В 1947 г. Институт истории Академии наук СССР выпустил четыре тома "Исторических записок" - XXI, XXII, XXIII и XXIV. Статьи, опубликованные в "Исторических записках", как правило, являются плодом исследовательской работы их авторов. В этом отношении следует признать определённую заслугу редакции, предъявившей к авторам определённые научные требования.

Гораздо меньше заботы проявила редакция о том, чтобы отразить в "Исторических записках" наиболее актуальные проблемы отечественной и всемирной истории. Опубликованные в 1947 г. статьи по истории СССР можно сгруппировать в следующую таблицу:

по истории СССР до XVIII в. - 20 статей по истории СССР XVIII в. - 3 статьи по истории СССР XIX в. - 2 статьи по истории СССР XX в. - 1 статья по истории СССР советского периода - 1 статья.

Из этой таблицы вытекает совершенно определённый вывод: "Исторические записки" обращены лицом к далёкому прошлому нашей страны; проблемам истории советского периода, а также истории СССР

XIX и XX вв. в них не уделяется должного внимания и места.

Тематика опубликованных статей по истории СССР свидетельствует, что "Исторические записки" не только обращены к далёкому прошлому нашей страны, но они к тому, же обходят наиболее важные, имеющие широкий интерес исторические проблемы. Из 27 статей 8 посвящены вопросам источниковедения; 13 представляют исследования узких локальных тем, главным образом периода до XVIII века. Лишь 6 статей освещают более или менее широкие и актуальные темы. К этой последней категории можно отнести статьи: Н. Л. Рубинштейна "Борьба Советской России с голодом 1921 г. и капиталистические страны" (т. XXII), Беркевича "Крестьянство и всеобщая мобилизация в июне 1914 г." (т. XXIII), М. Нечкиной "Союз Спасения" (т. XXIII). Нельзя быть противником публикации работ, представляющих исследования локальных тем или посвященных вопросам источниковедения, но нельзя и допустить, чтобы такого рода материалы преобладали в "Исторических записках". Нужно, чтобы "Исторические записки" шагали по столбовой дороге развития исторической науки, а не плелись по её просёлкам.

Тематика опубликованных в "Исторических записках" материалов по истории СССР не отражает основного плана научно-исследовательских работ Института истории. Стоит только сличить то, над чем работали в 1947 г. научные сотрудники института¹ , с тем, что опубликовано в "Исторических записках", чтобы убедиться, насколько последние отстают от научной жизни института. В "Исторических записках" нет ни одной статьи по истории социалистического строительства в период гражданской войны, по истории коллективизации сельского хозяйства, истории образования многонационального советского государства, по истории рабочего класса СССР, а также истории русской культуры и её роли в мировой культуре и др. Между тем все эти вопросы значатся в отчёте института. В "Исторических записках" были обойдены все принципиальные проблемы, возникшие в процессе работы над многотомной историей СССР, историей Москвы, а также при разработке истории отдельных народов СССР: казахов, узбеков, грузин, армян и др. Например, вопрос о периодизации исторического процесса, о характере политики царизма в национальных районах, о характере национальных движений, о влиянии русского народа и русской культуры на культуру народов СССР и т. п. Не нашли отражения в "Исторических записках" такие важнейшие события 1947 г., как 30-летие Великой Октябрьской социалистической революции и 800-летие Столицы нашей Родины - Москвы. Ведь нельзя считать юбилейной статью Н. И. Шишкина "К вопросу о происхождении названия "Москва", хотя она и помещена первой в т. XXIV "Исторических записок". Эта статья даёт ещё одну гипотезу по вопросу о происхождении слова "Москва", столь же малодоказательною, как и многие другие, высказанные до нашего автора.

"Исторические записки" не развернули борьбы с зарубежной буржуазной историографией и, в частности, ничего не сделали для разоблачения фальсификаторов истории СССР. Очень мало внимания уделили они вопросам русской историографии. По этому разделу в 1947 г. опубликована лишь одна статья И. Будовница "Иван Грозный в русской исторической литературе". Эта статья содержит почти исчерпывающую сводку литературы об Иване IV, но, к сожалению, не даёт анализа причин различных оценок деятельности Ивана IV различными направлениями русской общественной и исторической мысли и не вскрывает связи этих оценок с общей политической и исторической концепцией их авторов. Автор обошёл молчанием также имеющиеся в советской исторической литературе различия во взглядах на эпоху Ивана IV и, в частности, на опричнину. Всё это значительно снизило историографическое значение статья.

В начале статьи мы признали заслугой редакции то, что она предъявляла к авторам требование, чтобы их статьи носили научно-исследовательский характер. Здесь мы вынуждены отметить, что это требование, совершенно справедливое по существу, в ряде случаев было однобоко или неправильно применено. В результате в "Исторических записках" оказались опубликованными статьи, дающие лишь сводку документальных материалов, необработанных и непроанализированных, без обобщений; или статьи, хотя и вводящие в научный оборот свежий фактический материал, но содержащие серьёзные методологические ошибки. К первой группе относятся статьи Н. Я. Новомбергского, А. И. Заозерского, Н. И. Приваловой; ко второй - статьи С. С. Гадзяцкого и Д. Н. Петрикеева.

В статье Н. Я. Новомбергского "К вопросу о внешней истории Соборного уложения 1649 г." (т. XXI) рассказывается о фактах слабого распространения Уложения среди населения и об отдельных случаях отсутствия Уложения даже у некоторых воевод и дьяков, в результате чего якобы судебная практика на местах мало в чём изменилась и продолжала оставаться в том виде, в каком она была до принятия Уложения. И это - всё. Статья не имеет ни начала, ни конца. Видимо, она представляет главу или даже параграф большой работы о Соборном уложении. Взятая отдельно, она производит самое убогое впечатление как по незначительности разбираемых в ней вопросов, так и по скудости содержащихся в ней материалов. К такому же типу относится статья покойного А. И. Заозерского "Александр Романович Воронцов", помещённая в XXIII томе. Она представляет небольшой кусочек биографии А. Р. Воронцова, охватывающий два года пребывания его во Франции во время учёбы. В статье, построенной на анализе переписки А. Р. Воронцова с отцом и дядей, вскрываются некоторые черты его характера, описываются бытовые детали его

¹ См. сообщение В. Шункова в N 5 "Вопросы истории" за 1948 год.

жизни за границей, но в ней нет ни характеристики Франции того времени, когда там находился Воронцов, ни характеристики России. Автор не показывает идейного облика А. Р. Воронцова, формирования его мировоззрения. Другими словами, в статье нет всего того, что делало бы её сколько-нибудь значительной и могло бы оправдать её опубликование. Совершенно сырой является статья Н. И. Приваловой "Торги гор. Касимова в середине XVII в." (т. XXI). Автор не ставил перед собой задачи решить какие-либо проблемы, сознательно отказался делать какие-либо выводы, специально оговорив это в конце статьи. Вся статья представляет сводку разрозненных фактов торговли в Касимове за один год. Сама Н. И. Привалова признала предварительный характер своей работы и недостаточность материалов для обобщений. Тем более непонятно, что заставило редакцию опубликовать эту незаконченную работу.

Перейдём к статьям, имеющим методологические ошибки. С. С. Гадзяцкий в статье "Ижорская земля в начале XVII века" (т. XXI) собрал обширный и интересный фактический материал, но с анализом социально-экономических процессов, происходивших в Ижорской земле в XVI и начале XVII в., он явно не справился. С одной стороны, он показывает господство в ижорской деревне помещичьего землевладения и феодально-крепостных отношений, а с другой - рисует картину якобы полного разложения натурального хозяйства и широкого развития товарно-денежных отношений. С. С. Гадзяцкий утверждает, что ижорское крестьянство систематически торговало продуктами своего хозяйства, т. е. производило на рынок. "Ряд фактов, - пишет он, - подтверждает торговлю крестьянства Ижорской земли продуктами своего хозяйства и промыслов. Причём, как мы можем судить, такая торговля не имела случайного характера, а была устойчивой, охватывающей определённый - ассортимент товаров, обслуживая давно сложившиеся хозяйственные связи" (Стр. 34). В связи с этим уже в конце XV в. в Ижорской земле совершался переход к ренте деньгами (стр. 18). На этой основе появились "процессы диференциации в среде крестьянства и даже признаки его разложения" (стр. 18).

В другом месте, уточняя эту оценку, автор пишет: в ижорской деревне "происходила не только диференциация крестьянской массы, выделение более зажиточных слоев и увеличение их экономического значения, но и распад крестьянства, выбрасывание его из среды обедневших хозяев" (Стр. 20). С. С. Гадзяцкий утверждает далее, что в начале XVII в. в ижорской деревне даже стал выделяться слой обедневших крестьян, живших продажей своей рабочей силы. "В связи с отмеченной нами диференциацией в среде крестьян, - пишет С. С. Гадзяцкий, - особый интерес приобретают материалы, показывающие существование в Ижорской земле в начале XVII в. наёмных сельскохозяйственных рабочих" (стр. 21). Такова концепция автора. Суть её заключается в признании развития буржуазных отношений и образования классов буржуазного общества в Ижорской земле. Нетрудно заметить, что С. С. Гадзяцкий модернизировал характер социально-экономических процессов, происходивших в Ижорской земле в начале XVII века. Наличие обмена он превратил в товарное хозяйство; факты имущественного неравенства среди крестьян, обычные и для феодального общества, основанного на частной собственности, он превратил в процесс капиталистического расслоения деревни; факты спорадического применения наёмного труда, встречающиеся и в докапиталистическом обществе, он оценил как формирование класса наемных рабочих.

Ошибки С. С. Гадзяцкого нетрудно заметить, так как на страницах статьи он сам приводит материалы, противоречащие его же выводам. Выдвинув положение о широком развитии обмена и втянутости населения в рыночные отношения, С. С. Гадзяцкий одновременно вынужден был признать, что оживлённая транзитная торговля, проходившая через Ижорскую землю, не затрагивала внутренние районы этой земли (стр. 38) и что развитие ижорских городов как торгово-ремесленных центров в большей степени было связано с транзитной торговлей, нежели с торговлей внутренней (стр. 37). Только Копорье находилось в стороне от транзитных торговых путей, но оно вследствие этого, по утверждению автора, "как город, в собственном смысле этого олова, не получило значительного развития" (стр. 38). Эти наблюдения автора не подтверждают, а опровергают выдвинутое им положение. Выходит, что уровень рыночных отношений, внутреннего обмена был настолько низок, что не создавал ещё условий для развития городов.

Далее. Выдвинув положение о диференциации ижорского крестьянства и даже распаде его, С. С. Гадзяцкий поставил это явление в связь не с развитием рыночных отношений - что он обязан был сделать, чтобы быть логичным, - а с количеством работоспособных мужчин в хозяйстве. Он утверждает, что чем более имелось рабочих рук в крестьянской семье, тем зажиточнее она была, и, наоборот, чем меньше было рабочих рук в семье, тем она была беднее (стр. 13), Это наблюдение автора с наибольшей очевидностью показывает натуральный ; характер крестьянского хозяйства я натуральные основы их имущественного неравенства. Наконец, выдвинув положение о складывании социального слоя сельскохозяйственных рабочих, С. С. Гадзяцкий в подтверждение своего положения насчитал в трёх уездах Ижорской земли всего лишь 33 человека, работавших батраками, по терминологии автора (стр. 21). Совершенно очевидно, что эта цифра никак не может служить основанием для вывода автора. Наоборот, мизерность этой цифры лишний раз подтверждает спорадичность применения наёмного труда в феодальном обществе. Мы уже не говорим о том, что эти 33 "батрака" очень мало походили на действительных сельскохозяйственных рабочих.

Не менее грубые ошибки содержатся в статье Д. И. Петрикеева "Земельные вла-

дения боярина Б. И. Морозова" (т. XXI). Автор поставил перед собой узкую исследовательскую задачу - установить историю возникновения земельных владений Морозова. Пока он решает эту задачу, его работа представляет определённый интерес, но Д. И. Петрикеев пошёл дальше: из частного вопроса, как происходило сосредоточение в руках Морозова больших земельных владений, он попытался сделать выводы об условиях образования крупных феодальных владений вообще я тут совершил ряд ошибок. Отмечая, что правительство раздавало дворянам большие количества земель, Д. И. Петрикеев пишет, что эти раздачи "не были прихотью царской власти, а вызывались потребностями социально-экономического развития" (стр. 52). Указывая далее, что политика Романовых вела к росту дворянского землевладения, он утверждает, что этот рост "определяется не только окончательной победой дворянства над старой феодальной знатью. Большое значение имело и образование единого всероссийского рынка" (стр. 53). Сосредоточение в руках Морозова крупных земельных владений он признаёт экономически закономерным явлением, выражением "основных тенденций экономического развития России" (стр. 82), т. е. опять-таки развития рыночных отношений. Это положение он подтверждает ещё раз, когда отмечает распад вотчины Морозова после его смерти. "Чем же объяснить этот распад? Не говорит ли он об экономической слабости или искусственности этого огромного хозяйства?" - вопрошает автор. И отвечает на этот вопрос следующим образом: "Возникновение и расширение его вотчины, а следовательно, и её существование, было явлением, которое выражало основные тенденция экономического развития России, т. е. явлением вполне закономерным. Экономическая мощь и устойчивость морозовского хозяйства не требуют доказательств. Поэтому мы считаем, что распад вотчины не является выражением её экономической слабости или искусственности" (стр. 82).

Из приведённых цитат можно заключить, что автор связывает рост дворянского землевладения с развитием товарно-денежных отношений в стране, с образованием всероссийского рынка. По его мнению, крупное хозяйство дворян и отражало как раз новые явления в экономическом развитии страны. В этой концепции автора нетрудно заметить отголоски давно разоблачённой антимарксистской концепции И. Рожкова и М. Н. Покровского о дворянском хозяйстве как продукте развивающихся товарно-денежных отношений. Приходится лишь пожалеть о том, что статьи с такого рода серьёзными недостатками и ошибками оказались опубликованными на страницах "Исторических записок" - органа столь авторитетного учреждения, каким является Институт истории Академии наук СССР.

Раздел всеобщей истории занимает в "Исторических записках" совершенно не достаточное место. За год по этому разделу опубликовано всего лишь 8 статей. Они распределяются следующим образом: по древней истории - 1, по истории средних веков - 1, по истории нового времени - 6 и ни одной статьи по истории новейшего времени.

Все шесть статей по истории нового времени посвящены проблемам эпохи империализма и первой мировой войны. Таким образом, в этом отношении тематика статей по рассматриваемому разделу производит более благоприятное впечатление, нежели тематика по истории СССР. Тем не менее и в дай имеются весьма серьёзные недостатки. Во-первых, совершенно нетерпимо отсутствие статей по истории новейшего времени, т. е. по эпохе после первой мировой войны. Во-вторых, крайне недостаточно число статей, разрабатывающих проблемы внутренней истории стран капитализма. По этим проблемам опубликовано лишь две статьи, остальные же посвящены вопросам межгосударственных и дипломатических отношений. В этом отношении "Исторические записки" отражают недостаток, имеющийся и в исследовательской работе Института истории. В планах института разработка проблем внутренней история стран капитализма, особенно в эпоху империализма и в новейшее время, к сожалению, занимает несоразмерно малое место.

Следует остановиться на составе авторов статей, опубликованных в "Исторических записках". Бросается в глаза отсутствие работ ведущей группы работников института - академиков и членов-корреспондентов: Грекова, Минца, Волгина, Тарле, Косминского, Державина, Деборина, Майского, Дружинина, Бахрушина, Панкратовой, Сказкина, Тихомирова, и др. С другой стороны, из 35 авторов, поместивших свои работы в "Исторических записках" в 1947 г., 12 не являются работниками Института истории. Такое положение с авторским коллективом никак нельзя признать нормальным, тем более что со стороны научных сотрудников института раздаются постоянные жалобы на то, что их работы не печатаются и годами лежат без движения.

Из всего сказанного естественно напрашивается вывод о необходимости коренной перестройки и улучшения работы "Исторических записок".

Как показывают выпущенные в текущем году тома XXV, XXVI "Исторических записок", редакция стала на путь серьёзного улучшения их содержания. Теперь в них значительное место отводится статьям по истории советского общества, а также по истории XIX, XX веков. Нам остаётся только пожелать, чтобы предпринятая редакцией "Исторических записок" перестройка коснулась также и других сторон этого издания.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - И. КУДРЯВЦЕВ:

Комментарии: