Великий русский революционер-демократ Н. Г. Чернышевский наряду с нелегальной революционной деятельностью весьма умело использовал, хотя и очень ограниченные, легальные возможности для пропаганды революционно-демократических идей. В. И. Ленин неоднократно указывал на эту сторону тактики социальной борьбы Чернышевского¹ . Так, например, несмотря на строгость цензуры, он блестяще использовал легальную печать, прибегая к самым различным уловкам с целью обмануть бдительность царской цензуры.

Одним из ярких примеров этой тактики Чернышевского является его работа в качестве главного редактора официального военно-теоретического и литературного журнала "Военный сборник" в 1858 году.

Необходимо вкратце остановиться на истории зарождения журнала. В связи с распространением революционно-освободительных идей в стране, а также в связи с Крымской войной в России усилился интерес к периодической печати; развитие же либеральной журналистики в России после Крымской войны не могло не отразиться и на военной периодической печати. В ту пору в царской России, кроме специальных военных журналов - артиллерийского и инженерного, - выходили газета "Русский инвалид" и "Военный журнал". Но они не отвечали запросам времени, ни в коей мере не удовлетворяли читателя. Эти издания старательно обходили события недавней войны, скрывая от читателей причины поражения царской армии. Поэтому они не, могли приковать к себе внимание передовых военных мыслителей того времени.

И именно в этот период рождается идея создания нового военного журнала - "Военный сборник" - по примеру уже существовавшего журнала на флоте. Военно-морским флотом с 1848 г. издавался журнал "Морской сборник", который ещё в годы Крымской войны и особенно после неё приобрёл некоторую известность в стране в качестве прогрессивного журнала. Идея создания "Военного сборника" принадлежала Д. А. Милютину. Милютин понимал, что в подготовке будущих реформ, значение которых он по достоинству оценил еще задолго до того, как стал военным министром, видную роль должна сыграть военная периодическая печать. Поэтому он, тогда профессор Николаевской академии генерального штаба, в особой записке² , составленной в июне 1856 г. на имя товарища военного министра ген. А. А. Катенина, обосновал необходимость создания нового военного журнала. Кстати, сам Милютин в молодые годы находился под сильным влиянием журнала "Современник" и даже имел связи с некоторыми его деятелями. Но, судя по содержанию записки, Милютин далеко не был человеком демократически настроенным. Из его записки видно, что он боялся распространения "дурного" влияния на русское офицерство. "Офицеры, - писал он, - большей частью бросаются на одни литературные журналы и ограничиваются чтением повестей, романов и других беллетристических произведений, не только не ведущих нисколько к распространению образования, но редко имеющих благоприятное влияние на развитие вкуса или чувства изящного". Из этого Милютин делал вывод, что назрела настоятельная потребность в издании журнала, который удовлетворял бы высказанным им, Милютиным, требованиям.

По мнению будущего военного министра, Россия нуждалась в таком журнале, который, во-первых, по своему содержанию был бы по силам наибольшей массе офицеров, "первоначально приохотил бы их к чтению и затем уже нечувствительно для них самих содействовал бы военному их образованию". И, во-вторых, по своему объёму и по цене был бы доступен для самого бедного, как он выражался, из армейских офицеров. Эти два условия, по мысли Милютина, должны были, с одной стороны, определить программу журнала, с другой - средства издания.

Вскоре после того, как была составлена эта записка, Милютин уехал из Петербург на Кавказ, будучи назначен и. д. начальника Главного штаба войск Кавказской армии. Мысль о создании нового журнала поэтому не была в то время осуществлена. Дальнейшей разработкой этой мысли в конце 1857 г. занялось командование отдельного гвардейского корпуса. Командир корпуса ген. Плаутин и начальник штаба корпуса ген. Баранов

¹ См. Ленин. Соч. Т. IV, стр. 126; т. XV, стр. 144.

² См Отдел рукописей Государственной библиотеки имени Ленина, ф. Д. А. Милютина, д. 7954.

рапортом от 1 ноября 1857 г. за N 2528 представили военному министру записку "Об издании "Военного сборника"³ . В этом документе в несколько перефразированной форме излагались мысли, высказанные Милютиным. К рапорту была приложена копия записки Д. А. Милютина, названная здесь "Предположением об издании журнала "Военный сборник" неизвестного автора" (Милютин почему-то скрыл своё авторство).

Для окончательной разработки проекта издания журнала был создан особый комитет. Он составил "Мнение комитета об издании "Военного сборника"⁴ , которое и удостоилось "высочайшего утверждения" 6 января 1858 года. Комитет окончательно выработал также программу журнала. Она целиком основывалась на записке Милютина. Программа состояла из четырёх отделов: первый отдел - официальный (извлечения из высочайших приказов и разных распоряжений по военному ведомству), второй отдел - военных наук (тактика, военная история, военная статистика, военная администрация, фортификация и артиллерия); третий отдел - литературный (рассказы из военного быта, мемуары, путешествия, биографии) и четвёртый отдел - "Смесь" (сюда входила и библиография). Журнал должен был выходить ежемесячно, книжками около 20 печатных листов в каждой. Ему отпускалась субсидия в размере 12 тыс. руб. в год.

В записке командования гвардейского корпуса "Об издании "Военного сборника" имеется ссылка на журнал военно-морского флота "Морской сборник", который, как было сказано выше, являлся передовым для своего времени журналом. Вторым журналом, оказавшим влияние на организаторов создания "Военного сборника", был, несомненно, "Современник". Не случайно поэтому уже в записке Милютина мы находим ссылки на "Современник". Так, например, говоря о шрифтах для "Военного сборника", он пишет: "Шрифты предположит, избрать для отдела неофициального - корпус обыкновенный, таким шрифтом печатают в "Современнике" учёные статьи". Как видно, Милютин составлял свою записку явно под влиянием "Современника".

Однако копирование "Современника" и даже "Морского сборника" шло главным образом по линии формы, а не содержания. Что же касается содержания, то здесь планы организаторов "Военного сборника", а также и царя заключались в том, чтобы создать журнал, который по содержанию был бы противопоставлен "Современнику" и даже военно-морскому журналу "Морской сборник", в котором временно были приоткрыты двери для либеральных высказываний в интересах воссоздания флота после Крымской войны.

Организаторы "Военного сборника" стремились оградить войска сухопутного ведомства от "дурного" влияния прогрессивных периодических изданий. Им хотелось создать новый военный журнал, который пользовался бы такой же популярностью, как "Современник" и "Морской сборник", но имел бы во всём угодное царскому правительству направление. Чтобы подчеркнуть важность журнала, решено было издавать его "по высочайшему повелению".

Организаторы "Военного сборника" также немало позаботились о том, чтобы оградить журнал соответствующими цензурными рогатками от всего "недозволенного". Военный министр в своём первоначальном предположении⁵ предлагал подчинить сборник цензуре при III отделении, но это предложение не прошло. Большой спор вёлся вокруг вопроса о том, чтобы освободить "Военный сборник" от военной цензуры. Комитет по подготовке издания был против этого⁶ .

Возражая комитету, командир корпуса мотивировал свою мысль тем, что журнал будет издаваться под наблюдением военного начальства, поэтому военная цензура ему не нужна. Он боялся другого. "Нельзя у нас допустить, - указывал он, - свободы рассуждений в вопросах политических и гражданских"⁷ . Ценное признание! Именно этой "свободы рассуждений" царское самодержавие боялось больше всего.

Доводы командира корпуса оказались для царя убедительными. Решено было подвергнуть журнал гражданской цензуре с тем, чтобы в отделе "Смесь" "помещались статьи, относящиеся до войск или вообще до военного деля, отнюдь не допуская других каких-либо посторонних предметов"⁸ . Правда, уже 28 ноября министр народного просвещения Ковалевский сообщал попечителю санкт-петербургского учебного округа, что "Военный сборник" надлежит "подвергнуть впредь общим правилам цензуры"⁹ .

Итак, журнал "Военный сборник" решено было издавать при штабе отдельного гвардейского корпуса, под главным наблюдением начальника штаба корпуса. Последний должен был подобрать "главного и частных редакторов, а сии последние - сотрудников"¹⁰ , - указывалось в программе журнала.

Командование гвардейского корпуса решило главную редакцию возложить на Н. Г. Чернышевского. В ту пору наблюдалось немало случаев, когда царское правительство пыталось действовать на таких людей, как Чернышевский, не запугиванием, а заигрыванием и подкупом, с целью привлечь их на свою сторону. Однако выбор пал на Чернышевского ещё и потому (как об этом будет сказано ниже), что он был широко известен в среде передовых офицеров царской армии и флота.

В письме отцу от 7 января 1858 г. Чернышевский писал: "Граф Баранов вздумал

³ См. Центральный государственный военно-исторический архив в Ленинграде (ЦВИАЛ), ф. 450, д. 273, л. 1 - 12.

⁴ Там же, л. 13 - 31.

⁵ См. ЦГИАЛ, ф. 772, оп. 7, д. 151675, л. 3 - 10.

⁶ ЦВИАЛ, ф. 450, д. 273, л. 13 - 31.

⁷ Там же, л. 33 - 36.

⁸ Там же, л. 46.

⁹ ЦГИАЛ, ф. 777, д. 24, оп. 2, л. 9.

¹⁰ Там же, ф. 772, д. 151675, оп. 7, л. 3 - 10.

издавать для распространения образованности между офицерами русской армии "Военный сборник". Заняться устройством этого дела он поручил генерал-квартирмейстеру гвардейского генерального штаба Карцеву. С Карцевым я был несколько знаком, и он предложил мне быть редактором этого издания. Я согласился... Мне говорят, что это издание может принести пользу нашим офицерам, которые до сих пор читали слишком мало и оттого в Крымскую кампанию показали себя людьми, правда, храбрыми, но неспособными бороться с успехом против неприятеля, приготовленного к распорядительности и находчивости на поле сражения умственными трудами в мирное время"¹¹ .

Особого внимания заслуживают строки письма Чернышевского, в которых он вкратце говорит о своём желании придать журналу то направление, которое так ярко проявилось уже с выходом в свет его первых книжек. "Если это назначение состоится, - пишет он, - я буду заниматься сообщением статьям, которые большей частью будут написаны дурным языком, такой формы, чтобы они могли явиться в печати приличным образом; кроме того, мне придётся рассматривать окончательно, заслуживает ли печати статья по своей дельности и занимательности, и справедливы ли мысли в ней излагаемые".

Далее Чернышевский сообщает, что "для оценки статей чисто военного содержания, относительно их достоинства по военной части, будут у меня два помощника - двое профессоров Военной Академии".

9 января 1858 г. Чернышевскому было вручено официальное письмо графа Баранова с предложением взять на себя обязанности общего (или главного) редактора "Военного сборника": "Милостивый государь Николай Гаврилович! Государь император утвердил предположение об издании "Военного сборника"... соизволил вместе с тем и на назначение Вас общим редактором сего журнала, с тем, чтобы по наукам военными редакторами были подполковник Аничков и капитан Обручев. Вместе с редакцией я прошу принять Вас заведывание и всею хозяйственною частью журнала"¹² . Письма подобного же содержания были вручены Аничкову и Обручеву¹³ .

Эти письма представляют для нас особый интерес. Они явно указывают на то, что Чернышевский был приглашён на должность главного редактора "Военного сборника"; они опровергают установившееся в дореволюционной, а также и в литературе, вышедшей в советское время¹⁴ , мнение о том, что Чернышевский якобы был в этом журнале всего-навсего "редактором по литературной части". Подобное извращение действительности нужно было царскому правительству для того, чтобы задним числом оправдать свою "ошибку", допущенную при назначении на такую должность, как главный редактор "Военного сборника", революционного демократа.

Через четыре дня после получения официального приглашения Чернышевский снова писал отцу: "Определение моё редактором "Военного сборника" состоялось. Теперь остаётся только подождать ещё с полгода, удастся ли мне поддержать хорошие отношения, в которых и теперь нахожусь с людьми, имеющими наблюдение за порученным мне изданием; главным образом важен тут Карцев"¹⁵ .

Опасения Чернышевского были не случайны, ибо он знал, что то направление, которое он намеревался придать "Военному сборнику", не будет угодно царскому правительству. В этом письме Чернышевский сообщает о размерах окладов содержания ему и его помощникам, которые также подтверждают, что Н. Г. Чернышевский был главным редактором.

Чернышевский понимал, что ему не удержаться долго на этой должности. Но он заботился о том, чтобы как можно дольше использовать такую легальную возможность для распространения революционно-демократических идей в среде русского офицерства, как порученный его редактированию официальный журнал.

Не лишён интереса вопрос о том, кому принадлежала инициатива приглашения Чернышевского в "Военный сборник". В письме, как мы видели, он указывает на то, что был знаком с Карцевым, который предложил ему быть редактором этого издания. Известно также, что Карцев был близким другом Д. Милютина. Поэтому весьма вероятно, что инициатором приглашения Чернышевского был Д. А. Милютин, который мог предложить Карцеву эту кандидатуру. В годы своей профессорской деятельности в Николаевской академии генерального штаба Милютин был близко связан с журналом "Современник" и, в частности, с Чернышевским¹⁶ . Но после того, как в 60-х годах произошло резкое размежевание либералов и революционных демократов, Д. Милютин весьма отрицательно отнёсся к Н. Г. Чернышевскому и причинил немало вреда Николаю Гавриловичу, высказав о нём мнение как о самом вредном человеке по своему образу мыслей. Известно также и то, что одним из первых дел Д. Милютина после его назначения в 1861 г. военным министром было запрещение полковым библиотекам выписывать "Современник".

Помощники Н. Г. Чернышевского по "Военному сборнику" - профессора Николаевской академии генерального штаба подполковник В. М. Аничков и капитан Н. Н. Обручев - по образу мыслей принадлежали к передовой части русского офицерства. Н. Н. Обручев, вращавшийся в кругу "Современника", был настроен даже революционно. В. М. Аничков также был близок к Чернышевскому. В одном из писем отцу

¹¹ Чернышевский Н. Литературное наследие. Т. II, стр. 268. М. -Л. 1928.

¹² ЦВИАЛ, ф. 450. д. 273, л. 43.

¹³ См. там же, л. 42.

¹⁴ См. Стеклов Ю. Н. Г. Чернышевский, его жизнь и деятельность. Т. I. М. -Л. 1928.

¹⁵ Чернышевский Н. Литературное наследие. Т. II, стр. 269.

¹⁶ См. Панаева А. Воспоминания, стр. 308 - 310. "Академия". Л. 1929.

Николай Гаврилович указывал, что "Виктор Михайлович Аничков - наш хороший знакомый"¹⁷ . Кстати, Аничков был также знаком и с Добролюбовым. Близкие отношения Чернышевского со своими помощниками указывают на то, что с их стороны он не мог встречать препятствий в пропаганде своих идей на страницах журнала. Напротив, помощники ему в этом способствовали. Не удивительно поэтому, что Чернышевский играл в журнале главную роль и придал ему характер резко обличительного органа, беспощадно бичевавшего социальные пороки русского общества и в частности армии.

12 февраля 2858 г. в газете "Русский инвалид" появилось пространное объявление за подписью Чернышевского, Аничкова и Обручева о предстоящем издании "Военного сборника". Судя по всему, текст объявления был написан Чернышевским. Особенно интересна вторая часть этого объявления¹⁸ , где, между прочим, говорится об отношении редакции к авторам. В этих строках мы остро ощущаем руку Чернышевского, в них имеются явные признаки демократизма, указания на то направление журнала, по которому его намеревался повести и повёл великий революционер-демократ. Не удивительно, что после этого объявления редакция "Военного сборника" с первых дней своего существования не испытывала недостатка в материале. О предстоящем выходе сборника также были посланы объявления во все части и соединения русской армии¹⁹ . 1 мая 1858 г. вышла первая книжка "Военного сборника". Передовая часть офицерства восприняла это издание с большим энтузиазмом. Молодой журнал имел громадный успех. Подписка на "Военный сборник" превзошла все ожидания. Сказались две причины: во-первых, то, что во главе журнала был поставлен Чернышевский, и, во-вторых, стремление передовых офицеров к знанию в связи с бурными явлениями общественно-политической жизни 60-х годов XIX века. Чтобы удовлетворить подписавшихся после выхода первой книжки, пришлось её перепечатать вторым изданием. В первом же году тираж "Военного сборника" достиг 6 тыс. (тираж "Современника" в 1858 г. был около 4800 экземпляров). В некоторые полки выписывалось по 20 - 25 экземпляров, а один из полков подписался даже на 41 экземпляр.

Чем же объясняется такой колоссальный успех молодого журнала? Прежде всего тем направлением, по которому повёл его главный редактор Н. Г. Чернышевский, тщательно рассматривавший и окончательно решавший, "заслуживает ли печати статья по своей дельности и занимательности, и справедливы ли мысли в ней излагаемые".

Редактор отбирал для печати те статьи, которые выражали передовые идеи и по духу своему были близки его убеждениям. Это и обеспечило помещение на страницах "Военного сборника" разнообразных, интересных статей, отражавших подлинную жизнь армии, а главное - чаяния передовой части русского офицерства. Журнал открывал глаза своим читателям на истинные причины поражения русской армии в Крымской войне. А так как значительная часть офицерства в результате крымского поражения была в то время настроена довольно оппозиционно, то успех журнала был поистине огромен. "Военный сборник" вёл борьбу с рутиной и с устарелыми взглядами, стоявшими на пути преобразований в армии. Журнал имел необычный для того времени резко обличительный характер. Чернышевский считал, что на страницах редактируемого им журнала не должно быть места ни восторгам насчёт благих намерений правительства, ни гимнам по поводу прогресса, якобы совершающегося в русской жизни. Чернышевский видел главную задачу "Военного сборника" в том, чтобы возбуждать в читателе негодование порядками в стране, а также и в армии.

Достаточно даже бегло просмотреть книжки "Военного сборника", выпущенные под главной редакцией Чернышевского, чтобы убедиться в характере направления и содержания журнала: "Взгляд на состояние русских войск в минувшую войну", "Голос из армии", "Взгляд на степень образования русских офицеров в армии", "О пользе обучения грамоте всей массы русских войск", "Военная статистика и солдатский быт", "Изнанка Крымской войны", "Об устройстве школ для распространения грамотности в войсках" - вот названия лишь некоторых статей, взятых нами из первых трёх номеров "Военного сборника" за 1858 год.

Уже одно и притом далеко не полное перечисление названий статей показывает, какую линию проводил журнал. В этих, как и в других напечатанных в "Военном сборнике", статьях поднимаются такие в то время животрепещущие вопросы, как истинные причины поражения в Крымской войне; недостатки военного устройства; права и быт солдата; дисциплина; отношение офицеров к рядовым и старших к младшим; солдатокрадство; военное судопроизводство; смотры; практические стрельбы; обучение и воспитание; организация службы; история военного искусства и т. д. Статьи эти отражали взгляды наиболее прогрессивной части русского офицерства.

Особого внимания заслуживают статьи, напечатанные в первой книжке журнала: "Голос из армии", "Мысли по поводу преобразования в артиллерии" и "Заметки командира стрелковой роты". В этих статьях говорится главным образом о взаимоотношениях начальников и подчинённых, господстве в военной службе формалистики, о недостатке у военных должного образования. Вот что пишет автор статьи "Голос из армии" об отношении к солдату: "Кому из нас не обила ушей ходячая, всеразрешающая... но глубоко безнравственная и бессмысленная фраза: "Для русского солдата необходима палка: он хороших слов не пони мае т"... Повторяющим аксиому о необходимости палки и в голову не приходит, какой страшный

¹⁷ Чернышевский Н. Литературное наследие" Т. II, стр. 280.

¹⁸ См. "Русский инвалид" N 33 за 1858 год.

¹⁹ См. ЦВИАЛ, ф. 450, д. 273, л. 53, 60 - 61, 73, 80 - 87.

укор они возводят сами на себя, какое высказывают непонимание русского человека вообще и русского солдата в особенности... Этот солдат не колеблется перед жерлами неприятельских пушек, не выдаст в трудную минуту своих... Горячее наше сочувствие должно быть обращено к этому сильному, простому человеку, идущему безропотно против многих невзгод и лишений" (стр. 79 - 81). Эти слова, проникнутые уважением к личности солдата, были необычны для того времени. Следует иметь в виду, что ещё не было отменено крепостное право, а солдат в подавляющем большинстве был крепостной крестьянин. С ним было принято обращаться, как со скотом. "Военный сборник" же по-новому определяет права солдата. Солдат - это "человек, - говорит автор той же статьи, - и потому отношения офицера к солдату должны стать на ряду самых капитальных вопросов нашего "быта" (стр. 78). Характерно, что редакция ставила эти острые вопросы не эпизодически, а возвращалась к ним из номера в номер. Автор статьи "Заметки командира стрелковой роты", помещённой в том же номере журнала, отмечал, что офицеры с пренебрежением относятся к солдатам. Осуждая подобное поведение офицеров, автор становится на защиту простого человека - рядового солдата. Он говорит: "Русский солдат есть сын русского крестьянина... в нём много русской смётки, врождённой логики; его не увлечёшь громкой фразой, как француза, народным мотивом, как итальянца; нет, ему расскажи его языком, чтобы он разложил умом, и тогда он в век ничего не забудет" (стр. 113). Автор говорит также о необходимости "поднять солдата в его собственных глазах, чтобы он узнал себе настоящую цену" (стр. 114). Нужно "отличить в солдате человека от солдата" (стр. 115). Далее автор указывает на то, что "в каждом из начальников, солдат продолжает видеть своих прежних властей, - крепостной: барина, бургомистра, управляющего из русских или немцев... казённым видятся становые, окружные и исправники, грабившие и притеснявшие их" (стр. 116). Для того чтобы уничтожить несправедливость, злоупотребления в обращении с солдатом, автор предлагает, "чтобы ближайшие начальники" считали солдат "себе подобными существами, мыслящими и чувствующими" (стр. 118 - 119). Иначе говоря, солдат - такой же человек, как и его начальник. "Солдат наш смышлён, он имеет много прекрасных душевных качеств" (стр. 120), - снова подчёркиваются высокие человеческие достоинства простого русского человека.

Ту же линию проводит автор статьи "Военная статистика и солдатский быт", напечатанной во втором номере "Военного сборника". Он говорит о том, что в армии слишком мало занимаются изучением солдатского быта. Солдат, "поступивший в ряды армии молодым, здоровым, полным силы и предприимчивости, оставляет её по большей части изнурённым, расслабленным... А какая значительная часть из поступивших вовсе не возвращается обратно в общество!" (стр. 444). Так изматывался солдат в результате того, что в царской армии никто не заботился о его бытовых условиях, об охране его здоровья. Ссылаясь на статистические данные, автор указывает, что "средним числом из трёх человек, поступивших в военную службу в цветущем возрасте, возвращается на родину только один и тот стариком" (стр. 448 - 449). Далее автор делает довольно смелый, но справедливый вывод о том, что "большая часть злоупотреблений в военной службе прямо связана с интересами лиц, стоящих довольно высоко в ряду военной иерархии; может ли какой-нибудь мелкий чин решиться контролировать действия этих лиц?" (стр. 456).

В четвёртом номере "Военного сборника", в статье "Изнанка Крымской войны", также затрагивается тема необходимости заботы о быте солдата. В этой статье рассказано о том, как в результате разгильдяйства и безответственности высшей военной администрации десятки тысяч солдат умерли во время Крымской войны от эпидемических заболеваний. Автор указывает, что некоторые виновники этого возмутительного разгильдяйства оправдываются недостатком госпиталей. "Прежде всего, - отвечает автор, - надо заботиться о том, чтобы устранить возможность заболеваний... Сбережение солдата именно и заключается в том, чтобы не допустить солдата до болезни, то есть до госпиталя". Далее автор приводит замечательные слова великого русского полководца Суворова, который говорил: "Не терплю госпиталей; тот их любит, кто не радеет о здоровье солдата" (стр. 476).

Тема о бесправии солдата, о его невыносимо тяжёлых бытовых условиях затрагивается также в целом ряде других статей, напечатанных в "Военном сборнике". В статье "О способах снабжения войск обмундированием", помещённой в пятом номере "Военного сборника", один из помощников Чернышевского, В. Аничков, говорит о том, что государство тратит на армию огромные средства, но далеко не всегда эти деньги доходят до солдата, "путём злоупотребления оставаясь в руках административных органов правительства" (стр. 2 - 3). В статье "Заметки о современном состоянии нашей кавалерии", напечатанной в том же номере журнала, также затрагивается тема о правах и быте солдата. Говоря о том, что юнкера неохотно знакомятся с бытом солдата-кавалериста, автор предлагает возложить "на юнкера обязанность отвечать за лошадь и амуницию, не давая им солдат для этой цели"; так их "можно заставить гораздо лучше понять этот быт" (стр. 43).

Следующим вопросом, которому редакция "Военного сборника" уделила большое внимание, является обучение солдата грамоте, что для русской армии того времени являлось важной задачей. Обучение грамоте, помимо всего прочего, имело также и практическое значение для армии, так как она вооружалась более сложными видами вооружения, в частности на вооружение поступало скорозарядное нарезное оружие. Между тем 95% солдат были неграмотны.

Поэтому даже официальные правительственные органы сознавали необходимость обучения солдат грамоте. Это положение и было умело использовано редакцией журнала Н. Г. Чернышевский понимал, что образование солдат имеет колоссальное значение, так как оно даёт возможность солдату легче осознать своё положение представителя угнетённых, лучше понять пути уничтожения крепостничества.

В первом же номере журнала эта тема затрагивается в статье "Заметки командира стрелковой роты" (стр. 111 - 144). Автор подробно излагает метод обучения солдата грамоте, при этом он делится собственным опытом. Для чтения солдатам он предлагает использовать описания подвигов великих людей из истории нашего отечества. Кроме того он рекомендует "дать людям первоначальное понятие о природе вообще: о земном шаре, на котором мы живём, о планетах, видимых нами ежедневно, о явлениях природы, которым мы подвергаемся". "Грустно видеть, - пишет далее автор, - как наш солдат до сих пор верит, что свет стоит на трёх китах, гром гремит от того, что пророк Илья ездит в колеснице по небу, - а посредством радуги бог из моря берёт воду для дождя; положим, это и поэтично, но дико! Через солдат грамотность могла бы распространиться и в массе народа" (стр. 127 - 128).

Нетрудно понять, какое огромное прогрессивное значение имели подобные мысли, изложенные на страницах "Военного сборника". Следует иметь в виду, что всё это говорилось в то время, когда официальная пропаганда царского самодержавия среди простого народа и особенно среди солдат целиком строилась на проповеди религиозного дурмана. Для солдат проводились так называемые "религиозные чтения", считавшиеся лучшим средством заставить солдата верно служить царскому престолу.

Во втором номере мы также находим статьи, посвященные обучению солдат грамоте. Этот вопрос освещается в статье "О пользе обучения грамоте всей массы русских войск". Автор статьи указывает, что "русский солдат смышлён, он мгновенно поймёт все выгоды, сопряжённые с этими познаниями". Более подробно об этом говорится в третьем номере журнала, в статье "Об устройстве школ для распространения грамотности в войсках". В этой статье отмечается, что в последнее время вопрос о распространении грамотности в простом народе вызвал оживлённую полемику. Теперь "почти все поняли, что грамотность не есть принадлежность каких бы то ни было отдельных сословий, а общее достояние целого человечества, что всякий, на какой бы ступени общества ни стоял, имеет на неё одинаковые права" (стр. 190). Автор статьи много внимания уделил тем проблемам которые неизбежно возникали при организации обучения войск. Это организация школ, методика преподавания и др. В седьмом номере журнала редакция снова и достаточно остро поставила этот вопрос в статье "О грамотности в войсках". Вначале автор статьи обосновывает необходимость обучения солдат грамоте опытом минувшей войны. Последняя война показала, говорит он, "не только недостатки старого, но и новые требования современного военного искусства" (стр. 1). Автор ссылается на то, что изменившиеся условия ведения войны, в частности рассыпной строй взамен сомкнутого, изменили и требования к подготовке войск. "Действие небольшими отрядами, рассыпной строй, ловкость, сметливость и физическое развитие каждого солдата, главное же, искусство стрельбы, - вот что служит теперь лучшим залогом успеха в бок" (стр. 2). Это требует, от солдата, как говорит автор, "сознательного понимания своего положения и своих обязанностей. Гимнастика, фехтование, стрельба в цель, вообще физическая ловкость и расторопность, - вот та школа, которую должен теперь проходить солдат" (стр. 2). Но и это автор считает далеко не достаточным. "При всём совершенстве материального развития войска, оно не достигнет успешных результатов в бою, если военное воспитание солдата не будет осмысленно; военное искусство, в последнее время... нуждается в некотором нравственном развитии солдат" (стр. 4 - 5). И дальше он говорит: "Нам кажется, что довольно большой срок службы... должен быть употреблён с пользою не только в смысле специального назначения солдата, но и в значении общечеловеческого развития" (стр. 5). Причём нравственное развитие солдата, как указывает автор, предполагает и грамотность. Автор рекомендует "смотреть на грамотность не только как обучение чтению и письму, но как средство некоторого умственного развития и нравственного пробуждения солдата" (стр. 6). Грамотность, по мысли автора, "должна служить средством наивозможно большего умственного и нравственного развития солдата; пробуждением дремлющих нравственных сил... человека, не тронутого воспитанием; призывом к самобытной деятельности солдата, почувствовавшего свои нравственные силы" (стр. 7). И далее: "Задача обучения - не механическое усвоение чтения и письма, а, по преимуществу, пробуждение сознательного мышления и нравственное развитие" (стр. 10).

В приведённых выдержках статьи ясно видно, чего хотел добиться автор в результате обучения солдата грамоте. Не механическая зубрёжка, насаждавшаяся официальной консервативной частью генералитета и офицерства армии, а сознательное отношение к обучению. Пробуждение в солдате сознательного мышления, самобытной деятельности - вот главная задача, которую ставил журнал.

Далее автор пишет в той же статье, что обучение солдата грамоте часто наталкивается на боязнь со стороны некоторых упадка дисциплины и "славного солдатского духа" (стр. 14). Автор открыто говорит о далеко идущих целях обучения солдата грамоте: "Вернувшись на родину... солдат внесёт в отдалённые, ныне тёмные, места нашего обширного отечества свет некоторого умственного образования" (стр. 16). Такими

словами заканчивается эта замечательная статья.

На примере этой статьи, на которой мы умышленно остановились так подробно, видна точка зрения "Военного сборника" по вопросам просвещения русского солдата. Не механическое обучение грамоте методом заучивания уставных положений, а сознательное воспитание солдата, ибо задача состоит в том, чтобы через солдата вести эту, столь важную в пробуждении революционного сознания работу среди всей массы трудящихся России. Таков был тактический приём Чернышевского.

Надо сказать, что наряду с постановкой вопроса о необходимости обучения солдат Грамоте на страницах журнала часто встречаются статьи, посвященные образованию офицеров. Постановка этого вопроса также не случайна. Перед армией вставали новые задачи, успешно решать которые могли только грамотные, высокообразованные в военном отношении офицеры. А между тем разложение феодально-крепостнического строя, на смену которому выступал капитализм, неминуемо сказывалось на командных кедрах царской армии, состоявших в своём большинстве из дворянства. "Не только с военными науками, но даже с теми частями устава, которые написаны не для смотров, а для войны, офицеры наши были мало знакомы", - пишет автор статьи "Взгляд на состояние русских войск в минувшую войну" (N 1, стр. 13) Автор другой статьи, помещённой в том же номере, "Взгляд на степень образования русских офицеров в армии", объясняет причины низкого образования офицеров следствием того, что "для поступления в военную службу требуется весьма не много знания, но большинство поступающих и тут надеется по преимуществу на снисхождение при экзаменах". Вследствие этого "развилась в армии заметная безграмотность" (стр. 154). Известно, что в то время критерием для принятия в военные учебные заведения, а также для продвижения по службе являлись не способности человека, а его происхождение, дворянский титул. В заключение статьи автор предлагает офицеров, "не желающих... заниматься, не оказывающих успехов, несмотря на убеждения, - отправлять в полки для службы на общих правах, или увольнять в отставку" (стр. 160).

Вопроса об образовании офицеров касается также статья "Заметки о современном состоянии нашей кавалерии", напечатанная в N 5 "Военного сборника". В ней говорится, что "образование офицеров - первая и главная потребность"; отмечается разлагающее воздействие офицеров на прибывающих в части юнкеров. "В обществе офицеров... наш юнкер не приобретал для себя Ничего полезного в умственном отношении... Он учился играть в карты, пить вино и хвастался тем, что умеет уже отделываться от службы" (стр. 40).

Такова меткая характеристика реакционного офицерства царской армии. И не случайно поэтому уже Д. А. Милютин в своей записке о создании "Военного сборника" так горячо доказывал необходимость образования для офицеров. Он понимал, что это в значительной мере поможет им уяснить "важность и значение каждого нововведения", каждого требования начальства.

"Военный сборник" затрагивал весьма важный вопрос о так называемом солдато-крадстве. "У нас, - пишет автор статьи "Голос из армии", - над солдатом тяготеет постоянная, непрерываемая взятка. Солдато-крадство... образует, как известно, довольно правильно организованное ремесло нашего брата... Это гнусное обыкновение... главным образом поддерживается, находит себе защиту в понятиях всего нашего общества, признающего солдато-крадство делом весьма обыкновенным, благоразумным" (N 1, стр. 81 - 82)... О солдато-крадстве говорилось также в целом ряде других статей "Военного сборника". В частности, в статье "Солдат и офицер", напечатанной в N 8, сказано, что солдат "не всегда... ест... сообразно с отпускаемым от казны содержанием; иногда не всё получит, что ему следует" (стр. 337).

Особенно ярко освещается вопрос о солдато-крадстве в статье "Пять месяцев в *** полку" (N 7, стр. 89 - 124). В живой очерковой форме здесь правдиво показаны бесстыдные хищения, чинимые командирами рот. В этой статье обрисован командир полка, который с невероятным бесстыдством при первой встрече с неизвестным прибывшим к нему подчинённым предлагал ему роту и учил солдато-крадству, говоря, что "рота есть капитал, с которого ротный командир имеет право брать проценты".

Редакция "Военного сборника" ставила также вопрос о борьбе с телесными наказаниями, которые в то время были обычным явлением в русской армии. В четвёртом номере журнала, в статье "О телесном, наказании", автор осуждает этот варварский унизительный способ наказания солдат. Он говорит о том, что в борьбе с телесными наказаниями может сыграть важную роль общественное воздействие, но этого, указывает автор, далеко не достаточно, ибо оно "без закона всё-таки не всесильно" (стр. 481). Много внимания журналом уделялось также методам обучения войск. Журнал осуждает формализм, показную муштру, господствовавшие в обучении войск. "Смотры высшего начальства, - пишет автор статьи "Голос из армии", - составляют альфу и омегу нашей служебной деятельности. Не успешность службы в её постепенном, непрерывном ходе; не ровная постоянная заботливость о её выгодах, а только удача на смотру, вот что поглощает все стремления начальников частей. Оттого такая напряжённая лихорадочная деятельность перед днём смотра, такие усиленные учения; здесь уже не имеют места ни заботливость о здоровье солдат, ни разборчивость средств; кому, например, не известны проколотые штыками мишени и т. п.?" (N 1, стр. 84). Автор статьи "Заметки командира стрелковой роты" рассказывает, как часто офицеры для того, чтобы выглядеть в хорошем свете перед своим начальником, изощрялись в очковтирательстве, "Однажды

был случай, что команда выпустила всего 60 патронов, а в мишени сказалось 63 дыры: так усердно плотники заранее буравили мишень и так ловко заклеили её бумагой" (N 1, стр. 118). Весьма характерно в этом отношении также высказывание автора статьи "Солдат и офицер", опубликованной в восьмом номере "Военного сборника": "Смотр до сих пор ещё представляется нам по прежним понятиям: не показать начальнику знание нами и нашими подчинёнными истинно своего дела хотим мы... нет, мы стараемся показать ему всю тонкость нашего знания в пригонке амуниции, в выправке... вот пока ещё цель стремлений некоторых из нас!.. Мы делаем... второстепенный предмет главным" (стр. 338).

На страницах журнала мы находим также статьи, посвященные печальным урокам Крымской войны. Автор статьи "Взгляд на состояние русских войск в минувшую войну", помещённой в N 1, говоря о многочисленных нападках на русскую армию за её поражение в этой войне, пытался определить истинные причины неудач русской армии. Прежде всего он указывает на то, что против России выступали Англия, Франция, Турция, Сардиния и готовы были выступить Швеция и Австрия. В статье приводятся многочисленные примеры того, как солдаты и рядовые офицеры героически сражались в ту войну, в частности называется героическая оборона Севастополя. "Рассматривая же общий ход всех сражений прошедшей войны, мы смело можем сказать, что в течение её и солдат и офицер русский сделали всё, что было в силах человеческих... Солдат русский так же безропотно переносил труды и лишения, которых не мало выпало на его долю, так же скоро забывал неудачу и с такой же беззаботной отвагою ждал нового боя, как в эпоху самых блестящих успехов нашего оружия... Удар штыка русского по-прежнему был страшен неприятелю, а русская колонна так же стройно двигалась под ядрами и нулями, как при Лейпциге и под Парижем. Одним словом, в армии нашей ещё не угасли те начала, которые завещал ей Пётр Великий" (стр. 6).

. Далее автор пытается конкретно определить недостатки русской армии. При этом он оговаривает, что оставляет в стороне "недостатки и злоупотребления административные" и рассматривает только то, что относится "к боевому (тактическому) состоянию войск". Недостатки эти, по мнению автора, заключаются в "фальшивом понимании настоящего долга службы, в происходивших от того фальшивых служебных требованиях и равнодушии к образованию... каждый учил свою часть только тому, что представлялось на смотрах, - тому, за что либо ожидалась награда, либо грозило порицание" (стр. 11). Иначе говоря, прусская муштра, которой увлекались многие генералы царской России, - вот истинная слабость боевой выучки русской армии.

Урокам Крымской войны посвящены также статьи "Заметки инженера о причинах взятия Малахова кургана", "Взгляд на состояние русских войск в минувшую войну", "Очерк военных действий на берегах днепровско-бугского лимана осенью и зимой 1855 года" и др. Особняком стоят статьи помощника главного редактора Н. Н. Обручева под общим заголовком "Изнанка Крымской войны". В этих статьях изобличались злоупотребления и головотяпство в санитарных органах и интендантстве русской армии, в результате чего русская армия несла огромные потери в людях от всевозможных болезней. Статьи эти вызвали большой резонанс в русской армии. "Военный сборник" организовал их обсуждение на своих страницах. В результате были напечатаны такие статьи, как "Заметки на вторую часть статьи "Изнанка Крымской войны", "Изнанка налицо" и др.

Особо следует остановиться на чрезвычайно интересной статье Н. Обручева "О вооружённой силе и её устройстве" (N 1, стр. 16 - 56). Статья эта затрагивает вопросы стратегии. С наглядной убедительностью она показывает, как высоко стояла в России и в то время передовая военная мысль. Автор статьи говорит: "Когда государства сталкиваются, - борьба между ними в сущности решается не столько войском, сколько относительной силой самих наций". Эту замечательную мысль автор иллюстрирует убедительными примерами: "В 1792 году с одной стороны были французские волонтёры, собравшиеся под знамёна прямо со школьных скамей или от сохи, с другой, соединённые армии Европы: но на чьей стороне осталась сила? В 1810 году Испания остаётся без войск; её защищают составленные на скорую руку дружины поселян и монахов; с другой стороны, являются армии Наполеона, генералы Наполеона и сам Наполеон: но на чьей стороне осталась сила? В 1812 году сотни тысяч войск приходят в Россию, их встречают втрое меньшие армии: но где осталась сила? Нет, значит, возможности отвергнуть, что главная сила государства лежит в народе; что возможно с народом, того далеко нельзя достигнуть с одним войском; и отныне те правительства будут сильны, которые тесно связаны с народом, умеют развивать внутренние его средства и на них создают величие страны".

И далее, как бы резюмируя сказанное, автор заявляет: "Первым элементом могущества государства служит самый народ". Иначе говоря, побеждает та сторона, чьи цели в войне справедливы, где в войне участвует не только армия, но весь народ, заинтересованный в победе.

В той же статье была высказана очень важная мысль: "Как струя фонтана, по естественному закону равновесия, никогда не бьёт выше уровня воды в резервуаре, так и могущество государства, в обыкновенных обстоятельствах, не может быть поддерживаемо армией выше уровня, представляемого развитием внутренних сил народа. Отступления от этого закона могут быть только временные..." Таким образом, могущество государства зависит от того, какой в нём социальный строй, как он способствует развитию внутренних сил народа.

На примере этой статьи видно, как глубо-

ко и широко ставились вопросы поенной политики, военного искусства, стратегии и тактики, вопросы организации, обучения и воспитания, проведения военных реформ и т. д. в русской военной литературе и насколько передовые военные мыслители России превосходили пресловутых немецких военных теоретиков, вроде Мольтке и иже с ним. Эта статья с убедительной наглядностью говорит о том, что русская военная мысль, как и русская культура вообще, развивалась своим, особым путём, опережая другие страны. Названная статья не единственная, в которой затрагиваются вопросы военной стратегии. На страницах журнала они ставятся неоднократно.

В статье "О грамотности в войсках" мы видим попытку решить вопрос о роли морального фактора в войне. "Боевая машина, - пишет автор, - кроме вещественных своих сторон, имеет ещё и духовную, которая во всех случаях войны играет роль первостепенной важности" (N 7, стр. 4). В этом заслуга возглавлявшего журнал выдающегося революционного демократа и мыслителя, Н. Г. Чернышевского, взгляды которого по ряду вопросов были близки к взглядам основоположников марксизма.

На страницах журнала ставится также чрезвычайно актуальный для того времени вопрос о гласности. Автор статьи "О смертности в гвардейском корпусе" (статья подписана инициалами Н. О., очевидно, Н. Обручев), говоря о том, что не следует бояться гласности, ибо "мы нигде не достигли совершенства, и что, напротив, везде нам необходимы улучшения", высказывает замечательную мысль: "Если мы смеёмся над человеком, который думает о себе более, чем сколько стоит, то, конечно, и государству прежде всего необходимо сознать, что оно есть в действительности" (N 6, стр. 388).

Наряду с социально-правовыми вопросами "Военный сборник" уделял также большое внимание и чисто военным вопросам. Его высказывания в этой области проникнуты чувством патриотизма. Журнал отстаивает славные традиции русских полководцев: Петра I, Суворова, Кутузова - и даёт резкую отповедь попыткам преклонения перед иностранными армиями. В статье "Взгляд на состояние русских войск в минувшую войну" говорится, что многие считают одной из причин поражения русских войск в Крымской войне недостатки русских уставов. "Но безусловно осуждать их может только тот, кто не был с ними достаточно знаком и не сравнивал их с уставами других армий. Строевой устав наш не только не был ниже уставов других армий, - смело можно сказать, был выше большей части из них; если в нём оставались ещё некоторые излишества, некоторые построения, не применимые в бою, то в уставах других государств их было несравненно более. Не буду говорить об английском уставе, который заключает в себе всё, что подражателями прусской тактики введено было ещё в прошедшем столетии; но и самый французский" устав немногим лучше его". Далее автор приводит высказывание о французском уставе генерала Ренара, начальника и главного штаба бельгийской армии, в которой был принят французский устав. "Французский устав, - говорит Ренар, - не соответствует тем успехам, которые совершились уже шестьдесят лет тому назад". Автор делает справедливый вывод о том, "до какой степени французы в этом отношении далеки от того, чтобы подражать им" (N 1, стр. 9 - 10).

Резкую отповедь редакции журнала 1 встретили авторы некоторых статей, проникнутых слепым преклонением перед тактикой иностранных армий. Так, например, автор статьи "Мысли о тактике европейской пехоты генерала Ренара" положительно оценил тактику, применяемую в армиях германских государств. В частности, он говорил, что прусский устав считает за наибольшую единицу для маневрирования бригаду, которая, "не соединяясь с другими родами оружия, может исполнять чисто уставные эволюции" (N 2, стр. 343 - 344).

Редакция (в примечаниях, о которых подробнее будет сказано ниже) справедливо отметила, что бригадные учения должны "производиться не иначе, как в соединении с другими родами войск, по крайней мере хоть с артиллерией, потому что в бою бригада никогда не действует одна. Наш устав в этом случае выше, он говорил: "Когда для учения сводится полк или более, оно производится не иначе, как с артиллерией" (N 2, стр. 344). Далее, восхваляя тактику австрийской армии, автор писал, что в австрийской пехоте существует построение двойных боевых колонн. Редакция замечает: "По нашему мнению, построение двойных боевых колонн - верх педантизма, который вообще достаточно проглядывает в австрийском уставе" (там же, стр. 348). Таким образом, мы видим, как журнал, руководимый пламенным патриотом Н. Г. Чернышевским, посвятившим всю свою деятельность и всю свою жизнь родине и родному русскому народу, резко осуждал всех, кто пресмыкался перед заграницей, горячо отстаивая приоритет русской передовой военной мысли.

"Военный сборник" систематически, из номера в номер печатал художественные произведения: повести и рассказы, также отражавшие общее направление журнала. Во втором номере журнала напечатана повесть под названием: "Человек с чистыми намерениями". В ней выведены на сцену чиновники, обкрадывающие казну и солдата. С большим искусством нарисован образ секретаря комиссариатской комиссии. Плут-секретарь по статьям свода законов доказывает молодому офицеру, что самый честный из людей, поступив на службу в комиссариат, должен сделаться вором и мошенником; что самые законы, ограждая вора, заставляют его красть.

Таково вкратце содержание статей, прошедших через просмотр и одобрение великого революционера-демократа. Краткий обзор материалов "Военного сборника" показывает, что молодой журнал ставил на своих страницах наиболее актуальные вопросы, которые волновали в то время не

только передовую часть русского офицерства, но и всех прогрессивно настроенных людей России.

Как видим, большое место на страницах журнала уделено социально-правовым проблемам. Актуальнейший вопрос жизни тогдашней России - отмена крепостного права - волновал также и армию. В ряде статей мы находим ясные отзвуки идей Чернышевского. Содержание "Военного сборника" служит лишней иллюстрацией к словам Ленина о том, что "даже в крепостной России Добролюбов и Чернышевский умели говорить правду"²⁰ .

Родившийся в дни, когда в России начинались реформы, "Военный сборник" направил свою деятельность к распространению в армии сознательного отношения к урокам Крымской войны. Он стремился обнаружить и указать существенные недостатки, выявленные боевым опытом, способствовал подготовке армии к проведению в жизнь военных реформ.

Как же сам Чернышевский относился к реформам? Каковы были его воззрения по очень крупному, определяющему вопросу его эпохи - о взаимоотношении реформы и революции?

Н. Г. Чернышевский не отрицал значения реформ, ибо он понимал их прогрессивность. Но реформы, по мнению Чернышевского, могут привести к положительным результатам лишь в том случае, если в стране имеются силы, способные добиться их действительного осуществления. "Я не желаю, - говорит один из героев "Пролога" - Волгин, - чтобы делались реформы, когда нет условий, необходимых для того, чтобы реформы производились удовлетворительным образом"²¹ . "...Нелепо приниматься за дело, когда нет сил для него"²² .

Чернышевский энергично выступал против иллюзорных надежд на мирный исход борьбы, в которой на карту поставлены более или менее серьёзные интересы господствующих классов. "Если реформа касается только небольшой части общества или, затрагивая интересы всех, представляет для каждого риск лишь незначительного убытка или выигрыша, словом сказать, если реформа не очень важна, она может производиться хладнокровным путём... Но очень важные для общества дела никогда так не делались"²³ .

Великий революционный демократ Чернышевский хорошо понимал, что серьёзные преобразования обычно совершаются только посредством революции: "Без войны не решается ни один важный вопрос, а война ведётся огнём и мечом, а не дипломатическими фразами, которые уместны только тогда, когда цель борьбы, ведённой оружием, достигнута"²⁴ .

Чернышевский настойчиво боролся с иллюзиями, основанными на вере в слова, в обещания врагов, в посулы правительств, попавших в трудное положение. Он возглавил лагерь революционных демократов не только против царизма и крепостников, но и против либералов всех мастей и оттенков. Как известно, в основе разрыва между радикалами, во главе которых стоял Чернышевский, и либералами лежало различное отношение к вопросам крестьянской реформы. Чернышевский негодовал против половинчатых требований либералов, которые фактически поддерживали дворянский абсолютизм в его стремлении провести реформу в ущерб интересам народа. Он подвергал жестокой критике как русский, так и западноевропейский либерализм за его непоследовательность, трусость, нерешительность, фразёрство и неспособность слово подкреплять делом. "Либералов 60-х годов, - указывает Ленин, - Чернышевский назвал "болтунами, хвастунами и дурачьё м", ибо он ясно видел их боязнь перед революцией, их бесхарактерность и холопство перед власть имущими"²⁵ . Эти качества, как известно, характеризуют и современных буржуазных либералов, агентов американского империализма - правых социалистов.

Говоря об отношении Чернышевского к крестьянской реформе, Ленин указывал: "Чернышевский понимал, что русское крепостническо-бюрократическое государство не в силах освободить крестьян, т. е. ниспровергнуть крепостников... он протестовал, проклинал реформу, желая ей неуспеха, желая, чтобы правительство запуталось в своей эквилибристике между либералами и помещиками и получился крах, который бы вывел Россию на дорогу открытой борьбы классов"²⁶ . По мнению Чернышевского, лучше бы не было никакой реформы, "тогда по крайней мере он (крестьянин. - Н. М .) хотя будет прямо знать, какая судьба ему готовится. Нет ничего хуже, как делать дело наполовину"²⁷ .

Чернышевский понимал, что от царского правительства нельзя ждать никакой серьёзной реформы в пользу крестьян. В статье "Русский реформатор"²⁸ , посвященной Сперанскому, в "Письмах без адреса"²⁹ Чернышевский критикует абсолютизм, разоблачает его органическую неспособность к прогрессивным реформам и доказывает, что крестьянская реформа не улучшила, а ухудшила положение трудящихся масс, революционное выступление которых поэтому теперь неминуемо. А это в тогдашней России представлялось Чернышевскому вполне возможным. На это есть совершенно ясные намёки в целом ряде его статей. Он отлично понимал, что нужны не реформы, а революция. "Вот мой образ мыслей о России, - записывает Николай Гаврилович в своём

²⁰ Ленин. Соч. Т. XIX, стр. 371

²¹ Чернышевский Н. "Пролог", стр. 121, СПБ. 1906.

²² Там же, стр. 91.

²³ Чернышевский Н. Соч. I. VI, стр. 187.

²⁴ Там же. Т. И, стр. 359.

²⁵ Ленин. Соч. Т. XV, стр. 144.

²⁶ Ленин. Соч. Т. I, стр. - 479 - 180.

²⁷ "Каторга и ссылка" N 44 за 1928 г., стр. 19.

²⁸ Чернышевский. Соч. Т. VIII. стр. 292 - 319.

²⁹ Там же. Т. X. Ч. 2-я, стр. 293 - 316.

дневнике 20 января 1850 года, - неодолимое ожидание близкой революции и жажда её".

Таким образом, мы видим, что в вопросах революционной тактики и, в частности, в вопросе о взаимоотношении реформы и революции Н. Г. Чернышевский близко подходил к марксизму. Он был глубоко убеждён, что исторический процесс совершается с помощью скачков в краткие периоды революций. "Мирное, тихое развитие, - говорил он, - невозможно... Без конвульсий нет никогда ни одного шага вперёд в истории"³⁰ .

Исходя из этих взглядов Чернышевского, руководимый им журнал, не отрицая значения реформ, не считал их пределом возможного. Потому он шёл гораздо дальше либералов. Чернышевский видел задачу журнала в этот период не только в обсуждении и разъяснении предстоящих законодательных мероприятий, но главное в том, чтобы пробудить в передовом русском офицерстве сознание необходимости коренных преобразований путём революции.

Чернышевский отлично понимал необходимость всесторонней подготовки революции, и в первую очередь подготовки к ней широких масс. Против народа "пошлют войска", - говорил он. "Войска разгонят толпы - вот и всё". Но в то же время ещё менее можно рассчитывать на военный бунт, не связанный с движением масс, несмотря на революционные настроения отдельных частей армии, так как "они будут усмирены другими"³¹ . Именно поэтому великий мыслитель и революционер наряду с огромной публицистической деятельностью в "Современнике", имевшей целью подготовку к революционному выступлению трудящихся масс, главным образом крестьянства, охотно взялся за редактирование "Военного сборника". С помощью этого журнала он надеялся привлечь на сторону революции Передовую часть офицерства русской армии. Иначе говоря, иметь на стороне революции вооружённую силу.

Вокруг молодого журнала очень быстро сгруппировался большой авторский актив. В 1858 г. "Военный сборник" имел уже более 40 постоянных авторов, сотрудников журнала, подавляющее большинство которых были офицеры русской армии. Среди них профессора Николаевской академии: Н. Н. Обручев, В. М. Аничков, М. И. Богданович, М. И. Драгомиров и др.

Чтобы покончить с вопросом о направлении "Военного сборника", остановимся вкратце на одном обстоятельстве, заслуживающем, с нашей точки зрения, исключительного внимания. Речь идёт о примечаниях редакции к статьям, публиковавшимся на страницах журнала. Это чрезвычайно острая форма, с помощью которой редакция выражала своё отношение к тому, что печаталось в журнале.

Если прочесть внимательно все примечания редакции к статьям, публиковавшимся в "Военном сборнике", легко составить мнение о направлении журнала, об идеях, которые он выдвигал и защищал. И читатель без особого труда мог определить линию поведения самой редакции в том или ином вопросе. Главный редактор Н. Г. Чернышевский отлично чувствовал дух времени, настроения солдат, офицеров. Обстановка, сложившаяся в России, усиливала стремления Чернышевского в максимальной степени использовать легальные возможности. Редактор "Военного сборника" Делал всё возможное, чтобы привлечь на свою сторону передовую часть офицерства русской армии, для того чтобы пробудить в его сознании необходимость решительной переделки существующего строя путём революции. Для этого широко использовалась такая форма, как "примечания редакции".

Редакция печатала статьи без коренной переделки, но к отдельным положениям статей, которые редакция намерена была усилить или с которыми она не была согласна, делались примечания. Делались они, надо сказать, весьма осторожно и умело. Можно не сомневаться, что инициатива в этом принадлежала Чернышевскому. Уже упоминавшаяся нами статья "Голос из армии" особо отличалась своим радикализмом, прогрессивностью идеи. Чтобы подчеркнуть свою солидарность с её автором, редакция дала к ней следующее примечание: "Редакция с признательностью помещает письмо г. Н. Ф. Т. (так была подписана статья. - Н. М. ), дорожа этим отголоском сочувствия армии к цели "Военного сборника" (N 1, стр. 77).

Автор статья "О пользе обучения грамоте всей массы русских войск", напечатанной во втором номере журнала, наряду с целым рядом полезных мыслей сделал неправильный вывод, объяснив мародёрство солдат их невежеством. Редакция в своём примечании к этому месту статьи указывала, что в этом деле "бывают виноваты начальники частей Сытый солдат не полезет за поросёнком... Солдат наш по натуре добр и великодушен, зачастую он помогает крестьянину в его полевых работах, зачастую делится с ним в нужде своим пайком, если только сам его получает" (стр. 357). В этом примечании, направленном на защиту солдата, нетрудно узнать голос великого революционера-демократа.

Заботой о рядовом солдате, т. е. о простом, угнетённом и бесправном русском человеке, проникнуты многие строки журнала. В статье "Заметки командира стрелковой роты", автор даёт некоторые советы о проведении гимнастики среди солдат: "Главное условие при гимнастических занятиях - не доводить людей до большой усталости, что тотчас отобьёт у них всякую охоту к занятиям" (N 1, стр. 132). Редакция своим примечанием к этому месту статьи ещё больше усилила мысль автора: "Гимнастика требует полной энергии человека... надо быть поосторожнее, чтобы не надорвать солдата" (там же).

Во втором номере журнала напечатана статья "Низовые и верховые донские казаки", рассказывающая об истории зарождения донского казачества. В редакционном

³⁰ Чернышевский Н. Соч. Т. I, стр. 357.

³¹ Чернышевский. Соч. Т. V, стр. 464 - 465.

примечании к этой статье мы видим, как мастерски замаскировано и в то же время смело редакция выражает своё отношение к царскому самодержавному строю: "Ужасная беспорядица, господствовавшая в старинном русском управлении, позволяла и местным властям и всем вообще сильным людям страшно давить простой народ. Всеми признано, что с введением крепостного права особенно усилился выход людей в казачество" (стр. 468).

В журнале появлялись статьи и реакционных авторов, которые нередко нападали на "Военный сборник", обвиняя его в радикализме. Помещение этих статей, по-видимому, необходимо было редакции для того, чтобы притупить бдительность властей и, в частности, цензуры. Правда, все эти статьи сопровождались подробнейшими примечаниями редакции.

Статьи Н. Обручева "Изнанка Крымской войны", вскрывавшие факты крупных злоупотреблений, бездарность многих высших военачальников во время Крымской кампании, имели большой успех у читателей. Но кое-кому эти статьи пришлись не по вкусу. Они вызвали ответные статьи. Некоторые из них были опубликованы в "Военном сборнике". Один из работников штаба южной армии написал статью "Заметки на вторую часть статьи "Изнанка Крымской войны" (N 7). Автор её пытался оправдать бездарность некоторых военачальников южной армии. Поместив эту статью, редакция сопроводила её многочисленными примечаниями, то и дело полемизируя с автором. Беря под защиту высшее управление южной армии, автор говорит, что такие мелочи, как устройство пунктов для стоянки войск - бани, хлебопекарни, стирка белья и т. п., - "не могут никак входить в круг деятельности высшего управления. На это у последнего нет времени". Редакция даёт примечание: "Суворов никогда ими (мелочами. - Н. М. ) не гнушался. И какую же роль создаёт автор для высшего управления?.. Пособить же сбережению людей бдительным надзором, чтобы все мелочи, от которых зависит быт солдат, были в порядке, он считает не подлежащим кругу обязанностей высшего управления. Что же остаётся тогда делать управлению?" (стр. 207).

Ещё более едкими и остроумными примечаниями редакция сопроводила статью ген. Затлера "Изнанка налицо" (N 7), являвшуюся также ответом на статьи "Изнанка Крымской войны". Автор утверждает, что якобы, несмотря на все затруднения с продовольствием, не было ни одного случая перебоя в снабжении войск. Редакция очень деликатно, но с известным сарказмом замечает: "Не смеем сомневаться в этом, но, вероятно, автор "Изнанки Крымской войны" не знал, как иначе объяснить себе, что войскам приходилось иногда есть гнилые сухари" (стр. 228). Далее Затлер утверждает, что того продовольствия и боеприпасов, которыми войска располагали в мирное время, якобы было достаточно для ведения войны в Крыму Редакция опровергает тезис автора: "Вероятно, автор согласится, что тем порохом, которым стреляли на Дунае, нельзя было уже стрелять вновь; что медикаменты, израсходованные в княжествах, не могли служить вновь; что многие из госпитальных вещей, пришедшие в негодность, не могли служить вновь... Но ещё вероятнее, что автор согласится, что деньги, этот первообраз всех материальных средств, израсходованные в княжествах, были израсходованы безвозвратно и не могли служить в Крыму".

Таким образом, редакция, помещая иногда статьи реакционных авторов, своими многочисленными спокойными и весьма острыми примечаниями сводила на нет злобные нападки реакции на журнал.

Используя примечания, редакция журнала придавала более заострённый и целеустремлённый характер даже тем статьям, которые хотя в общем и носили прогрессивный характер, но содержали, с точки зрения редакции, те или иные ошибки или другие недостатки. "Примечания редакции", выражавшие её точку зрения, имели тем большее значение, что в то время передовых статей в журнале не существовало.

Так настойчиво, последовательно Чернышевский осуществлял те задачи, которые он поставил перед собой, принимая предложение о работе в журнале. Так и определялось то большое влияние, которое оказывал Чернышевский на журнал, направление, которое придал новому журналу его главный редактор.

О том, какое огромное влияние в тот период оказывал "Военный сборник" на армейских читателей, очень наглядно говорит факт, рассказанный ген. П. К. Меньковым. В одном из пехотных полков производилось следствие. Командир батальона в своём рапорте на имя начальника дивизии неодобрительно отозвался о своём командире полка. На следствии этот командир батальона в своём ответе на вопрос: "какое вы имели право так неуважительно отзываться о своём начальнике?" - писал: "Я не полагал, чтобы за выражения, неумышленно употреблённые и заимствованные мною из статей "Военного сборника" 1858 г., высочайше одобренного, меня так строго судили"³² .

Но молодой прогрессивный журнал приобрёл не только много друзей, но и немало недругов. "Военный сборник", не щадивший самолюбия ни отдельных лиц, ни целых организаций, привлёк внимание правительства и военной цензуры своим ясно выраженным демократическим направлением и критическим духом по отношению к феодально-крепостническим устоям царской армии. Статьи, помещаемые в журнале, вызвали негодование в среде консервативного, реакционно настроенного офицерства и генералитета. Последние "с пеной у рта" доказывали, что это-де клевета на армию, на военное сословие.

Выход в свет первого, а также и последующих номеров "Военного сборника" вызывал на страницах русской периодической печати шумную полемику. Журнал в обли-

³² Меньков П. Записки. Т. II. Дневник, стр. 270. СПБ. 1898.

читальном, необычном для того времени тоне ставил волнующие русскую армию вопросы и решал их в довольно радикальном направлении. Прогрессивная постановка таких вопросов, как отношение начальников к подчинённым, солдато-крадство, формалистика в обучении войск и др., встречала поддержку и сочувствие на страницах передовой периодической печати, в частности в журнале "Отечественные записки", в литературном и политическом журнале "Русский вестник".

Напротив, консервативная печать, к числу которой в то время принадлежала газета "Русский инвалид", резко нападала на "Военный сборник". Эта газета превратилась в орган обиженных "Военным сборником". Она охотно предоставляла им свои страницы для нападок, грязной клеветы на молодой журнал. Характерно, что почти все статьи с нападками на "Военный сборник" говорили о том, что журнал пишет о злоупотреблениях в армии, якобы не зная ни армии, ни её хороших и худых сторон "и составляя свои статьи по каким-то умозрительным понятиям о русском войске". В этом был явный намёк, выражение недовольства тем, что журнал возглавлялся гражданским лицом, к тому же человеком передовых, революционных взглядов.

Особенно злобно нападал на "Военный сборник" генерал-адъютант граф Ржевуский, выражавший наиболее реакционные взгляды. "Появился первый номер ("Военного сборника". - Н. М. ), - писал он в "Русском инвалиде", - и поразил нас своим составом: какие-то недомолвки и полунамёки под названием: "Взгляд на состояние русских войск"... "О преобразованиях в артиллерии", помещён трактат о зуботычинах, и в довершение всего, книжка эта украшена хриплым и надсадившимся от бессильной злости "Голосом из армии"³³ .

Естественно, что такой состав статей не мог понравиться графу. Ибо сами заголовки этих статей, как мы уже отмечали, выражали остроту поднятых ими вопросов. Граф это прекрасно понимал, и потому он так пренебрежительно, по-барски говорил о них. Решительный отпор Ржевускому дал журнал "Русский вестник"³⁴ , взявший под защиту "Военный сборник". Журнал писал: "Графу Ржевускому не нравится направление Военного сборника; многим оно, напротив, очень нравится... Но граф, нападая на почтенный журнал, заслуживший общее одобрение, возводит на него такие обвинения, такие... что нам становится страшно не только за этот журнал, но и за всю русскую литературу".

Само собой "разумеется, что реакционный генерал граф Ржевуский был не одинок. За его спиной стоял весь наиболее реакционный сброд - партия, боявшаяся малейшего нарушения существующего положения в русском монархическом государстве; за его спиной было прогнившее насквозь царское полицейское государство. Поэтому и злобные выкрики графа относились не только к одному "Военному сборнику". "Он нападает, - как справедливо указывал "Русский вестник", - хотя и не прямо, на всю русскую литературу и на современное ея направление".

Способности Чернышевского, придавшего журналу передовое направление с целью проповеди в нём прогрессивных идей, вынуждены были признать и представители реакционной, части генералитета. Особо ярко это выразил уже упоминавшийся нами генерал П. К. Меньков, сменивший в 1859 г. Чернышевского на посту главного редактора "Военного сборника". Он писал: "Военный сборник" в продолжение своего восьмимесячного существования издавался... под редакциею между прочим и г-на Чернышевского. Последний, слишком известный в литературном мире шестидесятых годов, орудовал всем изданием и дал журналу столь дикое направление, что самые отчаянные либералы пришли в ужас! Журнал неразумно перешёл известные пределы свободы слова; неразумно и бесполезно заговорил брань на всевозможные виды; бранил всё, кричал, что "всё глупо и нелепо, учитесь у нас, мы наставим вас и поведём по пути прогресса!"... Взволновалась цензура против неподчинённого ей журнала; взволновались и власти, подкапываемые громкими и открытыми нападками; восхищались прапорщики-прогрессисты!.."³⁵ .

В этих строках вынужденного признания - высокая оценка той прогрессивной роли, которую сыграл Чернышевский, будучи главным редактором "Военного сборника".

Такова была реакция в стране и армии на выход первых номеров молодого журнала.

В те годы всё более и более росла популярность Чернышевского среди военных. К Чернышевскому особо тянулась та офицерская молодёжь, которая состояла преимущественно из разночинцев или бедного дворянства. Она во многом разделяла взгляды вождя революционной демократии. О том, как сильно было в тот период влияние Чернышевского на офицеров царской армии, свидетельствуют современники.

Воспитанник военной школы, а в начале 80-х годов один из виднейших деятелей военной организации партии Народной воли, М. Ю. Ашенбреннер, рассказывает: "От (учителя) М. мы впервые услышали о Белинском, Чернышевском и Добролюбове. Он указал нам на "Современник"... Добролюбова мы читали и читали, но Чернышевский имел на нас более сильное и прямое влияние. Его мы знали наизусть, его именем клялись, как правоверный магометанин клянётся Магометом, пророком Аллаха"³⁶ .

О силе влияния Чернышевского на военных рассказывает также другой его современник, М. П. Сажин: "Я был тогда (60-е годы) студентом Петербургского технологи-

³³ "Русский инвалид" N 281 за 1858 год.

³⁴ "Русский вестник" N 2 за 1859 год, "Современная летопись", стр. 108 - 112.

³⁵ Меньков П. Указ. соч., стр. 266 - 267.

³⁶ Ашенбреннер М. Военная организация Народной воли и другие воспоминания, стр. 5. М. 1924.

ческого института. В то время было очень сильнее влияние Чернышевского. В Петербурге в середине 60-х годов среди офицеров, по преимуществу артиллеристов, образовался кружок "чернышевцев", куда входил и я. Из членов этого кружка я сейчас припоминаю офицеров-артиллеристов: Богданова, братьев Черновых, Альтфатера, Юдина, полковника Колесова и офицера генерального штаба Гейнса. Впоследствии один из Черновых погиб геройской смертью во время турецкой войны на судне "Веста". Юдин, другой брат Чернова и Альтфатер живы и по сию пору и дослужились уже до генеральских чинов, а последний из них состоит даже членом Гос. Совета"³⁷ .

Николай Гаврилович также стремился установить тесные связи с русским офицерством. Первая его попытка связаться с военными относится ещё к 1853 г., когда он с помощью И. Введенского, пользовавшегося большой популярностью среди педагогов военно-учебных заведений, переехал из Саратова в Петербург и поступил учителем русского языка во 2-й кадетский корпус. Здесь Чернышевский продержался недолго - не более года. Из-за того, что он не дал дежурному офицеру унять шумевший класс, ему пришлось оставить корпус. Перейдя в начале 1854 г. в "Современник", Чернышевский продолжал свои попытки установить связи с передовыми русскими офицерами.

К этому времени, как уже было сказано, относится также знакомство Чернышевского с Д. А. Милютиным, в то время профессором Николаевской академии генерального штаба, и обер-квартирмейстером гвардейского корпуса Карцевым, с которым его, как видно, познакомил Милютин. В этот период он часто устраивал у себя на дому так называемые журфиксы, говоря о посетителях которых, А. Плещеев в одном из своих писем указывает, что "бывало там много военных"³⁸ .

Особенно большие связи в военной среде завязал Чернышевский во время работы в редакции "Военного сборника". Н. Николадзе рассказывает в своих воспоминаниях о том, что в этот период в доме Николая Гавриловича его "особое внимание обращали военные... офицеры генерального штаба, между которыми было много полковников, но бывали и генералы"³⁹ .

Н. Г. Чернышевский был также связан с полковником П. Л. Лавровым. В деле аудиториатского департамента военного министерства, в котором содержатся бумаги, связанные с привлечением Лаврова к судебной ответственности, имеется указание на то, что среди бумаг, найденных в комнате матери полковника Лаврова, было письмо последнего к жене, В нём упоминается о бывшей у него так называемой литературной сходке, на которой, кроме других лиц, присутствовал Чернышевский⁴⁰ . Кроме того в документах "комиссии военного суда, учреждённой при с. -петербургском комендантском управлении", указывается, что при обыске у Лаврова, кроме прочего, было найдено "несколько писем и др. бумаг, доказывающих сочувствие и близость его отношений к людям, известным правительству своим преступным направлением, каковы: бывший профессор Павлов, Чернышевский, Михайлов, Николай Утин и Альбертини"⁴¹ . Здесь же приложено письмо Н. Г. Чернышевского Лаврову, в котором он пишет о необходимости помочь одному бывшему студенту, только что выпущенному из заключения⁴² . В записи показаний самого Лаврова сказано, что он "раза два был у Чернышевского, который, помнится, раз был у него, Лаврова"⁴³ .

Современник Чернышевского Пантелеев в своих воспоминаниях говорит о том, что сам Николай Гаврилович в 1889 г. рассказывал ему о встречах с Петром Лавровым "в обществе хотя и редко", но они, как говорит Чернышевский, "держались друг от друга в стороне". Тем не менее Чернышевский говорил: "Глубочайшее уважение имею к Петру Лавровичу"⁴⁴ .

Само собой разумеется, что по взглядам Чернышевский и Лавров не были друг другу близки. Но это не мешало Чернышевскому относиться к Лаврову с уважением и доверием. Ему дорого было знакомство с Лавровым потому, что последний имел связи в военных кругах. А это, как было уже указано выше, в предвидении революции имело для Чернышевского большое значение. Лавров в тот период был профессором артиллерийской академии.

Более близкими были отношения Чернышевского с некоторыми другими офицерами. Среди них революционно настроенные офицеры генерального штаба Н. Н. Обручев, а также его двоюродный брат В. А. Обручев, вышедший в отставку, чтобы заняться литературной деятельностью. Н. Н. Обручев в молодости был одним из руководителей тайного общества "Земля и воля", а позднее - начальником генерального штаба. Он был близок к Чернышевскому, часто посещал его, относился к нему с уважением и преклонялся перед его литературной деятельностью. Как известно, в 1861 г. В. А. Обручев привлекался по делу "Великорусса".

Весьма вероятно, что через Чернышевского с офицерами русской армии связался и Добролюбов. Лемке в биографическом очерке о Добролюбове говорит, что "в начале 1859 года Добролюбов сходился с двумя военными кружками. Один из них состоял из офицеров, слушателей Академии генерального штаба, а другой - из её профессоров. Среди них выделялись: Н. Н. Обручев, С. Сераковский, Добровольский, Н. Д.

³⁷ Сажин М. (Арман Росс). Воспоминания, стр. 25. М. 1925.

³⁸ Саратовский сборник о Н. Г. Чернышевском, стр. 155. Саратов. 1926.

³⁹ "Каторга и ссылка" N 5/34 за 1927 год, стр. 30 - 31.

⁴⁰ См. ЦВИАЛ, ф. 9, д. 70, л. 304.

⁴¹ Там же, л. 385.

⁴² Там же, л. 213.

⁴³ Там же, л. 23.

⁴⁴ Пантелеев Л. Соч. Т. I, стр. 167 - 168. СПБ. 1908.

Новицкий, Степанов, Станевич, В. М. Аничков и др."⁴⁵ .

Очень близок был Чернышевский к известному польскому революционеру офицеру Сигизмунду Сераковскому, сотруднику "Современника". Как об этом говорит сам Николай Гаврилович, Сераковский действительно был одним из тех немногих людей, которые имели постоянный свободный доступ к нему. Чернышевский, очень ценивший Сераковского за ум и многостороннее образование, был солидарен с ним по всем основным вопросам русской и международной жизни. Через Сераковского, а также непосредственно своими литературными трудами Чернышевский оказал влияние и на многих других польских офицеров. К числу их относятся Я. Домбровский, Гейденрейх, Зверздовский. Впоследствии все они возглавили польские повстанческие отряды⁴⁶ . Эта группа польских офицеров содействовала созданию военной организации в Царстве Польском, которая затем примкнула к "Земле и воле". Таковы были военные друзья и последователи Н. Г. Чернышевского из числа офицеров царской армии.

Будучи убеждённым революционером, Чернышевский не мог недооценивать роли вооружённой организации. Именно этим можно объяснить его стремление установить тесные связи с передовой частью офицерства царской армии. При этом, конечно, он учитывал ту огромную оппозицию, которую вызвало в среде русского офицерства крымское поражение. В его памяти ещё был свеж пример декабристов.

Нельзя также считать случайным, что именно в эти годы молодое офицерство принимало активное участие в революционном движении. Здесь, безусловно, сказалось влияние великого русского мыслителя революционера-демократа Н. Г. Чернышевского. Не удивительно в свете всех этих фактов, что Н. Г. Чернышевский охотно взялся За редактирование военного журнала. Он хотел найти в русском офицерстве сторонников своего великого дела. Он стремился воспитать из среды офицеров людей, на которых можно было бы опереться в момент революционного переворота, в неизбежность которого Чернышевский неизменно верил.

Редактируя "Военный сборник", Чернышевский не прекращал своей литературно-Публицистической деятельности. В это время (1858 г.) он писал и печатал ряд интересных статей: "Устройство быта помещичьих крестьян", "Борьба партий во Франции при Людовике XVIII и Карле X", "Труден ли выкуп земли", "Критика философских предубеждений против общинного владения" Кроме того им была написана статья "Франция при Людовике Наполеоне"⁴⁷ . Но она не увидела света, так как была задержана цензурой. Своими многочисленными "произведениями Чернышевский сделал значительный вклад в раскрытие социально-политической природы войны; анализ типов войн, разоблачение антинародного характера реакционных войн. Главным критерием в определении характера войны у Чернышевского было отношение народа к войне. Война, по мнению Чернышевского, в одних исторических условиях - благо для народа, в других - зло. В вопросах военно-исторических и чисто военных Чернышевский обладал большой эрудицией. Современник его Л. Ф. Пантелеев рассказывает о том, как один поляк говорил ему, что "во время франко-прусской войны Чернышевский изумлял своими предсказаниями о ходе военных действий, точно он был посвящен в тайны германского генерального штаба... Все предсказания его оправдывались, сражения именно происходили там, где он им назначал быть"⁴⁸ .

Всё это даёт нам основание сделать вывод, что работа Н. Г. Чернышевского в военно-теоретическом и литературном журнале "Военный сборник" в качестве главного редактора не есть случайное (как утверждает Ю. Стеклов⁴⁹ ), а вполне закономерное явление, вытекающее из всей многосторонней деятельности Чернышевского. Для него работа в журнале была известным тактическим манёвром. Приглашение же Чернышевского на должность редактора "Военного сборника" было основано на желании царского правительства повернуть незаурядный талант и эрудицию выдающегося мыслителя в угодное царскому самодержавию русло.

В этой связи заслуживает интереса предложение Чернышевскому со стороны командования штаба отдельного гвардейского корпуса об учреждении специальной редакторской должности при гвардейском штабе. Об этом Николай Гаврилович писал отцу 11 ноября 1858 г.: "По "Военному сборнику" я не считаюсь на службе для того, чтобы сохранить независимость от генералов, с которыми имею сношения по этому изданию. Мне предлагали сделать редакторскую должность при Гвардейском Штабе, но я отмолчался от этого предложения: теперь я могу говорить прямее, нежели мог бы тогда"⁵⁰ .

Мы уже говорили о реакции, которую вызвал выход в свет первых книжек молодого журнала "Военный сборник". Особо следует остановиться на борьбе Чернышевского с царской цензурой. Журнал сразу же обратил на себя внимание военно-политической цензуры. Военный цензор, полковник Штюрмер, поп видом доклада о вредном направлении всей литературы вообще и "Военного сборника" в частности, написал на него донос⁵¹ , содержавший подробный разбор первых трёх номеров журнала.

⁴⁵ Добролюбов Н. Соч. Т. I, стр. CXXIII.

⁴⁶ См. Limanowsky. Historya powstania narodu polskiego, str 109. Lwow. 1909.

⁴⁷ Отдел рукописей Института литературы (Пушкинский лом), ф. 250, оп. 2, ед. хр. 85.

⁴⁸ Пантелеев Л. Соч. Т. II. Из воспоминаний прошлого.

⁴⁹ См. Стеклов Ю. Н. Г. Чернышевский, его жизнь и деятельность. Т. I. М. -Л. 1928.

⁵⁰ Чернышевский Н. Литературное наследие. Т. II. М. -Л. 1928.

⁵¹ См. Чернышевский Н. Соч. Т. X. Ч. 2-я. стр. 231 - 292.

Записка Штюрмера была весьма пространна она состояла из нескольких разделов. Военный цензор разбирал статьи по темам, которые в них затрагивались: "Солдато-крадство", "Отношение офицера к солдату", "Отношение начальников к подчиненным офицерам", "Дисциплина", "Служба", "Смотры", "Стрельба в мишень", "Военное судопроизводство", "Мысли по частям учебной и учёной", "Полемика", "О вооруженной силе государства", "Отношение к иностранным державам" и "Заключение". Мы умышленно перечислили здесь все разделы записки Штюрмера, ибо одни их названия лишний раз наглядно показывают, какими животрепещущими для того времени вопросами занимался "Военный сборник" под главной редакцией Н. Г. Чернышевского.

Ответом на донос Штюрмера явилась записка Чернышевского⁵² , составленная им по поручению военного министра Сухозанета для доклада царю. Первоначально записка была написана Чернышевским в резком тоне, но затем по требованию военного министра был? смягчена. На первом варианте записки имеется следующая надпись военного министра: "Здесь дело идёт не об оправдании одних только редакторов, но и об оправдании моём и вашем (резолюция адресована нач. штаба гвардейского корпуса Баранову. - Н. М. ), как наблюдавших за направлением сборника, а потому я требую, чтобы никаких ругательств не было употреблено в выражениях"⁵³ . Чернышевский вынужден был исполнить волю министра - записка была переделана.

В своих пространных замечаниях на донос военного цензора Чернышевский энергично восставал против мракобесов, отстаивая программу просвещения армии, борясь против невежества, защищая право литературы открыто говорить о пороках общества. Военный цензор Штюрмер, как и некоторые другие реакционные деятели русской армии, в своём доносе пытался обвинить "Военный сборник" в том, что он якобы унижает честь русской армии. Ложь! - отвечал Чернышевский и приводил убедительные аргументы. Он говорил о том, что "Военный сборник" издаётся под непосредственным наблюдением начальства одного из корпусов русской армии, два редактора из трёх принадлежат к офицерам русской армии. Все статьи, за исключением двух, чисто исторических, написаны офицерами русской армии, и наконец 5800 читателей из 6 тыс. являются офицерами русской армии.

В стремлении очернить журнал цензор не брезгал ничем, вплоть до бессовестного извращения содержания статей. В связи с этим Чернышевский вынужден был к объяснительной записке приложить ещё один документ - "Сличение записки полковника Штюрмера о "Военном сборнике" с подлинным текстом Сборника"⁵⁴ Чернышевский показал, что военный цензор стряпал свой донос как и следовало ожидать, провокационно: он выхватывал из текста отдельные фразы, извращая тем самым смысл.

С особой злобой, как указывал Чернышевский, Штюрмер обрушился на статьи, опубликованные в первом номере "Военного сборника". Это прежде всего "Голос из армии", "Мысли по поводу преобразовании в артиллерии", "Заметки командира стрелковой роты", "Обозрение военных журналов" (статья перепечатана из "Морского сборника" - "Старые мысли на новый лад"). Вокруг этих статей главным образом и вращались клеветнические, проникнутые ненавистью ко всему передовому, прогрессивному замечания военного цензора. Но здесь цензор попал впросак. Он яростно обрушился на одну из статей, которая, как оказалось целиком была взята "Военным сборником" из вышедшего уже "Морского сборника" "Таким образом, - говорит Чернышевский, - мнение полковника Штюрмера о предметах чести расходится с мнением морского начальства, издающего "Морской сборник". Вторая статья, которая, по мнению полковника Штюрмера, бесчестит русскую армию - "Голос из армии", - была одобрена к печати самим царём. Между тем именно эта статья доставила цензору наибольшее количество материалов для его особой записки о "Военном сборнике".

Будучи главным редактором, Чернышевский как видно, действовал весьма предусмотрительно, осторожно и умело Статья "Голос из армии" действительно была одобрена царём. Но, очевидно, он не читал ее, а дал согласие на печать по докладу начальства гвардейского корпуса. А быть может, царь, читая статью, не понял ее смысла иначе трудно объяснить его "согласие" на опубликование "Голоса из армии".

Но Штюрмер не ограничился клеветой, передёргиванием фактов. Этот надменный чужестранец, невежда и глушитель всего передового и прогрессивного, взял на себя смелость давать советы русской литературе. Он писал, в частности, что литература "должна преследовать только те пороки и недостатки которые действительно существуют, и представлять типы, действительно взятые из среды общества" "Но именно так и действует русская литература, - ответил ему Чернышевский. - Все повести и статьи, на которые он нападает, могут служить тому примером".

Заключая свой донос, военный цензор писал - "Сожалеть должно, что эти именно статьи были избраны для обработки. Исследования по сим предметам требуют зрелой служебной опытности, уважения к существующему порядку". В этих словах скрыта первопричина всех возмущений цензора. Он требовал "уважения к существующему порядку", а главный редактор "Военного сборника" Чернышевский, так же как и многие авторы и читатели журнала, отказывал этому "порядку" в уважении.

Н. Г. Чернышевский очень умело и умно защищал направление "Военного сборника". Ясно что не такому ничтожеству, как военный цензор Штюрмер, было полемизировать с великим мыслителем Чернышевским.

⁵² См Чернышевский Н. Соч. Т. X. Ч. 2-я, стр. 231 - 260.

⁵³ Там же, стр. 244.

⁵⁴ Там же, стр. 260.

Но, как и следовало ожидать, царское правительство, вняло голосу реакционных кругов, верным адвокатом которых был Штюрмер. В результате по департаменту генерального штаба был составлен доклад "О "Военном сборнике"⁵⁵ . Он был представлен военным министром царю. Александр II наложил резолюцию: "После сегодняшних объяснений мне ничего не остаётся прибавить, т. е. Сборник непременно должен подлежать просмотру военного цензора"⁵⁶ . С этого времени (ноябрь 1858 г.) "Военный сборник" подвергся двойной цензуре. Его статьи, кроме гражданского, смотрел и беспощадно "калечил" военный цензор.

Чернышевский не хотел, да и не мог превратить журнал в казённый вестник официальных указаний и директив правительства. Ему чужда была половинчатость. Он старался извлечь максимум из тех легальных возможностей, которые предоставлялись царским правительством, боявшимся надвигавшейся революции. Он стремился к тому, чтобы журнал делался руками представителей русской армии, чтобы в нём в первую очередь приняла участие передовая часть русского офицерства, горячо воспринявшая призыв сотрудничать в "Военном сборнике". Как указывает в своей записке Чернышевский, "с самого начала этот журнал стал одним из пользующихся наибольшим уважением в публике. Мы можем это сказать, не нарушая скромности, потому что заслуга принадлежит не редакции, а сотрудникам, действовавшим совершенно самостоятельно. Редакция должна сказать о себе в этом отношении разве только одно, что она не отвергала хороших статей и не портила их".

Однако программа Чернышевского-редактора оказалась неприемлемой для официального правительственного журнала. Направление, в котором вёлся "Военный сборник", было признано "несоответственным", и Н. Г. Чернышевский в конце 1858 г. вынужден был уйти из "Военного сборника".

В письме отцу 13 января 1859 г. Чернышевский сообщал: "Мне опять возобновили просьбу заняться "Военным сборничком". Я не мог согласиться"⁵⁷ . Чернышевскому было ясно, что царское правительство не позволит ему поддерживать прежнее направление, а без этого работа в журнале для него не имела никакого смысла.

Уход Чернышевского из журнала знаменовал собой окончание этого поистине героического периода "Военного сборника". На должность главного редактора журнала был назначен генерал-майор П. К. Меньков. Новому редактору было указано сделать журнал "более умеренным, научным и более соответственным взгляду высшего начальства".

В своих дневниках Меньков пишет: "Трудно было, не изменяя резко общего направления журнала, постепенно перейти от тона дикого (?) к тону более умеренному, удовлетворить критиков и успокоить встревоженных!.."⁵⁸ . В этих строках - программа нового редактора.

Новый редактор понимал, что резко менять направление журнала нельзя, ибо от него отшатнутся читатели. Но так оно и получилось. Сам Меньков рассказывает, что перемены в редакции были встречены с большим недоверием, даже с неприязнью. Всем было ясно: на смену старому, обличительному направлению пришло направление консервативное.

"Таким образом, - говорил Меньков, - с первого шага новая редакция не только не встретила сочувствия, но в большинстве молодёжи и приверженцах направления прежнего "Сборника" видела неприязнь"⁵⁹ . В этих слонах как нельзя лучше охарактеризована та оппозиция, которую встретила перемена в редакции "Военного сборника". К этому надо добавить, что подавляющее большинство, примерно три четверти авторов журнала, отказалось от дальнейшего в нём сотрудничества. Значительно сократилось число подписчиков. Причём в дальнейшем оно сокращалось с каждым годом, и царскому правительству пришлось увеличить субсидию журнала с 12 до 15 тысяч рублей в год.

Характер журнала резко изменился. Это был, по существу, другой журнал, вовсе не похожий на прежний "Военный сборник". В журнале исчезли статьи, касавшиеся жизни и быта войск. Новое направление "Военного сборника", естественно, пришлось по вкусу царю. На отчёте об издании "Военного сборника" за 1859 г. Александр II наложил резолюцию: "Читал с удовольствием и благодарю искренно гл. ред-ра за данное направление, совершенно соответствующее моим желаниям"⁶⁰ .

Иначе смотрела на перемену направления масса читателей "Военного сборника". Вот один характерный с этой точки зрения документ-письмо генерала русской армий Клугина на имя нового редактора Менькова⁶¹ . Вначале Клугин вспоминает, какова было отношение в войсках к журналу в первый год его существования (1858). "Военный сборник", - рассказывает он, - тогда был встречен общим приветствием большинства читающих военных". По мнению генерала, главная причина этого состояла в том, что журнал резко коснулся некоторых "невыгодных сторон нашего военного быта... Когда же сделалась известной смена прежней редакции и замещение её новою, - говорит далее Клугин, - впечатление было невыгодное. "Значит, нельзя говорить вполне правду" - вот что послышалось от тех, которые деятельно следили за помещаемыми в "Военном сборнике" статьями; они с нетерпением ждали 1-ой книжки 1859 года. Нельзя сказать, чтобы 1-й N утешил нас".

Таково было мнение читателей. Но, как

⁵⁵ ЦВИА, ф. 38, оп. 23/278, ед. хр. 17, св. 796, л. 129 - 132.

⁵⁶ Там же, л. 129.

⁵⁷ Чернышевский Н. Литературное наследие. Т. II, стр. 281.

⁵⁸ Меньков П. Указ. соч., стр. 268.

⁵⁹ Там же, стр. 269.

⁶⁰ Военная энциклопедия. Т. VI, стр. 588. СПБ. 1912. Изд. Сытина.

⁶¹ Там же, стр. 589.

известно, в те времена с ними не принято было считаться. "Военный сборник" был направлен по пути официальному, казённому, угодному царскому самодержавию. Он был поставлен в такие цензурные рамки, что даже новый редактор, как показывает его собственное признание, не мог осуществлять свою программу весьма умеренного либерала. Через год после своего назначения Меньков писал: "Военный сборник" прожил свой год... И вошёл журнал в общий разряд казённых и частных журналов"⁶² .

*

Какие же выводы можно сделать из всего сказанного выше? Пробуждение прогрессивной мысли в России, вызванное крымским поражением, нашло своё отражение и в военной периодической печати. Армия нуждалась в немедленных и серьёзных преобразованиях. Видную роль в их подготовке могла сыграть военная периодическая печать. В этот период родилась идея создания нового военного журнала "Военный сборник". Не случайно она принадлежала Д. А. Милютину. Он уже в тот период (1856) прекрасно оценивал роль военной периодической печати в проведении реформ.

Вторым поводом к созданию нового журнала была боязнь царского самодержавия, а также либералов типа Милютина, всё усиливавшегося "дурного" влияния, которое оказывал на русскую армию "Современник", а также "Морской сборник". Отсюда желание создать журнал, который по своему направлению был бы противоположен "Современнику" и "Морскому сборнику", но, пользуясь таким же авторитетом, проводил бы линию, угодную царскому самодержавию.

На должность редактора нового журнала приглашается Н. Г. Чернышевский. Инициаторами этого приглашения являются, несомненно, Милютин и Карцев. Царь охотно утверждает это назначение. По мысли организаторов нового журнала, авторитет Н. Г. Чернышевского, который к тому времени, как известно, уже пользовался огромной популярностью, должен был распространиться и на новый журнал. Организаторы журнала надеялись, что им удастся повернуть Чернышевского в угодное им русло.

Великий просветитель и революционный демократ Н. Г. Чернышевский охотно принял новое назначение, так как оно не шло вразрез с его деятельностью: оно определялось потребностями той эпохи, в которой жил и работал Чернышевский, а также всем складом его мировоззрения как революционера-демократа. Он прекрасно видел те оппозиционные настроения, которые породило в среде офицеров русской армии крымское поражение. В памяти Чернышевского также свежи были ещё образы декабристов. Работа в "Военном сборнике" сближала его с офицерами, помогала сколачивать оппозицию в их среде, воспитывать передовое офицерство в духе непримиримости к царскому самодержавию. Чернышевский знал, что офицеры русской армии, разделявшие его революционные взгляды, в будущем явятся той силой, на которую можно будет опереться при насильственном свержении самодержавия.

Приведённые официальные документы совершенно ясно говорят о том, что Чернышевский пришёл в журнал в качестве главного редактора, а не "редактора по литературной части", как утверждалось до сих пор в печати. Работа Чернышевского в "Военном сборнике" не является случайным эпизодом в его литературной и политической деятельности, как полагают некоторые историки, а является вполне закономерным явлением, обусловленным всей революционной деятельностью Н. Г. Чернышевского.

Н. Г. Чернышевскому удалось направить журнал по ясно выраженному демократическому пути, придав ему критический, резко обличительный характер. Во всей работе "Военного сборника" мы чувствуем направляющую руку Чернышевского. Со страниц журнала веет духом идей, которые выдвигал и за которые боролся этот пламенный революционер-демократ. Между тем в журнале мы не находим ни одной статьи, которая была бы написана рукой самого Чернышевского. Но, не выступая в журнале лично, он вкладывал свои мысли в уста других. В журнале часто печатались статьи его помощников - Аничкова и Обручева, которые в то время всецело находились под его влиянием.

В результате доноса военно-политической цензуры, поддержанной царским правительством, Чернышевский вынужден был подать в отставку с поста главного редактора. Ему было ясно, что сохранить прежнее направление "Военного сборника" правительство ему не позволит, а без этого работа в журнале теряла для него всякий смысл.

С уходом Чернышевского из редакции журнала заканчивается этот поистине героический период "Военного сборника", После этого он был поставлен в разряд казённых журналов. Это был уже, по существу, другой журнал, нисколько не похожий на прежний "Военный сборник".

Работа Н. Г. Чернышевского в военно-теоретическом и литературном журнале "Военный сборник" продолжалась недолго, около года, тем не менее она составляет блестящую страницу в политической и литературной деятельности этого великого революционера-демократа. Используя весьма ограниченные возможности, которые были предоставлены ему царским правительством, боявшимся надвигавшейся революции, Н. Г. Чернышевский сделал максимум того, что можно было сделать в этих условиях. Под его руководством официальный правительственный журчал "Военный сборник" превратился, по существу, в боевой орган русской революционной демократии.

⁶² Меньков. Указ. соч., стр. 271 - 272.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. МАКЕЕВ:

Комментарии: