Гос. воен. изд-во. М. 1935. 173 стр. 3 р. 50 к.

Автор рецензируемой книги не стремился пополнить своей работой явный пробел в наших знаниях о Коммуне и не собирался дать оригинальную работу исследовательского типа; его задача была более скромной: он хотел, с одной стороны, сделать "первую попытку систематизировать весь материал по военной истории Коммуны, разбросанный по нашим и буржуазным печатным источникам", а с другой - дать слушателям военных академий РККА надежное учебное пособие то военной истории Коммуны.

Приходится пожалеть, что автору не удалось справиться с поставленной перед собой задачей. Начать с того, что он не только не систематизировал весь материал по военной истории Коммуны, но попросту прошел мимо важнейших и вполне доступных советскому историку книг и материалов. Список использованных им источников исключительно ограничен и носит в достаточной мере случайный характер. Автору вовсе не нужно было ехать в Париж и работать в архивах военного министерства, для того чтобы ознакомиться с рядом важнейших материалов, относящихся к военной истории Коммуны. Достаточно сказать, что в богатейших коллекциях Института Маркса - Энгельса - Ленина он легко нашел бы томы специальной парламентской анкеты 1871 г., сочинения отдельных генералов и офицеров Тье-

ра (среди них важнейшую работу ген. Винуа "Перемирие и Коммуна"), многочисленные воспоминания участников Коммуны о ее боевых действиях и, наконец, почти всю прессу эпохи. Среди основных книг, использованных автором, нельзя найти не только широко известных лекций Н. М. Лукина о национальной гвардии в эпоху Парижской коммуны, читанных в академии РККА в 1920 г., но и работ А. Молока, О. Вайнштейна и других советских историков Коммуны.

Из оказанного ясно, что тов. Красильников недостаточно знаком с библиографией вопроса и вместо обещанной "систематизации всего материала" о боевых действиях Коммуны ограничился простой компиляцией немногих прочитанных им книжек и печатных материалов.

Книга тов. Красильникова открывается описанием организации и состояния вооруженных сил Парижа и Версаля. И именно это описание приходится считать наименее удачной частью работы. Автор не уяснил себе той огромной роли, которую играли в ходе борьбы с Версалем массовые организации парижских рабочих и ремесленников - их батальонные и легионные советы; не понял он также, что связь с массами и руководство ими при Коммуне осуществлялись именно через эти организации и через Центральный комитет национальной гвардии, ибо массовые партийные и профессиональные организации отсутствовали. Поэтому автор вслед за Лиссагарэ приходит к парадоксальному выводу о вредности всей деятельности Центрального комитета и низовых организаций национальной гвардии для дела революции. "До момента захвата власти пролетариатом эти комитеты имели огромное революционное значение как органы борьбы за армию", пишет он, но "после перехода власти в руки Коммуны они становятся вредным пережитком, тормозом в деле укрепления революционной диктатуры, поэтому и уничтожение с революционной точки зрения было, безусловно, целесообразно" (стр. 49).

Незачем говорить, что распустить Центральный комитет национальной гвардии, пользовавшийся в глазах масс исключительным авторитетом, значило бы нанести сокрушительный удар молодой пролетарской власти в Париже. Хотя различные низовые комитеты национальной гвардии и сам Центральный комитет очень часто нарушали единство руководства и единство командования, все же именно в них, и, прежде всего в них, проявлялась после революции 18 марта историческая инициатива штурмующих небо парижан.

Не довольствуясь этим огульным отрицанием роли Центрального комитета национальной гвардии и его низовых звеньев, автор в конце книги прямо относит Центральный комитет к "соглашательской части революционного Парижа", беря его при этом за одни скобки с мелкобуржуазной республиканской "Лигой защиты прав Парижа" (стр. 140). К этому неверному выводу автор приходит на том основании, что Центральный комитет национальной гвардии 23 мая, когда стала совершенно очевидной близкая гибель Коммуны, хватаясь за соломинку, сделал безнадежную попытку добиться перемирия с Версалем.

"Полезный для всей народной массы компромисс с Версалем"¹ был тогда, конечно, уже недостижимым, и Центральный комитет национальной гвардии, выпуская свою прокламацию и тем, сея иллюзии в массах, совершал непростительную ошибку. Но если на основании этой прокламации относить Центральный комитет национальной гвардии к "соглашательской части Парижа", то с неменьшим основанием следует отнести туда же и Совет Коммуны. Хотя автор твердо уверен, что (не в пример Центральному комитету национальной гвардии) "сама Коммуна, к чести ее, уже не разделяла этих иллюзий" и "отдавала себе ясный отчет в том, что на данном этане классовая борьба исключает всякое перемирие", в действительности и члены Коммуны еще 24 - 25 мая находились в плену тех же иллюзий: чем же иначе можно объяснить тот отклик, который нашли у членов Коммуны совершенно фантастические предложения о соглашении с Версалем, сделанные секретарем американского посольства Мак-Кином. Чем иначе можно объяснить, во-первых, принятие предложенных Мак-Кином условий на собрании двух десятков бывших в наличии членов Коммуны и, во-вторых, факт посылки депутации из пяти виднейших членов Коммуны (Делеклюз, Верморель, Арнольд, Вайян, Лонкла) 25 мая к Венсенскому форту для ведения переговоров о перемирии с Версалем при посредничестве представителей немецкого командования?

Этой, вкорне неправильной оценкой роли Центрального комитета национальной гвардии не ограничиваются, однако, серьезные ошибки, допущенные автором в первой части книги: выясняя (на стр. 54 - 61) процесс формирования версальской контрреволюционной армии, автор не только сообщает читателям ряд фактически неверных сведений, но и, главное, совершенно не освещает той контрреволюционной деятельности Тьера, которая началась еще до революции 18 марта. Как известно, согласно приказу военного министра ген. Ле-Фло от 4 марта, в Париж для подавления революционного движения направлялись отборные воинские части из городов Северо-западной Франции: Гавра, Шербурга, Ла-Рошели, Лаваля и других. Вовсе не из состава капитулировавшего в январе гарнизона Парижа разрешил Бисмарк выделить 40-тысячную армию. Из частей этого гарнизона оставлены были под ружьем в Париже лишь полки дивизии ген. Фарона (12 тыс. чел.). Своей телеграммой от 4 марта Бисмарк по просьбе Ж. Фавра разрешал "ввиду создавшегося в Париже положения и необходимости предотвратить беспорядки" пропустить через немецкое расположение именно части указанных выше отборных карательных войск. Именно эти-то, присланные накануне 18 марта в количестве больше 25 тыс. человек воинские части вместе с отдельными полками дивизии Фарона были 18 - 19 марта выведены

¹ Письмо Маркса к Нивенгейсу от 22 февраля 1881 года.

Тьером из столицы, и именно из этих частей составилось ядро армии Версаля. Процесс формирования этой армии, таким образом, носил куда более сложный характер, чем это думает автор.

Возникновение версальской армии неразрывно связано с тем "контрреволюционным заговором представителей поземельной собственности и капитала" против рабочего Парижа, о котором говорит в своей бессмертной книге Маркс. В рецензируемой нами книге связь эта остается совершенно невыясненной.

Не вполне точно выясняет автор и процесс формирования воинских сил революционного Парижа. Так, на стр. 27 он противоречит своему же собственному утверждению на стр. 54 и неправильно указывает, что "во время осады (Парижа немцами. - С. К. ) почти не было частей постоянной армии". Необходимо иметь в виду, что находившиеся под командой ген. Винуа регулярные воинские части состояли из двух корпусов, насчитывавших в момент капитуляции до 200 тыс. солдат линейной пехоты и подвижной гвардии, не считая моряков и различных отрядов специального назначения. После 18 марта силы революционного Парижа складывались не только из национальных гвардейцев, но и из влившихся в состав национальной гвардии солдат и офицеров бывшего гарнизона столицы, переходивших после захвата власти пролетариатом на сторону революции.

Вторая, большая часть книги целиком посвящена описанию боевых действий между Парижем и Версалем. Автор добросовестно использует донесения ген. Мак-Магона и книгу Лиссагарэ, для того чтобы проследить день за днем и неделя за неделей изменение боевой обстановки на подступах к Парижу. Ему удается здесь дать читателям, в общем, правильную картину хода военных действий и в общих чертах выяснить военные планы сторон на отдельных этапах развернувшейся в апреле и мае схватки. Нельзя, не согласиться также и с выводами автора относительно необходимости для военного командования Коммуны комбинирования тактики партизанской борьбы в тылу у версальцев с рядом крупных частных ударов (стр. 168), с тем, чтобы в дальнейшем, укрепив свои силы, перейти к ведению решительных операций. Хорошо выполненные многочисленные планы Парижа с нанесенным на них положением сторон являются ценным дополнением к этой части книги.

Следует отметить также не вполне критическое отношение автора к ошибкам отдельных представителей военного командования Коммуны. Так, правильно вскрывая промахи в деятельности Клюзера и Росселя, автор, следуя в этом отношении за Е. Ясинским¹ , совершенно не замечает, что и военное искусство Ярослава Домбровского, этого славного героя Коммуны, не было свободно от ошибок и не отвечало целиком сложным задачам, стоявшим перед командованием Коммуны. Будучи питомцем русской академии генерального штаба, начала царствования Александра II, которая в конце 50-х годов выдвинула в качестве своего теоретика ген. Драгомирова, Ярослав Домбровский отдавал дань пренебрежению к военной технике, да и в области тактики не вполне еще освободился от чисто русского принципа, унаследованного от суворовских времен, - "Пуля дура, а штык молодец". Именно поэтому ему трудно было найти общий язык с таким блестящим представителем военной техники того времени, каким, бесспорно, был полковник Россель, тоже сумевший героически умереть за Коммуну, но не на баррикадах Парижа, а у черного столба в Сатори.

Следует остановиться еще на отдельных мелких промахах, довольно многочисленных в книге. Правого французского социалиста Дюбрейля, автора известной книги о Коммуне, тов. Красильников почему-то называет "бланкистом" (стр. 34), а Луи Фио, радикала-республиканца - "участником Коммуны" (стр. 36). Рассказывая об убийстве версальцами Дюваля и Флуранса, он говорит и о расстреле адъютанта Флуранса Чиприани, принимавшего участие еще в заседаниях конгрессов II интернационала и умершего в 3918 году. Из действительно расстрелянных вместе с Дювалем двух коммунаров - его начальника штаба и его адъютанта, командира отряда волонтеров форта Монружа, - автор делает одно и то же лицо: он говорит просто о расстреле начальника штаба Дюваля, носящего фамилию Монруж (стр. 78).

Неправильна также и характеристика состояния военно-санитарной службы Коммуны (стр. 47): нельзя без больших оговорок говорить о "массовой общественной поддержке со стороны многочисленной в столице группы медико-санитарных работников" лазаретной комиссии Коммуны. Известно ведь, что студенты медицинской школы саботировали Коммуну и устраивали в университете контрреволюционные собрания. О поддержке Коммуны со стороны врачебного мира можно хорошо судить по опубликованным недавно в журнале "La revolution de 1848" материалам о поведении во время майской недели крупного парижского хирурга Дальбо² . Этот негодяй просто выдал версальцам на расстрел находившихся в его палатах раненых коммунаров!

Отметим в заключение и невероятную, допущенную в книге пестроту в транскрипции французских фамилий и географических терминов. Осман на одной странице книги называется Османом, а на другой - Гаусманом; Ла Мариуз - просто Мариузом; ворота Майо - воротами Мельо; улица Шоссе д'Антэн - шоссе Антэн; ворота Д'Отэй - Отэей, и т. п.

¹ "Командарм Парижской коммуны Ярослав Домбровский" (статья в сборнике "Парижская коммуна". Изд. 1932 года).

² "La revolution de 1848" N 146. 1933.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. К.:

Комментарии: