Летом 1918 г. верховное командование армиями Германии решило предпринять генеральное наступление с целью окончательно разгромить своих противников. Это было последнее усилие германских правящих кругов (выиграть войну. С марта по июль 1918 г. германская армия пять раз переходила в наступление. Вначале, с 21 марта по 4 апреля, наступление (Принесло некоторый успех: были разбиты две английские армии, захвачены пленные, орудия и пр. Но после второго наступления, 9 - 25 апреля, обнаружилось, (что решительного поражения противнику все же не нанесено, а между тем германские потери очень велики. Германское командование бросило в наступление все свои ресурсы, между тем как силы Антанты не только не были подорваны, но даже продолжали возрастать. После вступления в войну Соединенных штатов Америки снабжение армий Антанты (вооружением и амуницией усилилось, а в марте 1918 г. на западный фронт прибыли и первые 300 тыс. свежих, не измученных войной американских солдат.

В германской армии шло разложение. Германские солдаты, озлобленные нескончаемой войной, голодовкой, издевательством офицеров, видя, как в ряды враждебных армий вливаются все новые подкрепления, как у противника появляются новые танки и самолеты, теряли веру не только в возможность победы, но даже в возможность сопротивления. В то же время с родины приходили вести о том, что семьи голодают. Все это создавало благодарную почву для агитации против войны. Солдаты, перебрасываемые, с восточного фронта, приносили с собой большевистские идеи, а кроме того побывавшие в России германские военнопленные и направляемые на фронт за стачку рабочие приносили в окопы вести о революции в России. Никакие репрессии не были в состоянии помешать распространению большевистских идей. Людендорф в секретном приказе от 9 июля 1918 г. вынужден был констатировать, что учащаются самовольные отлучки солдат, случаи неповиновения и отказа выступать.

Однако верховное командование германскими армиями не теряло надежды на возможность добиться победы над войсками Антанты. Оно напоминало зарвавшегося игрока, потерявшего способность учитывать обстановку и ставящего на карту все, что он имеет. Военно-юнкерские круги понимали, что только победа может сохранить их господство в Германии, и в надежде на счастливый случай бросали в мясорубку войны все новые и новые массы людей. Людендорф писал, что верховное командование "чувствовало себя обязанным добиваться победы. Что победой только можно было сохранить четверной союз и оборонить Германию от насилия противника и от революции, в этом и сегодня никто не будет сомневаться"¹ .

Статья тов. Эггерт является частью главы "Германия в 1914 - 1918 г.г.", написанной ею для тома "(Мировая империалистическая война 1914 - 1918 г.г." многотомного издания "Всемирной истории", подготовляемого Институтом истории АН СССР.

¹ "Die Ursachen des deutschen Zusammenbruchs". Das Werk des Untersuchungs-ausschusses der verfassungsgebenden Deutschen Nationalversammlung und des Deutschen Reichstags 1919 - 1928. IV. Reihe. Bd. VIII. S. 280. Berlin. 1928.

Стремясь создать "волю к победе", верховное командование, скрывая действительное положение на фронте, обманывало не только общественное мнение, но и правительство. В сообщениях с фронтов действительность искажалась: постоянно говорилось о благоприятном для Германии ходе военных действий, постоянно высказывалась необоснованная уверенность в победоносном исходе войны. А это в свою очередь толкало на опрометчивые поступки юнкерские круги, опешившие освободиться от последствий колебаний правительства в июле 1917 года.

2 мая 1918 г. в прусском ландтаге происходило заключительное голосование правительственного проекта о всеобщем и равном избирательном праве для Пруссии. Проект был внесен правительством на обсуждение прусского ландтага еще в декабре 1917 года. Для рассмотрения проекта была создана комиссия, которая внесла в него много изменений в сторону ограничения избирательного права, чтобы исключить "возможность использования избирательного права в радикальном духе". Проект этот даже в таком урезанном виде 2 мая был отклонен палатой депутатов прусского ландтага большинством 235 голосов против 183. После этого проект должен был перейти на рассмотрение палаты господ, но там еще менее можно было ожидать его принятия. Так прусское юнкерство ответило на требование левых кругов буржуазии о "демократизации" государственного строя Германии. Юнкерство переоценило свои силы и проявило чрезмерную доверчивость к сообщениям верховного командования, которое сознательно прикрашивало военные перспективы Германии.

Третий этап наступления германских армий, начавшийся 27 мая, продолжался всего два дня: у германской армии не хватило резервов для развития успеха. Четвертое наступление, 9 июня, также не улучшило общего положения германской армии.

Неопределенное положение на фронтах и вызывающее поведение прусского юнкерства вновь вызвали в буржуазных партиях поворот налево. 8 мая 1918 г. Эрцбергер (лидер партии центра) в главном комитете рейхстага¹ выразил недоверие правительству. Он заявил, что у правительства нет ни твердого плана войны, ни твердой цели, что оно меняет свои взгляды в зависимости от успехов на Западе, а это ведет только к затягиванию войны, подрывает заграницей уважение к Германии и вызывает радость Антанты. "Поэтому рейхстаг обязан выполнить свой долг и вмешаться, чтобы охранить Германию от огромного несчастья, - заявил Эрцбергер. - Мы должны иметь такое правительство, дела которого соответствовали бы данному им слову"² .

Вслед за буржуазными партиями приходилось и социал-демократическим вождям переходить на более левые позиции. 17 мая партийное правление германской социал-демократии приняло решение о созыве собраний под лозунгом "роспуска прусского ландтага". 31 мая совет социал-демократической партии вспомнил "мирную резолюцию" рейхстага от 19 июля 1917 г. и выразил надежду, что фракция рейхстага употребит все усилия, чтобы окончить войну миром на основе этой резолюции. 3 июля, при утверждении бюджета, социал-демократическая фракция рейхстага на исходе четвертого года войны, наконец, отважилась на заявление, что она не может больше голосовать за военные кредиты; свой отказ она мотивировала не принципиально отрицательным отношением к войне или ее целям, а лишь тем, что правительство до сих пор не снимает осадного положения. Шейдеман в своей речи по этому поводу сказал: "Правительству, которое еще теперь, после четырех лет войны, не может устранить осадного положения, мы не можем еще раз голосо-

¹ Бюджетный комитет (Haushaltausschuss) рейхстага был переименован в плавный комитет (Hauptausschuss) с октября 19,16 г. после того, как получил право обсуждать вопросы внешней политики.

² "Die Ursachen des deutschen Zusamrnenbruchs". Bd. VIII, S. 271.

вать бюджет. Об этом правительстве можно в лучшем случае сказать, что оно - пока еще! - имеет возможность понять обстановку и потребности времени и как можно скорее удовлетворить их"¹ . Большинство социал-демократической партии вместе с независимцами в первый раз за годы войны голосовало против бюджета. Это должно было сигнализировать правительству о росте недовольства и брожении не только в народных массах, но и в широких кругах буржуазии.

Отдельные лица и в самом правительстве понимали, что силы страны истощены, что общественное мнение Германии нужно готовить не к победоносному миру, а в лучшем случае к миру на основе status quo ante bellum. Но верховное командование диктаторски устраняло таких людей и упорно проводило свою линию. Очень характерна история с отставкой министра иностранных дел фон Кюльмана. 24 июня Кюльман в рейхстаге выступил с речью, наделавшей много шума. Ссылаясь на заявление генерала Смутса в Глазго, что войну нельзя закончить только силой оружия, Кюльман, развивая его мысль, оказал: "При огромном размахе военных операций и множестве вовлеченных в войну вооруженных сил вряд ли можно ожидать абсолютного конца войны исключительно военными средствами, без дипломатического вмешательства"² . Эти слова вызвали бурю возмущения среди аннексионистских элементов рейхстага, Вестарп от имени консерваторов заявил, что выступление Кюльмана разлагает боевую силу армии. Пангерманская пресса подхватила слова Кюльмана и со всевозможными комментариями разнесла их по всей стране. Кюльман был вызван в ставку в Спа для доклада кайзеру и 8 июля получил отставку: на его место был назначен пангерманец адмирал фон Гинце. Отставка фон Кюльмана была понята Антантой как отказ хозяев Германии от малейшей попытки хотя бы разговоров о мире, а это не могло не ухудшить международного положения Германии. В средине июля фон Гинце посетил Людендорфа и просил его сказать, уверен ли он, что новое, пятое наступление, начавшееся 15 июля, даст решительную победу над противником. И Людендорф ответил на это определенным "да". Между тем на фронтах надвигалась развязка.

*

Начавшееся 15 июля пятое наступление германской армии уже 18 июля было приостановлено войсками Антанты, а 8 августа войска Антанты при поддержке танков перешли в наступление, закончившееся поражением германской армии. Это было началом конца. Германская армия начинает отступать по всей линии и переходит от нападения к обороне. 14 августа на коронном совете, собравшемся для обсуждения положения, министр иностранных дел фон Гинце общее политическое положение обрисовал как неблагоприятное и даже угрожающее и говорил о необходимости добиваться соглашения с противником. Действительно положение Германии было крайне тяжелым. Голод в стране доходил до того, что люди ели сапожный клейстер, ели мясо павших лошадей. Среди ослабевшего населения свирепствовала эпидемия гриппа, были и отдельные случаи холеры. Возмущение широких кругов населения грозило перерасти в революцию. Все более ненадежной становилась и армия. Во время сражения 8 августа были случаи, когда дивизиям, шедшим в наступление, кричали: "Штрейкбрехеры!", "Продолжатели войны!" Тем не менее верховное командование упорно настаивало на продолжении войны. Гияденбург на коронном совете заявил, что если нельзя больше надеяться сломить противника военными действиями, то нужно поставить своей задачей стратегической обороной парализовать волю противника к победе. Такое решение и было принято.

¹ Verhandlungen des Reichstags. Stenograpbische Berichte. Bd., 313, S. 5709.

² Ibidem, S. 5611 - 6612.

Однако процесс разложения армии приобретал все большие размеры. Появилось массовое дезертирство, были случаи отказа в повиновении целых частей. Отпускники возвращались на фронт распропагандированными и иногда даже с красными флагами. Солдаты не хотели больше воевать. "Германская армия, - говорил Ленин, - не потому оказалась негодной, небоеспособной, что была слаба дисциплина, а потому, что солдаты, отказавшиеся сражаться, с 'восточного фронта перенесены на западный немецкий фронт и они перенесли с собою то, что буржуазия называет мировым большевизмом"¹ .

С августа 1918 г. у германского военного командования то вспыхивает надежда на возможность продолжать войну, то его охватывает панический страх перед нарастающим движением в армии. В армиях союзников Германии положение было; еще хуже. Поражение Германии под Амьеном 8 августа окончательно подорвало веру союзников в военную мощь Германии и надежду на возможность поддержки с ее стороны. В Австрии неотвратимо надвигалось крушение монархии Габсбургов. 14 сентября австро-венгерское правительство сепаратно от Германий обратилось к Антанте с предложением начать мирные переговоры. Австро-Венгрия фактически вышла из войны. 15 сентября войска Антанты прорвали болгарский фронт, и болгарская армия неудержимо покатилась в глубь страны. Царь Фердинанд колебался и не хотел заключать сепаратный мир. Это вызвало восстание в Софии. 24 сентября 1918 г. Болгария вынуждена была заключить перемирие.

В конце сентября войска Антанты начали наступление на всех фронтах. Нервы германского командования не выдержали. Насколько раньше Гинденбург и Людендорф, не считаясь ни с чем, упорствовали в своем намерении продолжать войну, настолько же теперь они впадают в панику и настойчиво требуют немедленного заключения перемирия. 29 сентября на совещании с фон Гинце Людендорф заявил, что положение армии требует во избежание катастрофы немедленного перемирия. 1 октября он по телеграфу просит правительство Германии немедленно сделать предложение о мире, ибо "сегодня я держу войска, а что может случиться завтра, нельзя предусмотреть". На запрос о возможности отсрочки Гинденбург соглашается лишь на отсрочку в течение одного дня, а Людендорф к этому добавляет: "Сегодня я еще держу армию и, мы находимся в достойном положении, но каждое мгновение может последовать прорыв, и тогда наше предложение о мире придется сделать в неблагоприятный момент. Я чувствую себя как азартный игрок, каждое мгновение какая-нибудь дивизия может отказаться от повиновения"² . 2 октября Гинденбург снова телеграфирует: "Наша армия сможет продержаться еще только 48 часов"³ , нужно привести в действие все рычаги, чтобы добиться перемирия.

Известие о том, что (верховное командование требует немедленного заключения перемирия, произвело в Берлине на посвященных в это дело лиц потрясающее впечатление. Вицеканцлер Пайер пишет: "Требование верховного командования о перемирии подействовало как ужасная неожиданность. Никто не мог освободиться от опасений, что это объявление военного банкротства может убить всякую еще оставшуюся у нашего противника готовность к миру и что этим мы самым непоправимым образом отдаем себя в руки нашего противника"⁴ . О потрясающем впечатлении этого сообщения пишет и лидер партии центра Эрцбергер. Рассказывали, что один из консервативных депутатов, фон Гейдебранд, после этого сообщения растерянно бродил по коридору рейхстага со словами: "Мы были обмануты". Можно себе представить,

¹ Ленин. Соч. Т. XXIII, стр. 259.

² Bloem W. "Der Weltbrand". Bd. II, S. 250.

³ Ibidem.

⁴ Payer "Von Bethmann-Hollweg bis Ebert", S. 87. Frankfurt a. M. 1923.

как велики были негодование и возмущение буржуазных партий, когда прошло первое впечатление подавленности!

Уже после получения сообщений о выходе из войны Австро-Венгрии и о прорыве болгарского фронта социал-демократическая фракция рейхстага вновь выдвинула требование "демократизации" или "парламентаризации". Германии, т. е. немедленного проведения реформы избирательного права и изменения конституции, устранения цензуры и осадного положения и пр.

Теперь, после того как (верховное командование заявило о военном банкротстве Германии, к требованиям социал-демократической фракции присоединяются и буржуазные партии. Буржуазия увидела, что правительство, руководимое прусским юнкерством, поставило буржуазию как класс на край гибели. Очутившись, с одной стороны, перед угрозой военного разгрома и, с другой стороны, перед опасностью явно нараставшей в стране революции, трусливая германская буржуазия пытается предотвратить и разгром и революцию путем сговора с юнкерством, путам так называемой "парламентаризации" Германии, т. е. устранения диктатуры военщины и юнкерства и расширения участия самой буржуазии в руководстве страной. В рейхстаге социал-демократы, прогрессисты и партия центра, т. е. большинство депутатов, требуют "парламентаризации", снятия осадного положения, включения в правительство их представителей и пр. Ставится вопрос об отставке канцлера Гертлинга. Верховное командование само спешило сдать свою диктатуру, которая теперь "перестала быть осуществимой, так как армия сделалась ненадежной"¹ . Если "низы" давно уже заявляли, что не хотят старого, то теперь и "верхи" поняли, что они не могут жить и управлять по-старому. В Германии были налицо все признаки революционной ситуация. Но революции не хотели ни буржуазия, ни социал-демократические вожди. Зная о готовности к соглашению как буржуазии, так и социал-демократических вождей, юнкерство во главе с Вильгельмом II пытается предупредить революцию снизу "революцией сверху".

30 сентября появился указ Вильгельма II об отставке канцлера Гертлинга и о привлечении в правительство людей, "облеченных доверием народа". "Я желаю, - говорилось в указе, - чтобы германский народ активней, чем раньше, участвовал в определении судьбы отечества. Поэтому я хочу, чтобы люди, облеченные доверием народа, более широко участвовали в правительстве как в правах, так и в обязанностях его"² . Рейхстагу было предоставлено право выдвигать кандидатов в правительство и даже на пост рейхсканцлера. Характерно, что большинство рейхстага для последней роли не нашло подходящего человека в своей среде и обратилось к представителю династии, принцу Максу Баденскому, президенту первой баденской палаты, известному пацифисту и стороннику "парламентаризации".

3 октября было создано коалиционное правительство во главе с принцем Максом Баденским; в него вошли от прогрессистов Зольф (министр иностранных дел) и Пайер (вицеканцлер), от партии центра - Эрцбергер, Гребер и Тримборн (министр внутренних дел) и от социал-демократов - Бауэр в качестве министра вновь созданного министерства труда и Шейдеман. Эрцбергер, Гребер и Шейдеман вошли в правительство как министры без портфелей. Рейхсканцлер, вицеканцлер, министры без портфелей и вицепрезидент прусского совета министров образовали узкую коллегию, так называемый военный кабинет. Социал-демократы свое участие в правительстве Макса. Баденского обставили рядом условий. На совместном заседании совета партии и социал-демократической фракции рейхстага Шейдеман выступал против вхождения социал-демократов в правительство: он считал, что ввиду крайнего обо-

¹ Ленин. Соч. Т. XXIII, стр. 215.

² "Die Ursachen des deutschen Zusammenbruchs". Bd. VIII, S. 203.

стрения положения социал-демократия не должна брать на себя ответственность. Ему возражали Эберт и другие, указывая на опасность, в противном случае - революции. Решено было войти в правительство на следующих условиях: заявление правительства о восстановлении Бельгии, Сербии и Черногории, автономия Эльзас-Лотарингии, всеобщее избирательное право в Пруссии, роспуск прусского ландтага, отмена осадного положения и цензуры. Эти условия не выходили за пределы того, что требовало буржуазное большинство рейхстага, и были приняты Максом Баденским.

Независимая социал-демократическая партия несколько расширяла эти требования. В воззвании "К трудящемуся народу"¹ она требовала очищения России, Финляндии, Прибалтики и Украины, демократизации международных договоров, амнистии политическим заключенным, участия народного представительства в разрешении вопросов войны и мира, но и ее требования не выходили за рамки реформ буржуазно-демократического характера. Лишь в заключительной части воззвания была фраза о том, что целью деятельности независимой социал-демократической партии является социалистическая республика, революция же непосредственно в порядок дня не ставилась. Вожди независимой социал-демократической партии, так же как и вожди большинства социал-демократии, не хотели революции в Германии.

В то время когда большинство социал-демократической партии вместе с буржуазией пыталось предотвратить революцию при помощи "революции сверху", а независимые социал-демократы ограничивались ролью парламентской оппозиции, только одни левые, выдвинув лозунг революции, непосредственно готовились к революционной борьбе за власть. 7 октября 1918 г. в Готе состоялась конференция "Союза Спартак". В ней, кроме представителей спартаковских организаций из всех важнейших округов Германии, участвовали представители от групп левых радикалов - бременских и гамбургских. При обсуждении первого вопроса порядка дня: о "мировом политическом положении и задачах рабочего класса" - был выдвинут лозунг германской социалистической республики, солидарной с русской Советской республикой. В решении по этому вопросу говорилось: "При такой политической ситуации от германского пролетариата зависит, будет ли пролетарская революция, получившая свое начало в России, задушена силами мировой буржуазии. Его позиция не может поэтому вызывать сомнений: германский пролетариат объявляет, присоединяясь к революционной программе коммунистической партии 1848 г., Германскую Социалистическую республику солидарной с Русской Советской республикой, чтобы поднять борьбу пролетариата всего мира против буржуазии всего мира, пролетарской диктатуры против капиталистического "союза народов"² . Конференция приняла "Воззвание к трудящемуся населению Германии)", в котором говорилось, что революционная борьба начинается повсюду, и прежде всего в армии, что при помощи большинства социал-демократии делается попытка обмануть массы обещанием реформ, и социал-демократы, которые 4 августа 1914 г. заявили, что не оставят отечество капиталистов и юнкеров в опасности, теперь послали в правительство своих агентов - Шейдемана и Бауэра, чтобы под предводительством принца Макса Баденского "спасти князьям их троны, а капиталистам - их денежные шкафы". "После того как солдаты на фронте при таких тяжелых условиях... начали революционную борьбу, долг масс в тылу - не только не нанести своим братьям на фронте удара "в спину, но всеми силами поддержать их

¹ "Leipziger Volkszeitung", 8 Oktober 1918.

² Дран Э. и Леонард С. "Подпольная литература революционной Германия за время мировой войны", сир. 129. М. 1923.

борьбу и повести ее дальше"¹ . Воззвание ставило перед пролетариатом следующие задачи: добиваться немедленного аннулирования всех военных займов без всякого вознаграждения держателей, добиваться экспроприации банковского капитала, шахт и копей, экспроприации всех крупных и средних земельных владений с передачей организации и руководства хозяйством в них в руки депутатов от сельских рабочих и мелких крестьян; добиваться коренного преобразования военной службы, в частности предоставления солдатам права союзов и собраний, отмены права дисциплинарных взысканий, упразднения военных судов и т. д.

Кроме того в воззвании предлагалось добиться передачи распределения продуктов в руки представителей рабочих и упразднения отдельных немецких государств и династий. Воззвание заканчивалось призывом к борьбе за социальную революцию, за свержение правительства, за уничтожение капитализма и за установление мира между народами.

Конференция приняла решение - добиваться повсеместно организации рабочих и солдатских советов и бороться за переход власти в их руки. В Листовке "Начало конца", одобренной конференцией и распространявшейся непосредственно после нее, говорилось: "Нужно всеми средствами поддержать стихийные волнения среди солдат, превратить их в вооруженное восстание, а вооруженное восстание развернуть в борьбу за переход всей власти к рабочим и солдатам"² .

Конференция спартаковцев 7 октября 1918 г. показала, что левые были единственной группой в германской социал-демократии, которая звала массы к революционной борьбе, разоблачала попытки предотвратить революцию и выдвигала правильные боевые лозунги. Конференция обнаружила, какое огромное влияние оказала на левых Великая пролетарская революция в России. Только после этой революции левые от общих призывов к революционной борьбе против войны перешли к конкретным революционным лозунгам о вооруженном восстании, об организации рабочих и солдатских советов, о революционном захвате власти. Ленин приветствовал решение левых о повсеместной организации советов. В написанном им 18 октября 1918 г. письме "Членам группы Спартак" читаем: "Работа германской группы Спартак, которая вела систематическую революционную пропаганду в самых трудных условиях, действительно спасла честь германского социализма и германского пролетариата. Теперь наступает решительный час: быстро назревающая германская революция призывает группу Спартак к выполнению важнейших задач, и мы все твердо надеемся, что скоро германская социалистическая пролетарская республика нанесет решительный удар мировому империализму"³ .

Но спартаковцы все еще не решались на раскол с независимыми социал-демократами, на организацию самостоятельной партии, хотя уже сделали к этому серьезный шаг. В резолюции о результатах совместной работы с независимой социал-демократической партией конференция спартаковцев констатировала, что в работе на местах не были достигнуты удовлетворительные результаты и что назрела необходимость совместной работы всех революционных групп. Впрочем, дальше этой констатации конференция не пошла. Призывая массы к революции, левые не обеспечили главного фактора успеха революции - создания революционной пролетарской партии. Если левые на данной стадии развития не были еще в состоянии создать последовательно революционную, марксистски выдержанную партию, то во всяком случае они должны были порвать с независимыми социал-демократами и тем самым положить хотя бы начало созданию такой партии. Но они и этого не сделали,

¹ "Спартак" во время войны". Документы собранные Э. Мейером, стр. 208 Партиздат. М. 1933.

² Там же, стр. 210.

³ Ленин, Соч. Т. XXIX, стр. 514.

находясь в плену у теории стихийности Розы Люксембург и недооценивая роль партии в революции.

Первым делом правительства Макса Баденского было добиться, по требованию верховного командования, немедленного перемирия. 5 октября была опубликована нота германского правительства президенту США Вильсону с предложением взять дело мира в свои руки. Правительство Германии заявляло, что оно принимает мирную программу, выдвинутую Вильсоном, и предлагает "во избежание дальнейшего кровопролития" немедленно объявить перемирие. Ответная нота Вильсона показала, что Антанта не спешит с перемирием. В ноте Вильсона был поднят ряд вопросов и заявлено, что президент не считает себя вправе говорить о перемирии, пока войска Германии стоят на земле союзников США. Это требование отвода войск совсем не соответствовало ожиданиям верховного командования; последнее надеялось оккупированные области использовать как залог "почетного мира". Опомнившись после паники 1 октября и поняв, что, требуя немедленного перемирия, они берут на себя всю ответственность за поражение, Гинденбург и Людендорф заявили, что ошиблись в оценке положения на фронтах, что возможно продолжение борьбы, что армии нужно продержаться только четыре недели до начала зимней кампании, и потребовали для фронта новых 600 тыс. солдат. Шейдеман впоследствии утверждал, что он якобы решительно возражал против удовлетворения этого требования и что большинство членов военного кабинета понимало серьезность положения и невозможность возобновления борьбы. Тем не менее военный министр Шейх начал новые комплектования и представил справку, что он для посылки на фронт сможет набрать 600 тыс. человек из числа выздоровевших после ранений, из контингента призыва 1900 г., из тыловых частей и т. д. Людендорф же настаивал, что самое главное - это поднять дух народа и "господин Эберт" может это сделать. Было также совершенно ясно, что покуда продолжается неограниченная подводная война¹ , не может быть речи ни о каких мирных переговорах, а представитель морского ведомства на запрос правительства, нельзя ли ограничить деятельность подводных лодок, ответил без всяких оговорок отрицательно. Таким образом, германская военщина вырывалась из рук и нового правительства и вновь настаивала на продолжении войны, как только обнаружилась безнадежность ее расчетов на "почетный мир".

Одновременно обнаружилось, что представление о якобы "пацифистском" и "демократическом" характере правительства Макса Баденского является иллюзией. В бернской "Freie Presse" было опубликовано письмо Макса Баденского принцу Гогенлоэ от 12 января 1918 г., в котором он показал себя юнкером с головы до ног. Так, о левых газетах он писал, что они не могут понять разумного слова и "должны протащить его через грязь и мусор своей извращенной глупости, чтобы приспособить к своему низменному пониманию". О мире он писал: "Я, конечно, желаю возможного использования наших успехов и в противоположность так называемой резолюции о мире, этому гнусному продукту страха и берлинского безделья, желаю возможно больших компенсаций убытков для того, чтобы после войны мы не стали слишком бедны"² . Опубликование этого письма Макса Баденского вызвало бесконечные обсуждения его во фракциях, президиуме и межфракционной комиссии рейхстага. Социал-демократы Шейдеман и Бауэр сочли нужным сделать жест и поставили вопрос о своем выходе из правительства. Принц в своих объяснениях заявил, что письмо частного характера, а действительные его взгляды выражены в его речах в рейхстаге, и этим кризис был ликвидирован. Социал-демократическая фракция постановила не

¹ В сентябре 1918 г. общая сумма потопленного тоннажа все еще выражалась в цифре 300 тыс. тонн.

² Шейдеман Р. "Крушение германской империи", стр. 240 - 242. М. и П. 1923.

создавать кризиса в правительстве ввиду того, что начат обмен нотами с Вильсоном и кризис может неблагоприятно отразиться на ходе переговоров.

14 октября от Вильсона была получена новая нота, в которой он требовал прекращения подводной войны и разрушений, производимых германскими солдатами при отступлении из Бельгии и Франции, а кроме того Вильсон указывал, что в его 14 пунктах, принятых Германией в качестве основы для мирных переговоров, имеется пункт об уничтожении или, по крайней мере, об уменьшении влияния на правительство военных властей, которые способствовали нарушению мира. В ноте подчеркивалось, что этот пункт имеет прямое отношение к Германии.

Под влиянием все более обостряющегося и внутреннего и внешнего кризиса германское правительство вынуждено было заявить, что оно прекращает торпедирование судов. Вместе с тем оно пыталось доказать, что новое правительство в Германии создано в полном согласии с желаниями народного представительства, что это новое правительство опирается на большинство германского народа и свободно от безответственных влияний.

На заседании рейхстага 22 - 26 октября была спешно проведена так называемая "парламентаризация" Германии. Это было сделано по указке кайзера и верховного командования. По замыслу инициаторов, "парламентаризация", не изменяя по существу государственного строя Германии, должна была лишь несколько расширить права рейхстага. Видимостью перехода к парламентскому режиму стремились обмануть массы и поднять дух народа для "последнего национального сопротивления", которое должно было облегчить предстоящие мирные переговоры. "Парламентаризация" выразилась в уменьшении прерогативы кайзера и Союзного совета и в расширении прав рейхстага. Назначение имперского канцлера должно было отныне производиться не единоличной властью кайзера, а с согласия рейхстага; введена была ответственность его министров перед рейхстагом; признано было обязательным участие рейхстага в разрешении вопросов войны и мира и в заключении международных договоров. Назначение, смещение и перемещение офицеров армии и флота должны были впредь производиться не единолично кайзером, а с обязательной визой военного министра и канцлера. Отменена была статья конституции, в силу которой член рейхстага не мог быть членом правительства.

Изменения конституции были настолько недостаточны, что даже Эберт в своей речи на заседании рейхстага 22 октября принужден был заявить, что они не идут достаточно далеко, и что "обеспечение демократии требует настоятельно дальнейших изменений конституции" ¹ . Но даже и против такой "парламентаризации" продолжали возражать консерваторы. Так, граф Вестарп начал свою речь словами: "Мои друзья и я видим в развитии внутриполитических отношений, которые сегодня стоят на обсуждении, не прогресс, а роковой поворот, который грозит тяжелой опасностью для будущего нашего отечества"² . Фракция независимых социал-демократов предложила некоторое расширение реформ, в частности отменить право роспуска рейхстага, производить ежегодные выборы в рейхстаг, ввести всеобщее избирательное -право во всех государствах Германии. Но все эти предложения независимых социал-демократов были отклонены. "Парламентаризация" была проведена голосами национал-либералов, центра, прогрессистов и социал-демократов большинства, 28 октября она была одобрена Союзным советом.

Одновременно, также по настоянию верховного командования, в прусском ландтаге был принят закон о всеобщем избирательном праве в Пруссии. Соответствующий проект 2 мая 1918 г. полгода назад был

¹ Verbandlungen des Reichstags. Bd. 314, S. 6162.

² Ibidem, S. 6177.

отклонен. Он был передан в палату господ, где началась проработка его в комиссиях. 8 октября в палату господ явился министр внутренних дел Древе и передал требование верховного командования о принятии как можно скорее законопроекта о всеобщем избирательном праве, и 24 октября палата господ под давлением верховного командования приняла этот законопроект.

"Парламентаризация" Германии вполне удовлетворила буржуазию. Заявление Макса Баденского на заседании рейхстага 22 октября о том, что если Германию доведут до крайности, то правительство должно будет призвать народ к национальной обороне, было встречено криками "Браво!" почти со всех скамей рейхстага. Эберт заявил: "Точно так же, как и 4 августа 1914 г., мы стоим на точке зрения обороны страны... Если противник захочет превратить нас в рабов, то мы скажем, что всякое рабство имеет пределы"¹ . Таким образом, воодушевленная "достижениями" парламентаризации, социал-демократия большинства вместе с буржуазией вновь дала свое согласие на продолжение войны.

Между тем революционное брожение в народе грозно нарастало. Рабочие массы готовились к решительной борьбе. 23 октября в Берлин приехал Карл Либкнехт, освобожденный по амнистии, принятой рейхстагом 22 октября, тоже в порядке "парламентаризации". Он был встречен огромной демонстрацией, его понесли на руках. Среди участников этой торжественной встречи было много солдат с железными крестами на груди. Массы, наконец, получили одного из своих лучших вождей.

24 октября в Германии была получена новая нота Вильсона, в которой содержалось замаскированное требование полной капитуляции Германии. Вильсон писал, что хотя германская конституция и изменена, но германский народ все же не имеет средств подчинить себе военные власти. Особо подчеркивалось, что власть короля Пруссии осталась незатронутой и решающая роль попрежнему принадлежит ему. Это было прямым требованием свергнуть Вильгельма II и других "милитаристских повелителей Германии".

Верховное командование на эту ноту ответило приказом от 24 октября, в котором говорилась: "Ответ Вильсона требует военной капитуляции. Поэтому он для нас, солдат, неприемлем... Ответ Вильсона для нас, солдат, может быть только вызовом продолжать сопротивление с самым крайним напряжением сил. Если противник узнает, что германский фронт нельзя прорвать никакими жертвами, то он будет готов к миру, который обеспечит будущее Германии для широких слоев народа"² . Но приказ этот был направлен в пустоту. Германские солдаты не верили больше никаким словам командования, и они, конечно, не стали бы воевать, чтобы спасти корону Вильгельму II; такими приказами невозможно было восстановить боеспособность фронта.

Хотя свержение Вильгельма II не входило в намерения буржуазного большинства рейхстага, но под давлением ноты Вильсона и поступающих сведений о растущем разложении в армии и о росте революционного брожения в стране оно начало колебаться. Шейдеман в ночь на 25 октября, во время обсуждения в рейхстаге ноты Вильсона, ссылаясь на рост революционного движения в стране и на участие солдат-фронтовиков в демонстрации в день приезда Либкнехта, впервые открыто потребовал отречения Вильгельма II. Дипломатические представители Германии в нейтральных государствах телеграфировали, что отречение кайзера - единственная возможность избежать полной капитуляции. Даже отдельные представители династии соглашались, что это единственный выход из положения. В панике перед военным разгромом и надвигающейся революцией даже юнкерские круги готовы были пожертвовать своим

¹ Verhandlungen des Reichstags. Bd. 314, S. 6165 - 6166.

² "Die Ursachen des deutscben Zusammenbruchs". Bd. VIII, S. 289.

"любимым" кайзером во имя спасения режима и своего классового господства.

Но правительство не решалось требовать отречения кайзера. По свидетельству Шейдемана, все министры считали, что уход императора облегчил бы положение; но никто из членов правительства не представлял себе этого иначе, как ввиде добровольного акта, а все знали, что от Вильгельма добиться добровольного отречения будет нелегко. Поэтому принято было решение составить пока уклончивый ответ Вильсону, подчеркнув в нем глубокие изменения, происшедшие в Германии. Ответ оканчивался неопределенной фразой о том, что "отныне германское правительство ожидает предложений о перемирии, которые могли бы служить введением к справедливому миру"¹ . Чтобы удовлетворить требование Вильсона об устранении "милитаристских повелителей Германии", было решено добиваться отставки Людендорфа. 26 октября Людендорф получил отставку, но Гинденбург был оставлен, а на место Людендорфа был назначен генерал Тренер, получивший известность тем, что во время апрельской стачки 1917 г. опубликовал воззвание, которое начиналось словами: "Мерзавец - тот, кто бастует".

Но ни уклончивый ответ Вильсону, ни отставка Людендорфа не могли создать выхода из тупика войны. Шейдеман пишет, что народ все громче требовал отречения императора и кронпринца. Отдельные члены независимой социал-демократической партии, выступавшие на массовых собраниях с требованием отречения кайзера, встречали воодушевленную поддержку. Даже в газетах появлялись такие требования, хотя газеты за это немедленно закрывались несмотря на принятую рейхстагом отмену цензуры. В отличие от буржуазии и социал-демократии большинства для масс требование отречения кайзера вовсе не было тактическим приемом, чтобы, устранив ставшую одиозной личность Вильгельма', спасти монархический режим. Массы вкладывали в это требование революционное содержание: уничтожение монархического строя и установление республики. Давление масс усиливало колебания правительства. Появилось опасение, что отречение кайзера может развязать силы революции. Между тем сам Вильгельм II не обнаруживал никакого намерения отречься от трона. Он ничего не отвечал на довольно ясные намеки, делавшиеся ему отдельными, лицами из правительства.

Между тем верховное командование за спиной правительства предприняло авантюрную попытку улучшить положение на фронте, чтобы спасти корону Вильгельма. 28 октября судам германского флота, стоявшим в Киле, был отдан приказ выйти в море для нападения на английский, флот. По словам начальника генерального штаба флота адмирала фон Леветцова, предполагалось, что успехом на море будет дан могучий импульс стране и будет внезапно изменено военное положение. Но состояние военных сил Германии было таково, что это предприятие могло окончиться только уничтожением флота и гибелью десятков тысяч человеческих жизней. Тем не менее морское командование предпочитало погубить флот, чем сдать его при позорном мире. Но матросы разгадали безумный и преступный план командования. Они отказались повиноваться, потушили топки и заставили оставить суда в Киле. Массовые аресты "бунтовщиков" были искрой, упавшей в бочку с порохом: в Германии началась революция.

2 ноября в Киле произошла грандиозная демонстрация протеста против арестов матросов, в ней участвовало около 15 - 20 тыс. человек. Дело дошло до перестрелки матросов с офицерами. 4 ноября восстание охватило весь флот. К восставшим матросам присоединился кильский гарнизон, был создан совет солдатских депутатов. 5 ноября к матросам

¹ Hohlfeld J. "Deutsche Reichsgeschijite". Bd. 11, S. 642. Berlin. 1927.

и солдатам примкнули рабочие, они избрали совет рабочих депутатов. Правительство Макса Баденского послало в Киль навести порядок социал-демократа Носке. Но, прибыв в Киль, он вынужден был констатировать, что дело зашло слишком далеко.

Восстание в Киле послужило сигналом к восстанию во всей Германии: 6 ноября восстанием были охвачены Гамбург, Бремен, Любек, а в последующие дни Дрезден, Лейпциг, Хемниц, Франкфурт, Ганновер и др. Восстание шло под лозунгом мира и свержения монархии. Повсюду организуются советы рабочих и солдатских депутатов. 7 ноября в Мюнхене был низложен баварский король и провозглашена республика. Восстание двигалось лавиной, захватывая все новые города. Оно перебрасывается и на воинские части, которые создают свои советы солдатских депутатов. 8 ноября началось 'восстание в Берлине. Революция охватила всю страну.

Правительство теряет голову. Оно начинает метаться, пытаясь спасти, что возможно. Боясь развертывания революции "по русскому образцу", правительство 5 ноября высылает из Германии советское посольства. Военный главнокомандующий Берлина генерал фон Линзинген делает попытку "запретить революцию" приказом, в котором пишет: "Некоторые круги имеют намерение, не считаясь с существующими запрещениями закона, организовать советы солдатских и рабочих депутатов по русскому образцу. Подобные организации противоречат существующему порядку и угрожают общественной безопасности. На основании закона об осадном положении, я запрещаю всякое образование подобных объединений, а также и участие в оных"¹ .

7 ноября социал-демократическая фракция уже в обстановке пылавшего по всей стране восстания, чтобы избежать революции, предъявила рейхстагу ультимативное требование - добиться отречения Вильгельма II до полудня 8 ноября, причем Эберт обещал, что "династия Гогенцоллерков будет спасена". Но согласие на отречение от Вильгельма не было получено и в этот день. Кайзер находился в главной квартире в Спа. На предложение правительства отречься, переданное ему приехавшим с этим поручением прусским министром внутренних дел Древсом, Вильгельм ответил отказом, заявив, что он соберет войска и вернется на родину, чтобы помочь правительству поддержать порядок в стране. Еще 8 ноября, несмотря на го что большинство членов верховного командования считало армию ненадежной, в Спа в тесном окружении Вильгельма II разрабатывались планы подавления восстания. Кайзер не верил сообщениям из Берлина, не верил заявлениям о ненадежности армии и требовал опроса всего военного командования, продолжая настаивать на своем намерении вернуться в Германию во главе войск. Только получив сообщение о том, что в Берлине уже начались уличные бои, и новое подтверждение того, что армия не пойдет за ним, в частности от генерала Тренера, который резко заявил, что "армия сплоченная и в порядке вернется на родину под руководством своих вождей и командиров, но не под руководством вашего величества"² , после того как и Гинденбург снял с себя всякую ответственность за поведение армии, Вильгельм согласился отречься от звания германского императора, но продолжал настаивать на том, что он остается прусским королем и главнокомандующим войсками.

Между тем развитие событий в Берлине вынудило правительство Макса Баденского на крайнюю меру. Не получив от Вильгельма согласия на отречение, Макс Баденский 9 ноября самостоятельно объявил об отречении от престола Вильгельма II и кронпринца. 10 ноября, в 5 час. утра, Вильгельм бежал в Голландию. Попытки буржуазных партий и большинства социал-демократии сохранить монархию потерпели крах.

¹ Мюллер Р. "Мировая война и германская революция". Т. I, стр. 149. 1924.

² Bloem W. "Der Weltbrand". Bd. 11, S. 288.

Карл Либкнехт с балкона императорского дворца бросил в массы призыв бороться за создание германской советской республики. Под давлением масс даже Шейдеман заговорил перед собравшимся народом о республике, по его собственному признанию, "без всяких к тому оснований". Макс Баденcкий, напуганный событиями, передал свои обязанности канцлера Эберту. Эберт начал с призыва к массам "восстановить порядок", причем осудил поступок Шейдемана, провозгласившего республику. Эберт все еще надеялся на возможность сохранить монархию, тогда как даже наиболее дальновидные представители военщины поняли, что дело Гогенцоллернов проиграно.

Канцлером Эберту пришлось быть менее суток. На следующий день, 10 ноября, на собрании Берлинского совета рабочих и солдатских депутатов, где присутствовало более 3 тыс. человек, было создано новое правительство - Совет народных уполномоченных; в его состав вошли Эберт, Шейдеман и Ландсберг от социал-демократов большинства и Гаазе, Дмтман и Барт - от независимой социал-демократической партии. Новому правительству было поручено прежде всего добиваться перемирия и мира.

11 ноября в лесу у Компьена было подписано перемирие на чрезвычайно тяжелых для Германии условиях. Германия должна была в пятнадцатидневный срок очистить все оккупированные территории Франции, Бельгию, Эльзас-Лотарингию и весь левый берег Рейна. Кроме того она должна была передать в хорошем состоянии 5 тыс. пушек, 25 тыс. пулеметов, 1700 аэропланов, 5 тыс. локомотивов, 150 тыс. вагонов, 100 подводных лодок, 8 легких крейсеров, 6 дредноутов и т. д.

*

Первая мировая империалистическая война принесла неисчислимые бедствия трудящимся массам; она на многие годы расстроила все народное хозяйство Германии. Господствующим классам Германии первая мировая империалистическая война принесла крушение Германской империи в революции, свергнувшей господство юнкерства и военщины.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - З. ЭГГЕРТ:

Комментарии: