В первую военную зиму 1941-42 годов мне довелось служить рядовым связистом в 560- й ОТЭР (отдельная телеграфно-эксплуатационная рота), которой командовал старший лейтенант Кашаев. Подразделение обслуживало линии связи на бескрайних просторах забайкальских степей. На расстоянии, примерно в ста километрах друг от друга располагались наши "точки дальней связи", где в землянках жили три-четыре солдата - линейные надсмотрщики и начальник точки, обычно сержант или ефрейтор. Их задача - устранять неисправности, на линиях связи, где оборвутся или скрестятся провода, упадет подгнившая опора, - надо идти туда в любую погоду, днем и ночью на устранение повреждения. На иных точках имелись машины, но не было горючего, были велосипеды, но не было к ним исправной резины, и десятки километров приходилось "брать" пешком, неся на себе тяжелый ящик телефона, монтерский пояс и когти, мотки запасного кабели, нередко - блоки для натягивания проводов. Хорошо, когда на устранение повреждения (оно могло быть и в километре от точки, и в пятидесяти от нее) выходили двое. Но случалось отправляться в дорогу и одному. Вспоминается один случай из тех памятных дней.

В ВОСЬМОМ ЧАСУ вечера в землянке зазвонил телефон. Сержант, начальник точки, взял трубку. Линейный надсмотрщик рядовой Сургучев, сидевший у коммутатора, пытливо вглядывался в лицо командира, стараясь разобрать дребезжащие звуки, доносившиеся из трубки. Он ничего не разобрал, но понял, что на линии опять что-то случилось. Сержант отошел от телефона и повернулся к маленькому замороженному окошку.

- И надо же было Овчаренке слечь в госпиталь, - вполголоса сказал он.

Сургучев уловил в этих словах неприкрытую досаду.

- Не работает пятнадцатый, - нарушил молчание командир, оборачиваясь к солдату. - Наверное, обрыв...

- Так надо собираться, товарищ сержант, - сказал рядовой Сургучев, поднимаясь с табуретки.

Командир молчал. Сургучев догадывался, о чем он думает. Отыскать на линии повреждение ночью, устранить его в темноте, на морозе, пройти пешком по безлюдной степи, может быть, не один десяток километров - все это под силу только закаленному и опытному связисту. Таким был ефрейтор Овчаренко, но он три дня назад приболел, поднялась температура, и по звонку сержанта за ним приехала из роты машина, увезла в гарнизонный госпиталь.

Рядовой Сургучев начинал второй год своей службы. Он нередко выхолил на линию с командиром или с Овчаренко, но ни разу ему не доводилось устранять повреждения одному.

- Сидите, товарищ Сургучев, - легонько махнул рукой начальник точки. - Сегодня я пойду сам.

- Напрасно вы... - дрогнувшим голосом проговорил Сургучев. - Я справлюсь, товарищ сержант.

Прошла минута в напряженном молчании. Начальник точки опять отвернулся к окну. Там плотно обволакивала землю наступающая ночь.

- Собирайтесь, - коротко произнес сержант. - Не думайте, что я...

Он хотел сказать "...что я не доверяю вам", но не сказал. Сургучев быстро собрал сумку с инструментом, проверил крепление когтей, щелкнул крышкой телефонного аппарата.

- Наденьте валенки, - проговорил командир. - Мороз-то уже, наверное, перевалил за сорок.

- В сапогах легче, товарищ, сержант. В валенках у меня ноги потеют. Разрешите в сапогах.

- Нет, нет, Сургучев. Хватит того, что Овчаренко простудился. Надевайте валенки.

Через минуту солдат стоял у двери в полушубке, и больших, подшитых толстым войлоком, валенках.

- Разрешите идти товарищ сержант?

- Включайтесь на каждом контрольном столбе, - напутствовал командир.

Неловко повернувшись в валенках кругом, Сургучев вышел за дверь.

Кругом лежала зимняя бесснежная степь. В темноте Сургучев видел только силуэты телеграфных столбов, когда подходил к ним поближе, и туго натянутые струны проводов над головой. Провода наверху неумолчно гудели напряженным металлическим звоном.

Мороз действительно перевалил за сорок, но снегу почти не было, и связист легко двигался даже в больших, ни по ноге валенках. Он шел вдоль линии под самыми проводами. Так легче обнаружить их сплетение или обрыв.

Солдат отшагал километров пять, когда совсем неожиданно наткнулся на спираль оборванного провода. Он лопнул почти у самого изолятора. В сильные морозы это случалось довольно часто: не только провода, лопались даже рельсы. Чтобы скорее дать связь, Сургучев решил соединить концы провода временной перемычкой. А уж завтра можно будет блоками подтянуть провод к изолятору и надежно закрепить его.

Связист стал надевать на ноги когти. Валенки с толстой подошвой никак не входили в крепление когтей, концы ремешков не доставали до пряжек.

"Вот тебе и валенки. Ведь говорил же...", - с досадой подумал Сургучев. И тут его охватило волнение: на телеграфе ждут связи. Солдат представил свое возвращение на точку. "Так я и знал!" - говорили ему глаза сержанта. "Так я и знал! Так я и знал!", - стучало в голове. Он сбросил рукавицы, схватил обрывок кабеля и лихорадочно стянул им ремешки когтей. Пальцы рук тотчас закоченели. Неуклюже подойдя к столбу, начал подниматься вверх. Это был новый, хорошо ошкуренный, еще не потемневший от времени столб. Концы когтей не врубались, а скользили по его гладкой поверхности. Сначала сорвалась левая нога. Упал коготь, звонко ударившись о мерзлую землю. Потом заскользил вниз и сам солдат. Он выругался со злости, поднял коготь. Похожая на ладонь площадка, к которой крепится ступня, была, конечно же, мала для подошвы валенка. "Вот если бы сапоги, - мелькнула тоскливая мысль. - А что, если с одними портянками?". Сургучев стащил немеющими руками валенок, получше подвернул портянку и сунул ногу под ремешки крепления. 'Теперь было удобнее, а главное, устойчивее для ноги. Солдат снял и второй валенок. Через минуту когти гулко, словно дятлы, застучали по столбу, впиваясь в его гладкую поверхность.

Почти добравшись до проводов, Сургучев вдруг потерял опору и съехал вниз. Большие пальцы уже ничего не чувствовали. Оказавшись на земле, солдат сиял рукавицы и натянул их на ноги поверх портянок. Снова стал подниматься.

Теперь не давали покоя руки. Пальцы плохо слушались. Стиснув зубы, он ухватился за первый изолятор. Ему все же хватило сил подтянуть к себе провод и прикрутить к нему кабель. Соскользнув вниз, он включил в линию телефонный аппарат. Знакомый голос сержанта ответил на первый же сигнал зуммера. Беспокойно и заботливо начальник точки спросил, где находится Сургучев.

- Не дошел до второго контрольного. Встретил обрыв. Сделал временную перемычку, - ответил солдат громко, стараясь, чтобы командир не догадался о слабости его голоса, о его страданиях.

- Не замерзли? - спросил сержант.

- Все о порядке, - сказал Сургучев.

Полночь он встретил в степи. Ковыляя от столба к столбу на обмороженных ногах, он думал о том, как придет в свою землянку, пахнущую теплом и уютом, и доложит командиру о выполнении задания. Когда он думал об этом, боль в ногах как будто утихала, меньше ныли окоченевший пальцы рук. И не так тоскливо гудели над головой провода восстановленной линии связи...

Постоянный адрес данной публикации: