"Известия Казахстанского филиала Академии наук СССР". Серия историческая. Выпуск первый. Алма-Ата. Казахское государственное издательство. 1940. 107 стр. 4 р.

Первый выпуск исторической серии "Известия Казахстанского филиала Академии наук СССР" содержит следующие статьи: 1) М. Вяткин "Казахское общество в середине XVIII в", (стр. 3 - 17); 2) М. Вяткин "Тюленгуты в XVIII в." (стр. 19-29); 3) В. Шахматов "Земельные отношения во Внутренней (Букеевской) орде в начале XIX в." (стр. 31 - 61); 4) А. Якунин, В. Шахматов "Восстания в Казахстане в 50-х годах XIX в." (стр. 63 - 94) и 5) А. Баймурзин "Из истории захвата царизмом Большой и Средней орд" (стр. 95 - 107).

Большой интерес представляют статья проф. М. П. Вяткина. Первая из его названных статей посвящена выяснению структуры казахского общества в середине XVIII века. Изучение архивных материалов" сохранившихся в Москве, Ленинграде и Оренбурге (ныне город Чкалов), позволило автору дать четкую характеристику общественных отношений в Казахстане в середине XVIII в. и доказать, что казахское общество изучаемой эпохи было феодальным несмотря на наличие значительных пережитков родовых отношений. Казахский род в это время "ни в хозяйственном, ни в политическом отношении не представлял из себя чего-либо цельного" (стр. 8). Под родовой оболочкой скрывались уже феодальные отношения. Социальную верхушку местного общества составляла так называемая "знать белой кости" - султаны, считавшие себя потомками Чингисхана. Наряду с ними не меньшее значение имела и "знать черной кости" - родовые старшины, среди которых первое место принадлежало батырам - военной знати. Попадались среди старшин и бии - родовые судьи - и ходжи - представители духовной мусульманской знати. Автор вскользь упоминает и о баях (стр. 9). Классом- антагонистом по отношению к феодальной верхушке была основная масса казахов-скотоводов, называемая автором "кочевым крестьянством". Третьим классом казахского общества были рабы, занимавшиеся домашними работами и уходом за скотом. Но их роль была не настолько значительна, чтобы можно было говорить о рабовладельческом обществе. "Основным процессом развития этого (казахского. - Н. У.) общества был процесс феодализации" (стр. 13). Мельком автор упоминает и еще об одной социальной категория - тюленгутах, которых он рассматривает как, личную дружину ханов и султанов.

Наряду с крупными достоинствами в статье имеются некоторые недостатки, мешающие ясности изложения. Прежде всего следует отметить некоторую нечеткость терминологии. Например М. П. Вяткин употребляет термин "кочевое крестьянство" для характеристики основной массы казахов- скотоводов (стр. 5, б, 12). Едва ли этот термин можно признать удачным. В нем заключается внутреннее противоречие. Крестьянин - оседлый земледелец - очень часто противопоставляется кочевнику. Применять термин "крестьянин" к кочевнику, думается, нет никаких оснований. Правильнее сохранить выражение "основная масса казахов-скотоводов". Термин "кочевое крестьянство" может внести только путаницу в понятия.

Встречаются недостатки и иного порядка. Автор считает возможным ограничиться упоминанием одного имени того или иного, деятеля XVIII в., не указывая его общественного положения, что порождает неясно-

сти. Вот несколько примеров: на стр. 5 упоминается Галдан Церен без указания, что он был джунтарским владетелем; на той же странице назван барон Игельстром, тоже без указания, что он был генерал-губернатором и главным начальником Оренбургского края.

Нельзя не остановиться и на некоторых редакционных промахах, на некоторой небрежности технического порядка. Рецензируемая статья является сокращенной главой из монографии автора "Батыр Срым". При подготовке этой статьи к отдельному изданию не было произведено соответствующих исправлений в примечаниях. Например на стр. 12 приведена цитата из рукописи "Обозрение Киргиз-кайсацкой степи", составленной Я. Гавардовским, ездившим в 1803 г. с караваном в Среднюю Азию, я сделана ссылка: "Гавардовский, цит. рукопись (прим. 1)". Между тем до этого о рукописи Гавардовского не упоминалось, она цитировалась в других главах монографии. Другой пример. Автор, упоминая о праве казахского хана распоряжаться кочевками, ссылается на мусульманского писателя XVI в. Мухаммед-Хайдера и при этом отмечает, что отрывки из сочинения этого автора "приведены у Вельяминова-Зернова (цит. соч., ч. II)" (стр. 13, прим. 3). Речь идет о работе В. В. Вельяминова-Зернова "Исследование о касимовских царях и царевичах" (ч. 2-я), но раньше эта работа в данной статье не цитировалась.

Эти недостатки не умаляют крупных достоинств рецензируемой работы. Она является ценным вкладом в изучение истории Казахстана.

Вторая статья М. П. Вяткина посвящена выяснению социальной природы тюленгутов в XVIII веке. Автор собрал различные отрывочные упоминания о тюленгутах в источниках XVIII в., дополнил их указаниями источников XIX в. и пришел к выводу, правда, высказанному очень осторожно, что тюленгуты XVIII в. - ханские и султанские дружинники, находившиеся в вассальных отношениях к своему сюзерену. К концу XVIII - началу XIX в., "по мере того, как падала политическая самостоятельность феодальной знати, по мере того, как эта знать из вассальных владельцев превращалась в царских чиновников в орде, отпадала потребность и в военных дружинах" (стр. 29). Тюленгуты поэтому в первой половине XIX в. теряют свое значение, и их положение приближается к положению крепостных.

Публикуя свою статью о тюленгутах, М. П. Вяткин подчеркнул, что он ее печатает в порядке постановки вопроса (стр. 19, прим. 1), т. е. сам автор признает свои выводы в известной мере спорными. Вот на этой спорности основного вывода и хотелось бы остановиться. М. П. Вяткин на основании источников первой половины XIX в. определяет условия, на каких свободный казах превращался в тюленгута. Наиболее четкую формулировку этих условий дал бий Чабантай Сагалов стряпчему Скорине, собиравшему в 1833 г. сведения о социальных отношениях внутри казахского общества. Казахи, по словам Чабалтая Сагалова, становились тюленгутами в силу следующих причин: "Во-первых, по неимению скотоводства бедные киргизы прибегают к достаточным и остаются у них из-за одного пропитания даже навсегда со своим потомством... Во- вторых, имеющие скотоводство киргизы, желая обезопасить стада и быть под покровительством, остаются при покровителе... В-третьих, во избежание какого-либо взыскания, правильного или неправильного, киргизы укрываются под покровительство султана или другого влиятельного киргиза" (стр. 20). Подчеркнув неоднородность социального состава тюленгутов и их личную связь с ханами и султанами и отметив, что некоторые тюленгуты находились в родстве с влиятельными казахскими старшинами, М. П. Вяткин ставит вопрос: "...что же - вассалитет или коммендация являлось характерным для развития тюленгутизма в XVIII в.?" (стр. 23) - и решает вопрос в пользу вассалитета. Автор считает возможным сблизить казахских тюленгутов с нукерами монгольских и узбекских ханов, личными вассалами "знати белой кости", составлявшими их дружины (стр. 25).

Аргументация М. П. Вяткина в пользу того, что тюленгуты - нукеры, личные вассалы, представляется мало убедительной. Автор явно недооценивает элементы коммендации в положении тюленгутов. Если искать аналогии тюленгутам в условиях развития других феодальных обществ, то, думается, следовало бы обратиться не к монгольским нукерам, которые были и остались феодалами, а к западноевропейской коммендации и русскому закладиичеству. В этом отношении очень характерно цитированное выше показание бия Чабантая Сагалова, в котором особенно подчеркнут момент защитной зависимости. Если обратиться к русским закладчикам, то можно отметить, что закладчики, встававшие под защиту крупных духовных и светских феодалов, считались их людьми, но вассальных отношений между ними не устанавливалось. По социальному составу закладчики, как и тюленгуты, были разнородны. Здесь были и обедневшие посадские люди и крестьяне, которые заложились за сильных людей "от бедности", были здесь и крупные торговые люди, которые, избывая посадского тягла, закладывались за монастыри "для легкости", т. е. руководились желанием получить облегчение в платеже повинностей. Встав под защиту крупного феодала, такие люди продолжали вести торговлю, а их зависимость от феодала выражалась лишь в уплате определенного ежегодного оброка, за что феодал оказывал своему человеку зашиту и покровительство. Если сближать закладчиков, с другими категориями феодального общества, то всего ближе к закладчикам стояли крепостные крестьяне ¹ .

¹ См. Павлов-Сильванский Н. "Акты о посадских людях - закладчиках". "Летопись занятий Археографической комиссии". Кн. 22-я. СПБ. 1909.

Конечно, положение русского закладчика не совпадает во всех деталях с положением тюленгута. Но это социальные категории одного и того же порядка. В Казахской степи общественная жизнь складывалась иначе, чем в Московском государстве. Особенности казахского быта обусловили своеобразное использование тюленгутов ханами и султанами. Московский феодал довольствовался получением оброка. Непрерывные войны, которые вели казахские феодалы как с соседними народами, так и между собою, вызывали необходимость в особой постоянной военной силе, которая была бы готова в любую минуту отразить набег врага и отправиться в поход по распоряжению хана или султана. Такой силой и явились тюленгуты - лица, искавшие защиты и покровительства у хана и султанов. Личная привязанность хана к своим тюленгутам и высокое положение некоторых из них при хане не являются аргументами против такой трактовки тюленгутов.

Документы XVIII в., приведенные М. П. Вяткиным в подтверждение его мысли об особо почетном положении тюленгутов в XVIII в., как раз не подтверждают этого почетного положения. Тюленгуты посылаются в качестве слуг при ханских детях, отправляемых в аманаты (стр. 23 - 24). Тюленгутам, включенным в состав ханского посольства в Петербург в 1758 г., русская администрация назначала кормовые деньги в размере даже меньшем, чем простым казахам: простые казахи получали по 5 копеек на день, тюленгуты - по 3 копейки (стр. 25).

Таким образом, наиболее вероятной трактовкой положения тюленгутов является трактовка их как дворовых слуг, которые в условиях казахского общества, при несложности бытовой обстановки казахских ханов и султанов, использовались главным образом как военная сила, так как именно в военной силе казахские феодалы испытывали наибольшую нужду. Если посмотреть на тюленгутов с этой точки зрения, то нет ничего удивительного в том, что в XIX в. их стали рассматривать как крепостных.

Царское правительство очень внимательно относилось к феодальным прослойкам различных народностей, входивших в состав и Московского государства и Российской империи, и не превращало феодалов в крепостных. Калмыцкие нойоны и зайсанги, татарские, башкирские и мишарские тарханы и мурзы после подчинения их царской власти продолжали считаться феодалами. Тюленгутов в XIX в. приравняли к крепостным.

Но несмотря на спорность основного вывода статья М. П. Вяткина очень интерес" на. Она будит исследовательскую мысль, ставит перед ней новые вопросы, удачное разрешение которых явится несомненным шагом вперед в деле изучения истории Казахстана.

Статья В. Шахматова "Земельные отношения во Внутренней (Букеевской) орде в начале XIX в." является главой из монографии автора "Восстание казахов в 1837 - 1838 гг. под руководством Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова". Статья основана на большом и свежем архивном материале, извлеченном автором из фондов Казахского центрального архивного управления, и дает достаточно полную и ясную картину земельных отношений в Букеевской орде накануне восстания Исатая Тайманова. Земельная теснота и эксплоатация трудящихся казахов казахскими феодалами на почве захвата общинных угодий этими феодалами явились главными причинами восстания Исатая Тайманова. Поэтому подробное выяснение земельных отношений в Букеевской орде представляется совершенно необходимым. Статья В. Шахматова отвечает этой насущной потребности. Автор не ограничивается изучением земельных отношений внутри Букеевской орды: он подробно останавливается на захватах земель между Уралом и Волгой Уральским казачьим войском и помещиками Юсуповым и Безбородко и на тех последствиях, какие имел этот захват.

Статья А. Якунина и В. Шахматова "Восстания в Казахстане в 50-х годах XIX в." посвящена восстаниям Исета Кутебарова К Джан-Ходжи Нурмухаммедова, совершенно не изученным в литературе. Она также основана на использовании неопубликованных материалов Казахского центрального архивного управления. В основном это сводка фактического материала.

Статья А. Баймурзина "Из истории захвата царизмом Большой и Средней орд" представляет собой общий очерк колониальной политики царизма в восточном и южном Казахстане с середины XVIII до середины XIX в., частично основанный на неопубликованных материалах Казахского центрального архивного управления и Омского областного архива.

Сборник в целом представляет значительный интерес и является ценным пособием для всех интересующихся историей Казахстана.

Н. Устюгов

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. Устюгов:

Комментарии: