ТИХОМИРОВ М. "Источниковедение истории СССР". Т. I. С древнейших времен до конца XVIII века. 256 стр.

НИКИТИН С. "Источниковедение истории СССР". Т. II. XIX век (до начала 90-х гг.). 227 стр.

Курс источниковедения истории СССР. Соцэкгиз. 1940 (Главное архивное управление НКВД СССР. Историко-архивный институт).

Курс источниковедения истории СССР на исторических факультетах наших высших учебных заведений появился только после революции, и рассматриваемые 2 части учебника по этой научной дисциплине - первый опыт необходимого студентам пособия к читаемым курсам. Однако значение учебника, написанного тт. Тихомировым и Никитиным, несомненно, более широко. И преподаватели истории в средней школе, и аспиранты, и вообще все научные работники-историки не раз обратятся к работе тт. Тихомирова и Никитина и извлекут из нее для себя много необходимого и полезного. Работать в области истории СССР и не быть злаковым с ее источниками, особенно с письменными (а им как раз и посвящена рассматриваемая работа), разумеется, нельзя.

Перед составителями учебника по источниковедению истории СССР стояла большая и трудно разрешимая задача. Они должны были отобрать из колоссального количества письменных источников - напечатанных и ненапечатанных - самое основное. Отобранный материал надо было систематизировать и распределить по тем или иным отделам и подотделам. Наконец, следовало дать критику источников, показать их сильные и слабые стороны. Беря рассматриваемый учебник в целом, надо признать, что в основном авторы неплохо справились со стоявшей перед ними задачей: ими собран, систематизирован и проанализирован очень большой материал письменных источников по истории СССР с древнейших времен до конца XIX века. Но, совпадая в основном в понимании целей и задач учебника по курсу источниковедения, авторы двух рассматриваемых его частей частично разошлись при реализации этих целей и задач. Конечно, разница в видах письменных источников по истории СССР, например XV и XIX вв., разница в значении одних и., тех же видов источников для истории различных эпох должны были дать известное своеобразие первому и второму тому учебника, но, - думается, не в такой степени, как это получилось у тт. Тихомирова и Никитина. Группировка материала у тт. Тихомирова и Никитина тоже неодинакова: тов. Тихомиров выделяет источники по истории народов СССР в особые главы, тов. Никитин этого не делает. Поэтому лучше рассмотреть каждый из этих томов в отдельности, а потом их сопоставить.

М. Н. Тихомиров охватывает в своем томе письменные источники за много столетий, но место и внимание, которое он уделяет источникам отдельных эпох, распределены у него очень неравномерно. Будучи сам большим специалистом по части источников Киевской Руси, а также источников периода феодальной раздробленности и образования русского национального государства, М. Н. Тихомиров посвятил им большую часть своей книги, тогда как обзору всех источников по истории России XVIII в. он отвел только 41 страницу, т. е. только один раздел (VI) всей книги. Конечно, для всех очевидно громадное значение летописей "Русской Правды", актового материала и т. п. для XI - XVI вв., но, с другой стороны, нельзя законодательным актам времени Петра I отвести одну страницу, законодательным актам Екатерины II - две страницы, а "Наказ" Екатерины II даже и совсем не назвать. Нельзя о дипломатических документах XVIII в. рассказать на одной странице (стр. 232) и только упомянуть (стр. 227) о таком важнейшем для истории XVIII в. источнике, как письма. Вместе с тем и в тех главах своей работы, где тов. Тихомиров более щедр на характеристику и критику источников, подчас хотелось бы получить больше. Так, слишком мало сказано о договорах Руси с греками (стр. 74), а о договоре 971 г. и совсем ничего не сказано, он только назван. По своей социальной значимости большего внимания заслуживает также сатирическая литература XVII в. (стр. 160). Нельзя только назвать, и притом совсем по другому поводу, "Новоторговый устав" 1667 г. (стр. 168).

С другой стороны, лучше совсем не называть некоторые источники, если автор не находит нужным сказать о них что-нибудь по существу. Зачем было упоминать о византийских историках Агафий и Менандре (стр. 21), Скилице и Кедрине (стр. 23)? О некоторых источниках М. Н. Тихомиров мог бы сказать несколько меньше. Например "Слову (или "Молению") Даниила Заточника" можно было не отводить 5¹ /₂ страниц (стр. 82 - 88). Лишние подробности есть и в характеристике Киево-Печерского Патерика (стр. 89 - 90).

Таким образом, с точки зрения объема материала I том учебника по источниковедению истории СССР требует для 2-го издания ряда дополнений. Особенно это необходимо сделать в VI разделе, посвященном источникам XVIII века. Здесь надо дать характеристику законодательства о крестьянах, громадного законодательного материала в области хозяйства, необходимо поставить на свое место трактаты с Польшей и дать им оценку; в главах VIII и IX среди авторов мемуаров должны занять подобающее им место Нартов, майор Да-

нилов, Номен, Массой, аббат Жоржель. С другой стороны, в ряде случаев можно сделать сокращения и таким образом сохранить данный объем тома.

Распределение материала в I томе не вызывает возражений (хотя нельзя не указать, что ни тов. Тихомиров, ни тов. Никитин не дали во введении обоснования классификации источников, а в распределении источников по "видам" их взгляды, по-видимому, не во всем совпадают). М. Н. Тихомиров пишет, что он рассматривает источники в хронологическом порядке и в их основных видах. Этот план с небольшими отступлениями он выдерживает (не на место попал, например, "Стоглав", рассматриваемый после "Уложения" 1649 г ), но вносит в него очень существенное и, на наш взгляд, правильное дополнение, а именно источники по истории народов вынесены им в особые главы (IX, XIV, § 4 в гл. XV, XXI). Это важно принципиально и удобно практически, хотя и нарушает хронологический порядок обзора источников и заставляет еще раз возвращаться к рассмотренным их видам.

Критика источников проведена тов. Тихомировым очень умело и серьезно несмотря на сжатость изложения. Но несколько пожеланий относительно этой стороны работы тов. Тихомирова надо сделать. Следовало бы указать на недостатки сообщаемых Геродотом сведений о скифах и других народах (стр. 14 - 15). Говоря о персидских и арабских источниках по истории Средней Азии и Кавказа XIII - XV вв. (стр. 94 - 96), тов. Тихомиров должен был бы указать, что они, дают для внутренней истории этих стран, При характеристике духовных грамот князей (стр. 116 - 117) надо отметить возможность изучения по ним территориального роста княжеств. В характеристике крестоцеловальной записи В. Шуйского (стр. 152) нельзя согласиться с определением ее как документа, ограничивающего самодержавие. В обзоре содержания "Уложения" 1649 г. (стр. 165 - 167) почему-то выпала XIII глава "О искуплении пленных"; хотя она и невелика и тематически менее важна, чем многие другие, но все-таки пропуск ее едва ли можно обосновать. В характеристике всего "Уложения" надо больше подчеркнуть его крепостническую и централистическую тенденцию, а также то новое, что оно вносило в отношения между светской и церковной властью. Характеристика морозовских и строгановских актов (стр. 177 - 178) должна быть расширена и углублена. Слишком краткая характеристика "Табели о рангах" 1722 г. (стр. 204) должна быть дополнена указанием на ее социально-политическое значение, а столь же краткая характеристика частных архивов XVIII в. (стр. 213) - указанием на их исключительное значение для истории крепостного хозяйства. Говоря об "особенностях актов XVIII в.", тов. Тихомиров останавливается на их внешней, делопроизводственной стороне; гораздо существеннее в них их идеологическая направленность, мотивировка их издания поучающий тон.

Каждая глава I тома (точно так же и II тома) заканчивается указанием литературы. Это очень важно и сделано достаточно полно для данного учебника, но неясен принцип отбора литературы, и потому тут с авторами можно было бы подчас поспорить. Но что должно быть несомненно устранено во 2-м издании обоих томов, это часто встречающаяся в указаниях литературы библиографическая небрежность: так называемые "выходные данные" иногда даны неполно, а то и совсем отсутствуют; см., например, в I томе, на стр. 76, ссылки на работы В. Сергеевича, К. А. Максимейко, С. В. Юшкова, М. Владимирского-Буданова, для двух изданий "Русской Правды" не указан год издания; на стр. 96 ссылка на Тизенгаузена дана без обозначения произведения, не указан автор "Истории Татарии" и т. д.; во II томе, на стр. 36, ссылка на "Крестьянское движение" дана без указания составителя; на стр. 82 ссылки на "Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России" и "Материалы для изучения хлебной торговли на Волге" даны без указания года и места издания и т. д.

Том учебника, написанный С. А. Никитиным, в большей своей части, как и I том, посвящен напечатанным источникам, причем основное внимание автора сосредоточено на статистико- экономических материалах (главы II и III), журналистике и памятниках общественно- политической мысли. Значительное внимание, но недостаточное для XIX в,, тов. Никитин уделяет мемуарам и дневникам (главы V и VIII). Совсем мало места отведено такому важному для XIX в. источнику, как частная переписка, : и абсолютно недостаточно - документам государственных и частных архивов (гл. I, стр. 6-36), Признавая громадное значение источников статистико- экономических, периодической и непериодической печати для работы по истории СССР XIX в., никак нельзя согласиться с тем, чтобы материалам правительственных учреждений, законодательству было отведено такое скромное место, как это сделано тов. Никитиным. В главе I, в обзоре документов государственных и частных архивов, автор идет не по видам источников, а по ведомствам и местам хранения документов (центральные учреждения и их архивы, местные учреждения и их архивы), причем тов. Никитиным не названы, за исключением 2 - 3 случаев, даже основные архивохранилища и их фонды. Говоря о центральных государственных учреждениях, тов. Никитин многие из них почему-то пропускает. Так, говоря о Государственном совете и указав дату его образования, тов. Никитин не упоминает, что у Государственного совета XIX в. был предшественник - "Непременный совет", который имеет свой архивный фонд. Говоря об отделениях "собственной е. и. в. канцелярии", тов. Никитин называет только три ее отделения (стр. 12 - 13). Обзор министерств, их деятельности и их фондов сделан неполно: нет министерства коммерции и министерства полиции, созданных одно в 1802 г., другое в 1811 г. и просуществовавших несколько лет, нет министерства юстиции, просуществовавшего с 1802 по 1917 г., нет Государствен-

ного контроля, Государственного банка и др. В характеристике Сената (стр. 7 - 9) слабо подчеркнута его деятельность как кассационного учреждения, его деятельность по разъяснению и толкованию законов. В характеристике деятельности министерства внутренних дел (стр. 14 - 15) почему-то не указано, что в его руках было управление не только городами, но и земскими учреждениями. Характеристика вотчинных и личных архивов (стр. 31 - 32) слишком кратка и неконкретна - необходимо было бы хотя на 1 - 2 примерах обрисовать вотчинные архивы.

Литература к главе 1 содержит много указаний по истории учреждений и относительно мало - для характеристики их архивных фондов и публикаций содержащихся в них документов.

Главы II и III - наиболее удачная часть II тома; все наиболее существенное тут указано. Попутно, нельзя не отметить, что, в то время как тов. Никитин довольно подробно характеризует демографическую статистику XIX в., в I томе учебника ничего і не говорится о ревизиях XVIII века.

Глава IV-"Описание путешествий" - требует дополнений: следует охарактеризовать археологическую экспедицию в Крым акад. Келера, статистико-экономическую и этнографическую экспедицию акад. Кеппена, статистико-экономическую экспедицию на Урал акад. Безобразова (1867 г.) и др.

Главы V и VIII, посвященные мемуарам и дневникам, тоже требуют дополнений. Сюда надо ввести характеристики записок Щепкина, Кропоткина, Морозова, Новорусского, Тютчевой, ряда мемуаристов 1812 г. (почему-то тут не упоминается Клаузевиц, книга которого "1812 г.", по существу, является мемуарами). То же надо сказать о главе VI - "Частная переписка". Не упоминаются ни письма Белинского, ни переписка Стасюлевича и др., имеющие большое историко-общественное значение.

В главе VII, подробно характеризующей журналы и газеты, не нашли места сатирические издания XIX века.

Систематизация источников во 11 томе видна из приведенного перечисления глав. Нельзя не пожалеть, что тов. Никитин не последовал примеру тов. Тихомирова и не выделял источников по истории народов - их с трудом надо разыскивать по всей книге.

Критика и оценка источников, сделанные тов. Никитиным, возражений не вызывают. Заканчивается II том небольшим заключением на тему о значении трудов основоположников марксизма при изучении истории СССР XIX века.

Подводя итоги всему сказанному, надо отметить, что при 2-м издании 1 том учебника по источниковедению истории СССР требует меньших дополнений и изменений чем II том. Но в обоих томах авторы должны были бы уделить больше внимания вопросу классификации источников и анализу ненапечатанных архивных источников ' по истории СССР. Желательно видеть больше согласованности в содержании и расположении материала между I и II томами "Источниковедения". Но все сделанные замечания не умаляют большого значения очень ценной работы тт. Тихомирова и Никитина. Прокладывать первые пути всегда бывает нелегко, и недостатки тут вполне объяснимы. Основное "ми сделано, а частности нетрудно исправить и дополнить.

К. Сивков

ТОКАРЕВ С. Очерк истории якутского народа, М. Соцэкгиз. 1940. 248 стр. 4- 2 карты. 5 руб.

Автор попытался дать в популярном изложении сводный обзор истории якутов с древнейших времен до наших дней. В качестве источников для своей работы он привлек богатый архивный материал XVII и XVIII вв., а также экономические и этнографические исследования конца XIX и начала XX века. К сожалению, при изложении событий революционной борьбы якутского народа в 1905 - 1907 гг., периода Великой Октябрьской революции, а также истории социалистического строительства в Якутии первоисточники автором не привлекались. Поэтому вторая часть книги читается с меньшим интересом и меньше дает читателю, желающему ознакомиться с историческими судьбами якутского народа.

Однако и в первой части работы не со всеми выводами автора можно согласиться: Так, по вопросу о рабстве у якутов приведенные автором данные не могут убедить читателя в том, что только с появлением русских в крае складываются феодальные отношения и что ранее основной формой эксплоатации у якутов якобы было рабство. Указывая на наличие у тойонов рабов всего по 2 - 3 человека у каждого и только в редких случаях по 15 - 20, С. А. Токарев, тем не менее, считает, что все хозяйство тойона, имевшего часто по нескольку сотен голов скота, зиждилось на труде рабов. Слабость своей позиции чувствует и автор, добавляя:

"Вместе с рабами в хозяйстве тойона работали и другие зависимые от него люди: младшие сородичи, воспитанники и др." (стр. 20). Но что это была за зависимость, автор не говорит. Неясно также, что он понимает под "полурабской зависимостью" (стр. 21).

Эта недоговоренность автора относительно существования другого рода зависимости, помимо рабской, обусловлена его предвзятой точкой зрения, что феодальные отношения у якутов появились только под русским влиянием, и что до появления русских род у якутов сменил рабовладельческий строй.

По мнению С. А. Токарева, феодализма у якутов до прихода русских не было потому, что тойоны не владели землей. Тем не менее на стр. 91 он сам указывает, что тойоны захватывали сенокосные угодья и что частная собственность на покосы складывалась у якутов еще до прихода русских. Автор

забывает также, что, помимо земли, в руках тойонов было еще одно средство производства - скот, благодаря которому тойон мог держать у себя в подчинении всех сородичей, используя для этого отношения хасааса. Под хасаасом понимается форма эксплоатации, выражающаяся в отдаче тойонами скота на выпас бесскотным якутам за молочные продукты - своего рода оброк - или за отработку - своего рода барщину. Примеров хасааса для XVII в. имеется достаточно - до 50 случаев известны самому автору (см. тезисы его докторской диссертации "Общественный строй якутов в XVI - XVIII вв."), но о них в очерке ничего не говорится.

С. А. Токарев хочет показать, что разлагающийся род имел тенденцию развития к рабовладельческому строю и лишь влияние русских остановило его развитие в этом направлении. Он утверждает, что беднейшая часть "улусных мужиков" переходила на положение зависимых людей, а иногда прямо попадала в рабство. По словам С. А. Токарева, "кормиться своею работою" означало прямой путь к рабской зависимости, потому что такого бедняка, кормящегося "своею работою", его хозяин, хотя бы и сородич, очень легко превращал в своего раба" (стр. 26). На самом' деле "живущие подле" или "кормящиеся своею работою" якуты, имевшие свою юрту и свою семью, брали у тойонов скот на выпас или обслуживали хозяйство тойонов и таким образом попадали в феодальную, а не рабскую зависимость.

С. А. Токарев видит две антагонистичные группы, выделившиеся из среды свободного улусного населения: рабов и тойонов-рабовладельцев: "И тойоны и рабы составляли лишь незначительное меньшинство якутского населения... Основную же массу этого населения составляли простые свободные люди, которых русские документы того времени называют "улусными мужиками" (стр. 24). С. А. Токарев забывает, что хасаас - феодальная форма эксплоатации - существовал у якутов до прихода русских, следовательно, и тогда был уже налицо феодальный уклад, хотя улусные люди еще и не превратились поголовно в крепостных. Они имели права свободных общинников, но вследствие роста экономического неравенства попадали в феодальную зависимость от тойонов. В то же время часть рабов находилась в состоянии перехода от рабской к феодальной зависимости, приближаясь к положению зависимых членов родовой общины. Создавалась своеобразная общественная категория, включающая в свой состав рабов, поднимающихся к состоянию феодальной зависимости, и свободных общинников, опускающихся к этому состоянию. В рамках старого, родового общества существовал уже феодальный уклад, но сложение феодального строя еще не было завершено.

Складывающиеся феодальные отношения дают возможность наметить следующие социальные группировки у якутов XVII в.:

1) тойоны - полуфеодальная аристократия; 2) улусные люди - члены родовой общины; 3) зависимая часть улусного населения (живущие "подле", "кормящиеся своею работой", "захребетники"); 4) рабы.

При описании восстаний якутов в XVII в. автор допускает также некоторые неточности. Так, нельзя согласиться с утверждением, что вождем восстания 1634 г. был намекни князец Мымак. Он как раз оставался в стороне от восстания. С. А. Токарева ввело в заблуждение то, что намский улус был местом сбора восставших якутов.

Описывая довольно подробно ход событий восстания 1642 г., автор без комментариев приводит выдержку из документа о том, что воевода Головин "тех якутов лучших людей и аманатов повесил 23 человека, а иных выбрав же лучших людей, бил кнутьем без пощады" (стр. 59). Под лучшими людьми в документах того времени обычно понимались тойоны. Но в данном случае расправе подверглись не тойоны, а бедные якуты, о чем говорят данные о размерах платившегося ими ясака. Враги Головина, пославшие на него донос в центр, чтобы усилить его вину, приписали ему расправу над "лучшими людьми". На самом деле "лучшие люди" сумели договориться с воеводой.

В главе "Якуты под царской властью в XVII в." автор, говоря о ясаке, отмечает, что "определенного размера ясачного оклада для якутов не существовало" (стр. 65). Это неверно. Размер ясака был установлен в соответствии с количеством имевшегося в хозяйстве скота, причем с бедняков и среднего достатка якутов обычно брался 1 соболь с 1 или 2 голов скота. Многоскотные якуты вносили 1 соболя с 5 или даже 10 голов скота.

В своей книге Токарев совсем не отмечает, что в XVII и в XVIII вв. русское население оказывало громадное влияние на развитие земледелия и зачатков промышленности у якутов. После завоевания края началась разработка ископаемых: железной и серебряной руды, свинцового блеска и других. Острожки же и зимовья, основанные русскими землепроходцами, стали постепенно вырастать в города. Токарев совершенно не упоминает о цивилизующей роли, которую играла Россия для якутов, и дает картину лишь отрицательных сторон колонизации: грабежа, насилий и угнетения со стороны агентов царского правительства.

При обзоре важнейших событий XVIII в. автор указывает, что "эпоха от 1700 до 1760-х гг. остается в значительной мере темным местом в якутской истории: документов по этой эпохе сохранилось чрезвычайно мало" (стр. 107). Это не совсем так.

Интересный материал по указанному периоду находится в Государственном архиве феодально- крепостнической эпохи (ГАФКЭ) в портфелях Миллера, в ясачных книгах Сибирского приказа и других фондах. В Морском историческом архиве (фонд капитана Беринга) имеются документы Камчатской экспедиции, при которой была учреждена комиссия следственных дел, разбиравшая все жалобы, подаваемые якутами.

Протоколы этой комиссии содержат много интересных дачных о быте якутов 40 - 50-х годов XVIII века.

В главе "Якутия - страна царской ссылки" автор, рассказав о ряде политических ссыльных в Якутия, не упоминает о пребывании там первого рабочего революционера Петра Алексеева, который, живя среди якутов, помогал беднякам бороться за улучшение их тяжелого, бесправного положения, что вызвало ненависть к нему со стороны тойонов, и двое из них убили его, нанеся 22 раны.

Неправильна опенка автором земельной реформы, проводившейся якутским губернатором Скрипицыным в 1899 году. Земельные неурядицы в якутском обществе, все увеличивавшиеся к концу XIX в., не могли не беспокоить царскую администрацию. Скрипицын, видя уменьшение поступления налогов, решил провести систему уравнительного распределения земли. В основу реформы им были положены принципы русской крестьянской общины. Эту реформу целиком поддерживали ссыльные народники, так как это была та самая уравнительная община, которая являлась их идеалом. Токарев считает, что если бы реформа была проведена в жизнь, то это "означало бы большой шаг вперед в экономическом развитии якутского улуса" (стр. 195). Основную причину, вследствие которой реформа не была проведена в жизнь, Токарев видит в сопротивлении тойонов.

Совершенно правильно подошел к этому вопросу большевик Ольминский, давший еще в 1904 г. развернутую марксистскую оценку скрипицынской земельной реформы ¹ . Тов. Ольминский указал, что реформа не была проведена в жизнь не только вследствие борьбы, которую вели против нее тойоны, но главным образом потому; что она противоречила потребностям сельского хозяйства, развивавшегося к капитализму. Скрипицын хотел ввести чисто общинное землевладение в стране, вступившей на путь денежного хозяйства. Это была утопия, и как утопия она была обречена на неудачу.

В главе о революционных событиях 1905 - 1907 гг. в Якутии автор, останавливаясь на буржуазно- националистической организации "Союз якутов", должен был бы отметить, что несмотря на свою забитость и темноту улусная масса уже осознавала, что ей не по пути с тойонами, что классовые различия сказывались сильнее общенациональных интересов. В этом отношении характерно выступление чернорабочего якута Ильи Попова на областном съезде крестьян и якутов в апреле 1917 г., рассказывавшего о "Союзе якутов": "Раньше сделался союз из якутов, чтобы якуты сами выбирали себе царя. Это была приятная речь к нам, но она значит то, что хотели бы собрать всех да съесть. Он (руководитель "Союза якутов". - О. И.)сделался бы царем, а нам, якутам, бедным классам, возвратилась бы прежняя крепостная зависимость крестьян" ² .

Токарев в своей книге ни словом не обмолвился о годах черной реакции, наступивших после поражения первой революции. В Якутии столыпинскую политику национального гнета и подавления свободной мысли проводил якутский губернатор Крафт. Были закрыты все просветительные общества, сильным гонениям подвергались политические ссыльные. Созванный в 1908 г. съезд представителей якутских улусов был разогнан Крафтом, считавшим, что нечего "инородцам" решать вопросы самим, если их может решить администрация.

Не отмечается в очерке и подъем промышленности в Якутии после 1912 года. А между тем в это время начинается строительство электростанции в Якутске, телефонной и телеграфной сети, строится лесопильный завод в Олекминске, организуется ряд правительственных и частных экспедиций для изучения природных богатств и возможностей транспортного строительства. В 1915 г. в Якутске уже была устроена первая сельскохозяйственная выставка.

Недостаточно освещены события, связанные с установлением советской власти, а также события периода гражданской войны в Якутии. Причину этого надо искать в той весьма недоброкачественной литературе, которую автор использовал для последних разделов книги, и в полном игнорировании автором архивных материалов по этим вопросам. Не освещена работа якутского губернского революционного комитета и губернского бюро РКП (б) в 1920 г. по укреплению советской власти в Якутии.

Буквально две строчки посвящены образованию якутской автономии (стр. 228) и совершенно не упоминается о роли товарища Сталина, под руководством которого происходило ее создание. Известно, что в феврале 1921 г. по инициативе товарища Сталина при Народном комиссариате по делам национальностей был создан Якутский отдел, который занялся организацией школ на якутском языке, устройством типографии, изданием литературы, помощью кочевникам в переходе их на оседлость.

24 марта 1921 г., выполняя резолюцию X съезда партии, коллегия Наркомнаца подготовила проект якутской автономии.

27 апреля 1922 г, решением ВЦИК была образована Якутская Автономная Советская Социалистическая Республика.

В главе "Пепеляевщина" необходимо было бы отметить, что громадный вред частям Красной Армии был нанесен шпионами, пробравшимися на руководящие военные посты и всеми силами помогавшими контрреволюции.

Раздел, посвященный социалистическому строительству Якутской АССР, должен

¹ См. "Правду" (журнал) N 7 за 1904 год. "Из истории общины в Сибири".

² "Вестник якутского комитета общественной безопасности" N 46 за 22 апреля 1917 года.

был быть одним из самых содержательных. Но автор, построив его на материале только одной книжки, не сумел дать картины грандиозного строительства социалистической Якутии.

Цифровые данные приводятся автором лишь по 1935 год.

Крупнейшим недостатком последних глав книги является то, что при изложении событий конца XIX и начала XX в. не соблюдена периодизация, предложенная товарищем Сталиным. Вследствие этого получились такие главы, как глава "1905 год"; глава "Между двумя революциями (1906- 1916)" охватывает несколько периодов.

Нет отдельной главы, посвященной Великой Октябрьской социалистической революции в Якутии, а глава "Социалистическое строительство в Якутии" уместилась на 8 страницах при общем размере книги в 248 страниц.

В заключение следует указать, что если первые разделы книги, касающиеся XVII и XVIII вв., составлены на основе первоисточников и представляют научную ценность, то последние главы носят компилятивный характер и не дают правильного представления о происходивших событиях. Перед историками Якутии стоит еще важная задача - дать марксистско-ленинское освещение борьбы якутского народа под руководством русского пролетариата за свое освобождение, показать, как народы Якутской АССР шесте с другими народами Советского Союза под знаменем Ленина - Сталина идут вперед, к коммунизму.

О . Ионова

"Мазепа". Збірник. Т. I. 161 стр. 1938. Т. II. 117 стр. 1939. Варшава.

Опубликованные Украинским научным институтом в Варшаве два тома статей о гетмане Мазепе посвящены восхвалению ума и патриотизма неудачливого гетмана. Участники сборника в то же время тщательно затушевывают отрицательное отношение народных масс к стремлениям Мазепы оторвать Украину от Русского государства; также они умалчивают о польской ориентации гетмана и утверждают, будто в его политические, планы входило образование политически независимой Украины, Эта апологетическая по существу точка зрения прежде всего нашла защитника в лице Д. Дорошенко, автора руководящей статьи сборника "Мазепа в їсторичнїй літературe і в жіттї" (Т. I, стр. 3 - 34). Д. Дорошенко должен был констатировать, что украинская либерально-буржуазная и народническая историография отрицательно относилась к политическим планам Мазепы. Особенно недоволен Дорошенко монографией Н. И. Костомарова "Мазепа и мазепинцы", которая, по его мнению, много способствовала распространению заграницей отрицательного взгляда на Мазепу. Недоволен Дорошенко и оценкой политической деятельности Мазепы, высказанной В. Б. Антоновичем, по мнению которого, "все несчастье Мазепы заключалось в том, что он игнорировал народные интересы и мечтал только об установлений на Украине аристократической монархии. Мазепу постигла кара за то, что он не обращал внимания на народные интересы". Дорошенко высоко оценивает работу черниговского помещика Ф. Уманца "Гетман Мазепа" (СПБ. 1897), в которой националистическая деятельность Мазепы получила иное освещение. Для Уманца Мазепа - "выдающийся украинский патриот". Дело "реабилитации" Мазепы было продолжено М. С. Грушевским и другими членами львовского "Наукового товариства ім. Шевченка", которое опубликовало в 1909 г. специальный том "Записок", посвященный Мазепе и приуроченный к 200-летию Полтавской битвы.

Естественно, что для Грушевского и его последователей Мазепа является "великим украинским патриотом" и политические планы " Мазепы встречают с их стороны полное одобрение. В "Записках Наукового товариства ім. Шевченка" было опубликовано большое количество исследований о Мазепе, в особенности в период 1917 - 1938 годов.

Дорошенко стремится доказать, что политическим идеалом Мазепы была "независимая Украина", и в этой плоскости им рассматриваются, отношения Мазепы к Швеции. Дорошенко игнорирует данные Иос. Фельдмана, приведенные им в ценной (работе "Polska w dobie wielkiej wojny polnocnej 1704 - 1709" (Warszawa. 1926), о договоре между Мазепой с одной стороны и Станиславом Лещинским и Карлом XII - с другой, согласно которому "Киевщина, Чернитовщина, Северщина и Смоленщина должны были быть возвращены Речи Посполитой. Казачество остается при прежних вольностях, границы которых, впрочем, оставались неопределенными. Самому Мазепе в качестве награды было обещано княжество на правах ленной зависимости, выкроенное из воеводств Полоцкого и Витебского" ¹ .

М. Андрусяк также полагал, что на основе договора со Станиславом Лещинским "Україна мала злучатись з Польщею як велике князівство на таких самих основах як велике князівство литовське. В його склад мало ввнийти Правобережжя та Левобережжя з Сіверщиною"² .

Но эти объективные данные, документально обоснованные, неубедительны для Д. Дорошенко, который упорно пытается доказать, что Мазепа был сторонником полной независимости Украины.

Шляхтич по происхождению, служивший позже при дворе Яна-Казимира, Мазепа в 1659 г. и 1660 г. был послан польским правительством для переговоров к Выговскому и Юрию Хмельницкому. В 1669 г. Мазепа уже был в лагере Дорошенко в качестве начальника его гвардии, затем он перешел

¹ И. Фельдман. Указ, в тексте соч., стр. 305.

² "Записки Наукового товариства ім. Шевченка". Т. 152. Вып. 1-й, стр. 51.

к Самойловичу и принимал участие в, свержении его с гетманского стола. Став гетманом, Мазепа перешел на сторону панской Польши и закончил свою политическую карьеру как агент Польши. Так вся политическая программа Мазепы свелась к возвращению украинского народа под власть Польши.

В ряде статей Б. Крупницький касается вопроса об оценке шведской исторической наукой шведско-украинских отношений и самого гетмана Мазепы. В статье "Карл XII в старій і новій шведській літературі" автор показывает, как изменялась в шведской историографии оценка личности и политической деятельности Карла XII.

В XVIII и первой половине XIX в. в шведской историографии господствовал культ Карла XII, который изображался в очень идеализированном аспекте. В средине и во второй половине XIX в. наступает реакция, нашедшая яркое отражение сред" историков народнического направления: Фрикселя, Мальмштрема, Ф. Карлсона и Э. Карлсона, которые считали, что вся политика Карла XII была гибельной для Швеции. "Король, забыв об интересах Швеции, стремился только к ненужным завоеваниям. Для Фрикселя поход Карла XII на Украину - одно сплошное недоразумение. Настоящая военная стратегия требовала, чтобы после разгрома Польши все внимание было сосредоточено на борьбе с Петром I, что неизбежно привело бы к свержению его с престола.

Против такой односторонней оценки выступили историки новой формации: Йерне, Галлендорф и Стилле.

Интерес ко времени Карла XII был связал также с публикацией новых источников: мемуаров, дневников и других материалов. Новая историография критически отнеслась ко взглядам старой школы. В ее главах Карл XII стал на защиту своей родины и всей Европы против московского варварства. После Карла XII Швеция потеряла свое значение, Московское же государство заняло видное место в кругу европейских держав. Естественно, что новая шведская историография иначе отнеслась к походу Карла XII на Украину. Движение на Смоленск - только демонстрация, чтобы обеспечить Левенгаупту соединение с главными силами армии. Предполагая, что соединение корпуса Левенгаупта с главной армией обеспечено, Карл XII направился на Украину с целью получить зимние квартиры и помощь казаков и открыть прямую дорогу в Польшу через Киев. Так оценивал планы Карла XII Галлендорф (Т. I, стр. 75 - 76).

По мнению А. Стилле, Карл XII - крупный стратег и политик. Основным направлением его политики был союз Польши и Швеции против Москвы. С этой целью Карл XII в 1707 г. завязывает через Польшу связи с Турцией. Основная его стратегическая задача - поход на Москву. Первоначальный, стратегический план похода на Москву -. через Смоленск - был заменен планом движения через Брянск - Калугу к Москве. Разгром корпуса Левенгаупта при деревне Лесной заставил Карла XII изменить свой стратегический план и отойти на Украину, чтобы потом через Харьков - Белгород идти на Москву. Однако последняя попытка прорваться в пределы Московского государства не увенчалась успехом. Стилле объясняет неудачу Карла XII большими дождями, тогда как в действительности наступление Карла XII задержали слободские казаки.

Главной- причиной поражения шведской армии под Полтавой, по мнению Стилле, было то, что Карл XII, раненый в ногу еще 17 июня, не "мел возможности непосредственно командовать шведской армией. Так "объективно" объяснила поражение шведов под Полтавой новая шведская историография. Совсем как разгром Наполеона объяснялся "морозом", а неудача Бородинской битвы - "насморком" Наполеона.

Народническое направление шведской историографии (Фриксель и оба Карлсона) отрицательно относилось к Мазепе, тогда как в трудах историков новой формация (Йерне, Галлендорф, Стилле) Мазепа выступает как положительная политическая фигура. Б. Крупницький также коснулся вопроса о Мазепе в статье "Мазепа в світлі шведьскої історіографії" (стр. 83 - 94), более подробно развивая мнения шведских историков о Мазепе, уже высказанные ими в первой статье. Специальная работа Энсена о Мазепе, по мнению автора, неудовлетворительна, так как автор ее не сумел критически разобраться в источниках и в основном писал ее по Костомарову.

В третьей статье тот же автор касается "планов Мазепы в связи с планами Карла XII перед украинским походом шведов" (Т. I, стр. 95 - 106). Б. Крупницький стремится опровергнуть мнение Карлсона и С. Томашивського, которые не придавали значения участию Мазепы в задуманных Карлом XII операциях. Вслед за шведскими историками он считает, что без опоры на Мазепу осуществление похода на Москву было бы невозможно. Это понимал Карл XII, ибо в противном случае он не взял бы на себя обязательства защищать Украину и присоединенные к ней земли (Т. I, стр. 104). По мнению автора, задуманные шведские и польские операции позволили Мазепе попытаться осуществить свои политические планы. Мазепа будто бы был недоволен отказом Карла XII от похода на Москву через Брянск и приходом его на Украину. Поход Карла XII на Украину, по мысли автора, был для Мазепы неожиданным и нежеланным. Этот вы вод находится в резком противоречии с теми фактами, которые Крупницький подобрал в угоду своей политической тенденции.

В других статьях Б. Крупницький затрагивает две темы: "Мазепа и шведы в 1708 г. на основе воспоминаний и писем современников" (т. II, стр. 3 - 12) и "Шведы и население на Украине в 1708 - 1709 гг. (на основе шведских источников)" (Т. II, стр. 13 - 23).

Для первой статьи автором использова-

ны письма секретаря походной канцелярии Иос. Цедергельма к своему брату Гермунду (1707 - 1729 гг.) и реляции полковника графа Н. Илленштиерна о польской и русской войне (1702 - 1709 гг.). Автор признает, что Мазепа много содействовал завязыванию отношений Карла XII с Востоком, с татарами и турками, и не вина гетмана, что "из его деятельности ничего не вышло". Новые материалы как первоисточник очень интересны, но использованы автором односторонне. Важно сообщение Илленштиерна об отказе Карла XII пойти на выручку Батурина, осажденного А. Меншиковым (Т. II, стр. 11).

Характеризуя отношение украинского населения к шведам, Б. Крупницький должен был признать, что надежды шведов не оправдались и что население относилось к ним враждебно. К тому же московское правительство принимало все меры к тому, чтобы нанести шведам "як найбільшу шкоду" (возможно больший вред) (Т. II, стр. 12). Шведские источники упоминают об экспедиции шведов в Местечко Смелое, население которого не пожелало пустить к себе шведов, но в то же время пустило в местечко 2000 (Т. II, стр. 16) русских.

Обо всех этих фактах насилия подробно сообщают шведские мемуары. Автор должен был признать, что отношения шведов с населением крайне обострились, однако положительных выводов из констатированных фактов им не было сделано. Критический анализ основных статей в сборнике дает полное основание придти к следующим выводам: а) политические планы Мазепы сводились к возвращению Левобережной Украины под власть Польши и к отрыву украинского народа от русского под видом борьбы с варварской Москвой; приписываемые Мазепе планы создания независимой Украины - плод поэтической фантазии украинских буржуазных историков, сговорившихся с бывшей панской Польшей; б) украинское население отнеслось враждебно к планам Мазепы и к шведам, оккупировавшим Украину; в) вся политика Мазепы - показатель его близорукости и полной неспособности разобраться зо внутренних отношениях на Украине; г) неудачливый гетман из украинского "патриота"-самостийника превратился в польского агента; д) в статьях сборника затушевана социальная политика Мазепы и борьба украинского народа против своего закрепощения; е) авторы сборника предполагали поднять на щит Мазепу и увековечить его "славное" имя; в действительности это - надгробное слово, в котором авторы констатируют полный провал политических планов Мазепы.

Не имея возможности коснуться других статей, ограничимся только их перечислением: Біднов В. "Марія-Магдалина, мати гетьмана І. Мазепи" ;Я. Токаржевський-Карашевич "Герб і похождения гетьмана І. Мазепи"; М. Возняк "Бендерська комісія по смерті Мазепи"; В. Січинський "Гравюри на честь Мазепи і гравіровані портрети гетьмана"; Р. Смаль-Стоцький "Санктуаріум Гетьмана І. Мазепи"; В. Біднов "Церковна анатема на гетьмана Івана Мазепу"; О. Лотоцький "Справа правосильности анатемування гетьмана Івана Мазепи"; М. Андрусяк "Гетьман Мазепа, як культурний діяч"; О. Прицак "Гетьман I. Мазепа і кн. Анна Дольська". Отметим, что последняя была любовницей Мазепы и с 1705 г. через нее Мазепа поддерживал связь с польским королем Станиславом Лещинским.

В. Пичета

ЛЕВАШЕВ В. Реформа 1861 г. в Самарской и Симбирской губерниях. Куйбышев. 1940. 72 стр.

Подлинный характер крестьянской реформы 1861 г., которую буржуазные историки второй половины XIX в. обычно называли "великой", впервые был выявлен Лениным. Его труды обрисовали эту "реформу" в ее истинном, далеко не приглядном свете. До сих пор еще, однако, реформа 1861 г. не служит предметом отдельных исследований по различным местностям бывшей империи. "Реформа" подготовлялась и проводилась применительно к тогдашним административным единицам - губерниям. Чтобы судить об этом предприятии царского правительства во всех подробностях, очень желательно иметь отдельные исследования по всем местностям империи, составленные на основе марксистско-ленинской методологии. В брошюре тов. Левашева хотелось бы видеть почин местного" исследования в указанном направлении. Цель автора - "дать в популярном изложении краткий обзор реформы 1861 г. в быв. Самарской и Симбирской губерниях". В центре внимания автора были местные события, условия и особенности проведения реформы в этих двух приволжских губерниях, из которых образовалась нынешняя Куйбышевская область.

Для настоящего очерка использованы главным образом архивные фонды самарских губернских учреждений. Читатель, ознакомившись с брошюрой, получит представление о том, как реформа проходила именно в Среднем Поволжье и к каким последствиям она там привела. В этом положительная и полезная сторона труда В. Левашева. Однако хотелось бы несколько большего. Тов. Левашев писал для массового читателя и совсем не имел в виду читателя, специально интересующегося реформой 1861 г. в ее деталях на местах, несмотря на проделанную им кропотливую работу над подлинными архивными документами.

Надо надеяться, что автор не откажется от мысли дать читателю-историку расширенное издание своей работы, еще в большей степени насыщенное фактами и цифровым материалом.

Акад. Ю. Готье

КОРОЛЬЧУК Э. Петербургский "Союз борьбы за освобождение рабочего класса". Лениздат. 1940. 40 стр. (Ленинградский институт истории ВКП(б).

До середины 90-х годов социал-демократия существовала в России только как идейное течение. Организованная Г. В. Плехановым группа "Освобождение труда" и разрозненные марксистские кружки и группы не были еще связаны практически с рабочим движением. "Социал-демократия существовала без рабочего движения, переживая, как политическая партия, процесс утробного развития" ¹ .

Слияние марксизма и рабочего движений произошло в России во второй половине 90-х годов XIX века. Задачу соединения марксизма с рабочим движением осуществил под руководством В. И. Ленина петербургский "Союз борьбы за освобождение рабочего класса".

Рецензируемая работа и посвящена этому важному в истории ВКП(б) этапу.

Петербург в конце XIX в. являлся крупнейшим промышленным центром страны с вполне сложившимися кадрами потомственного пролетариата. Здесь, начиная с 70-х годов, неоднократно возникали забастовки и волнения рабочих и уже с 80-х годов существовали первые марксистские организации. В этих последних и получили подготовку кадры передовых рабочих, составивших потом основное ядро рабочих в руководящем центре петербургского "Союза борьбы". Вступив по приезде своем в Петербург (осенью 1893 г.) в одну из существовавших здесь марксистских групп (так называемую группу стариков) и возглавив последнюю, Ленин положил начало подлинно революционной социал-демократической организации не только в Петербурге, но и вообще в России. Автор показывает, как деятельность петербургского "Союза борьбы" стала образцом социал-демократической работы для всей страны.

Основанный и руководимый Лениным петербургский "Союз борьбы" явился зачатком революционной партии пролетариата. В 1894 - 1898 гг. социал-демократия переживала уже новый этап своего развития. Именно к этому периоду относятся слова Ленина: "Социал-демократия появляется на свет божий, как общественное движение, как подъем народных масс, как политическая партия"² .

Деятельность Ленина и руководимого им петербургского "Союза борьбы" имела исключительно важный результат: "...в 90-х годах встретились два глубокие общественные движения в России: одно стихийное, народное движение в рабочем классе, другое - движение общественной мысли к теории Маркса и Энгельса, к учению соц. -демократии" ³ .

Автор наглядно показывает, что до приезда Ленина социал-демократическая работа в Петербурге носила в значительной мере культурнический характер и приводила к известной изоляции марксистских кружков даже от тонкого слоя передовых рабочих, что именно Ленину принадлежал почин установления более живых и тесных связей с рабочей массой, изучения ее повседневных нужд и интересов и сплочения отдельных, разрозненных кружков в единую организацию. Одновременно охарактеризованы авторитет и влияние Ленина среди петербургских социал- демократов и исключительное значение его теоретических работ того времени ("По поводу так называемого вопроса о рынках", "Что такое "друзья народа"..." и "Отражение марксизма в буржуазной литературе") в разгроме народничества и борьбе за гегемонию революционного марксизма.

Основное достоинство работы состоит в том, что в ней обобщен разрозненный ранее материал о первом этапе деятельности Ленина по созданию социал-демократической партии, по руководству массовым рабочим движением, по соединению экономической и политической борьбы рабочего класса.

В брошюре довольно широко использованы воспоминания ряда участников социал- демократической работы в Петербурге во второй половине 90-х годов, как опубликованные ранее, так и неопубликованные, хранящиеся в Ленинградском институте истории ВКП(б), а также сборник "Листовки петербургского "Союза борьбы". Слишком сжато изложена глава первая, в которой характеризуется развитие промышленного капитализма и рост рабочего движения в 90-х годах. Надо полагать, что автору известен основной материал о деятельности петербургского "Союза борьбы", сохранившийся в наших архивохранилищах, в первую очередь в Центральном государственном архиве революции, но, к сожалению, в работе этот материал не нашел отражения. Брошюра значительно выиграла бы, если бы к ней были приложены хроника событий, включающая основные моменты стачечной борьбы петербургского пролетариата и основные даты деятельности петербургского "Союза борьбы", а также данные о развитии рабочего и социал- демократического движения в стране во второй половине 90-х годов.

Несмотря на указанные недостатки работа тов. Корольчук с интересом будет прочитана широкими кругами изучающих историю ВКП(б) и преподавателями.

О. Ч.

¹ Ленин. Соч. Т. IV, стр. 499. 1937.

² Там же.

³ Ленин. Соч. Т. II, стр. 537. 1935.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: