Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и Временного правительств. 1878 - 1917. Серия 2-я. Т. XVIII. Ч. 1-я. 14 мая - 13 сентября 1911 г. 470 стр. Ч. 2-я. 14 сентября - 13 ноября 1911 г. 382 стр. Подготовлены к печати проф. А. С. Ерусалимским при участии А. И. Автократовой и О. И. Станиславской.

Крупнейшим международным событием в 1911 г. было резкое обострение франко-германских противоречий на почве борьбы за экономическое и политическое господство в Марокко, известное в истории международных отношений под названием "агадирского кризиса". Последствия этого кризиса, едва не вызвавшего мировую войну, сказались на всей последующей борьбе империалистических держав и приблизили разразившуюся через три года первую мировую империалистическую войну. Ближайшим же, непосредственным результатом "агадирского кризиса" явилась итало-турецкая война за Триполи.

"Вчера состоялся совет министров, на котором решено ввиду все ухудшающихся известий из Феца и просьбы султана Мулай Гафида о помощи ускорить движение французской колонны, которой предписано не останавливаться в пути и войти в столицу вместе с туземным отрядом. В появившемся вчера вечером официозном сообщении сказано, что занятие Феца французскими войсками продолжится лишь строго необходимое время" (N 1). Этой краткой телеграммой российского посла в Париже, сообщавшей о новом этапе в ожесточенной борьбе за преимущество в грабеже Марокко, открывается XVIII т. "Международных отношений в эпоху империализма".

Все первое десятилетие XX в. наполнено острой борьбой империалистических держав вокруг Марокко. Особенно жадно тянулся к богатствам Марокко молодой империалистический хищник - германский империализм, устами Вильгельма все более настойчиво заявлявший о праве Германии на "подобающее ей место под солнцем". Германский империализм наталкивался на сильное противодействие Франции, успевшей глубоко пустить корни во всю экономику страны. Впрочем, дальнейшее проникновение в Марокко французского империализма стеснялось соглашениями держав (соглашение 1904 г., алжесирасский акт, франко-германское соглашение 1909 г.), признавшими экономическое равенство держав и суверенитет султана Французский империализм обратился тогда к поискам новых путей для утверждения своего полного господства в Марокко.

21 мая под предлогом зашиты султана Мулай Гафида от восставших туземных племен французские войска вступили в Фец, не встретив, как гласило официальное извещение, "никакого сопротивления". Предпринимая этот шаг, французское правительство старалось заверить державы в том, что "оккупация" Феца продлится ровно столько времени, сколько потребуется на то, чтобы упрочить положение султана Мулай Гафида и махзена" (N 39). Разумеется, никто, в том числе и само французское правительство, всерьез не верил во временный характер оккупации Феца. На поставленный Извольским вопрос, не может ли Круппи (французский министр иностранных дел) "хотя бы приблизительно определить длительность оккупации Феца", последний ответил уклончиво (N 39). Между тем Германия занятие Францией Феца использовала для того, чтобы в свою очередь начать еще более широкие колониальные захваты в Африке. К моменту наиболее пышного расцвета германского империализма весь мир в основном уже был поделен. Удовлетворение неуклонно возраставших империалистических аппетитов Германии могло быть, следовательно, осуществлено лишь единственным путем - насильственным переделом мира, т. е. новой войной. Под прямым давлением пангерманских партий, резко усиливших агитацию за приобретение колоний, Германия решила воспользоваться занятием Феца для того, чтобы угрозой войны добиться новых колониальных владений.

Сразу же после оккупации Феца французами последовало заявление Кидерлен-Вехтера, германского статс-секретаря по иностранным делам, о том, что оккупация Феца несовместима с условиями алжесирасского акта и что в новых условиях "Германия должна признать эти факты и приспособить к ним свою политику"¹ . "Во всяком случае мы не сомневаемся, - писал Кидерлен-Вехтер в докладной записке им-

¹ "Die Crossc Politik". Bd. XXIX, S. 107 - 108.

перскому канцлеру Бетман-Гольвегу, - что возвращение к status quo ante больше невозможно и что французы, которым алжесирасская куртка стала слишком узка, к этому серьезно и не стремятся".

Но еще раньше чем успели начаться переговоры об условиях дележа Марокко, это необходимое "приспособление" выразилось в отправке Германией в марокканский порт Агадир канонерки "Пантера" будто бы для "охраны интересов германских торговцев" (N 145), тогда как в действительности этот порт находился в зоне французского протектората и был закрыт для иностранной торговли. Имеющиеся в нашем распоряжении документы, освещающие политику Германии в марокканском вопросе, с несомненностью подтверждают тот факт, что захват Агадира с его хинтерландом - областью Сус - являлся лишь первым шагом в германских планах нового передела мира. Как вскоре выяснилось, Германия решилась на внезапный захват Агадира, рассчитывая на нейтралитет Англии и России. Неосновательность этих расчетов очень скоро обнаружилась. Англо-германские противоречия, в которых проявлялась борьба этих стран за гегемонию, были стержнем всей предвоенной эпохи.

В сообщении Бенкендорфа мы находим интересное признание Меттерниха, германского посла в Лондоне, зондировавшего мнение лондонского кабинета по поводу действительных целей Германии в спровоцированном ею агадирском инциденте. "Никольсон поведал мне под самым строгим секретом, - писал Бенкендорф, - что Меттерних, который не любит иметь с ним дела и почти никогда не посещает его, пришел к нему наднях по совершенно второстепенному делу, а затем (у Никольсона создалось определенное впечатление, что германский посол явился, чтобы сделать предупреждение) обратился вдруг к нему с речью на следующую тему: между 1866 и 1870 гг. Германия" стала великой страной, восторжествовавшей над всеми своими врагами. Между тем побежденные Франция и Англия поделили с тех пор между собою мир, в то время как Германии достались лишь крохи; наступил момент, когда Германия имеет право на нечто реальное и значительное" (N 220).

Эти германские планы были сорваны Англией. Вместо позиции, близкой к нейтральной, Германия встретила в Англии совершенно неприкрытый отпор своим колониальным притязаниям. Ответ Грея Меттерниху по поводу продвижения французов на Фец подчеркивал верность Англии союзным обязательствам и полное согласие с действиями Франции. "Соглашения, заключенные между Англией и Францией, - говорил Грей, - налагают на Англию обязательство поддерживать Францию... Франция, в силу своих соглашений, не только имеет право, но и обязана охранять французские, английские и иностранные интересы в столице Марокко... положение в Феце, усложняясь с каждым днем в результате междоусобных войн марокканских племен, делает вмешательство Франции вполне уместным и полезным для всех" (N 29). Меттерниху было заявлено, что Англия имеет свои собственные интересы в Марокко, более значительные чем интересы Германии, и что она отнюдь не намерена перестать интересоваться марокканским вопросом. Такая отчетливо сформулированная позиция дала основание Меттерниху заявить, что Англия "отстаивает интересы Франции в Марокко гораздо больше чем сама Франция" (N 363).

Разочарование Германии еще более усилилось после выступления Ллойд-Джорджа. В исключительно резкой форме Ллойд-Джордж заявил о твердой и непреклонной решимости Англии защищать существующие границы. Это было целиком направлено против Германии и прозвучало грозным предостережением германским планам развязывания войны в Африке.

Что касается другого союзника Франции - России, - то все ее стремления были направлены к тому, чтобы ценой поддержки французских требований в Марокко обеспечить себе со стороны Франции свободу рук в вопросе о проливах и на Дальнем Востоке. Директива Нератова послу в Париже гласила о необходимости взамен поддержки французских требований в Марокко заручиться согласием союзницы не противиться "возможным выступлениям в тот момент, когда мы (Россия) сочтем нужным приступить в отношении этих вопросов к определенным переговорам и, может быть, даже действиям" (N 531).

Надежды Германии на то, что Англия и Россия будут спокойно смотреть на ее растущую мощь, на усиливающуюся с каждым годом колониальную экспансию, не оправдались. Это вынудило ее отказаться от первоначальных планов и вступить на путь торга. Германия выдвинула тогда требование значительных территориальных компенсаций, прежде всего Французского Конго, требование экономической свободы, выхода к морю и т. д. Со своей стороны сна выражала готовность уступить Франции Того-ланд и часть Камеруна, носящую название "Bec de canard" ("Утиный клюв"), и признавала широкие политические права Франции в Марокко. Однако очень скоро Германия изменила тон. Считая прочным свое положение в Агадире, она начала грозить "серьезными последствиями неудачи переговоров" (во Францию проникли сведения о том, что германский генеральный штаб изучает операцию высадки войск в Агадире). Германия стала выдвигать одно за другим все более наглые требования.

Бесцеремонно разделавшись со всеми прежними договорами, в частности с соглашением 1909 г., по которому французское правительство признавало промышленные и коммерческие интересы Германии в Марокко, а германское правительство - специальные политические интересы Франции, Германия стала требовать уже не экономического равенства с другими державами, а исключительных экономических преимуществ, в особенности в отношении железнодорожного строительства (последнее внушило большую тревогу Англии), эксплоатации железных

дорог, а также и известного политического влияния.

Самые переговоры умышленно затягивались. Первоначальное предложение уступки Франции Того-ланда было вскоре же взято Кидерленом-Вехтером обратно. Германия не довольствовалась уже кусочками территории, а требовала для себя сплошной колониальной территории - всего хинтерланда Камеруна. В самый разгар переговоров последние были прерваны внезапным отъездом Кидерлена-Вехтера на отдых в Швейцарию. Претензии Германии, как отмечал Делькассе, составляли в общей сложности "обширную территорию, размерами превышающую не только Марокко, но и всю Францию", и направлены были к тому, чтобы "разрезать пополам французские владения в экваториальной Африке и, поглотив государство Конго, дойти до Индийского океана" (N 354).

Не ограничиваясь прямой угрозой Франции, Германия пустилась на испытанный ею путь провокаций; не обошлось и без организации "движения местных племен", как например против города Тарудан, в области Сус, в котором находились представители германской фирмы, что создавало "законный" повод для выступления в их защиту и утверждения в этой области германских войск.

В своем нажиме на Францию Германия пыталась использовать и Испанию. В активизации Испании легко проследить провокационную руку Германии. Испания первая реагировала на посылку французских войск в Фец и занятие нескольких стратегических пунктов по пути на Тетуан. С целью оправдать вмешательство в Испании были спешно распространены слухи "о беспорядках в Эль-Ксаре и других пунктах испанской полицейской зоны". Испания потребовала себе полной свободы в зоне, отведенной ей франко-испанским соглашением 1904 года. В самый разгар кризиса она заявила о немедленной оккупации порта Ифни, несмотря на настойчивые предложения Франции, не оспаривавшей прав Испании, отложить занятие этого порта и приступить к переговорам по окончании франко-германских переговоров.

Дополнительный свет на провокационную роль Германии в испанском выступлении проливает то обстоятельство, что в переговорах с Францией Германия исключила зону испанского влияния. Повидимому, Испания была выдвинута Германией с целью расширить сферу конфликта и тем самым склонить Францию к большим уступкам.

Домогательства германского империализма создавали во Франции благоприятную почву для усиления агитации сторонников "колониальных" партий, стремившихся помешать соглашению с Германией. Правящие круги французской буржуазии начинали все чаще склоняться к мысли о воине как единственном средстве положить конец возрастающим домогательствам и проволочкам со стороны Германии. В предвидении возможности близкой войны французское правительство предприняло ряд предупредительных мер, были произведены военные приготовления на восточной границе: передвижение войск, пополнение кадров, запаса и т. п.

Наиболее агрессивные круги германской буржуазии под давлением пангерманской агитации открыто высказывали свое недовольство "излишней уступчивостью" Вильгельма и стас-секретаря, "склонивших голову перед мощным предостережением Англии".

Поступавшие отовсюду сведения говорили о лихорадочной подготовке к войне, охватившей ряд стран. Царский военный агент в Англии доносил: "В военных сферах Англии война Франции с Германией ожидается. Англия намерена поддержать Францию на море и суше. Лорд Китченер намечен главнокомандующим, и его отъезд по раньше состоявшемуся назначению в Египет откладывается" (N 380). Английское правительство начало переговоры с Бельгией об отправке в случае войны на бельгийскую территорию экспедиционной армии для поддержки Франции; между морскими генеральными штабами Франции и Англии существовало соглашение о разделении на случай франко- германской войны сфер действия.

"С самого начала настоящего кризиса, - сообщал де Сельв Извольскому, - между обоими генеральными штабами произошел обмен мыслей, в результате коего выработаны все подробности предположенной кооперации" (N 474). Тревога охватила и Бельгию, которой в случае военных действий одинаково угрожали обе воюющие стороны, и Голландию; обе они также не замедлили укрепить свои восточные границы для охраны своего нейтралитета.

Позиция держав и начавшаяся повсеместно подготовка к войне подействовали отрезвляющим образом на германский империализм. Руководящие круги Германии поняли, что Германия в своих угрозах зашла слишком далеко и что решение не доводить инцидент до войны, принятое Вильгельмом еще в начале кризиса, может быть сметено теми самыми силами, которые германская агрессия сама вызвала.

Тогда найден был примирительный тон, и 5 ноября, после 4-месячных переговоров было, наконец, достигнуто франко-германское соглашение о Марокко и Конго. Это соглашение заметно округляло колониальные владения Германии, получившей от Франции "около 230 тыс. кв. км. с населением приблизительно в 600 тыс. душ". Франция же получила от Германии около 14 тыс. кв. км. (так называемый "Bec de canard"); обе стороны сохраняли за существующими концессиями все их права. Франция получила право соединить свою колонию Габон со средним Конго и средний Конго - с Убанги-Шари железной дорогой, проходящей по германской территории, право прохода своих войск через германскую территорию; было достигнуто также соглашение в отношении Бельгийского Конго и т. д. Соглашение содержало специальный пункт о том, что "в случае, если бы Франция нашла нужным объявить свой протекторат над

Марокко, Германия этому не воспротивится" (N 804).

Франко-германское соглашение не только не устранило опасности мировой войны, но еще более ее приблизило, ибо империалистические противоречия этим соглашением только усиливались. Поражение Германии в марокканском споре в самой Германии приписывали исключительно вмешательству Англии. Германия начала бешено вооружаться и, готовясь к войне с Англией, приступила к ускоренной реализации своего плана значительного усиления флота.

Противоречия империалистических держав достигли такого высокого напряжения, что ясно ощущалось приближение мировой империалистической войны.

Приведенные в томе обширные материалы об итало-турецкой (триполитанской) войне 1911 - 1912 гг. представляют значительный интерес не только как подробное освещение колониальной политики молодого итальянского империализма, но и как образец приемов шантажа и запугивания, "ужения рыбы в мутной воде" международных противоречий, которыми пользовалась тогда (и в еще более откровенной форме пользуется теперь) итальянская дипломатия.

Внешнеполитическая обстановка того времени исключительно благоприятствовала итальянской агрессии: с Францией и Россией Италия была связана секретными соглашениями, предоставлявшими ей свободу рук в Триполитании. Подготовляясь к мировой войне 1914 - 1918 гг., ее тянула к себе Антанта; ее стремились удержать в составе Тройственного союза Германия и Австро-Венгрия, которым она угрожала выходом из Тройственного союза в случае, если и они не предоставят ей также свободу рук в Триполитании. Обе державы вынуждены были волей-неволей поддерживать в отношении Италии благожелательный нейтралитет. Правда, уже тогда Турция намечалась как будущий "четвертый" член Тройственного союза, но Италия, несомненно, являлась для Германии более ценным союзником чем Турция. Это подтверждается и тем, что в боснийском конфликте Германия стала на сторону Австро-Венгрии, против Турции.

Чего добивалась Италия в Триполи? В центре внимания крупных и мелких империалистических хищников, предметом их явных и тайных стремлений была султанская Турция - "больной человек", смерти которого все ждали и в то же время опасались, как бы не быть обделенными при дележе наследства подвернувшимися более удачливыми наследниками.

Триполитанская война началась. Италия по старому, испытанному всеми империалистами рецепту готовила захват жирного куска. Итальянская печать, депутаты парламента, созванный в Риме II конгресс итальянцев, живущих заграницей, напали на правительство за его "бездеятельность" в защите итальянских интересов в Триполи и потребовали энергичных действий. Правительство, оправдываясь, говорило о своем только "экономическом" проникновении в Триполитанию; однако одновременно была начата подготовка ряда военных мероприятий: "Турция еще без флота; через несколько лет уже невозможно будет ограничиться посылкой каких-нибудь двух крейсеров, и на место простой аннексии придется вести войну со всеми ее опасностями, страх перед которыми может повести к полному отречению от Триполи" (N 364).

Итальянская агрессия в 1911 - 1912 гг., как и в настоящее время, мотивировалась перенаселенностью метрополии, необходимостью колоний для избыточного населения (как известно, занятие Триполитании себя экономически не оправдало). Не забыты были в 1911 - 1912 гг. (как не забыты итальянскими фашистами и теперь) мечты о возрождении славы древних римлян.

Тогдашняя Оттоманская империя не могла успешно противостоять итальянской агрессии в Триполитании: она имела там ничтожное количество регулярных войск, Турция не имела и флота, при наличии сильного итальянского флота она не могла сохранить свою связь с этой отдаленной от метрополии провинцией. Таким образом, успех итальянской авантюры в Триполитании был заранее предрешен. Разбойничий характер нападения Италии не могли замолчать даже царские дипломаты. Российский поверенный в делах в Константинополе писал: "Если Италия решится на тот шаг, о котором все громче раздаются слухи, - досадно, конечно, что он неизбежно будет иметь вид пиратского (конечно, безнаказанного. - П. О. ) набега" (N 435). Но царский дипломат, хорошо знакомый с методами империалистического разбоя, оправдывает этот набег и считает его допустимым в отношении "таких стран, как Турция" (! - П . О ).

Италия предъявила Турции ультиматум. Миролюбивый ответ Турции с предложением продолжить переговоры Италией не был принят, и военные действия начались. Война приобрела затяжной характер и потребовала от Италии значительных сил Турция апеллировала к великим державам с просьбой о посредничестве. Но державы, поддерживавшие благожелательный Италии нейтралитет, отказывали Турции в посредничестве, вернее, пытались использовать посредничество для достижения своих специальных целей.

Турция мечется между обеими группировками великих держав, обещая примкнуть к той из них, которая поможет ей закончить войну. Но соглашение невозможно из-за непримиримости требований сторон. Италия требовала полного отказа Турции от Триполитании, "но при обязательном условии, чтобы война не затягивалась" (N 500). Младотурецкий же режим Оттоманской империи стремился во что бы то ни стало "сохранить лицо" - формальный суверенитет Турции над Триполитанией. Заинтересованные в скорейшей ликвидации конфликта, угрожавшего мировой войной, державы предлагали разные формулы примирения враждебных сторон, причем каждая из них боялась скомпрометировать себя неудачным предложением и предоставляла эту честь другим державам. В связи с этим следует отметить очень интересный момент, характеризующий

полуколониальное положение тогдашней Турции. Речь идет о проекте отменить режим капитуляций в обмен за полный отказ Турции от Триполи (NN 725, 826, 739, 844), эта мысль дважды была высказана турецким послом Рифаат-пашой министру иностранных дел Франции. Хотя проект предусматривал постепенную отмену капитуляций, тем не менее, он не нашел отклика: великие державы были далеки от действительного желания поступиться своими правами и возможностью эксплоатации тогдашней полуколониальной Турции.

Военные действия показали, что несмотря на военное превосходство и благоприятную конъюнктуру для Италии в Европе она не могла принудить Турцию отдать ей Триполи. Итальянские войска, заняв прибрежные города, оказались не в силах продвинуться дальше. Нападение Италии на Триполи вы звало сильное возбуждение в ряде мусульманских стран: в Месопотамии, в Египте, - среди арабского населения Триполи. Даже подкупленные Италией вожди арабских племен вынуждены были под давлением масс выступить в защиту Турции и ислама. После небольших военных успехов итальянский парламент декретировал аннексию Триполитании и Киренаики в надежде поставить великие державы перед совершившимся фактом, но это нисколько не приблизило окончания войны.

Чтобы заставить оттоманское правительство отказаться от тактики пассивного сопротивления и поставить Турцию на колени, итальянское правительство ищет в Турции уязвимые места. Но таких мест нет, все забронировано: Дарданеллы - прежде всего Россией, Красное море, - всеми великими державами, побережье Адриатического моря - Австро-Венгрией, Салоники.., но это означало бы немедленный взрыв на Балканах, где все готово к войне. Удар по всем этим местам может вызвать мировой пожар. Атмосфера на Балканах накалялась. Война неизбежна, "если бы итало-турецкая война продлилась еще несколько недель или месяцев" (N 680). Италия должна была занять Триполи без объявления войны; признается один германский дипломат, потому что "одно это слово (война. - П . О. ) опасно для балканских государств, где малейшая искра может зажечь общую войну, тем более.., что слабость Турции станет явной" (N 534).

И, наконец, когда все средства поставить Турцию на колени были уже исчерпаны, не дав никаких результатов, разразилась давно подготовлявшаяся балканская война, которая и побудила Турцию заключить мир и уступить Италии Триполи. Обладание Триполи долго, однако, было непрочным. Так, во время империалистической войны туземное население Триполи восстало против итальянского владычества, и Италия была вынуждена в упорной и продолжительной войне снова завоевывать эту страну.

*

Из остальных тем дипломатической переписки, содержащихся в XVIII томе "Международных отношений", следовало бы еще особо выделить чрезвычайно интересный материал по вопросу об англо-русских противоречиях в Персии.

Необходимо отметить исключительную полноту издания.

В условиях, когда "вторая империалистическая война на деле уже началась", когда эта война, как отмечает учебник по истерии ВКП(б), началась "втихомолку, без объявления", выход очередного тома документов эпохи империализма, освещающего борьбу империалистических держав в период, непосредственно предшествовавший империалистической войне 1914 - 1918 гг., приобретает исключительный научно-политический интерес.

П. Осипова

НОВИЦКИЙ В. Мировая война 1914 - 1918 гг. Кампания 1914 г. в Бельгии и Франции. Т. I . От начала войны до расположения сторон на Марне. Госвоениздат. 332 стр. + 19 схем.

I

1 августа 1914 г. германские части занимают Люксембург, 4 августа наступают на Льеж. В середине августа немецкие главные силы вторгаются в Северную Францию и отбрасывают франко-английские армии к Марне. Немецкая кавалерия угрожает Парижу. На восточном фронте русские армии вошли в Восточную Пруссию. Австро-венгерская армия переходит в наступление против русской южной армии. Армия Самсонова гибнет у Танненберга. На западе контрнаступление франко-английских армий вынуждает немцев после марнского сражения отступить за реку Эн. От Суассона до швейцарской границы возникает позиционный фронт.

На восточном фронте русская армия после сражения у Мазурских озер вытесняется из Восточной Пруссии. Австровенгерская армия, понеся тяжелые потери, отходит за Сан и на гребень Карпат. Идут бои за Львов.

На западе немцы берут Антверпен, бельгийская армия отступает на запад. Германо-австрийское наступление в направлении Львов - Ивангород - Варшава терпит поражение. В конце октября германо-австрийские войска отходят на Краков, Восьмая германская армия оттесняется русскими войсками к Мазурским озерам. Русская армия переходит в новое наступление от Ивангорода и Сана; это наступление останавливается ударом Гинденбурга по правому русскому флангу (Лодзь - Лович). В конце декабря 1914 г. на восточном фронте устанавливается позиционная линия протяжением свыше 1000 километров.

В октябре - ноябре на западе происходят ожесточенные бои за выигрыш флангов. На участке Эн - Остенде война также прини-

мает позиционный характер. На западе создается непрерывный фронт до швейцарской границы в 700 километров. Таковы в самых беглых чертах события маневренного периода первой мировой империалистической войны.

В. Ф. Новицкий ограничил свое исследование франко-бельгийским фронтом до середины ноября 1914 г., как имеющим самостоятельное военно-историческое значение и представляющим собою нечто законченное и оперативном отношении.

II

Обзор театра военных действий дан сжато и рельефно. Свойства юговосточного (Эльзас-Лотарингия), северозападного (Бельгия и прилегающие районы Северной Франции) и приморского (Остенде - Булонь) фронтов наложили определенный отпечаток на пути достижения стратегических целей сторон; читатель найдет здесь ценное пособие для уяснения ряда моментов, характеризующих сегодняшние военные мероприятия республиканской Франции перед лицом агрессии фашистской Германии.

Сравнительная оценка вооруженных сил сторон приводит к заключению, что, превосходя немцев численностью постоянных армий и перволинейных войск, союзники (Франция, Англия, Бельгия) были вдвое слабее числом второлинейных образований. Это преимущество германцев особенно сказалось в последовавших за маневренным периодом операциях на русском фронте.

Переходя к оценке германских планов войны, В. Новицкий правильно отмечает развитие оперативного замысла, как действий по внутренним операционным линиям, что вытекало из планов германского империализма. "Подготовляясь к империалистической войне, Германия стремилась отнять у Англии и Франции колонии, у России - Украину, Польшу, Прибалтику"¹ . Планы войны являются планами продолжения политики другими средствами. В зависимости от планов экспансии германского империализма и в соответствии с изменениями в силах противников, на фоне международной обстановки менялись и германские планы войны.

После франко-прусской войны германский генеральный штаб под руководством Мольтке пришел к выводу, что в первую очередь необходимо наступать на французском фронте, а на русском - обороняться. Заключение союза с Австро-Венгрией в 1879 г. меняет оперативный план: намечается оборона против Франции и наступление главными силами на Россию. Такое решение было вызвано окончанием реорганизации французской армии, укреплением Парижа, созданием на восточных границах Франции сильной линии укреплений и возможностью выставления против России полумиллионной австро-венгерской армии. Вальдерзее, сменивший Мольтке в 1888 г., в общем сохранил основы оперативного плана своего предшественника.

III

Ко времени завершения плана Шлиффена (декабрь 1905 г.) обстановка значительно изменилась. Англия, которая еще в 1899 г. устами Чемберлена предлагала образование "нового тройственного союза" в составе Англии, США и Германии, в 1904 г. заключила с Францией конвекцию по колониальным вопросам, явившуюся, по существу, началом Антанты. Участие Англии в войне против Германии учитывалось как Шлиффеном, так позднее и Мольтке-младшим² .

Россия, ослабленная японской войной, считалась противником неопасным в первый период войны (редкая железнодорожная сеть, отсталая материальная часть, медленность мобилизации). Отметим, что к опыту позиционных действий в русско-японскую войну Шлиффен отнесся со снисходительным высокомерием. Во время разбора военной игры германского генерального штаба в ноябре - декабре 1905 г. он заявил: "Пусть они там, в Манчжурии, месяцами лежат друг против друга в недоступных позициях. В Западной Европе нельзя себе позволить роскоши такого ведения войны. Мы должны добиться всеми силами поражения и уничтожения врага"³ .

Шлиффен и Мольтке-младший недооценили боевых качеств русской армии. Забегая вперед, отметим, что попытки Фалькенгайна под давлением Гинденбурга и Людендорфа искать решения на восточном театре объясняются не столько неудачей германского плана на западе, сколько реальной угрозой Берлину со стороны русских армий и падением боеспособности австрийских частей уже в 1914 году.

Германский империализм, учитывая преимущества сил Антанты, поставил задачей стратегического плана молниеносный разгром наиболее сильного на материке противника - Франции - до развертывания и переброски значительных английских сил. По окончательному плану Шлиффена, из восьми германских армий семь бросалось против Франции, одна - против России.

На западном фронте основную ударную группу составляли шесть армий, наступавших на линии Дюнкерк - Верден; фронт в Лотарингии образовала одна армия. Мощное правое крыло германских войск должно было обходить левый фланг противника через Бельгию, выводя таким образом германские армии на кратчайшие пути к Парижу. У Шлиффена имелись еще варианты - проход через Швейцарию я охват правым крылом голландского Лимбурга. Первый вариант отпал, так как переход через Альпы сочли тогда затруднительным для массовой армии. Сейчас Европейская печать не исключает наличия у фашистской Германии швейцарского варианта, чем, невидимому, объясняется активная деятельность герман-

¹ "История ВКП(б)". Краткий курс, стр. 155.

² См. "Denkschrift uber die militarpolitische Lage und die aus ihr ergehenden Forderungen fur weitere Ausgestaltung: der deutschen Wehrmacht". Reichsarchiv. Bd, I, S. 327.

³ Ibidem, S. 328.

ских агентов в Швейцарии, особенно в западной ее части.

Нейтралитет Голландии не был нарушен из-за того, что, по мнению Мольтке-младшего, занятие голландского Лимбурга, создавая некоторые преимущества, одновременно ослабило бы правый германский фланг в связи с необходимостью выделить части для борьбы с голландскими войсками.

В то время как северная группа должна была теснить французские войска к швейцарской границе, лотарингская группа имела задачу наступать на Нанси или обороняться, в зависимости от активности противника. Остающиеся на восточном фронте слабые силы в случае надобности должны были отойти за Вислу. Эта директива, как и опыт операций первой мировой империалистической войны, вскрывает, между прочим, исключительное стратегическое значение для всей военной системы Германии бывших германских укреплений на Висле (Польский коридор): Данциг - Грауденц - Фор дон - Торн.

Таков был план Шлиффена, рассчитанный на "Канны новой истории". Преемник Шлиффена - Мольтке-шшдший - усилил второстепенный лотарингский фронт, ослабив в интересах угольно-рудных концернов Эльзас-Лотарингии ударный правый фланг.

IV

До заключения франко-русского соглашения 1892 г. французские планы войны носили пассивно-оборонительный характер. Лишь после этого, в связи с соглашением с Англией (1904), особенно когда к нему присоединилась Россия (1907), французские планы приобретают оборонительно-наступательный характер. Но и эти планы с течением времени утратили в глазах французских военных кругов свою привлекательность, поскольку общие сведения о простых и брутальных планах войны германцев стали достоянием 2-го бюро французского генерального штаба. Под прямым влиянием результатов франко-русской военной конвенции 1906 г. и периодических совещаний французского и русского генштабов, в итоге которых французский генеральный штаб добился подготовки сосредоточения против Германии двух третей русских вооруженных сил, французские планы войны становятся активными. В 1911 г. начальник французского генерального штаба представил на обсуждение высшего военного совета свой проект плана войны: "Германцы нарушат бельгийский нейтралитет, сосредоточив массы своих сил не к югу, а к северу от Мааса; они нас атакуют, используя все преимущества своего численного превосходства, противопоставив нам 42 армейских корпуса. Чтобы учесть эти возможности, главнокомандующий сделал предложение сохранить активную оборону на восточном участке и перенести две трети наших сил на северный фронт"¹ .

После заседания высшего военного совета генерал Мишель, проявивший столь глубокую проницательность, был... смещен; его преемником явился Жоффр. Вопрос о причинах смещения генерала Мишеля весьма существенен для понимания истории плана 17 генерала Жоффра. Между тем В. Новицкий не упоминает о проекте плана Мишеля, а причину его смещения объясняет противодействием наступательным идеям войны. Это неверно. Разногласия, как мы видели, шли по принципиальным вопросам составления плана войны, причеши отказ от варианта Мишеля, к постепенному выполнению которого и свелась деятельность Жоффра с начала войны до первой Марны, не делает чести дальновидности французского руководства. По плану 17, составленному под руководством Жоффра, французская армия развертывалась на фронте от Бельфора до Гирсона. Резерв главнокомандующего располагался к востоку от Дизье. В общем французский план рассредоточения главного удара, расположение резервов не на угрожаемом крыле, а в центре, выражал собою идею действий пассивную, с ориентацией на активные операции русской армии. В вопросе о нарушении бельгийского нейтралитета французский генеральный штаб, отбросив дальновидную концепцию Мишеля относительно прохождения правого германского крыла к северу от Мааса, остановился на предположении об ограничении германского обхода к югу от Мааса.

Кстати, непонятно, почему в предисловии от издательства Новицкому ставится в упрек неоднократное обращение "к пресловутому нейтралитету Бельгии". Нейтралитет Бельгии фигурирует в предисловии иронически, в кавычках. Владимир Ильич Ленин прямо говорит: "Германские империалисты бесстыдно нарушили нейтралитет Бельгии, как делали всегда и везде воюющие государства, попиравшие в случае надобности все договоры и обязательства"² .

Некоторые выводы Новицкого, основанные на анализе мероприятий по подготовке Бельгии к войне (например идеи крепостной обороны Бриальмона и отсутствие бельгийских войск восточнее Мааса до войны), бросают свет на политические позиции Бельгии в отношении к фашистской Германии.

В страницах, посвященных мобилизации, автору можно поставить в упрек крайнюю скупость изложения. Этой важной проблеме, особенно мобилизации германской армии, следовало посвятить больше внимания. Период сосредоточения показан хорошо. Детально излагаются группировки французских войск и постепенный отход от плана 17.

После неудачного исхода наступательных операций французов в Верхнем Эльзасе, в Вогезах и Лотарингии война там принимает позиционный характер. К 20 августа почти вся территория Бельгии была занята германцами; их правофланговые армии стояли на границах Северовосточной Франции.

¹ "Les doctrines dans la preparation de la grande guerre". General Baucher, p. 141 - 142.

² Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 198.

V

Пограничное сражение (20 - 23 августа), в котором англо-французские армии вынуждены были отступить, носило в основном характер встречных боев; под влиянием исхода этих боев французское командование сделало знаменательные оперативные выводы о подготовке к решительному сражению. По директиве Жоффра от 25 августа, вновь формируемая армия (6-я армия Монури) совершает от Амьена маневр к северовостоку в обход правого фланга 1-й германской армии. У германцев в этот же период обнаруживаются моменты, приведшие их к поражению на Марне: слабое руководство действиями армий, сепаратные мероприятия частей и плохая между ними связь и, главное, на что Жоффр возлагая надежду еще при разработке плана войны, необходимость отвлечения сил для остановки русского наступления. Гвардейский корпус, 11-й корпус и 8-я саксонская кавалерийская дивизия получили распоряжение погрузиться для переброски на восток" Таким образом, в момент решающих боев главные силы наступления были ослаблены. Германская главная квартира, плохо ориентировавшаяся в обстановке, считала успех обеспеченным и признала возможным начать переброску войск против русской армии.

Впоследствии и Мольтке и Фалькенгайн¹ признали переброски на восток ошибкой, оказавшей вредное влияние на ход марнского сражения и позднее. Дюпон² говорит, что русские войска "сделали больше, чем обещали". Наступление русских войск спасло Париж; срыв германского плана войны на первых его этапах привел к тому, что от ноября 1914 до весны 1918 г. германская армия на западном фронте, кроме верденской, не вела никаких широких активных операций. В ходе преследования союзных армий 1-я германская армия изменила направление движения с югозападного на южное, перейдя на левый берег Уазы юговосточнее Компьена, чем подставила под угрозу правое крыло ударного фронта. Фон Клук и главное германское командование не ожидали угрозы со стороны Парижа. "Тем не менее случилось нечто совершенно непредвиденное и необыкновенное: неожиданно раскрылись стены парижской крепости и оттуда, как из-под земли, вышла новая армия. Однако новая французская армия была создана не в Париже; она пришла с реки Соммы из амьенского района" (стр. 318).

Отступление союзных армий к Марне носило планомерный характер, французские войска отрывались от противника, постепенно приобретая свободу маневра. "Как некогда мифологический Антей укреплял свои силы прикосновением к земле, так теперь французы, отброшенные из пределов Бельгии и в тяжелых боях отстаивавшие родную землю, черпали в тесном общении с ней и физические и духовные силы для дальнейшей борьбы" (стр. 329).

В процессе отхода, для полного отрыва союзных армий от противника Жоффр отменил свою директиву, остановить наступление германских армий на линии Верден - Реймс - Лаон - Амьен, и отвел армии за Марну и Сену. Жоффр уделяет теперь особое внимание своему левому крылу и даже превосходит в этом отношении немцев, весь замысел которых был построен на собирании сил их правого фланга. Наличие неразрушенных рокадных линий позволило французам энергично производить переброски с юга на север для подготовки решительного боя.

"К ночи с 4 на 5 ноября на обширных равнинах по обе стороны нижнего течения реки Марны раскинулись многочисленные бивуаки обеих сторон. На завтра германские армии должны были продолжать свое обходное движение к юговостоку, от которого они ожидали самых решительных результатов. Союзники собирались еще отходить, хотя уже знали, что переход в наступление решен. А в северовосточных окрестностях Парижа под покровом ночи и в глубокой тишине 6-я французская армия уже изготовилась к атаке германского правого фланга. И в то время, когда догорали бивуачные огни на берегах Урка и обоих Мореное, неслышно перевернулась и открылась новая страница мировой войны" (стр. 332).

Переиздание работы В. Новицкого, талантливой и научно-добросовестной, можно приветствовать. Мы с нетерпением ждем выхода в свет второго тома, посвященного периоду от начала боев на Марне до установления позиционной войны.

А. Гиршфельд

ТУРНЭС РЕНЕ. Фош и победа союзников 1918 года. Перев. с французского. Воениздат. 1938. 264 стр. 16 схем в тексте.

Историография фашистской Германии пытается доказать, что германская армия не была побеждена в первой мировой империалистической войне 1914 - 1918 гг., и ноябрьская катастрофа явилась следствием кинжального удара (Dolchstoss), нанесенного революцией в спину Германии.

Рене Турнэс, генерал французской армии, последовательно и убедительно разоблачает эту фальсификацию. Основным выводом всего труда Р. Турнэса являются его заключительные слова: "Немецкая армия была окончательно побеждена во Франции в конце сентября 1918 г., она пала не под действием внутренней революции, но под ударами союзных армий, которыми командовал маршал Фош".

Таким образом, ценность рецензируемой книги (далеко не свободной от ложной трактовки ряда военных и политических вопросов) заключается в том, что она в ос-

¹ Moltke H., v. "Erinnerungen, Briefe, Dokumente 1877 - 1916", S. 435. Falkenhayn "Le haut commendement", p. 266.

² Dupont "Le haut commandement allemand", p. 8.

новном объективно показывает общий ход военных событий в 1918 г., правдиво рисует поражение германской армии.

К началу 1918 г. Германия очутилась перед экономическим крахом, особенно после провала своих грандиозных наступательных планов и попытки путем неограниченной иодводной войны поставить на колени Антанту; ее военно-экономические ресурсы были исчерпаны.

Едва ли есть необходимость подчеркивать общеизвестную истину, что Октябрьская социалистическая революция явилась ударом по всему империалистическому фронту, а не только по англо-французскому лагерю, как это пытается представить Р. Турнэс. Революционное движение в 1917 и 1918 гг. в равной степени захватывало армия и страны обеих воюющих коалиций. Не следует переоценивать и увеличение числа германских дивизий на западноевропейском театре за счет переброски с русского фронта. По крайней мере половина германских дивизий русского фронта была занята грабежом советских земель на востоке, другая половина, переброшенная на запад, видевшая пример революционного выхода русских солдат из войны, несла с собою очаг "большевистской заразы".

Для французского историка вполне понятно стремление показать разбитого врага наиболее сильным. Но историческая объективность в эти оценки вносит существенные коррективы и по-иному показывает германскую стратегию 1918 года. Рене Турнэс определяет превосходство германцев к началу операции 1918 г. на западном театре "теоретически" в 17 дивизий, а с поправкой на больший состав германских дивизий - в 30 дивизий. Но численное превосходство непоказательно без учета качества этих дивизий. Турнэс вполне справедливо дает такую оценку германским дивизиям: "Ввиду недостатка конской силы и грузовиков, отсутствия нужного количества смазочных веществ и горючего, только 56 дивизий, так называемых маневренных (mobiles), имеют транспортные средства, необходимые для маневренной войны; остальные 136 дивизий, называемые позиционными, лишены нужных средств передвижения, к тому же они неоднородны по своему составу, имеют людей различных возрастов, с различной степенью подготовки и усталых от войны; некоторые из этих частей могут применяться только на спокойных участках. Главный штаб не мог также обеспечить средствами передвижения всю массу тяжелой артиллерии, минометов и различных орудий, которые назначены участвовать в наступлении. Это неравенство частей и недостаток транспорта должны были дать тяжелые осложнения в ходе военных действий" (стр. 15).

Если при этом учесть, что англо-французские армии имели свыше полутора тысяч танков, которых не было у германцев, что они лучше снабжались продовольствием, что экономическое положение стран Антанты также было неизмеримо лучше, в то время как положение союзников Германии было угрожающим, то едва ли можно признать, что силы германской коалиции превосходили силы Антанты. Нельзя было рассчитывать на то, что с потерявшей в значительной мере свою подвижность, голодной армией можно прорвать позиционный фронт и разбить свободные в своем маневре армии Антанты.

В этих условиях стратегическое и оперативное творчество Людендорфа иначе, как авантюрой, проводимой за счет крови германского солдата, назвать нельзя. И чем упрямее эта авантюра проводилась, тем скорее должна была произойти катастрофа. Так оно и получилось в 1918 году. Германское командование проводит последовательно три грандиозных наступательных операции, но в результате одерживает лишь тактические успехи, в значительной мере являющиеся следствием растерянности и отсутствия взаимодействия и единства между армиями Антанты.

Напрасно мы будем искать оперативной целеустремленности и оперативного единства в действиях германцев. Налицо откровенная погоня за эффектом тактического успеха. И когда проходит известная растерянность командования армий Антанты, когда правящие круги се приходят к сознанию необходимости действительного объединения усилий, ход событий резко меняется. Наступательные операции германцев терпят крах.

18 июля французы после основательной подготовки наносят контрудар из леса Виллер-Коттере. Это было началом поражения германцев в 1918 году. Достаточно было этого, далеко не решающего удара, и вся наступательная германская стратегия терпит крах; германские армии, чувствуя слабость тыла, переходят к обороне. Это тоже показатель легковесности германской стратегии 1918 года. Сил не хватает, приходится сокращать численность батальона и одновременно свернуть десять пехотных дивизий. Оба кронпринца, командующие решающими фронтами, "теряют веру в будущее". Нужно "начать переговоры, чтобы избежать "плохого мира".

Однако Людендорф упрямо не хочет признать безнадежность дальнейшей борьбы. 8 августа англо-французы наносят мощный удар у Амьена. Только теперь Людендорф убеждается в превосходстве своих противников и приходит к выводу, что "войну надо кончать". Но какова ценность руководства вооруженных сил, которое не может предвидеть положения даже на полгода! Далее, когда войска Антанты начали 26 сентября наступление и под их ударами германцы откатились к границам, растерянность охватила германское командование в правящие круги.

В конце сентября на Балканах терпит катастрофу Болгария. Австро-Венгрия, занятая грабительской интервенцией на Украине, не поддержала вовремя своего союзника и тем ускорила его крах. Впрочем, она и сама недолго продержалась. Итальянцы дали ей в этом отношении известную отсрочку. Позорно разбитые у Капоретто в 1917 г., они не могли набраться необходимой решимости для активных операций в

1918 году. И только тогда, когда Фош решительным образом поставил вопрос, "намерен ли итальянский командующий в тот час, когда фронт колеблется... решиться на риск, неизбежный на войне", итальянцы решились атаковать.

В дальнейшем события развиваются быстро. 28 сентября Людендорф считает войну окончательно проигранной. Он заявляет, что "стратегическое положение и моральное состояние войск требуют немедленного перемирия, иначе последует катастрофа на фронте" (стр. 203).

Поражение германских армий налицо, по крайней мере за полтора месяца до германской революции. "После войны, для поддержания военного престижа и по соображениям внутренней политики, Людендорф и немецкие генералы изобретут Dolchstoss - кинжальный удар, нанесенный в спину Германии, которая якобы не была побеждена на поле сражения, а пала под влиянием внутренней революции Правда более проста; она ясно вытекает из истории событий, происшедших с 28 сентября, когда германское командование открыто признало себя побежденным." Германская армия не была поражена в спину своими соотечественниками; она была побеждена Антантой на поле сражения" (стр. 207). Германское командование, добавим мы, способствовало этому поражению своей авантюристической стратегией и стремлением спасти престиж ценой крови германского солдата.

В ночь с 3 на 4 октября германское правительство обращается к Антанте с просьбой о мире, а 27 октября соглашается на предложенные Вильсоном условия. 6 ноября союзники дают согласие на посылку Германией уполномоченных для заключения перемирия, 8 ноября эти уполномоченные являются к Фошу, 9 ноября в Германии происходит революция, и 11 ноября подписывается капитуляция. Эти даты с очевидностью говорят о том, что военное поражение Германии вызвано было не германской революцией.

Рене Турнэс задачей своего труда поставил - "показать, каким образом Фош 26 марта выправил (redresse) сражение в тот момент, когда оно было проиграно, как он завершит его 11 ноября 1918 года". Эта задача наложила известный апологетический характер на его труд.

Раскрывая достаточно объективно общий ход событий, Р. Турнэс переоценивает состояние Германии и ее армии, а равно и значение результатов ее наступательной операции. Осторожную, порой граничащую с нерешительностью стратегию Фоша он приписывает высшей мудрости и "божественной" проникновенности его ума. На наш взгляд, эта осторожность диктуется Фошу другими условиями, о которых проговаривается Р. Турнэс: "Стачечное движение рабочих не прекращается в марте и апреле. Приходится послать в Лион и Сент-Этьен две кавалерийские бригады" (стр. 86). Если при этом вспомнить, что провал оперативной авантюры Нивеля в апреле 1917 г. вызвал волну восстаний во французской армии, то истинные причины осторожности Фоша приобретут другой смысл.

Влияние Великого Октября в Западной Европе усиливалось. Этого не понимал своим политически ограниченным умом Людендорф. Расточительное и бессмысленное пролитие крови германского народа не могло пройти даром. Первые же поражения окончательно расшатали армейский организм и вызвали катастрофу. Авантюристическая стратегия Людендорфа ускорила поражение.

Турнэс умалчивает о том, что одновременно потерпела позорный провал хищническая интервенция австро-германского империализма в Советской Украине. Вместо "мирной эксплуатации" украинских богатств оккупанты вынуждены были вести вооруженную борьбу, и в этой борьбе они были разгромлены молодыми советскими войсками и выброшены из пределов советской земли.

Первая мировая империалистическая война закончилась поражением германского империализма. Германский империализм не выдержал состязания с империализмом Антанты. Оказалась несостоятельной его экономическая база войны, не выдержал борьбы государственный организм, армия оказалась, в конце концов, неспособной добиться победы. Бахвальство, вызывающий тон, самоуверенность правящих кругов после первых месяцев войны постепенно сменились сомнениями и колебаниями, а затем растерянностью и паникой, приведшими к позорной капитуляции.

Прошло двадцать лет после описываемых событий. Забывая уроки истории, германский империализм и его фашистские заправилы очертя голову идут на развязывание новой империалистической бойни в условиях, неизмеримо менее благоприятных для них, чем это было в годы 1914 - 1918. И если тогда германский империализм потерпел позорное поражение, то нет сомнении, что новая военная авантюра фашистских каннибалов закончится полным и окончи тельным уничтожением фашизма.

Н. Таленский

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: