Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6774
Автор(ы) публикации: И. Троцкий

ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ В ЛИТЕРАТУРЕ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ 1

Приступая к настоящему обзору, я прежде всего натолкнулся на ряд затруднений чисто формального характера. Первым явилась необходимость установить хронологические рамки привлекаемого материала. Литература по древней истории настолько бедна, что казалось соблазнительным охватить весь послереволюционный период, давши таким образом обзор "за десять лет". В такой обзор, однако, пришлось бы включить и произведения, только случайно вышедшие после революции и подготовленные к печати значительно ранее. Поэтому я условно начинаю свой обзор с 1920 г. - года оживления издательской деятельности и появления первого "академического" послереволюционного журнала, посвященного вопросами истории - "Дела и Дни". Начиная с этого момента, я стремился зарегистрировать по возможности все вышедшие за это время существенные работы (заранее отведя только первые томы труда покойного Н. А. Рожкова - "Русская история в сравнительно-историческом освещении (основы социальной динамики)", из которых первый вышел в свет ранее указанного срока - в 1919 г. и которые, с одной стороны, мало чем отличались по общей концепции от вышедшей еще задолго до революции "Русской истории с социологической точки зрения" того же автора и, с другой, казались более интересными для рассмотрения в связи с остальными томами "Истории" Рожкова); здесь, однако, встретилось новое затруднение. Разработка тем древнего периода русской истории с значительной интенсивностью (относительно количества исследователей) шла в провинции; последнее обстоятельство легко об'яснимо - историки, живущие в центральных городах, особенно в Москве и Ленинграде, получили от революции богатейший подарок - недоступные до той поры архивы и в первую очередь принялись за их разработку. Но провинциальные издания, обычно с небольшим тиражом, быстро становились библиографической редкостью, и их с трудом можно разыскать даже в центральных наших книгохранилищах, и то в разрозненных комплектах. Становилась сомнительной полнота обзора. Кроме того, оказывалось затруднительным включить в обзор с надлежащей полнотой и работы украинских историков, напечатанных в украинских изданиях, тоже не всегда имеющихся в нашем распоряжении.


1 Редакция, помещая обзор т. И. Троцкого, в котором дано изложение литературы вопросов древней русской истории, считает необходимым указать, что она еще вернется к этому вопросу в одном из ближайших NN для марксистской оценки самой проблематики затронутого периода по существу.

стр. 182

При всех этих оговорках мне все же казалось возможным дать, хотя и не исчерпывающий, обзор литературы по основным темам, которыми оказались: 1) История славянского расселения и возникновение русского государства; 2) Колонизация русской территории; 3) Социальный строй древней Руси и возникновение феодализма. Характерно почти полное отсутствие работ по вопросам развития производительных сил и хозяйства древней Руси. Причины этого кроются, с одной стороны, в скудости источников по экономической истории этого периода, с другой, - в том, что разработка этих вопросов до последнего времени почти целиком шла методами историко-юридической школы. Кое-что, впрочем, сделано и в этом направлении; но это последнее почти: совсем не отразилось в трудах, посвященных первым названным здесь темам, и к рассмотрению работ по истории хозяйства я перейду в свою очередь, независимо от остальных отделов.

Нормальные размеры журнального обзора не позволяют остановиться с достаточной полнотой на разборе всех встающих тем и вопросов. Поэтому, подчас мне приходится ограничиться только изложением содержания той или иной работы с указанием наиболее важных ее моментов.

Уже давно стала аксиомой невозможность изучения древнейших, праисторических моментов русской истории без помощи археологии. Тем больший интерес вызывает статья компетентного русского археолога А. А. Спицына "Археология в темах начальной русской истории" (Сборник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову, П. 1922, стр. 1 - 12). Однако автор сразу же предупреждает читателя о том, что "мы можем дать здесь пока немногое", и действительно, статья гораздо больше говорит о тех возможностях, которые наступят, когда археологи должным образом изучат пространство русской равнины. Пока что выводы археологии сводятся к тому, что "широкая полоса восточного побережья Балтийского моря" стала в VI - VIII веках очагом довольно развитой и самобытной культуры; что знакомство этого края с норманнами началось не ранее половины IX века и что последние шли на русский север с Готланда. Далее автор намечает картину распределения финских племен и болгар по Волге, ставит ряд вопросов о характере существования летописных Веси и Мери и далее переходит к "трудному, многостороннему вопросу" - "откуда и когда появились в Новгороде славяне?" и делает по этому поводу ряд интересных замечаний, требующих, однако, как признает и сам А. А. Спицын, дополнительных подтверждений в виде новых раскопок и новых аналогичных материалов. Приходится пожалеть, что краткость (вряд ли случайная) статьи делает автора скупым по части сообщения фактического материала, который он кладет в основу делаемых наблюдений и гипотез. Так остается непонятным замечание на стр. 11 - "Путь из варяг в греки" - не реальность, а лишь возможность, подмеченная летописцем". При этом автор об'ясняет свою мысль, говоря, что норманны могли не доходить по этому пути до Константинополя, имея возможность получать все византийские товары в Киеве. Остается неясным, что могло задерживать норманнов в тот период, когда сношения Киева с Константинополем шли невозбранно, да и трудно себе представить древнего летописца сидящим над ландкартой Восточной Европы и устанавливающим "возможные" пути для норманнов. Вместе с тем очень ценно наблюдение, совпадающее с мыслью, которая сейчас как будто не вызывает уже возражений, хотя и высказывалась гипотетически, - о том, что основной артерией норманнских интересов был Волжский, а не Днепровский путь; это положение значительно изменяет сложившиеся в предыдущую эпоху взгляды на начальный период русской истории.

Вывод А. А. Спицына о медленности успехов археологии заслуживает тем большего сожаления, что плодотворность изучения археологических данных для историка чрезвычайно велика. Это лишний раз подтверждается статьей П. Г. Любомирова "Торговые связи Руси с Востоком в VIII - XI вв." (Ученые Записки Государственного Саратовского имени Н. Г. Чернышевского Университета, 1913 г., т. I, в. 3, стр. 5 - 38). Автор, исходя из имевшихся в литературе данных по топографии кладов восточных монет на русской территории (главным образом по изданному в 1910 г. каталогу А. К. Маркова) составил карту этих кладов, на основании которой получил возможность приблизительно судить о времени и длительности знакомства отдельных русских местностей с Востоком. Выводы оказались довольно любопытными. Прежде всего, кажется прочным соображение П. Г. Любомирова на счет "преобладания восточных связей Руси почти до конца X века"; вероятными кажутся его соображения о главных путях торговли с Востоком - донском из Приднепровья и волжском из Новгородской области; любопытно и правдоподобно представление о более раннем возникновении торговом значении Пскова и Ладоги и сравнительно позднем появлении Новгорода (несколько наивны только ссылки на летописные предания, которым автор доверяет полностью). Несколько менее убедительными кажутся социологические обобщения П. Г. Любомирова относительно процесса развития городов и предполагаемого им разрыва между экономикой

стр. 183

древне-русского города и деревни (последнее, впрочем, имеет вероятие, но здесь нельзя так обще говорить о всей древней Руси). Интересно отмечены и моменты хронологии восточной торговли, падающей с конца X века.

Вопросы истории славянского расселения и происхождения "Руси" не переставали интересовать русских историков. После появления в 1919 г. работы А. А. Шахматова "Древнейшие судьбы русского племени" (обстоятельно рассмотренной А. Е. Пресняковым в заметке "Взгляд А. А. Шахматова на древнейшие судьбы русского племени" - "Р. Ист. Журнал" кн. VII, П., 1925, стр. 114 - 120) особенное внимание этим вопросам уделил В. А. Пархоменко (его работы "О происхождении Руси" - "Русское прошлое" кн. 4, 1923 г., стр. 36 - 41, "Древляне и поляне" - "Известия отделения Р. яз. и слов. Акад. Наук" т. XXXI, стр. 267 - 270 и главная работа "У истоков русской государственности", Л. 1926, стр. 113). Концепция В. А. Пархоменки, исходя из намеченных Шахматовым трех групп славянских племен на русской территории, предполагает наличие и трех племенных союзов, борьба между которыми и составляет содержание первых столетий русской жизни. Если самая схема кажется довольно остроумной, то методы наполнения ее фактическим материалом вызывают больше чем простое сомнение. Автор чрезвычайно свободно пользуется летописными статьями, по произволу отбрасывая одни и слепо доверяя другим, хотя бы имеющим и явно апокрифический характер, пользуется ссылками на исследователей, как на источники, если это ему почему-либо выгодно и если даже общая концепция данного исследователя не совпадает с его построениями и пр. Для характеристики методологической установки автора можно указать, что экономической обстановке изучаемого им времени он посвящает около 10 строк (отдельные, попутные, замечания имеются, впрочем, и в других местах книги) в занимающей одну страничку главе с несколько странным названием: "Экономические влияния (?) и антропологический тип населения"; сама по себе идея создания антропологического типа под влиянием хозяйственной структуры могла показаться автору "отвечающей духу времени", но для VIII - IX вв. сие несколько сомнительно, да и ничем, помимо текста названия главы, в дальнейшем не подтверждено. Впрочем, автору не до экономики, потому что он стремится "рассмотреть вопрос о начале государственности у Восточных славян с сосредоточением внимания на факторах, действовавших на образование нашей государственности раньше норманнизма и помимо него". С норманнской теорией происхождения Руси автор расправляется очень жестоко, попросту ее игнорируя, а неприятные ему факты устраняя уже поименованными выше приемами. Так для утверждения южного происхождения "Руси" (идея эта вовсе не нова, но приобретает у автора несколько новое выражение), как имени, присвоенного союзу полян, занявших Киев и положивших тем начало "русской государственности", понимаемой автором, кстати, в виде какого-то единого организующего все и вся начала, приходится погрузить русский север в полную тьму невежества. "Самое имя Новгорода, как нового города, и история его постепенного возвышения в XI - XII вв., отсутствие о нем данных до 970 года (?), самая комбинация призывающих князей славянофинских племен и т. п. заставляет усумниться в возможности начала русской государственности на столь далеком от культурных центров севере" (стр. 7). Так Новгород, являвшийся центром восточной торговли, по мнению А. А. Пархоменко, "довольно долгое время был лишь торговым форпостом южного Киева" (стр. 87). Подобных замечаний и даже гипотез, не лишенных интереса курьеза (сравни напр., стр. 79 - 80), можно было бы привести немало; это не мешает наличию в книге и целого ряда интересных, тонких и верных замечаний, но лишь по отдельным детальным вопросам. Общая концепция остается недоказанной, автор подчас сам путается в сетях своих построений, что и приводит на последних страницах книги к следующему непонятному итогу: "Киево- Полянская Русь своим появлением на Днепре и походами сделала (?) новый этап в истории государственности на Руси, произведший (??) в XI - начале XII века попытку создать большой государственный союз, об'единенный общностью военной организации и торгово- экономических интересов, связанных с Балтийско-Днепровским путем" (стр. 111 - 112). Впрочем, понятия "государственности"" автор до конца не раскрывает, п. ч. на стр. 110 мы находим сожаление об отсутствии в древней Руси "типа князя-государственника", очевидно таящего некоторые особые качества...

Хотя в представлении только что разобранного автора норманнская теория происхождения Руси может считаться ликвидированной, тем не менее она продолжает находить довольно авторитетных сторонников. Так, акад. С. Ф. Платонов в статье "Руса" ("Дела и Дни" кн. 1, П. 1920, стр. 1 - 5), исходя из гипотезы того же Шахматова о наличии на северо-западе варяжского политического центра, приводит ряд соображений в пользу помещения этого центра около Старой Руссы. В. Брим ("Происхождение термина "Русь" - "Россия и Запад", кн. 1, П. 1923) производит этот термин от шведского drotsmenn (дружинник) через финское Ruotsi в Русь, полагая, что на ряду с этим существовало и на юге имя "Рось", позднее об'единившееся с первым.

стр. 184

Некоторые замечания по истории заселения южной части территории древней Руси мы находим в работе проф. Е. А. Загоровского "Очерк истории северного Причерноморья". Одесса, 1922, стр. XII + 100, но работа эта, особенно в данной части, носит характер добросовестной компиляции и опирается на взгляды предшествовавших исследователей.

Вопросам внешних сношений Киевской Руси с западом посвящены две интересных статьи: "Западные пути торговли Украины-Руси Н. Л. Рубинштейна ("Вестник Одесской Комиссии Краеведения " 1 , 1925 г. N 2 - 3, стр. 120 - 134) и "Германия и Киев в XI веке" М. Э. Шайтана (Летопись занятий Постоянной Историко-Археограф. Ком. Ак. Наук. СССР за 1926 г. в I. (XXXIV) Л. 1927 г., 3 - 20). Н. Л. Рубинштейн отмечает, что традиционная схема, считающая киевскую торговлю с западом исконной, не может найти себе достаточно убедительного подтверждения в источниках. Автор обращает внимание на то обстоятельство, что для X в. городские поселения располагаются главным образом в районе Приднепровья, между тем, как в древлянской земле оказываются всего два города - Искоростень и Овруч, а юго-запад оказывается вне летописного кругозора. Только с конца X века, в связи с замеченным Шахматовым в это время отливом населения на запад, начинаются и западные походы киевских князей, при чем первоначальным путем оказывается водный путь на Припять, только к концу XI века, в связи с колонизацией Волыни и Галиции и ростом западной торговли, уступающий сухопутному тракту на Владимир. Последний автор отожествляет с знаменитым "соляным" путем летописей. Что касается дунайской ориентации Святослава, то путь его шел через Днепр и Черное море, и в об'яснение интересов Святослава автор приводит правдоподобную гипотезу, что мыслью князя было перенять западную торговлю Византии, что становится особенно вероятным, если принять во внимание упущенный Н. Л. Рубинштейном момент - ослабление к этому времени восточной торговли и рост Византии, как мирового центра торговли с Левантом.

Эта любопытная схема имеет один коренной недостаток: в большинстве случаев автору приходится аргументировать a silentio. Но ведь о западных городах молчат летописцы не X, а XI века (в частности, Начальный Свод), а говорит о них по преимуществу Повесть временных лет, как известно, включившая какую-то галицкую летопись конца XI века, и лакуны летописного кругозора, на которые ссылается автор, могут иметь иное происхождение. Не освещен также археологический материал, в частности не приведено никаких соображений о пути из Киева на Западную Двину, указанном еще Середониным и приобретающим новое значение после указанной в обзоре статьи Любомирова. Что же касается некоторых общих выводов автора об экономической и социальной структуре киевской Руси, - активность русской торговли в X в., отсутствие (?) внешней торговли в XI в. и пассивность ее в XII, XI в. - период феодализации и сеньериализации и пр. - то они никак не базируются на приведенном Н. Л. Рубинштейном материале и в данном построении оказываются висящими в воздухе. Догматичность их признает и сам автор, обещающий посвятить этим вопросам "особое обстоятельное исследование".

Выводы Н. Л. Рубинштейна, очевидно, не могли бы быть приняты и покойным автором второй из поименованных статей. М. Э. Шайтан исходит из представления о развитых торговых сношениях Киева с западом уже в X веке и на богатом фактическом материале западных источников рисует сложные политические взаимоотношения Руси с Западом, начиная с попыток католизации Руси и введения ее тем самым в орбиту Германской империи уже при Ольге и Владимире. Молчание русских летописцев об этом об'ясняется автором "особенностями русского летописания, которое, по-видимому, сознательно замалчивало сношения с латинским миром". Переходя к непосредственно интересующей его проблеме - сношениям Киева с Германией при Ярославичах, автор рисует интереснейшую картину участия киевского князя в германских делах и в борьбе империи с папским престолом. В этом сложном клубке особую роль приобретает торговый город Регенсбург, являвшийся средоточием русской торговой и дипломатической деятельности. Остается пожалеть, что преждевременная смерть автора не дает нам возможность ждать продолжения его работ по приведению в известность западных источников о древней Руси.

Ряд работ посвящен вопросам позднейшей колонизации севера и колонизации северо- востока. С. Ф. Платонов в небольшой, догматической по изложению, статье "Был ли первоначально русский север крестьянским?" (Архив Истории Труда в России, кн. 2. II. 1921, стр. 15 - 18) протестует против точки зрения, считающей свободное крестьянское население русского севера XVI - XVII вв. исконным. Автор справедливо отмечает, что заселение северного края шло из Новгорода, а последний был заинтересован не в развитии сельского хозяйства колонизуемых областей, а в постановке промыслов, при чем последние, насколько мы можем


1 Обложка журнала на украинском, текст статьи на русском.

стр. 185

судить из летописей, эксплоатировались крупными капиталистами-боярами (едва ли не напрасно к ним присоединены автором и "житьи люди" - термин не очень ясный и для первых столетий колонизации Поморья сомнительный), при чем эта эксплоатация была поставлена на широкую ногу, на манер позднейших торговых компаний. Благодаря этому боярскому освоению новгородских волостей и могли создаться колонии, принадлежавшие отдельным частным фирмам, как, напр., семейству Борецких. Только московская экспроприация боярского землевладения привела к замене капиталистической эксплоатации края новой формой мелкого крестьянского землепользования.

Ту же мысль о новгородской торгово- промышленной колонизации севера С. Ф. Платонов развил в вводной части очерка "Новгородская колонизация Севера" 1 ("Очерки по истории колонизации севера", вып. 1, П., 1922, ст. С. Ф. Платонова и А. И. Андреева "Новгородская колонизация севера", стр. 26 - 37), и из этого же построения (вплоть до буквальных заимствований) исходил Г. Ф. Чиркин в соответствующих местах своей статьи в том же сборнике "Историко-экономические предпосылки колонизации Севера" (стр. 7 - 26). В статье "Низовская колонизация на Севере" (Ibid., стр. 47 - 69) С. Ф. Платонов отмечает другой поток колонизации Поморья из Владимиро-Суздальской земли, относящейся уже к несколько более позднему времени.

Интересную статью, посвященную вопросам древнейших судеб русского северо-востока, дал А. Насонов - "Князь и город в Ростово- Суздальской земле (в XII и первой половине XIII вв.)" (Сборник "Века", П., 1924, стр. 3 - 27). Автор выступает против сложившейся в исторической литературе традиции, согласно которой Ростово-Суздальский край колонизуется только в XII в. и в нем "благодаря устроительской деятельности князей создается "особый мир", где князь попадает в положение хозяина и собственника". Колонизационной схеме Ключевского и взгляду Соловьева, считавшего города Ростово-Суздальской земли новообразованиями, "незнакомыми" с самостоятельной вечевой жизнью, где князь был "властелином неограниченным, хозяином полновластным", - автор противопоставляет археологические данные, свидетельствующие о значительно более ранней колонизации края, шедшей уже в IX - X веках из Новгородской земли. Этот тезис А. Насонова мог бы быть при желании подтвержден еще рядом аргументов, но автор ограничивается общим указанием и переходит к выводу, что города Ростовского края, в частности сам Ростов, возникали, как военно-торговые, вероятно, скандинавские фактории. Анализ летописных данных приводит автора к выводу, что уже в XI в. "в городах и погостах Ростовской земли можно обнаружить на ряду с низшим городским классом населения присутствие местной торговой знати". Отрицая, и, кажется, не без оснований, признававшуюся всеми предшествующими исследователями связь Ростова с Киевом, автор представляет себе развитие северо-восточных городов, как городов торговых, с вечевым строем, наподобие других известных нам городов древней Руси. Несколько более спорны взгляды автора на сущность борьбы старого Ростова с новым сравнительно Владимиром, причину которого он ищет в стремлении последнего, как растущего нового центра, освободиться от опеки старейшего города. Здесь оказывается недостаточно учтенной классовая дифференциация северо- востока, к концу XII, началу XIII вв. уже довольно ощутительная, не освещена финансовая деятельность Андрея Боголюбского, на которую автор мог бы найти указания в "Истории" М. Н. Покровского; может быть, при разборе идеологических моментов - а летопись, как материал идеологического порядка, автор умеет использовать - следовало бы обратить внимание на существование у летописца, и именно Ростовского, взгляда на Новгород, как на старейший город земли Русской (Лавр. 1206).

Все названные выше работы свидетельствуют о том, что пересмотр основных вопросов древнейшей русской истории идет. Несмотря на разноценность и разнохарактерность как методологических взглядов отдельных авторов, так и их материалов, несмотря на разницу в оценке ими значения отдельных вопросов и в ширине их постановки, совершенно ясно, что новые работы никак не могут уместиться в рамки старых традиционных схем. Неслучайно стремление отдельных авторов перейти от частного материала к обобщениям более широкого порядка. Потребность в таком обобщении чувствуется очень остро, но прийти к нему можно, только изучив весь материал, свидетельствующий об общественных отношениях древней Руси. Работы ведутся и в этом направлении, и к ним я и перехожу.

Одним из основных источников социальной истории древней Руси является "Русская Правда". Однако, несмотря на то, что с момента ее издания прошло около двухсот лет и над выявлением социального смысла содержащихся в ней


1 Названные статьи С. Ф. Платонова вместе с другими его статьями по вопросам колонизации Севера в более поздний период собраны в его книжке "Прошлое русского севера". П. 1923, стр. 80.

стр. 186

правовых норм поработало уже не одно поколение русских историков, - источник этот продолжает оставаться далеко еще не изученным и спорным. Одной из основных тому причин является отсутствие полного критического издания всех списков Русской Правды, - издана только малая часть их, - и таким образом представляется невозможным установить точную историю памятника и путем сравнительного изучения отдельных списков притти к несомненным чтениям опорных мест. Поэтому от Р. П. можно ожидать еще новых данных для понимания древнейшего периода русской истории, и изучение ее за последние годы дало ряд любопытных работ!. Так, только в 1920 г. была напечатана (написана она ранее, но по малой ее известности я счел возможным включить ее в обзор) статья И. А. Стратонова "К вопросу о составе и происхождении краткой редакции "Русской Правды" (отдельный оттиск, Казань, 1920, стр. 44). Рассматривая текст краткой редакции Р. П. в том виде, в каком он помещен в Новгородской летописи под 1016 г., автор солидаризируется с исследователями, устанавливавшими сложный состав этого памятника и делит его на четыре части: 1) П. Ярослава, 2) П. Ярославичей, 3) "Покоя Вирный", или "Урок Ярославль", и 4) Устав о "Мостах". Рассматривая каждую из частей в отдельности, И. А. Стратонов приходит к выводу, что первая часть Р. П. в ее древнейшей редакции, т. -е. первые 17 статей, представляет уставную грамоту, данную Ярославом Новгороду действительно в 1016 г., как и указано в летописи, и являющуюся "первой попыткой писаного законодательства". Вывод этот подтверждается сравнением изучаемого памятника с Двинской уставной грамотой, в результате которого автор устанавливает, что все моменты, характерные для уставной судной грамоты, имеются в интересующем его тексте. Касаясь второй части краткой редакции Р. П., автор, путем довольно сложных и подчас сомнительных построений, приходит к заключению, что памятник этот был создан в 30- х годах XI в. в развитие первого старшими представителями княжеской дружины в Киеве, во время отсутствия Ярослава и при номинальном участии его малолетних сыновей. В дальнейшем он получил всеобщее применение и в Новгороде был соединен с первой грамотой. Третья часть Р. П. является, по мнению автора, совершенно самостоятельным памятником, непосредственно принадлежавшим законодательной деятельности Ярослава и регулировавшим финансовые взаимоотношения княжеской администрации и местного населения. Отрицая возможность существования какой- нибудь иной грамоты, дававшей финансовые привилегии новгородцам, как то думают некоторые историки, И. А. Стратонов придает особое значение "Покону вирному", одновременно, очень своеобразно ставя вопрос о "вире", как административной единице. Четвертая часть - устав о мостах - по-видимому, дошла в краткой редакции неполной.

Не имея возможности рассмотреть здесь эту работу критически, ибо для этого пришлось бы разбирать статью пункт за пунктом, отмечу, что в общих своих представлениях о новгородской жизни XI в. автор остается целиком в рамках схемы Соловьева и Ключевского, рассматривавшей Новгород второй половины XI в, как какой-то "пригород" Киева. Между тем ни источники, ни соображения методологического порядка этой точки зрения не подтверждают, и аргументация автора относительно невозможности появления грамот, дававших Новгороду политические и финансовые привилегии, не кажется устойчивой. Существенную поправку к работе И. А. Стратонова сделал А. Е. Пресняков, указавший в своей рецензии на его статью ("Книга и Революция" 1921 г., N 13), что автором игнорируются моменты воздействия на Р. П. дружинного быта и "княжого права", без чего трудно как следует понять содержание Р. П., особенно в краткой ее редакции.

К точке зрения Стратонова отчасти примыкает статья И. И. Яковкина "Договор, как нормативный факт в древнем праве" ("Сборник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову", П. 1922 г., стр. 15 - 23). Оставляя в стороне, сомнительные теоретические соображения автора о юридической природе договора в древности, отмечу, что он рассматривает Правду 1016 г., как договор между Ярославом и новгородцами, содержанием которого "было отмежевание последних от состава княжеского двора и защита членов такового". Выигрышным моментом конструкции является ее историчность, так как она опирается на летописный рассказ о столкновении Ярослава со своей дружиной в 1015 г.; некоторые сомнения вызывает только "пассивность" дружины в концепции автора, считающего, что ее нужно было оберегать от городского населения.

П. А. Аргунов в статье "К пересмотру построений закупничества Русской Правды" (отд. оттиск из "Уч. записок Сарат. Гос. Ун-та" за 1927 г., т. VI, вып. 4, стр. 38) полемизирует с исследователями, считающими институт закупничества возникшим на почве операций займа и самозаклада, главным образом, с И. И. Яковкиным и положениями, обоснованными последним в статье "Закупы Русской Правды" в "Журнале Мин-ва Нар. Просвещения" в 1913 г. В этом направлении автор пересматривает значение связанных с закупничеством терминов, как "купа" и "копа", "отарица", "вражда", "свойский конь" и пр. "Просмотрев все места Р. П., где теория самозаклада должника кредитору ищет своего фундамента для построе-

стр. 187

ния закупничества", автор приходит к выводу, "что Р. П. не дает настоящего материала для такого построения". Собственно критической частью автор и ограничивается и новой концепции общественной природы закупничества не дает, каковое обстоятельство оговорено им и в предуведомлении к статье.

На точке зрения теории "самозаклада" закупов стоит и П. Беляев в статье "Заем и заклад по древнерусскому праву" ("Русский Исторический журнал" кн. 7, П., 1921 г., стр. 61 - 91). Автор исследует обозначенные в заглавии явления на протяжении довольно длительного периода " несколько сот лет и рассматривает только относящиеся к нему правовые нормы в духе историко-юридической школы, совершенно обособляя изучаемые институты от конкретной исторической обстановки, в которой они зарождались и изменялись, что придает работе описательный характер.

Значительно шире и глубже ставит рассмотрение вопросов, связанных с социальной историей Древней Руси, С. В. Юшков в своих работах "О прикладниках (к истории феодальных институтов древней Руси)", ("Культура", Саратов, 1922 г., N 2 - 3), "К вопросу о смердах" ("Уч. записки Гос. Сарат. Ун-та" 1923 г. т. I, вып. 4, стр. 46 - 82) и "Феодальные отношения в Киевской Руси" (там же, т. III! вып. 4, стр. 1 - 108). Основные выводы первых двух статей вошли в конструкцию последней из названных работ, и поэтому позволительно сосредоточить внимание на ней.

Кроме вводных и заключительных замечаний, работа С. В. Юшкова содержит восемь глав: 1) основные моменты в процессе феодализации Киевской Руси; 2) окняжение и обоярение (феодализация) земли; 3) процесс феодализации и рост зависимого сельского населения; 4) новые служебные отношения и связи с вассалитетом и министериалитетом; 5) возникновение и развитие патроната; 6) возникновение иммунитета; 7) вопрос о поместном землевладении в Киевской Руси и 8) местные особенности в развитии процесса феодализации.

В первой главе автор ставит вопрос о моменте, от которого нужно вести генезис феодализма в древней Руси, и согласно с концепциями М. Н. Покровского и Н. А. Рожкова приходит к выводу, что "корни феодализма можно и нужно искать не в удельном периоде.., а в экономическом и социально-политическом строе Киевской Руси". Однако, хотя в хозяйственном строе Киевской Руси автор и замечает ряд моментов, благоприятствовавших развитию феодализма, но в истории X - XI вв. он не находит таких хозяйственных сдвигов, которые могли бы привести к замене одной общественной системы другою. Такой сдвиг обнаруживается в начале XII в., когда происходит экономический кризис, приводящий к падению киевской торговли, перемещению хозяйственных центров и переоценке видов хозяйственной деятельности. Кризис этот, замеченный уже предшествующими исследователями, не получил, по мнению С. В. Юшкова, научного обоснования, ибо все выдвигавшиеся ими причины "являются в лучшем случае сопутствующими фактами, если не следствиями, основных экономических причин". Такую основную причину автор находит в вытеснении Руси с мирового рынка благодаря падению византийской торговли и овладению западноевропейскими странами восточными рынками. Благодаря этому мировому сдвигу, Русь выпала из системы мирового товарообмена; в результате прекратились торговые связи, а освободившийся капитал с новой силой обратился на землю. Стало расти крупное землевладение одновременно с ростом зависимого крестьянства и его обезземелением. На этой почве и расцветают феодальные институты.

Вслед за этой общей концепцией, стройной и обоснованной, автор переходит к изучению отдельных моментов феодализации. Здесь ему приходится разрешить вопрос, на почве каких форм сельского хозяйства возникает крупное землевладение. Опровергая точку зрения Павлова-Сильванского, выводившего процесс феодализации из разложения поземельной общины, С. В. Юшков не считает возможным примкнуть и к М. Н. Покровскому, полагающему, что процесс этот развился на основе печищного землевладения. Автор приходит к выводу, что "земельный быт древней Руси в то время... правильнее представлять, как совокупность довольно разнообразных форм землевладения". (Впрочем, в данном случае отсутствие материала позволяет строить различные, более или менее вероятные, гипотезы). Рассматривая далее процесс образования крупных земельных владений - "вотчин", он указывает, что процесс этот начинается в XI в., но развивается довольно слабо. Общий вывод - "существенной чертой процесса, сеньоризации в Киевской Руси является его неяркость, распыленность, его примитивные формы".

Следующая глава, являющаяся в значительной степени изложением названной выше работы того же автора, повествует о смердах, в которых автор хочет видеть особую группу зависимого сельского населения, аналогичную homines pertinentes западного средневековья. Таким образом, уже в XI в. наряду с рабами (холопами) и полусвободными (закупами) образуется слой свободного, но ограниченного в правах крестьянства, благодаря чему облегчается дальнейший рост феодализации.

стр. 188

В последующих главах С. В. Юшков останавливается на процессе разложения дружинного союза, отмеченном А. Е. Пресняковым в его известной работе о "княжом праве" и сопоставляет характер боярской службы XII - XIII вв. с аналогичными явлениями на Западе. Далее, он изучает ранние явления патроната и иммунитета (прикладники, изгои и т. п.), указывает, что в наиболее феодализованной, если так можно выразиться, части древней Руси - Галицкой земле - уже в XII - ХШ вв. можно наблюдать факты служилого землевладения на основе пожалования, близкого к западноевропейскому бенефицию, и, наконец, отмечает особенности изучаемого им процесса, как он протекал в обстановке: 1) Галицкой земли; 2) В. Новгорода и 3) Ростово-Суздальской земли.

Вместе с тем, автор все время подчеркивает, что в русских условиях феодализм создавал формы неяркие, примитивные и недостаточно регламентированные, что и служило в значительной степени препятствием к установлению самого факта существования феодальных отношений в древней Руси.

Автор ставит вопросы чрезвычайно важные, существенные, и довольно трудно дать подробный анализ его положений, очень часто опирающихся на чрезвычайно детальные моменты в источниках. Можно отметить только, что аргументация автора слабеет, как только он переходит к данным XI в. Так, одной из наиболее слабых частей его построения является глава о смердах - вопросе, уже давно служащем камнем преткновения для исследователей русского прошлого. Гипотеза С. В. Юшкова также оставляет немало очень спорных мест - думается, что разрешения вопроса о смердах или, по крайней мере, более или менее убедительного нового его освещения можно добиться, только пойдя по пути, указанному акад. Н. Я. Марром и в его работах по этому вопросу. Последний считает смердов этнической категорией, только позднее переходящей в социальную, и в этом свете связь между смердами и западноевропейскими "смардонами" и т. п., на которую указывает С. В. Юшков, может получить новое значение. Эта же точка зрения может облегчить понимание разнохарактерности положения смердов вразличных местах страны и по различным источникам.

Тому же С. В. Юшкову принадлежит работа "Исследования по истории русского права", вып. I (издание Саратовского Общества Истории, Археологии и Этнографии, год не обозначен, стр. 151), посвященная "Уставу князя Владимира". В первом выпуске исследуется только история текста памятника. Во второй части автор обещает дать реальное исследование "Устава", но о выходе ее в свет мне ничего не известно.

К работам С. В. Юшкова примыкает статья выше уже упомянутого П. А. Аргунова "Крестьянин и землевладелец в эпоху Псковской Судной Грамоты (к истории сеньерьяльных отношений на Руси)" ("Уч. записки Сарат. Гос. Ун-та" 1925 г., т. IV", вып. 4, стр. 90 - 130). Статья посвящена изучению отношений между "государем" и "изорником", на основании толкования соответствующих текстов П. С. Г. Не соглашаясь с обычным пониманием положения изорника, как свободного арендатора, автор прежде всего останавливается на самых терминах "государь" и "изорник", при чем первого он склонен рассматривать как феодального сеньора, а второго толкует, путем сопоставления с значением этого слова в других славянских языках, как "земледельца, пахавшего чужую землю из-за хлеба или выговоренной доли урожая", т. -е. издольщика. Самые размеры этой доли автор склонен считать разнообразными, попутно давая новое толкование термину "половник". Рассматривая обстоятельства "отрока", т. -е. ухода изорника по своей воле или по воле землевладельца, автор приходит к выводу, что связь между ними представляла "нечто более сложное, чем договор аренды", тем более, что, согласно 63 ст. П. С. Г., государь, в случае ухода изорника, получал половину всего имущества последнего. Далее автор анализирует понятие "покруты", обычно понимаемой, как ссуда, которую получал изорник на обзаведение хозяйством. По мнению П. А. Аргунова, однако, "покрыта" гораздо значительнее и настолько многообразна, что в современном юридическом языке нельзя найти единого эквивалентного ей термина. Вместе с тем, это "основа отношений между изорником и государем, их главная скрепа", "быть в покруте - это и значило для изорника войти в строй сеньерьяльных отношений". В связи с толкованием относящихся к покруте статей, автор приходит к наблюдениям о наличии правовых преимуществ у государя в его спорах с шорниками, и они теряют тот вид равноправности, который им обычно придается в науке. Установив далее ряд обязанностей изорника и других моментов, свидетельствующих, по мнению автора, о вассалитете изорника, П. А. Аргунов отмечает, при том с особым ударением, необходимость рассматривать П. С. Г. в аспекте феодального права, в противоположность историкам, находившим именно в Псковской области особый строй отношений, более демократичный по существу и более проникнутой капиталистическими началами.

Концепция эта вызвала существенные возражения со стороны акад. М. М. Богословского, который в статье "К вопросу об отношениях крестьянина к землевладельцу по Псковской Судной Грамоте" ("Летопись занятий постоянной исто-

стр. 189

рико-археографической комиссии" за 1926 г., вып. I (XXXIV) Л. 1927, стр. 27 - 54) убедительно оспаривает построения Аргунова в пользу своей старой концепции (П. А. Аргунов в своей статье полемизирует преимущественно с М. М. Богословским). Автор показывает, что в понимании термина "государь" Аргунов переносит в XIV - XV вв. позднейший привкус, приводит ряд примеров, подтверждающих взгляд на покруту, как на акт ссуды, а не подданства и демонстрирует неубедительность построения, согласно которому землевладелец при "отроке" получал половину имущества изорника. Возражения находятся и по другим пунктам, и в результате М. М. Богословский, не отрицая наличия "сеньериальных отношений в древнерусской деревне, выражающихся в публично-правовом характере власти землевладельца, обладавшего правом суда и полиции относительно населения", считает все же, что эти отношения меньше всего отразились в П. С. Г. - "памятнике, отражавшем быт большого города, где развитая торговля мешала возникновению феодальных отношений".

Иначе смотрит на развитие феодальных отношений С. Б. Веселовский в своей книге "К вопросу о происхождении вотчинного режима" (Ранион, Институт Истории, М. 1926, стр. 128), отрицающий самое понятие феодализма в применении к русской истории. Впрочем, основная тема книги, как она взята автором, выпадает из хронологических рамок настоящего обзора, и поэтому отсылаю читателя к самой книге и обстоятельному разбору ее, сделанному А. Е. Пресняковым в статье "Вотчинный режим и крестьянская крепость" ("Летопись занятий постоянной историко-археографической комиссии" за 1926 г., в. I (XXXIV) Л. 1927 г., стр. 174 - 192).

Из работ по вопросам социальной истории древней Руси назову еще статью А. Е. Преснякова "Удельное владение в княжом праве Великороссии и власть московских государей" ("Дела и Дни" кн. 1, П. 1920 г., стр. 6 - 22). В этой статье, в значительной степени полемической, автор подчеркивает некоторые моменты, подробно обоснованные им в других работах, как-то: "Княжое право в древней Руси", "Образование Великорусского государства" и "Московское Царство".

Значительно меньше продукция в области работ по хозяйственной истории древней Руси. Правда, как мы только что видели, и работники в области истории социальных отношений не минуют экономических проблем. Но слабым оказывается специально экономический интерес в древнейшей эпохе. В связи с работами функционировавшей при Ленингр. Губпрофсовете Комиссии по истории труда в России появилось несколько работ, посвященных этой теме, применительно к древней Руси. Так, Н. А. Рожков дал "Очерк истории труда в России" (интересующая нас эпоха освещена в частях, помещенных в "Архиве Истории Труда в России" кн. 5, П. 1922 г., стр. 57 - 70 и кн. 6 - 7, П. 1923 г. стр. 27 - 40). Покойный ученый изложил здесь свои взгляды на историю древнего периода русского хозяйства в чрезвычайно сжатой, до конспективности, и краткой форме. Вместе с тем, обширность об'единяемых эпох (заголовки глав: "Земледельческий труд X - XII вв." - 1 страница текста, "Другие формы труда в X - XII вв." - 1 ? % стр. текста) и чрезмерна краткость изложения лишают работу исторической конкретности и убедительности, делают чтение ее продуктивным только при знакомстве с источниками и основными работами по данному вопросу, в частности того же автора. В. Ю. Гессен дал ряд очерков "История ремесленного труда в древней Руси" ("Архив Истории Труда в России" кн. 4, П. 1922 г., стр. 47 - 56, кн. 5, стр. 88 - 96, кн. 8. П. 1923 г., стр. 175 - 188, "Труд в России" кн. 1, Л. 1924 г., стр. 98 - 105). Автор дает последовательную сводку сведений, относящихся к истории ремесел на Руси, деля свою работу по профессиональным группам: 1) древоделы, 2) работы по металлу, 3) золотые и серебряные изделия, 4) каменное, гончарное и ювелирное дело, 5) полотняное, шерстяное, суконное производство и, наконец, в отдельном очерке - иконописцы. Самая классификация вызывает некоторые сомнения, но это, сравнительно, не такой существенный недостаток. Значительно хуже, что в толкованиях текстов автор зачастую допускает погрешности, а в выводах - подчас фантазирует. Так, на стр. 47 кн. 4 автор замечает, что уже в X веке создано было ремесленное производство для удовлетворения эстетических потребностей общественной верхушки. В подтверждение этой мысли он указывает, что "под 986 г. летопись сообщает", что Иеремей, имевший высокий духовный сан, поощрял "всяк путь художества". Раскрыв летопись сведущий читатель увидит, что в указанном месте летописец XII века ссылается на пророка Иеремию. Может быть, отсюда можно делать какие-нибудь косвенные выводы для XII века, но вряд ли допустимо для X. На стр. 53 кн. 4 автор сообщает о забастовке, происшедшей во время постройки Владимиром Мономахом церкви в 1115 г., хотя интерпретируемый текст отнюдь к такому выводу не приводит. Для подтверждения своей мысли о применении металлов при постройке зданий автор ссылается (стр. 92, кн. 5) на легендарный рассказ Гюряты Роговича под 1096 г. и придает реальность деталям сказки, которая, скорее свидетельствует об обратном. Наконец, и общие выводы кажутся недостаточно обоснованными. Однако со всеми этими оговорками и при надлежащей проверке неко-

стр. 190

торых спорных утверждений, работа В. Ю. Гессена является полезной сводкой материала, разбросанного по разным местам древних памятников. Особый интерес по свежести постановки вопроса вызывает последний из очерков, повествующий об иконописцах.

В 10 книге того же "Архива Истории Труда в России" (П. 1923 г., стр. 94 - 126) помещена статья И. М. Кулишера "Из истории крестьянского труда в древней Руси", вошедшая затем в виде отдельных частей в работу того же автора "История русского народного хозяйства", т. I (M., 1925 г., стр. 215). И. М. Кулишер, известный знаток финансов и истории экономического быта, дал за последние годы ряд работ, посвященных хозяйственной истории России, как-то: "Очерк истории русской промышленности" (П. 1922 г., стр. 156 + 1 нен.), "История русской торговли до XIX в. включительно" (П. 1923 г., стр. 317+IV) и названную "Ист. нар. хоз.". В первой книге очень невелик отдел, посвященный интересующей нас эпохе, во второй он несколько больше, весь же первый том "Истории русского нар. хозяйства" относится именно к древней Руси. Книга разбита на два отдела - I - "Древнейший период (до X в. включительно)" с главами: 1) лесные промыслы и земледелие, первоначальный аграрный строй и 2) торговля с арабами и Византией и II - "Удельный период (XI - XV ст.)" с главами: 1) колонизация, лесные промыслы и рыболовство, земледелие, скотоводство; 2) землевладение; 3) рабочая сила в сельском хозяйстве феодализм; 4) промыслы; 5) общий характер обмена; 6 - 7) торговля Руси с Ганзой.

Книга затрагивает, таким образом, все основные вопросы экономической истории древней Руси и, при обширной эрудиции ее автора, представляет значительную ценность, тем более что, исключая аналогичную по названию, но более узкую по содержанию, книгу М. В. Довнар-Запольского, таких работ еще не было. Вместе с тем, книга страдает одним коренным недостатком. Автор ее, специально русской историей до того не занимавшийся и поставивший себе задачей рассмотрение очень большого ряда вопросов далеко не всегда мог познакомиться с первоисточниками (познакомиться в смысле критического ознакомления) и не связывает своих тем с смежными вопросами. Поэтому он зачастую не может дать самостоятельного решения того или иного вопроса и ограничивается тем, что примыкает к какой- нибудь из имеющихся в науке точек зрения. Особенно неудачным кажется следование автора в ряде основных исторических вопросов за противоречивыми историческими схемами. Так, историю колонизации северо-востока он передает по Ключевскому и вместе с тем, согласно с Рожковым, отмечает незначительную роль торговли в Киевской Руси. Принимая во внимание, что развитие земледелия, как доминирующего хозяйственного момента, автор относит к XI - XII столетию, нужно признать, что концепция его оказывается довольно неясной, а ряд исторических явлений (см. выше о книге Юшкова) останутся необ'ясненными. То же можно сказать и в отношении некоторых более мелких вопросов. Все это не лишает книгу интереса, как своеобразного введения в историю русского нар. хозяйства и в соответствующую историческую литературу.

Об одноименной книге Лященко см. статью М. В. Нечкиной в N 6 "Ист. -марк.".

Наконец, нужно отметить интересную, несколько неуклюже озаглавленную, статью Г. Меерсона "Перемещение местных центров производства средств сельскохозяйственного производства в экономической истории древней России" ("Уч. Записки Сарат. Гос. Ун-та", 1926 г. т. V, в. II, стр. 123 - 158). В отличие от большинства вышеназванных исследователей, автор является марксистом, что придает его работе особый интерес. К сожалению, он недостаточно полно владеет материалом, благодаря чему интересные и весьма продуктивные свои предположения аргументирует подчас довольно странно. Так, одним из основных положений его работы является утверждение, что внеэкономическое присвоение, столь характерное для древнейшего периода русского прошлого, опиралось на некоторое экономическое принуждение. Для этого, методологически довольно вероятного утверждения он считает нужным обосновать странную мысль о позднем происхождении погостов, относя их возникновение к деятельности княгини Ольги, при чем для этого ссылается на летописное предание, являющееся довольно мутным источником и никак не точной записью исторического факта. Подобное некритическое отношение к материалу вводит автора и в других местах в недоразумения. А между тем ряд мыслей Г. Меерсона о роли кузницы в древнерусской общине, о роли ремесла в феодальном хозяйстве, о рынках и пр., заслуживает большого внимания. Нужно отметить, как существенный недостаток, еще и чрезвычайную сложность и громоздкость самой архитектоники работы, что очень затрудняет подчас следование за мыслями автора.

На этом позволю себе закончить обзор, повторяю, не претендующий ни на исчерпывающую полноту, ни на критическое рассмотрение затронутых тем. Для последнего пришлось бы писать ряд статей, а подчас и новых исследований.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ОСНОВНЫЕ-ВОПРОСЫ-ДРЕВНЕЙ-РУССКОЙ-ИСТОРИИ-В-ЛИТЕРАТУРЕ-ПОСЛЕДНИХ-ЛЕТ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

И. Троцкий, ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ В ЛИТЕРАТУРЕ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 14.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ОСНОВНЫЕ-ВОПРОСЫ-ДРЕВНЕЙ-РУССКОЙ-ИСТОРИИ-В-ЛИТЕРАТУРЕ-ПОСЛЕДНИХ-ЛЕТ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - И. Троцкий:

И. Троцкий → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
1011 просмотров рейтинг
14.08.2015 (3149 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
6 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ В ЛИТЕРАТУРЕ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android