267 лет - с 30 октября 1644 г. до 17 февраля 1912 г. - в Китае правила маньчжурская Цинская династия. Время царствования Цинской династии охватывает почти весь период новой истории: маньчжуры установили свою власть над Китаем в годы, когда в Англии происходила буржуазная революция, открывшая наряду с нидерландской новую эпоху в развитии человеческого общества - эпоху капитализма, и были свергнуты китайским народом и другими народами, входившими в состав их империи, всего лишь за пять лет до начала новейшего периода всемирной истории - Великой Октябрьской социалистической революции. За эти два с половиной столетия Китай, как и подавляющее большинство стран мира, претерпел огромные изменения. Из суверенного, высокоразвитого по тем временам феодального государства, хотя и раздираемого внутренними противоречиями и потрясаемого крестьянскими войнами, Китай превратился в зависимую от мировой системы империализма отсталую, полуфеодальную - полуколониальную страну, аграрно- сырьевой придаток империалистических держав, предмет их распрей и споров, лишь из-за острых межимпериалистических противоречий и соперничества держав еще сохранивший видимость самостоятельного государства. Капиталистический уклад в экономике Китая, пробивавший себе дорогу в ожесточенной борьбе с феодальными преградами и ограничениями, так и не стал господствующим за период правления Цинской династии.

В истории маньчжурского владычества в Китае нами выделяются следующие четыре крупных этапа: от вторжения маньчжуров в Китай и захвата власти до установления цинского режима в пределах границ Китая, существовавших при царствовании предыдущей, Минской династии (1644 - 1683 гг.); период относительной внутренней стабилизации цинского режима в Китае и завоевательных походов маньчжуров против монгольских княжеств Халхи, русских поселений на Амуре, Джунгарского ханства, Тибета, Восточного Туркестана, Вьетнама, Бирмы, Непала и др. (от 80-х годов XVII в. до 70-х годов XVIII в.); период начавшегося внутреннего загнивания маньчжурского правления и его непрерывного ослабления под ударами китайских крестьянских восстаний, руководимых тайными обществами, и выступлений неханьских народов империи (мяо, хуэй, чжун, тун, ицзу, тай и др.), а также агрессии капиталистических держав (от 70-х годов XVIII в. до конца XIX в.); заключительный период маньчжурского владычества - искусственное сохранение Цинской династии у власти в качестве послушного орудия внутренней феодально-компрадорской реакции и империалистических держав; превращение Цинской империи в полуколонию и свержение Цинской монархии в результате Синьхайской революции (от японо-китайской войны 1894 - 1895 гг. до отречения Цинов в феврале 1912 г.).

Для общей характеристики маньчжурского завоевания Китая впол-

не применимы слова Ф. Энгельса, который писал, что после того, как политическая власть стала самостоятельной по отношению к обществу и из его слуги превратилась в его господина, она может действовать в двояком направлении: либо она действует в духе и направлении закономерного экономического развития (тогда между ней и этим развитием не возникает никакого конфликта и экономическое развитие ускоряется), либо же политическая власть действует наперекор этому развитию (и тогда, за немногими исключениями, она, как правило, падает под давлением экономического развития). "Этими немногими исключениями являются те единичные случаи завоеваний, когда менее культурные завоеватели истребляли или изгоняли население известной страны и уничтожали его производительные силы или же давали им заглохнуть, не умея их использовать... Каждый раз, когда победителем является менее культурный народ, нарушается, как само собой понятно, ход экономического развития и подвергается уничтожению масса производительных сил. Но при длительном завоевании менее культурный завоеватель вынужден в громадном большинстве случаев приспособиться к более высокому "хозяйственному положению" завоеванной страны в том виде, каким оно оказывается после завоевания; он ассимилируется покоренным народом и большей частью усваивает даже его язык"¹ .

В работах К. Маркса мы находим ряд метких характеристик тогдашнего правящего маньчжурского политического режима в Китае. Так, в статье "Революция в Китае и в Европе", опубликованной 14 июня 1853 г. в "New York Daily Tribune", он писал о социальных причинах, вызвавших "хронические восстания, продолжающиеся уже около десяти лет в Китае" и проявляющиеся в "религиозной, династической или национальной" формах, и отмечал, что "полная изоляция была первым условием сохранения старого Китая". Маркс обращал внимание на то, что "ненависть к иностранцам и изгнание их из пределов империи, имевшие место в прежние времена лишь вследствие географических и этнографических особенностей Китая, стали политической системой только со времени завоевания этой страны маньчжуро-татарами". Объясняя причины политики изоляции, к которой прибегли в сношениях с Западом маньчжурские правители, Маркс писал: "Не подлежит ни малейшему сомнению, что бурные раздоры между европейскими нациями, которые с конца XVII века стали соперничать друг с другом из-за торговли с Китаем, послужили мощным толчком для проведения принятой маньчжурами политики недопущения иностранцев. Но еще сильнее побуждали к этому новую династию опасения, что иностранцы будут поддерживать недовольство, которым была охвачена значительная часть китайцев в течение первых пятидесяти лет или около этого, после покорения Китая татарами"². В той же статье мы находим крайне любопытное сравнение политики маньчжуров с политикой Габсбургов: приводя цитату из императорского указа от 5 января 1853 г., адресованного наместникам южных провинций Цинской империи, о снижении и отсрочке уплаты налогов, составленного в лицемерных выражениях с разглагольствованием о стремлении двора к "благополучию народа" и т. д. и т. п., Маркс замечает, что "такие же речи и о таких же уступках, помнится, мы слышали в 1848 г. от Австрии, этого немецкого Китая". Сравнение многонациональной Цинской империи с многонациональной Австрийской империей периода революционных национальных выступлений угнетавшихся Габсбургами народов крайне ценно для понимания реакционной природы маньчжурского владычества в Китае.

¹ Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. М. 1957, стр. 171 - 172.

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 9, стр. 99 - 100, 103 - 104.

У В. И. Ленина мы находим ряд характеристик общественно-политического и экономического строя Китая в последний период правления династии Цин. Уже в первой своей работе, посвященной Китаю, "Китайская война", опубликованной в декабре 1900 г. в N 1 "Искры", В. И. Ленин указывал, что китайский народ, как и русский, страдает "от азиатского правительства, выколачивающего подати с голодающих крестьян и подавляющего военной силой всякое стремление к свободе..."³ . В статье "Демократия и народничество в Китае" Ленин писал в 1912 г., что"объективные условия Китая, отсталой, земледельческой, полуфеодальной страны, ставят на очередь дня в жизни чуть не полумиллиардного народа лишь один определенный, исторически-своеобразный вид этого угнетения и этой эксплуатации, именно феодализм. Феодализм основывался на господстве земледельческого быта и натурального хозяйства; источником феодальной эксплуатации китайского крестьянина было прикрепление его к земле в той или иной форме; политическими выразителями этой эксплуатации были феодалы, все вместе и каждый порознь с богдыханом, как главой системы"⁴ .

История Китая в период правления Цинской династии привлекает к себе пристальное внимание историков различных стран. О большом интересе советских историков- китаеведов к проблемам новой истории Китая, неотделимым от правления Цинской династии, свидетельствует, в частности, появление за последние годы ряда диссертационных исследований, книг, статей, переводов китайских работ и документов по новой истории Китая⁵ .

Серьезное внимание изучению новой истории Китая и в этой связи различным аспектам маньчжурского владычества в стране уделяется историками КНР. У современных китайских историков до 1961 г. мы находим единодушную характеристику маньчжурского владычества в Китае как периода жесточайшего национального угнетения народов Цинской империи. Так, Фань Вэнь-лань писал: "Маньчжуры, господствовавшие в Китае, были народностью немногочисленной и отсталой в экономическом и культурном отношении. Для того, чтобы осуществлять господство над более передовым китайским народом, маньчжуры объединились с незначительной верхушкой китайских феодалов и феодалов других народностей против китайского народа и других народов Китая. Они использовали противоречия между различными народностями Китая и внутри каждой из них разжигали национальную рознь. В течение довольно длительного периода, начиная с середины XVII века политика национального угнетения, проводившаяся маньчжурским правительством, и борьба народов, в особенности китайского народа, против этой политики являлись серьезнейшим фактором в политической жизни Китая"⁶ . Отличную от подавляющего большинства китайских историков позицию по вопросу об оценке маньчжурского владычества в Китае занял проф. Лю Да-нянь, выдвинувший в 1961 г. тезис о прогрессивности завоевания Китая маньчжурами⁷ .

³ В. И. Ленин. ПСС. Т. 4, стр. 383.

⁴ В. И. Ленин. ПСС. Т. 21, стр. 403 - 404.

⁵ Книги и статьи советских ученых по данной тематике, вышедшие до 1957 г., включены в фундаментальную библиографическую работу П. Е. Скачков а "Библиография Китая" (М. 1960). Краткая библиография работ советских авторов за период с 1958 по 1965 г. будет дана в приложении к готовящемуся к выпуску в 1966 г. главной редакцией восточной литературы издательства "Наука" сборнику статей "Маньчжурское владычество в Китае".

⁶ Фань Вэнь-лань. Новая история Китая. Т. 1, 1840 - 1901. М. 1955, стр. 13.

⁷ См. Лю Да-нянь. "Лунь Канси" и другие статьи в сборнике "Чжунго цзинь дайши чжу вэньти". Пекин. 1965. В свое время концепция Лю Да-няня была подвергнута критике в статье Р. В. Вяткина и С. Л. Тихвинского "О некоторых вопросах исторической науки в КНР" ("Вопросы истории", 1963, N 10, стр. 3 - 20).

Среди исследований ученых стран Запада, придерживающихся марксистской методологии по проблемам, связанным с различными аспектами маньчжурского владычества в Китае, следует назвать книгу французского китаеведа Жана Шэно "Тайные общества в Китае (в XIX и XX вв.)", в которой в популярной форме излагаются сведения о многочисленных антиманьчжурских выступлениях китайских крестьян и ремесленников на всем протяжении царствования Цинской династии⁸ . Ведущий американский буржуазный специалист по истории Китая в новое время проф. Гарвардского университета Д. К. Фэрбэнк в фундаментальной двухтомной работе "История Восточно- Азиатской цивилизации"⁹ , написанной им совместно с историком, бывшим послом США в Японии Эдвином О. Рейшауэром, приводит богатый фактический материал, характеризующий многие аспекты новой истории Китая в период правления Цинской династии. В то же время в работах Фэрбэнка содержится ряд ошибочных концепций, противостоящих марксистской исторической науке¹⁰ . Разработкой вопросов, имеющих отношение к маньчжурскому владычеству, занимались также крупные американские китаеведы К. Гудрич, О. Латтимор, М. Райт, К. Биггерстаф, Дэн Сы-юй, Хо Бин-ти, Х. Вильгельм, Ф. Михаэль, Фэйерверкер, С. Спектор, и др.¹¹ . В Англии над отдельными проблемами, связанными с законодательством Цинской династии, работала Сивилла Ван-дер-Шпренкель. Из японских ученых, специализирующихся на изучении внешней политики цинского правительства, следует отметить Банно Масатака. В буржуазной историографии, посвященной периоду маньчжурского владычества в Китае, допускаются ошибочные трактовки и оценки ряда важных процессов и факторов новой истории Китая, игнорирование маньчжуро-китайских противоречий, идеализация маньчжурского правления в Китае и личностей отдельных маньчжурских императоров, отрицание активной роли восстаний китайских крестьян и неханьских народов империи в расшатывании феодальных основ маньчжурского владычества до 60-х годов XIX в., стремление преуменьшить роль капиталистических держав в сохранении маньчжурского владычества в критические для него годы тайпинского и ихэтуаньского восстаний и др.¹² . Всестороннее научное исследование вопросов новой истории Китая с марксистских позиций является, безусловно, весьма важной задачей. Ниже мы остановимся на некоторых вопросах, позволяющих воссоздать общую картину маньчжурского правления в Китае.

История маньчжурской народности уходит своими корнями в глубь веков; немногочисленные маньчжурские племена, проживавшие в кон-

⁸ J. Chesneaux. Les Societes secretes en Chine (XIXe et XX siecles). Paris. 1965.

⁹ J. Fairbank, E. Reischauer. A History of East Asian Civilization. Vol. I. East Asia. The Great Tradition. Boston. 1960; J. Fairbank, E. Reishauer, A. Craig. Vol. II. East Asia. The Modern Transformation. Boston. 1965.

¹⁰ Критический анализ некоторых ошибочных концепций Фэрбэнка дан в статье Л. А. Березного "Буржуазные историки о различиях в общественном развитии Японии и Китая в XIX веке". "Вопросы истории стран Азии". Сборник статей. Л. 1965, стр. 53 - 57.

¹¹ О большом интересе, проявленном американскими и западноевропейскими историками к различным проблемам, связанным с изучением истории маньчжурского владычества в Китае, свидетельствует также создание в Сан-Франциско 2 апреля 1965 г. специального научного "Общества цинских исследований", издающего на английском языке бюллетень "Цин ши вэньти" - "Вопросы истории Цин" ("Ch'ing-Shih wenti". A Bulletin issued irregularly by the Society for Ch'ing Studies. N 1, May 1965; N 2, September 1965; N 3, February 1966).

¹² F. Michael. The Origin of Manchu Rule in China. Frontier and Bureaucracy as Interacting Forces in the Chinese Empire. Baltimore. 1942, pp. 9 - 10, 24, 119; E, Reischauer, J. Fairbank. Op. cit. Vol. I, p. 672; vol. II, pp. 177, 407; S. Spector. Li Hung-chang and the Huai Army. A Study on Nineteenth Century Chinese Regionalism. Seattle. 1964. Introduction. Regionalism in Nineteenth Century China by F. Michael, p. XXXVI (см. нашу рецензию на книгу С. Спектора и предисловие Ф. Михаэля в журнале "Народы Азии и Африки", 1965, N 6, стр. 180 - 185).

це XVI в. на севере Ляодунского полуострова, вели свое начало от чжурчжэней, в XII - XIII вв. распространивших свою власть на южную часть современного Северо-Восточного Китая и на Северный Китай. Племенное объединение "маньчжоу" на завершающем этапе своего превращения в военно-феодальное государственное объединение в конце правления основателя этого объединения - Нурхаци и при его сыне Абахае (с 1599 по 1644 г.) включало в себя различные чжурчжэньские племена, проживавшие на северо-востоке современной КНР. После захвата Нингуты в 1610 г. начинается серия военных походов на внешние территории, диктуемых соображениями увеличения численности вооруженных сил и трудоспособного населения, входивших в состав данного объединения, а также захватов и грабежей; с этой целью маньчжуры осуществляли отдельные военные походы далеко за пределы округа Цзяньчжоу - основной территориальной базы маньчжурского племенного объединения. Во время этих походов против соседних северных, северо- восточных и северо-западных племен варка, воцзи, хурха и солонов тех, кому не удавалось спастись бегством от захватчиков, маньчжуры угоняли на юг, в округ Цзяньчжоу или же переселяли на территорию Мукденской провинции. Эти переселения привели к опустошению обширных районов Центральной и Северной Маньчжурии. Общая численность маньчжуров в 1577 г. не превышала 100 тыс. человек, а после завоевания и присоединения соседних племен, проведенных Нурхаци, общая численность маньчжурского племенного объединения достигла 400 - 500 тысяч¹³ .

При правлении Абахая маньчжуры в 1629, 1632, 1634, 1636 и 1638 гг. совершали успешные кавалерийские рейды в глубинные районы Северного Китая, прорываясь через Великую стену и доходя до Тяньцзиня (в 140 км от столицы - Пекина), юга Хэбея и Шаньдуна, беспощадно грабя и убивая китайское население, предавая огню и мечу города и села. В один из таких рейдов маньчжуры угнали в рабство в Маньчжурию 260 тыс. человек и 550 тыс. голов рогатого скота и лошадей. Повозки с награбленной добычей растянулись, по свидетельству очевидцев, на 30 ли (15 км)¹⁴ . В 1644 г. маньчжуры вновь вторглись в пределы Китая, овладели Пекином и окончательно установили свое господство в стране. Это произошло в первую очередь в результате антинародной политики китайских феодалов, многие видные представители которых перешли на сторону маньчжуров в последние годы правления Минской династии (вроде Кун Ю-дэ, Гэн Чжун-мина и других, командовавших крупными войсковыми соединениями в Шаньдуне и переправившихся со своим войском, флотом и современной артиллерией через Чжилийский залив и сдавшихся маньчжурам; вроде минского генерала Шан Кэ-си, наместника пограничных областей Хун Чэн-хоу и, наконец, генерала У Сань-гуя, охранявшего со своими войсками наиболее ответственный участок китайской границы с маньчжурами и открывшего им проход Шаньхайгуань в Великой китайской стене, надеясь с помощью маньчжуров подавить могучее крестьянское восстание, руководимое Ли Цзы- чэном и Чжан Сянь-чжуном).

Этот сложившийся в борьбе против восставшего китайского народа союз маньчжурских завоевателей с китайскими феодалами являлся классовой основой всего 267-летнего маньчжурского владычества в Китае. Маньчжуры не внесли каких-либо существенных изменений в государственное устройство страны после завоевания Китая, однако на все ключевые посты в государственном аппарате они назначали представителей маньчжурской аристократии, полностью не доверяя перешедшим на их сторону китайским генералам и сановникам. Опираясь

¹³ Ван Чжун-хань. Цин ши цза као. Пекин. 1957, стр. 6.

¹⁴ Tung Chi-ming. An Outline History of China. Peking. 1959, p. 187.

в силу своей крайней малочисленности на китайских феодалов, маньчжуры в то же время не были намерены делить с ними всю полноту власти. В императорском секретариате, фактически ведавшем всеми правительственными функциями, соотношение между сановниками-маньчжурами, китайцами и монголами (5:2:1) оставалось неизменным в течение всех лет правления Канси, Юнчжэн и Цяньлун¹⁵ , то есть с 1662 по 1796 год. Все наиболее важные политические и военные дела решались маньчжурским императором с членами совета князей и сановников, состоявшего исключительно из представителей маньчжурской аристократии. Впоследствии, в 20-х годах XVIII в. при правлении Юнчжэн, этот совет был заменен Военным советом, в котором, несмотря на допуск в него нескольких представителей высшей китайской бюрократии, решающие голоса по-прежнему оставались у маньчжуров. Вплоть до самого кануна Синьхайской революции все командные посты в центральном правительстве империи продолжали оставаться в руках маньчжуров. Даже в период острейшего национального кризиса середины XIX в., вызванного крестьянской войной тайпинов, вся полнота власти при цинском дворе и правительстве по-прежнему принадлежала различным группировкам маньчжурской аристократии. Несмотря на то, что в тот период маньчжурское владычество было сохранено лишь усилиями военной группировки китайских феодалов провинций Хунань и Аньхуэй, руководимых Цзэн Го-фанем и Ли Хун-чжаном, их представители по- прежнему играли в правительстве лишь подчиненную, второстепенную роль¹⁶ . Чтобы не допустить возможного сговора против маньчжуров со стороны китайских военных и гражданских чиновников, цинское правительство ввело порядок, по которому китайским сановникам и чиновникам запрещалось служить в пределах той провинции, уроженцами которой они являлись. Браки между маньчжурами и китайцами запрещались. Законодательство Цинской империи предусматривало неподсудность маньчжуров китайским судам, смягчение наказаний для маньчжуров, виновных в тех же самых преступлениях, что и китайцы. Маньчжуры постоянно следили за тем, чтобы члены влиятельных китайских феодальных кланов не концентрировали бы в своих руках слишком много власти. В этих целях еще император Канси в 1700 г. установил строгие квоты для членов влиятельных китайских феодальных кланов, стремившихся получить ученую степень "цзюй жэнь", обладание которой формально открывало путь для чиновничьей карьеры¹⁷ .

Вместе с тем маньчжурские правители, сознавая важность сохранения союза с китайскими феодалами, с первых же дней своего владычества рьяно взялись за насаждение и упрочение традиционной китайской феодальной идеологии - конфуцианства, многие века служившей мощным идейным оружием в руках китайских феодалов и направленной на сохранение в неизменном виде системы жестокой эксплуатации китайского крестьянина. Еще маньчжурский император Шуньчжи в 1656 г. заявил: "В управлении Поднебесной моя основная забота - исправлять народные умы. Чтобы исправлять народные умы, я в первую очередь забочусь о том, чтобы изгнать ереси". В одном из своих ранних

¹⁵ J. Fairbank, S. Teng. On the types and Uses of Ch'ing Documents. "Harvard Journal of Asiatic Studies". Vol. V, January 1940, N 1, p. 14. Здесь и далее мы пользуемся широко распространенным в китайской и иностранной литературе обозначением маньчжурских императоров по названиям лет их правления, так как собственные имена императоров (как это было принято в Китае и при предыдущих династиях) писать или произносить вслух запрещалось кому бы то ни было под страхом смертной казни (пережитки родоплеменной системы табуирования имен во избежание нанесения ущерба их носителям).

¹⁶ Banno Masataka. China and the West. 1858 - 1861. The Origins of the Tsungli Yamen. Cambridge (Mass.). 1964, pp. 55 - 56, 84 - 85, 188 - 189, 237 - 240.

¹⁷ Ho Ping-ti. Ladder of Success in Imperial China. Acpects of Social Mobility 1368 - 1911. N. Y. 1962, pp. 187 - 188.

указов Канси в 1670 г. признавал: "В моем усилии установить верховный контроль во всем мире я не только забочусь о законах и правилах, но на первое место ставлю изменения путем внедрения идей". В идеологической области маньчжуры чаще всего прибегали к таким приемам, как "исправление народных умов" (чжэн жэнь синь); в указах императора Юнчжэна преобладали такие термины, как "промывание умов" (си синь) или "промывание умов и чистка мыслей" (си синь ти лю). На обеспечение этих задач была направлена вся официальная система образования. В 1735 г. в одном из своих указов император Юнчжэн писал: "Высшая польза от чтения книг заключается единственно в выработке методов самовоспитания и контроля над людьми", а в другом указе признавал, что "государство поддерживает ученых не для того лишь, чтобы стимулировать литературные таланты.., а для того, чтобы внушать народу должное уважение к своим правителям и предкам"¹⁸ . Для идеологического контроля над представителями ученого сословия китайских феодалов маньчжуры широко использовали систему государственных экзаменов с ее догматическими, начетническими требованиями.

Учитывая почти поголовную неграмотность сельского и городского населения Китая, маньчжуры ввели и активно использовали весьма эффективную систему идеологической обработки населения - так называемую систему "сянъюе". В 1652 г. император Шуньчжи объявил специальным указом сформулированные им в виде афоризмов "шесть правил" морального поведения ("лююй"). В каждой местности назначались специальные "беседчики" - "сянъюе", которые должны были периодически проводить беседы об этих "шести правилах" морали. В 1659 г. Церемониальный приказ обязал все местные власти использовать в качестве такого рода "беседчиков" наиболее почтенных и по возможности имеющих хотя бы самое элементарное образование местных жителей в возрасте свыше 60 лет. 1 и 15 числа каждого месяца эти "сянъюе" должны были разъяснять односельчанам императорские изречения, а также вести записи всех добрых и плохих деяний жителей данной местности (то есть выступать одновременно и в качестве правительственных шпионов). В 1670 г. император Канси написал новый свод из 16 назидательных изречений, также опубликованный им в виде специального императорского указа ("шэнъюй", или "священный указ" Канси). Все "сянъюе" обязаны были впредь переключиться на толкование этих 16 афоризмов Канси. В 1724 г. император Юнчжэн, в свою очередь, опубликовал "Расширенные указания к "священному указу" - пространный документ объемом в 10 тыс. слов. Местные "беседчики" получали теперь трех-четырех помощников, сменявших друг друга помесячно. Два раза в месяц все население сел и городов империи должно было группами собираться на такого рода "собеседования". Власти строго контролировали выполнение указанных требований. Император Цяньлун в 1736, 1737 и 1743 гг. издавал специальные указы о повышении эффективности "собеседований"¹⁹ . Эта система действовала в сельских местностях Китая вплоть до революции 1911 года. Если шесть правил морального поведения, провозглашенные Шуньчжи, были относительно простыми (выполняй сыновьи обязанности в отношении своих родителей; почитай

¹⁸ H Wilhelm. Chinese Confucianism on the Eve of Great Encounter (from Changing Japanese Altitudes toward Modernization). Princeton University Press. 1965, p. 285.

¹⁹ Hsiao Kung-chuan. Rural China, Imperial Control in the Nineteenth Century. Seattle. 1960, pp. 184 - 186. Характерно, что грамотной части китайского населения вменялось в обязанность подражать даже объявленным образцами каллиграфии - почеркам маньчжурских императоров Канси и Цяньлуна и учить наизусть многочисленные посредственные стихи, авторство которых приписывалось этим и другим маньчжурским императорам.

и старших и вышестоящих; поддерживай гармоничные отношения со своими соседями; поучай и обуздывай своих сыновей и внуков; мирно трудись ради своего пропитания; не совершай неверных поступков) и схематически сводили всю феодальную конфуцианскую этику к регламентированию общественных и семейных отношений, вопросам образования, благосостояния и поддержания всеобщего порядка, то 16 афоризмов императора Канси расширяли, детализировали и дополняли вышеуказанные шесть правил и главным образом развивали тезис о поддержании общественного порядка, то есть шестое правило Шуньчжи.

Система круговой поруки ("баоцзя"), применявшаяся в Китае при многих предыдущих династиях, была доведена маньчжурами до совершенства. Какие изощренные полицейские функции выполняла эта система при правлении Канси, видно из правительственного распоряжения 1708 г.: "Каждое домовладение получает табличку, заверенную официальной печатью. На ней написаны номер домовладения и количество взрослых мужчин. В случае отъезда кого-либо из них записывается их место назначения; в случае чьего-либо приезда в домовладение указываются места их прибытия, запрещается принимать незнакомцев и подозрительных лиц до тех пор, пока не будет произведен их подробный опрос. Каждые 10 домовладений устанавливают старшину ("пайфу" - "староста таблицы"), каждые десять "пай" - старосту "цзя" (100 домовладений), а каждые десять "цзя" - начальника "бао" (1000 домовладений). В конце каждого месяца начальник "бао" представляет письменную гарантию, что все обстояло благополучно в его округе, и этот документ пересылается соответствующим чиновникам для проверки. Виновные в невыполнении данного порядка будут наказаны"²⁰ .

Крайне тяжелыми были для Китая и экономические последствия маньчжурского владычества. Современный китайский историк Дай И пишет, что "установившееся в XVII в. маньчжурское иго оказало огромное разрушительное влияние на экономику китайского общества: деревенские поля в большинстве своем превратились в пустыри; ремесленные города подвергались зверскому уничтожению и опустошению"²¹ . Вслед за постепенным восстановлением народного хозяйства, ростом населения и увеличением обрабатываемых земельных площадей новые правители усилили эксплуатацию и ограбление крестьян, что выражалось в дальнейших захватах китайских земель маньчжурами, увеличении налогов и поборов. В годы правления Канси крестьяне, по свидетельству современного китайского историка Шан Юэ, "чтобы покрыть недоимки по подушному налогу, часто продавали жен и детей и шли просить милостыню". Уже в конце правления Канси на одного человека, имевшего землю, приходилось девять безземельных²² .

Правление маньчжуров привело к длительной консервации феодальных отношений в экономике страны и к значительному оживлению рабовладельческих форм ведения хозяйства. Военнопленных китайцев маньчжуры превращали в рабов и использовали в сельском хозяйстве и ремесле, что способствовало росту и укреплению рабовладельческого уклада в китайском обществе, сдерживало разложение феодального строя и рост зачаточных элементов капиталистического уклада. Маньчжуры силой сгоняли китайских крестьян с их земель и превращали в крепостных, находившихся в полной зависимости от маньчжурских помещиков. Сурово расправлялись власти с крестьянами и рабами, бежавшими от своих владельцев. Изданный в 1652 г. закон гласил: "Беглеца, пойманного в первый раз, бить плетью, дав сто ударов, и возвратить

²⁰ Ibid., pp. 44 - 45.

²¹ Дай И. Чжунго цзинь дайши гао. Т. 1. Пекин. 1958, стр. 11 - 12.

²² "Очерки истории Китая с древности до опиумных войн". Под ред. Шан Юэ. М. 1959, стр. 512 - 513, 515, 517.

прежнему хозяину". Суровые законы о наказании беглых рабов оставались в силе и в XVIII веке. Маньчжурское завоевание Китая тяжким бременем легло на плечи китайского народа, отбросило экономику Китая назад, привело к укреплению самых отсталых форм феодального землевладения, возрождению крепостничества, натуральных форм ведения хозяйства, затормозило процесс общественного разделения труда и развитие товарно- денежных отношений в сельском хозяйстве Китая. Помещики вновь вернулись к феодальной ренте как основной форме эксплуатации крестьянства, цены на сырье для кустарной промышленности и на товарную продукцию сельского хозяйства резко возросли; возросла земельная рента, и поднялись цены на землю. Во имя сохранения и упрочения своего господства маньчжуры проводили строгую политику прикрепления китайских крестьян к земле²³ .

Процесс концентрации земельной собственности в руках маньчжурских и китайских феодалов активно проходил в период правления Канси, хотя последний в целях недопущения бунтов и принимал некоторые меры, формально направленные на облегчение невыносимого положения китайского крестьянства (временное освобождение населения отдельных районов, пострадавших от неурожая и стихийных бедствий, от уплаты налогов и т. п.). В 1704 г. в одном из указов императора Канси говорилось, что в ряде провинций "большая часть земли перешла в собственность шэньши (ученое сословие китайских феодалов, из которого рекрутировались чиновники. - С. Т .) и богачей; из каждого десятка крестьянских дворов землей владеют лишь 3 - 4 двора, а остальные являются арендаторами". Через три года в другом указе говорилось, что в провинциях Цзянсу и Чжэзяне "мало крестьян - собственников земли и много арендаторов"²⁴ . О произволе маньчжурских феодалов-землевладельцев при правлении Канси и его сына Юнчжэна свидетельствует доклад видного китайского сановника, одно время занимавшего пост главы Чиновного приказа, Сунь Цзя-ганя, который отмечал увеличение случаев судебных тяжб между собственниками земель - маньчжурами (владельцами так называемых "знаменных земель") и арендаторами-китайцами из-за систематического повышения арендной платы маньчжурами.

Не меньшие препятствия чинились маньчжуро-китайскими феодалами и деятельности различных мануфактур - шелкоткацких, гончарно-керамических и пр., а также развитию горнорудного дела. Эти предприятия облагались непомерными налогами, различными поборами, номенклатура вырабатываемых изделий подлежала строгой регламентации, наем рабочей силы и хозяйственная деятельность мануфактур проходили под строгим правительственным контролем. Маньчжуры опасались концентрации большого количества рабочих на предприятиях и шахтах и всячески препятствовали росту промышленности. Многочисленные внутренние таможенные заставы и рогатки тормозили развитие внутренней торговли. В результате проводившейся Цинами политики изоляции Китая от внешнего мира резко сократился объем внешней торговли Китая, и ряд отраслей кустарной промышленности, работавшей на экспорт, практически пришел к упадку.

После захвата маньчжурами Китая в столице империи Пекине и в 72 стратегически важных центрах страны были размещены крупные маньчжурские гарнизоны так называемых "восьмизнаменных войск". Поначалу являвшиеся существенным и активным инструментом оккупации Китая, эти войска постепенно утратили свою боеспособность, превратившись в "объект ненависти китайцев" и "причину тяжелой и глав-

²³ См. Ли Чжи-цинь. В сборнике "Мин цин шэхуэй цзиньцзи синтайди яньцзю". Шанхай. 1957, стр. 347 - 352.

²⁴ Ван Сянь-цзянь. Дунхуалу. Кансичао. Цзюани 73, 80. Пекин. 1820.

ным образом бесполезной утечки средств казны". Численность "восьмизнаменных войск" в 1810 г. составляла, по данным американского историка Гудрича, 220960 человек - в маньчжурских корпусах, 55639 - в монгольских и 143893 человека - в китайских корпусах (всего с членами семей общая численность лиц, приписанных к "восьмизнаменным войскам", достигала полутора миллионов человек; все они вели паразитический образ жизни за счет ханьского и других народов империи)²⁵ .

Неспособность маньчжурских правителей находить разумное экономическое решение проблем, стоявших перед страной, обусловило преобладание военно-политических методов в их политике, опору на грубую силу в сочетании с чрезвычайно активным полицейским контролем за умами и настроениями населения и систематической идеологической обработкой подданных империи. Маньчжуры повсеместно как в области образования, так и на официальных государственных экзаменах, открывавших путь для чиновничьей карьеры, внедряли абстрактную, оторванную от жизни неоконфуцианскую идеологию, облеченную в сухие, догматические и схоластические формы так называемых "восьмичленных сочинений", написание которых требовало многолетней тренировки, тупой, механической зубрежки и ни в коей мере не способствовало выявлению природных талантов и способностей, душило всяческую инициативу и обрекало на длительный упадок такую крайне важную область знаний, как естественные науки, занятие которыми открыто не одобрялось властями²⁶ . Маньчжурская аристократия рассматривала всех маньчжуров как членов единого сословия профессиональных воинов; занятие торгово-промышленной деятельностью считалось для маньчжуров позорным и было запрещено законом. О потрясающем невежестве и суевериях членов маньчжурской императорской семьи и высшей маньчжурской аристократии в конце XIX - начале XX в. красочно рассказывает последний маньчжурский император Пу И в своей автобиографии "От императора к гражданину"²⁷ .

По отношению к тем китайцам, которые отказывались подчиняться введенной маньчжурами схоластической системе образования, продолжали гуманистические традиции китайской общественной мысли, осмеливались поднять голос протеста против чужеземного владычества и посягательства на культурные ценности китайского народа, маньчжурами применялись самые суровые репрессии. Цинские власти беспощадно уничтожали все китайские исторические и литературные произведения, рассказывающие о патриотических выступлениях китайского народа

²⁵ L. Goodrich. A Short History of the Chinese People. London. 1948, p. 212. К "восьмизнаменным войскам" были приписаны все живые маньчжуры, а также те монголы и китайцы, чьи предки участвовали на стороне маньчжуров при завоевании ими Китая в 1644 г. (см. сборник документов "Чоубань иу шимо". Пекин. 1930. Правление Сяньфын, цзюань 71, стр. 24 - 25). По данным русского китаеведа К. А. Скачкова, проживавшего в Китае в середине XIX в., общая численность "восьмизнаменных войск" в 1853 г. доходила до 600 рот. Каждый из маньчжурских восьми корпусов имел свое отличительное знамя: желтое, желтое с каймой, белое, белое с каймой, красное, красное с каймой, синее, синее с каймой (см. К. А. Скачков. Пекин в дни Тайпинского восстания. Из записок очевидца. М. 1958, стр. 339). По данным переписи населения КНР, проведенной в 1953 г., численность маньчжуров, проживающих в КНР, составляла 2419 тыс. человек (в их число включены и "знаменные китайцы" - "цижэнь"). Основная их масса - 2100 тыс. человек - проживает в районах Южной Маньчжурии (см. "Народы Восточной Азии". М. -Л. 1965, стр. 672).

²⁶ Даже во второй половине XIX в., после драматического столкновения цинского Китая с капиталистическими державами и ознакомления китайцев с современной наукой и техникой стран Запада, маньчжурские сановники тем не менее решительно противились любым попыткам проведения реформ в деле образования, и в частности введению курса математики в Пекинской школе при коллегии иностранных дел, рассматривая знание математики-этого, по их выражению, "второстепенного искусства", - "недостойным ученого" и "принадлежностью ремесленника". K. Biggerstaff. The Earliest Modern Government Schools in China. Ithaca. -N. Y. 1961, pp. 37, 41, 74, 114 - 115.

²⁷ "From Emperor to Citizen. The Autobiography of Aisin-Gioro Pu Yi". Vol. I - II. Peking. 1964 - 1965.

против различных чужеземных захватчиков, в разные времена китайской истории вторгавшихся в Китай, - гуннов, киданей, тангутов, чжурчжэней, монголов и других, и сурово наказывали авторов таких произведений. Ненависть и месть маньчжуров были обращены не только против живых китайских патриотов. "Литературная инквизиция" обрушивалась и на давно умерших авторов "крамольных", с точки зрения маньчжуров, книг: могилы их разрывались, а трупы осквернялись; суровые репрессии обрушивались на оставшихся в живых родственников. В период наиболее активных действий маньчжурской "литературной инквизиции" при императоре Цяньлуне (1774 - 1782 гг.) было публично сожжено 13862 различных книги; полному запрещению, а следовательно, повсеместному уничтожению подвергалось от 1335 до 2320 названий книг. Под строжайшим запретом находились также многочисленные народные романы и эпические сказания китайского народа, проникнутые духом ненависти к различным чужеземным захватчикам. Запрещенные книги под страхом тяжких наказаний отбирались у населения и уничтожались. Запрет в первую очередь налагался на книги, авторы которых в неуважительных тонах писали в них о маньчжурах или призывали к мятежу, "непочтительно" отзывались о предыдущих некитайских династиях или рассматривали пограничные вопросы и проблемы обороны страны от вторжения соседних племен и народов. Репрессиям подвергались и книги, содержавшие фольклорные материалы, многие романы, новеллы и повести бытового жанра, признанные цензорами "аморальными". Зачастую роль цензоров и инквизиторов выполняли сами маньчжурские императоры. Фальсификации подвергались по указанию маньчжуров не только истории предшествующих династий (особенно история династии Мин), маньчжурских племен, их вторжения и захвата Китая, но и история крестьянской войны 20 - 40-х годов XVII в. в Китае. Так, в 1713 г. император Канси в своем обращении к историографической комиссии специально указал, как следует изображать некоторые эпизоды крестьянской войны. В 1786 г. был издан специальный императорский указ, повелевавший внести изменения в основной раздел, посвященный крестьянской войне, книги Гу Ин-тая ("Минская история в записках от начала до конца событий") - "Минши цзиши бэньмо". Свое наиболее полное отражение фальсификация маньчжурами истории крестьянской войны нашла в "Истории династии Мин" - "Мин ши"²⁸ . Крайне недостоверны ввиду заведомых фальсификаций многочисленные публиковавшиеся в период маньчжурского правления книги, документы и материалы о взаимоотношениях Цинской империи с соседними народами и государствами, в частности с монгольским Джунгарским ханством²⁹ . Советские исследователи отмечали тенденциозность официальных маньчжурских источников и литературы о завоевании Восточного Туркестана в XVIII веке³⁰ . В условиях маньчжурского владычества, как справедливо отмечает советский историк Б. Г. Доронин, "историография, которая в Китае издавна играла большую роль в политической борьбе, становится важнейшим оружием в руках патриотически настроенной интеллигенции, формой ее сопротивления"³¹ . Аналогичное яв-

²⁸ См. Б. Г. Доронин. Китайские источники по истории крестьянской войны в Китае 1627 - 1646 гг. "Вопросы истории стран Азии", стр. 51.

²⁹ См. И. Я. Златкин. История Джунгарского ханства (1635 - 1758). М. 1964.

³⁰ Так, автор "Хуэйцзян чжи" Су Эр-дэ стремился доказать, что до присоединения Восточного Туркестана к Цинской империи налоговая политика местных властей была более обременительной для населения, чем при господстве маньчжуров, упуская при этом из виду, что снижение общей суммы налога, взимаемого с населения, было вызвано резким сокращением численности населения в результате внутренних междоусобиц накануне вторжения цинских полчищ и опустошений, произведенных последними (см. Л. И. Думан. Аграрная политика Цинского правительства в Синьцзяне в конце XVIII века. М. -Л. 1936, стр. 21).

³¹ Б. Г. Доронин. Указ. соч., стр. 40.

ление прослеживается и в монгольской историографии; огромный урон был нанесен маньчжурским владычеством культуре монгольского народа. В тяжелых условиях цинского правления монгольские историки тем не менее стремились различными способами выразить свой протест против чужеземного владычества: обращение к славному историческому прошлому монгольского народа до маньчжурского завоевания, отказ от освещения деяний монгольских светских и духовных феодалов - маньчжурских ставленников, полное игнорирование деятельности самих маньчжурских императоров, сановников, полководцев и т. д. и т. п.³² .

Маньчжурское владычество нанесло серьезный урон и развитию китайской литературы. Официально одобренная литература цинского периода была оторвана от реальной жизни, далека от освещения проблем, волновавших китайское общество. Развиваясь в столь стесненных условиях, китайская популярная литература XVIII в. выработала оригинальный жанр бытовых анекдотов, вульгарных и скабрезных по форме, но резко антиманьчжурских по своему содержанию, высмеивавших тупых и ограниченных маньчжурских правителей и противопоставлявших им смышленых и бойких представителей китайского народа³³ . В конце XIX - начале XX в. в связи с выходом на историческую арену Китая новых общественных сил усиливается обличение маньчжурского владычества в китайской художественной литературе и изобразительном искусстве. Наряду с массовым переизданием запрещенных патриотических антиманьчжурских произведений середины XVII в., вроде "Десяти дней в Янчжоу" (рассказ очевидца жестокого уничтожения маньчжурами всего населения окружного китайского города Янчжоу, не пожелавшего капитулировать перед чужеземными захватчиками), "Краткого описания резни в Цзядине" Чжу Цзы-со, "Воспоминаний об обороне города Цзянъина" Сюй Чун-си и др., в виде брошюр распространялись опубликованный в газете "Субао" антиманьчжурский памфлет Цзоу Жуна "Революционная армия" (автор был за это арестован и умер в тюрьме), пламенные публицистические статьи Сунь Ят-сена, Чэнь Тянь-хуа, Чжан Тай-яня и др., патриотические стихи Хуан Цзун-сяня, Тань Сы-туна, Цю Цзинь и др., обличительные романы Ли Бао-цзя, Цзэн Пу и другие. Все эти произведения пользовались исключительной популярностью среди самых различных слоев населения, особенно среди учащейся молодежи, содействуя росту антиманьчжурских патриотических настроений в период японо-китайской войны 1894 - 1895 годов.

По мере изменения характера маньчжурского владычества в Китае менялись и формы сопротивления ему со стороны широких масс китайского народа и других народов Цинской империи, начался, как писал в 1908 г. В. И. Ленин, "переход старых китайских бунтов в сознательное демократическое движение"³⁴ . Патриотическая борьба против чужеземных завоевателей в самых различных формах продолжалась, не прекращаясь, все 267 лет. В течение второй половины XVII в. длилось ожесточенное сопротивление населения Центрального, Восточного, Южного, Юго-Западного и Северо- Западного Китая маньчжурским захватчикам. С XVIII в. начинается новый этап антиманьчжурской борьбы. Несмотря на относительную стабилизацию маньчжурского владычества, для этого этапа было характерно повсеместное возникновение многочисленных тайных обществ, в состав которых входили крестьяне, ремесленники, представители купечества и шэньши (так, в конце правления Канси возникло тайное антиманьчжурское общество "Триады").

³² S. Bira. Mongolian Historiography. "XII Congres International des Sciences Historiques, Vienne, 29 aout-5 septembre 1965. Rapports". Vol. IV, pp. 51 - 52.

³³ См. О. Л. Фишман. Китайский сатирический роман (эпоха Возрождения). М. 1966; L. Kahn. Some Mid-Ch'ing Views of the Monarchy. "The Journal of Asian Studies". Vol. XXIV, N 2, February 1965, p. 239.

³⁴ В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 179.

Этот "мирный" этап кончился в 70-х годах, когда в различных провинциях империи вспыхнули открытые вооруженные восстания против маньчжурского ига, руководимые тайными обществами. За первым крупным восстанием, поднятым в 1787 - 1788 гг. на Тайване тайным обществом "Небо и Земля" ("Тяньдихуэй"), последовала непрерывная полоса вооруженных антиманьчжурских выступлений, охвативших длительный период от конца XVIII до начала XX века. Исследование программных и пропагандистских материалов этих многочисленных выступлений свидетельствует о том, что, несмотря на появление в середине XIX в. нового страшного врага у народов Цинской империи в лице капиталистических агрессоров, все же главным своим угнетателем широкие трудящиеся массы по-прежнему в этот период считали маньчжурских правителей и поддерживающих цинский режим продажных чиновников.

Так, резким осуждением маньчжурского владычества в Китае были проникнуты документы великой крестьянской войны тайпинов, охватившей почти весь Китай в середине XIX столетия. В опубликованном в 1852 г. обращении руководителей тайпинов Ян Сю-цина и Сяо Чао-гуя к народу - так называемом "Манифесте о необходимости уничтожения северных варваров по воле неба", широко распространившемся и в центральных провинциях Китая, в частности, говорилось: "Китай - голова, маньчжуры - ноги. Китай - священная страна, маньчжуры - грязная нечисть... Но, увы, ноги возвышаются над головой, нечистое отребье бесчинствует в священной стране... В Китае всегда были свои порядки, ныне же маньчжуры установили дьявольские законы, лишающие китайцев возможности вырваться из их сетей... Жадные и нечистые на руку чиновники наводнили Поднебесную. Они вытягивают из народа все соки. На дорогах повсюду слышатся стоны и плач... Государственные должности приобретаются за взятки; избавление от наказаний приобретается за деньги; право на власть дается богатством, от этого смелые и способные изнывают в отчаянии, чахнут и гибнут герои - цвет нашей страны. Тех же, кто осмеливается поднимать знамя борьбы за освобождение Китая, ложно обвиняют в государственной измене и умерщвляют вместе со всеми, даже самыми отдаленными, родственниками"³⁵ . Тайпины призывали всех китайцев независимо от их общественного положения подняться на борьбу против маньчжурских "варваров". На практике в ходе выступления основными своими врагами тайпины объявляли лишь маньчжуров и поставленных ими над китайским народом чиновников и военачальников³⁶ .

Проводившаяся маньчжурскими феодалами политика защиты феодальных порядков и противодействия новым, капиталистическим формам хозяйства и буржуазным общественно-политическим явлениям и идеям (носителями которых, как правило, были китайцы), непрерывные уступки китайских земель великим державам и отказ от суверенных прав китайского народа в пользу представителей иностранного капитала, ухудшение экономического положения народа - все это привело к тому, что маньчжурское владычество стало рассматриваться широкими слоями трудящихся масс Китая как первопричина всех их бедствий и страданий. Антифеодальная борьба крестьян и движение за освобождение от гнета иностранного капитала в этот период, как пра-

³⁵ "Тайпинское восстание. 1850 - 1864 гг.". Сборник документов. М. 1960, стр. 21 - 22.

³⁶ По свидетельству очевидца крестьянской войны, известного русского ученого К. А. Скачкова, всеобщая ненависть к Цинам была вызвана их жестоким и бездарным правлением. К. А. Скачков писал: "В этой стране деспотизм гнетет везде на всех китайских мелочах, так что тут не смеют проронить ни одного лишнего слова против маньчжурского правительства" (К. А. Скачков. Указ. соч., стр. 25). О враждебном отношении китайцев к маньчжурским правителям рассказывает и другой русский ученый- очевидец тайпинского восстания П. А. Корниевский (см. Г. В. Ефимов. Пекинский дневник врача Российской духовной миссии П. А. Корниевского. "Народы Азии и Африки", 1965, N 6, стр. 142).

вило, принимали в Китае форму антиправительственных, антиманьчжурских выступлений.

Маньчжуры к концу XIX в., несмотря на свою малочисленность и дальнейший упадок их военной организации³⁷ , продолжали играть исключительно важную роль в политической жизни страны. В их руках было сосредоточено 50% всех постов министерского и 75% постов вице-министерского ранга. 77% всех высших чиновничьих должностей в столице также были заняты маньчжурами. Маньчжурам-военачальникам принадлежали ключевые посты в армии, во всех крупнейших городах Китая сохранялись гарнизоны маньчжурских войск. Императорский двор и маньчжурская аристократия владели огромным количеством пахотных земель и пастбищ, сдаваемых в аренду китайским крестьянам на кабальных условиях. На содержание цинского двора и маньчжурской военно-феодальной знати шли огромные суммы из государственного бюджета. Так, по официальным данным Налогового приказа, в 1894 г. только на содержание маньчжурских войск и двора было потрачено более 37% всех доходов империи, составлявших 81 млн. лан. На содержание китайских войск, использовавшихся маньчжурами для подавления национально-освободительного движения китайского народа, из казны ассигновывалось еще 19 млн. лан³⁸ . С беспощадной жестокостью расправлялись маньчжуры со всеми попытками китайцев и представителей других национальностей Цинской империи ограничить их власть. В борьбе за сохранение своего господства маньчжуры пользовались безграничной поддержкой со стороны китайской феодально-бюрократической реакции и с 60-х годов XIX в. - иностранного капитала, помогавшего цинскому правительству подавлять народные восстания, снабжавшего его огромными суммами в виде займов и отчислений от таможенных сборов³⁹ . Разложение маньчжурской аристократии, открытое казнокрадство, коррупция, фаворитизм, интриги и распри придворных клик приняли к концу XIX в. поистине катастрофические размеры.

Оппозиционный маньчжурскому владычеству лагерь делился в конце XIX в. на три основные группы: широкие слои трудящихся масс китайского народа и национальных меньшинств, зарождавшаяся группа китайских буржуазных революционеров во главе с революционным демократом Сунь Ят-сеном и китайская буржуазно-помещичья партия реформ, возглавлявшаяся Кан Ю-вэем. Антиманьчжурские настроения широких масс китайского народа, нашедшие свое яркое отражение в ходе антифеодальных крестьянских войн тайпинов и няньцзюней, а также в многочисленных восстаниях неханьских народов Цинской империи в 50 - 60-х годах XIX в., вновь усилились и приняли массовый характер после поражения цинского правительства в войне с Японией 1894 - 1895 годов. С 1895 г. в различных провинциях Китая все чаще и чаще вспыхивают стихийные антиманьчжурские и антииностранные волнения китайских крестьян и городского населения, сливающиеся к концу 1899 г. в могучее народное восстание ихэтуаней в Северном Китае.

Еще в августе 1894 г. выдающийся китайский буржуазный революционер-демократ Сунь Ят-сен создал глубоко законспирированную ре-

³⁷ "То, что маньчжуры позволили Хуайской армии нести оборону Даляня, Цзинь- чжоу и Мукдена, - первое свидетельство упадка их собственных сил в резком контрасте с растущей силой Ли Хун-чжана и его армий", - писал американский историк С. Спектор (S. Spector. Op. cit., p. 143).

³⁸ См. Цзоу Жун. Гэмин цзюнь. Сборник "Синьхай гэмин". Т. 1. Шанхай. 1957, стр. 337; Лю Юй-юнь. Гуансюй куайцзибяо. Ч. 1. Шанхай. 1901.

³⁹ О степени зависимости маньчжурского двора от иностранных держав, в первую очередь от Англии, свидетельствует, например, тот факт, что в 1875 г. в императорских таможнях служило свыше 400 иностранцев (252 англичанина и 156 других иностранцев 16 различных национальностей, занимавших важнейшие посты и контролировавших все таможенные поступления казны). См. J. Fairbank, E. Reishauer, A. Craig. Op. cit. Vol. II, p. 318.

волюционную группу "Союз возрождения Китая" ("Син чжун хуэй"), поставившую своей задачей организацию вооруженного восстания против маньчжурского владычества и учреждение китайского республиканского правительства. На 26 октября 1895 г. в Гуанчжоу намечалось первое антиманьчжурское выступление союза совместно с тайным антиманьчжурским обществом "Небо и Земля". После того, как восстание потерпело поражение, что было обусловлено слабой связью с народными массами, Сунь Ят-сен и его сторонники, эмигрировавшие за границу, продолжали работу по сплочению революционных рядов и по подготовке нового вооруженного выступления против власти маньчжуров в Китае. Сохранившиеся документы о первом антиманьчжурском выступлении Сунь Ят-сена и его соратников того периода раскрывают процесс формирования революционно-демократической антиманьчжурской оппозиции цинскому владычеству среди молодой китайской буржуазии. Заимствовав у многомиллионных китайских крестьянских масс популярный лозунг "долой Цинов", китайские буржуазные революционеры дополнили это традиционное требование двумя другими: "восстановление государственного суверенитета" и "создание демократического республиканского правительства". Они пошли значительно дальше традиционных царистских лозунгов многих тайных обществ ("Восстановим Мин") или их утопических уравнительных идеалов (тайпины), потребовав ликвидации феодальной монархии и учреждения буржуазной республики, проведения антифеодальных экономических преобразований.

Широкие круги либеральных китайских помещиков южных, центральных и восточных провинций Китая и представители молодой китайской национальной буржуазии и интеллигенции, принимавшие участие в движении за реформы в 1895 - 1898 гг., также не могли не проявить своего отношения к маньчжурскому владычеству в Китае. Однако в отличие от трудящихся масс китайского народа и китайских буржуазных революционных демократов партия реформ заняла гораздо более нерешительную и непоследовательную позицию в этом вопросе⁴⁰ . В свою очередь, под влиянием социально- экономических процессов, проходивших в Китае в конце XIX - начале XX в., и воздействия программных установок и деятельности китайских буржуазных революционеров из "Объединенного союза" ("Тунмын хуэй"), созданного в 1905 г. Сунь Ят-сеном, и левого крыла китайских реформаторов ("Армия независимости" Тай Цай- чана), традиционный антиманьчжурский призыв тайных обществ начинает претерпевать известные изменения. Тем не менее еще за пять лет до Синьхайской революции, в 1906 г., призыв "долой маньчжуров" оказался способным поднять на смертельную, неравную схватку с правительственными армиями десятки тысяч членов тайных обществ уездов Пинсян, Лилин и Люян в провинциях Хунань и Цзянси. Маньчжурские правители не внимали могучим голосам протеста, поднимавшимся по всей стране, не желали делить власть с китайской буржуазией и помещиками. В мае 1911 г. цинский двор сформировал новое правительство, из 13 членов которого 8 были маньчжурскими аристократами. В руках маньчжуров были сосредоточены все ключевые министерства: военное, финансов, военно-морское, земледелия, промышленности и торговли, внутренних дел и т. д.⁴¹ .

⁴⁰ Об отношении реформаторов к маньчжурскому владычеству в Китае см. С. Л. Тихвинский. Маньчжурское господство в Китае в конце XIX века и партия реформ. "Труды XXVI международного конгресса востоковедов". Т. V. М. 1963, стр. 83 - 89; его же. Движение за реформы в Китае в конце XIX в. и Кан Ю-вэй. М. 1959; его же. Тань Сы- тун - руководитель левого крыла движения за реформы в Китае в 1898 г. "Советское китаеведение", 1958, N 3, стр. 59 - 71.

⁴¹ См. Ю. В. Чудодеев. Буржуазно-либеральный лагерь накануне Синьхайской революции (к вопросу о конституционно-монархическом движении 1909 - 1911 гг. в Китае). Сборник "Синьхайская революция в Китае". М. 1962, стр. 187.

Сунь Ят-сен и китайские революционеры-демократы, члены "Объединенного союза" и других буржуазно-революционных организаций накануне революции 1911 г. вели среди населения активную пропаганду, целью которой была подготовка к свержению маньчжурского владычества. Во всех документах и статьях Сунь Ят-сена, начиная с Декларации "Союза возрождения Китая" 1894 г. и вплоть до Декларации при вступлении на пост временного президента Республики в январе 1912 г., содержится страстная бичующая критика маньчжурского владычества в стране⁴² . Так, в памфлете "Подлинное решение китайского вопроса" Сунь Ят-сен предъявлял маньчжурским правителям следующие 11 обвинений: "1. Маньчжуры проводят административные мероприятия исключительно в своих собственных интересах, а отнюдь не в интересах управляемого ими народа; 2. Они препятствуют нашему духовному и материальному развитию; 3. Они относятся к нам, как к побежденной нации, лишив нас равных с собой прав и привилегий; 4. Они попирают наши права на существование, на свободу и на владение имуществом; 5. Они занимаются взяточничеством и коррупцией и попустительствуют в этом своим чиновникам; 6. Они подавляют свободу слова; 7. Они запрещают свободу организаций; 8. Они облагают нас тяжелыми налогами и поборами без всякого на то согласия нашей страны; 9. При допросах они прибегают к самым варварским пыткам и истязаниям; 10. Они лишают нас любых прав, не руководствуясь при этом какими бы то ни было законами; 11. Они не способны должным образом защищать жизнь и имущество населения, находящегося под их управлением"⁴³ .

В многочисленных воззваниях и памфлетах других китайских революционных организаций периода подготовки и проведения Синьхайской революции также содержатся резкие обличения продажного цинского режима. В декларации "Союза всеобщего прогресса" - антиманьчжурской буржуазной революционной организации среднего бассейна реки Янцзы, опубликованной в 1911 г., содержалась уничтожающая критика маньчжурского владычества в Китае с момента вторжения маньчжуров, когда они беспощадно истребляли китайцев ("лежали горы трупов, было пролито море крови, маньчжуры насиловали, грабили... император-маньчжур превратил оставшихся в живых в своих рабов, жестоко издеваясь над ними"), и вплоть до современного положения дел в Цинской империи ("они питаются и одеваются за наш счет... Маньчжуры посылают алчных чиновников, которые дочиста отбирают у нас деньги, заработанные изнурительным трудом... незаконно судят людей и губят их жизнь"). Декларация прямо обвиняла маньчжуров в сговоре с иностранными державами и предательстве национальных интересов Китая ("маньчжуры заискивают только перед иностранцами, сами стали рабами иностранцев, а нас сделали рабами рабов. Они сегодня отдают наши земли одним иностранным государствам, а завтра - другим... они то и дело выплачивают иностранцам контрибуции, уступают им железные дороги, дарят им рудники и передают таможни... Если мы своевременно не прогоним маньчжуров, то через несколько лет наш Китай целиком очутится в руках иностранцев")⁴⁴ . Гневная критика маньчжурского владычества содержится в документах, опубликованных в октябре - ноябре 1911 г. (то есть вскоре после начала Синьхайской революции) различными революционными провинциальными правительствами, декларировавшими свою независимость от Цинского правительства и объявившими ему войну.

Ввиду неспособности молодого, немногочисленного, экономически и политически слабого класса китайской буржуазии опереться на широкие

⁴² См. Сунь Ят-сен. Избранные произведения. М. 1964, стр. 64 - 136.

⁴³ Сунь Ят-сен. Сунь Чжун-шань сюаньцзи. Т. I. Пекин. 1956, стр. 60.

⁴⁴ "Декларация Союза всеобщего прогресса". "Цзиньдайши цзыляо", 1957, N 2, стр. 94 - 98.

массы и поддержать до конца антифеодальную и антиколониальную направленность Синьхайской революции антиманьчжурская борьба так и осталась основным содержанием революции 1911 - 1912 годов⁴⁵ .

С момента своего утверждения в Китае маньчжуры стали подавлять сопротивление захваченных ими народов и проводить агрессивную политику в отношении соседних народов и государств. До середины 70-х годов XVII в. основным форпостом владычества маньчжуров на северо-востоке современного Китая была крепость Нингута (современный г. Нинъань), опираясь на которую они старались привлечь на свою сторону местные монгольские и тунгусские племена, чтобы влить их боеспособное мужское население в состав своих "восьмизнаменных войск", являвшихся главным оплотом господства Цинской династии над китайским народом и другими народами, насильственно включенными в состав Цинской империи. Опасаясь в связи с активизацией русской колонизации Приамурья за свои вотчинные земли в южной и центральной части обширной маньчжурской равнины, оставшиеся после завоевания маньчжурами Китая не только без охраны, но и почти полностью лишенные какого-либо населения (основная масса маньчжуров переселилась в Пекин и другие в стратегическом отношении ключевые города Китая, в которых были расположены гарнизоны "восьмизнаменных войск", а китайских переселенцев маньчжуры на свои племенные земли не допускали)⁴⁶ , маньчжурский император Канси стал принимать меры по борьбе с продвижением русских землепроходцев. С этой целью он в 1676 г. перевел ставку нингутинского воеводы на запад, в небольшой укрепленный поселок Гирин, строительство которого было начато в 1654 году. Канси превратил Гирин в основную опорную базу для готовившегося им похода против русских владений на Амуре.

Длительные осады и двукратное разрушение маньчжурами Албазина не остановили русскую колонизацию края. Русские казаки и поселенцы каждый раз возвращались в разрушенный Албазин, отстраивали его и принимались за расширение своих пашен. Лишь по навязанному маньчжурами России силой оружия Нерчинскому договору 1689 г. Албазин и другие русские поселения на Амуре были покинуты их жителями, и русская колонизация Приамурья и Приморья была приостановлена более чем на столетие. После Нерчинского мира маньчжуры утратили всякий интерес к этому дикому таежному краю⁴⁷ , сохранив лишь в районе Мэргэня и Цицикара гарнизоны своих войск и не предпринимая никаких мер к экономическому освоению края. К выполнению этой задачи вновь возвратились русские поселенцы в середине XIX в., когда на Дальний Восток пришла вторая волна русской колонизации⁴⁸ .

⁴⁵ Подробно различные аспекты, связанные с подготовкой и проведением Синьхайской революции, рассматриваются в сборнике статей "Синьхайская революция в Китае". М. 1962.

⁴⁶ В 1668 г. Северная и Центральная Маньчжурия были официально запрещены для китайской колонизации (см. E. Reishauer, J. Fairbank. Op. cit. Vol. I, pp. 365 - 366). Современная китайская колонизация Маньчжурии началась лишь в 1890-х годах, после того, как маньчжурское правительство отменило свои прежние ограничения. В середине XVII в., накануне вторжения маньчжуров в Китай, от одной четвертой до одной трети территории современной Маньчжурии (Дунбэй) принадлежало монгольским племенам, но на протяжении первых 30 лет XX столетия большая часть этих исконно монгольских земель была захвачена китайскими поселенцами (см. O. Lattimore. Studies in Frontier History Collected Papers, 1928 - 1958. Paris, La Haye. 1962, pp. 308 - 312, 325).

⁴⁷ Характеризуя внешнюю политику Канси, американский историк Фэйрбэнк пишет, что "целью императора Канси было не только изгнание русских с Амура, но и главным образом предотвращение роста их влияния среди тунгусских племен и монголов" (J. Fairbank, E. Reishauer, A. Craig. Op. cit. Vol. II, P. 46).

⁴⁸ Об истории русской колонизации Дальнего Востока см. В. М. Хвостов. Китайский "счет по реестру" и правда истории. "Международная жизнь", 1964, N 10, стр. 21 - 27.

Одной из активно решавшихся первыми маньчжурскими правителями задач было предотвращение возникновения на границе с завоеванными ими территориями каких-либо племенных объединений, которые могли бы представлять собой угрозу для их господства. В этих целях они широко применяли метод натравливания одних племен на другие, выступая в качестве арбитров после того, как обе стороны окончательно обессиливали в междоусобных войнах⁴⁹ . После прихода маньчжуров к власти в Китае государство ойратов оставалось единственным монгольским феодальным владением, которое упорно отказывалось признать сюзеренитет Цинской империи. В ходе военных действий Цинов против Джунгарского хана Галдана в 1690 - 1697 гг., для участия в которых Канси мобилизовал около 400 тыс. человек и всю артиллерию империи, Цинам удалось включить Халху в состав Цинской империи. На протяжении последующих 60 с лишним лет маньчжуры продолжали борьбу с Джунгарским ханством, завершившуюся в 1758 г. его полным уничтожением и аннексией его территории. Как пишет советский монголовед И. Я. Златкин, "борьба Цинской империи и Джунгарского ханства, длившаяся почти целое столетие, закончилась в пользу Цинов, войско которых не только стерло ойратское государство с лица земли, но и довершило свою победу физическим истреблением сотен тысяч его обитателей"⁵⁰ . Во всех источниках говорится о массовом истреблении ойратского населения, методически проводившемся цинской армией. По свидетельству одной летописи, "люди и скот весь вырублены без остатку, так что и в плен не брали". От народа, численность которого составляла не менее 600 тыс. человек, осталось в живых 30 - 40 тыс. человек, спасшихся бегством в Россию⁵¹ .

Вопрос о причинах экспансии цинского феодализма, о причинах завоевания Цинами новых стран был поставлен и разрешен на примере Восточного Туркестана советским историком Л. И. Думаном еще в середине 30-х годов⁵² . Л. И. Думан обратил внимание на внутренние факторы, действовавшие внутри Цинской империи, - развитие феодальных отношений, потребности феодальной экономики того времени, дальнейшее обострение классовых противоречий и т. д. Военные походы Цинов он объяснял, с одной стороны, относительным перенаселением, в результате концентрации земли в руках феодальной бюрократии и крупных помещиков и обезземеливания китайского крестьянства, частично разрешавшимся колонизацией вновь присоединяемых земель; с другой стороны, - это была известная отдушина, служившая для того, чтобы направить в желательное для правительства русло внимание революционно настроенного китайского крестьянства и отсрочить взрыв социального протеста. Немалую роль в завоеваниях играло и стремление к получению прибавочного продукта за счет производительного населения захваченных стран.

Жестокая национальная политика маньчжуров, их бесконечные завоевательные походы против соседних народов, в ходе которых безжалостно уничтожались селения и города и истреблялись их жители, вызывала неоднократные восстания народов, насильственно включенных в состав Цинской империи. Так, в 1781 - 1784 гг. в провинции Ганьсу вспыхнуло антицинское восстание местного мусульманского населения, с необычайной жестокостью подавленное маньчжурским полководцем Фукананем. Многочисленные антиправительственные выступления неханьских народов Цинской империи с 1847 по 1876 гг. проходили почти одновременно с крестьянской войной тайпинов и восстанием няньцзюней

⁴⁹ См. O. Lattimore. Op. cit., p. 184.

⁵⁰ И. Я. Златкин. Указ. соч., стр. 425.

⁵¹ Там же, стр. 462.

⁵² См. Л. И. Думан. Указ. соч., стр. 56 - 70.

и были вызваны в основном теми же социально-экономическими причинами, что и указанные движения угнетенного китайского крестьянства. Цинские императоры вели завоевательные войны против Бирмы (1767 - 1769 гг.) и Вьетнама (1788 - 1789 гг.) с целью захвата этих стран; обе войны закончились поражением цинских войск и изгнанием захватчиков народами Бирмы и Вьетнама⁵³ .

Маньчжурские правители на раннем этапе своего владычества в Китае активно использовали у себя на службе иностранных миссионеров, а в борьбе с китайскими патриотами в 1683 г. при захвате одного из последних очагов сопротивления маньчжурам - острова Тайвань император Канси прибег к поддержке голландского военно-морского флота⁵⁴ . До начала XVIII в. самыми доверенными советниками Канси были иезуиты; их советы распространялись на область артиллерийского дела, астрономии, математики, переводов и даже внешних сношений. Связанное с капиталистическими державами Запада серией договоров 1842 - 1844, 1858 и 1860 гг., маньчжурское правительство после подавления тайпинского восстания при прямой поддержке вооруженных сил Англии, Франции и США продолжало проводить капитулянтскую внешнюю политику, мирилось с агрессивными актами великих держав, со все возрастающими масштабами иностранной миссионерской деятельности. Китайский народ отвечал на провокационную деятельность миссионеров стихийными выступлениями, жестоко подавлявшимися властями. Так, Цины сурово расправились по требованию Франции с жителями города Тяньцзиня за их выступление в 1870 г. против произвола французских миссионеров и беззаконий французского консула. Капитулянтская политика маньчжурского двора ярко проявилась и в период войны с Францией 1883 - 1884 гг., когда, несмотря на победы, одержанные над французскими оккупантами во Вьетнаме отрядами вьетнамских партизан и частями китайской армии под командованием Чэнь Юй- ина и Фын Цзы-цая, маньчжуры, опасаясь патриотического подъема широких масс китайского народа, поспешили заключить позорный мир с Францией. Союз маньчжурских правителей и западных колонизаторов, зародившийся в борьбе с крестьянской войной тайпинов в 1860 - 1864 гг., затем ярко проявился в 1900 - 1901 гг. при подавлении войсками восьми держав народного антиимпериалистического и антифеодального восстания ихэтуаней.

К концу первого десятилетия XX в. свыше 100 городов, портов и пристаней Цинской империи были открыты для беспрепятственной торговли иностранных капиталистов. В таможенных органах Цинской империи на ключевых постах находились 1378 иностранцев. Лишь серьезные межимпериалистические противоречия между державами накануне первой мировой войны помешали вооруженному иностранному вмешательству в 1911 - 1912 гг. в ход Синьхайской революции, которая привела к свержению владычества маньчжуров в Китае. Таким образом, с 1860 г., на протяжении более чем 50 последних лет своего существования, маньчжурское владычество сохранялось в Китае при активной поддержке извне; иностранные капиталисты были заинтересованы в его искусственном сохранении "по соображениям поддержания в стране по-

⁵³ Разгром маньчжурских агрессоров до сих пор отмечается народами этих стран как всенародный праздник. Так, по сообщению Вьетнамского информационного агентства, 24 января 1966 г. административный комитет Ханоя и Ханойский комитет Отечественного фронта Вьетнама торжественно отметили 177-ю годовщину победы под Донгда, близ Ханоя, где в 1789 г. вьетнамская армия и народ одержали под руководством национального героя Нгуен Хуэ блестящую победу над маньчжурскими захватчиками. В своем выступлении на праздновании годовщины руководитель службы культуры в Ханое Нгуен Бак заявил, что почти 200 лет назад вьетнамская армия столкнулась с агрессивной силой, которая в двадцать раз превышала ее по численности, и одержала одну из самых славных в истории побед.

⁵⁴ E. Reishauer, J. Fairbank. Op. cit. Vol. I, p. 354.

рядка"⁵⁵ , как писал американский историк К. Биггерстаф. Иностранных империалистов вполне устраивал союз маньчжуро-китайской феодальной реакции с колониально-компрадорскими элементами, обеспечивавший державам бесконтрольное хозяйничанье в Китае и колониальное угнетение народов Цинской империи⁵⁶ .

В ходе дальнейшего изучения различных сторон истории правления в Китае маньчжурской династии Цин историкам предстоит еще ответить на многочисленные, весьма важные вопросы. Так, например, остаются крайне слабо изученными конкретные проблемы экономической истории Китая XVII - XX вв.; вне поля внимания исследователей еще находятся многочисленные антиправительственные выступления китайского и неханьских народов Цинской империи; с глубоким и всесторонним изучением новой истории Китая тесно связан вопрос о причинах экономического и социального отставания Китая от государств Европы и Америки, а также и от Японии, которое сложилось в годы правления маньчжуров. Наконец, несомненный интерес представляет сравнительное исследование социально-экономических процессов, протекавших в XVII - XX вв. в Китае и в других странах - Османской империи, Персии, Индии, Японии и др. - в сходных условиях кризиса феодального общества и агрессии капиталистических держав. Изучение всех этих вопросов даст, безусловно, ценный материал для понимания многих актуальных проблем современного общественного развития этих стран.

⁵⁵ K. Biggerstaff. Op. cit., p. 4.

⁵⁶ Отдельные аспекты капитулянтской внешней политики Цинов нашли свое отражение в ряде работ советских историков: А. Л. Нарочницкий. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860 - 1895. М. 1956; Г. В. Ефимов. Внешняя политика Китая. 1894 - 1899 гг. М. 3958; "Международные отношения на Дальнем Востоке (1840 - 1949)". М. 1956; Б. А. Романов. Россия в Маньчжурии (1892 - 1906). Л. 1928; А. С. Ерусалимский. Германский империализм и дипломатическая подготовка международной интервенции в Китае в 1900 г. "Народы Азии и Африки", 1961, N 4; С. Л. Тихвинский. Сунь Ят-сен. Внешнеполитические воззрения и практика (из истории национально-освободительной борьбы китайского народа 1885 - 1925 гг.). М. 1964; Р. М. Бродский. Американская экспансия в Северо-Восточном Китае 1898 - 1905. Львов. 1965, и др.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. Л. ТИХВИНСКИЙ:

Комментарии: