Военному институту иностранных языков Красной армии - учебному заведению, долгое время не имевшему аналогов в мировой практике, в феврале исполнилось бы 70 лет.

Впрочем, сослагательное "бы" располагает не только к юбилейному славословию вперемешку с ностальгией по молодости. Разговора заслуживает прежде всего будущее прикладного, читай - военного, лингвострановедения. При любом отношении к прозорливости предвоенного руководства страны его не упрекнешь в недооценке гуманитарной составляющей военного дела. Неужели сегодня снизилась ее актуальность?

КТО СТОЯЛ У ИСТОКОВ ВИИЯ?

Правда об институте традиционно приправлялась слухами. Поэтому рассказ от первого лица требует обстоятельности. У истоков создания ВИИЯ стояли объяснимо скромные, сообразуясь со временем, наследники "золотопогонного" прошлого российского воинства - генералы Алексей Игнатьев (автор мемуаров "50 лет в строю") и менее известный Николай Биязи - оба военные дипломаты и ученые милостью Божьей.

Сами они в годы профессионального становления опирались на наследие целой плеяды блестящих . военных интеллектуалов, таких как "выдающийся путешественник" Николай Пржевальский (не знаем ли мы о его лошади больше, чем о нём самом?), Андрей Снесарев, один из родоначальников современной афганистики, Михаил Бонч-Бруевич, считавшийся "полезным для России" куратором мирового масонства. Все - первые генералы русской военной разведки.

Не только геральдическое прошлое первооснователей на полвека обеспечило институту авторитет главного военно-страноведческого центра СССР и России. В лучшие времена здесь изучались около 40 иностранных языков - больше, чем в любом вузе страны, а порой и мира. С учетом географии военных конфликтов 70 - 80-х годов прошлого века по трем языкам - арабскому, персидскому и португальскому - равных выпускникам ВИИЯ, по крайней мере в прикладном смысле, не было.

Из 4500 выпускников ВИИЯ военных лет 2600 удостоены боевых орденов - один из самых высоких процентов "наградного охвата" среди всех военных профессий. На фотографиях, запечатлевших эпизоды Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской конференций, не всегда заметны офицеры со скромными звездочками на погонах. Это - военные переводчики. Многие из них поднялись до высших штабов великих армий XX века через неоднократное парламентерство под белым флагом и рейды по тылам противника. И тогда, и в послевоенное время не всегда просто складывались судьбы этих людей, часто знавших больше, чем их начальники. И о начальниках - тоже. А знание, как известно, порой "множит печали"...

ОТКУДА У КУРСАНТОВ ОРДЕНА?

В послевоенные годы институт расформировывался, воссоздавался, неоднократно менял название. Но это - единственный военный вуз страны, награжденный боевым орденом в мирное, как считали соотечественники, время. Ныне это Военный университет, имеющий в своем составе переводческий факультет. В курсантскую для автора этих строк пору виияковцы-старшекурсники, стажировавшиеся на нескольких "неизвестных войнах", при встречах с одноклассниками опасались, что их рассказы об атакующих "фантомах" или засадах в африканских джунглях кажутся мальчишеской бравадой. Да и по-советски бескомпромиссный комендантский патруль нередко впадал в ступор: откуда на.кителе не всегда бравого курсанта орденская планка с орденом Красной Звезды, медалью "За боевые заслуги", не считая 2 - 3 диковинных ленточек с саблями и полумесяцами? У большинства тогдашних полковников боевых наград не было вообще.

Не будем идеализировать организацию учебного процесса при любом отношении к его военно-строевой составляющей. Но признаем его сильные стороны. Спасибо вам, учившие думать преподаватели-энциклопедисты ВИИЯ периода его "застойно-боевого расцвета" - китаист Борис Мудров, Лев Поваренных, не только языком, но и манера-ми напоминающий британского лорда, иранист Анатолий Арсланбеков, пуштунолог Георгий Гире. Кстати, последний - внук министра иностранных дел Российской Империи, давшего имя пограничному размежеванию на Памире - "линия Гирса".

Сказав "а", добавим и "б": не только планка профессионализма и романтический ореол, но и перспектива зарубежной работы после его окончания задавала репутацию вуза в "невыездной" стране. "Институт блата и связи имени Биязи" - несколько разухабистая, но не стопроцентно клеветническая уличная характеристика вуза. Тот же начальник патруля мог быть "выслан" из Москвы, прояви он повышенную принципиальность в отношении курсанта-виияковца. Да еще с извинениями самого коменданта перед потревоженными дедушкой маршалом или папой - членом ЦК. Верно и то, что не все виияковцы унаследовали у своих знаменитых родственников только лучшие качества. Впрочем, уличная репутация института вспоминается по-разному. Например, оправданием билетера "дефицитной" тогда "Таганки" перед администратором: "Да я только двоих пустила - Булата Окуджаву и вот, курсантика из ВИИЯ"...

Так или иначе, не только малоизвестные 3 тысячи послевоенных орденоносцев из 30 тысяч выпускников подтвердили репутацию института как самого интеллигентного из военных и самого боевого из гуманитарных вузов страны. Дипломами ВИИЯ отмечены жизненные пути писателя Аркадия Стругацкого, журналиста Всеволода Овчинникова, композитора Андрея Эшпая, артиста Владимира Этуша, не говоря о многочисленных ученых, политиках, дипломатах. О тех же, кто достиг вершин в заданной институтом сфере, говорить по понятным причинам не принято.

Впрочем, медные посольские вывески и голубые ооновские береты - лишь внешняя атрибутика "серьезных фирм", куда трудоустраивались далеко не все и не сразу. Известная среди виияковцев притча "об угасающих надеждах" - первый курс готовит кадры ООН, второй - военных атташе, третий - разведчиков, четвертый - переводчиков, пятый - командиров взводов - для кого подтверждалась жизнью, но для большинства все же нет. В прежние годы значительную часть выпускников судьба "распределяла" по двум направлениям. "Арабия", или "оония", затем учебные центры или бюро переводов, через несколько лет - по новому кругу. Другие надолго застревали в пустынях и сопках, чтобы потом - кому по "выслуге лет"; кому через Афган -вернуться на "большую землю", часто в Москву. Существеннее другое: принадлежность к альма-матер и сегодня теснее связывает многих ветеранов, чем совместная учеба в других вузах или общие гарнизоны.

ГРАЖДАНСКИЙ ПЕРЕВОДЧИК НЕ ЗАМЕНИТ ВОЕННОГО

Теперь - вопросы. Их вызывает очевидная для большинства виияковцев недооценка перспектив "ВИИЯ-школы" как важной политической, научно-практической и образовательной составляющей военного строительства. Факультет не тождественен институту ни по штатной учебно-методологической базе, ни по потенциалу "захвата будущего". Гражданский переводчик не заменит военного. Специализация в переводческой, тем более страноведческой сфере, близка к медицинской: хирург не хуже и не лучше терапевта - он другой. И оба они нуждаются скорее в дополнительном "сужении" своей квалификации, чем в овладении "смежной специальностью".

Понятное сокращение потребности в "боевых" переводчиках не отменяет существа эпохи, именуемой информационной. Не информация ли - о чем-то и для кого-то - обретает ту же роль, что и военное присутствие раньше? Тем более что конфронтацию сменила не менее жесткая геополитическая конкуренция. Успех в ней предопределяет не число "дивизий у Папы Римского", а концептуально-волевое превосходство. А оно опирается прежде всего на интеллектуальный ресурс. Разве в наши дни снизилось мировое значение института военных филологов как полпредов страны за рубежом? Хватит ли для этого энергоэкспорта да пресловутого балета с цирком?

Со значением повторим: не только об экспертно-аналитических интересах страны идет речь. Хотя эта сфера, как никакая другая, требует преемственности и конкуренции в подготовке "дисциплинированных эрудитов". "Экспорт" военного образования (следовательно, влияния), неразрывно связанный с продажей оружия, как и предшествующий этому маркетинг, немыслимы без развития прежде всего военно-страноведческой школы - безотносительно ежегодной численности ее питомцев. Распространение этих же задач на региональное военное сотрудничество (обмен делегациями низового уровня, совместные учения и т.п.), помимо прочего, укрепляет безопасность страны. Не потому ли по модели советского ВИИЯ созданы аналогичные учебные заведения в Китае, Казахстане, Украине? Может, сэкономим на чем-то другом?

Интересы капитализации исторических достижений страны, утверждения общегосударственных и военных традиций ставят и локальный вопрос - о сохранении зарекомендовавших себя брэндов. ВИИЯ -один из таких. Может, для начала вернуть переводческому факультету Военного университета почетное наименование с прежней аббревиатурой? Ведь, кроме как на кабинетную проработку этого предложения, единодушно поддерживаемого виияковцами, никаких усилий, тем более расходов, не потребуется. Получили же официальное юридическое и одновременно историческое наименования московские Университет МИД - МГИМО, Технический университет - МВТУ имени Баумана и питерский Балтийский государственный технический университет - "Военмех" имени Устинова. Приближающееся 9 мая становится не придуманным поводом воздать должное "разведчикам Победы"...

Борис Подопригора, выпускник института

Постоянный адрес данной публикации: