Истоки средневековой культуры закавказских народов уходят своими корнями в глубокую древность. Историческая наука располагает ныне большим материалом, позволяющим судить о материальной культуре не только таких достаточно изученных предков современных народов Закавказья, как обитатели Урарту (Биайнили) и племена Кавказской Албании, но и различных, по большей части неизвестных нам по названию и этнической принадлежности племен и племенных объединений, населявших области южнее Кавказского хребта за много веков до появления первых упоминаний о Закавказье в письменных источниках. Археологические раскопки, осуществленные за годы Советской власти, помогли осветить целые эпохи культурной истории народов Закавказья, недостаточно описанные античными авторами или же в преломленном виде отраженные в ранних памятниках местной историографии. Раскопки в Кармир- Блуре, Эребуни, Армази, Кабале и других древних поселениях позволили обосновать положение, что у обитателей Закавказья еще в древности существовала высокая самобытная и в то же время тесно связанная с соседними историко-культурными регионами цивилизация. Исследование и описание ее, разумеется, - тема особая, выходящая за пределы нашего очерка, цель которого - показать различные аспекты культурного прошлого закавказских народов в период раннего средневековья. Хронологические рамки очерка (IV-XI вв.) несколько условны¹ , хотя и определены известными историческими гранями, каковыми являются христианизация Закавказья в IV в. и последующее создание местных письменностей и литератур. Конечный рубеж (XI в.) определяется серьезными политическими факторами (например, сельджукское нашествие), оказавшими влияние и на отдельные стороны культурной жизни.

Известия письменных источников о Закавказье до IV в. довольно скупы или же облечены в полулегендарную форму, из которой порой крайне трудно вычленить реальные факты. Правда, мы знаем, что в то время здесь существовало несколько государственных образований; крупнейшими из них были Армянское царство, Иберия (Картли) и Кавказская Албания. Однако о внутренней жизни этих стран известно немного. Дополнительный свет на нее проливают археологические данные, но памятники материальной культуры часто безымянны и, не дополняемые письменными определителями, раскрывают лишь отдельные стороны внутренней истории древних народов Закавказья.

С усилением Парфянской державы и утверждением ее противника Рима в Малой Азии и Восточном Средиземноморье закавказские государства попали в орбиту большой политики этих двух "мировых империй" того времени. Прошли века; вместо парфянских царей появились Сасаниды, выдававшие себя за потомков древних Ахеменидов; от Римской империи уцелела лишь ее восточная половина - Византия; но страны Закавказья продолжали оставаться яблоком раздора между правителями, владевшими Ираном, и теми, кто обитал на берегах Босфора. Политическая ситуация, складывавшаяся в Передней Азии, разными путями отражалась и на культурной жизни ее народов.

¹ Проблема генезиса феодализма и вообще путей сложения этой общественно-экономической формации в Закавказье еще не решена достаточно глубоко, а поэтому IV в. есть дата условная, принятая в качестве рубежа в эволюции культуры.

стр. 100

В III-IV вв. в непосредственной близости от Закавказья существовали три главных культурных очага, каждый из которых был тесно связан друг с другом, а также и с местной культурой закавказских народов и племен. Речь идет об античной культуре, иранской цивилизации и культуре арамейцев - семитского населения Передней Азии, впитавшей в себя многовековые - достижения древних народов Месопотамии, Сирии и отчасти Малой Азии. К тому же арамейская культура служила в ту пору как бы мостком, соединявшим собственно античную культуру с достижениями цивилизации в областях к востоку от Месопотамии (Иран, Средняя Азия, Индия). Все три культуры оказали влияние и на культуру Закавказья: их следы прослеживаются в пантеоне языческих божеств Армении и Грузии, в словарном фонде древнеармянского и древнегрузинского языков, в роли арамейского, греческого и отчасти среднеперсидского языков в закавказских странах.

В начале IV в. господствующая верхушка Римской империи в страхе перед социальными потрясениями, грозившими разрушить державу цезарей, приняла христианство. К моменту принятия новой веры императором Константином и его двором христианство было широко распространено во всех концах империи и в некоторых областях, формально в нее не входивших, но так или иначе от нее зависимых. К таковым относились и страны Закавказья, в которых и Рим и Сасанидская держава стремились не только победить политически, но и утвердить свою идеологию. С тех пор, как в Римской империи было принято христианство, зороастризм - официальная религия и идеология Сасанидского Ирана - стал кровным врагом православной церкви. Зато различные еретические секты христианства благосклонно воспринимались иранскими шахами и охотно разрешались в сасанидских владениях. Такие секты были распространены в Месопотамии - области, соседней Закавказью. Именно отсюда и начало проникать христианское учение в Армению, Албанию и Иберию. Но не этому стихийно распространявшемуся христианству суждено было стать господствующей религией в странах Закавказья.

В 298 г. очередная война между Ираном и Римом закончилась тем, что армянским царем был признан изгнанный ранее персами представитель армянского царского дома Аршакидов Трдат (Тиридат) III, тесно связанный с Римом. Но иранские шахи не желали примириться с преобладанием римского влияния в Закавказье. Да и в самой Армении представители старых языческих культов, могущественное жречество были настроены больше в пользу иранского маздеизма, нежели проповедовавшего единобожие и единовластие христианства. Вот почему принятие христианства Римом незамедлительно привело к аналогичному акту и в Армении² . Вероятнее всего, Трдат для укрепления своих позиций взял на вооружение христианство где-то между 314 и 325 годами. Приблизительно в то же время христианство было принято в Иберии³ , а затем и в Кавказской Албании, где иранское влияние являлось более сильным. Как конкретно происходил процесс христианизации, мы знаем плохо, ибо в позднейшей традиции, местной и общехристианской, реальные события первой трети IV в. смешались с легендами и преданиями. Например, рассказ так называемого Агатангела о христианизации Армении изобилует типичными для раннехристианской литературы описаниями чудес (особенно изобилует такими подробностями рассказ о болезни и исцелении Трдата III). Зато более или менее хорошо известно, как разрушались старые храмы, истреблялись или обращались в рабство языческие жрецы, а их владения и богатства присваивались царями⁴ . Таким образом, христианизация закавказских стран, с одной стороны, привела к разрушению и гибели языческой культуры, и только скудные упоминания

² В историографии высказывалось несколько мнений о времени христианизации Армении. Разбор их см.: Я. А. Манандян. Критический обзор истории армянского народа. Т. II, ч. 1. Ереван. 1957, стр. 117 - 127 (на арм. яз.).

³ Согласно западным и древнегрузинским источникам, христианство принял картлийский (иберийский) царь Мириан в 20-х - 30-х годах IV века.

⁴ При раскопках армянского г. Двина найдены человеческие фигуры из камня, рельефы со сценами охоты и т. д. По-видимому, это обломки изображений, уничтоженных в период христианизации Армении и зарытых в землю ("Археологические открытия 1969 г.". М. 1970, стр. 391). В древнем грузинском г. Уплисцихе также обнаружены следы росписи античной эпохи (см. Ш. Амиранашвили. История грузинского искусства. Т. I. М. 1963, стр. 112).

стр. 101

письменных источников, а также данные археологических изысканий позволяют ныне в какой-то мере восстановить далеко не полную картину культурной жизни дохристианского Закавказья. Но, с другой стороны, христианизация и начавшаяся затем упорная борьба против влияния зороастризма и старых культов способствовали возникновению у народов Закавказья письменности и литературы на местных языках. По-видимому, предполагалось, что богослужение на понятном народу языке будет содействовать быстрому укреплению и распространению новой религии.

Создание письменности на родном языке в странах Закавказья отстоит от принятия христианства почти на 100 лет. Первоначально богослужение совершалось здесь на греческом языке, и лишь к концу IV в. наметились некоторые изменения в этой области. Вероятным толчком послужили опять- таки политические события. В 387 г. между Сасанидами и Римом был заключен договор, предопределивший серьезные изменения в жизни народов Закавказья, прежде всего Армении, которая была разделена на две части. Большая часть попала под власть Ирана, а меньшая - Рима. Дальнейшее развитие событий показало, что Армении грозила полная утрата независимости, а также деэтнизация, осуществляемая введением римских и персидских порядков. И если в Западной Армении это проводилось путем установления общеимперского административно-налогового устройства, то в Восточной Армении наиболее сильным оружием шахов стал зороастризм. В условиях утраты государственной независимости упорная борьба местных начал с иноземным завоеванием продолжалась в сфере идеологии, то есть для того времени прежде всего в религии. И вот христианские круги Армении, как и других стран Закавказья, в противовес зороастризму, утвердившемуся довольно прочно в Албании и восточных областях Армении, задались целью развить родные языки и культуры, сделав христианство защитником последних против посягательств со стороны Ирана.

Из более поздних памятников на древнеармянском и грузинском языках мы узнаем, что у народов Закавказья в V в. существовала богатая устная литературная традиция. В частности, в "Истории Армении" Мовсеса Хоренаци имеются многочисленные образцы эпических сказаний, бытовавших в различных областях Армении. "Отец армянской истории" упоминает, что в его время эти сказания исполнялись народными певцами-гусанами в сопровождении музыкальных инструментов. Из народного эпоса Хоренаци заимствовал значительную часть своих рассказов о царях Тигране, Арташесе, войне последнего с аланами, войнах армянского государя Хосрова с Арташиром Сасанидом и т. д. Благодаря Мовсесу Хореиаци сохранились дословные образцы древне-армянского эпоса. Подобные же эпические мотивы мы находим в трудах древнегрузинских летописцев. К ним относятся сказания о царе Фарсмане Доблестном и Вахтанге Горгасале, неутомимом борце против иранской агрессии в конце V века. Наконец, в приписываемой Мовсесу Каланкатваци истории Кавказской Албании на древнеармянском языке сохранились остатки местных сказаний, бытовавших на территории Албанского царства.

Следовательно, памятники эпической литературы существовали у народов Закавказья задолго до изобретения письменности. Маловероятно, что они записывались раньше V в., хотя из источников известно об использовании в Армении, Грузии и Кавказской Албании для разных целей греческого, арамейского и среднеперсидского языков. Из них два последних имели общую по происхождению письменность. Поэтому задача состояла в том, чтобы либо приспособить для местных языков один из этих алфавитов, либо создать на их основе или с их использованием новые азбуки, отражавшие фонетику местных языков. Закавказские просветители конца IV - начала V в. пошли по последнему пути.

Согласно источникам, составленным через несколько лет после появления армянского алфавита, заслуга создания его принадлежит Месропу Маштоцу⁵ . Родился он в Юго-Западной Армении (область Тарой), в детстве получил греческое образование. Видимо, Маштоц был знаком и с сирийским языком, так как область Тарон находится вблизи от исторической Сирии, да и в самом Тароне проживали сирийцы. Покинув родной дом, Маштоц направился в Вагаршапат, ко двору армянского царя (вассала

⁵ Биографию Маштоца написал в 40-х - 50-х годах V в. его ученик Корюн. Недавно она издана в русском переводе (Корюн. Житие Маштоца. Ереван. 1962).

стр. 102

Ирана) Врамшапуха и поступил на службу в качестве писца в царскую канцелярию. Для этого надо было владеть и среднеперсидским языком, без знания которого в ту пору писец царской канцелярии обойтись не мог. В дальнейшем Маштоц оставил службу и, "отказавшись от властолюбивых желаний", стал монахом. По-видимому, тогда и произошло его сближение с армянским католикосом Сааком, оказавшим Маштоцу большую помощь в создании армянского алфавита. Первоначально им была сделана попытка использовать найденные еще за много лет до этого епископом Даниэлом письмена⁶ , которые, вероятно, и прежде пытались приспособить к армянскому языку. Однако эти письмена не отражали должным образом фонетику армянского языка, и Маштоц решил создать новый алфавит. С этой целью он отправился в сирийский город Самосату, где, согласно преданию, выработал армянский алфавит. Несомненно, это - самобытное творение, но в то же время оно имеет определенное родство с другими тогдашними восточными системами письменности. Достоинство нового алфавита заключалось в том, что он точнейшим образом отражал фонетику армянского языка. Это историческое событие произошло в конце IV - начале V века.

По-видимому, примерно тогда же были изобретены древнегрузинский алфавит и алфавит для одного из языков Кавказской Албании, ведущего наречия в этой стране, - гаргарейского. Судьбы этих письменностей были различны. Если на древнеармянском и древнегрузинском языках уже в V в. появилась богатая оригинальная и переводная литература, то вопрос об албанской письменности и албанском литературном языке гораздо сложнее и до сих пор не решен. Несомненно с созданием алфавита появилась в Кавказской Албании и литература. Однако, кроме небольшого числа надписей, не расшифрованных по сей день, от нее ничего не сохранилось.

Иначе обстояло дело в Армении и Грузии. Согласно исторической традиции, при католикосе Сааке существовала группа ученых-переводчиков, которым вменялось в обязанность перевести на армянский язык в первую очередь библию, а также другую церковную литературу. Первоначально переводили священные книги с сирийского языка⁷ , затем обратились к древнегреческому переводу библии, осуществленному в Египте в III-II вв. до нашей эры. Армянский перевод был сделай квалифицированно и считается одним из лучших. Переводились с сирийского и греческого языков и другие книги, например, "Церковная история" Евсевия Кесарийского, а также ряд церковных и светских памятников. Деятельность армянских переводчиков V в. поражает не только своим совершенством, но и многообразием. Это свидетельствует о том, что почва для нее была подготовлена задолго до V столетия. Народные эпические сказания, былины, предания, причем не только местного происхождения, но и восходившие, например, к иранскому эпосу, представляли благодатный материал, который ждал своей записи и обработки. Но, кроме стародавних сказаний, веками живших в народной памяти, была и современность, накладывавшая свой отпечаток на сюжеты ранних оригинальных произведений на армянском языке, на их идейное содержание и композицию.

В 428 г. в Армении была ликвидирована царская власть, и страна перешла под управление князей (нахараров), ибо, по словам современника, "хотя подати поступали в [казну] персидского двора, конница армянская была ведома в бою всецело нахарарами"⁸ . Это событие означало торжество феодальной раздробленности, подготовленное всем предшествующим периодом. Такое положение было выгодно иранским шахам и поддерживалось ими. Обстановка в Армении была сложной: ряд нахараров придерживался иранской ориентации и даже склонялся к принятию зороастризма. Именно тогда армянская церковь, объединившись с князьями, выступавшими против этого, фактически стала выразительницей общенародных интересов.

Консолидация антииранских сил на этой же основе наблюдалась в Грузии и Албании. В Восточногрузинском царстве (Картли) шахи противопоставили местным царям так называемых питиахшей (правителей), отдав в их управление часть страны. Похожая ситуация сложилась и в древней Албании. А поскольку вплоть до начала VII в.

⁶ Я. А. Манандян. Указ. соч., стр. 254 - 258; М. Абегян. История древнеармянской литературы. Т. I. Ереван. 1948, стр. 69.

⁷ Г. Г. Мелконян. Из истории армяно-сирийских отношений (III-V вв.). Ереван. 1970, стр. 29 (на арм. яз.).

⁸ Егише. О Вардане и войне армянской. Ереван. 1971, стр. 27.

стр. 103

все три закавказские церкви сохраняли единство, создалась возможность возникновения мощного антииранского союза, возглавленного церковью. Всякий раз, когда сасанидские шахи пытались ущемить права церкви и связанных с нею князей, в Закавказье вспыхивали антииранские восстания, объединявшие против внешнего врага все антииранские силы - от князей и епископов до сельских и городских жителей. Наиболее известные такие выступления относятся к 450 - 451 гг. и к первой половине 80-х годов V века. В ходе второго восстания даже оформился союз между грузинским царем Вахтангом Горгасалом и антииранскими силами в Армении, возглавленными церковью и нахарарским родом Мамиконянов. События тех лет послужили сюжетом для ряда произведений исторического характера, вышедших, однако, из церковной среды и отражавших ее идеологию. Речь идет о сочинении Егише "О Вардане и войне армянской" и "Истории Армении" Лазара Парпеци⁹ . Последнее сочинение задумано было как продолжение первого известного исторического труда на армянском языке, созданного в V в., - "Истории Армении" Фавста Бузанда. Историк, писавший под этим именем, судя по сохранившимся частям его произведения, излагает армянскую историю IV в., пользуясь главным образом устными преданиями. Эта книга писалась по заказу и в угоду церковным верхам, отчего армянские цари Аршакиды, особенно известный реформатор Пап, изображены в ней так, как было нужно церкви; например, утрата Арменией государственной независимости истолковывалась как наказание свыше за грехи последних Аршакидов, не прислушивавшихся к советам епископов и католикосов. Та же процерковная ориентация отчетливо видна и у Парпеци, а особенно в труде Егише.

Другой темой армянской литературы была христианизация Армении. Наиболее полно она отражена в "Истории Армении", приписываемой так называемому Агатангелу. Автор этого сочинения неизвестен, ибо слово "агатангелос" по- гречески значит "добрый вестник". Может быть, это псевдоним неизвестного автора или группы авторов. Сочинение, использовавшее предания и легенды, излагает историю христианизации Армении. Написано оно, вероятно, в V веке. Труд этот пользовался большой популярностью в Закавказье и за его пределами, о чем свидетельствуют существующие (как правило, неполные) переводы его на греческий, грузинский, арабский, латинский и даже эфиопский языки¹⁰ . К тому же первоначальный текст "Истории" Агатангела в дальнейшем подвергался неоднократному редактированию, что и отразилось на дошедших его вариантах.

Даже первые переводные и оригинальные произведения на древнеармянском поражают богатством языка, оформившегося настолько, что посредством его оказалось возможным в художественной форме выражать самые различные оттенки человеческой мысли и слова. Это объясняется главным образом богатством народной устной литературы, традиции и приемы которой мастерски использовались переводчиками и писателями V века. Армянский язык V в. - это развитой, с многообразными средствами выражения литературный язык.

Вершиной древнеармянской литературы раннего периода следует считать "Историю Армении" Мовсеса Хоренаци¹¹ , прозванного "отцом армянской истории" (по аналогии с Геродотом). Многие десятилетия ученые спорили о том, когда жил и писал Хоренаци. Согласно традиции, он жил в V в., однако с конца XIX столетия высказываются мнения, относившие время жизни и деятельности "отца армянской истории" к VII и даже к IX векам. В наши дни большинство исследователей придерживается традиционной даты, которая основывается на анализе самого текста "Истории Армении"¹² . Труд Хоренаци по своему замыслу и привлеченному материалу составляет

⁹ Русского перевода сочинения Лазара Парпеци пока нет, оригинал же публиковался неоднократно. Лучшие из его изданий: Лазар Парпеци. История Армении. Тифлис, 1904 и 1907.

¹⁰ А. Н. Тер-Гевондян. Новая арабская редакция Агафангела. Ереван. 1968, стр. 98 - 112.

¹¹ Лучшим является издание на древнеармянском языке, осуществленное в Тифлисе в 1913 году. На русский язык это произведение было переведено Н. О. Эмином и издано в 1893 г. в Москве.

¹² Г. Х. Саркисян. Армения эллинистического периода и Мовсес Хоренаци. Ереван. 1966, стр. 8 - 11 (на арм. яз.).

стр. 104

эпоху в армянской литературе. Автор был весьма образованным человеком, знавшим античную литературу, сирийских авторов. Но одним из важнейших источников, к которому особенно часто обращался Хоренаци, являлся народный эпос.

В то время бытовали многочисленные сказания о легендарном родоначальнике армян Хайке и его потомках, о первых армянских вождях и царях. Как христианин, Хоренаци увязывал эти народные сказы с библейскими родословными, а зная семитские предания, он рисует поэтическую и красочную картину борьбы Хайка с ассирийским царем Бэлом и любовь полулегендарной царицы Шамирам (Семирамиды) к армянскому царю Ара Прекрасному. В этих сказаниях перемешались отголоски древних языческих культовых сцен, легенд, сказаний о древних родоначальниках и героях Армении с какими-то реальными воспоминаниями об отдаленных событиях раннеармянской истории. В рассказах о Паруйре и других легендарных царях отражены народные предания о нашествии скифов, а в сказе о Тигране I перемешались данные эпоса с известными Хоренаци из античных источников сведениями о Тигране II.

Из предисловия к "Истории Армении" видно, что этот труд был написан Хоренаци по просьбе князя Саака Багратуни, желавшего знать о происхождении армянского народа и Армянского государства, о появлении различных нахарарских домов и прежде всего рода Багратуни (Багратидов). Разумеется, к большинству его рассказов о происхождении нахарарских родов, в том числе к легенде о еврейском происхождении Багратидов, надо относиться критически. Однако эти сведения расширяют наши знания о древней и раннесредневековой Армении. Сочинение Хоренаци - первая попытка изложить прошлое армянского народа с древнейших времен до начала V века. С точки зрения современной научной критики в нем много наивного, имеется достаточно большое число натяжек и преувеличений, но вместе с тем "История Армении" - это энциклопедия различных знаний о древней Армении и сопредельных с нею странах. Много интересного в этом труде почерпнет и историк Малой Азии, Грузии, Албании, Ирана, и специалист-филолог, и исследователь иранского эпоса, позднее собранного великим Фирдоуси.

"История Армении" Хоренаци оказала громадное влияние на развитие последующей армянской литературы. Сюжеты, затронутые в ней, вошли и в древнегрузинскую литературу (например, легенды о Хайке). Вероятнее всего, использование общих сюжетов в двух соседних культурах объясняется не только многовековым соседством и взаимовлиянием этих закавказских народов, но и политическими событиями IX-X вв. прежде всего в такой области, как Тайк (Тао), и в других районах, где в то время переплетались армянское и грузинское влияния. Те же сюжеты обнаруживаются у историка Кавказской Албании Мовсеса Каланкатваци, или Дасхуранци, материал которого о деятельности армянских царей, а также Месропа Маштоца перекликается с данными Хоренаци.

В Армении V-VII вв. на базе античной науки развивались также математика, астрономия, география. Еще ученики Маштоца и Саака, занимаясь переводческой деятельностью, знакомились в Александрии, Эдессе и других культурных центрах тогдашнего мира с тамошними библиотеками, переводили на армянский язык многие философские и научные произведения с греческого и сирийского языков. Некоторые из них сохранились до наших дней только в древнеармянском переводе.

Древнегрузинская литература V-VII вв. тоже была богата не только переводными памятниками, но и оригинальными сочинениями по различным отраслям знания. К сожалению, лишь небольшая их часть дошла до наших дней: многое погибло в водовороте войн и бурных событий последующих времен. Библия на древнегрузинский язык была переведена с греческого. От V в. дошло несколько древнегрузинских надписей, сохранившихся в Грузии и за ее пределами (в Палестине), и "Мученичество св. Шушаники"¹³ . В этом сочинении Якова Цуртавели речь идет о событиях второй половины V в., происходивших при дворе картлийского питиахша. "Мученичество св. Шушаники" интересно и как художественное произведение, показывающее, что грузинский литературный язык V в. был вполне сложившимся, обладавшим лексическим и грамматическим богатством. Это подтверждается древнегрузинскими памятниками

¹³ Новейшее издание древнегрузинского оригинала см.: "Памятники древнегрузинской агиографической литературы". Кн. I. Тбилиси. 1963 (на древнегруз. яз.).

стр. 105

VI-VIII веков. В сочинении VIII в. "Мученичество Або Тбилисского" Иоанна Сабаснидзе повествуется о Грузии под властью Арабского халифата. Особенно интересно описание путешествия на север через Дарьяльское ущелье и Кавказские горы картлийского эристава (правителя) Нерсе, вынужденного покинуть свою страну во время нашествия арабов. В источнике содержатся данные о взаимоотношениях грузинских государственных объединений с арабами, хазарами и другими народами¹⁴ . В Грузии VI-VIII вв. имелись также зачатки историографии в виде хроник, жизнеописаний царей и т. д. В оригинале они до нас не дошли, но следы существования каких-то исторических произведений сохранились в древнегрузинских памятниках IX-XI веков.

Вопрос о письменности и литературе древней Албании очень сложен. Вероятно, на албанский литературный язык, сформировавшийся в V в., переводились священные книги. Возможно, была и какая-то оригинальная литература. Единственный сохранившийся литературный памятник, связанный с Кавказской Албанией той поры, но написанный на древнеармянском языке, - это "История страны алван", автора которой звали Мовсес Хотя ее окончательная редакция относится к X в., первые части составлены в VII веке. Автор пользовался местными преданиями, армянскими источниками, а события VII в. описывает как очевидец. В состав этого по преимуществу исторического сочинения, первостепенного источника по истории Азербайджана, вошло и поэтическое произведение на древнеармянском языке "Плач на смерть великого князя Джеваншира" поэта Давтака Кертога. "Плач" - "единственная древняя стихотворная поэма этого рода, сохранившаяся до наших дней"¹⁵ . Она написана не без влияния церковной поэзии, но в то же время это глубоко светское произведение, поражающее глубиной чувств и богатством сравнительных оттенков.

"История страны алван" - уникальный памятник местной культуры, написанный человеком, горячо любящим родной край. Автор описывает природные богатства Кавказской Албании, страны, изобилующей всем необходимым для жизни и труда, богатой хлебом, полезными ископаемыми, хлопком и всякого рода рыбой¹⁶ . Многие страницы этого памятника написаны на основании свидетельств и записей современников и представляют собой увлекательные рассказы. Вызывает интерес зарисовка путешествия на север албанского католикоса Виро, в которой содержатся важнейшие исторические и этнографические данные о народах и племенах, обитавших в то время на территории современного Дагестана. Есть в "Истории" и описание нашествия хазар на Закавказье в период ирано-византийских войн первой трети VII в., рассказы о жизни и деятельности албанского князя Джеваншира и т. д.

Строительные памятники и сооружения V-VII вв., многие из которых сохранились до наших дней полностью или частично, столь же красноречиво говорят о высоких культурных достижениях народов Закавказья. Письменные источники и археологические данные свидетельствуют о развитии строительного дела в древнем Закавказье, особенно культового, а также военного и в известных масштабах - светского. Языческие святилища, пышно отделанные, были разбросаны по всему Закавказью. Украшались они богатыми алтарями и скульптурами. Например, в языческом святилище древнего Мцхета, что на вершине Армазской горы, стоял громадный идол верховного бога Картли Армази, направо от него - идол из золота по имени Гаци, налево - идол из серебра по имени Гаим¹⁷ . Все эти изображения и сами языческие святилища были уничтожены во время христианизации. Вместо них воздвигались христианские храмы, строившиеся по местным, западным и переднеазиатским образцам. Некоторые из этих архитектурных памятников уцелели до нашего времени.

Одним из замечательнейших образцов древнегрузинской архитектуры является храм Джвари, сооруженный в VI в. на высокой горе, напротив древней столицы Грузии Мцхета, недалеко от слияния Куры и Арагви. Этот памятник до сих пор поражает простотой и совершенством своих конструкций и величественностью. Особый интерес представляют рельефы Джвари. Их несколько, а изображают они инициаторов и орга-

¹⁴ Там же, стр. 46 - 81.

¹⁵ М. Абегян. Указ. соч., стр. 311.

¹⁶ Мовсес Каланкатваци. История страны алван. Тифлис. 1913, стр. 15 (на древнеарм. яз.).

¹⁷ "Картлис цховреба". Т. I. Тбилиси. 1955, стр. 89 - 90 (на древысгруз. яз.).

стр. 106

низаторов строительства храма. На одном из рельефов виден мтавар Степанос, коленопреклоненный перед Христом. В левой руке Христа - евангелие, правая же покоится на голове Степаноса. Любопытны изображения мтаваров и их костюмы, передающие индивидуальность того или иного персонажа: у Адрнерсе - длинные усы и небольшая борода, Деметре обладает чертами, свойственными иранскому сасанидскому искусству, - курчавой бородой и усами; их костюмы - типично грузинские, существовавшие в ту пору и сохранившиеся много веков спустя. На южной грани барабала купола Джвари имеется изображение, в котором исследователи видят коленопреклоненную фигуру оставшегося неизвестным архитектора, строителя храма¹⁸ .

Шедевром древнеармянского зодчества является знаменитый храм Звартноц, воздвигнутый в современном виде в VII веке. Остатки христианских культовых сооружений сохранились и в Азербайджане. Примером может служить монастырь Елише-Аракел на отроге горы Мировдаг. Его основание связывают с именем албанского царя Вачагана III (конец V - начало VI в.)¹⁹ . В результате археологических работ, которые проводятся на территории закавказских советских республик, в последнее время открыты новые памятники раннесредневековой архитектуры.

В Закавказье в условиях постоянной внешней опасности, угрозы нашествия с юга и севера (кочевников из-за Кавказского хребта) большого развития достигло строительство военных укреплений. В средние века каждый князь имел свою родовую крепость, один или несколько замков. Большинство укреплений IV-VII вв. не сохранилось, но уцелевшие крепости или их остатки свидетельствуют о высоком развитии оборонительного дела в странах Закавказья. В раннесредневековой Грузии наряду с известными античными укреплениями (столица Картли Армази-Мцхета, крепость Западной Грузии - Цихе-Годжи, древний Археополис и. др.) возникали новые оборонительные сооружения, среди них - Тбилисская крепость, построенная в IV в., за сто лет до официального основания современной грузинской столицы. Она расположена там, где ныне высятся развалины Нарикала. Очевидно, древнейшая крепость была разрушена во время нашествия хазар в VII в., когда хазарский хакан вместе с византийскими войсками захватил Закавказье. Источники сообщают, что Тбилисская крепость оказала хазарским ордам упорное сопротивление и могла бы выстоять, если бы защитники ее, веря в свою безопасность, не довели осаждавших до бешенства тем, что, сделав из тыквы изображение головы хакана без бороды, бровей и ресниц, демонстрировали это чучело на крепостных стенах. Разъяренные хазары удвоили усилия и взяли крепость, учинив избиение населения. Крепость была разрушена. Впоследствии ее неоднократно восстанавливали и опять разрушали. Нынешний Нарикала - это сооружение периода позднего средневековья.

Одним из крупнейших оборонительных сооружений была Дербентская крепость, расположенная на древнем пути из северокавказских степей в Закавказье. Оборона этого прохода стала жизненно важной после гуннского нашествия и возникновения Тюркского, а затем Хазарского каганатов. Первоначально укрепления были расположены южнее современного Дербента, в месте, называвшемся в источниках Чола, или Чора, но в VI в. в правление иранского шаха Хосрова I Ануширвана были воздвигнуты дербентские укрепления, сохранившиеся в основном до нашего времени. Это была первоклассная крепость, преграждавшая кочевникам путь в страны Закавказья. Дербентская стена шла от моря в глубь гор, благодаря чему узкий проход у берега моря, наиболее удобный для конницы, мог при наличии мощного гарнизона надежно запираться. Другой такого же рода крепостью были укрепления Дарьяла, над которыми осуществляли контроль грузинские цари, а иногда иранские шахи. О светских сооружениях известно главным образом на основании археологических раскопок (развалины патриаршего дворца в Двине, остатки дворца Мамиконянов в Аруче).

В странах Закавказья большого развития достигло изобразительное искусство. Сохранившиеся фрески имеют преимущественно церковный характер, хотя и после принятия христианства светские сюжеты не были забыты: на внешних стенах и внутри зданий изображались бытовые сцены. В Западной Грузии на территории древнего

¹⁸ Ш. Амиранашвили. Указ. соч., стр. 119 - 120; Г. Н. Чубинашвили. Памятники типа Джвари. Т. I. Тбилиси. 1948, стр. 142 - 146.

¹⁹ См. "Археологические открытия 1970 г.". М. 1971, стр. 394 - 395.

стр. 107

Питиунта недавно открыты остатки базилики IV в. с мозаичным полом, на котором изображены фонтан и птицы с красным и белым оперением, пьющие воду²⁰ . Исследователи отмечают, что на восточногрузинском искусстве лежит отпечаток иранского влияния, тогда как в Западной Грузии больше чувствуется печать эллинистических художественных традиций.

Сохранилась небольшая икона V в. (св. Григорий) из позолоченного серебра, вложенная в ковчежец, в оформлении которого чувствуется влияние традиций позднеэллинистического и римского искусства²¹ . Это показывает, что в странах Закавказья дохристианские основы культуры не были полностью уничтожены. Официальная живопись и скульптура носили преимущественно церковный характер. На смену античным сюжетам пришли канонические изображения Христа и святых. Однако и после принятия христианства отдельные черты светского искусства органически слились с церковным, создав новый стиль, синтезирующий качества того и другого. На древних албанских памятниках VI-VII вв. по-прежнему сохранялись изображения "священного дерева", культ которого был распространен в языческой Албании. Столь же характерными для этой группы памятников оставались изображения павлинов, голубей и других птиц. В Эрмитаже хранится бронзовая курильница в виде статуэтки всадника, происходящая из Нахичеванского края. Возможно, это - изображение албанского князя Джеваншира, в молодости служившего при сасанидском дворе, а позднее принимавшего участие в борьбе с арабами. В изображении всадника сочетаются черты, свойственные иранскому традиционному домусульманскому искусству, с иными, скорее всего местными, закавказскими. Последние видны в одежде всадника и в его внешности, например, в отсутствии бороды и усов, что не свойственно сасанидскому искусству²² .

Принятие христианства не сразу привело к вытеснению языческих культов и связанных с последними обрядов. В народе по-прежнему широко бытовало творчество народных сказителей, передававших, часто в музыкальном сопровождении, древние былины и сказания. Существовал и народный театр, который порою служил для выражения протеста крестьян и горожан против все более усиливавшегося социального неравенства и гнета. Не случайно церковные каноны запрещали ходить на такие представления, где нередко высмеивались князья и представители духовенства. Армянский церковный автор писал: "Там, где комедианты и гусаны и представления и насмешки гнусные, там и дьяволы с ними вместе пляшут"²³ . До нас не дошли образцы музыкальной культуры той эпохи. Однако несомненно, что многие образцы современной музыки народов Закавказья восходят к древним мотивам. В народных грузинских песнях с их самобытными мелодиями и способом исполнения сохранились припевы, которые нельзя объяснить, исходя из современного грузинского языка. В армянской народной музыке причудливо переплетаются мелодии явно переднеазиатского происхождения с мелодиями, родственными балканским. Не менее сложно и музыкальное творчество современных азербайджанцев. В нем прослеживаются влияние и наследство различных этнических компонентов.

Страны Закавказья являются одним из древнейших центров металлургии. Как полагают ученые, уже во II тыс. до н. э. здесь стало известно железо, а в IX-VIII вв. до н. э. началось его промышленное освоение²⁴ . В древних грузинских летописях упоминается г. Саркине в районе Мцхета²⁵ . Этимология этого названия (от "ркина" - железо) показывает, что данный район издавна был центром железоделательного производства. Подобного рода производство существовало и в других районах Грузии²⁶ , Армении, Азербайджана. Железо было основным материалом для изготовления оружия и орудий труда. Судя по материалам археологических раскопок, во

²⁰ Ш. Амиранашвили. Указ. соч., стр. 113.

²¹ Там же, стр. 123 - 124.

²² К. В. Тревер. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. М. 1959, стр. 322, 327 - 329.

²³ Цит. по: "Очерки истории СССР. III-IX вв.". М. 1958, стр. 238.

²⁴ Г. А. Меликишвили. К истории древней Грузии. Тбилиси. 1959, стр. 198.

²⁵ "Памятники древнегрузинской агиографической литературы". Кн. I, стр. 81.

²⁶ И. А. Гзелишвили, Железоплавильное производство в древней Грузии, Тбилиси. 1964.

стр. 108

всех крупнейших городах Закавказья имелись отрасли ремесла, связанные с обработкой и отделкой металлов²⁷ . Сообщения источников о вооружении той поры, в частности о вооружении тяжелой азатской (в Армении и Албании) и азнаурской (в Грузии) конницы, когда не только всадники, но и лошади покрывались броней, подтверждаются материалами археологии. Значительного развития достигла в странах Закавказья военная техника, применявшаяся при осаде и штурме замков. При осаде использовались осадные башни, велись подкопы, что требовало известного минимума технических знаний. Из других отраслей материального производства надо отметить гончарное, фаянсовое, а также производство стекла. Различные изделия из стекла, обломки фаянсовой посуды - постоянные находки при раскопках в городах и поселениях Закавказья. Найдены и остатки стеклоделательных мастерских²⁸ . Художественные изделия, обнаруженные при раскопках, не сводятся к оружию и предметам бытового пользования: Так, в Двине найдены каменные фигурки из пемзы, изображающие различных зверей. Они инкрустированы фаянсом. Полагают, что их предназначали для чатранга (род шахмат)²⁹ .

В VII в. страны Закавказья подпали под власть Арабского халифата. Это привело к существенным изменениям в различных сферах жизни закавказских народов, отразилось и на их культурной истории. Но еще в самом начале VII в. произошло событие, оставившее глубокий след в истории взаимоотношений, в том числе и культурных, Армении, Кавказской Албании и Грузии. Речь идет о разделении закавказских церквей, в результате чего грузинская церковь осталась в едином комплексе с византийской (православной), а армянская и албанская обособились и вместе с некоторыми другими восточными церквами составили отдельную организацию в тогдашнем христианском мире. В основе этого разделения лежали в первую очередь не богословские споры, а социально- политическое размежевание в восточных областях бывшей Римской империи и соседних странах. В частности, религиозное обособление Армении³⁰ и Албании в значительной мере объяснялось ситуацией, сложившейся здесь в итоге ирано-византийской борьбы конца VI - начала VII века. Тем не менее утвердившееся в Армении и Албании монофизитство поставило эти страны в разряд "еретических", изменив формы идеологических связей этих стран с Византией и Грузией. С другой стороны, укрепились церковные связи Армении и Албании. С арменизацией части населения последней армянская культура постепенно поглощала албанскую, тогда как другая часть населения Албании после арабского завоевания исламизировалась и постепенно обособлялась от первой. Эта часть населения Албании в VII-X вв. находилась под сильным воздействием мусульманской культуры, которая, в свою очередь, представляла собой продукт синтеза собственно арабской, сирийской и иранской культур. Местная, албанская культура оказала определенное влияние на культуру Восточного Закавказья. Ее следы явственно прослеживаются в материальной сфере, где древние местные особенности пережили века с тем, чтобы сохраниться в той или иной форме у азербайджанцев, сложение которых как этнической общности в процессе тюркизации приходится на период XI-XV вв., и у армян Карабаха, таких же потомков древнего населения Албании, как и азербайджанцы.

Изменения в религии наложили отпечаток на направленность и содержание культуры того времени, ибо религия - это идеология той поры, а в борьбе отдельных форм и толков религии проявлялись, порою в весьма обостренной форме, классовые противоречия. Если в условиях той эпохи борьба между исламом и христианством отражала главным образом столкновение интересов господствующих кругов разных стран, то различные ереси и толки в христианстве и исламе внутри страны, где тогда господствовала одна из этих религий, часто служили формой социального протеста угнетенных против эксплуататоров. Методы и пути этой идеологической борьбы в VII-X вв. были сложны и многообразны, поскольку отражали и неравномерность социального процесса

²⁷ В. А. Абрамян. Ремесла в Армении IV-XVIII вв. Ереван. 1956 (на арм. яз.).

²⁸ Н. Н. Угрелидзе. К истории производства стекла в раннесредневековой Картли (Иберии). Тбилиси. 1967 (на груз, яз.); "Археологические открытия 1969 г.", стр. 391.

²⁹ "Археологические открытия 1969 г.", стр. 391.

³⁰ Часть армянского населения, особенно на западе, приняла православие и затем частично деэтнизировалась.

стр. 109

и пережитки дохристианских и доисламских культов и сект. Это отчетливо видно на примере идеологии так называемых хуррамитов, в частности последователей Бабека, главы крупнейшего социального движения IX в., центр которого находился на территории Азербайджана, а также различных ересей в Армении и Малой Азии. Бабек³¹ и его последователи многое заимствовали у маздакитов V-VI вв., например, идеи социального равенства. К сожалению, подлинники сочинений, вышедших из среды бабекидов, не сохранились. Наши сведения о них почерпнуты из писаний представителей враждебного им лагеря. Необходимо отметить, что движение хуррамитов вызвано было причинами, уходившими своими корнями в процессы углубления феодализации, прежде всего усиления феодальной зависимости крестьян от государства. Поэтому в идеологии и практике приверженцев Бабека столь сильно звучал мотив возвращения к примитивному равенству, отражавшему старые, полупатриархальные связи, еще известные в тех местах, которые составляли территориальное ядро бабекидского движения.

Такой же социальный характер носило и движение павликиан в Армении и Малой Азии, в котором отчетливо прослеживается стремление к социальному равенству, борьба против феодальной иерархии, церковных привилегий и богатства церковной верхушки. Не случайно в движении хуррамитов и выступлениях павликиан активнейшее участие принимало крестьянство - основной производящий класс того времени. Столь же не случайна та лютая ненависть феодального государства, как христианского, так и мусульманского, и господствующего класса в целом к этим выступлениям, выразившаяся в кровавой расправе халифов над хуррамитами и византийских императоров над павликианами, расправе, сопровождавшейся порою поголовным истреблением инакомыслящих или в лучшем случае переселением их. Хуррамиты и павликиане представляли собой антифеодальную оппозицию в социальной жизни и идеологии Закавказья и соседних стран. Выступления их жестоко подавлялись, а сочинения, вышедшие из этой среды, столь же беспощадно уничтожались. Самое имя хуррамитов и павликиан предавалось церковной и государственной анафеме.

Памятники общественной мысли, историографии, художественной литературы той сложной, полной противоречий эпохи, которые уцелели до наших дней, носят иной характер. Их сохранение в последующие времена свидетельствует о том, что они представляли не только чисто научный или эстетический интерес, но были важны как идеологическое оружие для тех общественных кругов, где они возникали и оберегались. Большая часть таких памятников VII-XI вв. отражает порой общенародные интересы, иногда же - узкоклассовые, отдельных слоев господствующего класса той или иной закавказской страны. Одной из важнейших проблем, стоявших перед общественностью (в тогдашнем смысле этого слова) Закавказья VIII-XI вв., была борьба за освобождение от ига Арабского хадифата и его политических наследников в Передней Азии. Развал этого непрочного объединения начался сразу же после прекращения успешных завоевательных походов во второй четверти VIII века. Утверждение Аббасидов, расширивших свою социальную опору за счет иранской знати, несколько отсрочило этот распад, но не остановило его, Началось освободительное движение и в Закавказье. Оно принимало разные формы, но на раннем этапе это движение по большей части неизбежно протекало под знаменем борьбы между христианством и исламом. В борьбе за достижение единой цели - освобождения от власти халифата - чисто догматические противоречия, например, между православием и монофизитством, отходили на второй план. С другой стороны, развитие феодальных отношений создавало условия для феодальной децентрализации и местнических настроений даже в относительно единых в этническом и религиозном отношении районах, когда экономические интересы отдельных феодалов доминировали над общенародным и церковным единством. Именно этим можно объяснить возникновение союзнических отношений в IX-X вв. между православными царями отдельных грузинских государств и анийскими Багратидами Армении, а также упорную борьбу последних с васпураканскими Арцруни.

Церковь в отличие от светских феодалов больше склонялась к объединительной

³¹ О движении под руководством Бабека см.: З. М. Буниятов. Азербайджан в VII-IX вв. Баку. 1965.

стр. 110

тенденции, хотя и ограничивала территорию возможного объединения сферой своего влияния. В отношении же вероисповедания иного толка позиция господствующей церкви была другой. Поэтому в собственно церковной и связанной с нею светской литературе четко прослеживаются две тенденции: с одной стороны, идеологическое обоснование, часто сделанное на историческом материале, необходимости объединения страны, с другой, - стремление доказать исключительное право на существование только той формы религиозной идеологии, которую она выражала. Наиболее же острая идеологическая борьба правящих кругов разных стран развернулась между христианством и исламом. Именно под ее знаменем проходило и покорение арабами Закавказья и последующая борьба за ликвидацию власти халифата. Не случайно наиболее законченную форму эта борьба приняла в Армении и Грузии. В литературных памятниках разного характера VIII-XI вв. проблема борьбы с исламом занимает одно из центральных мест. Авторы литературно-исторических памятников той поры особое внимание уделяли развитию жанра агиографической литературы, целью которой было показать "ниспосланность свыше" христианства, его чистоту и противоположность "поганому" исламу, который для христианских писателей той поры был как бы продолжением языческих обычаев, существовавших до принятия христианства.

В этом отношении примечателен цикл грузинских агиографических сочинений VIII-XI веков. Их тематика часто взята из полулегендарной истории IV в., но идеи того времени звучали злободневно еще и в период борьбы под знаменем христианства против халифата и государств его наследников. Тогда окончательно оформился цикл сказаний о христианизации Грузии и распространителях христианства св. Нино и царе Мириане. Видимо, в IX в. на основе древних письменных источников, а отчасти и устных преданий был составлен сборник "Мокцевай Картлисай" ("Обращение Картли"), в котором центральное место занимает история принятия христианства Грузией.

В армянской историографии идея борьбы христианства с исламом прослеживается в многочисленных произведениях того времени. Характерной чертой этой литературы становится создание комплексных трудов, изложение в которых доводилось до современных каждому автору событий. Там приводится материал и о прошлом многих соседних народов. Из исторических произведений такого типа следует отметить "Историю Армении" Иоанна Драсханакертци (начало X в.) и "Всеобщую историю" Степаноса Таронского, прозванного Асолик и писавшего в конце X - начале XI века. Оба произведения испытали на себе влияние "Истории" Хоренаци: ряд сюжетов из древней и раннесредневековой истории Армении у них общий. Для современного историка наиболее интересны описания в этих трудах событий VIII-X вв., изложенных в плане необходимости политической и идеологической борьбы против ислама и за объединение Армении. Оба автора не случайно совершили далекие экскурсы в прошлое, уделив особое внимание самостоятельным армянским государствам древности, утверждению христианства в Армении и ее борьбе с внешними врагами.

Писатели X-XI вв. отчетливо осознавали и отражали в своих трудах идею, утвердившуюся среди определенной части общества (церковь, мелкие и средние азаты) и приемлемую для широких масс армян, - идею освобождения от чужеземного гнета и объединения страны. Не случайно Драсханакертци отводит так много страниц героической борьбе горцев Сасуна против арабов, запечатленной в народном эпосе "Давид Сасунский". Но, будучи современником событий начала X в., когда борьба за объединение Армении закончилась трагической гибелью царя Смбата I (891 - 914 гг.), в которой был повинен другой крупный армянский правитель, владетель Васпуракана Гагик Арцруни, автор, не высказываясь резко против Гагика, своего покровителя на склоне жизни, в целом симпатизирует анийским Багратидам и считает их центральными политическими фигурами тогдашней Армении. А Степанос Таронский писал в период, когда кратковременный расцвет Анийского царства сменился его упадком и Византия начала прибирать к своим рукам закавказские земли. Писатель нашел объяснение этому упадку в прегрешениях одного из своих современников, царя Смбата II (977 - 989 гг.), прогневавшего бога нечестивыми деяниями.

В IX-XI вв. были написаны в Армении и произведения более частного характера: истории отдельных феодальных домов (например, Арцруни), труды об отделении армянской и грузинской церквей (аналогичные сочинения есть и в древнегрузинской ли-

стр. 111

тературе) и т. д. Продолжалась обработка устных народных сказаний, по большей части связанных с событиями VIII-X вв. (например, сказания о Григоре Дерене)³² . В эту пору были собраны в сборники канонические памятники армянской церкви, первоначально включившие в себя как переведенные с греческого, так и оригинальные армянские памятники церковного права IV-VII вв., а затем дополненные более поздними документами. В VIII в. в виде специального сборника были собраны документы церковной переписки с V века. Так появилась "Книга посланий" ("Гирк тлтоц"), являющаяся ценнейшим источником для Закавказья, Ирана и других стран. В армянском литературно-историческом памятнике "Повествование" Аристакеса Ластивертци воссоздаются события XI в., связанные с захватом армянских и грузинских земель Византией и с ужасами сельджукского нашествия.

В грузинской литературе IX-X вв., наряду с церковной, все отчетливее пробивается светское направление. Это было связано с актуальными политическими- задачами страны, в первую очередь с борьбой за объединение Грузии. Объединительные идеи особенно четко выражены в "Житии Григория Хандзтели" Георгия Мерчули (X в.), где проведена мысль о единстве Грузии. К тому же времени относится появление в грузинской литературе произведений, выходящих за рамки церковной литературы. Прежде всего надлежит отметить "Мудрость Балавара", памятник, основанный на обработке сказания о Будде. Обращение к подобной теме показывает значительные изменения вкусов и запросов тогдашнего грузинского общества. "'Мудрость Балавара", написанная высокохудожественным языком, получила широкое распространение и была переведена на греческий язык.

Вершиной средневековой грузинской литературы той эпохи, вплотную подводившей к периоду ее наибольшего расцвета (XII-XIII вв.), было появление обширного сборника древнегрузинских летописей - "Картлйс цховреба" (буквально "Жизнь Картли"). Первые части этого свода, содержащие историю Грузии от легендарного прародителя Картлоса до конца XI в., были оформлены, вероятно, в конце XI столетия. История возникновения "Картлйс цховреба" и проблема ее авторства очень сложны, не все ее аспекты ясны. Еще ранее в Грузии велись какие-то летописи и осуществлялась их обработка. Но автор первой части "Картлйс цховреба" Леонтий Мровели поставил перед собой задачу, аналогичную той, что осуществил ранее в Армении Хоренаци. Не исключено, что при написании начальной истории Грузии Мровели опирался на тексты предшественников, которые скорее всего писали в IX - X вв. в пределах исторической области Тао (Тайк), тесно связанной и с Грузией и с Арменией. По всей вероятности, отсюда идут те сюжеты сочинения Мровели, в которых чувствуется влияние армянской литературы: сказание о Хаосе (Хайке), старшем сыне Таргамоса, правнуке библейского Ноя, а также ряд других рассказов. Все это вкупе с богатым материалом народного грузинского эпоса Мровели привлек и обработал для создания цельной картины происхождения грузинского и других кавказских народов, а также для изложения древней истории Грузии. Еще задолго до него в Грузии бытовали различные исторические записи о деятельности отдельных царей, царские списки и т. д. Мровели и его продолжатель Джуаншери собрали эти материалы, систематизировали их и как бы оживили. Например, там, где в "Мокцевай Картлисай" имеются лишь сухие записи, в частности о деятельности Вахтанга Горгасала, в сочинении Джуанщери содержится живой и обстоятельный рассказ о неутомимом борце за независимость Картли, чье имя внушало страх врагам и с чьей памятью связано основание столицы Грузии - Тбилиси. Не менее красочен рассказ Мройели о Фарсмане Доблестном. В этом рассказе переплетаются реальные и легендарные известия о двух исторических правителях Грузии, носивших данное имя³³ .

Первые части свода "Картлйс цховреба" составлялись в то время, когда сельджукское нашествие угрожало Закавказью. В этой обстановке требовалось объединение всех закавказских народов для отпора врагу, и одна из основных идей "Картлйс цховреба" - идея единства армян, грузин, жителей Албании, их сближения и сплочения, чтобы противостоять новому врагу, пришедшему со стороны Ирана. В этих условиях сказания о Вахтанге Горгасале и других борцах за независимость начиная от леген-

³² См. "История анонимного повествователя". Ереван. 1971.

³³ Г. А. Меликишвили. Указ. соч., стр. 45 - 46.

стр. 112

дарного Хаоса, поразившего могучего Нэброта (Нимрода), до современных авторам свода политических деятелей XI в. звучали актуально, призывая народы Закавказья дать отпор агрессору.

В VII-XI вв. в Кавказской Албании происходили существенные внутренние изменения, проявившиеся в арменизации некоторой части населения западных районов современного Азербайджана, иранизации и частичной арабизации³⁴ его в других районах Албании. В этих условиях албанский язык постепенно исчезал, хотя вплоть до X в. он известен в источниках. Поэтому и местная литература, появившаяся в предшествовавшее время, переживает упадок, а затем на время вовсе исчезает. Пожалуй, единственным письменным памятником того времени, дошедшим до нас, является часть упомянутой "Истории страны алван", напитанная как дополнение к ранее созданному труду, видимо, в X веке. Текст ее составлен на древнеармянском языке, благодаря чему этот памятник вошел и в армянскую литературу. Не исключено, что в IX-XI вв. на территории нынешнего Азербайджана, особенно южного, где тогда бытовали иранские языки и наречия, существовала литература на персидском языке, а возможно, и на языке азери³⁵ . Наиболее известным персоязычным поэтом, уроженцем Азербайджана, умершим в Гяндже после 1072 г., был Катран Тебризи. Он усвоил и развил лучшие традиции и сюжеты классической поэзии на персидском языке, восходящие прежде всего к Рудаки. Между творчеством Рудаки и Катрана было много близкого, и в последующие времена ряд произведений Катрана принимали за образцы поэзии Рудаки³⁶ . В указанное время в Азербайджане писали и по-арабски. Этот язык использовался в государственном делопроизводстве. На нем же составлялись и исторические сочинения. Об этом свидетельствуют связанные с именем некоего Масуда ибн Намдара документы, сборник которых был составлен в начале XII века³⁷ . Остатки хроник Восточного Закавказья сохранились на арабском языке в переложении турецкого энциклопедиста XVII в. Мюнаджимбаши³⁸ . Эти материалы содержат ценные данные по история Кавказской Албании, Ширвана и Дербента IX-XI вв., о строительной деятельности в этих местах, а также о разрушительных последствиях сельджукского нашествия.

Говоря о развитии культуры, нельзя обойти молчанием состояние просвещения в странах Закавказья в описываемое время. В период после принятия христианства здесь были учреждены школы, куда принимались дети привилегированных сословий, а порой и отдельные представители крестьянской верхушки и горожан. В этих школах преподавались греческий, сирийский и местные языки, священное писание и зачатки светских наук. Закавказская школа IV-VII вв. находилась под влиянием аналогичных заведений в Междуречье, Малой Азии и даже Египта, куда ездили учиться и знакомиться с тамошними библиотеками и деятелями культуры. До нас дошли и учебные пособия, например, "Математика" крупного армянского ученого Анании Ширакаци (VII в.). Это весьма своеобразный и оригинальный труд³⁹ , в котором изложена теория трех арифметических действий с примерами, взятыми по большей части из реальной жизни. Не меньший интерес представляет "Армянская география VII в."⁴⁰ , приписываемая тому же Анании Ширакаци, - уникальный памятник, стоящий в одном ряду с позднеантичными географическими сочинениями и памятниками раннеарабской географии. В основе его лежит классический труд Птолемея; использованы и другие произведения, в том числе географические работы на среднеперсидском языке, имевшиеся в Иране той эпохи и в оригинале сохранившиеся лишь в поздних, сокращенных редакциях. В той части "Армянской географии", где автор рассказывает о Закавказье, он в основном самобытен и привлекает современные ему данные. В этом состоит главное достоинство его сочинения, которое остается бесценным источником наших знаний о Закавказье, порою и о других странах, в том числе о Средней Азии.

³⁴ См. об этом: А. П. Новосельцев, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин. Пути развития феодализма. М. 1972, стр. 41 - 43. 51 - 52, 59.

³⁵ Об этом языке см.: Б. В. Миллер. Талышский язык. М. 1953, стр. 254 - 263.

³⁶ Ян Рипка. История персидской и таджикской литературы. М. 1970, стр. 190 - 191.

³⁷ Масуд ибн Намдар Сборник рассказов, писем и стихов. М. 1970.

³⁸ В. Ф. Минорский. История Ширвана и Дербенда. М. 1963.

³⁹ "Вопросы и решения вардапета Анании Ширакаци, армянского математика VII в.". Птгр. 1918.

⁴⁰ С. Т. Еремян. Армения по "Ашхарацуйцу". Ереван. 1963 (на арм. яз.).

стр. 113

В послеарабское время число школ возросло. Во многих городах или при монастырях в Армении, Грузии и Албании существовали своеобразные для того времени высшие школы ("университеты" и "академии"). В Армении наиболее известны школа, основанная в конце XI в. Иоанном Саркавагом в Ани, затем Татевская школа, Гладзорский университет и др. Преподавали там духовные лица. Основные предметы были церковные, но с элементами светского образования. Одним из крупнейших культурных центров Грузии стал в IX-X вв. Шатбердский монастырь в Тао-Кларджети. При учебных заведениях и монастырях создавались богатые книгохранилища, там переписывались книги.

От той эпохи дошло до наших дней относительно небольшое число рукописей. Однако даже то, что сохранилось, показывает, с какой любовью относились тогдашние переписчики и художники к оформлению книг. Одной из самых древних и ценнейших рукописей Матенадарана является евангелие, переписанное в 989 г. и известное под названием Эчмиадзинского. Рукопись пергаментная, хотя от того времени дошли до нас и рукописи на бумаге. Изготовлена она была в монастыре Нораванк переписчиком Ованесом. Оклад евангелия покрыт пластинками из резной слоновой кости. Отдельные страницы украшены миниатюрами, изображающими птиц, растения и т. д.⁴¹ .

Интересные памятники изобразительного искусства X в. сохранились в Грузии. Весьма примечательна пещерная роспись Гареджи. На одной из них изображен Лукиан, ученик Давида Гареджели, поящий ланей. На другой - лани сообщают Лукиану, что дракон сожрал их детенышей. На третьей показана гибель дракона, объятого огнем⁴² . Поражает мастерство художников X в., сумевших впечатляюще изобразить описанные сцены. Из других памятников того времени можно выделить фрески Атенского храма в Грузии.

Археологические работы в Азербайджане также вскрыли памятники культуры VIII-XI веков. В Куткашенском районе археологи обследовали христианский храм, сооруженный в VIII в. и функционировавший до XI века. Храм построен из серовато-белого камня местных пород, по своей конструкции он напоминает другие культовые сооружения Закавказья, а также христианские храмы в Сирии⁴³ . Обследование азербайджанского города Шамкура, расцвет которого приходится на IX - начало XIII в., позволило определить его площадь (20 га) и обнаружить цитадель, окруженную стеной шириною в 3,5 метра. Вокруг города проходил канал⁴⁴ . Много новых памятников найдено при раскопках г. Байлакана (городище Оренкала, Азербайджанская ССР)⁴⁵ . Это был один из крупнейших хозяйственных центров IX - начала XIII в. вплоть до разрушения его монголами. Арабо-персидские географы описывали Байлакан как большой город, славный своим шелкоткацким производством и "большим количеством базарных мест"⁴⁶ . О развитии изобразительного искусства Азербайджана XI в. свидетельствуют знаменитые Гянджинские ворота, увезенные в 1138 г. грузинским царем Деметре I и хранящиеся в Гелатском монастыре.

Развитие церковных связей и культуры уже с первых веков средневековья вело к возникновению даже вне Закавказья крупных центров армянской и грузинской культуры. Таковыми были монастыри в Палестине и других местах. Особенно известен монастырь на Афоне, основанный в X в. выходцами из Тао и имевший связи с грузинскими и армянскими церковными кругами. Эти зарубежные культурные центры также сыграли немалую роль в развитии культуры народов Закавказья, особенно в области переводческой деятельности.

В целом период VIII-XI вв. ознаменован расцветом экономики Закавказья. Наблюдается значительный рост старых городов (Тбилиси, Берда'а и др.). Возникают новые города, превращавшиеся в крупные административно- политические и торговые

⁴¹ А. Г. Абрамян. Рукописные сокровища Матенадарана. Ереван. 1959, стр. 93 - 94.

⁴² Ш. Амиранашвили. Указ. соч., стр. 159.

⁴³ "Археологические открытия 1971 г.". М. 1972, стр. 487 - 488.

⁴⁴ "Археологические открытия 1970 г.", стр. 395 - 396.

⁴⁵ "Археологические открытия 1969 г.", стр. 380.

⁴⁶ Н. Д. Миклухо-Маклай. Географическое сочинение XIII в. на персидском языке. "Ученые записки" Института востоковедения АН СССР. Т. IX. М. -Л. 1954, стр. 202.

стр. 114

центры, например, Гянджа. В арабских географических трудах того времени находим характеристику городского производства, особенно внешних торговых связей. Так, Берда'а славился производством шелковых изделий, Баку уже в источниках X в. связывают с нефтью. Раскопки крупнейшего города Армении того времени Ани показали широкое развитие светского и церковного строительства, выявили облик закавказского средневекового города, специфику организации трудовой и повседневной жизни различных слоев городского населения.

Сохранившиеся до наших дней архитектурные памятники - в основном образцы церковной архитектуры. В Армении это прежде всего церкви в Ани, монастыри в разных частях страны. Для Грузии особенно знаменателен XI в., когда были возведены величественное здание мцхетского Светицховели, монастырь Самтавро в Мцхета, кафедрал Алаверди в Кахети и т. д. От светских памятников сохранилась лишь небольшая их часть. Раскопки в Ани, Байлакане и других средневековых городах Закавказья дали богатейший материал, позволяющий восстановить облик не только царских дворцов и домов знати, но и жилищ простого населения, воссоздать картину городской жизни в ее самых различных проявлениях. Города IX-XI вв. были центрами экономической жизни настолько, насколько это возможно в докапиталистическую эпоху, с достаточно высоким для того времени культурным уровнем. Например, раскопки Ани обнаружили там наличие хорошо организованного водоснабжения⁴⁷ . Водопроводные линии из гончарных труб и кяризов (подземных каналов) найдены и при раскопках Шамкура⁴⁸ . В Ани существовали специальные гостиницы - ханапары для приезжих, принадлежавшие богатым горожанам. В одной из гостиниц посреди здания находился открытый зал, вымощенный камнем, и фонтан. Вдоль стен были расположены небольшие отсеки - "номера", или лавки. Кроме того, в Ани были открыты таможня, бани и другие сооружения⁴⁹ .

XI век был трудным временем в истории закавказских народов. Опустошительное сельджукское нашествие отразилось и на их культуре. Борьбу против сельджуков возглавило Грузинское царство, в союз с которым вступили феодальные образования Албании и Ширвана, а также части Армении. То была, впрочем, уже иная страница закавказской истории, ознаменовавшаяся апогеем развития закавказской культуры в XII - начале XIII века.

Итак, анализ развития закавказской культуры IV-XI вв. показывает, что в отличие от средневековой культуры Запада она возникла не после разрушения старой, дохристианской, античной культуры, хотя известная домка старых культурных традиций имела место и здесь. Однако отдельные их стороны были восприняты и не исчезли ни в ходе христианизации закавказских стран в IV в., ни в процессе частичной их исламизации в VII в. и позже. Это случилось, вероятно, потому, что процесс сложения феодализма в странах Передней Азии шел иными путями и не был непосредственно связан с кризисом рабовладельческого строя, который привел к гибели античную цивилизацию на Западе. Культура народов Ближнего Востока IV-XIII вв. явилась как бы мостом, связавшим античную цивилизацию с возникшей на ее развалинах новой, европейской средневековой культурой. В этом одна из исторических заслуг народов Ближнего Востока, в том числе и закавказских.

⁴⁷ В. М. Арутюнян. Ани. Ереван. 1964, стр. 51 - 55.

⁴⁸ "Археологические открытия 1970 г.", стр. 395 - 396.

⁴⁹ В. М. Арутюнян. Указ. соч., стр. 76 - 77.

Постоянный адрес данной публикации: