Оставляя в стороне исторических писателей эпохи Октавиана-Августа (Саллюстий, Тит Ливий), творчество которых органически связано с периодом республики, настоящая статья содержит описание жизни и литературной деятельности трех крупнейших римских историков I-II веков нашей эры: Веллея Патеркула, Публия Корнелия Тацита и Гая Свотония Транквилла.

1

Подобно тому как афинские историки - Геродот, Фукидид и Ксенофонт - описали в своих сочинениях историю Греции V - IV веков до нашей еры, то есть эпоху наивысшего внутреннего расцвета греческого рабовладельческого общества, подобно тому как Полибий дал историю эллинистической эпохи и историю установления римского господства в Средиземноморье, а Дионисий Галикарнасский и Тит Ливий описали древнейший период римской истории, Веллей, Светоний и особенно Корнелий Тацит осветили в своих сочинениях историю Римской империи в I веке ее существовании. Будучи современниками, свидетелями, а в некоторых случаях и личными участниками описываемых ими событий, вращаясь в непосредственной близости к императорскому двору и зная лично правителей римской мировой державы, они сохранили для потомства наиболее подробные и точные сведения об истории Римской империи в эпоху правления Юлиево-Клавдиевой династий. Эта эпоха была временем внутренней я внешней консолидации, сил Римской империи, как самой могущественной из рабовладельческих держав Средиземноморья, об'единившей в своем составе ранее существовавшие восточные эллинистические государства и варварские племена западноевропейских областей. Рим этого времени сделался подлинно мировой столицей, где сходились все нити политического управления, куда собирались все дани, пошлины, лучшие произведения труда и искусства всего подвластного ему мира. Хотя римская аристократия по-прежнему считала себя повелительницей вселенной, ее политические права были ущемлены установившейся после гражданских войн новой формой управления. Принцепсы из Юлиево-Клавдиева дома, ревниво следившие за поведением представителей конкурировавших с ними патрицианских родов, выдвигали на место старой родовой аристократии выходцев из новых общественных слоев: представителей негоциантов, откупщиков - так называемых всадников, выходцев из среды провинциальной знати и вольноотпущенников, которым и поручались ответственнейшие посты как в центральном аппарате, так и в провинциальной администрации империи. Это рождало озлобление старой аристократии, бессильной восстановить республиканские порядки, но не желавшей мириться с ущемлением своих политических интересов. Оппозиционные настроения представителей патрицианских фамилий часто выливались в форму заговоров, беспощадно подавлявшихся императорами. Но большинство аристократов уже не решалось на открытую борьбу с принцепсами, и их недовольство существующим режимом выливалось в демонстративное фрондирование, распускание по Риму сплетен и слухов, опорочивавших императоров, их политические мероприятия я личную жизнь. Атмосфера скрытой враждебности и взаимного недоверия между императорами и представителями сенатской аристократии создавала основной тон общественных настроений того времени, которые отражены в исторических произведениях Веллея, Тацита и Светония.

Веллей и Корнелий Тацит были представителями старых италийских фамилий. Светоний, принадлежавший к числу бюрократов из незнатной всаднической семьи, первоначально сделал блестящую карьеру, а затем потерял - в результате дворцовой интриги - свое положение и материальное благополучие. В то время как Веллей, тесно связанный личной дружбой с императором Тиберием, сочувствует вводимым им политическим порядкам и описывает события времен принципата Августа и Тиберия в благоприятном для правителей освещении, Корнелий Тацит и Светоний настроены резко оппозиционно. Однако если у Тацита эта враждебность являлась следствием социального положения историка и его республиканских взглядов, у Светония она была результатом его личных неудач. Тацит, идеализируя рес-

публиканские порядки, выражает принципиально враждебное отношение как, ко всему императорскому режиму в целом, так и к непосредственным носителям власти. Светоний же, вполне примирявшийся с существовавшим правопорядком, озлобленный своими личными неудачами, спросится критически лишь к самим правителям.

Ограничившись этими общими замечаниями, обратимся к конкретному разбору жизни и творчества каждого из интересующих нас историков.

Марк Веллей родился около 19 года да нашей эры в знатной патрицианской семье. Детство и юность он провел в близком общении с младшими родственниками Августа. Вместе с внуком последнего - Гаем Цезарем - он поступил на военную службу и несколько позднее, в качестве - военного трибуна, сопровождал его на Восток. Впоследствии он служил командиром конного отряда (префектом всадников) - praefectus eqnitum, - а затем легатом в армии пасынка Августа-Тиберия. Сопровождая своего начальника, Веллей побывал с ним в Германии, Паннонии и Далмации. В 6 году нашей эры Веллей ездил из армии в Рим с целью получения звания квестора, а в 15 году, в начале принципата Тиберия, с которым его связывала тесная дружба, он сделался претором. Повидимому, именно с этого периода Веллей отошел от государственной деятельности, не теряя, впрочем, близких связей с покровительствовавшим ему императором, и занялся литературной деятельностью.

Результатом его литературных трудов явился обзор римской истории, доведенной до 30 года нашей эры - "Римская история до консульства Марка Виниция" ("Historiae Romanae ad Marcum Vinicium consulem libri duo").

Труд Веллея состоит из 2 неравных по величине книг и представляет собой как бы проспект всей истории древнего мира. В первой из дошедших до нас книг Веллей сообщает о греческой котонизации Италии, о мифах, бегло останавливается на истории Востока, Эллады, повествует о Гомере и лишь после всего этого обращается к собственно римской истории, изложение которой доводится им до падения Карфагена. Гораздо больший интерес представляет собой его вторая книга, содержащая рассказ о событиях позднереспубликанского периода и особенно об эпохе Августа. Благодаря тому что автор находился в непосредственной близости к правителю империи, занимая ряд ответственных военных должностей, он сообщает интереснейшие для историков подробности о заговорах, организованных против Августа представителями сенатской оппозиции¹ , о войнах римлян в Германии, о большом Паннонско-Далматинском восстании 6 - 9 годов нашей эры² , о восстании германцев в 9 году нашей эры и гибели римского наместника Квинтилия Вара со всеми его войсками³ . Все эти события описаны образно и дают читателю яркую картину хода политических событий и действий отдельных лиц, обрисовываемых историком. Однако исторический процесс Веллей рассматривает как процесс биологический, пытаясь проследить в жизни народов смену периодов детства, отрочества, мужества, старости. Он не пытается раскрыть внутреннюю связь событий, а трактует их как результат деятельности отдельных выдающихся лиц, по существу сводя историю к ряду биографических очерков. В центре его изложения, как выше уже указывалось, находятся события эпохи Августа и в особенности предприятия друга и покровителя автора - Тиберия. К последнему Веллей относится с благоговением, тщательно замалчивая все его отрицательные черты. Но подобное отношение к современникам все же не мешает Веллею давать относительно справедливые оценки событий и лиц республиканской эпохи. В самых положительных чертах он изображает деятельность Тиберия Гракха и не менее хорошо отзывается о Гае, сожалея только о тон, что деятельность последнего вызвала междоусобную войну. Особенно же тепло описывает Веллей М. Т. Цицерона, которого он подобно другим писателям I века империи считал крупнейшим из политических деятелей эпохи республики.

Как отмечалось выше, изложение Веллея не лишено литературного таланта. Он умеет кратко и выразительно обрисовывать характер политических деятелей, образно описать драматичность отдельных событий, но эти внешние достоинства теряются в некоторой недоработанности всего сочинения в целом. Чтение труда Веллея затрудняется множеством общих мест, повторений мысли и выражений, а зачастую даже и обмолвок, особенно когда речь идет о событиях, знакомых автору лишь на основании чужих сочинений. Все эти недостатки, повидимому, явились следствием ранней смерти автора, не позволившей ему окончательно отшлифовать свой труд. Предположение о ранней смерти Веллея тем более вероятно, что последний в разных частях своего сочинения сообщает о своем намерении дать более подробное описание истории Рима с эпохи гражданских войн до начала принци-

¹ "Веллей Патеркул". Кн. II. Гл. 91, 92.

² Там же. Гл. 110, 116.

³ Там же. Гл. 117, 119.

пата Тиберия. Однако этот труд не только не сохранился, но у позднейших римских авторов нет даже и намека на его существование. Вероятнее всего, что Веллею на удалось выполнить своих планов. Точных сведений о смерти Веллея нет, но благодаря тому, что его труд заканчивается на консульстве Марка Виниция, то есть на 30 году нашей эры, можно предполагать, что он умер приблизительно около этого времени. Сочинения Веллея в древности не пользовались особой популярностью и не нашли себе большого числа подражателей. Буржуазные европейские историки XIX века, относились к Веллею крайне предвзято. Исходя из его близости к императору, они считали совершенно неверной его оценку личности и деятельности Тиберия, а другой материал, содержащийся в трудах Веллея, не привлекал их внимания. Но Ф. Энгельс широко использовал сочинения Веллея в своей работе о древних германцах¹ . В среде советских историков особый интерес в сочинениях Веллея выбывают описания провинциальных восстаний и войн эпохи Августа. К сожалению, для массового читателя сочинения Веллея пока еще мало доступны, так как перевод на русский язык, сделанный в конце XVIII века, представляет исключительную редкость.

О других римских историках, непосредственно следующих за Веллеем, сохранилось очень мало сведений. В эпоху Тиберия жил я работал историк Кремуций Корд, осмелившийся в своих сочинениях положительно отозваться о вождях республиканцев - убийцах Юлия Цезаря Бруте и Кассии. Этого было достаточно, чтобы Тиберий приказал сжечь его сочинения, а сам автор был вынужден покончить самоубийством. Подробную историю войн римлян с германцами написал Плиний Старший, погибший в 79 году нашей эры при извержении Везувия. Но от его труда до нашего времени ничего не сохранилось так же, как не сохранились труды и ряда других римских историков второй половины I века нашей эры - Гетулика, Сервилия, Нониана, Корбулона.

2

Наиболее выдающимся римским" историком I-II веков нашей эры был Публий Корнелий Тацит. Современная наука не имеет точных данных ни о годе его рождения, ни о его родине и происхождении. Согласно традиции, Публий Корнелий Тацит происходил из знатной всаднической семьи среднеиталийского города Интерамны (современной Терии), где в 1514 году ему даже был воздвигнут памятник. Родился он, по-видимому, около 54 - 55 гг. нашей эры. Образование Тацит получил в Риме, где ораторскому искусству его обучал известнейший в то время оратор Квинтилиан. Он посещал суды и римский форум, слушая речи знаменитых адвокатов своего времени - Аира и Юлия Секунда. "Их обоих, - сообщает сам Корнелий Тацит в одном из своих произведений - не только слушал я внимательно в судах, но и на дому, и сопровождал их в общественных местах, вследствие удивительной жажды к учению и какого-то юношеского увлечения, чтобы вполне усвоить их разговоры, прения я тайны уединенной декламации"² .

Хорошие способности и тщательная подготовка содействовали быстрым успехам на ораторском поприще и самого Тацита, который, (будучи еще молодым человеком, приобретает известность первоклассного оратора. В 78 году Корнелий Тацит женился на дочери крупнейшего полководца своего времени Юлия Агриколы, вновь завоевавшего для Рима отпавшую было от империи Британию. В 78 - 79 годах Тацит становится квестором, а в 81 году, в правление Тита Флавия, - эдилом. В 88 году, при императоре Домициане, он достигает должности претора.

В 89 году Тацит вместе с женой отправился в деревню, где и оставался до смерти Домициана Флавия (18 сентября 96 года), казнившего в 93 году его тестя и покровителя. Вернувшись в Рим после смерти жестокого императора, Корнелий Тацит занял выдающееся место в сенате. В 99 году он занимает должность консула. В 100 году по назначению сената Корнелий Тацит выступил в качестве обвинителя проконсула Африки Мария Приска и произнес, по словам его современника, друга и горячего поклонника - Плиния Младшего, - блестящую обвинительную речь. О дальнейшей жизни историка точных сведений не имеется. Однако, судя по намекам, разбросанным в его произведениях, можно предполагать, что он жил до 117 - 120 годов нашей эры.

Литературная деятельность Корнелия Тацита началась довольно рано благодаря изданию речей, которые и доставили славу их автору. Эти произведения, пользовавшиеся столь широкой популярностью у современников и потомков, не сохранились до нашего времени, но зато дошел до нас в высшей степени интересный трактат Корнелия Тацита - "Разговор об ораторах" ("Dialogue de Oratoribus").

¹ См. Ф. Энгельс "К истории древних германцев", стр. 25 и сл. Партиздат. 1938.

² Публий Корнелий Тацит "Разговор об ораторах". Гл. II.

В нем над внешней фурмой спора, происходившего будто та 6-м году правления императора Веспасиана (75 год нашей эры) между наиболее известными адвокатами того времени - Курцием Матерном, Апром, Секундом и Мессалой, - Корнелий Тацит излагает свою взгляды на империю и республику. Выходец из провинции, галл по происхождению, Апр всячески защищает политические порядки империи. Мессала, потомок строй патрицианской семьи, отстаивает республиканское красноречие, а вместе с ним и республиканский политический строй. Примирителем обоих спорящих выступает Курий Матерн, который в очень осторожной речи высказывает особые симпатии современному ему политическому строю, отмечает серьезные минусы республиканских порядков, противопоставляя им положительные стороны строя империй, когда из всего построения "Диалога "об ораторах", можно предположить, что это произведение было написано в эпоху Домициана, чрезвычайно резко реагировавшего на какие-либо попытки восхваления республиканского строя. Следующим произведением Корнелия Тацита является биография его тестя Юлия Агриколы "De vita et moribus Julii Agricolae", написанная в 97 году. Описывая жизнь, политическую и военную деятельность Агриколы, Тацит сообщает интереснейшие подробности о военных действиях римской армии в Британии, о быте, нравах и обычаях населявших ее племен. Рассказывает он, между прочим, и о плавании римского флота, обошедшего в 84 году кругом Британии, благодаря чему окончательно было выяснено географическое положение этой последней. В 98 году Корнелий Тацит написал свой замечательный историко-этнографический очерк "Германия" ("De Germania"). Этот небольшой по объему трактат (46 глав-параграфов)¹ содержит исключительно ценные данные по исторической географии и этнографии Центральной и Северовосточной Европы. Автор обстоятельно описывает положение и границы областей, населенных германцами, сообщает о климате их страны, ее богатствах и обитателях. Описывая подробно быт и общественный строй германских племен, Тацит останавливается одновременно на жизни и быте их соседей - галлов, иллирийцев, сарматов - и, что особенно важно и интересно советскому читателю, славянских и прибалтийских племен. Труд Корнелия Тацита содержит ряд исключительно ценных указаний. Славян Корнелий Тацит называет венедами и отмечает, что уже в описываемую им эпоху они были несравненно культурнее живших по соседству с ними феннов. "Венеды... строят дома... и любят ходить, что совсем не свойственно сарматам, живущим в кибитке и на конях. Фенны отличаются необыкновенной дикостью и отвратительной бедностью; у них нет ни оружия, ни коней, ни домашнего очага, питаются они травой, одеваются в шкуры, спят на земле. Вся надежда у них на стрелы, которым по недостатку железа придают острие из костей. Одна и та же охота одинаково кормит мужчин и женщин, которые всюду сопровождают мужей и требуют часть добычи. Дети не имеют другого убежища, кроме сложенных вместе древесных ветвей, которыми они и прикрываются"² . Противопоставляя экономическое и моральное разложение современного ему римского общества варварскому быту германских племен, подчас даже несколько идеализируя этот последний, чтобы резче подчеркнуть отрицательные стороны окружавшей его общественной жизни, Корнелий Тацит все же достаточно реально описал жизнь и быт древних германцев. Они живут еще в условиях родо-племенного строя. У них еще сохраняется общинное землевладение. Однако уже существует рабство, но, отмечает Тацит, "рабов они не употребляют для служб на ваш лад"³ . Наряду с положительными сторонами быта у германцев имеются и значительные пороки. "Проводить день и ночь в попойках никому не вменяется в бесчестие. Частые, как это бывает между пьяными, ссоры редко кончаются бранью, а чаще убийствами и ранами... Если потакать их пьянству, доставляя им столько налитков, сколько они желают, то легче победить их пороками, чем оружием"⁴ . На основании таких материалов написано это произведение? Был ли сам автор в Германии или нет? На эти вопросы современная наука не в состоянии точно ответить. Несомненно одно, что автор прекрасно изучил материал своей темы и оставил потомству ценнейшее научное сочинение. Фридрих Энгельс в своем сочинении о древних германцах широко использовал данные Тацита и характеризовал этот труд как "знаменитое описание германцев"⁵ .

Уже в "Агриколе" и "Германии" Тацит проявил незаурядные научные и литературные дарования. Однако полным прояв-

¹ Книга античного автора - свиток пергамента или папируса, написанный от руки, - в среднем равняется по об'ему большой печатной главе современной книги, от 30 до 70 страниц печатного текста. Глава-параграф равняется 1/2 - 2 страницам.

² К. Тацит "Германия". Гл. 46.

³ Там же. Гл. 25.

⁴ Там же. Гл. 22, 23.

⁵ Ф. Энгельс "К истории древних германцев", стр. 19.

лением его творческих сил были не эти работы, а замечательные исторические сочинения, написанные в начале II века. Этими историческими трудами были "Летопись" и "История", дававшие подробнейшее изложение римской истории начиная от смерти императора Августа (14 год нашей эры) до смерти императора Домициана.

В древних рукописях эти два сочинения Тацита - "Летопись" и "История" - представляют как бы одно сочинение. За одно сочинение считали их и позднеримские писатели. Так, один из церковных писателей IV века сообщает, что Тацит описал в тридцати книгах историю цезарей.

Однако сочинения эти писались не одновременно. Первоначально была написана "История", содержавшая в себе рассказ о гражданской войне 68 - 70 годов нашей эры я царствованиях императоров из дома Флавиев. Можно предполагать, что в полном виде этот замечательный исторический труд состоял из 14 книг. Но до нашего времени из них сохранились полностью лишь первые четыре да несколько глав из V книги. Целиком дошел до нас рассказ о событиях 68 - 69 годов и частично о событиях 70 года. Несмотря на то, что большая часть работы утеряна, она все же представляет собою исключительно ценный материал по военно-политической, социальной и бытовой истории римского общества I века нашей эры. Детально сообщая о ходе гражданских войн, начавшихся в Римской империи после смерти Нерона, Тацит не только дает ценнейшие сведения о социальном составе враждующих армий, блестящие описания и характеристики отдельных действующих лиц и настроений населения отдельных областей империи, но также воссоздает перед взорами читателя рад драматических моментов. Так например исключительно образно описывает Тацит ночной бой между войсками Виттелия и Веспасиана Флавия при Кремоне (69 год нашей эры), разгром Капитолия в Риме солдатами Виттелия, взятие Рима войсками Веспасиана Флавия.

Последним я самым замечательным из произведений Тацита, написанным около 116 - 117 годов нашей эры, была "Летопись" ("Annales"), повидимому, не имевшая этого названия в подлиннике, а называвшаяся своими вступительными словами "Ab excessu divi Augusti". Эта работа, состоявшая не менее чем из 16 книг, тоже не дошла до нас целиком. Полностью сохранились лишь первые четыре книги, V и VI книги, содержащие описание конца царствования Тиберия (14 - 37 годы нашей эры), до нас дошли в сильно попорченном виде. Следующие же книги (VII, VIII, IX, X), в которых описывалось правление Гая Цезаря Калигулы и начало принципата Клавдия, утеряны. Описание конца правления Клавдия и большей части эпохи Нерона, до 65 года нашей эры (книга XI, XII, XIII, XIV, XV и часть XVI), сохранилось в хорошем виде, за исключением конца сочинения (половина XVI книги), который утерян. "Летопись" - исторический шедевр. Известные нам части этой замечательной работы дают читателю детальную картину общественного развития Римской империи. В одинаковой степени содержат они изображение как жизни собственно Рима, так и провинций империи. С предельной четкостью перед читателями воссоздаются образы политических деятелей описываемой эпохи (Тиберий, Клавдий, Нерон, Сеян, Тигеллин, Поппея Сабина, Агриппина и многие другие), картины военных походов, попыток восстаний рабов в Италии и социальных движений в провинциях империи (восстания в Африке 17 - 24 годов нашей эры, в Галлии в 21 году, Фракии и многие другие), быта римского двора, высшего общества, катастроф и стихийных бедствий.

Сжатым, скупым, но крайне выразительным языком автор развертывает перед читателем величественные я драматические картины прошлого. В оценке описываемых событий Тацит весьма пессимистичен. Он с сокрушением описывает падение и порчу нравов патрицианского общества своего времени. Его политические симпатии на стороне республики. Примиряясь с властью принцепсов, он, тем не менее, не считает нужным скрывать своей печали по отошедшим в прошлое временам господства сенатской республики. Описывая действия на германской границе полководца Карбулона, Тацит влагает в уста последнему протестующую реплику против приказания императора, запретившего Карбулону наступление на германцев: "Счастливцы были в прежнее время римские полководцы!"¹ . В IV книге, сравнивая труды древних историков со своей работой, он отмечает, что ему выпал на долю "...труд узкий и неблагодарный, ибо тут постоянный или слабо потрясаемый мир, скорбное обстоятельство Рима и государь, на заботящийся о расширении пределов империи"² . Причина подобных настроений Тацита кратко и в то же время исчерпывающе вскрыта Ф. Энгельсом³ , назвавшим Тацита последним из старых римлян патрицианского духа и образа мы-

¹ "Анналы". Кн. XI, Гл. 20.

² "Анналы". Кн. IV. Гл. 33.

³ Ф. Энгельс "Бруно Бауэр и раннее христианство" (в сборнике Ф. Энгельс: "О первоначальном христианстве", стр. 19. Огиз. 1933).

слей. Точно излагая ход событий, Тацит все же видит в них лишь предначертания рока, вмешивающегося в жизнь людей и оказывающего влияние на их деятельность: "В консульство Г. Азиния и Г. Антистия шел девятый год правления Тиберия. В республике было благоустройство, в семье - процветание (смерть Германика он считал в числе счастливых событий), как вдруг судьба начала мутить: он стал свирепствовать сам или помогал свирепствовать другим..."¹ . Подобно другим своим современникам Тацит крайне суеверен. Он верит в предсказания, знамения богов, вещие сны, которым он придает большое значение. Сообщая о походе римлян в Германию (в 15 году нашей эры), Тацит рассказывает о сне, приснившемся римскому командиру Цецине: "Вождь... пришел в ужас от зловещего сна; ему сбилось, что он видит Квинтилия Вара, всего в крови, вынырнувшего из болота, и слышит, что он зовет его, но что, однако, он не дослушался его и оттолкнул руку, которую - тот протягивал..."² . Чрезвычайно характерной особенностью исторических сочинений Тацита, равно как и многих других античных писателей, является обильное количество дачей, влагаемых автором в уста большинству из описываемых им политических деятелей. Незначительная часть этих речей, как например речь Клавдия в сенате по поводу введения в сенат галльской аристократии³ , является обработкой действительно произнесенной императором речи, но большинство из них - не больше чем литературно-риторический прием автора, пытающегося с их помощью об'яснить читателю действия и побуждения описываемых им политических лиц. Особенно ясно наивность этого приема выступает при чтении речей германских и британских вождей, совершенно не отличающихся по форме - от речей римских политических деятелей и полководцев.

Приступая к изложению исторических событий I века нашей эры, Тацит заявляет о своем стремлении сохранить беспристрастие: "История Тиберия, Гая (Калигулы), Клавдия и Нерона при жизни их писалась лживо иго причине, страха, а после их смерти - под влиянием свежей ненависти. Поэтому я намерен, сказавши лишь несколько слов об Августе и конце его правления, тотчас приступить к правлению Тиберия и других принцепсов без раздражения и пристрастия (sine ira et studio), для которых у меня нет причин"⁴ . Однако вопреки этому заявлению Тациту так и не удалось сохранить беспристрастие. Наоборот, изложение ряда событии и оценка деятельности многих политических лиц, как например Тиберия и особенно Клавдия, крайне тенденциозны. Тацит всячески обеляет сенатскую аристократию и тонко "высмеивает императора Клавдия, осмелившегося ввести в сенат галльских аристократов, лишь незадолго перед тем получивших права римского гражданства. Несмотря на все эти серьезные недостатки замечательные произведения Тацита все же остаются важнейшим источником наших сведений по истории Римской империи в I веке нашей эры.

Сочинения Тацита пользуются широчайшей популярностью не только среди историков, но и у всего культурного мира. Многочисленные писатели черпали из них сюжеты для своих художественных произведений.

Советские историки внимательно изучают труды Тацита. Отдавая должное его литературному таланту и богатству материала, они обращают главное свое внимание на сообщаемые им факты социальной борьбы. В то же время, учитывая предвзятость взглядов и оценок Тацита, обусловленных его социальным положением и политическими убеждениями, советская историческая наука корректирует сведения, почерпнутые из сочинений этого выдающегося писателя древности, с указаниями других античных историков.

Творения Тацита неоднократно переводились на русский язык. Первой была переведена на русский язык "Германия" переводчиком Академии наук еще в 1772 году. Затем последовали переводы "Агриколы" в 1798 году, полный перевод всего литературного наследия Корнелия Тацита в 1802 - 1807 годах, перевод "Летописи" С. Румовского в 1806 - 1809 годах. Во второй половине XIX века вновь была переведена "Летопись" (в 1858 году) Кронебергом, и дважды переводилось полнее собрание сочинений Тацита. Клевановым (в 1876 году) и Модестовым (в 1886 - 1887 годах). Переводы конца XVIII и начала XIX века в литературном отношении крайне устарели. Переводы Кронеберга и Клеванова также весьма несовершенны. Наиболее удовлетворительным, хотя и весьма вольным, является перевод Модестова. После же Октябрьской социалистической революции вышел новый, улучшенный перевод "Германии" Тацита, выполненный Моравским и помешенный в сборнике "Древние германцы" (Соцэкгиз. 1937).

3

Третьим, наиболее выдающимся римским историческим: писателем разбираемой эпохи был Гай Светоний Транквилл.

¹ "Анналы". Кн. IV. Гл. I.

² "Анналы". Кн. I. Гл. 65.

³ "Анналы". Кн. XI. Гл. 24.

⁴ "Анналы". Кн. I. Гл. 1.

Светоний родился около 75 года нашей эры и происходил из всаднической семьи. Место рождения его совершенно неизвестно. С юности он находился в ближайшем общении с известным политическим деятелем и писателем конца I века - Плинием Младшим, бывшим, как указывалось выше, близким другом и Тацита. Известно, что Плиний, уезжая наместником в Вифинию, брал Светония с собой, а впоследствии добился у императора Трояна (98 - 117 годы) принятия Светония в число личных императорских секретарей. В 119 году Светоний получил место начальника императорской канцелярии. Но счастливо начавшаяся карьера Светония неожиданно оборвалась. Резкие отзывы насмешливого секретаря об императрице Сабине - жене преемника Трояна - Адриана (117 - 138 годы) - и участие его в придворных интригах вызвали его отставку от должности (121 год). С этих пор и до самой смерти (около 160 года) Светоний не имел обеспеченного существования и пробавлялся самыми разнообразными заработками. Он то выступал адвокатом в судах, то занимался преподаванием ораторского искусства, то искал денет и славы на литературном поприще. В погоне за успехом Светоний много писал. Из-под его бойкого пера выходили сочинения не только на латинском, но также и на греческом языке. Сюжеты их чрезвычайно разнообразны. Светоний написал жизнеописание римских писателей: Плавта, Горация, Лукана, Терентия, Плиния Старшего - и целый ряд разнообразных исследований: "Об устройстве и порядке должностей и чинов, об одеждах, названиях, видах нарядов и обуви и всего, во что одеваются люди", "О телесных из'янах и пороках" и, наконец, даже исследование "О ругательствах и происхождении каждого из них", в котором с чрезвычайной аккуратностью собрал образцы всех бранных выражений, встречающихся в греческой и латинской литературе, начиная с Гомера. В числе многочисленных произведений этого плодовитого писателя находятся написанные им для своего друга и покровителя Септиция Клара "Биография двенадцати Цезарей", дошедшие до нас почти в полной сохранности. Повидимому, потеряно лишь несколько вступительных глав, содержавших описание детства и юности Юлия Цезаря. Труд этот был начат Светонием еще в бытность его императорским секретарем, то есть не позднее 119 года. Он содержит биографии 12 принцепсов¹ , управлявших империей в I веке нашего летосчисления. Биографии расположены в последовательно-хронологическом порядке начиная с Юлия Цезаря, как основателя империи, и далее, в порядке царствований, до императора Домициана включительно. С большой эрудицией автор передает важнейшие события личной жизни каждого принцепса, внешние качества, свойства характера, приводя при этом зачастую ряд исключительно интересных подробностей. Свою должность государственного секретаря автор использован самым широким образом. В биографиях приводятся выдержки из подлинных писем Августа, из завещаний Цезаря и Тиберия. Судя по указаниям, Светоний знакомился с табличками, содержавшими черновики стихотворений, написанных Нероном, и исключительно широко использовал для своих сообщений данные "Ежедневных новостей" ("Acta diurna") - нечто вроде газеты, издававшейся в Риме. Не оставлял он в стороне также и протоколы сената. Кроме того при описании жизни и деятельности более отдаленных от него по времени императоров (Юлий Цезарь, Август) Светоний обращается к материалам более ранних писателей. Все биографии написаны приблизительно по одному и тому же плану: происхождение, место рождения, обстоятельства жизни до достижения верховной власти, описание правления императора с упоминанием важнейших событий его царствования. В заключение дается краткая характеристика вкусов, личных симпатий и антипатий императора и описание обстоятельств его смерти. Подобно большинству своих современников Светоний исключительно суеверен. Он с большой тщательностью собирает всевозможные свидетельства и знамения, которые будто бы предсказывали ту или иную судьбу, ожидавшую отдельных из описываемых им персонажей. Приводя предсказания, он старается по мере сил и возможности доказать исполнение этих последних. Эти попытки носят примитивный, наивный характер, отражая в то же время общее мировоззрение господствующих классов римского общества. Так например, кончая биографию императора Домициана, Светоний сообщает о следующем сне, будто бы виденном последним императором из дома Флавиев: "Домициан видел во сне, что сзади у него вырос золотой горб; он был уверен, что это предвещает государству наступление после него счастливого и радостного века. Это вскоре сбылось, и сбылось благодаря бескорыстию и умеренности последующих принцепсов"² . Сообщая о смерти императора Августа, он также приводит различные знамения, будто бы пред-

¹ Юлий Цезарь, Август, Тиберий, Гай Цезарь (Калигула), Клавдий, Нерон, Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан, Тит, Домициан.

² Светоний "Домициан". Гл. 23.

сказывавшие его смерть, и даже старается видеть особые знамения в самых случайных обстоятельствах: "Он внезапно почувствовал страх и стал жаловаться, что его тащат какие-то сорок юношей... И это было скорее предчувствием, поскольку его действительно вынесли к народу сорок преторианцев. Август скончался в той же спальне, что и его отец Октавий в консульство Помпея и Аппулея, которые оба носили имя Секст"¹ . Но наряду с мелочами, отдельными анекдотами и совершенно несерьезными подробностями, зачастую даже клеветнического характера, Светоний приводит и исключительно интересные сведения. Так например мимоходом он в двух-трех фразах дает меткую оценку всей политики Августа. Сообщая о том, что император Август чрезвычайно серьезно подготовлялся к военным действиям, он приводит следующие слова Августа: "...вступать в сражение или начинать войну следует лишь тогда, когда надежда на выгоду превышает страх возможной потери. В самом деле, говорил он, кто ищет малой пользы с большим риском, тот уподобляется человеку, удящему рыбу на золотой крючок, ибо коль скоро крючок оборвется, потерю его не возместит никакой улов"² . Ряд интереснейших сведений, характеризующих личность и политическую деятельность последующих императоров, Светоний дает, также перемежая их с анекдотами, не имеющими для исследователей реального значения. Так например наряду о отдельными, ничего не значащими подробностями и сплетнями о начале правления Тиберия он дает исключительно ценное для историка замечание этого последнего, охарактеризовавшего свое положение в начале принципата как положение человека, который "держит волка за уши"³ . Очень интересно также указание его о заговоре Скрибония Либона, замышлявшего, согласно указанию Светония, совершить государственный переворот с целью устранения Тиберия от власти⁴ . Не менее интересные подробности встречаются и в рассказах об обстоятельстве вступления на престол императора Клавдия. Светоний упоминает о целом ряде заговоров и о попытке восстания, поднятого представителями сенатской аристократии в первый год правления Клавдия⁵ . Этим самым Светоний проливает свет на ту предвзятость оценки, которая характеризует описание царствования Клавдия у Корнелия Тацита. Исключительно интересны данные Светония об административных реформах императора Веспасиана, а также многие подробности из истории правления Домициана Флавия. Все это делает "Биографии двенадцати Цезарей" одним из ценнейших источников по истории I века империи. Несмотря на то, что в основном внимание Светония ограничено только личностью императоров, а изложение является крайне тенденциозным, труд Светония все же имеет исключительно большое значение для всякого, кто желает познакомиться с жизнью и бытом столицы рабовладельческой державы и императорского двора. Благодаря занимательности и легкости языка книга Светония уже в средние века сделалась одним из самых популярных произведений. Многие сочинения его часто цитировались средневековыми авторами. В эпоху Возрождения популярность Светония возросла еще более. Художники зачастую изображали на фасадах двенадцать цезарей, биографии которых были описаны Светонием. На русский язык "Биографии двенадцати Цезарей" переводились дважды. Первый перевод - В. Алексеева - вышел в 1904 г. Второй раз Светоний был издан "Академией" в 1938 г. в переводе Д. П. Кончаловского. Сочинения Светония, подобно трудам Тацита, широко используются советскими исследователями, работающими над изучением истории I века Римской империи. Однако, как видно из всего изложенного выше, советский исследователь и читатель, используя богатейший фактический материал, сообщаемый Светонием, должны весьма критически относиться к данным этого писателя. Но отбрасывая всевозможные сплетни и мистические сказки, советский читатель все же сможет найти в "Биографиях двенадцати Цезарей" много ценных сведений по истории классовой борьбы в римском обществе I века нашей эры, что и заставляет рассматривать работу Светония как важнейший, после трудов Тацита, литературный источник наших сведений по римской истории эпохи принципата.

¹ Светоний "Август" Гл. 99 - 100.

² Там же. Гл. 25.

³ Светоний "Тиберий". Гл. 25.

⁴ Там же.

⁵ Светоний "Клавдий". Гл. 13.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. БОКЩАНИН:

Комментарии: