Политическое положение и ход развития классовой борьбы в Латвии за последний год характеризуются чрезвычайным обострением противоречий капиталистической системы. Это является результатом резкого обострения общего кризиса капитализма, связанного с наступлением конца капиталистической стабилизации, с переходом к новому туру революций и войн.

Огромное напряжение всей международной обстановки, обострении империалистических противоречий, лихорадочная подготовка войны в интервенции против СССР не могли пройти мимо маленьких прибалтийских государств, которые в силу своей политической и экономической зависимости от крупных империалистов, в силу своего объективного положения и заинтересованности господствующих классов неизбежно втягиваются в водоворот этих империалистических противоречий и участвуют в подготовке интервенции. Все они живут под психозом войны и захлестываются дикой волной национального шовинизма в фашистской реакции. Эта волна воинствующего национального шовинизма и фашистской реакции захлестывает также и Латвию. Победа гитлеризма в Германии дала новый толчок латвийской буржуазии в ее наступлении на трудящихся; она толкнула вперед развитие национального шовинизма и фашизма, она поставила ребром вопрос об усилении подготовки к войне. В Латвии за последнее время мы имеем все усиливающееся фашистское движение и все нарастающий террор, все более ускоряющиеся темпы фашизации страны, все более усиливающийся фашистский террор против трудящихся. В этих условиях компартия Латвии под руководством Коминтерна ведет изо дня в день героическую борьбу против фашистского наступления буржуазии, против подготовки войны и интервенции, организуя и возглавляя широко развивающееся революционное движение масс.

В своей борьбе за завоевание большинства рабочего класса, за проведение в жизнь решений XII пленума ИККИ коммунисты Латвии наталкиваются не только на бешеный террор буржуазии и социал-фашистов против всего революционного пролетариата и прежде всего против компартии, но также и на усилившееся сопротивление оппортунистических элементов в своих собственных рядах. Отнюдь не случайным является то обстоятельство, что именно в данный момент мы имеем в КПЛ новую вспышку оппортунизма, отражающего усиленное давление буржуазии и социал-фашистов на ее ряды. Неслучайно, что именно теперь разоблаченные партией правые оппортунисты и "левые" сектанты оживились и объединенными силами пытаются перейти в наступление против линии партии и Коминтерна. По существу дела мы имеем в настоящее время в КПЛ открытую попытку создания объединенного блока правых и "левых" оппортунистов против основанной на решениях XII пленума ИККИ совершенно правильной политической линии партии. Руководители этого блока оппортунистов позаботились

даже о выработке своей политической платформы, каковой является документ, направленный ими в январе этого года в ИККИ под заголовком. "Против правого оппортунизма в компартии Латвии". Уже одно то обстоятельство, что автором этого явно антипартийного документа является бывший троцкист Цитрон-Страутин, говорит о том, что никакой борьбы против правого оппортунизма здесь нет и в помине, а имеется, наоборот, открытая борьба против большевизма. ЦК компартии Латвии сделал совершенно правильно, квалифицируя эту платформу как "явно антипартийный и в ряде своих основных положений троцкистский документ", отстаивание которого несовместимо с пребыванием в партии. КПЛ повела решительную борьбу и действительно разбила право левацкий блок оппортунистов.

Троцкистские извращения истории довоенной латвийской социал-демократии

В целях обоснования всей антипартийной групповой борьбы против руководства партии и проводимой им политической линии Цитрон в своей платформе прибег к открыто троцкистской фальсификации истории довоенной латвийской социал-демократии. Вопросам истории КПЛ посвящены добрые две трети антипартийной платформы оппозиции. И не случайно.

"Объяснение создавшегося внутрипартийного положения (т. е. групповой борьбы оппортунистов против партии КПЛ), - заявляет Цитрон, - необходимо искать в истории, в раскрытии борьбы революционной и оппортунистической тенденций на протяжении всей истории партии".

Вся задача скромного "исторического труда" Цитрона поэтому состоит в том, чтобы доказать, что именно он, Цитрон, и его антипартийная группа являются носителями "революционной тенденции" в латвийском "рабочем движении, в то время как руководство партия представляет только, "исторически накопившийся балласт оппортунизма". Посмотрим, откуда же ведет свою политическую родословную нага непременный наследник "революционной традиции".

Вступивший в 1924 г, в ВКП(б) и прошедший прежде всего школу троцкистской оппозиции 1923/24 г., Цитрон в 1928 г. попадает в Латвию, где он сразу же выступает как нераскаявшийся троцкист. Свидетельством этого служит его троцкистская брошюра, которую он пишет в 1929 г. под заглавием "На новом пути борьбы" ("Uz janna zinas zela)". В этой брошюре Цитрон прежде всего "устанавливает", что до мая 1928 г. (примерно в это время на сцене появляется он, Цитрон) в Латвии фактически не существовало революционного рабочего движения.

"По правде говоря, - пишет Цитрон, - в этот период (до 1928 г. совсем нельзя говорить о революционном движении в настоящем смысле этого слова. Это было реформистское движение с перспективой перерастания в революционное движение".

Этот ошеломляющий вывод Цитрон "обосновывает" при помощи своего специфического "метода" цитирования из легальной рабочей печати. На основании произвольно выхваченных цитат из этой печати. Цитрон "разоблачает" прежде всего полное оппортунистическое "перерождение" всех легальных рабочих организаций левых рабочих, которые, оказывается, "прилагают" все усилия (!!) к тому, чтобы капитулировать перед лидерами социал-демократов ("мас-

сам стараются вдолбить, что перед оппортунистами надо становиться на колени!").

Но этой клеветы на легальные организации революционных рабочих для нашего "ортодокса" оказалось недостаточно. Он тут же открывает кампанию также против нелегальной коммунистической партии, которая, оказывается, "растворилась" в "переродившихся" легальных профсоюзах.

"Как это ни странно, - патетически продолжает Цитрон, - это факт - наша партия в это время связалась с массами исключительно но милости буржуазного государства (!). Теперь, становится ясным, почему наша партия не могла находиться в центре революционной борьбы. Это была потому, что партия растворилась в легальных организациях и полностью потеряла свою самостоятельность" (стр. 9).

Все это, разумеется, сразу "переменилось" с появлением на сцене в 1928 г. Цитрона. И тогда (1929 г.), как и теперь, открывая групповую борьбу против руководства партии, Цитрон громогласно провозгласил, что все старое (нецитроновское) должно быть предано уничтожению:

"Как бы мы ни стали оценивать положительные и отрицательные стороны данного (читай: доцитроновского) периода, одно должно быть ясным: яри переходе к новому периоду революционной борьбы он дает себя чувствовать только с отрицательной стороны, только как тормоз, как препятствие для дальнейшего движения".

Таким образом троцкистская идея "новой партии", основанная на теории "перерождения" старых большевистских кадров, идея, которую русские троцкисты в 1925/26 г. еще не осмелились открыто высказать до конца, но о которой уже открыто говорили западные троцкисты (ультралевые - Корш в Германии, Суварин во Франции), идея, которая была целиком разоблачена большевиками в дискуссии против троцкизма в 1924/25 г., повторяется Цитроном в 1929 г, как какое-то "новое открытие".

Партия разбила эти оппортунистические, троцкистские установки Цитрона, но дата ему возможность исправить ошибки в практической работе партии. Очутившись временно у руководства, Цитрон сразу же переменил тон и стал совершенно вульгарно, некритически прославлять довоенную социал-демократию:

"Исторически до 1919 г. компартия Латвии создавалась и развивалась вместе со славной партией большевиков под руководством т. Ленин а. После 1919 г. она находилась под непрерывным руководством Коминтерна. Она является большевистской партией" - так пишет Цитрон в статье о VIII съезде партии¹ .

Но, несмотря на лесть и похвалы двурушничающего троцкиста, партия но могла иметь к нему полного доверия. Цитроновщина разлагала партию своей групповщиной. Цитроновщина - это воплощение группового комбинаторства и политической неустойчивости. Поэтому февральский пленум ЦК КПЛ должен был снять Цитрона с руководящего поста в партии. И вот, очутившись в оппозиции, организуя борьбу против партии в 1932 г., Цитрон вернулся к своим старым троцкистским взглядам и в своей антипартийной платформе выступает с обоснованной, теоретически продуманной, насыщенной цитатами "тео-

¹ "Zinas Beedrs", N 5 за 1931 г.

рией", которая осуждает латвийскую социал-демократию, включая ее большевистское крыло как немарксистское, мелкобуржуазное течение, как партию мелкобуржуазного радикализма. Это есть открыто троцкистская оценка довоенной социал-демократии.

Известно, что троцкисты немало изощрялись в фальсификации истории большевизма. Известно, что одним из таких примеров троцкистской фальсификации истории является оценка рабочих партий и рабочего движения эпохи II Интернационала как сплошного оппортунизма, без малейшего просвета на фоне всеобщего "капитулянтства" и "ликвидаторства" Такая оценка рабочего движения и социал-демократии периода II Интернационала троцкистам нужна для того, чтобы показать, что и большевизм не был тогда революционным течением, что, работая в рядах II Интернационала, он запятнал себя "соглашательством" и оппортунизмом, что настоящий "большевизм-ленинизм" появляется на свет только тогда, когда Троцкому удается "перевооружить" ленинскую партию. Одним словом, большевизм начинается со времени выступления на авансцену героев троцкизма. Подобную фальсификацию истории рабочего движения эпохи II Интернационала особенно усердно проводил германский троцкист - профессор Корш, перешедший открыто в лагерь контрреволюции. Но об этом достаточно четко говорили и русские троцкисты, у которых в 1923/24 г. учился Цитрон. Тов. Сталину уже в 1924 г. пришлось разоблачать эту троцкистскую фальсификацию истории большевизма² .

Цитрон, видимо, читал историческое письмо т. Сталина в редакцию журнала "Пролетарская революция" и как будто заметил, что т. Сталин там разоблачает троцкиста Слуцкого за явную клевету (будто довоенный большевизм не был единственно последовательным революционным марксизмом, будто он запятнал себя соглашательством с оппортунистами II Интернационала), но основную мысль т. Сталина он по-троцкистски исказил. Лицемерно клянясь и божась письмом т. Сталина против троцкиста Слуцкого, Цитрон тут же, немедленно становится на почву троцкистской методологии Слуцкого при рассмотрении им вопроса об исторической оценке довоенной социал-демократии Латвийского края.

Чем была довоенная социал-демократия Латвии?

Довоенная латвийская социал-демократия (образовавшаяся в 1904 г.) является одной из лучших с. -д. партий эпохи II Интернационала. Правда, эта партия еще не поднялась до вершин подлинно большевистской партии, в ее рядах всегда имелись те или иные отклонения от большевизма (например в аграрном и национальном вопросах), но ничего общего с современным латвийским социал-фашизмом она не имела. Социал-фашисты недаром вынуждены совершать явные мошенничества и прямое отрицание очевидных фактов, чтобы присвоить себе историческое наследство этой партии. Довоенная латвийская социал-демократия была действительно боевой пролетарской партией, руководимой самими рабочими, партией, которая в своих рядах переживала ожесточенную борьбу с меньшевизмом и ликвидаторством, которая в процессе этой борьбы завоевала себе большевистское руководство и привела к Коммунистическому интернационалу, к большевизму довольно значительный отряд латвийских пролетариев. В этом ее историческая заслуга. Поэтому неудивительно, что Ленину приходилось не раз с большой похвалой отзываться о латвийской социал-демократии.

"Социал-демократия Латышского края, - пишет Ленин в 1910 г., - будучи по своему составу наиболее пролетарской и руководимая пре-

² См. его статью "Троцкизм или ленинизм". "Об оппозиции", стр. 121 и др.

имущественно самими рабочими, уже совершила требуемый объективными обстоятельствами переход к выработке особой тактики и разрешению организационных задач затянувшегося периода контрреволюций. Во время революции латышский пролетариат и латышская социал-демократия занимали одно из первых, наиболее важных мест в борьбе против самодержавия и всех сил старого строя".

И далее в другом месте:

"Будучи одним из передовых отрядов российской социал-демократии во время революции, латышская рабочая партия оказалась впереди и в тяжелый период контрреволюции...

Латышские социал-демократические рабочие сумели поставить работу по использованию всяческих легальных возможностей, легальных союзов, различных рабочих обществ, думской трибуны и т. д.; причем они ничуть не "ликвидировали" нелегальную, революционную социал-демократическую партию, а, наоборот, сохранили везде партийные нелегальные рабочие ячейки, которые будут защищать и развивать традиции великой революционной борьбы, настойчиво и неуклонно подготовляя все более и более широкие сознательные массы борцов из молодых поколений рабочего класса.

Несомненно, что среди тех причин, которыми объясняются успехи латышской социал-демократии, необходимо поставить на первое место более высокую ступень развития капитализма как в городе, так и в деревне, большую ясность и определенность классовых противоречий, обострение их национальным гнетом, концентрацию латышского населения и более высокую ступень его культурного развития"³ .

Здесь указаны все основные преимущества латышской довоенной социал-демократии как пролетарской партии. Но значит ли это, что данная партия была подлинно большевистской, как это в приладке двурушничества утверждал Цитрон? Значит ли это, что она не имела крупных оппортунистических ошибок, значительного уклонения от большевизма, в известные периоды не попадала под прямое руководство меньшевиков и не боролась с большевизмом? Значит ля это" что Ленин не заметил этих ошибок, не боролся против них и не старался помочь латышским с. -д. рабочим стать на действительно большевистский путь? Конечно не значит. Ленину не раз приходилось очень резко критиковать довоенную латышскую социал-демократию и латышский большевизм за непоследовательность, за примиренчество по отношению к меньшевикам. Социал-демократия Латвии была революционная с. -д. партия типа партий II Интернационала в том отношении, что она сохраняла в своих рядах оппортунистов и терпимо относилась к оппортунизму; но это была партия, которая проводила тяжелую борьбу, которая действительно возглавляла все пролетарское движение в Латвии, которая боролась и победила в конце концов меньшевизм, которая в целом как партия в 1919 г. могла стать и стала коммунистической партией. Этого Ленин никогда не забывал, и этого незачем забывать, если иметь в виду интересы партии, а не интересы троцкизма.

Компартия Латвии, единственная наследница революционных традиций социал-демократии Латышского края, к этому наследству (в частности также к наследству большевистского течения довоенной социал-демократии) должна подходить и подходит в высшей степени критически. Февральский (1932 г.) пленум ЦК КПЛ, рассматривая в свете исторического письма т. Сталина задачу изучения истории КПЛ, установил следующий критический подход к разработке проблем истории КПЛ:

³ Ленин, т. XIV. стр. 340.

"Пленум указывает, что в основу истории КПЛ кап центральная идея должно быть положено развитие и оформление, большевизма и условиях Латвии. Все явления революции Латвии и истории КПЛ должны быть расцениваемы, исходя из тех большевистских принципов, которые с особенной ясностью сформулированы в письме т. Сталина. Освещая все положительные достижения партии (руководство массовой революционной борьбой на протяжении всех этапов революции, объединение авангарда пролетариата в строго организованную и дисциплинированную партию и т. д.), освещая оформление большевистского направления и большевистской фракции в рядах социал-демократии Латышского края и борьбу этого направления с меньшевизмом и центризмом, и т. д., - история партии должна обратить серьезное внимание на вскрытие и оценку с точки зрения ленинизма слабых сторон и ошибок социал-демократии Латышского края и большевистского в нем направления.

Вышеуказанное в первую голову касается тактических ошибок в революции 1905 г. (заторможение вооруженного восстания), организационных отношений с РСДРП, теоретических и политических ошибок в аграрном и национальном вопросах как в революции 1905 г., так и в 1917 и 1919 гг., касается неправильного фашистского истолкования принципа о единстве партии, непоследовательности большевистского направления в борьбе с меньшевиками и центристами"⁴ .

Следовательно для партии не остались незамеченными все эти ошибки, вся непоследовательность, весь характер довоенной с. -д. партии как партии эпохи II Интернационала. Но никто из людей, серьезно разбирающихся в вопросах революционного движения, не может отдать революционные традиции этой партии современным социал-демократам, т. е. меньшевикам и ликвидаторам, в свое время с позором изгнанным из нашей партии.

Как же подошел к проблеме истории КПЛ Цитрон со своей троцкистско-коршианской "методологией"? С первых же страниц своего "труда" он ставит вопрос "ребром". Кто говорил, что социал-демократия" Латвии была пролетарской партией и руководилась самими рабочими? Цитрон начисто опровергает это "историческое недоразумение". Согласно его авторитетному мнению именно мелкая буржуазия в Латвии "проявила инициативу" в организации "рабочего движения национально-революционного характера" и в создании "национальной с. -д. партии", "которая только в 1906 г. под давлением пролетарских масс (?!) и революционных событий 1905 г. объявляет себя (!!) составной частью РСДРП..."

"Таким образом, - уверенно продолжает Цитрон, - с самого начала рабочего движения туда вошла сильная струя мелкобуржуазного влияния, ибо "Яуна Страва" приходит в рабочее движение, не переоценив действительно и последовательно марксистски своего либерального прошлого, а наоборот, таща под ярлыком марксизма за собой весь багаж мелкобуржуазного национализма и радикализма".

Именно это "мелкобуржуазное движение", переселившееся со всем своим либеральным багажом в рабочую партию, чтобы использовать в своих классовых интересах движение пролетариата, дает, по мнению Цитрона, руководство социал-демократией Латвии и, как увидим, также КПЛ, на почве чего возникает вечно неразрешимый конфликт между партийным руководством и пролетариатом.

⁴ "Резолюции февральского (1932 г.) пленума ЦК КПЛ".

Из этого следует только один вывод: социал-демократия Латвии была рабочей партией с "мелкобуржуазно-радикальным" руководством, или, еще точнее, мелкобуржуазно-радикальной партией с участием рабочих. Ленин, оценивший социал-демократию как пролетарскую партию, руководимую самими рабочими, был неправ - таков первый вывод из троцкистской установки Цитрона.

Но вот в социал-демократии Латвии под влиянием и частично даже под руководством Ленина зародилось большевистское течение. В ожесточенной борьбе с меньшевизмом это течение завоевывает большинство партий на IV съезде 1914 г.) и, несмотря на целый ряд своих ошибок и уклонений от ленинизма, идет на соединение с большевистской партией. Русские большевики принимают социал-демократию Латвии в свои ряды, "где она составляет один не из худших отрядов партии русских большевиков вплоть до 1920 г., т. е. до непосредственного вступления КПЛ в Коминтерн.

Что же представляет собой это большевистское течение в социал-демократии Латвии? Неужели оно также находится во власти мелкобуржуазного радикализма? Наш непреклонный троцкист остается верен себе. Он беспощадно развинчивает также и это большевистское течение, которое, по его мнению, представляет не что иное, как "псевдобольшевизм".

"Его (т. е. латвийского большевизма - Я. К. ) руководящая тенденция, - пишет Цитрой, - подчинить марксизм-ленинизм чуждой ему мелкобуржуазной идеологи и... Ленинизм, псевдобольшевизм "левого" крыла руководства ЛСД проявился трагическим образом как разновидность мелкобуржуазного радикализма, пытавшегося подменить принцип ленинизма в проведении диктатуры пролетариата своеобразным мелкобуржуазным утопическим коммунизмом".

Следовательно большевистское течение в социал-демократии Латвии равным образом является в глазах нашего троцкиста проявлением мелкобуржуазного радикализма. Партия и в этот период господства большевистского течения была и остается рабочей партией с мелкобуржуазной идеологией, или, точнее, мелкобуржуазной партией с пролетарским составом.

Возьмем наконец послевоенный и послереволюционный периоды. Компартия Латвии ведет тяжелую борьбу в условиях нелегальности и неслыханного белого террора. Вы думаете, что партия в этот период стала в какой бы то ни было степени большевистской? Наш непреклонный троцкист гордо заявляет:

"Как это ни парадоксально (!!), но мы должны констатировать, что в Латвии в 1923 г. укрепляется у партийного руководства центристское течение, пытающееся идеологически обосноваться между II и III Интернационалами".

Такова историческая оценка, которую получает КПЛ в платформе право-левацкой оппозиции.

Посмотрим, как после "такой оценки" революционной партии латвийского пролетариата наш "большевик-ленинец" оценивает современных латвийских социал-фашистов. Он пишет буквально следующее:

"Но главной социальной опорой буржуазии в Латвии является социал-демократия. Особенность латвийской социал-демократии: заключается в ее "левизне", которая отражает указанную нами вначале (слушайте!) своеобразность исторического развития латышской мелкой буржуазии. Суть этого своеобразия состоит в том, что латышская мелкая буржуазия в силу

своего исторического положения в довоенной Латвии должна была для достижения своих классовых и национальных целей ориентироваться на пролетариат. После достижения этих целей мелкая буржуазия пользуется сложившейся исторической традицией совместной борьбы против царизма и помещиков, чтобы в новых условиях влиять на пролетариат в целях сохранения диктатура буржуазии".

Если мы возьмем эту цитату и сравним с тем, что этот человек только что сказал о революционной социал-демократии, о коммунистической партии, то станет совершенно ясно, что "наш" троцкист под видом "большевистской" критики (не шутите!) ошибок латвийского большевизма целиком и полностью отдал славные революционные традиции исторической партии латвийского пролетариата, социал-фашистам.

Разве не ясно, что он эту партию и ее руководство отождествляет с партией социал-фашистов? Разве не ясно, что он этим по-троцкистски наклеветал на Ленина, на большевиков, которые, оказывается, держали в своих рядах партию, руководимую явными оппортунистам" и мелкобуржуазными радикалами? Разве не ясно, что этот троцкистский агент социал-фашизма "облагораживает" и подкрашивает штрейкбрехерское лицо довоенных латышских ликвидаторов и меньшевиков, освящая их "исторической традиции совместной борьбы против царизма и помещиков"?

История КПЛ, к сожалению, еще не написана. По основным вопросам этой истории неизбежны споры. Но можно ли вести дискуссию с человеком, не потрудившимся изучить даже элементарных вопросов этой истории, но зато поставившим себе задачу - во что бы то ни стало, по-троцкистски, наклеветать на партию латвийского пролетариата, наклеветать на большевизм? Нам кажется, что такая дискуссия бесполезна, таких троцкистских клеветников "достаточно просто заклеймить".

Троцкистское противопоставление аппарата партии и "молодого поколения" старым партийным кадрам

Известно, что троцкизм усиленно спекулирует на противопоставлении аппарата компартии самой партии. В свое время (1923/24 г.) троцкисты; выдвинули специальный лозунг борьбы с "аппаратчиками", лозунг "подчинения аппарата партии". Это был один из наиболее демагогических приемов троцкизма в борьбе против ленинской политики партии, против большевистского руководства ВКП(б).

Цитрон, участвуя в троцкистской оппозиции 1923/24 г., очевидно прочно усвоил этот прием троцкистов, и ему не стоило большого труда применить его также в борьбе против латвийских большевиков. Вся "философия истории" КПЛ у Цитрона заключается в противопоставлении аппарата, т. е. руководящих партийных органов, партийным "низам", независимо от того, находятся ли у руководства меньшевики или большевики. Более того, как раз латвийские большевики и являются теми "душителями партии", против которых направлена вся ярость Цитрона.

Для Цитрона не существует борьбы меньшевиков и большевиков, революционного и контрреволюционного крыла социал-демократии, для него вся история КПЛ исчерпывается борьбой "низов" и "верхов". При этом он выдумал свою "оригинальную" теорию давления масс на аппарат компартии.

Когда пролетарские массы в Латвии приобретают силу, например когда появляются латышские стрелки, тогда эти массы начинают чувствовать себя свободно, и руководство старается "казаться большевистским". Когда пролетарское движение слабеет, когда уходят стрелки, тогда латвийские большевики обнаруживают свое мелкобуржуазное нутро и бросаются в объятия мелкобуржуазной стихии.

"Поскольку латышские стрелки, - говорит Цитрон, - в известные моменты уходили из страны, чтобы драться за дело мировой революции, постольку соотношение сил резко менялось. Усиливалось давление мелкой буржуазии... Это давление мелкобуржуазной стихии отражалось и преломлялось в политике партии. Как только руководящее течение партии чувствовало на себе менее сильное давление большевистски настроенных масс, а, напротив, подвергалось усиливающемуся давлению мелкобуржуазной стихии, оно давало сильный крен в сторону мелкобуржуазной идеологии. Этим объясняются приливы и направления большевизма и отливы от него па верхушках партии".

Таким образом оказывается латышские стрелки в промежутках борьбы за мировую "революцию, появляясь в Латвии, то и дело боролись против "аппарата", т. е. руководства латышских большевиков. Между тем каждому мало-мальски политически грамотному человеку известно, что бессмертные заслуги латышских стрелков перед революцией были бы совершенно немыслимы без того поистине громадного авторитета, каким среди них пользовалась партия латвийского пролетариата - латышские большевики. Разве не ясно, что Цитрон, противопоставляя стрелков партии, грубо наклеветал на славные традиции стрелков. Разве не ясно, что своим противопоставлением стрелков основным руководящим кадрам латвийских большевиков Цитрон опять дает аргумент в руки латвийской буржуазии и социал-фашистов, которые в последнее время усиленно стараются перехватить славные "исторические традиции" латышских стрелков?

Основные руководящие кадры большевистского течения в Латвии появились не случайно. Они выросли в преобладающей своей части из рабочих (характерно, что большевистское течение СДЛ почти всегда страдало от недостатка интеллигенции, которая при относительно небольшом количестве интеллигентов в партии вообще в подавляющем большинстве оказалась меньшевистской). Они в течение долгих лет закалялись и проверялись партией, которая за время своего почти 30-летнего существования была легальной меньше полутора лет. Эти кадры проходили через строгий контроль и проверку партийных съездов и конференций. Они росли и учились вместе с, партией, развивавшейся до большевизма. Они в значительной своей части потом проверялись на работе в ВКП(б).

Нет сомнения в том, что история партии должна будет раскрыть и раскроет немало прошлых ошибок и отступлений от ленинской линии как у отдельных работников партии, так и у партии в целом. Партийная дискуссия по этим вопросам, большевистская критика и самокритика являются абсолютно необходимыми; но можно ли диску тировать с человеком, поставившим своей целью во что бы то ни стало в угоду социал-фашистам по-троцкистски "развенчать" основные кадры латышских большевиков.

По Цитрону, оказывается на всем протяжении истории КПЛ "молодью кадры" душились и затирались уже с зарождения партии "старший" мелкобуржуазными, оппортунистическими кадрами партии. Но вот в 1928 г., вместе с появлением на сцене Цитрона в процессе "самостоятельного политического роста партии" впервые по-настоя-

щему заявляют о себе "новые", "молодые" кадры работников, которые объявляют смертельную войну "живому багажу" стариков.

"В процессе многогранной работы и борьбы, - "повествует Цитрон о событиях 1928 г., - вырабатываются новые партийные кадры, тесно связанные с массами и партией и растущие вместе с движением".

Эти "новые" кадры моментально становятся "носителями и преемниками революционной линии борьбы за большевистскую партию", наследниками всего лучшего, что было в революционном рабочем движении страны, и они тут яге на месте громогласно объявляют "лишенными наследства" так называемые "старые кадры" (из которых почему-то предпочтение отдано тт. Салне, Пилату, Ленцману, Печаку и тем, "которые занимают примиренческую линию к ним"), вернее, этим старым кадрам латвийских большевиков из исторического наследства оставляются только "традиции оппортунизма", "штрейкбрехерство" партии в революции 1905 г., борьба против ленинизма, правое капитулянтство и т. п.

После совершения этой во всяком случае не очень деликатной "операции". Цитрон уже переходит открыто на "мы". "Мы - говорит он, - молодое поколение партработников, мы - практически работавшие на месте, мы убедились", что "политический и вместе с тем организационный рост партии и ее молодых кадров возможен только вопреки этой группировке (старым кадрам партии) и через ее голову"; "мы" горим желанием изжить и исправить... "правые ошибки" партии, иногда сами допускали ошибки левого порядка; "мы" "страдали" и "бились", "искали ответа" и наконец нашли его: "мы" будем драться, пока не выбросим весь исторически накопившийся и живой багаж оппортунизма за борт нашей партии". "Никто не заставит нас сойти с этого пути".

Троцкистское противопоставление старых большевистских кадров партии "молодежи" здесь доведено до открытого объявления войны. И после этого Цитрон еще осмеливается утверждать, что идею "новой партии" ему кто-то злонамеренно "приписывает".

Если Цитрон теперь, в 1933 г., решается применить в своей групповой борьбе против партии старую троцкистскую идею противопоставления "стариков" "молодежи", то нелишне будет напомнить, как эту идею разоблачали большевики 10 лет назад. "Откуда взялось у Троцкого его противопоставление "стариков", которые могут переродиться, "молодежи", являющейся "вернейшим барометром" партии, - писал в 1923 г. т. Сталин, - и "старой гвардии", которая может бюрократизироваться, "молодой гвардии", которая должна "брать революционные формулы с боем"? Откуда взялось это противопоставление, для чего оно понадобилось? Разве молодежь и старая гвардия не шли всегда единым фронтом против врагов внутренних и врагов внешних? Разве единство "стариков" и "молодых" не представляет основной силы нашей революции? Откуда взялась эта попытка развенчать старую гвардию и демагогически пощекотать молодежь, для того чтобы открыть и расширить щелочку между этими основными отрядами нашей партии? Кому все это нужно, если не иметь в виду интересы партии, ее единство, ее сплоченность, а не попытку поколебать это единство в угоду оппозиции?"⁵ .

Цитрон пытается говорить от имени "молодого поколения" партийных работников. Но он забыл, что это "молодое поколение" уже

⁵ Сталин, Об оппозиции, изд. 1928 г., стр. 42 - 43.

дало отпор его групповым вылазкам, что действительно молодое поколение партийных работников осудило цитроновщину и поведет борьбу против ее разлагающего влияния так же, как в 1923 г. рабочая молодежь СССР осудила и отвергла льстящий и подлизывающийся к ней троцкизм. Неудивительно, что нашему троцкисту уже приходится открывать огонь также против этих "молодых кадров". Объясняя свою "неудачу", т. е. неудачу троцкистов захватить партийное руководство в свои руки, устраняя и изгоняя "стариков", он пишет: "Это объясняется тем, что ЦК, главным образом молодые кадры партии, не осознал (!) до самой исторической глубины (!) и во всем политическом объеме характер и движение силы оппортунизма в КПЛ как затвердевшего исторического течения".

Центральный комитет КПЛ очень хорошо осознал всю вредность групповщической работы переодевшегося троцкиста Цитрона, все "движущие силы" его "ультралевой" политики, которую он претенциозно противопоставляет большевистской политике партии и Коминтерна.

Троцкистские нравоучения Цитрона по вопросу о тактике партии в 1917 г.

Гвоздь старого троцкизма - теория... "перманентной революции". "Перманентная революция", по Троцкому, есть революция без учета крестьянства как революционной силы. Это есть, как говорил Ленин, "перепрыгивание" через "крестьянское движение", "игра в захват власти". Это есть неверие в силы пролетариата, в способности его повести за собой крестьянство. Это есть игнорирование буржуазно-демократических задач революции, игнорирование идеи гегемонии пролетариата.

Цитрон, участвуя в троцкистской оппозиции в 1923/24 г, прочие усвоил эти "истины" троцкизма и применяет их теперь в борьбе против КПЛ. Громогласно выдвигая против партии обвинение в непонимании "учения о характере (!) буржуазного государства, учения о демократии и диктатуре" и т. д., он приходит прямо в восторг, когда ему в одной статье т. Пилата удалось найти "доказательство" этой троцкистской клеветы. В этой статье, написанной в 1920 г., т. Пилат указывает, что партия, выдвинув уже в апреле 1917 г. лозунг советской власти, т. е. диктатуры рабочих и крестьянской бедноты, в то же время старалась двинуть дальше "буржуазную демократию". "Именно большевики, - говорится в статье т. Пилата, - решительнее всех требовали выборов в Учредительное собрание, выборов в местные демократические самоуправления, в то время как "демократическая" буржуазия как в России, так и в Латвии всячески боролась против этого"⁶ .

"Получается, что большевики в апреле 1917 р. занимались тем, что старались двинуть вперед развитие буржуазной демократии, - восклицает "наш" троцкист, - Этот тезис - полная противоположность тому, как определяет обстановку (!) и стратегическую задачу этого периода т. Сталин". "Такую политику нельзя квалифицировать иначе, как капитуляцию перед классовым врагом в основном вопросе революции, в вопросе о власти".

Эта троцкистская претенциозность, подкрепляемая отдельными выхваченными из контекста высказываниями т. Сталина является поистине смешной. Приведя случайно выхваченную им цитату из статьи

⁶ "Zinas Beedrs", N 8/9, стр. 87.

т. Сталина (об изоляции мелкобуржуазной демократии), наш автор тут же делает чисто троцкистский упрек КПД за ее "демократические" лозунги, совершенно не замечая, что как приведенная цитата, так и следующие за ней страницы статьи т. Сталина направлены как раз против подобной троцкистской "революционности", против троцкистского "перепрыгивания" через неизжитые этапы буржуазно-демократической революции, против троцкистской "игры в захват власти".

"Известно, что большевики выдвинули лозунг Республики советов еще в апреле 1917 г. Известно, что Учредительное собрание является буржуазным парламентом, в корне противоречащим основам Республики советов. Как могло случиться, что большевики, идя к Республике советов, требовали вместе с тем от Временного правительства немедленного созыва Учредительного собрания? Как могло случиться, что большевики не только приняли участие в выборах, но и созвали сами Учредительное собрание? Как могло случиться, что большевики допускали за месяц до восстания, при переходе от старого к новому, возможность временной комбинации Республики советов и Учредительного собрания?..

Характерно, что Троцкий не понимает этой особенности большевистской тактики, фыркал на "теорию" сочетания Учредительного собрания с советами как на гильфердинговщину...

Он не понимает, что без своеобразной политики большевиков, взятой в связи с Учредительным собранием, им не удалось бы завоевать на свою сторону миллионные массы народа, не завоевав же этих масс, они не смогли бы превратить октябрьское восстание в глубокую народную революцию.

Интересно, что Троцкий фыркает даже на слова "народ", "революционная демократия" и т. п., встречающиеся в статьях большевиков, считая их неприличными для марксиста"⁷ .

Эти слова т. Сталина мы приводим вовсе не для того, чтобы полемизировать с "Цитроном, а для того, чтобы установить еще раз троцкистскую подоплеку его нападений на партию и ее руководство. В самом деле, разве можно серьезно полемизировать с человеком, который кричит о "меньшевизме" и ставке "на завоевание власти демократическим путем" при одном только упоминании о том, что латышский народ в 1917 г. дважды имел возможность демократическим путем высказаться за или против диктатуры пролетариата, т. е. за большевиков, и оба раза преобладающим большинством высказался за большевиков. Не прикажет ли Цитрон вычеркнуть из партии этот факт "демократической победы" латвийского пролетариата?

Мы не станем также опровергать имеющиеся в платформе попытки обвинить партию в предательстве Октябрьской революции (оказывается, как повествует Цитрон, ЦК партии в октябрьские дни не мог еще решиться, "стать ли на сторону советской власти или же на сторону буржуазной демократии"!). Не станем заниматься также его поклепом на Советскую Латвию (1919 год), которую он характеризует как период господства "мелкобуржуазного радикализма". Укажем только на то, что и здесь Цитрон остается" верным своей теории о мелкобуржуазном характере партии.

Не может быть сомнений в том, что компартия Латвии допустила немало ошибок в 1919 г., как и в период революции 1917/18 г. Эти ошибки вытекают из ее неспособности подняться до вершин ленинской политики, из ее отступления от ленинизма в целом ряде вопросов, в первую голову в аграрном вопросе. КПЛ уже подвергла, критике

⁷ Сталин, Вопросы ленинизма, изд. IX, стр. 96 - 97.

и доведет до конца критику этих ошибок партии и ее отдельных руководителей. Партийная дискуссия по этим вопросам и желательна и необходима. Но можно ли дискутировать с человеком, который не потрудился изучить самые элементарные факты истории революционного движения Латвии, но "горит желанием" наклеветать на партию, превращая историю в орудие, своей групповщической борьбы против линии партии и Коминтерна?

Подводя итог лозунгам "исторического исследования" Цитрона, следует констатировать, что они представляют не более, как попытку троцкистской клеветы на КПЛ. Большевистская критика ошибок партии и ее отдельных работников в прошлом здесь подменена троцкистской клеветой о мелкобуржуазно-радикальном характере довоенной СДЛ, а также ее наследницы КПЛ, вопрос о борьбе между марксистским и ликвидаторским крылом подменен борьбой "низов" и "верхов" и противопоставлением молодых и старых кадров. Являясь антипартийной, троцкистской клеветой на КПЛ, платформа Цитрона извращает также отношение Ленина к довоенной СДЛ, покрывает и прикрашивает меньшевистски-ликвидаторское крыло этой партии и оказывает прямое содействие попыткам латвийских социал-фашистов присвоить себе авторитет революционной партии латвийского пролетариата.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Я. КРУМИН:

Комментарии: