За последние годы внимание специалистов по экономической истории нашей страны было сосредоточено преимущественно на изучении проблем генезиса капитализма в XVII-XVIII вв., развития промышленного капитализма в пореформенное время, а также экономики империалистической стадии. Правда, периоду углублявшегося разложения и кризиса феодально-крепостнического строя (иначе говоря, первой половине XIX в.) посвящено немало диссертационных работ, пока не опубликованных, и статей. Но монографий, особенно по истории промышленности и торговли первой половины XIX в., имеется немного. Между тем ряд вопросов социально-экономической истории России в названный период требует дальнейшего рассмотрения (характер и экономический строй мануфактуры пореформенных десятилетий; предпосылки и условия перехода от феодального строя к капиталистическому; первоначальное накопление капитала; особенности промышленного переворота в России; значение наемного труда в разных отраслях промышленности; влияние внешней торговли на экономику и внешнеполитическое положение России). Остановимся на соответствующих работах, вышедших в свет в 1963 - 1966 годах. Сначала назовем их, а затем попытаемся рассмотреть ставящиеся в них проблемы.

Книга доктора исторических наук З. Г. Карпенко (Кемеровский пединститут) "Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700 - 1860 годах" положила начало глубокой разработке проблем социально- экономической истории Сибири XVIII-XIX веков¹ . Автор ввела в научный оборот широкий круг источников из центральных и местных архивов. Это позволило ей, касаясь проблемы генезиса капитализма в промышленности, затронуть вопросы первоначального накопления капитала, промышленного переворота и специфики мануфактурного производства в России. К сожалению, содержательной книге З. Г. Карпенко не достает тщательной научной и литературной редактуры. Для примера сошлемся на многократные повторы в работе какого-либо бесспорного положения (например, о техническом застое, вызванном господством феодальных отношений)² .

Доктор исторических наук В. Я. Кривоногов (Уральский государственный университет) посвятил свою работу "Наемный труд в горнодобывающей промышленности Урала в дореформенный период"³ проблеме генезиса капитализма (в 1959 г. им была опубликована монография о наемном труде в XVIII в.). Статья В. Я. Кривоногова является частью большой работы, которую ведут сотрудники исторического факультета университета по разработке проблемы роли вольного найма в докапиталистическом производстве. Исследование применения наемного труда в горнозаводской промышленности России и прежде всего Урала началось советскими историками еще в 40-е годы, но и в 50-е годы о проникновении вольнонаемного труда на казенные заводы Урала было известно очень мало⁴ . Заслуга В. Я. Кривоногова в том, что он вместе с моло-

¹ З. Г. Карпенко. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700 - 1860 годах. Новосибирск. 1963.

² Там же, стр. 146 - 148, 173 и др.

³ В. Я. Кривоногов. Наемный труд в горнодобывающей промышленности Урала в дореформенный период (1800 - 1860). Работа опубликована в сборнике "Наемный труд в горнозаводской промышленности Урала в дореформенное время". Свердловск. 1964.

⁴ Ф. С. Горовой. О вольнонаемном труде на Урале во второй четверти XIX века. "Вопросы истории", 1953, N 3, стр. 75.

"дыми исследователями Г. И. Осколковым, М. В. Путиловой и Б. А. Сутыриным сделал попытку рассмотреть вопрос в целом на примере различных промышленных предприятий и транспорта⁵ .

Кандидат исторических наук В. А. Золотов (Ростов-на-Дону) в своей книге⁶ не ограничился историко-экономическим обзором состояния внешней торговли юга России. Проблема рынка в условиях созревания капиталистических отношений неразрывно связана, со всей совокупностью вопросов по истории промышленности и сельского хозяйства, а также политики правящих классов. Автор стремился выяснить особенности и место южнорусской торговли в общем процессе капиталистического развития России накануне реформы 1861 г., ее роль в разложении феодально-крепостнического строя.

Вопросам взаимного влияния внешней торговли и внешней политики посвящены две монографии. Доктор исторических наук М. К. Рожкова (Институт истории АН СССР) затронула в своей книге почти не изученный вопрос об экономических отношениях России со Средней Азией в 40 - 60-е годы XIX столетия⁷ . Написанные до этого обзоры содержали лишь общие рассуждения, мало подкрепленные конкретным материалом. В книге М. К. Рожковой документально объяснены мотивы, которыми руководствовалось царское правительство при завоевании Средней Азии.

Известный историк народного хозяйства России XVIII-XIX вв. М. Ф. Злотников, погибший в 1942 г. во время блокады Ленинграда, оставил нам плод своего многолетнего труда - монографию "Континентальная блокада и Россия". Первая часть его книги (под несколько измененным названием), подготовленная к печати В. К. Яцунским, была издана в 1966 году⁸ . Вторая часть - о влиянии континентальной блокады на последующее промышленное развитие России - пока неизвестна научной общественности. В работе М. Ф. Злотникова привлечено большое количество неопубликованных архивных материалов. На основе этих материалов автор дал обзор состояния внешней торговли России и таможенной политики правительства, осветил причины, толкнувшие Александра I и его советников на присоединение к континентальной блокаде, и показал ее экономические результаты. Советская историография, хотя и с опозданием, получила научный труд, восполнивший пробел в наших исторических представлениях. Необходимо назвать также сборник разновременных работ (или их отдельных частей) акад. С. Г. Струмилина "Очерки экономической истории России и СССР"⁹ , в котором объединены сочинения, вышедшие в предшествующие годы¹⁰ . Посмотрим теперь, как во всех этих работах поставлены и разрешены наиболее актуальные проблемы развития российской промышленности и торговли первой половины XIX века. Начнем с проблемы мануфактуры.

В работах З. Г. Карпенко, В. Я. Кривоногова и С. Г. Струмилина вопрос о характере, об экономической природе русской мануфактуры в первой половине XIX в. рассматривается как продолжение исследования мануфактуры XVIII века. А. Л. Сидоров сопоставил по этому вопросу взгляды С. Г. Струмилина, Н. М. Дружинина и Ф. Я. Полянского, считая, что в них проявились ведущие тенденции в оценке русской мануфактуры¹¹ . Тенденции эти таковы. С. Г. Струмилин признает природу мануфактуры вообще капиталистической, считая несущественным характер применяемого на

⁵ "Наемный труд в горнозаводской промышленности Урала в дореформенное время" (Г. И. Осколков. Наемный труд на казенном Камско- Воткинском заводе в 30 - 50-х годах XIX века стр. 228 - 236; М. В. Путилова. О переходе предприятий Екатеринбургского горного округа на систему найма рабочей силы, стр. 237 - 247; Б. А. Сутырин. Наемный труд на горнозаводских караванах Урала в первой половине XIX века, стр. 248 - 255).

⁶ В. А. Золотов. Внешняя торговля Южной России в первой половине XIX века. Ростов-на-Дону. 1963.

⁷ М. К. Рожкова. Экономические связи России со Средней Азией в 40 - 60-е годы XIX века. М. 1963.

⁸ М. Ф. Злотников. Континентальная блокада и Россия. М. - Л. 1966.

⁹ С. Г. Струмилин. Очерки экономической истории России и СССР. М. 1966.

¹⁰ См. рецензии на них: В. К. Яцунский ("Вопросы истории", 1955, N 6, стр. 138 - 145); Б. Брагинский, Г. Сорокин. Новый труд по истории металлургической промышленности России в эпоху феодализма. "Вопросы экономики", 1955, N 1, стр. 143 - 150; А. Е. Пробот. Капитальное исследование по истории отечественной промышленности. "Вестник Академии наук СССР", 1955, N 2, стр. 110 - 115 и др.

¹¹ А. Л. Сидоров. Некоторые проблемы развития российского капитализма в советской исторической науке. "Вопросы истории". 1961, N 12, стр. 26 - 62.

ней промышленного труда. По его мнению, природа мануфактуры крепостного периода была принципиально чужеродной феодализму, так как она влекла за собой его революционное преодоление. Он возражает против того, чтобы называть капиталистической только ту мануфактуру, в которой применяется свободный от всякого принуждения вольнонаемный труд¹² . С. Г. Струмилин проявляет здесь тенденцию к тому, чтобы сблизить все виды мануфактур. Нам кажется, что при этом неизбежно остаются в стороне своеобразие и некоторые особенности промышленного развития.

Ф. Я. Полянский называет мануфактуру с применением крепостного труда (посессионную, казенную) сильно феодализированной формой мануфактуры, в которой элементы капитализма и феодализма "перемешивались" (стр. 449). Это положение вызвало в научных кругах возражения¹³ . Хорошо, что труд Ф. Я. Полянского, имеющий солидную источниковедческую базу, в то же время полемичен; но аргументация автора не всегда убедительна. Мы присоединяемся к мнению А. Л. Сидорова, что приведенная выше формулировка "недостаточно определенна и, с нашей точки зрения, ошибочна"¹⁴ .

Н. М. Дружинин во всех своих выступлениях по вопросам истории русской мануфактуры постоянно подчеркивает, что одновременное существование предприятий, использующих и вольнонаемный и крепостной труд, составляет особенность промышленного развития России и его отличие от западноевропейского.

З. Г. Карпенко солидаризируется с точкой зрения Ф. Я. Полянского о существовании так называемых феодализированных мануфактур. К сожалению, отдельные ее определения неточны. Так, она отмечает, что по происхождению и характеру производительных сил все мануфактуры порождены капитализмом и связаны с ним. Однако часть их подверглась феодализации, выразившейся в применении подневольного труда. В зависимости от степени феодализации развитие мануфактур определялось закономерностями феодального или капиталистического строя. В первой половине XIX в. некоторые из них оказались настолько феодализированными, что они стали подчиняться закономерностям уже угасающего крепостного строя¹⁵ . При этом автор подчеркивает, что так называемая феодализация мануфактуры - это специфическая особенность российской (в том числе и сибирской) мануфактуры, подверженной вместе с тем воздействию всемирно-исторических закономерностей, характерных для эпохи становления капитализма¹⁶ . Здесь читателя настораживает неопределенность принципа разделения мануфактур по "степени феодализации". З. Г. Карпенко утверждает, что феодализация промышленности Западной Сибири зашла так же далеко, как и на Урале¹⁷ . Но вот ураловед В. Я. Кривоногое обращает внимание на связи горнозаводчиков Урала с капиталистическим производством в разных отраслях промышленности и создание на Урале условий для формирования именно капиталистической мануфактуры¹⁸ . Проблема "феодализации" в постановке Ф. Я. Полянского и З. Г. Карпенко ему чужда.

Можно поспорить с З. Г. Карпенко о том, что же считать причиной и следствием, касаясь живучести крепостнических отношении в мануфактурном производстве. В самом деле, автор поясняет, что "мануфактуру породило развитие производительных сил в период подымающегося капитализма"; "она представляла собой определенную стадию капиталистической промышленности". Это положение возражений не вызывает. Выросшие производительные силы требовали применения новой организации производства, чему мешали старые производственные отношения. Они были причиной застоя. Но З. Г. Карпенко пишет: "Техника и организация труда в мануфактуре были еще настолько несложны [причина?], что не исключали и феодальных производственных отношений [следствие?]"¹⁹ . С таким объяснением противоречивости социально-экономической природы мануфактуры нельзя согласиться (что понимается здесь, скажем, под "орга-

¹² С. Г. Струмилин. Указ, соч., стр. 280 - 281.

¹³ Ф. Я. Полянский. Экономический строй мануфактуры в России XVIII века. М. 1956 (см., например, стр. 449). О взглядах Ф. Я. Полянского см. И. В. Кузнецов. К вопросу о характере дореформенной мануфактуры в России. "Вопросы истории", 1956, N 10, стр. 60 - 72.

¹⁴ А. Л. Сидоров. Указ. соч., стр. 32.

¹⁵ З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 7, 189.

¹⁶ Там же, стр. 9, 207.

¹⁷ Там же, стр. 9.

¹⁸ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 43 - 44, 96.

¹⁹ З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 188.

низацией труда"?). Основные же выводы З. Г. Карпенко подтверждают и расширяют наблюдения, сделанные другими исследователями русской мануфактуры XVIII - первой половины XIX века. В частности, заявление З. Г. Карпенко о том, что в горной промышленности Сибири не было длительного периода перерастания мелкого товарного производства в мануфактуру (от домашнего производства и ремесла был совершен стремительный скачок к крупному производству мануфактурного типа²⁰ ), подтверждает некоторые наблюдения В. К. Яцунского, сделанные им по поводу развития уральской горной промышленности²¹ . Попутно заметим, что в одной из своих недавних работ В. К. Яцунский собрал содержательный фактический материал, дающий возможность заключить, что в других частях страны в различных отраслях промышленности (текстильная промышленность Иваново- Вознесенска) мелкое товарное производство играло существенную (если не определяющую) роль в формировании крупной промышленности²² .

В. Я. Кривоногов не занимался специально вопросом о природе уральской мануфактуры. Предмет его исследования - наемный труд на уральских мануфактурах. Ему удалось проследить существование двойной системы эксплуатации рабочей силы (отработочная и капиталистическая), "вольных" наемных работников в вотчинных имениях, на горных заводах и золотых промыслах. Подобные отношения могли возникнуть "на почве разложения крепостничества" и были, по его мнению, прогрессивными²³ . Далее В. Я. Кривоногов акцентирует внимание на наиболее характерных чертах уральской мануфактуры (двойная эксплуатация работников в рамках одного предприятия): Однако это не противоречит признаваемому большинством историков положению о том, что в период разложения и кризиса феодально- крепостнического строя все заметнее проявляются общероссийские особенности промышленного развития, хотя и в условиях сохранения феодализмом определенных экономических резервов. Сравнительно долго сосуществовали старые - феодальные - и набирающие силу капиталистические производственные отношения. В частности, благодаря этому российская буржуазия не стала даже на время революционным классом, а одворянивалась. Что касается хозяев мануфактуры, то хотя они имели возможность привлечь труд крепостных работников, мануфактура в известной степени теряет свои первоначальные черты²⁴ .

Труды уральских и сибирских историков заметно углубили научные представления о русской мануфактуре. В то же время они свидетельствуют о сложности данной проблемы и необходимости ее дальнейшего исследования. Перейдем теперь к вопросу о становлении капитализма в России. Сложность проблемы перехода от феодального строя к капиталистическому определяется своеобразием феодально-крепостнической формации в России. Как и всюду, в ее недрах созревал капиталистический уклад. Но этот процесс был крайне противоречив и осложнялся многообразием естественно-географических и социально-экономических условий огромной страны. Колонизация окраин приводила к развитию крепостничества вширь. Вместе с тем ослаблялись социальные противоречия в центре, что "притормаживало" процесс разложения феодальных порядков. Вот почему как для феодально-крепостнической формации, так (позднее) и для российского капитализма была характерна многоукладность экономики²⁵ . И нам кажется, что в ценных работах С. Г. Струмилина противоречивость и сложность взаимодействия производительных сил и производственных отношений в России несколько упрощаются. Конец XVI в. он считает временем, когда феодализм вступил уже в нисходящую фазу своего развития, а условия для роста капитализма в русской промышленности в XVIII - первой половине XIX в. вообще были, по его мнению, относительно благоприятными.

²⁰ Там же, стр. 206.

²¹ В. К. Яцунский. Крупная промышленность России в 1790 - 1860 гг. "Очерки экономической истории России первой половины XIX века". Сборник статей. М. 1959, стр. 118 - 220 (особенно стр. 119, 123).

²² В. К. Яцунский. Формирование крупной промышленности в Иванове в первой половине XIX века. "Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяйстве". М. 1965, стр. 288 - 358.

²³ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 134 - 155; см. стр: 57, 224.

²⁴ Н. И. Павленко. Одворянивание русской буржуазии в XVIII веке. "История СССР", 1961, N 2, стр. 87.

²⁵ И. В. Ледовская. Переход от феодализма к капитализму в России (сессия Научного совета). "История СССР", 1966, N 1 стр. 237 - 241.

С Г. Струмилин пишет, что в начале XIX в. правительство ассигновало деньги на "обновление" обветшалых уральских заводов в надежде на то, что со временем там удастся внедрить машины и распространить вольнонаемный труд. По его мнению, это была развернутая программа развития новых, буржуазных порядков в городах и в промышленности. А минусом ее было только полное забвение феодальной деревни и сельского хозяйства, где все еще господствовали старые, крепостные порядки²⁶ . Так ли на деле содействовало правительство продвижению нового, прогрессивного в производство? В. Я. Кривоногое находит, что внедрению машинной техники мешали не только феодальные производственные отношения, но и бюрократическая система управления горной промышленностью. Вся надстройка феодального общества сознательно или бессознательно тормозила развитие производительных сил²⁷ . Еще яснее об этом пишет З. Г. Карпенко. Она считает, что в планы "кабинетского хозяйства" не входили большие долгосрочные капиталовложения; феодальная рента, получаемая с Алтая, не шла на механизацию производства²⁸ . Доводы В. Я. Кривоногова и З. Г. Карпенко подкреплены убедительными цифрами и фактами. С другой стороны, на примере уральской промышленности В. Я. Кривоногов показывает те объективные факторы, которые хотя ив незначительной степени, но все же содействовали развитию производительных сил. Машинная техника требовала юридически свободного работника. В то же время вольнонаемный труд, в свою очередь, иногда стимулировал введение машинной техники²⁹ .

Имея в виду главным образом книгу В. Я. Кривоногова, отметим обоснованную, с нашей точки зрения, тенденцию историков не "раскладывать по полочкам" сложные социально-экономические явления, обозначая их конкретными названиями, а искать диалектические связи во всем многообразии форм социально-экономической действительности.

Как нам представляется, положительной стороной исследования В. Я. Кривоногова является то, что он не стремится к безоговорочному, абсолютному определению природы, характера производственных отношений на предприятиях и в горных округах. В книге часто подчеркивается переплетение разных по типу отношений и явлений, свойственных и феодальной и капиталистической формациям. Автор указывает, что для отнесения этих явлений к той или иной формации не следует непременно искать "чистые формы"³⁰ . Иногда он при этом впадает в крайность. Так, упрек рецензента М. Н. Мартынова, сделанный по поводу книга В. Я. Кривоногова о наемном труде в XVIII веке³¹ и заключающийся в том, что автор увлекается предметом исследования в ущерб характеристике воздействия господствующих феодально-крепостнических отношений (в том числе подневольного труда), частично может быть отнесен и к его исследованию по XIX веку.

З. Г. Карпенко, не ограничиваясь анализом производственных отношений, уделяет большее, чем другие авторы, внимание развитию производительных сил. Она вскрывает, например, причины слабого развития машиностроения в горном деле³² . Судьба посессионной и казенной мануфактур в первой половине XIX в. выясняется З. Г. Карпенко на очень интересном, малоизвестном материале. Однако утверждение автора, что одной из причин господства подневольного труда на предприятиях Кабинета была "живучесть феодальных традиций"³³ , кажется нам недостаточно аргументированным.

Советские историки проявляют также значительный интерес к изучению процесса первоначального накопления капитала в России. Наличие крепостного права тормозило этот процесс. Ограниченные источники накопления зачастую попадали в руки иностранного капитала. В этой связи В. А. Золотое обратился к вопросу о значении для России вывоза сельскохозяйственной продукции. Он рассматривает состояние "действительно большого хлебного экспорта из южных портов". Желая больше произвести и продать хлеба, помещики усиливали крепостническую эксплуатацию. Вместе с тем внешняя торговля способствовала развитию признаков и черт капиталистиче-

²⁶ С. Г. Струмилин. Указ. соч., стр. 163 - 164, 392.

²⁷ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 62 - 63.

²⁸ З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 134 - 135.

²⁹ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 65.

³⁰ Там же, стр. 17.

³¹ "История СССР", 1961, N 12, стр. 183.

³² З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 134 и др.

³³ Там же, стр. 144.

ского хозяйства: применение вольнонаемного труда, использование сельскохозяйственных машин, увеличение связей с рынком и т. п. Однако усиление крепостнической эксплуатации мало стимулировало рост товарной продукции. Задерживалось (хотя и не исключалось) накопление капиталов в руках помещиков и купцов³⁴ .

В начале XIX в., как показал М. Ф. Злотников, в вывозе товаров из России английские купцы играли большую роль, чем русские, а в ввозе - наоборот. Значит, немалая часть торговой прибыли оседала в руках британских дельцов³⁵ . Основная часть, прибавочного продукта, созданного закрепощенным крестьянством, присваивалась иностранцами. Отсутствие отечественного торгового флота тормозило развитие собственно российской заграничной торговли. В России буржуазия упускала возможность производительного накопления в необходимых размерах. И все же, как утверждает В. А. Золотое, существенные суммы денег, полученные купцами и частично помещиками от торговли хлебом, составляли немаловажный источник средств, направляемых затем в капиталистическую промышленность. Правда, автор не склонен преувеличивать непосредственное участие южнорусского дворянства во внешней торговле страны³⁶ .

Вопрос о значении благородных металлов, поступавших из Сибири, как источника первоначального накопления поставлен впервые З. Г. Карпенко. Она утверждает, что ценность привезенных в XVIII-XIX вв. в Центральную Россию сибирских драгоценных металлов намного выше ("в десятки раз") ценности сибирской пушнины. Она называет имена уральских и сибирских купцов, перешедших от торговли к золотопромышленности и накопивших в результате этого в 30 - 50-е годы XIX в. огромные капиталы³⁷ . В. Я. Кривоногов дополнительно указывает, что поощрение подобного частного предпринимательства со стороны правительства позволило "отчасти смягчить финансовый дефицит в стране"³⁸ .

По-видимому, уже можно утверждать, что развитие процесса первоначального накопления оказывало влияние на способы использования рабочей силы: в Западной Сибири возросло применение труда ссыльнопоселенцев, оторванных от своего хозяйства крестьян, а на Урале - вольнонаемных работников³⁹ . Однако для того, чтобы уточнить и научно обосновать ряд важных положений по проблеме промышленного переворота в России (прежде всего его социально- экономической стороны), необходимо систематизировать материал о формировании и укреплении класса буржуазии в дореформенный период, о предыстории пролетариата. Тогда более доказательным станет утверждение большинства историков, что начавшийся в конце 30-х годов XIX в. промышленный переворот закончился в пореформенное время⁴⁰ . Названные в настоящем обзоре авторы о времени его не спорят, хотя указывают на неодинаковые начальные и конечные даты⁴¹ . Особой точки зрения придерживается С. Г. Струмилин⁴² . Он исходит из того, что решительная победа фабрики над мануфактурой наступает гораздо раньше полного ее вытеснения; еще тогда, когда мануфактура охватила 90% всех занятых в крупном производстве рабочих, она попала в совершенно безысходный для себя кризис и оказалась на грани полной бесприбыльности и застойного прозябания⁴³ . Чтобы принять, уточнить или отвергнуть эту установку, необходима, как нам кажется, дополнительная исследовательская база.

В нашей исторической литературе ощущается недостаток крупных монографических работ (опубликованных), освещающих техническую сторону промышленного переворота на материале дореформенного хозяйства, а также тесную связь технической революции с социально-экономическими процессами, происходившими в стране.

³⁴ В. А. Золотов. Указ. соч., стр. 13 - 14, 22.

³⁵ М. Ф. Злотников. Указ. соч., стр. 24.

³⁶ В. А. Золото в. Указ. соч., стр. 4, 155, 179 - 180.

³⁷ З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 200, 204, 208.

³⁸ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 181.

³⁹ З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 6; В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 130.

⁴⁰ Большинство историков и экономистов называет 80-е годы.

⁴¹ См., например, В. Я. Карпенко. Указ. соч., стр. 102, 135, 188, 204, 208.

⁴² В новом издании более давних работ С. Г. Струмилина грани промышленного переворота - с 30-х годов по реформу 1861 года. Но в статье, написанной в 1961 г., С. Г. Струмилин уже считает, что по этому вопросу "едва ли стоит ломать копья" (см. указ. соч., стр. 142, 403 - 405).

⁴³ Там же, стр. 384.

Поэтому следует приветствовать появление научных трудов, хотя бы частично касающихся этого вопроса. В. Я. Кривоногов прослеживает процесс вытеснения к 1860 г. ручной техники машинами и мануфактурного производства фабричным в золотопромышленности Урала (здесь вводилась более сложная техника, позволявшая интенсифицировать труд рабочих; она же обусловливала рост наемного труда на золотых промыслах посессионных горних округов). Автор рассматривает технический переворот на Урале во взаимосвязи с социально-экономическими изменениями, однако преимущественно в одной сфере - использование в производстве рабочей силы⁴⁴ . Изучение в таком же плане особенностей хозяйственного развития Западной Сибири наталкивает З. Г. Карпенко на мысль, что до реформы 1861 г. там могли создаваться лишь предпосылки промышленного переворота⁴⁵ . Наконец, взаимное влияние начавшегося промышленного переворота и развития внешней торговли исследовано В. А. Золотовым, который привлек новые архивные материалы, сопоставив их с уже опубликованными источниками.

В освещении всеми этими авторами проблемы промышленного переворота необходимо отметить одно обстоятельство. Речь идет о тенденции рассматривать промышленный переворот как явление, которое может совершаться в отдельных отраслях или даже на том или другом предприятии вне зависимости от общероссийского процесса. Так, З. Г. Карпенко пишет о промышленном перевороте только в кабинетской промышленности, в ее черной металлургии и именно в Западной Сибири, отделяя этот переворот во времени от промышленного переворота в Центральной России (период удлиняется до начала 900-х годов)⁴⁶ . С. Г. Струмилин тоже говорит о промышленном перевороте в отдельных отраслях промышленности⁴⁷ . Имеет место такое словоупотребление, как промышленный переворот "на данном предприятии". Если идти таким путем и дальше, то понятие "промышленный переворот в России" постепенно превратится, как нам кажется, в чистую абстракцию вне времени.

Заметим далее, что никто из исследователей промышленного переворота не отрицает необходимости рассматривать техническую сторону вопроса в тесной связи с социально-экономической. На деле же в ряде работ отодвинуты на задний план такие моменты, как отрыв работников от земли и постепенное превращение их в придаток машины, усиление стихийного действия экономических законов капитализма и т. д. А между тем процесс промышленного переворота - это процесс формирования промышленного капитализма и его основных классов, буржуазии и пролетариата⁴⁸ .

Техническая и социально-экономическая стороны промышленного переворота не отделимы друг от друга. Если техническая перестройка одной отрасли промышленности может совершиться при сохранении на время ручного труда в другой, то социально-экономические изменения происходили в более широких размерах, затрагивая промышленность страны в целом. Поэтому говорить о завершении промышленного переворота в одной отрасли промышленности и его незаконченности в другой, с нашей точки зрения, можно лишь с существенными оговорками, имея в виду главным образом переход к применению машин, то есть только техническую сторону дела!

Вырабатывая принципиальную систему взглядов на сущность и основные черты промышленного переворота в России, историки и экономисты, естественно, выбирали для исследования "направление главного удара". Интерес ученых сосредоточился преимущественно на наиболее важных в экономическом отношении или технически развитых отраслях промышленности (металлургической, хлопчатобумажной). Отсталые отрасли промышленности оказались как бы исключенными из участия в процессе технической и социально-экономической перестройки производства. Проявившаяся в исследованиях односторонность привела к неправомерному, как нам кажется, раздроблению общего вопроса на частные. О промышленном перевороте следует говорить как об общероссийском процессе развития промышленности. В некоторых отраслях он проявлял себя более или менее отчетливо, в других - замедлению (например, в шел-

⁴⁴ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 177.

⁴⁵ З. Г. Карпенко. Указ. соч., стр. 132, 135, 208.

⁴⁶ Там же, стр. 102, 135.

⁴⁷ С. Г. Струмилин. Указ. соч., стр. 368.

⁴⁸ А. М. Панкратова. Вступительная статья к сборнику документов и материалов "Рабочее движение в России в XIX веке". Изд. 2-е, доп. Т. 1. Ч. I. М. 1955, стр. 4.

коткацкой). Сохранение в России до середины XIX в. крепостнической системы хозяйства задерживало "крутую ломку общественных отношений производства"⁴⁹ . Благодаря этому с трудом намечались и коренные технические изменения, особенно в таких районах господства крепостнической системы хозяйства, как Урал. В свете сказанного удачным представляется утверждение В. Я. Кривоногова о том, что "золотая промышленность Урала стала испытывать на себе начавшийся процесс промышленного переворота"⁵⁰ .

Особого рассмотрения требует проблема наемного труда. Социально- техническим процессом, охватившим в целом народное хозяйство страны в период кризиса феодально-крепостнической системы, было распространение вольнонаемного труда. Научные работы по проблемам наемного труда носят у нас обобщающий характер и написаны в широком плане. Но необходимо и локальное изучение затронутых вопросов (по предприятиям, заводским округам, хозяйственным районам), так как оно иногда может уточнить выводы и даже разойдется с установившимися ранее взглядами. До реформы 1861 г. горнозаводская промышленность, по мнению большинства историков, была цитаделью принудительного труда. Правда, С. Г. Струмилин пишет о буржуазном характере уральской мануфактуры и признает применение в ней вольнонаемного труда. Но даже он, а тем более В. К. Ядунский и Ф. С. Горовой, используя различную методику подсчета соотношения наемного и подневольного труда, сильно преуменьшают степень применения первого⁵¹ . Мы не беремся судить о том, кто из историков здесь прав, ибо нужны новые исследования, освещающие весь комплекс вопросов о рабочей силе уральской промышленности и деревни. Несомненно только, что данные, приводимые В. Я. Кривоноговым, выглядят достаточно убедительно. Его исследование по XVIII в. и работа по XIX в. помогают выяснить ряд вопросов, связанных с изучением наемного труда в докапиталистическую эпоху. В той или иной степени исследователь касается в них образования рынка наемной силы, роли наемного труда в металлургической и горнодобывающей промышленности, особенностей наемного труда в России (и на Урале, в частности), политики помещичье-самодержавного государства в отношении рынка рабочей силы. В. Я. Кривоногов определяет степень, распространения наемного труда, прослеживает пути формирования капитализма в частном рудном промысле и предпринимательской золотопромышленности Урала, показывает процессы разложения институтов подневольного труда и проникновения наемного труда в золотую промышленность казенных, посессионных и вотчинных горных округов. Еще раз подчеркнем, впрочем, что мы присоединяемся к мнению В. Я. Кривоногова о том, что правильные выводы могут быть достигнуты при изучении всей совокупности фактов, отражающих как степень господства крепостничества, так и степень развития капиталистических отношений, нарушающих и разрушающих это господство⁵² .

Перейдем к вопросу о внешней торговле как факторе, противоборствовавшем господству крепостнических отношений и влиявшем на международное положение страны. В книгах, вышедших в свет в 1963 - 1966 гг., освещаются разные аспекты истории внешней торговли России первой половины XIX века. Внешняя торговля в общероссийском плане (правда, за очень ограниченный промежуток времени - первое десятилетие XIX в.) стала предметом исследования М. Ф. Злотникова. В его монографии отмечается, что в изучаемый период имело место более интенсивное развитие внешней торговли России, чем ранее. В росте внешнеторговых связей весьма сильно был заинтересован правящий класс страны - крепостническое дворянство, главный поставщик экспортных товаров и основной потребитель импортных⁵³ . Особенно вырос экспорт хлеба. "Для русского помещика открывались блестящие перспективы"⁵⁴ . Об этом же пишет в своей книге и В. А. Золотов, связывая с успехами за-

⁴⁹ В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 455.

⁵⁰ В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 226. Кстати, автор приходит к заключению, что сфера и размеры применения паровых машин в уральской промышленности шире и больше, чем это было принято считать ранее в научной литературе.

⁵¹ Ср.: В. Я. Кривоногов. Указ. соч., стр. 15 - 16.

⁵² Там же, стр. 224.

⁵³ М. Ф. Злотников. Указ. соч., стр. 353.

⁵⁴ Там же, стр. 307.

граничной торговли быстрое хозяйственное освоение девственных степей юга России, значительный приток сюда пришлой наемной силы и применение в сельском хозяйстве новой техники⁵⁵ . Интересно сопоставить данные, приводимые М. Ф. Злотниковым и В. А. Золотовым. Так, В. А. Золотов, говоря о внешней торговле первой четверти XIX в., очень скупо освещает вопрос об экспорте железа через южные порты. Между тем первый останавливается на этом вопросе подробнее. Он обосновывает экономическую причину роста экспорта железа через южные порты в конце XVIII - начале XIX века. По ценности экспорт железа за указанный период даже превысил экспорт пшеницы и других хлебов⁵⁶ . Об участии же иностранного капитала в торговле железом сведения М. Ф. Злотникова (по началу XIX в.) частично дополняют материалы В. А. Золотова (главным образом по второй четверти XIX века). Добавим, что если внешняя торговля России, в том числе и южная, обогащала поместное дворянство хлеборобных губерний, то среднеазиатская торговля, о которой пишет М. К. Рожкова⁵⁷ , была делом торгово-промышленного купечества. Но прежде, чем говорить о среднеазиатской торговле, остановимся на вопросе о влиянии внешней торговли на экономическое положение страны.

В книге С. Г. Струмилина обращает на себя внимание важное положение, нуждающееся, по-видимому, в более детальном рассмотрении и доказательстве. Смысл его заключается в следующем: ускоренный темп развития крупной промышленности расширял сферу действия торгового капитала и его обороты, способствуя тем самым разложению натурального хозяйства и всего крепостного уклада, а не наоборот (рост торгового капитала определяет в немалой степени динамику промышленного развития). Для сравнения приведем мнение В. А. Золотова: "известный уровень развития торгового капитала является одной из предпосылок для возникновения промышленного капитализма⁵⁸ . М. Ф. Злотников рассматривает вопрос об определяющем влиянии внешней торговли на экономическое положение страны (промышленность, сельское хозяйство) в конкретных условиях: завоевательные войны Наполеона в Европе в период до Отечественной войны русского народа в 1812 году. Он показывает отрицательное влияние континентальной блокады на народное хозяйство (прежде всего сельскохозяйственное производство и внешнюю торговлю). Континентальная блокада, прекратив торговлю России с традиционным партнером - Англией, вызвала значительный рост торговых сношений с Соединенными Штатами Америки, которые непосредственно стали доставлять сырье и колониальные товары в русские порты. Сильно оживилась также посредническая торговля России американскими и европейскими товарами с континентальными государствами⁵⁹ . Но экономические интересы России противоречили вынужденным политическим акциям, связанным с Тильзитским миром. Поэтому российские хозяева - помещики и купцы, одинаково терпевшие убытки от континентальной блокады, находили лазейки для ее нейтрализации и боролись за ее отмену.

В книге М. К. Рожковой на более позднем по времени материале (40 - 60-е годы) рассказывается об исторических последствиях такой ситуации, когда интересы экономические и внешнеполитические на определенном историческом этапе, наоборот, совпадали. Средняя Азия была тем рынком, на который русская буржуазия возлагала определенные надежды. Этот рынок был для нее важен с точки зрения сбыта изделий некоторых относительно развитых отраслей промышленности, а также обеспечивал потребности в дешевом сырье для промышленности. Дело в том, что внутренний рынок России при крепостном праве (а после реформы при сохранении пережитков крепостного строя) был малоемким для растущей промышленности страны, прежде всего хлопчатобумажной. Однако условия для использования среднеазиатского рынка появились только перед самой крестьянской реформой. Ранее этому препятствовала недостаточная конкурентоспособность российского купечества на мировых рынках (в том числе и среднеазиатском) и агрессивная политика британского капитала на Востоке. Завоевание среднеазиатской территории представлялось теперь русской буржуазии необ-

⁵⁵ В. А. Золотов. Указ. соч., стр. 115 - 116.

⁵⁶ Там же, стр. 42; ср. М. Ф. Злотников. Указ. соч., стр. 18 - 19.

⁵⁷ М. К. Рожкова. Указ. соч.

⁵⁸ С. Г. Струмилин. Указ. соч., стр. 377; В. А. Золотов. Указ. соч., стр. 3.

⁵⁹ М. Ф. Злотников. Указ. соч., стр. 323 - 332.

ходимым условием для благоприятного развития торговли в Средней Азии. Определенные слои населения среднеазиатских ханств также были заинтересованы в торговых связях с Россией. Царское правительство в середине XIX в. объективно не противодействовало хозяйственному укреплению буржуазии на среднеазиатских рынках, и царизм вовлёкся в сложную дипломатическую борьбу с Англией⁶⁰ .

В тех случаях, когда политические события и международная ситуация не создавали объективно благоприятной обстановки для успешного хода внешней торговли, с особенной силой проявлялось тормозящее влияние господствовавшего в России социально-экономического строя. Пример тому - торговля железом через южные порты. Если в начале XIX в. продукция русской металлургии имела через южные порты страны хороший сбыт, то в течение 30 - 50-х годов торговля русским железом все более затруднялась вследствие растущей конкуренции со стороны английских, а также и других предпринимателей. Последние поставляли европейским заводчикам худшее по сравнению с уральским, но более дешевое железо. Русских купцов буквально "убивали" огромные транспортные расходы. Возможность получить крупные прибыли и благожелательное отношение со стороны русского правительства (не только в области сбыта железа) привлекли к южнорусской внешней торговле купцов из Англии, Франции, Италии и других государств. Русская буржуазия упускала здесь значительные возможности обогащения, несмотря на то, что промышленность Юга России имела сравнительно благоприятные условия для своего развития: быстрое заселение степей Украины, интенсивный рост здесь капиталистических отношений в сельском хозяйстве, наличие известной сырьевой базы (благодаря капиталистическому предпринимательству в овцеводстве), большие возможности получения заграничного сырья и машин⁶¹ .

На состоянии торговли железом сказывалось также влияние специфических, "зараженных крепостничеством" условий горной уральской промышленности, отстававшей в социально-экономическом отношении, скажем, от хлопчатобумажной в центральных районах страны. Экспорт железа падал. Росту же сельскохозяйственного экспорта из южных портов способствовала не столько особая правительственная политика, сколько причины социально- экономического характера. Втягиваясь в систему всероссийского и мирового рынка, юго-восточные районы страны становились средоточием торгового зернового хозяйства, поставщиками зерна для промышленных центров России и русской внешней торговли (которую, кстати, правительство все время стремилось передать в руки иностранного капитала)⁶² . Сделанное М. К. Рожковой наблюдение относительно Средней Азии - о тесной зависимости внешней и хозяйственной политики правительства, о ее связи с глубинными явлениями социально-экономического порядка⁶³ - можно, по нашему мнению, отнести ко всей стране. Дворянское правительство большей частью слабо поддерживало торговые предприятия купцов на внешнем рынке (в Средней Азии сильнее). Оказывая же им покровительство (как это было в восточной торговле), правительство хотело использовать завоеванные купцами позиции для укрепления своего положения во внешней политике. Но последняя в конечном счете определялась внутренними социально-экономическими процессами, так что кризис феодально-крепостнического строя и утверждение капиталистического уклада хозяйства решающим образом влияли на направление и характер торговли.

В заключение хочется выразить несогласие с утверждением Н. М. Мещеряковой (автором опубликованного ранее обзора статей по генезису капитализма) о том, что уже вполне настало время для создания обобщающей монографии о генезисе капитализма⁶⁴ . Работы З. Г. Карпенко, В. Я. Кривоногова, М. К. Рожковой и других вносят немало нового в изучение проблемы в целом. Однако те же авторы справедливо признают, что имеется много еще не решенных вопросов как по разрабатываемым ими темам, так и по близким к ним. В истории даже сравнительно полно изученного

⁶⁰ М. К. Рожкова. Указ. соч., стр. 6, 23. 29, 39, 41, 69 - 70, 119, 235 - 236.

⁶¹ В. А. Золотов. Указ. соч., стр. 111 - 113, 136, 147; М. Ф. Злотников. Указ. соч., стр. 19.

⁶² В. А. Золотов. Указ. соч., стр. 180 - 181.

⁶³ См. М. К. Рожкова. Указ. соч., стр. 234.

⁶⁴ "Вопросы истории", 1966, N 9, стр. 169.

XIX в. остались важные и интересные события, о которых наши знания и представления довольно ограниченны. Следовательно, недостаточно учтены и социально-экономические последствия этих событий. Пример: научно оправданная необходимость издания через много лет после ее написания содержательной монографии М. Ф. Злотникова о континентальной блокаде. Мы боимся поэтому, что поспешное обобщение, ставшее достоянием печати, воспрепятствует потом изучению малоисследованных пока явлений. Не лучше ли вместо того издать ряд обобщающих работ более мелкого масштаба, скажем, по некоторым уже досконально исследованным частным темам?

В целом можно заключить, что экономическая история предреформенной России нуждается в дальнейшем изучении. Например, процесс формирования буржуазии как класса для первой половины XIX в. изучен еще слабо. Специалисты ждут новых монографий и по локальной истории, а также работ по разным отраслям промышленности, причем не только крупным или передовым, но и сравнительно отсталым (шелкоткацкой, керамической, кожевенной). Думается, что только прогрессирующее накопление материала позволит создать подлинно научный коллективный труд по всей проблеме генезиса капитализма в России.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - П. Я. БУКШПАН:

Комментарии: