Libmonster ID: RU-8729
Автор(ы) публикации: ЭРНСТ КАССИРЕР

Если мы попытаемся разложить наши современные политические мифы на составляющие, то обнаружим, что ничего современного и нового они не содержат. Все они уже хорошо известны. Теория поклонения герою Карлейля и тезис о фундаментальном нравственном и интеллектуальном различии рас Гобино уже обсуждались многократно. Но все эти обсуждения оставались в известном смысле просто академическими. Для превращения старых идей в сильное и могущественное политическое оружие было необходимо нечто большее. Они должны были бы быть адаптированы к различным аудиториям, для чего потребовался бы новый метод - не только теоретический, но и практический, новая методика. Это было окончательным и решающим фактором. Используя научную терминологию, можно сказать, что такая методика имела бы каталитический эффект, ускорив все реакции и полностью приведя их в действие. Хотя почва для мифов XX столетия была подготовлена, она не смогла бы принести свои плоды без умелого использования новой технологии.

Общие обстоятельства, которые благоприятствовали этому развитию и содействовали его окончательной победе, появились после Первой мировой войны. В это время все нации, участвовавшие в войне, столкнулись с одними и теми же фундаментальными трудностями. Они начали осознавать, что даже для победивших наций война ни в одной области не дала действительного разрешения собственных проблем. Со всех сторон возникали все новые проблемы. Международные, социальные и человеческие конфликты становились все более и более напряженными. Они чувствовались


Перевод текста из книги: Cassirer Ernst. The Myth of the State. L., 1946. P. 277 - 298.

стр. 165


повсеместно. Однако в Англии, Франции и Северной Америке всегда оставалась некоторая надежда разрешить эти конфликты обычными и нормальными путями. В Германии же дела обстояли иначе. Изо дня в день конфликты становились все более острыми и более запутанными. Лидеры Веймарской Республики делали все возможное, чтобы справиться с этими проблемами: дипломатическими сделками или законодательными мерами. Но все усилия оказывались впустую. Во время инфляции и безработицы всей социальной и экономической системе Германии угрожал крах. Обычные ресурсы оказывались исчерпанными. Это была почва и пища для роста политических мифов.

Даже в первобытных обществах, где мифами пропитаны все сферы человеческой жизни и чувств, миф не всегда действен и всемогущ. Он достигает своей полноты, лишь когда людям приходится сталкиваться с чем-то необычным и опасным. Малиновский, который в течение многих лет жил среди туземцев Trobrian Islands и дал глубокий анализ их мифических представлений и магических ритуалов, неоднократно настаивал на этом, указывая, что даже в первобытных обществах использование магии ограничено особыми обстоятельствами. В простых обстоятельствах, где нужны сравнительно простые технические средства, человек не прибегает к помощи магии. Миф появляется лишь тогда, когда человек оказывается перед задачей далеко за пределами его возможностей. Однако всегда остается сфера, на которую не влияет ни магия, ни мифология и которая может быть описана как вечная (происходящая раз в столетие) сфера. Здесь человек полагается лишь на свое разумение, а не на власть магических ритуалов и формул. "Когда туземец должен создать орудия, - говорит Малиновский, - он не обращается к магии. Он строго эмпиричен, т.е. научен в выборе своего материала, в способе, которым он закаляет, отбивает и оттачивает свой клинок. Он полагается целиком на свое умение, на свой разум и свое терпение. Не преувеличивая, можно сказать: при достаточности знания туземец исключительно полагается на него. Аборигены Центральной Австралии обладают настоящей наукой - традицией под исключительным контролем опыта и разума, совершенно не подверженной влиянию мистических моментов.

Существует множество правил, передаваемых из поколения в поколение, указывающих способы жизни в своих небольших убежищах, добывания огня трением, собирания пищи, приготовления ее, любовных и спорных отношений... Эта вековая традиция

стр. 166


пластична, избирательна, разумна, хорошо обустроена, что видно из того, как туземец адаптируется ко всему новому и использует подходящий материал"1 . Везде, где не требуется особенных, исключительных усилий, особого мужества, выносливости, не обнаруживается никакой магии или мифологии. Однако развитая магия и мифология появляются тогда, когда есть опасность, когда исход неопределен.

В равной мере такое описание роли магии и мифологии в первобытном обществе вполне применимо и к высокоразвитым стадиям политической жизни человека. В безнадежных ситуациях ему свойственно обращаться к безрассудным средствам. Сегодняшние политические мифы есть такие же безрассудные средства. Если подводит разум, то остается ultima ratio, власть сверхестественного, таинственного. Первобытные общества не живут по писаным законам, уставам, конституциям, биллям о правах и не управляются политическими хартиями. Однако даже самые примитивные формы социальной жизни показывают нам ясную и строгую организацию, члены таких сообществ ни в коей мере не подвержены анархии или неразберихе. Наиболее примитивными обществами, о которых мы знаем, вероятно, являются те тотемические сообщества, которые мы находим среди туземных племен Америки, северной и центральной Австралии, которые тщательно изучены и описаны в работах Spencor'a и Gillen'a. В них нет сложной, утонченной мифологии, сравнимой с греческой, индийской или египетской мифологиями; нет поклонения личным богам и обожествления сил природы. Они удерживаются другой, более могущественной силой: ритуалом, основанном на мифических представлениях, на вере в животных предков. Каждый член группы принадлежит к особому тотемическому клану и ограничен цепью жесткой традиции: обязан воздерживаться от определенных видов пищи, должен строго соблюдать правила экзогамии или эндогамии, в определенное время в жестком и неизменном порядке выполнять ритуалы, которые являются представлениями жизни тотемических предков. Все это не навязывается членам племени силой, а обусловливается фундаментальными и мифическими представлениями, власть которых не ставится под сомнение.

Позднее появляются другие политические и социальные силы. Мифическая организация общества постепенно вытесняется рациональной организацией. В мирные времена, в периоды относи-


1 Malinovski B. The Foundations of Faith and Morals. London, Oxford University Press. 1936. P. 32.

стр. 167


тельной стабильности эта рациональная организация легко сохраняется и является дополнительным фактором безопасности. Но в политике состояние равновесия никогда полностью не устанавливается. Такое равновесие является подвижным, а не статичным. В политике как на вулкане. Здесь надо быть готовым к внезапным потрясениям и извержениям. Рациональные силы человека в критические моменты социальной жизни, обычно оказывающие сопротивление возникновению традиционных мифических представлений, уже не так уверены в себе. В такие моменты миф снова набирает силу и в действительности не побежден и не покорен. Он всегда начеку, притаившись во тьме, ожидает благоприятной возможности, как только другие связующие силы социальной жизни человека по той или иной причине теряют свою силу и больше не в состоянии сражаться с демоническими мифами.

E.Doutee, французский ученый, написал очень интересную книгу "Magic et religion dans l'Afrique du nod", где попытался дать краткую, четко сформулированную дефиницию мифа. Согласно Doutee, боги и демоны, которых мы находим в первобытных обществах, есть персонификация коллективных желаний. Миф, говорит Doutee, есть le desir collectif personifie - коллективное персонифицированное желание. Такая дефиниция была дана приблизительно 35 лет назад. Автор, конечно, не знал и не думал о наших современных политических проблемах. Он рассуждал как антрополог, занимающийся изучением религиозных церемоний и магических ритуалов отдельных туземных племен Северной Африки. С другой стороны, формула Doutee могла быть использована как наиболее лаконичное и четкое выражение современной идеи лидерства и диктаторства. Потребность в лидерстве возникает тогда, когда коллективное желание достигло непреодолимой силы, и все надежды на выполнение этого желания обычным и нормальным способом провалились. В такие времена оно не только остро ощущается, но и персонифицируется. Оно стоит перед человеком в конкретной, индивидуально выраженной форме. Прежние социальные институты (закон, правосудие, конституция) категорично отвергаются. Остается мистическая сила, авторитет лидера. Воля лидера есть высший закон.

Ясно, что персонификация коллективного желания не может происходить в высокоорганизованной цивилизованной нации так же, как в туземном племени, хотя цивилизованный человек также подвержен бурным страстям. В кульминационный момент своей страсти он склонен поддаться иррациональным импульсам. Но даже

стр. 168


в этом случае он не может полностью отрицать требование разумного. Его вера требует определенных "резонов", на основе которых он должен создать "теорию" для оправдания своих убеждений. Она не примитивна, она, напротив, очень сложна.

Легко понять предположение дикаря, что все человеческие и природные силы концентрируются и конденсируются в отдельном человеке. Колдун, если он знает магические заклинания и понимает как пользоваться ими в нужное время и в нужном порядке, становится властителем всего. Он может отвести всякое зло, может поразить любого врага; он управляет всеми силами природы. Все это настолько далеко от современного понимания, что кажется совершенно невежественным. Но если современный человек больше уже не верит в природную магию, то это не значит, что он избавился от веры в некоторого рода "социальную магию". Если коллективное желание совпадает с их собственными в полной мере, то люди легко договариваются о том, что нужен только человек, который может решить назревшие проблемы. В данном случае ощутима связь с теорией поклонения герою Карлейля. Эта теория обещает рациональное оправдание для определенных представлений, которые по своему происхождению и тенденции были чем угодно, но не рациональными. Карлейль подчеркнул, что поклонение герою было необходимым элементом в человеческой истории. Он не может перестать существовать, пока не перестанет существовать сам человек. "Во все эпохи истории мира мы найдем Великого Человека, который был незаменимой сутью своей эпохи, молнией, без которой горючее никогда не загорелось бы"1 . Слово великого человека есть мудрое целебное слово, в которое все могут поверить.

Но Карлейль не считал свою теорию окончательной политической программой. Его романтическая концепция героизма достаточно далека от представлений наших политических "реалистов". Современные политики вынуждены использовать более радикальные средства. Они решают проблему, которая во многих отношениях напоминает квадратуру круга. Историки говорят нам, что человечество в своем развитии прошло через две различные фазы: Homo magus (век магии) и Homo faber (век техники). Если мы допустим такого рода историческое различие, то наши современные политические мифы действительно покажутся нам чем-то странным, парадоксальным, так как в них мы видим смесь этих двух видов активности, которые, по-видимому, исключают друг


1 Carlyle. On Heroes, Lect. I, pp.13 ff. Centenary ed. V. 13.

стр. 169


друга. Современный же политик вынужден их совмещать в себе. Именно это необычное сочетание является одной из наиболее поразительных черт наших политических мифов.

Миф всегда описывался как результат бессознательной деятельности и как свободный продукт воображения. Но здесь мы находим миф, созданный согласно плану. Новые политические мифы не возникают сами по себе, не являются плодами богатого воображения. Они - искусственные образования, выдуманные очень искусными и коварными ремесленниками. Развить новую технику мифа было предназначено нашему собственному великому техническому XX в. С этого времени миф мог создаваться в том же самом смысле и согласно тем же самым методам, что и любое другое современное оружие - пулемет или самолет. То новое решающей важности, что изменило всю форму нашей социальной жизни. Именно в 1933 г. политический мир начал беспокоиться из-за перевооружения Германии и возможных международных последствиях этого. Фактически такое перевооружение началось многими годами раньше и прошло почти незамеченным. Действительное перевооружение началось с возникновения и приобретения влияния политических мифов. Военное перевооружение было post factum. Оно было только необходимым следствием умственного перевооружения, осуществленного политическими мифами.

Первым шагом, который нужно было сделать, - это изменение в функции языка. Исследуя развитие человеческой речи, мы обнаруживаем, что в истории цивилизации слово выполняет две совершенно различные функции, которые можно определить как семантическое (смысловое) и магическое использование слова. Даже среди так называемых примитивных языков семантическая функция слова никогда не опускается, без нее нет человеческой речи. Но в первобытных обществах магическое слово имеет господствующее и подавляющее влияние. Оно не описывает вещи или их взаимовлияния, оно пытается произвести эффект и тем самым изменить ход природных явлений. Это не может быть сделано без тщательно разработанного магического искусства. Колдун или священнослужитель лишь один в состоянии управлять магическим словом. В его руках оно становится чрезвычайно могущественным оружием. Ничто не может устоять против его силы. "Carmina vel coelo possunt deducere lunam", - говорит жрица Медея в "Метаморфозах" Овидия (магическими песнями и заклинаниями даже Луну можно убрать с небес).

стр. 170


В современном мире все это повторяется в довольно курьезном виде. Если мы изучим наши современные политические мифы и их использование, то обнаружим к нашему величайшему удивлению не только переоценку всех наших этических ценностей, но также трансформацию человеческой речи. Магическое слово заняло более высокое положение относительно семантического. Если теперь мне удается прочитать немецкую книгу, опубликованную в последние десять лет, не политическую, а теоретическую, затрагивающую философские, исторические или экономические проблемы, то я, к моему изумлению, обнаруживаю, что больше уже не понимаю немецкого языка. Изобретены новые слова, даже старые используются в новом смысле: их значения претерпели глубокие изменения. Если ранее это изменение зависело фактически от употребления их в дескриптивном (описательном), логическом или семантическом смысле, то теперь они используются как магические слова, которые предназначены создавать определенные впечатления и возбуждать определенные эмоции. Наши обычные слова наполнены новомодными чувствами и дикими страстями.

Не так давно была опубликована небольшая интересная книга "Nazi-Deutsch. A Glossary of Contemporary German Usage". Ее авторы: Heinz Paechter, Bertha Hellman, Hedwig Paechter и Karl O.Paetel. В ней тщательно перечислены все те новые термины, которые были созданы нацистским режимом, и это ужасный перечень. По-видимому, существует только несколько слов, переживших общее смысловое разрушение. Авторы делают попытку перевести новые термины на английский язык, в чем, по моему мнению, они не преуспели, оказавшись в состоянии лишь вести уклончивые рассуждения о немецких фразах и словах вместо того, чтобы дать им соответствующий перевод. Вероятно, к несчастью или счастью, невозможно дать адекватный перевод этих слов на английский язык. Для них характерно не столько объективное значение, сколько эмоциональная атмосфера, окружающая и запутывающая истинный смысл. Эта атмосфера должна быть прочувствована, ее нельзя перевести без перенесения из одного общественного сознания в совершенно другое. Для иллюстрации ограничусь одним ярким примером, выбранным наудачу. Из глоссария я понял, что в последнем немецком употреблении существует резкое различие между двумя терминами Siegfriede и Siegerfriede. Даже немецкому уху нелегко уловить это различие. Эти два слова звучат довольно похоже и, по-видимому, обозначают одно и то же. Sieg означает победу, Friede означает мир (покой). Может ли сочета-

стр. 171


ние этих двух слов создавать совершенно разные значения? Однако в современном немецком употреблении есть существенная разница между этими двумя терминами. Ибо Siegfriede есть мир посредством немецкой победы; в то время как Siegerfriede означает прямо противоположное, оно используется для обозначения мира, который диктовался бы чужими завоеваниями. То же самое происходит с другими терминами. Люди, которые изобрели эти термины, были мастерами своего дела в политической пропаганде. Их цель состояла в возбуждении диких политических страстей простейшими средствами. Даже изменения слога в слове часто бывает достаточно для достижения цели. Если мы слышим новые слова, то ощущаем в них всю гамму человеческих эмоций: ненависти, гнева, бешенства, надменности, презрения, заносчивости и пренебрежения.

Искусное использование магического слова - это еще не все. Чтобы слово имело полноценное воздействие на человека, оно должно дополняться введением новых церемоний. Также тщательно, систематически и успешно действовали политические лидеры. Каждая политическая акция имеет свой особый ритуал. А поскольку в тоталитарном государстве нет частной сферы, независимости политической жизни, жизнь человека внезапно наполняется потоком новых обычаев. Они так же регулярны, так же жестоки и безжалостны, как и ритуалы, которые мы находим в первобытных обществах. Каждый класс, каждый пол, каждый возраст имеет свой собственный свод ритуалов. Никто не может пройтись по улице и поприветствовать своего соседа или друга без учета ритуала. И точно так же, как в примитивных обществах, небрежность в исполнении предписанных ритуалов означает нищету и смерть. Это становится преступлением против величия лидера и тоталитарного государства.

Эффект этих новых ритуалов очевиден. Нет ничего более подходящего для полного усыпления всех деятельных сил, способности осмысления и критической проницательности, уничтожения чувства личности, индивидуальной ответственности, чем постоянное, однообразное и монотонное выполнение одних и тех же ритуалов. Фактически во всех первобытных обществах господствуют и управляют ритуалы, индивидуальная ответственность отсутствует. Здесь только коллективная ответственность. Не индивиды, а группа - реальный "нравственный субъект". Клан, семья и все племя ответственны за действия всех членов сообщества. Если совершено преступление, оно не вменяется в вину отдельному

стр. 172


человеку. Преступление - некоторым образом социальная болезнь всей группы. Никто не может избежать ее. Месть и наказание также направлены всегда на группу в целом. Кровная месть - одна из высших обязанностей, направленная на отмщение самому убийце. Достаточно убить члена его семьи или племени. В некоторых случаях, как, например, в Новой Гвинее или у африканских сомалийцев, подвергается мести старший брат, а не сам обидчик.

За последние два столетия наши представления о характере жизни дикарей, сопоставленные с жизнью цивилизованных людей, в корне изменились. В XVIII в. Руссо дал свое знаменитое описание жизни дикарей и состояния природы. Он видел в ней настоящий рай простоты, невинности и счастья. Дикарь жил один в свежести своего родного леса, следуя своим инстинктам и удовлетворяя свои элементарные желания. Он испытывал высочайшее благо, благо абсолютной независимости. К сожалению, прогресс антропологического исследования, совершившийся в течение XIX в., полностью разрушил эту философскую идиллию. Описание Руссо превратилось в свою прямую противоположность. "Дикарь, - говорит Е. Sidney Hartland, - далеко не является свободным и неограниченным созданием, как воображал Руссо. Напротив, он ограничен со всех сторон обычаями своего народа; он связан цепями древней традиции... Эти оковы принимаются им как нечто само собой разумеющееся; он никогда не стремится разрушить их... По отношению к цивилизованному человеку довольно часто можно применить те же самые наблюдения; но цивилизованный человек слишком беспокойный, слишком жаждет изменений, стремится вопрошать, ставить под сомнение свое окружение, чтобы долго оставаться в состоянии вынужденного молчаливого согласия"1 .

Это было сказано 20 лет назад, но, тем не менее, мы продолжаем учиться, и это есть урок смирения нашей гордыни. Мы научились тому, что современный человек, несмотря на его неугомонность и, вероятно, именно из-за его неугомонности, не преодолел состояния жизни дикарей. Поставленный под удар тех же самых сил, он легко может быть отброшен назад к состоянию молчаливого согласия. Он больше уже не ставит под сомнение свое окружение, он принимает его как нечто само собой разумеющееся.

Из всех печальных испытаний последних 12 лет, это, скорее всего, наиболее страшное. Его можно сравнить с испытанием Одис-


1 Sidney E. Hartland. Primitive Law. London, Methuen & Co., 1924. P. 138.

стр. 173


сея на острове Цирцеи. Но это еще хуже. Цирцея превратила друзей и спутников Одиссея в разнообразные животные формы. И здесь люди, образованные и интеллигентные люди, честные и стойкие, неожиданно отказались от величайшей человеческой привилегии: они перестали быть свободными и деятельными персонами. Выполняя одни и те же ритуалы, они начинали чувствовать, думать и говорить одинаково. Их жесты, оживленные и бурные, все же лишь искусственно и фальшиво имитируют настоящую жизнь. На самом деле ими двигает сила извне. Они, как марионетки в театре кукол, не знают, что веревочки этого театра и всей личной и социальной жизни человека приводят в действие политические лидеры.

Для понимания этой проблемы есть один решающей важности момент. Методы принуждения и подавления всегда использовались в политической жизни. Но в большинстве случаев эти методы были нацелены на материальные результаты. Даже наиболее страшные системы деспотизма довольствовались навязыванием людям определенных законов действия. Они не затрагивали чувства, суждения и мысли людей. Справедливо, что в великих религиозных сражениях самые яростные усилия делались для того, чтобы управлять не только действиями людей, но также их сознанием. Но эти попытки неизбежно проваливались, они только усиливали чувство религиозной свободы. Теперь действие современных политических мифов совершенно иное: они не требуют или запрещают. Они предпринимают попытку изменить людей, чтобы была возможность регулирования и контролирования их поступков. Политические мифы действуют как паук, который старается парализовать свои жертвы, прежде чем напасть на них. Люди становятся жертвами без какого-либо серьезного сопротивления. Они побеждены и подчинены прежде, чем осознали, что фактически произошло.

Обычные средства политического угнетения были бы недостаточны для создания такого эффекта. Даже при тяжелейшем политическом давлении люди не перестают жить своей собственной жизнью. Сфера личной свободы всегда остается сферой, оказывающей сопротивление такому давлению. Классические этические идеи античности утверждали и укрепляли свою силу среди хаоса и политического упадка древнего мира. Сенека в эти времена жил при дворе Нерона. Это не помешало ему дать в своих трактатах и моральных письмах резюме возвышеннейших идей стоической философии, идеи автономии воли и независимости мудрого челове-

стр. 174


ка. Наши современные политические мифы разрушают все эти идеи и идеалы прежде, чем они начинают работать. Им не приходится бояться какого-либо противодействия. В нашем анализе книги Гобино мы исследовали методы, при помощи которых разбивалось это противодействие. Миф расы действует подобно сильной коррозии и преуспевает в разложении и разрушении всех остальных ценностей.

В понимании этого процесса необходимо начинать с анализа термина "свобода". Свобода - один из самых неясных и неопределенных терминов не только в философском, но и в политическом языке. Как только мы начинаем соотносить понятие свободы воли, мы оказываемся вовлеченными в запутанный лабиринт метафизических вопросов и антиномий. Все знают, что один из наиболее употребляемых и злоупотребляемых лозунгов - лозунг политической свободы. Все политические партии уверяли нас, что они являются истинными представителями и блюстителями свободы. Но они всегда определяли этот термин в своем собственном значении и использовали его в своих частных интересах. Этическая свобода, по сути, значительно более простая вещь. Она свободна от всех двусмысленностей, которые, по-видимому, неизбежны и в метафизике, и в политике. Люди действуют как свободные действующие силы не потому, что они обладают liberium arbitrium indifferentiae. He отсутствие мотива, а характер мотивов отмечает свободу действия. В этическом смысле человек является свободным деятелем, если эти мотивы зависят от его собственного суждения и его собственного убеждения в том, чем является нравственный долг. Согласно Канту, свобода есть эквивалент автономии. Она не означает "индетерминизма", она скорее означает особый вид детерминации. Она означает, что закон, которым мы руководствуемся в своих действиях, не навязывается извне, а задается нравственным субъектом.

В разъяснении собственной теории Кант всегда предостерегает нас от существенно неверного понимания. Этическая свобода, заявляет он, не факт, а постулат. Она не gegeben, но aufgegeben (не дана, но задана). Она не талант, которым наделена человеческая природа, она, скорее, задача, и наиболее трудная задача, которую человек может поставить себе. Она не данность (datum), но требование, этический императив. Исполнять это требование становится особенно трудно во времена суровых и опасных социальных кризисов, повсеместного разрушения общественной жизни. В такие времена индивид начинает испытывать глубокую неуверен-

стр. 175


ность в своих собственных силах. Свобода не является естественным наследием человека. Чтобы обладать ею, мы должны создать ее. Если бы человек просто следовал своим естественным наклонностям, он не добивался бы свободы, он скорее выбрал бы зависимость. Значительно легче зависеть от других, чем думать, судить и решать за самого себя. Это объясняет тот факт, что и в индивиде, и в политической жизни свобода является часто значительно большим бременем, чем привилегией. В крайне трудных условиях человек пытается сбросить с себя это бремя. Именно здесь подключаются тоталитарное государство и политические мифы. Новые политические партии обещают, по крайней мере, уход от этой дилеммы. Они скрывают и разрушают самый смысл понятия, и в то же самое время освобождая людей от всякой личной ответственности.

Это подводит нас к еще одному аспекту проблемы. В нашем описании современных политических мифов одной черты все же еще недостает. Как мы уже отмечали, в тоталитарных государствах политические лидеры должны были взять на себя все те функции, которые в первобытном обществе осуществлялись магом. Они были абсолютными правителями, лекарями, которые обещали исцелить все социальные пороки, но этого было недостаточно. В племени дикарей колдун имеет еще одну важную роль. Homo magus является в то же самое время и homo divinans. Он раскрывает волю богов и предсказывает будущее. Прорицатель имеет прочное место и играет совершенно необходимую роль в первобытной социальной жизни. Даже на высокоразвитых стадиях политической культуры он все еще находится в полном обладании своими прежними правами и привилегиями. В Риме, например, никогда не принималось никакого важного политического решения, не предпринималось никакого трудного дела, не участвовали ни в каком сражении без согласия авгуров и предсказателей, гадающих по внутренностям животных. Когда посылалась римская армия, ее всегда сопровождали эти предсказатели, они были неотъемлемой частью военного штаба.

Даже в этом отношении наша современная политическая жизнь внезапно возвратилась к формам, которые, по-видимому, были повсеместно забыты. Конечно, у нас больше уже нет первобытного типа ворожбы, предсказания будущего по жребию, мы больше уже не наблюдаем полет птиц, не осматриваем внутренности убитых животных. Мы развили значительно более утонченный и тща-

стр. 176


тельно разработанный метод предсказания будущего, метод, который претендует на то, чтобы быть научным и философским. Но если наши методы изменились, то сама вещь ни в коем случае не пропала. Наши современные политики знают очень хорошо, что огромные массы гораздо легче движутся силой воображения, чем явной физической силой. И они в полной мере используют это знание. Политик в некотором смысле становится публичным предсказателем. Пророчество - это существенный элемент в новой методике управления. Даются самые невероятные или даже невозможные обещания, снова и снова предсказывыается золотой век (второе пришествие).

Довольно любопытно, что это новое искусство предсказывания будущего впервые появилось не в немецкой политике, а в немецкой философии. В 1918 г. появляется "Закат Европы" (Запада). Скорее всего, никогда прежде философская книга не имела такого сенсационного успеха. Она была переведена почти на все языки и читалась всеми - философами и учеными - естественниками, историками и политиками, студентами и образованными людьми, торговцами и человеком с улицы. Что было причиной такого беспрецедентного успеха, каковы были те магические чары, которыми околдовывала своих читателей эта книга? Это парадокс, но, по моему мнению, причину успеха Шпенглера нужно искать скорее в названии его книги, чем в ее содержании. В название "Закат Европы" была та искра, которая воспламенила воображение читателей Шпенглера. Книга была опубликована в июле 1918 г., в конце Первой мировой войны. В это время многие из нас, если не все, поняли, что что-то непрочно в нашей высокопревозносимой западной цивилизации. Книга Шпенглера в четкой и резкой форме выражала эту общую тревогу. Это была совсем не научная книга. Шпенглер презирал и открыто бросал вызов всем методам науки. "Природа, - заявлял он, - исследуется научно, а история поэтически". Однако даже не это действительный смысл произведения Шпенглера. Поэт живет в мире своего воображения, и великий религиозный поэт, подобный Данте или Мильтону, также живет в мире пророческого видения. Но он не принимает эти видения за реальности; он также не делает из них философии истории. Это был точно случай Шпенглера. Он гордился тем, что основал новый метод, при помощи которого исторические и культурные события могли быть предсказаны тем же самым образом и с той же самой точностью, с какой астроном предсказывает

стр. 177


затмение Солнца или Луны. "В этой книге впервые предпринята попытка предопределения истории, следования еще неразгаданным стадиям в судьбе культуры, и что особенно важно - единственной культуры нашего времени и нашей планеты, которая фактически находится в фазе завершения - Западной Европейско-Американской".

Эти слова дают нам ключ к произведению Шпенглера и его необычному влиянию. Если бы было возможно не только рассказывать историю человеческой цивилизации, но заранее определять и будущий ход, то огромный шаг заблаговременно, конечно, был сделан. Ясно, что человек, который говорит подобным образом, не был лишь ученым, не был он также историком или философом. Согласно Шпенглеру, возникновение, закат и падение цивилизаций не зависят от так называемых законов природы. Они детерминируются более высокой властью, властью судьбы. Судьба, а не каузальность, есть движущая сила в человеческой истории. Возникновение мира культуры, говорит Шпенглер, всегда есть мистический акт, веление судьбы. Такие акты совершенно непостижимы для наших бедных, абстрактных, научных или философских представлений. "Культура рождается в момент, когда великая душа пробуждается из прото-духовности вечно-детского человечества, и отделяется, форма из бесформенного, ограниченная и смертная вещь из безграничного и бессмертного... Она умирает, когда эта душа осуществила всю сумму своих возможностей в языках, догмах, искусствах, государствах, науках и возвращается в прото-душу"1 .

Здесь мы также находим возрождение одного из древнейших мифических мотивов. Почти во всех мифологиях мира мы встречаемся с идеей неизбежности, безжалостности и безвозвратности судьбы. Фатализм, по-видимому, неотделим от мифической мысли. В гомеровских поэмах даже боги должны подчиняться Судьбе: Судьба (Moira) действует независимо от Зевса. В десятой книге своего "Государства" Платон дает известное описание "прялки Необходимости", от которой зависят вращения небесных тел. Веретено вращается от колен Необходимости, в то время как Судьбы, дочери Необходимости, Lachesis, Clotho и Atropos сидят на тронах, Lachesis поет о прошлом, Clotho о - настоящем, Atropos - о будущем (Plato, Republic, 616 f). Это - платоновский миф, а Платон всегда делал четкое различение между мифической и фило-


1 Spiengler Oswald. The Decline of the West. London., 1926. P. 106.

стр. 178


софской мыслью. Но у некоторых из наших современных философов это различение, по-видимому, окончательно стирается. Они дают нам метафизику истории, которая обнаруживает все характеристики мифа. Я был поглощен исследованием философии Итальянского Ренессанса, когда впервые прочел "Закат Европы" Шпенглера. Больше всего меня поразило близкое сходство между книгой Шпенглера и некоторыми астрологическими трактатами, которые я совсем недавно прочитал. Конечно, Шпенглер не делал никакой попытки вычитывать будущее цивилизации по звездам. Но его предсказания точно того же типа, что и астрологические предсказания. Астрологи Ренессанса не удовлетворялись выяснением судьбы отдельных людей. Они применяли свой метод также к великим историческим и культурным феноменам. Один из этих астрологов был осужден Церковью и сожжен на костре, потому что предсказал гороскоп Христа и из его рождения предсказал близкое падение христианской религии. Книга Шпенглера была фактически астрологией истории - произведением предсказателя, который раскрывает свои мрачные видения.

Но как можем мы связать произведение Шпенглера с политическими пророчествами более поздних времен? На первый взгляд, такого рода параллель, по-видимому, чрезвычайно сомнительна. Шпенглер был пророком зла, новые политические лидеры желают возбудить в своих приверженцах самые непомерные надежды. Шпенглер говорил о закате Запада, они же говорили о завоевании мира немецкой расой. Конечно, это не одно и то же. Шпенглер не был приверженцем нацистского движения. Он был консерватором, восхищавшимся и превозносившим старые прусские идеалы, а программа новых политиков совсем не апеллировала к ним. Тем не менее, работа Шпенглера стала одним из первых произведений национал-социализма. Каков был вывод, который Шпенглер сделал из своего основного тезиса? Он горячо протестовал, когда его философия называлась философией пессимизма, заявлял, что он сам никакой не пессимист. Справедливо, что наша западная цивилизация обречена раз и навсегда. Но бесполезно оплакивать этот очевидный и неизбежный факт. Если наша культура погибла, то все же остается многое другое для настоящего поколения и, вероятно, значительно более хорошее.

"О великой живописи или великой музыке для западных людей больше уже не может быть речи... Единственно экстенсивные возможности остаются им. Да, для здорового и энергичного поко-

стр. 179


ления, которое полно безграничных надежд, я не вижу, что это невыгодное положение - открыть своевременно, что некоторые из этих надежд должны кончиться ничем... Справедливо, что исход может быть трагичным для некоторых индивидов, которых в их решающие годы одолело убеждение, что в сферах архитектуры, драмы, живописи для них ничего не осталось, чтобы ими овладеть. Какое значение имеет, если они действительно погибнут!.. Теперь, наконец, работа веков делает западноевропейца способным увидеть место его собственной жизни в отношении к общей схеме культуры, и проверить его собственные силы и намерения. И я могу только надеяться, что людей нового поколения эта книга сможет заставить посвятить себя технике вместо лирики, морю вместо кисти, политике вместо эпистемологии. Лучшего они не могут сделать"1 .

Техника вместо лирики, политика вместо эпистемологии - этот совет философа человеческой культуры мог легко быть понят. Новые люди убеждались, что они выполняли пророчество Шпенглера. Они понимали его в своем собственном смысле. Если наша культура - наука, философия, поэзия и искусство - умерли, начнем все заново. Испробуем наши обширные возможности, создадим новый мир и станем правителями этого мира.

Та же самая общая тенденция появляется в работе современного немецкого философа, который, на первый взгляд имел очень мало общего со Шпенглером и который развил свою теорию совершенно независимо от него. В 1927 г. Мартин Хайдеггер опубликовал первый том своей книги "Sein und Zeit". Хайдеггер был учеником Гуссерля и считался одним из выдающихся представителей немецкой феноменологической школы. Его книга появилась в "Jahrbucher fur Philosophie und phanomenologische Forschung" Гуссерля. Но позиция этой книги была диаметрально противоположна духу философии Гуссерля. Гуссерль начал с анализа принципов логического мышления. Вся его философия зависит от результатов этого анализа. Его высочайшей целью было сделать философию "точной наукой", основать ее на непоколебимых фактах и несомненных принципах. Такого рода тенденция совершенно чужда Хайдеггеру. Он не допускает, что существует что-нибудь похожее на "вечную" истину, платоновскую "область идей" или строгий логический метод философского мышления. Все это объявляется неуловимым, ускользающим, трудным для понимания. Тщетно пытаемся мы обосновать логическую философию, мы мо-


1 Ibid. P. 40 f.

стр. 180


жем дать только экзистенциальную философию. Такого рода экзистенциальная философия не претендует на то, чтобы выявить объективную и всеобще признаваемую истину. Ни один думающий человек не может дать нам больше, чем истину своего собственного существования, и это существование имеет исторический характер. Оно ограничено особыми условиями, в которых индивид живет. Изменить эти условия невозможно. Для выражения своей мысли Хайдеггер вынужден создать новый термин. Он говорит о "заброшенности" человека в мир. Быть заброшенным в поток времени - фундаментальная и не поддающаяся изменению черта нашего человеческого существования. Мы не можем выпрыгнуть из этого потока и не можем изменить его направление. Нам приходится принять исторические условия своего существования. Мы можем попытаться понять и интерпретировать их, но мы не можем изменить их.

Это не значит, что такие политические доктрины имеют прямое отношение к развитию политических идей в Германии. Большая часть этих идей возникла из совершенно различных источников. Они имеют очень "реалистический" и не "спекулятивный" смысл. Но новая философия действительно ослабляла и медленно подтачивала силы, которые, возможно, могли оказать сопротивление современным политическим мифам. Философия истории, которая состоит из мрачных предсказаний заката и неизбежного разрушения нашей цивилизации, и теория, которая видит в заброшенности в мир человека одно из его основных свойств, отказывающей во всякой надежде на активное участие в конструкции и реконструкции культурной жизни человека. Такая философия отрекается от своих собственных фундаментальных теоретических и этических идеалов. Она может быть использована как гибкий инструмент в руках политических лидеров.

Возвращение фатализма в нашем современном мире приводит нас к еще одному общему вопросу. Мы гордимся нашей естественной наукой; но мы не должны забывать, что естественная наука есть самое последнее достижение человеческой мысли. Даже в XVII в., в великом веке Галилея и Кеплера, Декарта и Ньютона, она ни в коей мере не имела прочных позиций. Она все еще должна была бороться за свое место под солнцем. Во время Ренессанса так называемые оккультные науки, магия, алхимия и астрология все еще доминировали, они даже находились в очередном периоде расцвета. Кеплер был первым великим астрономом-эмпириком, который был в состоянии описать движения планет в точных матема-

стр. 181


тических терминах. Однако крайне трудно было сделать этот решающий шаг. Для Кеплера это была борьба не только против своего времени, но и против самого себя. Астрономия и астрология все еще были неотделимы. Сам Кеплер был назначен астрологом при Imperial Court of Prague (Верховном Совете Праги) и в конце своей жизни стал астрологом Валленштейна. Способ, которым он, наконец, освободил себя, есть одна из наиболее важных и приводящих в восхищение глав в истории современной науки. Он никогда окончательно не порывал с астрологическими представлениями. Он объявил астрономию дочерью астрологии и сказал, что не подобает дочери отрекаться и оскорблять свою мать. До XVII - XVIII вв. нашей современной эпохи было невозможно провести черту между эмпирической и мистической мыслью. Научная химия в современном смысле этого термина не существовала до времени Роберта Бойля и Лавуазье.

Как могло быть изменено это положение дел? Как естественная наука после бесчисленных тщетных усилий в конце концов разрушила магические чары? Принцип этой великой интеллектуальной революции лучше всего может быть описан словами Бэкона, одного из основателей современной эмпирической мысли. "Natura non vincitur nisi parendo" - победу над природой можно одержать только повиновением. Целью Бэкона было сделать человека хозяином природы. Но это должно быть понято правильно. Человек не может поработить или покорить природу. Чтобы управлять ею, он должен уважать ее; он должен подчиняться ее основным правилам. Человек должен начинать с освобождения себя самого, он должен избавиться от своих заблуждений и иллюзий, от своих человеческих идиосинкразии и фантазий. В первой книге своего "Novum Organon" Бэкон пытается дать систематический обзор этих иллюзий. Он описывает различные виды идолов: idola tribus, idola specus, idola fori и idola theatri, и пытается показать, как преодолеть их, чтобы проложить путь, который приведет к истинной эмпирической науке.

В политике мы еще не нашли этого пути. Из всех человеческих идолов политические идолы являются самыми опасными и устойчивыми. Со времен Платона все великие мыслители делали величайшие усилия в попытках найти рациональную теорию политики. XIX в. был убежден, что он, наконец, нашел правильный путь. В 1830 г. Огюст Конт опубликовал первый том своего "Cours de philosophie positive". Он начинается с анализа структуры естествен-

стр. 182


ной науки; идет от астрономии к физике, от физики к химии, от химии к биологии. Но согласно Конту, естественная наука есть только первый шаг. Его действительной целью и высочайшим намерением было стать основателем новой социальной науки и ввести в эту науку такой же точный способ рассуждения, такой же индуктивный и дедуктивный методы, какие мы находим в физике или химии.

Неожиданное возникновение политических мифов в XX столетии показало нам, что эти надежды Конта и его учеников и приверженцев были преждевременны. Политика все еще далека от того, чтобы быть позитивной наукой, не говоря уже о точной науке. Я нисколько не сомневаюсь, что более поздние поколения будут оглядываться на многие из наших политических систем с тем же самым чувством, с каким современный астроном изучает астрологическую книгу или современный химик алхимический трактат. В политике мы еще не нашли прочную и надежную почву. Здесь, по-видимому, не существует никакого ясно установленного космического порядка, нам всегда угрожает опасность снова внезапно впасть в хаос. Мы возводим возвышенные стройные системы взглядов, но забываем сделать их основания надежными. Вера в то, что человек при помощи искусного использования магических формул и ритуалов может изменить ход природы, преобладала в человеческой истории в течение сотен и тысяч лет. Вопреки всем неизбежным крахам и разочарованиям человечество все еще упрямо, усиленно и безнадежно цепляется за эту веру. Поэтому не стоит удивляться, что в наших политических действиях и политических мыслях магическое все еще сохраняет свои позиции. Однако когда небольшие группы действительно пытаются навязать свои желания и фантастические идеи великим нациям и всему политическому сообществу, они могут преуспеть в этом за короткое время и даже достигнуть огромных побед, но эти победы останутся эфемерными. Ибо, прежде всего, логика социального мира точно такая же, как логика физического мира. Существуют определенные законы, которые не могут нарушаться безнаказанно. Даже в этой сфере мы должны следовать совету Бэкона. Мы должны научиться тому, как следовать законам социального мира, прежде чем сможем предпринимать усилия по управлению им.

Чем может помочь философия в борьбе против политических мифов? Наши современные философы, по-видимому, давно отказались от всякой надежды влиять на ход политических и соци-

стр. 183


альных событий. Гегель имел высочайшее мнение о ценности и достоинствах философии. Тем не менее, именно сам Гегель заявлял, что философия всегда приходит слишком поздно, чтобы переделать мир. Следовательно, точно так же глупо воображать, что любая философия может переступить свое настоящее время, как и то, что индивид может выпрыгнуть из своего собственного времени. "Когда философия красит серым по серому, одна форма жизни стареет, и посредством серого ее нельзя омолодить, но можно только узнать. Сова Минервы вылетает, только когда ночные тени сгустятся"1 . Если бы это изречение Гегеля было верным, то философия была бы обречена на абсолютный квиетизм, на совершенно пассивную позицию по отношению к исторической жизни человека. Она должна была бы просто признавать и объяснять данную историческую ситуацию и преклоняться перед ней. В этом случае философия была бы ничем иным, как видом интеллектуальной праздности, бесполезности. Я думаю, однако, что это находится в противоречии и с общим характером, и с историей философии. Лишь одного классического примера Платона было бы достаточно, чтобы доказать несостоятельность этого взгляда. Великие мыслители прошлого не только "свое собственное время предвосхищали в мысли". Им очень часто нужно было мыслить за пределами своего времени и вразрез с ним. Без этого интеллектуального и нравственного мужества философия не могла бы выполнить свою задачу в культурной и социальной жизни человека.

Однако разрушение политических мифов - вне пределов возможностей философии. Миф в известном смысле неуязвим. Он властвует в рациональных аргументах, его нельзя опровергнуть силлогизмами. Но философия может оказать нам другую важную услугу. Она может заставить нас понять противника. Для того чтобы бороться с врагом, мы должны знать его. Это один из самых первых принципов разумной стратегии. Знать его означает не только знать его недостатки и слабости; это означает знать его силу. Все мы подвержены недостатку недооценивать эту силу. Когда мы впервые услышали о политических мифах, мы нашли их столь абсурдными и несообразными, столь фантастическими и смешными, что нас едва ли можно было убедить воспринимать их всерьез. Теперь всем нам стало ясно, что это было огромной ошибкой. Мы не должны совершать эту же самую ошибку во второй раз. Мы должны тщательно изучить истоки, структуру, методы и технику по-


1 Hegel. Philosophy of blight. Preface. P. XXX.

стр. 184


литических мифов. Мы должны видеть противника лицом к лицу, чтобы знать, как бороться с ним...

Чему мы научились в тяжкой школе нашей современной политической жизни - так это тому, что человеческая культура ни в коей мере не является чем-то прочно установившимся, какой мы некогда предполагали ее. Великие мыслители, ученые, поэты и художники, которые заложили основы нашей западной цивилизации, часто были убеждены, что они строили на века. Когда Фукидид обсуждал свой новый исторический метод, который он противопоставил прежнему мифическому пониманию истории, он говорил о своей работе как о "вечном обладании". Гораций называл свои поэмы монументом более прочным, чем бронза, который не может быть разрушен бесчисленными годами и полетом веков. Однако, кажется, что мы должны смотреть на создания великих мастеров человеческой культуры значительно скромнее. Они не являются ни вечными, ни неопровержимыми. Наша наука, наша поэзия, наше искусство и наша религия являются только верхним покровом значительно более древнего слоя, который уходит в глубочайшие глубины. Мы всегда должны быть готовы к дикому толчку, который может потрясти наш культурный мир и наш социальный порядок до самых оснований.

Чтобы показать отношение между мифом и другими великими культурными силами, мы можем, вероятно, употребить сравнение, заимствованное из самой мифологии. В вавилонской мифологии мы находим легенду, которая описывает творение мира. Нам рассказывают, что Мардук, высочайший бог, прежде чем начать свою работу, должен был принять участие в страшном сражении. Он должен был победить и покорить змея Тиамата и других драконов тьмы. Он убил змея и связал драконов. Из частей тела монстра Тиамата он создал мир и придал ему форму и порядок. Он сделал небеса и землю, созвездия и планеты и установил их движения. Его последней работой было творение человека. Таким образом возник космический порядок из первозданного хаоса, и он будет сохраняться на все времена. "Слово Мардука, - говорит вавилонский эпос о творении, - вечно, его приказ неизменим, ни один бог не может изменить то, что вышло из его уст"1 .

Мир человеческой культуры может быть описан словами этой вавилонской легенды. Он не мог возникнуть, пока не была сражена и преодолена тьма мифа. Но мифические монстры не были


1 Jensen P. Die Kosmologie der Babylonier. Strassburg, Trubner, 1890. P. 279 if.

стр. 185


истреблены. Они были использованы для творения нового универсума, и они все еще продолжают жить в этом универсуме. Силы мифа были подавлены и покорены высшими силами. Пока эти силы - интеллектуальные, этические и художественные - находятся в полной силе, миф укрощен и покорен, но как только они начинают терять свою силу, хаос приходит снова. Миф начинает вновь подниматься, восставать и питать тело культурной и социальной жизни человека.

Перевод с английского А. Кравченко и В. Солонниковой

 


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ТЕХНИКА-СОВРЕМЕННЫХ-ПОЛИТИЧЕСКИХ-МИФОВ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Polina YagodaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Yagoda

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

ЭРНСТ КАССИРЕР, ТЕХНИКА СОВРЕМЕННЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ МИФОВ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 10.09.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ТЕХНИКА-СОВРЕМЕННЫХ-ПОЛИТИЧЕСКИХ-МИФОВ (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - ЭРНСТ КАССИРЕР:

ЭРНСТ КАССИРЕР → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Polina Yagoda
Kaliningrad, Россия
2286 просмотров рейтинг
10.09.2015 (3122 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
3 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ТЕХНИКА СОВРЕМЕННЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ МИФОВ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android