Посетивший в 1789 г. Кенигсберг Н.М. Карамзин записал в "Письмах русского путешественника" 19 июня: "Ныне был я у нашего консула, господина И***, который принял меня ласково. Он рассказывал мне много кое-чего, что я с удовольствием слушал; и хотя уже давно живет в немецком городе, и весьма хорошо говорит по-немецки, однако же ни мало не обгерманился, и сохранил в целости русский характер" ¹ . Таким оказалось едва ли не единственное упоминание в литературе об Иване Леонтьевиче Исакове - первом русском консуле в Кенигсберге.

Институт консульств появился в составе российской дипломатической службы в царствование Петра I. Первоначально функции консулов (их называли "агентами") не были достаточно четко определены. В их обязанности входило оказание содействия русским купцам и морякам, а также снабжение правительства коммерческой информацией. При преемниках Петра I сеть русских консульств была свернута: их стали считать бесполезными учреждениями, приносящими казне одни убытки. Новое возрождение консульской службы в России произошло только в царствование Екатерины II ² .

Наряду со штатными, т.е. находящимися на жаловании, консулами еще в петровские времена в различных европейских городах появились доверенные лица из местных чиновников или купцов, которые выполняли отдельные поручения российского самодержца или Коллегии иностранных дел и вели с ними более или менее регулярную переписку. В Кенигсберге такими "корреспондентами" были: почт-директор Лаусон (1705-1715 гг.), бургомистр Негелин (1715-1720 гг.), советник Белк (1735-1738 гг.), купец Мельхиор Каде( 1735-1748 гг.) ³ .

Первый проект учреждения в Кенигсберге постоянного российского консульства относится к 1732 г., когда тамошний профессор И. Питш обратился к императрице Анне Иоанновне с предложением своих услуг в качестве российского "резидента". Обосновывая свой проект, автор писал, что "Кениксберг такое место, где наперва товары складывают, которыми Вашего императорского величества государство Европу сухим путем снабдевают, и сей город для многих торгов с Россиею гораздо смежняе Гданьска, где Ваше императорское величество резидента содержите". Проект Питша не был тогда реализован, хотя его хлопоты не остались без внимания: царица распорядилась наградить кенигсбергского профессора за усердие 500 червонцами ⁴ .

В 1782 г. по инициативе президента Коммерц-коллегии А.Р. Воронцова и вице-канцлера Н.А. Остермана началась реорганизация консульской службы, в ходе которой предполагалось увеличить число консульств с 19 до 47. В представлении по этому поводу императрице Кенигсберг был назван в числе пяти важнейших иностранных городов, куда "обвыкли уже россияне ездить в немалом числе для торгов и промыслов своих, почему у них там нередко случаются разного рода дела, споры и тяжбы, в коих наставление

Костяшов Юрий Владимирович - доктор исторических наук, профессор кафедры зарубежной истории Калининградского государственного университета.

¹ Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1984, с. 22.

² Уляницкий В.А. Исторический очерк русских консульств за границей. - Сборник Московского главного архива МИД. Вып. 5. М., 1893, с. 1-4; Вейнер А.П. Консулы в христианских государствах Европы и САСШ. СПб., 1894, с. 37; Русские консулы в XVIII веке. - Журнал Юридического общества при имп. Санкт-Петербургском университете, 1894, N 3, с. 111-128.

³ Российский государственный архив древних актов (далее - РГАДА), ф. 74, oп. 1, 1705 г., д. 6; 1713 г., д. 12; 1716 г., д. 10; 1718 г.. д. 15; Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). ф. Сношения России с Пруссией, оп. 1, 1733 г., д. 7; 1735 г., д. 9; 1738 г., д. 7; 1748 г., д. 8.

⁴ АВПРИ, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 6, д. 1164, л. 4-7.

стр. 219

и помощь консулей нужны и полезны быть могут, сверх того могут они и сюда доставлять подробныя сведения о торговле, российскими подданными производимой" ⁵ . 30 марта 1783 г. последовал высочайший указ о назначении новых консулов, а 6 июля того же года Екатерина II подписала патент, в котором "консулом в городе Кенигсберге и во всем Королевстве Прусском" определялся Иван Исаков ⁶ .

Сведения о жизни Исакова до поступления на дипломатическую службу содержатся в нескольких сохранившихся послужных списках. Родился он в небогатой семье подмосковных дворян в 1745 г. Его отец - Леонтий Власьевич Исаков - был статским советником и владел 76 душами крестьян. После смерти родителей и раздела имения с братьями Ивану досталось сельцо Фоминское в Коломенском уезде всего с 15 (по другим данным - 25) крестьянами, которое пришлось сразу же продать в уплату долгов. Стесненные материальные обстоятельства рано приучили будущего дипломата рассчитывать только на свои собственные силы, а исключительное трудолюбие обеспечило ему продвижение по службе.

В возрасте 11 лет Исаков поступил в Сухопутный кадетский корпус и после его окончания в 1767 г. начал служить в канцелярии Конторы Опекунства иностранным переводчиком с французского и немецкого языков. Должность свою, как сказано в выданном ему аттестате, он исправлял "добропорядочно со всяким усердием и прилежностию", за что получил в 1776 г. чип коллежского секретаря, а в 1778 г. при увольнении "за болезнию" награжден чином титулярного советника. Поправив здоровье, Исаков поступил в 1779 г. на службу в Московский университет, где находился "у смотрения над классами и при дежурстве". Именно служба в университете привела к неожиданному повороту в карьере доселе малоприметного государственного чиновника. Его образованность, честность и благонадежность ("в штрафах и подозрениях не бывал") оказались замечены. Исаков получил назначение в Кенигсберг с пожалованием чина коллежского асессора ⁷ .

Российские консульства в то время имели двойную подчиненность, поэтому при отправке к месту назначения Исаков получил два наставления. В краткой инструкции от Коллегии иностранных дел расписывалась процедура аккредитации при кенигсбергском магистрате и порядок сношений с российским посланником в Берлине, которому подчинялись все консулы в Пруссии и который должен был "при всяком затруднительном случае подавать нужные пособия и советы". Кроме того, инструкция предписывала российскую торговлю в Кенигсберге "всячески ободрять, охранять и защищать", а политические задачи ограничивались донесением "обо всем, что будет касаться дел Ея императорского величества". Отдельный пункт инструкции обязывал консула быть скромным, приветливым и "искать в людях уважения" ⁸ .

Более подробное наставление было получено от Коммерц- коллегии. Вновь назначенный консул должен был регулярно доносить о производимой в Кенигсберге и Мемеле торговле, количестве прибывших и ушедших кораблей и какой они нации, ввозимых и вывозимых товарах, действующих ценах, тарифах и пошлинах; сведения об иностранных купеческих конторах, таможенных учреждениях, о состоянии тамошних фабрик и ремесел. Далее консулу поручалось "наблюдать честь российской нации", т.е. оказывать российским кораблям и всем подданным "всевозможное вспоможение", объяснять им прусские законы, разбирать могущие возникнуть споры, ходатайствовать за них перед властями, заботиться об имуществе умерших и т.п. Наставление запрещало Исакову вмешиваться в дела российского купечества, рекомендуя устанавливать за ними негласный надзор. В частности, консул был обязан "без всякого принуждения и огласки" собирать и присылать подробные ведомости о российских купцах, количестве и цене проданного и купленного ими товара, а также прилагать особливое старание в разведывании попыток своих соотечественников "пробраться в Россию потаенным образом, минуя пограничная наши таможни", заранее сообщая о таких случаях. Особенно Коммерц-коллегию беспокоил ширившийся ввоз в Россию дешевой французской водки. О ценах и тарифах на этот товар консул должен был узнавать как можно точнее, а "буде бы торгующие наши большое количество водки французской там закупали, не делав им в том никакого препятствия, имеете о сем обстоятельно сюда отрапортовать с показанием поименно, кто оную закупал, какого он города и какое количество той водки" ⁹ .

Получив патент, инструкции и 400 рублей на обзаведение и проезд. Исаков выехал в Кенигсберг, куда прибыл 15 декабря 1783 г. По его редким и весьма лаконичным донесениям в Коллегию иностранных дел трудно составить полное представление о пребывании российского консула на чужбине. В течение 17 лет он почти безвыездно жил в Кенигсберге, только однажды взяв отпуск на четыре месяца в связи со смертью в 1787 г. матери и возникшем споре о наследстве.

⁵ Сборник Московского главного архива МИД. Вып. 7. М., 1900, с. 647-658, DLXXXIV-DLXXXV.

⁶ АВПРИ, ф. Сношения России с Пруссией, оп. 6, д. 698, л. 1, 9-10.

⁷ Там же, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 6, д. 110, л. 78об.-79, 137; д. 1686, л. 2; ф. Сношения России с Пруссией, оп. 6, д. 713, л. 39-40, 42.

⁸ Там же, ф. Сношения России с Пруссией, оп. 6, д. 698, л. 5-7об.

⁹ Сборник Московского главного архива МИД. Вып. 7, с. DCXI-DCXV.

стр. 220

Оставаясь все это время единственным штатным сотрудником консульства, Исаков вынужден был помимо собственно дипломатической работы заниматься счетами, быть писцом и регистратором, выполнять поручения, не входящие в его прямые обязанности. Однако труд консула не был, как считал он сам, должным образом вознагражден. После повышения в 1787 г. до чина надворного советника все его просьбы о чинах и наградах оставались без ответа, а вместо ордена св. Владимира, которого он страстно домогался, начальство пожаловало его всего лишь серебряной медалью ¹⁰ .

Получаемых им в виде жалованья 800 рублей в год едва хватало па содержание жены, двух малолетних детей и служителя со служанкой. В Санкт-Петербург постоянно шли жалобы на задержку денег, прошения о прибавке или хотя бы компенсации "крайней дороговизны" и невыгодного обмена рублей на талеры, на чем, по словам Исакова, он терял треть своего жалованья и "за весьма ниским курсом до конца разорился". Между тем долги росли, кредиторы стали проявлять нетерпеливость, жаловаться властям. Наконец, в июне 1800 г. Исаков был уведомлен прусским правительством, что с ним поступят по закону, т.е. повелят "описать все имущество, и таковое с публичного аукциона продать". И только пришедший накануне из России вексель на часть задержанного жалованья позволил консулу избежать публичного позора ¹¹ .

Самой важной обязанностью консула в конце XVIII в. было снабжение правительства коммерческой информацией. Ежегодные отчеты Исакова о состоянии кенигсбергской торговли были на удивление однообразны. Данные о количестве прибывших кораблей, ввезенных и вывезенных товарах, а также числе родившихся, умерших и заключивших брак жителей Восточной Пруссии, по-видимому, извлекались им из местных газет. При этом у дипломата не всегда хватало терпения перевести и переписать все эти малоинтересные сведения, он просто приклеивал к очередному посланию в Коллегию иностранных дел газетную вырезку с недостающей информацией ¹² . Лишь однажды, в самом начале своей дипломатической карьеры, Иван Леонтьевич Исаков изменил привычке к лаконичности, да и то не по своей воле.

На первом году службы в Кенигсберге консул получил из Петербурга задание составить описание места своего пребывания, а именно сообщить в подробностях "местоположение и обширность онаго, плодоносие окружающей его земли и ея произрастений, реки и количество городских жителей; какия в нем училища, на сколько цехов расположены в нем мещане, какие те цехи имянно и по скольку в них мастеров, сколько там фабрик и заводов и какия имянно; о торге, производимом купечеством, какой у них в том обряд, сколько бывает в году ярмонок, какия имянно; кто из иностранных на оныя приезжает, и чем они торги свои производят; и какия тамо художества" ¹³ .

На выполнение задания ушло более четырех месяцев, и наконец 9 февраля 1785 г. Исаков завершил и отправил в Петербург свой обширный труд о Кенигсберге и окружающих его землях, а также о Мемеле и Пиллау ¹⁴ . Любопытно, что, несмотря на требование Коммерц-коллегии, в консульских донесениях совершенно отсутствовали какие-либо статистические материалы о российской торговле: их газеты не печатали. Несколько относящихся до русских купцов сообщений в основном посвящены разбору конфликтов как между ними, так и с прусскими властями.

Поначалу Исаков близко к сердцу воспринял указание опекать своих соотечественников. И когда вскоре после заступления на консульский пост к нему обратились местные жители с жалобой на состоявших при российских купцах работников, Исаков не замедлил вмешаться. В результате проведенного им расследования выяснилась картина происшедшего. Упомянутые работники, "напившись пьяни, гнались по улице за одним магистратским разсыльным с ножем, которой принужден был напоследок скрыться в караульне, откуда офицером караульный сержант был послан для взятия тех азарников под караул: токмо оныя не дались, прибили сержанта и из квартиры своей прогнали". Консульский суд был скорым: уже на следующий день в присутствии потерпевших Исаков учинил "азарникам" наказание палкою по десяти ударов, чем "обиженным зделал удовольствие, но и самих купцов до убытка не допустил" ¹⁵ .

¹⁰ АВПРИ, ф. Сношения России с Пруссией, оп. 6, д. 699, л. 2-3; д. 702, л. 20-20об.; д. 704, л. 1-3; д. 705, л. 1; д. 713, л. 38об., 43; д. 724, л. 2.

¹¹ Там же, д. 723, л. 2; д. 731, л. 7об.-8; д. 734, л. 1- 3об.; д. 736, л. 2, 5-5об.; 8, 12-12об.; д. 737, л. 10-22, 26-29.

¹² Среди приезжавших в Кенигсберг российских подданных чаще всего упоминаются купцы из Санкт- Петербурга, Москвы, Риги, Белоруссии, Украины и Тверской губернии, которые торговали традиционными русскими товарами: пшеницей, икрой, мехами, пенькой, салом, парусиной и конопляным маслом.

¹³ РГАДА, ф. 276, oп. 2, д. 172, л. 106-106об.

¹⁴ В числе прочего консул сообщал, что в Кенигсберге имеется около 200 улиц и переулков, 5183 дома, 33 моста, 21 церковное строение, 1370 колодезей, 13 рвов и 17 башенных часов. Число жителей - 54 тыс., среди них 6018 военнослужащих, 1500 мастеровых, 400 купцов и 800 студентов. - Там же, л. 151-161 об.

¹⁵ Там же, л. 56-57.

стр. 221

Активность российского агента в этом и нескольких подобных случаях не понравилась, однако, прусским властям, которые обвинили его в превышении полномочий. К разбирательству инцидента был подключен российский посол в Берлине: дело дошло до Санкт-Петербурга. Президент Коммерц-коллегии граф А.Р. Воронцов в письме от 17 мая 1784 г. напоминал Исакову, что он был послан в Кенигсберг прежде всего для сбора потребных сведений, "о доставлении которых гораздо похвальнее б было заниматься, чем озабочивать себя купцов и работников их судить". Строжайше запрещая впредь вмешиваться в компетенцию местных властей, Воронцов счел нужным предупредить консула: "В противном случае должен я буду поневоле заключить, что побуждаетеся вы к тому какими- нибудь собственными своими видами" ¹⁶ .

Желание заниматься проблемами российских подданных, оказавшихся на чужбине в затруднительном положении, еще больше поубавилось после того, как Исаков попытался помочь некоторым из них. Так, в сентябре 1789 г. к нему за помощью обратился майор Иван Милорадович. Последний, судя по всему, выдавал себя за российского разведчика, "снимавшего планы с крепостей Грауденца, Бромберга и Данцига". Поверив "из усердия к отечеству" рассказам майора, консул оказал ему радушный прием, снабдив к тому же немалой суммой казенных денег. Когда же в Коллегию иностранных дел пришел счет о расходах, выяснилось, что Милорадович - самозванец, а Исаков получил от вице-канцлера строгий выговор ¹⁷ .

Не решаясь более проявлять инициативы, дипломат обратился в Коллегию иностранных дел с запросом, как же ему следует реагировать на многочисленные просьбы соотечественников о деньгах и содействии? Граф И.А. Остерман ответил в том духе, что всех сомнительных просителей надлежит "предать их собственной судьбе" и в деньгах "сим бродягам" отказывать ¹⁸Этой рекомендации Исаков неукоснительно следовал до конца своей службы, отступив только однажды. В 1794 г. он содействовал переправе на родину более сотни российских солдат и крестьян, бежавших в Восточную Пруссию от преследований польских конфедератов ¹⁹ .

Помимо соотечественников в консульство обращались и иностранцы с разного рода заманчивыми прожектами. В 1786 г., например, кенигсбергский купец Маркус Левин предложил поставить в Россию более 30 пудов чистого золота по сходной цене. В таких случаях Исаков добросовестно доносил в Коллегию иностранных дел, на том обычно дело и заканчивалось. И лишь изредка в Петербурге проявляли интерес к подобным проектам. Так, в феврале 1797 г. консул сообщил, что к нему обратились жители Восточной Пруссии из меннонитов, "желающие с женами и детьми, более дватцети фамилиев, охотно поселиться в России". Из Коллегии иностранных дел ответили, со ссылкой на волю императора, чтобы Исаков "без всякого оглашения" всячески способствовал таким намерениям. Ему даже разрешалось выдавать переселенцам денежное вспоможение, хотя и в небольших количествах, потому что, как считали в Петербурге, "менонисты вообще люди довольно зажиточные и не по нужде в пропитании, а по неудовольствию правлением оставить желают родину свою" ²⁰ .

Иногда в донесениях консула встречаются описания различных торжественных встреч и церемоний. В сентябре 1786 г. он был свидетелем коронации Фридриха-Вильгельма II (по традиции эта церемония совершалась в Кенигсберге); а в январе 1800 г. участвовал в торжествах по случаю посещения Восточной Пруссии великой княгиней Еленой Павловной, и даже "имел сщастие... не только быть представлен, но и был удостоен к ручке" ²¹ .

Дважды, в 1790-1791 и 1798-1799 гг., Исакову казалось, что Пруссия готовится к войне с Россией. В течение нескольких месяцев он слал в Петербург шифровки (для чего затребовал и получил из Коллегии иностранных дел личный "цифирный ключ") об устройстве в Пруссии "военных магазейнов", передвижениях войск, строительстве укреплений, пересказывал распространявшиеся по Кенигсбергу зловещие слухи. Особенно консул был озабочен, как бы война не началась внезапно, для чего слезно просил свое петербургское начальство заранее его предупредить, чтобы "малое в домоводстве моем имущество заблаговременно распродать мог". Оба раза опасения Исакова оказывались преувеличенными ²² .

Осенью 1799 г. Исаков несколько раз обращался в Коллегию иностранных дел с прошениями об увольнении его "за старостию лет и слабости здоровья от всех дел", выражая твердое желание отправиться вместе с семьей прямо в Москву, где надеялся "жизнь свою препроводить" ²³ . 16 ноября 1799 г. последовал

¹⁶ Там же, л. 57об.-62, 66-68.

¹⁷ АВПРИ, ф. Сношения России с Пруссией, оп. 6, д. 708, л. 11-13об.; д. 709, л. 2-2об.

¹⁸ Там же, д. 713, л. 13-14об., 21; д. 715, л. 2-2об.

¹⁴ Там же, д. 721, л. 1-2, 4об., 15об., 20об.-21об., 26об.- 27.

²⁰ Там же, д. 700, л. 1-5об.; д. 727, л. 12, 15-16; д. 728, л. 5-6об.

²¹ Там же, д. 701,л. 6-7;д. 737, л. 1-3.

²² Там же, д. 711, л. 10-10об.; д. 713, л. 2-3, 12-12об., 14об.-38об.; д. 731, л. 6-6об., 9-10; д. 734, л. 5-5об.

²³ Там же, д. 734, л. 7-10.

стр. 222

указ Павла 1 об отставке, по которому Исаков "во уважение долговременной и усердной службы" увольнялся с чином статского советника (что соответствовало военному чину полковника) и пенсией в размере получаемого им консульского жалованья ²⁴ . На его место был назначен немец И. Фациус, открывший целую череду иностранцев на посту российских консулов в Восточной Пруссии. Сдав в августе 1800 г. дела Фациусу, Исаков тем не менее осмелился сообщить в Коллегию иностранных дел свое мнение о желательности иметь консулом в Кенигсберге русского человека, потому что "как документы, так и должность большею частию на российском и польском языках производится" ²⁵ .

В своем последнем донесении в Коллегию иностранных дел от 30 ноября 1800 г. отставной консул сообщал, что вынужден отложить свой отъезд из Кенигсберга из-за прогрессирующей болезни "с тяжелою отдышкою и кашлем, так что тридцати шагов пройти не в состоянии". "Но есть ли всевышнее провидение, - продолжал он, - к будущей весне хотя малое дело облегчит меня от мучительной сей болезни, то непременно поспешу с моею семьею возвратиться в отечество мое и оставить то место, которое у меня во время семнадцатилетнего моего пребывания здаровье лишило и много жизни прекратило" ²⁶ . Это были последние, дошедшие до нас, слова скромного дипломата, первого российского консула в Кенигсберге Ивана Леонтьевича Исакова.

²⁴ Там же, д. 735, л. 1-2.

²⁵ Там же, д. 736, л. 1,6-14; д. 737, л. 23-23об.

²⁶ Там же, д. 737, л. 33-33об.

стр. 223

Постоянный адрес данной публикации: