Советские историки уже отмечали усиленный интерес современной англо-американской историографии к проблемам социально-экономической и политической истории Англии периода генезиса капитализма ¹ . Наряду с этим в послевоенный период в США и Англии из года в год появляется большое количество работ, посвященных политической мысли Англии в XVI - начале XVII века. Этот интерес к истории политической мысли столь отдаленной от нашего времени эпохи имеет отнюдь не только академический характер. Он объясняется непосредственной связью с современностью, с идеологической борьбой в наши дни.

XVI - начало XVII в. в Англии - период начавшегося процесса так называемого первоначального накопления, который ознаменовался значительно возросшей ролью феодально- абсолютистского государства, стремившегося сохранить господствующее положение дворянства в условиях разложения феодальных и зарождения капиталистических отношений. В стремлении этого государства контролировать и регламентировать все сферы экономической и духовной жизни общества и в политических идеях, обосновывавших это стремление, многие зарубежные историки в наше время ищут прообраз теорий современного буржуазного этатизма. В настоящей статье рассматриваются наиболее значительные работы по истории политической мысли того времени, вышедшие в Англии и США за послевоенный период.

Фундамент нынешних буржуазных концепций истории политической мысли Англии в период перехода от феодализма к капитализму был заложен профессором Лондонского университета Дж. У. Алленом. Его книга по истории политической мысли Европы XVI в. вышла первым изданием еще в 1928 г. и была переиздана без изменений в 1957 г. (посмертно) ² . Центральное место в ней уделено Англии.

Затушевывая классовую природу тюдоровской монархии, Аллен подошел к произведениям английских политических мыслителей и публицистов XVI в, как к выражению общего национального интереса. Он один из первых среди историков обратил внимание на так называемую "Commonwealth Literature", то есть на многочисленные трактаты, памфлеты и диалоги о государстве и его задачах, выходившие в течение XVI века. Он попытался раскрыть особенности модели некоего идеаль-

¹ См. В. Ф. Семенов. Проблемы политической истории Англии XVI в. в освещении современных английских буржуазных историков. "Вопросы истории", 1969, N 4; его же. Проблемы аграрного переворота в Англии XVI - первой половины XVII вв. в английской историографии. "Вопросы историографии". М. 1967; М. А. Барг. Некоторые вопросы генезиса капитализма в Западной Европе в современной буржуазной историографии. "Генезис капитализма в промышленности". М. 1963.

² J. W. Alien. A History of Political Thought in the Sixteenth Century. L. 1957.

стр. 98

ного государства, которая конструировалась и пропагандировалась в этих сочинениях. Желая подчеркнуть постепенность и непрерывность развития политической мысли Англии, Аллен при анализе взглядов Т. Элиота, Х. Сент- Джермена, В. Томаса, Т. Смита и других публицистов того времени старается подчеркнуть не то новое, что они внесли в политическую мысль, а главным образом те черты их мировоззрения, которые вполне укладываются в рамки средневековых традиций. По его мнению, эти писатели в своих воззрениях на общество и государство не прибавили ничего существенно нового к средневековым политическим концепциям и лишь приспосабливали их к потребностям своего времени.

Справедливо отмечая, что английские политические мыслители середины XVI в. склонны были видеть в государстве "ассоциацию для осуществления экономических целей", Аллен тут же, однако, заявляет, что и эта тенденция существовала в более ранний период ³ . По его мнению, политическая литература при Генрихе VIII и Елизавете I не ставила своей целью ни создание новой теории о происхождении и природе государственной власти, ни выработку нового взгляда на права и обязанности монарха и подданных. Ее цель была чисто практической - укреплять и поддерживать порядок в стране, измученной смутами и феодальной анархией XV века. Публицисты прежде всего добивались, чтобы подданные беспрекословно повиновались властям, и осуждали мятежи, видя в них угрозу существованию всего общества и пособников внешних врагов страны ⁴ .

Подходя к рассматриваемым им концепциям формально- юридически, Аллен полагал, что, поскольку публицисты XVI в., как правило, не ссылаются на священное право монархов, нельзя считать их приверженцами абсолютизма ⁵ . Открыто абсолютистские взгляды, по Аллену, появились в Англии только с конца XVI в. в результате влияния Бодэна и Макиавелли. Однако эти теории, по его словам, значительного успеха в то время еще не имели.

Политическая мысль XVI в., по Аллену, - это некий единый поток, у всех мыслителей он видел одну и ту же цель: защищать существующий политический строй, якобы выгодный всем слоям общества. Никаких существенных социальных различий в политических теориях, развиваемых различными мыслителями Англии XVI в., он не усматривал, никакой связи между политическими идеями и интересами общественных классов не видел. Если и была какая-то разница, она заключалась, по его мнению, лишь в том, что некоторые из них обнаруживали больше практичности, тогда как другие в своих взглядах проявляли известную утопичность ⁶ . В его представлении политическая мысль отражает свойственное этой стране стремление к компромиссу, к средней линии, приверженность английского народа своим исконным свободам и древним обычаям, которые медленно эволюционируют и совершенствуются.

Все эти утверждения в общих чертах сохранились и в работах других авторов. Однако если для Аллена, как правило, концепции мыслителей XVI в. являлись лишь определенными интеллектуальными конструкциями, моделями общественного устройства и он не касался конкретной роли этих идей в реальной политической жизни страны, то последователи Аллена уделяют большое внимание именно этой стороне дела.

³ Ibid., p. 154.

⁴ Ibid., pp. 125 - 133.

⁵ Ibid., p. 121.

⁶ Этот же критерий Аллен применял и для характеристики мировоззрения Т. Мора, взгляды которого он, как и многие другие буржуазные исследователи, склонен архаизировать. Об оценке идей Т. Мора в современной зарубежной историографии см.: И. Н. Осиновский. "Утопия" Томаса Мора и ее критики. "Вопросы истории", 1968, N 7.

стр. 99

В вышедшей в 1940 и переизданной в 1966 г. работе Ф. Баумера "Ранняя тюдоровская теория королевской власти" и книге У. Зивилда "Основания тюдоровской политики", появившейся в 1948 г. ⁷ , авторы не ограничиваются уже описанием и анализом политических концепций английских публицистов XVI века. Они прежде всего стремятся выяснить конкретную роль этих публицистов в политике тюдоровской монархии и приводят обширный материал, свидетельствующий о тесной связи рассматриваемых ими политических писателей с государственными деятелями, в частности с Т. Кромвелем. Эти исследователи констатируют, что многие публицисты получали непосредственные задания от правительства Генриха VIII и от него лично. Они рассматривают их публицистическую деятельность как определенную целенаправленную пропагандистскую кампанию.

Баумер солидарен в основном с Алленом в оценках характера писаний тюдоровских публицистов. Однако он пытается найти в их взглядах наряду с продолжением средневековых традиций также и некоторые элементы нового. Новым Баумер справедливо считает, во-первых, развиваемую английскими публицистами XVI в. теорию о королевской супрематии, то есть обоснование ими необходимости освобождения королевской власти от воздействия каких бы то ни было внешних сил, и прежде всего права римского папы и германского императора вмешиваться в церковные и светские дела Англии. Другим новым элементом в политическом мировоззрении тюдоровских публицистов Баумер считает доктрину, исключающую право подданных на сопротивление действиям монархов в любых случаях, даже тогда, когда монарх ведет себя как тиран. Средневековые политические мыслители в подобных ситуациях рассматривали сопротивление не только как допустимое, но даже обязательное. Что касается других проблем, связанных с ролью и задачами королевской власти и ее прерогативами, то в их решении тюдоровские публицисты, по мнению Баумера, не выходили за рамки известных средневековых традиций ⁸ . К ним он относит пропагандируемое политическими мыслителями XVI в. учение о том, что высшим авторитетом государства является не король, а естественное и позитивное право, которому король обязан подчиняться, учение об обязанности монарха делить свою власть с парламентом, учение о моральной ответственности короля перед богом, обязывающее монарха править на благо общества в целом. Наличие этих средневековых элементов в концепциях тюдоровских публицистов свидетельствует, по Баумеру, о том, что они стремились предоставить королю неограниченную власть только в управлении церковью и в области внешней политики, но ни в коей мере не считали допустимой, подобную власть монархов во внутренних делах государства ⁹ .

При таком формально-юридическом подходе к теориям тюдоровских публицистов игнорировались специфические особенности английского абсолютизма, характерная для него сознательная маскировка под конституционализм. Под пером Баумера поддерживаемая и часто направляемая правительством тюдоровская публицистика, являвшаяся теоретическим выражением политической практики английского абсолютизма и сыгравшая значительную роль в его утверждении, превратилась чуть ли не в свою противоположность, в проповедь ограниченной законом и представительными учреждениями монархии. Стремясь доказать, что тюдоровские публицисты не являлись сторонниками абсолютизма, Ф. Баумер неоднократно говорит об идентичности их взглядов с воззрениями известного английского политического мыслителя XV в. Дж. Фор-

⁷ F. van Baumer. The Early Tudor Theory of Kingship. N. Y. 1966; W. G. Zeeveld. Foundations of Tudor Policy. Cambridge (Mass.). 1948.

⁸ F. van Baumer. Op. cit., p. VIII.

⁹ Ibid, p. 210.

стр. 100

тескью, которого Баумер, как и некоторые другие буржуазные историки, считает сторонником ограниченной королевской власти ¹⁰ . Между тем именно Фортескью выступил одним из первых, хотя и не совсем последовательных глашатаев формировавшегося английского абсолютизма ¹¹ .

Изображение тюдоровской монархии как ограниченной и конституционной и соответствующая этому интерпретация политических взглядов ее идеологов нашли отражение и в упомянутой выше книге американского историка У. Зивилда. Автор убедительно показывает, что тюдоровские правители систематически привлекали для теоретического обоснования и пропаганды принципов своей политики многих английских гуманистов, которых они специально субсидировали. Что же проповедовали в своих произведениях эти находившиеся на государственной службе пропагандисты? Оказывается, по утверждению Зивилда, они, следуя давно сложившейся в Англии либеральной традиции, наметили некий средний путь политического развития - путь компромиссов, который и осуществлялся правительством в XVI веке. Зивилд полагает, что, пропагандируя принципы тюдоровской реформации и королевской супрематии, публицисты выражали мнение большинства англичан, видевших в политике, которую проводила в то время английская монархия, средство отстоять национальную независимость страны и гарантию ее традиционных свобод ¹² . Руководствуясь идеями гуманизма, тюдоровские публицисты якобы стремились приспособить старые, традиционные для Англии политические концепции к новым условиям. При этом они действовали неизменно как либералы, одухотворенные принципом свободного исследования, усвоенным ими во время пребывания в Италии.

Новыми и даже демократическими мероприятиями Тюдоров Зивилд считает практикуемое ими, как, впрочем, и всеми представителями абсолютной монархии, выдвижение неродовитых людей в центральный аппарат государства. В карьере таких деятелей, как Вулси, Кранмер и Т. Кромвель, он усматривает явное изменение средневекового авторитарного сословного строя и даже торжество принципов равенства. По Зивилду, Тюдоры - разрушители сословного строя и сторонники уравнения в правах всех подданных, а либералы- публицисты, ратовавшие и против мятежей крупных феодалов и против народных восстаний и убеждавшие в необходимости безусловного подчинения королевской власти, выступали как радикалы против консерваторов ¹³ . Кто же те "консерваторы", против которых вели борьбу эти поборники "демократизма"? Оказывается, ими были, например, идеологи крупного народного восстания 1536 г., известного под названием "благодатного паломничества", участники которого требовали удаления из Государственного совета неродовитых его членов. В борьбе с этими требованиями, утверждает Зивилд, тюдоровские публицисты, в сущности, заложили основу принципа равенства, который был развит впоследствии передовыми мыслителями XVII в.; уже в первой половине XVI в. они выдвинули идею о том, что всем классам открыта "возможность обрести лучшую судьбу, что знаменовало наступление нового века предпринимательства" ¹⁴ .

Тюдоровские пропагандисты якобы считали, что в основе социальных отношений должен лежать принцип равенства. Таким образом, их взгляды, пишет Зивилд, были связующим звеном между средневековым радикализмом Джона Болла (имеется в виду его знаменитый вопрос: когда Адам пахал и Ева пряла, кто был тогда дворянином?) и либераль-

¹⁰ Ibid., pp. 141 - 143, 157, 164.

¹¹ См. Б. А. Каменецкий. Социально-политические взгляды Джона Фортескью. "Очерки по социально- экономической и политической истории Англии и Франции в XV-XVII вв.". М. 1960.

¹² W. G. ZeeveId. Op. cit., pp. 7, 113.

¹³ Ibid., pp. 190 - 197.

¹⁴ Ibid., p. 211.

стр. 101

ными идеями XVII века ¹⁵ . Таким образом, в отличие от Аллена и Баумера, склонных архаизировать взгляды политических мыслителей XVI в., Зивилд стремится модернизировать их и даже идеализировать. Буржуазные исследователи, как правило, избегают говорить о борьбе идей, предпочитая описывать их чередование во времени. Несколько более подробно на идейных конфликтах остановился английский историк X. Моррис в своей работе "Политическая мысль в Англии от Тиндаля до Гукера". Однако борьба идей рассматривается этим автором отнюдь не в плане социально-классовых противоречий изучаемого им периода, она в основном сводится к соревнованию конкурирующих взглядов на "высшие ценности" между представителями католичества, англиканства и пуританизма ¹⁶ .

Характерной для современной буржуазной историографии истории политической мысли этого периода является книга английского исследователя У. Гринлифа "Порядок, эмпиризм и политика. Две тенденции английской политической мысли. 1500 - 1700" ¹⁷ . В отличие от рассмотренных выше авторов, Гринлиф не отрицает ни наличия в Англии

XVI в. абсолютизма, ни существования абсолютистских концепций у политических мыслителей этого периода. Однако двухвековое развитие политической мысли Англии он изображает как некий плавный процесс смены одних форм политического мышления другими. Он констатирует, что в начале исследуемого им периода еще господствовала средневековая, так называемая органическая концепция общества и государства, именуемая им политической теорией порядка. Эта теория зиждилась, по его мнению, на принципах христианской метафизики и строила свою аргументацию на аналогиях с природой и соответствии св. писанию. Политическая теория порядка лежала в основе развивавшегося тогда культа королевского авторитета, и на ней базировалась доктрина о священном праве королей, осуждавшая какое бы то ни было сопротивление их власти.

Эта теория, по мнению Гринлифа, безраздельно владела умами английских политических мыслителей в течение всего XVI в., а в начале XVII столетия на смену ей пришла теория эмпиризма. Последняя представляла собой систему политического мышления, строившуюся не на аналогиях и отвлеченных определениях, а на основе индуктивного анализа реальных фактов. Источники для обоснования своих политических идей сторонники этой теории искали в историческом опыте различных народов ¹⁸ . Если приверженцы теории порядка являлись идеологами английского абсолютизма, то в лице эмпириков выступали представители оппозиции, проповедовавшие теорию "смешанной" и ограниченной монархии. К столкновению этих двух концепций Гринлиф фактически сводит сущность конфликта между старым и новым, который происходил тогда. Победа второй из этих доктрин привела, по его мнению, к тому, что в изменениях жизни общества перестали видеть лишь проявление упадка, как это было в средние века, а стали допускать и возможность движения общества вперед, прогресс.

Причину происшедшей в XVII в. смены политических теорий Гринлиф видит прежде всего в выдающихся успехах естественных наук, физики и астрономии, в результате которых ученые стали рассматривать мир как некий механизм, действие которого обусловливалось причинно-следственным рядом материальных явлений. Учение о статичной и иерархической структуре социальной жизни было поколеблено также происшедшей в то время трансформацией английского общества. Урбаниза-

¹⁵ Ibid., p. 204.

¹⁶ Ch. Morris. Political Thought in England. Tyndale to Hooker. Oxford. 1953.

¹⁷ W. H. Qreenlerf. Order, Einpirism and Politics. Two Traditions of English Political Thought 1500 - 1700. L. -N. Y. - Toronto. 1964,

¹⁸ Ibid., pp. 8 - 11.

стр. 102

ция, усиление социального динамизма, перераспределение собственности внесли много новых черт в его жизнь и способствовали появлению новых идей. На общество и государство перестали смотреть как на незыблемую и неизменную часть естественного порядка; в нем стали видеть результат меняющихся человеческих потребностей и интересов и объект, на который можно и должно воздействовать в целях его дальнейшего совершенствования и приспособления к новым нуждам человека ¹⁹ .

С утверждением Гринлифа о том, что изменения в жизни общества обусловливали появление новых политических теорий, нельзя не согласиться, но обращает на себя внимание то, что он неизменно рассматривает общество как некую однородную целостность, а политические идеи как выражение всеобщих нужд и интересов. О каких бы то ни было социальных противоречиях в его книге и речи нет, равно как и о том, что каждая из систем политической мысли, отражая взгляды и интересы определенных социальных слоев, была орудием в политической борьбе за осуществление соответствующей программы. Вряд ли правомерно и абсолютное противопоставление друг другу теорий порядка и эмпиризма, соотнесение первой с абсолютизмом, а второй - с ограниченной монархией. Известно же, например, что такие сторонники ограниченной монархии, как Дж. Понет, Х. Гудман и др., являлись вполне ортодоксальными сторонниками органической теории общества. С другой стороны, отец английского (да и не только английского) эмпиризма Ф. Бэкон отнюдь не был адептом ограниченной монархии; об этом свидетельствует и его государственная деятельность и написанная им "История царствования Генриха VII" - откровенная апология абсолютизма.

Известно и то, что сочетание органической теории общества и учения о преимуществах для Англии ограниченной монархии, которое встречается в трактатах Дж. Фортескью, писавшего еще во второй половине XV в., было на деле своеобразной формой обоснования сильной королевской власти. В Англии вообще абсолютистские взгляды в течение всего тюдоровского периода, как правило, открыто не выражались, а маскировались в конституционно-ограничительном духе ²⁰ . Не следует упускать из вида и того, что одни и те же теоретико-политические концепции в разные периоды используются для обоснования противоположных целей. Так было, например, в Англии с доктриной об "основном праве" как высшей санкции в обществе и государстве. Публицисты XVI в. ссылались на нее, обосновывая политику английского абсолютизма, а в XVII в. эта доктрина становится знаменем оппозиции, выступавшей против абсолютизма Стюартов.

Все это свидетельствует о том, что правильное понимание сущности тех или иных явлений политической мысли не может быть достигнуто средствами одного лишь формально- юридического анализа ее. Необходимо прежде всего выяснить социальный эквивалент данной идеологии, локализовать ее классовую направленность и установить реальную роль каждой политической теории в конкретных событиях социально-политической жизни.

Стремясь доказать традиционное для английской буржуазной историографии положение, что смена концепций политической мысли в Англии носила характер плавной эволюции, Гринлиф обедняет и упрощает процесс развития политической мысли в Англии XVI-XVII веков. Для него существуют только избранные им две концепции государства: концепция порядка и концепция эмпиризма, которые характеризуют и выражают последовательные стадии развития английского общества. При

¹⁹ Ibid, pp. 144 - 145.

²⁰ См. Б. А. Каменецкий. Формирование абсолютистской идеологии в Англии XVI века и ее особенности. "Вопросы истории", 1969, N 8.

стр. 103

этом из поля зрения Гринлифа ускользает то обстоятельство, что в каждый из этих периодов политическая мысль отнюдь не представляла собой единого и целостного потока. В действительности политическая публицистика того времени была отнюдь не однородной, как не однородны были интересы и политическое поведение различных классов и социальных слоев в этот сложнейший период перехода от феодализма к капитализму. Политическая литература была не только отражением классовой борьбы, но и важным идеологическим оружием в этой борьбе, которым различные социальные слои пользовались для осуществления своих политических целей. В публицистике и политико-философских трактатах рассматриваемого Гринлифом периода можно встретить взгляды и идеологов той части феодального класса, которая отстаивала устаревшие политические теории периода сословной монархии, и представителей более передовых слоев дворянства, поддерживавших политику абсолютизма и идущих на временный компромисс с буржуазными элементами, и даже тех мыслителей, которые формулируют некоторые важные положения идеологии нарождавшейся буржуазии.

В политической литературе этого периода, носящей, как известно, острый полемический характер, находят также прямое или косвенное отражение стремления и чаяния народных масс, переживавших жестокости и ужасы процесса так называемого первоначального накопления. Об этом, однако, автор умалчивает и рисует в общем довольно идиллическую картину смены одних политических идей другими, их постепенную эволюцию. Примечательно, что Гринлиф, посвящая немало страниц своей книги политической мысли XVII в., игнорирует бурную идеологическую борьбу времен английской революции и непосредственно предшествующего ей периода. В его книге ничего не говорится об идеологических разногласиях внутри пуританского лагеря и уж, конечно, не идет речь об идеологии левеллеров или тем более о диггерах. И это понятно, так как разбор и анализ этих концепций нарушил бы ту модель эволюции политической мысли, которая является предпосылкой данного исследования автора. Хотя в книге Гринлифа и уделяется некоторое внимание воздействию социальных факторов на эволюцию политических идей XVI-XVII вв., ее основная задача состоит в том, чтобы проследить процесс смены одной системы политической мысли другой.

В вышедшей в 1970 г. книге английского историка У. Джонса "Тюдоровское государство 1529 - 1559" ²¹ ставится цель исследовать влияние социально-экономического развития Англии на появившиеся в то время концепции о сущности государства, его функциях и задачах. Отправным моментом для Джонса является положение, высказанное еще Дж. У. Алленом, о том, что политические писатели Англии XVI в. рассматривали общество как ассоциацию для осуществления экономических целей. Он пытается вскрыть причину этого. Джонс констатирует, что в изучаемое им тридцатилетие, как видно из произведений политической литературы того времени, действительно значительно возрос интерес к экономическим и социальным аспектам деятельности государства. В отличие от Аллена, не усматривавшего в этом ничего нового, Джонс полагает, что политические писатели XVI в. проявляли новое отношение к функциям государства, значительно отличавшееся от средневекового.

Причину этого Джонс видит в появлении ряда новых факторов в общественной жизни страны. Главные из них: 1. Усложнившаяся экономическая жизнь общества и значительное расширение рыночных отношений, которые привели к тому, что имевшиеся тогда формы только местной регуляции социально-экономических отношений, осуществлявшиеся

²¹ W. R. D. Jones. The Tudor Commonwealth 1529 - 1559. A Study of the Impact of the Social and Economic Development of mid Tudor England upon Contemporary Concepts of the Nature and Duties of the Commonwealth. L. 1970.

стр. 104

цехами и гильдиями, сделались явно недостаточными для нормальной жизни общества. Потребовалось непосредственное вмешательство государства в регулирование этих отношений. 2. Происшедшая в результате реформации секуляризация большой части церковной собственности и подчинение церкви государству заставили последнее взять на себя ряд социальных функций, которые ранее были функцией церкви, в частности различные формы благотворительности, заботы о бедных и т. п., а также вырабатывать этические и политические стандарты поведения населения. 3. Перераспределение секуляризированной церковной собственности привело к резкому изменению социальной структуры общества, которое по глубине своей можно сравнить с последствиями норманнского завоевания. 4. Вызванное этими сдвигами обострение социальных отношений вылилось в серию народных восстаний, поставивших под угрозу стабильность общества, и потребовало значительной активизации и интенсификации функций государства как силы, призванной и способной обеспечить нормальное течение общественной жизни ²² . Все эти обстоятельства привели, по мнению Джонса, к резкому увеличению роли и значения государства, к усложнению его функций. Поэтому политические писатели того времени выдвигали и развивали теории, пропагандировавшие благотворную деятельность государства, которое они рассматривали как спасителя общества от всевозможных опасностей, как главного регулятора и арбитра социальных отношений ²³ .

Отмечая, что писатели-публицисты XVI в. изображали тогдашнее английское государство в виде силы, стремившейся привести порой противоречивые интересы к гармонии и единству, силы, противопоставлявшей частным интересам отдельных слоев населения интересы общества как целого, Джонс, по существу, становится на ту же точку зрения в оценке социально-экономической политики феодально-абсолютистского правительства Тюдоров, которое он, подобно другим буржуазным историкам, склонен сильно идеализировать. По его словам, это правительство неизменно руководствовалось в своей политике принципами справедливости. Эти принципы оно поддерживало и в регулировании отношений между производителями и потребителями и между предпринимателями и работниками, стремясь установить баланс между частными интересами и интересами общества как целого. Расширившие в то время свои компетенции прерогативные (коронные) суды, по мнению Джонса, "успешно защищали бедные классы против экономической тирании" ²⁴ . Джонс утверждает, что Тюдоры всегда стремились бороться с огораживаниями, при этом он игнорирует документы, свидетельствующие об их содействии этому процессу. Определяя общий характер социально-политических доктрин XVI в., Джонс считает, что в них можно найти тенденции, получившие развитие в последующей истории политической мысли Англии.

В исследовании Джонса имеются и ценные наблюдения о связи социально-политических теорий, развиваемых в Англии первой половины XVI в., с социально-экономической политикой тюдоровского правительства. Однако вместо того, чтобы показать, что пропагандируемая в трактатах тюдоровских публицистов модель государственного устройства не что иное, как идеализированное изображение феодально-абсолютистского режима, подлинную сущность которого они пытались замаскировать, Джонс, по существу, выступает в роли апологета тюдоровской монархии. Справедливо указывая на значительное внимание английской публицистики XVI в. к деятельности государства в области управления социально-экономическими отношениями, Джонс, как и другие буржуаз-

²² Ibid., pp. 4 - 5.

²³ Ibid., p. 11.

²⁴ Ibid., p. 291.

стр. 105

ные историки, игнорирует классовую подоплеку этой деятельности. Тюдоровское государство представляется ему прежде всего гарантом социального мира и блюстителем высшей справедливости. Оно являлось, по его мнению, силой, балансирующей между крайностями и дающей отпор всякому нарушению интересов общества в целом, откуда бы оно ни исходило - будь это происки знати или угрожающие собственности выступления низов.

Джонс ограничился политической литературой, выражавшей интересы господствующих классов: дворянства и его тогдашнего временного союзника-буржуазии. О политических взглядах других классов, о которых можно составить представление по программным документам многочисленных в то время народных восстаний, по литературным памятникам, а также по полемическим выпадам в произведениях представителей господствующих классов, он умалчивает. Между тем все произведения политической мысли Англии XVI в. носили остро полемический характер. Только рассматривая их как орудие классовой борьбы в области идеологии, можно понять их действительный смысл и значение.

Пренебрежительное отношение к идеологии угнетенных классов и попросту игнорирование ее - характерная черта буржуазной историографии политической мысли. Симптоматично, что одна из очень немногих в послевоенные годы работ об идеях социального протеста в английской литературе XVI в. - книга Э. Уайт ²⁵ , американской исследовательницы, - не касается классовой сущности этих идей. Автор подходит к ним чисто формально, классифицируя их лишь по признаку однородности критической направленности.

Рассмотренные выше работы англо-американских историков позволяют сделать некоторые общие выводы о политической тенденции этих работ, то есть об их месте в современной идеологической борьбе. В более ранних из них авторы преимущественно стремились подчеркивать непрерывность политического и идеологического развития Англии, его плавный и постепенный характер. Они главным образом старались установить связь между идеями мыслителей XVI- XVII вв. и взглядами их предшественников и склонны были архаизировать эти идеи. Затем буржуазные историки перешли к модернизации прошлого - в публицистах и политических философах XVI в. они стали усматривать глашатаев либерализма, конституционализма и даже демократизма. Тем самым они пытались показать, что Англия издавна была колыбелью свободы, что ее демократические учреждения - самые древние и незыблемые. И, наконец, в последних работах, примером которых может служить книга Джонса, главное внимание уделяется политическим концепциям, обосновывающим особую роль государства как некоего надклассового арбитра в социальных отношениях. Его изображают как силу, рационально направляющую и справедливо организующую всю экономическую и политическую жизнь общества. Так постепенно буржуазная историография подводит читателя к мысли, что прообраз всячески рекламируемого буржуазной прессой так называемого общества всеобщего благосостояния зародился еще в политической практике и теоретической мысли Англии XVI - начала XVII в. в форме "рационально организованной" тюдоровской монархии.

О прямой связи между концепциями политических мыслителей тюдоровского периода и современными учениями об "обществе всеобщего благосостояния" пишет У. Джонс. Он утверждает, что некоторые из тюдоровских мыслителей глядели подчас вперед, предвосхищая доктрину о предприимчивом частном интересе, контролируемом государством на пользу всего общества ²⁶ . На той же линии поиска в политической мысли

²⁵ H. C. White. Social Criticism in Popular Religions Literature of the Sixteenth Century. N. Y. 1944.

²⁶ W. R. D. Jones. Op. cit., p. 86.

стр. 106

столь отдаленного от нас периода зародышей современного буржуазного этатизма лежат и появляющиеся время от времени работы, авторы которых пытаются доказать, что уже в XVI в. в Англии широко применялись различные формы государственного регулирования и даже планирования народного хозяйства ²⁷ . Современный английский историк Г. Элтон считает, например, что Тюдоры создали образец опекавшего все общество государства, подобного которому не знало средневековье. Эта государственная опека, по мнению Элтона, была настолько эффективной, что только в XX в. ее сумели превзойти ²⁸ .

Особое место среди работ по истории политической мысли Англии занимают исследования, посвященные модному сейчас на Западе сюжету - о роли интеллектуалов в общественном развитии. В этой связи заслуживают внимания вышедшие сравнительно недавно работы о социально- политических взглядах различных представителей английского гуманизма XVI - начала XVII века. В работах на эту тему резко изменился угол зрения исследователей. Если раньше главное внимание авторов привлекали преимущественно гуманистические концепции человека, его отношение к природе, к искусству, античности и т. п. ²⁹ , то в работах, вышедших в более близкое к нам время, преобладает интерес к социально-политическим концепциям гуманистов и особенно к их непосредственному участию в государственной деятельности.

Современные буржуазные историки стремятся показать, что интеллектуалы играли большую, если не решающую роль в осуществлении выдвигаемых ими идей. По их словам, между гуманистами и тюдоровским государством существовала якобы, несмотря на некоторые недоразумения (иногда, правда, стоившие жизни виднейшим представителям гуманистической культуры), некая гармония, которая и обусловила многие существенные успехи политики тюдоровского государства. Первые, то есть представители образованности и культуры, будто бы стояли в стороне от классовой борьбы своего времени, были носителями неких общих социальных идеалов, которые выражали потребности всего тогдашнего общества в целом. Поскольку государство также, по мнению буржуазных историков, защищало не классовые, а общенациональные интересы, то налицо были все основания для союза между гуманистами и тюдоровскими политиками.

Подобная трактовка нашла свое весьма отчетливое выражение в книгах американских историков С. Ф. Каспари и особенно А. Б. Фергюсона. В работе "Гуманизм и социальный строй тюдоровской Англии" С. Ф. Каспари рассматривает гуманизм как "интеллектуальное течение, возникшее из жажды возродить классическую древность и пропагандирующее рациональную и секуляризированную систему образования, базирующуюся на изучении греческих и римских классиков" ³⁰ . Под влиянием главным образом Эразма Роттердамского английские гуманисты XVI в. выработали, по мнению Каспари, социальную доктрину, с помощью которой они старались защищать и улучшать существовавший тогда общественный строй. Каспари подробно рассматривает возраставшее значение джентри в английском обществе и государстве того времени и даже отмечает, что именно они были наиболее восприимчивы к пропа-

²⁷ См., например, работы: L. Stone. State Control in Sixteenth Century England. "Economic History Review", vol. 17, 1947; G. R. Elton. State Planing in Early Tudor England. "Economic History Review". 2-Series, N 13, 1961; P. Ramsey. Tudor Economic Problems. L. 1963; V. Ponko. The Privy Council and the Spirit of Elisabethan Economic Management. Philadelphia. 1968.

²⁸ G. R. Elton. England under the Tudors. L. 1969, p. 185.

²⁹ См., например; S. Pinto. The English Renaissance. 1510 - 1688. L. 1938;

R. Weiss. Humanism in England. L. 1941; D. Bush. The Renaissance and English Humanism. L. 1956.

³⁰ S. F. Caspari. Humanism and the Social Order in Tudor England. Chicago. 1954,p. 1.

стр. 107

гандируемой английскими гуманистами эразмианской идее о том, что общество можно коренным образом улучшить при помощи более совершенной системы образования его правящей части. Однако и этот автор не выявляет специфически классовых интересов джентри. Последние, как он утверждает, использовали свое деятельное участие в парламенте, центральной администраций и местном самоуправлении, чтобы добиться удовлетворения насущных потребностей всего общества в целом и его дальнейшего совершенствования ³¹ . В этом Каспари усматривает главный эффект воздействия гуманистов на социальный строй и идеалы современной им Англии.

А. Б. Фергюсон в книге о роли гуманистов в период английского ренессанса ³² ставит перед собой задачу выяснить роль английских гуманистов (в основном это те же политические мыслители тюдоровского периода) в переходе от средневекового политического мировоззрения к политическому мышлению и политической деятельности нового времени. Фергюсон считает, что большую роль в формировании мировоззрения английских гуманистов играло их активное участие в политической практике своего времени. Исходным пунктом их размышлений о природе государства как политического организма являлось, как он полагает, искреннее желание улучшить и усовершенствовать работу государственных органов. Гуманисты начали с чисто средневекового представления об обществе и государстве как о некоей статичной системе, в которой действуют лишь такие постоянные факторы, как греховная природа человека и божественное провидение. Под влиянием острых социальных и политических конфликтов, происходивших на их глазах, они после тщательного изучения структуры современного им общества и государства выработали новый подход к его жизни и деятельности ³³ . Это они, гуманисты, якобы первыми пришли к выводу (и стали убеждать в этом правительство), что оно не должно ограничивать свои функции только поддержанием мира и справедливости, защитой общин от посягательств извне и исправлением обнаруженных отклонений от установившихся обычаев, чем, как правило, занималась государственная власть в средние века, а активно вмешиваться в общественные отношения.

Большое значение Фергюсон придает появлению у публицистов XVI в. нового понимания смысла и значения изменений в жизни общества и государства. Если средневековые политические мыслители видели в них, как правило, нечто отрицательное, отступление от раз навсегда установленного богом порядка, нечто вроде болезни, которую следовало лечить, чтобы вернуть обществу первоначальное здоровье, то гуманисты - тюдоровские публицисты - увидели возможность движения общества вперед в результате целенаправленных усилий, приложения разума к политике. Они научились, подчеркивает Фергюсон, относиться к изменению и развитию как к нормальным атрибутам человеческого общества и считать, что правительство через посредство творческого интеллекта своих лидеров может вырабатывать политику, способную определять социальное развитие, освобождать общество от сковывающих его пут ³⁴ .

Вместе с тем, отмечает Фергюсон, политические мыслители XVI в. рассматривали различные отрицательные или положительные явления в жизни общества и государства не столько как результат ошибок или мудрости тех или иных персон, сколько как проявление неких безличных сил ³⁵ . Наблюдение Фергюсона над возникновением у английских гуманистов XVI в. понятия о безличных законах, управляющих жизнью об-

³¹ Ibid., pp. 11 - 12.

³² A. B. Ferguson. The Articulated Citizen and the English Renaissance. Durham. 1965.

³³ Ibid., p. XI.

³⁴ Ibid, p. 33.

³⁵ Ibid., p. 104.

стр. 108

щества, с которыми необходимо считаться всякому политику, безусловно, соответствует действительности. Он справедливо отмечает также, что в середине XVI в. особенно заметно интенсивное внимание политических писателей к экономическим проблемам: их трактаты действительно изобилуют практическими советами правительству, полны стремления убедить его в том, что для обеспечения богатства и мощи государства вся национальная экономика должна быть прежде всего прибыльной ³⁶ . Однако Фергюсон не дает, по существу, этим явлениям никакого объяснения. Между тем понятие о безличных и не зависящих от воли людей законах, управляющих жизнью общества, и о стремлении к прибыли как основной цели хозяйствования, несомненно, возникло как элемент нарождавшегося буржуазного мировоззрения. Зависимость от стихии рынка с ее колебаниями цен, от которых порой зависели судьбы многих купцов и промышленников, - вот объективные условия, содействовавшие возникновению понятия о безличных общественных законах.

Отмечая характерное для идеологов абсолютизма (каковыми, по существу, были публицисты, чьи взгляды анализирует Фергюсон) стремление всячески содействовать усилению регулирующей и регламентирующей функции государства и укреплению веры в его всесилие и могущество, автор, подобно другим буржуазным историкам, полностью игнорирует классовую природу подобной деятельности феодально-абсолютистского государства. Фергюсон справедливо отмечает, что под влиянием платоновских идеалов гуманисты создали свой идеал гражданства, управляемого элитой опыта и добродетели, а не происхождения или положения ³⁷ . Однако он обходит молчанием тот факт, что как раз пропагандисты этого идеала в Англии Т. Элиот и Т. Старки, которые действительно проповедовали необходимость вести добродетельную жизнь, выражавшуюся в активном служении обществу, совершенно четко сформулировали свое стремление сделать право на образование монополией дворянства. Их цель заключалась в том, чтобы содействовать перестройке жизненного уклада дворянства, для того чтобы обеспечить сохранение за ним господствующего положения в обществе в условиях начавшегося процесса так называемого первоначального накопления. Разработанные гуманистами новые принципы воспитания и образования дворянской молодежи целиком отвечали интересам утверждавшегося феодального абсолютистского государства. Фергюсон подчеркивает, что английские интеллектуалы XVI в. впервые выдвинули и якобы доказали возможность сознательного управления законами развития общества, основанного на частной собственности и стремлении к прибыли.

Роль интеллектуалов в создании политической идеологии и их непосредственное влияние на политическую практику английского государства в XVI в., и прежде всего на политику по отношению к реформации, является также предметом исследования английского историка Дж. К. Мак Коники из Оксфордского университета ³⁸ . Вслед за Зивилдом и Гринлифом Мак Коника настаивает на непрерывности гуманистической традиции в Англии. В отличие от более ранних английских историков, которые обычно упирали на особенности и своеобразие английского гуманизма, Мак Коника тщательно подбирает факты, доказывающие наличие органической связи между английским гуманизмом и гуманистическим движением на континенте Европы. Особенно много внимания он уделяет идейным личным контактам английских гуманистов с Эразмом Роттердамским и его окружением. Мак Коника полагает, что у Эразма английские гуманисты заимствовали взгляд на королевскую

³⁶ Ibid, p. 303.

³⁷ Ibid., p. 161.

³⁸ J. K. M. Me Conica. English Humanists and Reformation Politics under Henry VIII and Eduard VI. Oxford. 1965.

стр. 109

власть как единственное орудие для проведения всех необходимых преобразований в духовной и светской жизни английского общества. Связь английских гуманистов с их европейскими коллегами, пишет он, неизменно поощрялась и поддерживалась английской королевской властью.

Специфическую особенность английского гуманизма Мак Коника видит в том, что он с начала своего возникновения непрерывно был связан с государственной властью и пользовался ее покровительством. В то же время автор старается показать, что на континенте Европы гуманизм XVI в., как и тесно связанная с ним реформация, выступал в основном в качестве оппозиционного движения, тогда как в Англии, несмотря на печальную судьбу выдающихся представителей гуманизма Т. Мора и Д. Фишера, гуманизм обычно являлся непосредственным союзником и помощником государственной власти в теоретическом обосновании и практическом осуществлении ее политики ³⁹ . В королевском правительстве английские гуманисты видели единственную силу, способную реализовать необходимые, по их мнению, преобразования в английском обществе и сделать его совершенным. В деятельности Т. Кромвеля, которой посвящена специальная глава. Мак Коника усматривает воплощение полного единства между королевским правительством и гуманистами. Такая позиция английского гуманизма дала ему возможность оказать существенное влияние на характер реформационной деятельности английского государства 40 - 50-х годов XVI века. Именно этой причиной Мак Коника объясняет то, что в Англии не образовались такие откровенно абсолютистские формы правления, какие сложились во Франции и Испании.

Наряду с общими работами о роли интеллектуалов в жизни общества и государства в Англии и США выходит значительное количество книг об отдельных крупных представителях социально-политической мысли XVI - начала XVII века ⁴⁰ .

Все нарастающий интерес современной англо-американской историографии к деятельности интеллектуалов в период перехода от феодализма к капитализму, когда их роль в жизни общества действительно возросла, и изображение гуманистической интеллигенции как некоей вне- и надклассовой элиты имеет совершенно определенный смысл. Такого рода идеи призваны подкрепить концепции буржуазных идеологов, принижающих роль и значение пролетариата в современном мире и противопоставляющих ему интеллигенцию.

Рассмотренные выше работы, несмотря на имеющееся в них большое количество интересных данных, лишены, однако, убедительной концепции, которая позволила бы определить подлинную роль политической идеологии в сложный и противоречивый период генезиса капитализма в той стране, где этот процесс происходил в наиболее отчетливой, классической форме. Системы политических взглядов анализируются в них не как явления, соответствующие тем или иным социальным структурам, а как некие саморазвивающиеся комплексы идей, эволюционирующие независимо от социальных процессов по пути создания абстрактной модели разумного общежития. Буржуазные историки стремятся представить политические теории рассматриваемого ими периода и основанную на них политическую практику как прообраз современных политических концепций, чья цель - сеять в массах иллюзии о якобы надклассовой сущности современного буржуазного государства.

³⁹ Ibid, p. 129.

⁴⁰ См, например: M. Dewar. Sir Thomas Smith. A Tudor Intellectual in Offise. L. 1964; E. Sturz. The Works and Days of John Fisher (1469 - 1535). Cambridge (Mass.). 1967; P. Hogrefe. Sir Thomas Elyot, Englishmen. Ames, 1967; S. E. Lehmberg. Sir Thomas Elyot. Tudor Humanist. N. Y. 1969.

Постоянный адрес данной публикации: