марром пути превращения археологии в подлинно историческую науку - историю материальной культуры, выводы которой строятся на широкой основе всех видов исторических источников. Надо также пожелать, чтобы Институт и издательство Академии наук СССР обеспечили восстановление и бесперебойное издание исключительно ценных Кратких сообщений ИИМК".
Новые публикации: |
Популярные у читателей: |
Новинки из других стран: |
 |
Контакты редакции |
О проекте · Новости · Реклама |
|
Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту) Сохраняя наследие России |
|
Россия
Беларусь
Украина
Казахстан
Молдова
Таджикистан
Эстония
Россия-2
Беларусь-2
США-Великобритания
Швеция
Сербия
