Libmonster ID: RU-8636
Автор(ы) публикации: В. В. МАКСИМОВ

Фактор социального ангиномизма хаотизировал бытие, распылив его как послагаемно, так и внутрислагаемно - качественно. Право, как некий общий норматив, как никогда ранее становится прежде всего скорее средством удовлетворения тех или иных потребностей, чем нормой, над ними стоящей. В этом нет ничего дурного. Но хаос заставляет право и исходящую из него ответственность институциализироваться в высшей степени хаотично. Институт права может довлеть над чем угодно, но произвольное начало может сделать и переделать его во что угодно. Антиномическая хаотичность бытия, как ничто другое доказала: все формы, типы и т.п. права - само бесконечное бытие. Социум лишь формирует его конкретное выражение, а юриспруденция - прилагательное к таковому. Социум может быть как угодно хаотизирован, но само его наличие предполагает и право, и устойчивое хотя порой причудливое правовое начало в нем.

Формы права могут быть взаимоисключающими, но все определяет слагаемное и внутрислагаемное качественное. Взаимоисключающий характер правовых реалий французской революции 1789 г. объясняется довлением внутрислагаемного над малым числом слагаемых. Взаимоисключающий характер российских правовых и иных реалий 1990-2000 гг. - следствие независимости слагаемых бытия, действующих параллельно, не связанных обязательствами общими или общей задачей. Право играет прилагательно-функциональную роль. Потребности, став над ней, одновременно и естественно гибки, и произвольны. Все социальные отношения к их нарушениям - от "преступления ради справедливости" до международного права - право или норма от степени их родившего произвольного начала. Социальный антиномизм - дитя безразмерной внутренней природы человека, не может иметь постоянных признаков во внешнем или внутреннем мире. Наивный реализм - наиболее доступный подход к нему.

Любая форма институциональности права - лишь механика или технология, принципиально зависящая от той или иной потребности. В хаосе абсолютизируется форма взаимодействия индивидов - коллективизма или индивидуализма, часто противопоставляемых, но равноцен-

стр. 246


ных по сути. Упрощенно говоря, основа права - в ситуационности проявлений и сочетаний коллективизма и индивидуализма: довлеющая роль индивида занижает роль иных слагаемых бытия, чем хаотизирует право согласно хаотичности ситуационных раскладов, легко подменяя переменное произвольным. И наивно реалистический разбор здесь наиболее уместен, поскольку перед ним все типы институциональных построений поверяются их истоком - безразмерностью внутреннего мира. Его доводы в пользу тех или иных форм права и их институтов лишают эти формы признаков социальной, моральной и иной нормы. Такое право обслуживает социум как конгломерат самоабсолютизировавшихся индивидов при неразличимости в антиномическом хаосе внутреннего и внешнего миров как миров различных. Его нормы целиком зависят от ситуационно оформляющихся раскладов, "разрубающих" долгосрочно сложившиеся реалии.

Право зиждется на субъективных, разрозненных элементах восприятия бытия внутренним миром и, будучи криком атомизированного в хаосе человека, объективно не может подразделяться на международное, экономическое, административное и т.п. Независимые слагаемые пользуются особенностью этой стадии социального антиномизма, потому что сами по себе независимость слагаемых и их активизация за счет внутрикачественного содержания не создают норму, ограждающую от подмены неравноценности неравноправием, а баланс между программами "патриотического воспитания" и толерантности, сведенной лишь к признанию множественности мира - попытка создания некоего "единого права" обречен на пожирание независимыми слагаемыми.

В прошлом социальная оппозиция апеллировала к разнице почитания Бога, ставя бессознательно на одну доску Надбытийное (Божественное) и бытие. Социальный антиномизм, распылив бытие до его слагаемых, особенно на стадии активной независимости их, неосознанно исходит из разницы между Богом и бытием, прежде всего социальным, даже еретизируя представления о Боге. Независимые слагаемые хотели бы, произвольно используя формулу определенности современного отношения к Богу, свести и социальное бытие к нескольким ключевым слагаемым.

В хаосе проще всего вербально номинировать человека, общество, государство, вербально номинированы номенклатура, право и ответственность. В русле борьбы гиперсистем легко объявить неравноценное неравноправным. При независимости слагаемых любая группа лиц может присваивать себе чисто государственные, прежде всего военные, функции, а государства заменяют войну, всегда втягивающую в себя все общество и потому чреватую социальным конфликтом, "силовыми спецакциями" наподобие терактов. Подмена бытия смешала главное и второстепенное, возродив подобие набегов прошлого. Но если они происхо-

стр. 247


дили в силу нерегулярности связей между субъектами тогдашнего мира, то сегодня налицо избыточность силы и внешнего, и внутреннего миров.

Антиномическое общество XX в. - скрытая форма самоуправляющегося анархистского синдиката. Он базируется на хаотичности расклада бытийных слагаемых в любом сочетании, в любом количественном и качественном таковых сочетаний. Общественные ценности произвольны, но не могут быть сразу и истоком, и потребителем права: право -все это плод реалий, а не их произвольных сочетаний. Хаос создает некую единую систему права согласно внутреннему миру, где ввиду безразмерности оного мораль - функциональный придаток произвольного начала. Такое объективно фиктивное право балансируется его конкретной предметной наполненностью, какую легко поверять послагаемной шкалой социальной состоятельности социума.

Экономика - формальная социалистическая и абсолютизированная капиталистическая, показывает степень условности права - неправо социализма и формализм капиталистической юриспруденции. В хаосе экономика - основная социальная сила. В своем количественно- качественно систематизирующем свете она открывает саму механику смешения, отождествления явлений согласно произвольности гуманитарного, внутреннего мира. В 1980-90-х годах мировые системы де-факто размыла конвергенция на внутриличностном уровне. И тогда пустота социализма объективно доказала необходимость ответственности за создание социально негативных явлений. Как? Независимые активные слагаемые сами по себе не могут создать какую- либо полновесную юридическую норму, а ситуационность социалистической экономики не в силах изменить свою сущностную пустоту, высветила это на более чем предметных примерах. Скрытый анархистский синдикат был таковым без критериев распределения при сверхросте потребляющих. Потому право обрело доселе неизвестную ему роль - роль неотчуждаемого фактора, систематизирующего реалии лишь конкретно. Право осталось полновесным: антиномизм, конкретизируя реалии в хаосе бытия, делает их более довлеющими.

Любая социальная группа в любом ее выражении - социальной справедливости или угнетении, силе или слабости, отраженной в обществе и власти, существует объективно независимо от ее субъективного толкования. Это видно на примере права. Пустота социализма пыталась взвалить алкоголизм (общественные пороки) на алкогольную отрасль (экономическую реалию). И став капиталистически предметным, но оставшись социально пустым, социализм востребовал самоотравление людей и сил, реально составляющих общество. Утрированно говоря, если человеческий негатив невозможно переложить на других в триллерном духе - одиозному тирану поставим маньяков в консультанты, остается свести право и ответственность к чисто карательному. Подраз-

стр. 248


делив причинение вреда на три возможных пострадавших стороны (гражданин, общество, государство), право становится примитивным. Но это же показывает невозможность замены права чем бы то ни было, хотя антиномический хаос создает иллюзии на это даже у не имеющего социальной базы.

Все основные принципы современного общества объективно конкретны. Демократия - лишь их баланс, и в хаосе он может быть предметно заполнен чем угодно: помните о подмене неравноценности неравноправием? Реалии довлеют автоматически независимо от социальных ценностей. Социализм ввиду его пустоты и произвольности по-своему демократичен. Стоит говорить о прилагательном, упорядочивающем общество демократическом распорядке. Но как обеспечить переменность его субъектов? Гражданское общество де-факто распространило статус феодалов (граждан) на всех, как ему кажется. На деле - корень в реалиях. Франция 1790-х годов, атакуемая количественно и качественно отсталыми силами, подала пример всеобщей воинской повинности (гражданской, феодальной) в силу первого планетарного взрыва рождаемости - следствия образования единого планетарного целого. Оборона - дело, скорее специфическое, чем общее. Потребовалось почти 200 лет развития антиномического социума, чтобы предметно наполнить, упорядочить хотя бы эту часть гражданских (феодальных) прав. А раз права феодальные, есть феодалы и нефеодалы, независимо от предметной наполненности прав. Тоталитарное общество - это гражданское общество, где реалии просто не названы. Осознание специфики предметов в антиномическоми хаосе решает все: если социально экономическая формация имеет соответствующие формационные признаки, никакая окраска капитализма не докажет, что это родовой строй. Но реалии решают больше, разница между гражданским и тоталитарным ситуационно стирается уже на вербальном и силовом уровне. Чем сильнее неосознанные попытки оттенить вышеуказанные "типы социума", тем объективно сильнее желание гуманитарного начала, объединяющего эти типы в антиномическом хаосе, подменить право тождеством с реалиями. Но право - хотя бы условная норма, и любое развитие - процессуальное или коллизийное - является правом лишь ситуационно, по мере предметной наполняемости реалий.

Заведомая криминальность, преступная суть самого бытия признается, дабы свести роль реалий и контрнаступлению, а не созиданию, и пограничное состояние бытия становится аксиомой, подтверждающей данное. Но преступная суть бытия признается настолько, насколько это не мешает повседневному существованию реалий. И внутренний мир, не в силах адекватно конкретизировать свои задачи в мире внешнем из-за их внутриличностной безразмерности и осознавая криминал как величину переменную, выходит на криминогенность размытого хаотичного

стр. 249


социума. Все в хаосе ускользающе зыбко, и мало-помалу право отождествляет микро- и макросоциум, сводя их в нечто целое в части права и особенно ответственности. Легко сначала подменить потребности человека пограничным состоянием бытия, потом свести все в единое микро-макро, конкретно облекающее все некой востребованной в хаосе оценкой, несмотря на то, что она - и не форма, и не суть, а оболочка, созданная бытием, где превалирует конкретика. Любое А и Б, неравноценное количественно или качественно, формально отождествляется в формально равновеликие тезу и антитезу, борьба между ними эпатажна и формальна. Но право, базируясь на реалиях и будучи невостребованно как норма систематизирующая, в битве А и Б вынуждено выступать как категория внутрислагаемная, ибо вербальное отождествление А и Б не относится ни к норме, ни к реалиям.

Право носит наступательный, карательный характер и вместе с тем формально. Реалии не связаны между собой; отождествленные экстремальное и неэкстремальное Б в таком положении регламентируют сам человеческий фактор, доказывая невозможность выявить ген преступности как нечто с постоянными признаками. И хотя массы уже не реагируют на детектор лжи как на "панацею против тебя", продолжение таких поисков, преступно не учитывающих изначальную безразмерность индивида и подводя к тезису "преступление ради справедливости", - и право зиждется на формальной антитезе А и Б. Как эталон права, обосновывается неравноправие социальное через сходство, а не тождество субъектов в силу естественной их неравноценности. Это упрощает подмену неравноценности неравноправием: добровольцу-ополченцу, пленной женщине- рабыне ставят в вину то, за что государство не может отвечать в экстремальных условиях. По чести, право чрезвычайных обстоятельств изначально - не право, кулачное право независимо от любых раскладов. Его можно смягчить, пока "пожар", но его нельзя тащить и тем паче требовать ответственности по нему, когда "пожар" потушен. Неравноценность, поданная как неравноправие - вот основа зверств в застенках ради "возмездия" за ту или иную трагедию века и рожденный ими изначально гнилой миропорядок. Не повторяя старую истину, что у защитника отечества впереди неприятель, сзади родина-предатель, по бокам - гнев мировой общественности, отметим корыстность таких посторонних де- юре интересов: один региональный закон 2002 г. не засчитывал в трудовой стаж и абсолютно мирный труд на "временно оккупированной" территории. Но опровергни "святую правду" А, как механизм антитез обесценит и обесценивает и доводы, и факты. Побеждает не ложь или правда, что досель была в загоне, а единое микро-макро, якобы, являющееся правом. А на деле - орудие неравноправия. Да, переменность права реального и произвольность самоабсолютизировавшегося "золотомиллиардника" доказывает обратимость

стр. 250


самого необузданного не права. Социалистическая субординация, давившая слабейшего ради власти в чужой стране - не столько антиномическое субъективное толкование гуманизма как начала антигуманизма, чтобы объективно не опроизволить его, сколько путь малодоказуемых, но понятных на бытовом уровне мифов вроде довлеющего на общество вопроса о гене преступности, лишающего неудобных свободы без ее физического и юридического лишения. Именно это нужно социуму на неком этапе его гниения. Право, облекаясь хотя бы в порочные реалии, доказывает свою неотчуждаемость. Так возникает при неком балансе социальных отношений возможность вывести право в область неразумной природы, и тем удовлетворить относительно долгосрочные потребности социума.

Да, его предмет - движение в защиту прав животных, не могущих ответить никоим образом. Человек слишком поздно понял самоценность жизни каждого животного, ибо "естественное" неравноправие людей исторически впадало в период антиномизма и его размытых права и ответственности. Но уйди от сбалансированного потребления природы к естественной реакции человека, возмущенного страданием чего-либо живого - родишь понятие справедливости, не увязанное ни с чем. Итак, А - нечто уязвимое как социально-историческое наслоение, Б -ситуационно выражаемая безразмерность внутреннего мира за вычетом всего иного. Они равновесны не номинально, а естественно. И меж ними человек как бытийный и социальный гарант всего живого уязвим.

Данный разговор при всей его суровости направлен на выявление фрагментов и форм права и ответственности. Слабый социум нуждается в регламентации самого человека. Регламентированное сознание социально и гуманитарно податливо. Степень социальной защищенности при антиномизме познается через осознание уязвимости, а хаотичность бытия создает номинальные гаранты защищенности первостепенного в образе особо защищенного второстепенного, и не только живого мира, но и преступности. То, что считают формализацией права, на деле естественное для хаоса жертвование основным ради второстепенного. Само право выступает как абстрагированный сильный неравноправный. Односторонность его - в заказной фиктивности вопроса о рецидиве преступлений - познается донельзя легко - признай, что в хаосе проще опереться на императив золотого миллиарда: дух - переменное, регламентация - постоянная линия произвольного начала, привязывающая реалии политики и экономики к удобному пропагандистскому символу, покрывая их уязвимость. А после идеи объявить продажу ребенка и тому подобное вопиющее человеконенавистничество раз в 500 дешевле передернутых моральных норм, и нормы права и ответственности стали бы исполняться сообразно независимости слагаемых, потеряв смысл как право и ответственность. Уже при намерении добиться такого

стр. 251


расклада беспристрастное поднятие больной проблемы по принципу "есть долг - плати" объявляется апологией черной мизантропической силы, "начавшей с клопов и кончившей мокрухой", и если тебе не вешают ярлык "фашиста", то лишь из желания свести право и ответственность до управляемых дискуссий, слегка подкрашенных опроизволенными политическими схемами, не всегда подвластными произвольному началу. Уязвимость как косности, так и правды делает взаимное их разоблачение равнобессмысленным. В итоге остается подчинение тому, что сложилось как право и ответственность. А по порядку?

Само наличие предмета делает его субъектом права, но в реально правовом смысле параметры права должны быть адекватны: по мере изучения реакции разных представителей животного мира на один раздражитель мы должны усреднить ответственность за причинение вреда (страданий). Защитники меньших братьев, даже будучи демагогами и фантазерами, сами по себе - активная часть социума. Но невозможность признать за животным миром право в его привычном понимании в силу антиномической зыбкости бытия неосознанно толкает к обходу права вообще. Далее - произвольное начало и посторонние задачи. Стерилизация животных, казалось бы, не вписывается в линию на самоценность каждого животного и его права на размножение. Но никого из гуманитариев это не волнует: цель достигнута. Для них репрессии - символ планетарного зла, но их пропагандированное мышление заставляет их призывать к тяжелейшим формам террора в защитных целях самой необходимостью ответственности, закрывая расплывчатость права и ответственности, делая их условными. Чем ближе социум к человеку (социализм как социальное соитие, слагаемые бытия на стадии их активной независимости друг от друга), тем он слабее и тем больше предпосылок для полновесных права и ответственности. Чтобы слагаемые не пожрали что и кого угодно, они вынуждены заменять помалу неравноправие неравноценностью, а не наоборот, как раньше. Все стоит, что оно стоит, подобные А и Б делают пустым тезис о преступном наборе био-психо-педагогико отклонений. Но остается после него прямолинейное отношение к понятию "криминал": только внешний мир делит реалии на преступные и непреступные. Внешние реалии трезво поверяют зоозащитничество экономическим подходом. Но тут вышеуказанная жажда справедливости "за вычетом иного" увязывает себя с условленной глобальной экологией, ибо в антиномическом хаосе состояние экологии и сам человек примерно равнозначны. И все же тихий геноцид произвольно объявленных неэкологичными "незолотых миллиардов" - лишь новая форма прежних опроизволенных права и ответственности. Только их линия поведения более неквалифицируема: влияет их развитие среди независимых слагаемых по правилам независимости. Но антиномически рожденная юстиция прямолинейна и антиюридична: в основе ее антите-

стр. 252


за искусственно равновеликих А и Б. Предельная жестокость к ее заслужившим - безответственность ко всему остальному. Сложность формирования права подменяется трудно доказуемым наукой, но осужденным морально главным устраняемым, выходя к примитивному "боль есть ущерб", лишая возможности создать систематичную юриспруденцию и систематизировать право вообще. Такая схема - общий конгломератический контекст.

Человеческая правота бедняка, заведшего почти единственную птицу в простеганном железом городе не нужна этому контексту. Вздохи по поводу добра и зла идеальны, ибо управляемы. Найдешь запоминающийся, бытовой пример гена преступности - и не надо бояться удара с тыла, когда выяснится: если нет резкого различия между сознанием и подсознанием, внешний мир так или иначе заставит воплотиться любой инстинкт человека.

Тяжело писать о намерении и практике массового разрушения судеб, что должно было служить созданию "порядочной моральной основы" взамен права. Ибо обход права может утопить "золотых" в их произвольном начале. Им не нужен защитник с хозяйственным уклоном: он решит и многое неколлизионное, и тогда все будет стоить лишь то, что стоит. Уйдет не только произвольное неравноправие, придут право и ответственность, функционально выраженные. Тогда не спишешь единственное критическое письмо в самотеке на "жестокость", придет по-хорошему систематичная, реалистичная, полнокровная жизнь.

А хаос? Его право и ответственность выражена формулой "не нужный нам элемент - чуждый элемент, преступник - враг общества, враг "самой жизни на Земле". Не зря тезис о фатальности негатива призван не минимизировать зло, а сделать его приемлемым для сильных неравноправных, пусть даже зло возрастет. Произвольные право и ответственность становятся произволом. Социуму в хаосе удобно, ссылаясь на признанные мировым сообществом сверхдобром и архизлом ценности вроде мифологизированных героев и антигероев 2-й мировой войны, выводить под видом честного максимализма произвольные ценности для расправы с кем попало. Под сей шумок устраивали шовинистические амбиции, ибо даже шовинистическое государство не равно в этом безразмерной личности, усредняет отсев "не тех". При этом социализм проявлял безразмерность в дурном: нетрадиционными, гуманитарно-зоозащитными доводами оппозиции давил доводы о реальном притеснении человека. Скажем: это не было фатально. Казалось, в СССР -1983, где диссида изначального - часть системы, ввиду размытости конвергенционного социализма победа над ней значила предметное наполнение, а, значит, регламентацию общества, отсекая тем самым все объекты апелляции диссиды: и жертвы политтеррора, и просто неудачники, нищие и сироты должны- де тихо уйти навек. Но не все так просто. Не

стр. 253


имея предмета эксплуатации или угнетения в системном понимании, она обрушивала удар на тех, кто просто незащищен в силу неравноправия на основе элементарной неравноценности. Режим, победив диссиду - своего врага и свою часть одновременно, вынужден был бы заниматься диссидой и ее последствиями хотя бы для самосохранения. Это бы упорядочило хаотично размазанные по социуму право и ответственность, систематизировало их институциональность.

Борьба против деспотии, комми, наци и т.п. как они существуют во внешнем мире неизбежна и необходима. Но мир внутренний воспринимает зло, творимое деспотом, прежде всего как нарушение мирка. Так, в ущерб миру внешнему комбинируются элементы права и ответственности. Такое право - внутриличностный идеологический удар, направленный вовне. Верхи не уменьшая амбиций, смешанных с прежней макросоциальной борьбой, быстро переводят социально-политические претензии к незащищенным низам с политико-социальных доводов на чисто человеческие, чем всегда превосходят в деспотичности прежнюю тиранию. Последствия растоптанности многих и многих судеб "серяков" выгодны "золотым", делая произвольно созданные право и ответственность предметными. Антиномический хаос не дает провести прямую параллель между классовым угнетением и его следствием - социальным злом внизу, делая логичным презрение к "недостойным". А золотомиллиардникам того и надо! Между строк, где в одну кучу свалено возмущение надругательством над обелисками разного рода светлым борцам и жертвам и вегетарианско-антимеховые бормотания, слышен вопль безумного тирана. Публицист Р., говоря о малолетнем убийце, видя истинную дорогу (неоправданное насилие толкает и не на такое), упирает на "животную" "крысиную" сторону с идеологическим прибамбахом (пацан заставил свою жертву изображать пленного партизана). Произвольное слепо: как только верхи посчитали, что книга Г. Троепольского "Белый Бим Черное Ухо" выгодна им, они забыли о его непрощаемом ими прошлом и ненадежной линии книги: бывший функционер у нацистов, спасенный коллективкой населения, открыто поручившегося за его невиновность. А сюжет? Хозяин собаки - серяк уважаемый, сам Бим - Троепольский в своем недавнем прошлом, и любой из серых. Зоозащитный вопрос замкнул коллизионное бытие в бытовом мирке, и системная диссида построилась по этой схеме.

Системы медленно конвергировались. Любые конфликты весили столько, сколько при полновесном праве, но исчислялись в бытовых параметрах. У этого есть и свой плюс: укрепляя систему, можно изменить ее до запредельного. Г. Троепольский попал в урну-антипример для "чистой публики" конвергенционно объединявшегося мира, публики, решившей стать золотым миллиардом. Хозяин Бима - пассивный противник зла, встать на неправый мир не может, а быть пустой пифией не

стр. 254


хочет. Сегодня бимы - скрытый портрет поневоле принявших на себя вину стороны, побежденной ей же подобными, и уже сегодня же -генетически бракованный щенок, новорожденный в мусорном баке, выброшенный матерью, духовно отравленной величием свершений "золотых", их "святой правдой" и толерантностью. За его счет, за счет загнанных в спецы, обслуживающие кримтрансплантологию, ибо гуманизм во внешнем мире конкретен и его на всех не хватит, пьют за взлет гуманизма его светочи, произвольно выхватившие себе высоту при антиномическом всеобщем охвате правами за вычетом конкретики.

Гуманизм абстрактный, абстрактное право лишь совещательное переменное, мораль, в виду абстрактности бессилен, бессильный - произволен, произвольный - тиран, но не руководитель. За отсев репрессивный и бытовой его можно уличить, но как эрзац-право его невозможно осудить. Далее бы последовало осознание социального антиномизма, не имеющего постоянных признаков. Без этого легко выгодно переиначить что угодно. Один "золотой" вызывающим тоном вещал о "Биме": "В ком не задела ни одну струну души история этой собаки - мертв. Он выродок, этот человек. Он нищий духом". Таковы слова ненавистника всех серых, всего доброго, нейтрального и злого. И в планах Минобраза СССР на 1978 г. значилось обязательное чтение "Бима".

При любом совершенстве общества важность обезболивания одиночества несомненна. Но примат коллизий обращает эту человеческую потребность в "вино для трезвого - рай, вино для пьющего - ад", размывает юридическое и социальное право, позволяя реалиям верхов произвольно трактовать реалии низов и тем давить на них: в книге вышеупомянутого Р. свинцовые мерзости неприглядного обращения с животными, совершенные 10 лет назад, но не идущие в сравнение со сломом судьбы в исправспеце. Такое внимание к малому злу позволяет объявить уходом от больших катаклизмов сначала саму постановку конкретного вопроса, далее любой здравый радикализм заведомо неадекватен. Вопрос о бессловесной твари сделал бессловесным вопрос о человеке. Зоологи и педагоги типа К. Лоренца и Б. Рассела видели полный отрыв защиты животных и связанной с ней педагогики от произвольных права и ответственности, поскольку исходили из понимания их с позиций незатронутых общественных законов, а таковые не вели эти вопросы дальше потребностей отмежевания черни от "чистой публики". "Ненависть к людям и любовь к животным - зловещая и опасная комбинация", - К. Лоренц. "Серьезные недостатки характера, как жестокость, с помощью наказания устранить нельзя... Ждать, пока мальчик начнет мучить животное, а после мучить его самого... вызовет лишь одно желание - не быть пойманным в другой раз", - Б. Рассел. Но в XX в. атомизированная личность диктует большому социуму. В своей социальной наготе она делает слепой индивидуализм императивом, де-

стр. 255


факто министерством правды, в виду его функциональной институциональности заставляя терпеть все и не прощать ничего. Она останавливает нас на максиме "борьба со злом, привитая ко древу закона, станет ядовитыми потеками" ибо далее разбор и оценка невозможны.

Попытка искусственно опроизволить право и ответственность ведет к равновесию тупиков, ведущих к страсти разрушать мир. И социализм, и капитализм душат протестующих. Но опаснее другое: "добрые граждане" делегируют свою потребность в праве и ответственности коллизиям, поскольку списки злодеев в кавычках и без них становятся чем-то заменяющим общественные ценности и антиценности. При таком раскладе контраргумент равен аргументу. Дело не в правоте или неправоте выбитых из колеи неудачников или степени их криминальной предрасположенности по отношению к криминальному менталу кавалеров детского ордена Улыбки. Автору известны курсанты, чистые ребята, поджегшие крысу из детского баловства, изначальная пустота и подлость журналистов-защитников братьев меньших, бесовский приказ минобра СССР о запрете интернатским детям питаться продуктами колбасной группы и намеренное использование "детей-девиантников" в качестве муляжного сырья. Что еще? Тестовый геноцид, против детей "не тех" социальных групп. Опасность материализованных ценностей в том, что на них уходит материальная база общества, принадлежащая праву и ответственное! и. Без нее остается антиномический безбрежный гуманизм, создающий баланс хаоса личных интересов, вычленяя кого-то в гулаги и изгои.

Гуманизм периода незатронутости социальных законов был здраво регламентирован, не мог подменять собой что-либо. Когда все пущено в русло разговоров о гуманности тех или иных коллизий независимо от их сути как таковых или в контексте, то пропагандистской машине "золотых" удобно отмести сам вопрос о материальном наполнении права и ответственности: объективно любой шовинист, социальный или национальный, низводит свою ценность социальную до ценности жизни неразумной твари. Не в силах сформулировать это, удобно подменить право его узкими, спорными, но эмоционально воспринимаемыми местами. Бессловесность заменяет слова абсолютом. Все это кончается модой на "аморалку", дворовые зверства уходят в пустоту, ибо протест не имеет предметной цели, а право "не предусмотрело" его конкретную объективную предметность. В обеих мировых системах на пути к их фактической конвергенции в 1960-80-х годах размывалось осознание разницы между индивидуальными и общественными интересами. Коллизионность таких реалий вела к абсолютизированному "мы - добро, они - все иное". Но именно эта стадия антиномизма делает поиск гармонии процессуальным. предметная сторона реалий выпячивает возможность количественной и качественной эволюции каждого слагаемого или его

стр. 256


замены. Коллизионность высвечивает фактологически предметную сторону формально равнозначных А и Б , опасность коллизирования права и ответственности. В противном случае социум стал бы прямолинейно отталкивать конкретные проявления негатива вне какого-либо контекста. Коллизийно преодолеть вышеуказанное невозможно: А и Б просто поменяются местами. Оценка или переоценка внешнего и внутреннего мира с чисто внешних или внутренних позиций недостаточна, формальна даже в процессуальном и заведомо подменяется степенью радикальности, пассионарности, не всегда соответствующей своим масштабам. Антиномические право и ответственность показывают заведомую взаимозаменяемость на уровне предметной конкретики, в силу ее ситуационности делающей ее предметность условной, по логике направленной в протестную профанацию. А ведь А и Б одинаково уязвимы. Человек -единственное разумное слагаемое бытия, отражающее и социальное, и общебытийное, и Надбытийное Божественное. Эрзац права, обеспечивающий геноцид серых ради "золотых" - смешение не только моральной вкусовщины и лжеэкологии, а понятий вообще. И, значит, не обязательно выдвигать на каждую тезу равносильную антитезу, заведомо уязвимую. Достаточно профанирующего эпатажа, но не в том суть. Анализ одного слагаемого важнее показывает возможность ситуационного построения гибкой долгосрочной линии, применимой ко всему бытию так, что любая активная детализированная система - лишь прилагательное. Вот почему право и ответственность, зиждящиеся на абсолюте криминального и некриминального, коллизионны, а не процессуальны, вот почему поиск гена преступности сводит социально к коллизионному, и проявление гена преступности лишь под воздействием мира внешнего доказывает разомкнутость права и ответственности ситуационно, в хаосе антиномического бытия, но не их отсутствие.

Шкала социальной состоятельности общества ситуационно направляла бы право и ответственность, но взаимозаменяемость, часто произвольная, общественных ценностей не может и не должна подменить право и ответственность. Насколько косно вегетарианство идеологическое, настолько оно полезно гастрономически.

Сомневаясь в велениях мира внутреннего, ограничимся до поры внешним. Проблемы, созданные велениями внутреннего мира вокруг мира живого, неразумного, доказывают не только неизбежность антропоцентризма как основы права и ответственности, но их природу как рожденных естественной неравноценностью, а не произвольным неравноправием слагаемых бытия. Нестыковка первого и второго - и они разбалансированы, а ситуационный гуманизм - не гуманизм в принципе. Шкала социальной состоятельности общества, не пересматривая сложившийся долгосрочный распорядок юриспруденции и созданных как внешним, так и внутренним миром представлений о добре и зле, позво-

стр. 257


ляет освобождать от наказания согласно презумпции невиновности любые деяния, напрямую спровоцированные обществом в конкретных случаях - не только "ввиду особых обстоятельств", но и шельмовать положения признанных обществом ценностей в качестве компенсации индивиду. Без этого примат обстоятельств над деянием ничего не значит. Альтернатива этому - превентивные репрессии, пусть даже облаченные в форму защиты морали и социального мира, или перенос камерных, микрогуманитарных ценностей в макросоциум, что исключает естественную переменность права и ответственности. Это значит видеть в человеке лишь существо без учета конкретной, преобразующей мир сути каждого индивида. В противостоянии А и Бпримат социума или индивида ничего не значит, и все быстро подменится силовой реакцией низов.

Антиномизм уже сам по себе - взаимозаменяемость слагаемых, а значит, их метаморфозность: бытие абсолютизировано его хаотичностью, и потому право и ответственность довлеют над своими любыми составляющими. Настроенный на хаотичность бытия человек боится юридической нормы, их систематизирующая бытие роль кажется подменяющей бытие тому, кто живет цепью ситуационных раскладов. Всепрощение - реакция на невозможность создать долгосрочное право на основе произвольного начала, смертная казнь в перспективе преходяща, но протест против нее - протест против повода, а не причины. Любое столкновение тезы "урок мужества, жестокости" со своей антитезой хорошо лишь тем, что учит практично смотреть на реалии.

Реальные право и ответственность в добром или злом их проявлении признают формулу "господа - рабы" лишь как пропагандистский символ: системы международной безопасности четко, но абсолютно формально не приемлют ее, служа во всем именно ей. Внутренний мир в своем стремлении к мировому бытийному господству, не найдя удобного ему права в ситуационном, и подменяя его единым микро-макро, остановился на мировых социальных системах. Если мерило всему -внутренний мир, то обдуманнейшие юридические и гуманитарные нормы неприменимы, лишь нарушают право в его реалистичной основе. Потому мир в XX в. жил или от войны до войны, или до опасного кризиса. Любые реальные противоречия, воспринимаемые с позиций внутриличностной узости по пути от сверхвзрыва, создавали образ событий, процессов и коллизий лишь с позиций создания права и ответственности на основе произвольного начала. Массы, развиваясь в экстремальных условиях слепли социально и человечески. Социум, опираясь на символические понятия, условных героев на бытовом уровне, подменял международную безопасность и правду истории дикой охотой на всех ярусах общества и безумием в межсистемных отношениях. В прошлом патриархальный протест "бью чужака - подразумеваю своих угнетателей"

стр. 258


отражался в тогдашних праве и ответственности. Антиномизм вел такую трактовку к созданию произвольных антиправа и антиответственности на основе "святой правды", "пользовавшейся хаотичностью бытия. Непрерывно сменявшиеся коллизии были слишком предметны, довлели над анализом своей коллизионности, разбалансированной и неувязанной, как все коллизионное. И потому разоблачительное для А "святой правды" было ей равносущностное, антиправовое, асоциальное, розвдая новую "святую правду" или воскрешая старую. В ее дворце мир не мог сказать правду, на развалинах - не хотел. Антиномизм свел право к субъектам, лицам или явлениям А или Б. При таком подходе, обвиняя А, де-факто обвиняешь Б как антитезу А. Для упорядочения такого разрыва создаются, хотя не всегда произвольно, корпоративные группы А и Б. Внутренний мир, борясь с таким несостоятельным подходом, выбрал фактически его же - путь наименьшего сопротивления, шельмующе-репрессивное начало. Ситуационная разобщенность проявлений права не только передергивает природу кошмаров недалекого прошлого, изгоняя "не ту" правду, но и позволяет использовать произвольно взятые доводы о них, как и в деле зоозащиты для обоснования претензий в социальном, национальном, личностном. Полезный момент здесь в том, что право, будучи тезой и антитезой А и Б, не может замкнуться на субъектах и явлениях. Социализм, базирующийся на долгосрочной цепи единиц ситуационного, и капитализм, абсолютизировавший свою твердыню - экономику, в правовом отношении различаются лишь технологически. Попытка свести все к А и Б не устроила социум и внутренний мир, давно повелевающий в мировых реалиях.

Независимость слагаемых не могла закрыть вопрос о главных противостояниях XX в., ощущая потребность в регламентации реалий при разомкнутости права.

Многополярность мира? Внутренний мир хочет регламентировать мир внешний, элитаризируя его, дабы им управлять. Зная, что любая война - гражданская, и в ней не 2, а минимум 4 стороны, социум доводит практику вычленения "не тех" до опрофессионаленных, регламентированных ударов. Социум, постоянно сводящий все к борьбе условно равновесных А и Б слабеет, вынужден вычленять "не тех". Долгосрочное господство принципа элементарной выживаемости не только вошло в основы воспитания масс, но подменило собой право, сделало прилагательным социальную гибкость и, не имея возможности в условиях общего экономического пространства противопоставить агрессора и его жертву согласно человеческому пониманию, не найдя социальной гибкости в делении общества на гражданский и тоталитарный типы, создало систему международной безопасности... все на тех же основах условно равновеликих А и Б:право как неизбежно производное от экономики доказывает общую внутриличностно-гуманитарную природу социализма

стр. 259


и капитализма, их сотуационногенность. Неспособность в антиномическом хаосе разделить сходство и тождество явлений, пытается перенести на тирании первой половины XX в. водораздел между нормальным и ненормальным социум, зачастую подменяя истинные реалии возбужденным сознанием, благо природа его безразмерна. Если Вена - 1814 и т.п. были строго направлены на нужды конкретных элит конкретных стран, то признание того, чего угнетенный сегодня - угнетатель завтра, ведет к признанию порочности самого бытия. А раз оно ничего не дает праву, то взаимное разоблачение равновесных А и Б делает камертоном грубую физическую выживаемость, опасную тем более, что обставляется тончайшими порывами внутреннего мира, выдаваемого за гуманитарное, гуманистически совершенное право. Сведение права к борьбе между условно равновесными А и Б направляет его не просто в произвольное, а обвинительно-разрушающее русло. Да, растление сивухой "святой правды" и по-холопски толкуемой толерантности ломает массу полумладенцов, калечит принудительным лечением заведомо негодных призывников, разрушает взрослых, прививая им менталитет хулигана, умерщвляет каждый институт государства и общества даже при капитализме, где абсолютизация экономики исключает ее лагерный вариант. Не будем о том, что муляжно- трансплантная выручка и "возмездие 40 лет спустя" ничего не дают ни финансам, ни укреплению стереотипов.

Заметим: при таком подходе сранигельное равновесие зависит не от исполняемости бюджета, а от исполняемости отдельных его статей, ситуационно вышедших в фокус. Взаимное разоблачение А и Б, макропредметных и духовно, пусть сивушно наполненных, дозволяет существовать социуму за счет растления индивидов тем более, что их протест - протест А против Били наоборот. В страхе перед шаткостью такого положения в начале 2002 г. не только российские власти пытались вернуть стойло. Ибо, как мы выяснили выше, гражданские права - оборотная сторона феодализма, и только стадии развития фактора социального антиномизма частично отмежевали их от "освобожденного, всесильного коллектива". Либерализм типа всеобщего примирения не проходит между равновесными А и Б, попытка культивиро-вать суперменство с целью его обесценивания и потому применения лишь "по делу" - формальное изменение состава А и Б, а не освобождение их качественной сути. Тончайшее правовое освобождение от тиранических мер воздействия на стариков, взрослых, детей, богачей, бедняков может обернуться возвратом дубинки.

Здоровый практицизм, избавление права и ответственности от несвойственной им роли цитаделей добра или зла возможно уже через признание любых их вариантов. Это значит устранение борьбы против А или Б согласно правилам А или Б , отмену всех приговоров на основе системы международной безопасности и значительный пересмотр юстиции, касающейся бытовой нравственности, созданной неравноправием

стр. 260


слагаемых и продолжающейся их поддержки как средства воплощения независимости в конкретном. Это ведет к бестактному выпячиванию нацистской русофобии (одно крупное связано с другими крупными) и умалчиванию борьбы против психбольных как реагента, неудобного для уязвимого общества. Часто это кончается официальными заявлениями, беспомощными исторически и фактологически. Взаимозаменяемость ограничена некими абсолютизированными понятиями: империализм - императивное обращение с экономическим бытием в антиномическом хаотичном бытии до сверхвзрыва начала XX в., социализм как прямое порождение внутреннего мира, растворился, оставив человека за вычетом социального.

В антиномическом хаосе наличие единого микро-макро - признак неотчуждаемости права как социальной категории. Оно, в свою очередь, доказывает и взаимосвязь, и независимую параллельность процессов или коллизий на разных этапах жизни антиномического социума. Независимые активные слагаемые пользуются взаимозаменяемостью количества и качества уже "для себя", а не "в себе". Они могут выбрать "не свою" социально-экономическую, политическую, гуманитарную ориентацию, оставаясь прежними по сути. Взаимоисключающие альтруизм и эгоизм - следствие их всесилия как силы активной, опьяненной своими всесилием и активностью, проявляемыми параллельно. Причина параллельности - та же независимость и активность на базе взаимозаменяемости количества и качества. Такой путь уже даст социуму в качестве основной базы деспотию, но угнетение как линия поведения целых социальных групп часто главенствует, пожирая, однако, желающего посягнуть на независимость слагаемых "единого деспота".

Единое микро-макро -- средство, опасное произвольностью независимых слагаемых. И борьба формальных антитез, как никогда ранее, неспособна покрыть состояние реалий взаимным уничтожением критических доводов элиты. На рубеже XXI в. в РФ реально равносущностные, но взаимонеприемлющие друг друга "новые" и "старые" русские показали себя не А и Б, а частями одной элиты, в равной мере неконструктивными социально. Как никогда ранее, в части социальных аргументов приходится вопрошать "не что, а кто", в чьих интересах ведут к нечто. Ибо независимые слагаемые на виду у всех ради вербального права быть элитой безразмерно поступаются реалиями социума. Независимые слагаемые смотрят на бытие как на раба, будучи скорее хищными потребителем, чем рабовладельцем. И хотя политика РФ с 1990 по 2000 гг. считается "освободительской", а после - "подавительской", выявить при независимости слагаемых среди взаимоисключающих решений "до и после" трудно из-за их параллельности.

Независимые слагаемые опасны тем, что осознают невозможность деспотии и потому готовы вместо щадящих решений по живому срезать нега-

стр. 261


тив, особенно будучи ослеплены бездушным мировосприятием верхов общества, легко разносящемся и среди независимых низов. Схема их хищнического потребительства настоль проста, что не имеет общего даже с социальным анганомизмом. Сначала - сакрализация социума и его ценностей до заведомо нестыкуемых с повседневными реалиями, после - крокодиловы слезы по невежественным и незащищенным слоям и особенно их детям. Далее неблагополучие оных оборачивается их растлением и муляж- транплант-каннибализмом в исправспецах, а старшие растлеваются легко, но оттого опасно дурманящей сивухой "святой правды". Такой конец устраивает верхи настолько, что они подчас не нуждаются в тирании. Будучи предметно наполненным реалиями, этот расклад нуждается не в праве, а в вербальной его форме: сама система образования как прием в партию социума: мужскому недоверию - партстаж армии, женской внушаемости партстаж излишен. Но всегда до независимости слагаемых такой подход имел причину. Сверхвзрыв разрушал экономику, но не мог отсеять социально неудобное. Потребность в рабсиле и отсеве осознанна.

Фактическая конвергенция на внутриличностном уровне начала 1980-х годов при размытости систем и как следствие - делегирования индивидами своей сути системе также осознавала необходимость подавления ситуационно неудобных гуманитарных проявлений. Хотя сказанное относится к системе социализма и постсоциализма, вся история капиталистической системы имеет полный набор аналогов. Но если до независимости слагаемых все имело внешнюю, корректирующую или давящую причину, то после независимые слагаемые осознают себя и свое место среди прочих, взирая из крепости мира внутреннего. Причем конкретного для каждого слагаемого. Если ранее и доводы растления имели историческую субординацию, сначала преобразование мира, потом соблюдение исторической памяти и однобоко толкуемая защита мира и свободы, то после предпочтение не выражено ярко. Лжевоспитательная смесь одинаково ублюдочных лжепатриотизма и подобострастной толерантности, обернувшаяся в 2002 г. ударом по подрастающему поколению под предлогом его защиты, стала срочно заменяться возрождением истребительских исправспецов. Казалось бы, это сознательная попытка создать поточное производство муляж- и трансплантсырья. Ведь работа в госсекторе не дает материальной заинтересованности хранить такие тайны. Но нет, это просто параллельность процессов. Социальная ответственность произвольна. Независимые слагаемые, абсолютизируя все их интересующее, не увязывают одно с другим. Убрав в 90-х годах невыгодные способы растления общества отвернулись от выгодных предложений по его стабилизации: нижний (но не низший) уровень умственного развития обеспечивала ученическая (с подачи округи) забастовка, заставляющая преподавателя элитспеца отдать 1-3 часа в неделю прочим школам и отметенная как "социальная борьба".

стр. 262


Независимые слагаемые смотрят на человека утилитарно, как на раба, не взирая на наличие права, и попытка решить детские проблемы через "спецы", рассчитанные на правонарушителей, особенно опасна. Антиномический социум отрицает рабство из своей слабости, ему не осилить предметную наполняемость слагаемых, особенно такую, но как только независимость слагаемых параллезирует все и вся, хаос опасно параллелизируется. Не способные признать равноправие себе подобных, независимые слагаемые упустили в образовании и воспитании момент, когда социум довлел еще как едино целое, заставляя реагировать на многообразие мира в целом, а не на свои интересы, связывающие тебя лично с миром внешним. Так социальное неблагополучие, отлученное от преобразующей роли социальной борьбы, приняло националистические настроения - плод исключительно личного негативного опыта. Грядет гниение, не перерастающее в тиранию, но не менее мучительное: независимые слагаемые, пользуясь мобильностью конкретного, переросли формы своего взаимодействия - взаимозаменяемые коллективизм и индивидуализм. Мобильность конкретики подчас важнее взаимозаменяемости вещей. В этой несвязанности и пустой страх перед иноземным вторжением, и нежелание понять свои реальные плюсы и минусы могут родить, простите за бестактную гипотезу, объединенный анархо-национал- социалистский блок маргиналов, опасный прежде всего своей всепроницающей растлевающей силой. Субъективно независимые слагаемые, сведя все к борьбе антитез, объективно оставили реалиям, не ищущим деспотизма или анархии, лишь кулачное право. Сознание ориентировано на ситуационное, любой толчок судьбоносен, но может опоздать. Важны не столько активные, разумные учителя-вожаки, сколь вся округа в целом, вынужденная все осознаннее оценивать свои интересы по еще не осознанному индексу состоятельности социума, заставляя проявляться неизбежное правовое начало.

Вспомни: сама структура нынешнего общества как скрытого анархистского самоуправляющего синдиката выводит право из юридических, порой наносных форм в его изначальную фактическую социальную плоскость. Правда, чтобы стать полновесным правом, ему нужна форма переоцененных, ревизованных общественных ценностей и их административное выражение.

Как мы уже сказали, наличие права как социальной категории само по себе мало что значит. Индекс социальной состоятельности общества универсален в силу того, что в антиномическом хаосе предметное наполнение слагаемых в качественном и количественном оформляет право именно как "привычную" правовую норму. А норма все же слишком глуха к любой пассионарности общества, работать ее согласно всей безразмерности антиномизма заставляет абсолютизация предметной наполненности, неизбежная в хаосе. Независимые слагаемые произвольны

стр. 263


и на глобальном уровне, и микро-макро в своей "контрнаступательной" сути, сделав коллективизм и индивидуализм слишком взаимозаменяемым и выведя право в область социальных коллизий, ставит коллизии движущей силой реалий. Коллизии над явлениями и борьба антитез отбрасывают микро-макро как лишнее.

В глобальном плане за ПРО США стоят и страны-изгои, боящиеся застарелой нестабильности РФ. Это независимость слагаемых скорректировала их стремление к мировому господству: "да, или мир под нами, или пусть сгинет бытие. Но если мы не можем идти по данной схеме, незачем и пытаться". Но только осознай угрозу возникновения "золотого миллиарда" как союза диких с цивильными - и к чему теза о ПРО-щите даже как теза! В микро коллизии не могут обеспечить иллюзию картины девственно чистого мира, угодную произвольному неравноправию. Реалии покажут таковую как бестактный экстремизм.

Идея суда за опыты над обществом высказывалась до независимости слагаемых, после она стала не нужна им и опасна всем. Но двухсистемный мир - двойные стандарты, и раз подход микро-макро или тезы-антитезы не срабатывает, напрашивается силовой путь. Сброс социальных схем за счет социальной неразумности животных или изгоев как предметов идеологического торга и социальных антитез показателен как попытка опроизволивания разума. Путь слагаемых бытия к их независимости через коллизии внешних реалий, а не процессуальное развитие общества, породил массу изгоев. Страх перед ними родил опасный тезис о "золотом миллиарде", чреватый слепой деградацией общества и самоубийственным глобальным бунтом всех против всех. Осознавшее это общество ответило слепо: нищете - рабство, бессилию - безумие, развитию - количественные регламентирующие рамки. И принудшколы для бедных, и отказ признать зверства в застенках ради "возмездия 40 лет спустя" - признак этого бессилия. Довлеющая роль права интеллектуальной собственности - признак растущей хаотичности мира внешнего при стихийности внутреннего. Роль вербального выражения индивида как субъекта и объекта растет, и антитезность А и Б все менее этому соответствует. Поставить право и ответственность на примитивную основу причинения вреда и классифицировать их на ней - тупиковый путь обвинительного отношения к реалиям. Отбросив корпоративные международные выводы, видно: критерии, делящие власть на тираническую и нетираническую - зыбки. Допущение деспотизма, бедствия масс и заведомое мракобесие (в чем, если человек безразмерен!?) - свойственны любому типу власти.

Независимое слагаемое считает возможным и допустимым что угодно, ибо опыт на бытовом и не только бытовом уровне говорит ему об отсутствии противодействия. Но опора независимых слагаемых на внешний мир, глобализовавшийся и корпорагазировавшийся в таких условиях, привела к ме-

стр. 264


ждународному терроризму, когда сама структура силовых проявлений стала соответствовать не государству или корпорации, а чему-то, напрямую идущему из микро-макро. Система мезадународной безопасности, созданная в течение XX в. на внутриличностных основах, поднялась было в цене. Возродилось соревнование призраков, объявление наихудшей той или иной давней тирании, подсознательное стремление показать: нельзя прятать зло А за зло Б как бы виновато оно ни было.

В хаотичном бытии социальная справедливость перестает быть уделом только социально-классовых отношений. Независимость слагаемых оставляет нам создание права для всех и всего на базе социальной справедливости как единственно возможный путь. Недопустимо любое оформление права ради чего-то постороннего. Например, социальные цивилизации - понятие историческое, а современные Запад и Восток отличаются внутренним социальным распорядком. Любая норма не может соответствовать безразмерности человека, но хаотичность социального антиномизма и переменность его признаков помогают правовому началу оформиться именно как гибкому праву. Пример - невозможность ответственности по аналогии: разница положения почти всесильных независимых слагаемых в разных социумах.

А возьми бытие периода незатронутости законов общественного развития? Оно было неравнозначно в своих проявлениях, не изменяясь в основных чертах. Активность независимых слагаемых создает своего рода социальный парадокс Эйнштейна: ускоренным развитием преодолевается условный возраст. Это позволяет сделать право более гибким за счет переменности и взаимозаменяемости его объектов. Шкала социальной состоятельности общества превращает право в гибкий правовой распорядок на случай бессилия нормы и невозможности предметного наполнения подобно демократическому распорядку взаимен уязвимой в бытийном хаосе демократии.

Нынешняя Россия может показать пример прямой предметной наполняемости права. Гиперсубъект, где количество и качество никогда не были увязаны, самопожирательский, "самопредательский" садомазохизм общества - всего лишь слепота вандейщины, когда взлет культуры и разума подчинен убожеству и безумию, свет веры - ереси или убогому толкованию религии, а историческая память опасна для всего мира. Независимость слагаемых, параллезировавшая все, обнажила русла предметного наполнения права по индексу социальной состоятельности. Но их разрушительство ползуче, неконтролируемо и слишком заумно, чтобы убеждать; нестыкуемость параллельного родила новые формы взаимосвязи.

Те, кто хочет сохранить человеконенавистнический вариант российской государственности, уповая на параллельность явлений, рискуют: за двуличный "помощью" детям может последовать пожирание всех неза-

стр. 265


щищенных групп, "историческая память" вместо опоры миропорядка обернется разрушительной истерией.

Но сегодня можно осознанно создать так необходимые праву его формы. Не борясь с глобальным раскладом, оценивай отдельные, особо насущные для всех его моменты. Метаморфоза права - это вулкан, умеющий просчитывать до грана.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ПРАВО-И-ОТВЕТСТВЕННОСТЬ-В-УСЛОВИЯХ-СОЦИАЛЬНОГО-АНТИНОМИЗМА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Iosif LesogradskiКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Lesogradski

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

В. В. МАКСИМОВ, ПРАВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В УСЛОВИЯХ СОЦИАЛЬНОГО АНТИНОМИЗМА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 09.09.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ПРАВО-И-ОТВЕТСТВЕННОСТЬ-В-УСЛОВИЯХ-СОЦИАЛЬНОГО-АНТИНОМИЗМА (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - В. В. МАКСИМОВ:

В. В. МАКСИМОВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Iosif Lesogradski
Москва, Россия
835 просмотров рейтинг
09.09.2015 (3124 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
21 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ПРАВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В УСЛОВИЯХ СОЦИАЛЬНОГО АНТИНОМИЗМА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android