С. Б. КАН. Два восстания силезских ткачей. 1793 - 1844. Издательство Академии наук СССР. 1948. 473 стр.

Исследование проф. С. Б. Кана "Два восстания силезских ткачей" представляет собой самостоятельный и углублённый анализ некоторых основных данных по экономической и социальной истории Германии в конце XVIII и первой половине XIX столетия, причём фоном работы является развёрнутое повествование о двух восстаниях рабочих ткацкой промышленности в Силезии, одной из промышленных стран Средней Европы.

Книга даёт больше, чем обещает её название. Автор представил сжатый, но очень продуманный и основанный на хорошем знании литературы очерк экономической истории Силезии перед тем моментом, которому посвящена его книга. Автор выпукло и отчётливо, как это никогда не делается в буржуазной литературе, отмечает, до какой степени дворянская монархия Гогенцоллернов хотела ещё, пожалуй, временами считаться с интересами фиска и пыталась в этом смысле ограничивать привилегированное положение земельного дворянства, но когда с классовыми выгодами землевладельцев в той или иной степени сталкивались потребности развивающейся промышленности, интересы последней неизменно отступали на задний план. Тут важно отметить не только социально-политическую слабость немецкой буржуазии вообще в XVIII в. - это факт общеизвестный. Но для историка очень интересно отметить ещё одну, и притом весьма конкретную, иллюстрацию ошибочности традиционной германской легенды, очень усердно распространявшейся и Леопольдом Ранке, и Дройзеном, и английским панегиристом Фридриха II, Карлейлем, и множеством других авторов, - той легенды, которая благополучно дожила до наших времён и в такие вызывающе крикливые, нагло пропагандистские тона окрасила всю псевдонауку гитлеровских "историков". Мы говорим об апологии "фридерицианства", об изображении гогенцоллернской монархии вообще, а правления Фридриха II в частности, как времени, когда всеблагое провидение ниспослало немецкому народу в одно и то же время мудрых монархов, сумевших "проложить немецким мечом дорогу немецкому плугу на Востоке" и вместе с тем понявших, что необходимо, поощряя торговлю и промышленность в городах, не забывать, что только классы, "крепкие земле", т. е. "верное дворянство" и подчинённое ему крестьянство, составляют истинный, прочный базис в настоящем и надежду в будущем. Именно на примере Силезии гитлеровские геополитики во главе с Карлом Гаусгофером и поясняли, что означает их формула "Кровь и земля, кровь и почва" (Blut und Boden): "Великий" Фридрих завоевал Силезию мечом и кровью, а, завоевав, дал "прусскому плугу" трудиться на отвоёванной у "Востока" почве. "Взгляните на географическую карту! - восклицал журнал "National-sozialistische Monatshefte", - разве не кажется вам Силезия указующим перстом провидения, протянутым к Востоку?"

В книге С. Б. Кана наглядно показано, до какой степени гогенцоллернская монархия и в главном и в частностях была связана тесными, совершенно неразрывными узами с землевладельческим дворянством. Традиции территориального хищничества и самой упорной, непримиримой реакции не только продержались несмотря ни на какие "реформы" Штейна и Гарденберга, но их не уничтожили ни революция 1848 г., ни всё позднейшее развитие.

С. Б. Кан останавливается на начале технического переворота в области прядения. Мне приходилось писать историю рабочего движения во Франции, как раз относящегося к тому же хронологическому отрезку времени, какому посвящена книга С. Б, Кана¹ . И вот какой вопрос, поэтому возник у меня при чтении этой книги. Мне кажется, что в этом труде совсем опущена история рабочего движения в десятилетия, отделяющие восстание 1793 г. от восстания 1844 года. Трудно допустить, что за это полстолетие не было проявлений борьбы рабочих против эксплоатации. Ведь и во французской историографии долгое время совершенно игнорировалось стачечное движение 1815 - 1831 гг., предшествовавшее лионскому восстанию 1831 года. Между тем последнее, как показали мне документы Национально-

¹ Тарле Е. "Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства" М. 1928.

го архива, было лишь кульминационным пунктом предшествовавшего длительного периода больших и малых стачек, вспыхивавших то там, то сям по всей Франции. И были между ними стачки, очень серьёзные по размерам и характеру, со стрельбой, с казнями. Но их долго не замечали, так как внимание было приковано исключительно к лионскому восстанию. Не было ли чего-нибудь подобного и в Силезии перед затмившим всё и всецело поглотившим внимание исследователя восстанием силезских ткачей в 1844 году? Силезское восстание 1844 г. было грандиозно по своему историческому значению и, может быть, именно поэтому не дало вглядеться в аналогичные явления поменьше и побледнее.

С. Б. Кан даёт нам картину крупнейшего рабочего движения 1793 г. и затем другую картину - гораздо более крупного движения 1844 г., но почти ничего не говорит о рабочем движении в средних десятилетиях. И при этом те немногие данные, которые всё же приведены для этих средних десятилетий, очень наглядно характеризуют вопиющую эксплоатацию труда, как взрослых, так и детей. Трудно допустить, что рабочие никак на всё это не реагировали. Теперь, когда советский меч отсек навсегда силезский "перст, указывающий немцам на Восток" и Силезия стала польской провинцией, может быть, местные архивы, сделавшиеся ныне доступными польскому учёному, дадут возможность восполнить этот более чем вероятный пробел. Оба восстания, занимающие автора, описаны и проанализированы очень хорошо, и их описание вставлено в широкую историческую раму. Прекрасно использованы данные о литературных (публицистических и художественных) отголосках восстания. Эти страницы читаются с неослабевающим интересом. На стр. 351 следовало бы отметить наряду с Карлейлем именно тогда же выступившего молодого Дизраэли. При этом надо сделать одно замечание. Нам кажется весьма ошибочной характеристика "Рейнской газеты" и К. Маркса в 1842 году. Редактор "Рейнской газеты" был уже в тот момент революционно настроенным демократом и всегда был чужд настроениям буржуазного либерализма. Это надо непременно подчеркнуть, чтобы исправить вводящую в заблуждение характеристику "Рейнской газеты", редактировавшейся Марксом, как буржуазно-либерального органа.

Читателю хотелось бы также, чтобы автор сопоставил обдуманную и классово целеустремленную идеализацию мелкого ремесленничества в трудах немецких консервативных историков и экономистов с ранней (исходившей из других побуждений, из других кругов и из другой обстановки) романтической идеализацией французского компаньонажа у Агриколя Пердигье и у начинавшей тогда Жорж Санд. Прочтя (стр. 331) очень интересную цитату из письма молодого Лассаля к отцу, показывающую, что он всё-таки ещё не понял тогда всего значения восстания подмастерьев, мы вспомнили статью буржуазного радикала Людвига Берне, абсолютно ничего не понявшего в лионском восстании 1831 г. и в его освободительном значении. И. Лассаль и Берне явно растерялись перед размахом обоих движений.

Автор упоминает о станке Жаккарда. В недавно вышедшем небольшом очень содержательном исследовании Ф. В. Потёмкина о станке Жаккарда² правильно указывается на сравнительно тугое распространение во Франции станка Жаккарда в начале XIX века. Тем интереснее приведённые С. Б. Каном (стр. 213 и др.) показания о том, что в Силезии станком пользовались довольно широко. Вообще исследование С. Б. Кана даёт новые и убедительные доказательства того факта, что, подобно Рейнланду, подобно Саксонии, Силезия была одной из наиболее развитых в смысле промышленного производства стран Средней Европы.

В центре исследования стоит история двух больших восстаний - одно конца XVIII в., другое - середины XIX. Картина дана не только детальная, но и очень живая, причём приведены в большом количестве факты мало известные или и вовсе неизвестные. Подробности, касающиеся усмирения и усмирителей, показывают с исчерпывающей убедительностью, до какой степени мало прогрессировал политический строй и весь государственный быт Пруссии за полвека, отделяющие оба восстания. Те же шпицрутены, плети и палки и в 1793 и в 1844 гг. - уже абсолютно немыслимые в эти годы, например, во Франции (и немыслимые не только в 1793 г., но даже и значительно раньше).

Картина нищеты, грязи, ужасающей смертности, полной медицинской беспомощности рабочего населения в городе и деревне предстаёт перед нами очень отчётливо.

Автор особо останавливается на ухудшении материального положения рабочих при введении и распространении машинного производства и отмечает в связи с появлением машин быстрый рост эксплоатации дешёвого женского и детского труда.

Одним из достоинств книги является обстоятельный анализ публицистики и научной литературы, связанной с рабочим движением 40-х годов XIX столетия в Германии. Отношение немецкой либеральной буржуазии к страданиям и протестам рабочей массы в те годы живо напомнило мне классические по-своему размышления либеральнейшего лорда Брума о том, что если господь бог не противится четырнадцатичасовой работе детей на фабриках, то, значит, этому так и быть должно и незачем государству вмешиваться в свободные, добровольные юридические соглашения этих детей с фабрикантами.

Книга С. Б. Кана, вероятно, вызовет интерес не только у специалистов, но и у широких кругов читателей, интересующихся прошлым рабочего класса и общей историей Германии перед мартовской революцией 1848 года. Это, бесспорно, серьезный вклад в советскую историографию

² Потёмкин Ф. "Легенда и действительность в истории происхождения и распространения станка Жаккарда". "Труды по новой и новейшей истории". Т. I. Изд. Академии наук СССР. 1948.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Е. ТАРЛЕ:

Комментарии: