Franco VENTURI. Il populis torusso. Glulio Einaudi editore. Vol. I-II. 1194 pp.

Прогрессивная общественность всех стран мира проявляет глубокий интерес к истории общественной мысли в Советском Союзе. Об этом свидетельствует рецензируемый двухтомный труд итальянского историка Франко Вентури. Внимательно изучив литературу, хранящуюся в библиотеках Москвы, Ленинграда и западноевропейских стран, Вентури написал серьезную работу по истории русского народничества.

Вентури поступает совершенно правильно, отбрасывая ложную концепцию о разделении культуры на западную и восточную и рассматривая русское народничество как часть общеевропейского социалистического и революционного движения (стр. XIV). Русские революционные демократы отчетливо видели связь между революционным движением в своей стране и в других странах мира. Они опирались не только на русский, но и на всемирно-исторический опыт. Проблемы демократии и социализма, волновавшие передовых общественных деятелей России, живо интересовали и прогрессивные круги Западной Европы и США.

В своем капитальном труде автор освещает деятельность и политические взгляды Герцена, Чернышевского и Добролюбова, описывает крестьянское и студенческое движения в период подготовки и проведения крестьянской реформы 1861 г., прослеживает возникновение первых революционных организаций и их оформление в "Землю и волю" начала 60-х годов, рассматривает отдельно "Молодую Россию". Далее автор излагает историю казанского заговора, ишутинского кружка, позицию "Русского слова", подробно останавливается на политических взглядах лидеров народничества - Ткачева (Вентури уделяет ему особенно много внимания), Бакунина и Лаврова. Вслед за этим он переходит к истории "хождения в народ", рабочего движения 70-х годов, истории "Земли и воли" и "Народной воли", освещает события 1 марта 1881 года.

Автор много внимания уделяет мировоззрению и деятельности русских революционных демократов. Он замечает, что они не представляли собой народников в полном смысле слова. Однако четкой грани между этими двумя течениями автор не проводит.

Вентури подробно освещает деятельность Александра Ивановича Герцена, рассматривая его как крупного революционера и социалиста, давшего глубокий и правильный анализ событиям, развивавшимся в России и в Западной Европе, стремившегося преодолеть утопии и романтические фантазии и глубже проникнуть в явления реальной жизни (стр. 51). Вентури прослеживает связь мировоззрения Герцена с русской революционной традицией, со взглядами Радищева, декабристов и Белинского. Он рассказывает о спорах Герцена со славянофилами и отмечает его расхождения с либералами, выявляет влияние на Герцена французского утопического социализма и немецкой классической философии. Вместе с тем автор показывает, что Герцен видел слабые стороны утопического социализма Сен-Симона и Фурье, критиковал воззрения Луи Блана и Прудона. Вентури отмечает, что Герцен характеризовал диалектику как "алгебру революции" и вслед за Фейербахом встал на позиции материализма.

Однако он преувеличивает влияние сла-

вянофилов на теорию "общинного социализма", выдвинутую Герценом, и не подчеркивает реакционного характера идеологии славянофилов. Франко Вентури совершенно неправомерно сближает взгляды славянофилов с мировоззрением мелкобуржуазных романтиков-сисмондистов (стр. 38). Автор неправильно утверждает, что дискуссии в среде русской интеллигенции являлись "только отражением того, что думали о России английские, французские и немецкие путешественники и писатели" (стр. 39). На самом деле эти дискуссии порождались развитием общественной жизни и классовой борьбы в самой России. Передовые русские люди обращались к теориям, возникавшим на Западе, чтобы с их помощью найти правильный ответ на коренные вопросы русской жизни.

Франко Вентури несколько наивно объясняет бездействие русских либералов 40 - 50-х годов тем обстоятельством, что переход от "метафизики романтизма" к активной практической деятельности стоил бы им слишком большого напряжения. На самом деле политика либералов объясняется их классовой позицией, стремлением либеральных помещиков и нарождающейся буржуазии к сделке с царским самодержавием. В книге неточно характеризуется позиция Герцена после революции 1848 г. и установление во Франции бонапартистского режима. Автор видит в мировоззрении Герцена персонализм, бунт против государства, который он нашел еще у славянофилов (стр. 56). В действительности Герцен даже в период "духовного кризиса" не проповедовал анархизм. Выступая против бонапартизма и формальной буржуазной республики, он хотел установления подлинной демократии, создания революционной диктатуры народа. Герцен не просто отбросил якобинские традиции, как полагает Вентури (стр. 58). Он ценил революционные заслуги якобинцев, но считал, что на очереди дня стоит борьба за социализм.

В книге уделяется много внимания выдающемуся руководителю революционно-демократического движения Николаю Гавриловичу Чернышевскому. Автор рассказывает о философских взглядах Чернышевского, о его критике различных течений идеализма, в том числе позитивизма. Вентури отмечает, что Чернышевский стремился научно обосновать свое учение о социализме, что Чернышевский многим обязан немецкой классической философии, что развитый им диалектический метод позволил быстрее постичь убожество мысли позитивистов, что изучение Фейербаха укрепило его материалистические позиции. Прослеживая влияние французского утопического социализма, Вентури вместе с тем подчеркивает, что "в политическом отношении рационалистический ум Чернышевского не мог не заставить его подойти критически к Фурье" (стр. 234). Автор рассказывает о критике Чернышевским и Добролюбовым итальянских либералов, стремившихся добиться национального объединения Италии с помощью реакционного правительства Наполеона III. Он правильно излагает отношение Чернышевского к национально-освободительному движению, возглавлявшемуся Мадзини.

Однако Вентури неправильно освещает развитие политических взглядов Чернышевского. Он утверждает, что, преодолев уже в 1850 г. ложные надежды на возможную прогрессивную роль абсолютизма и четко сформулировав идею о благотворности революции, Чернышевский будто бы вновь поверил в самодержавие в годы подготовки реформы (стр. 257) и что только с 1859 г. Чернышевский окончательно порывает с либералами. На самом деле, встав в 1850 г. на революционные позиции, Чернышевский никогда не сходил с них. Восхваление Александра II за решение осуществить реформу, содержащееся в статье, помещенной в февральской книжке "Современника" за 1858 г., являлось прикрытием для проведения статьи через царскую цензуру и в общем контексте звучало иронически. По отношению к либералам Чернышевский не питал иллюзий ни в годы подготовки реформы, ни после нее, но он никогда не отказывался от использования всех оппозиционных царизму сил, стремился подтолкнуть их на борьбу в целях ослабления самодержавия. Об этом свидетельствуют знаменитые "Письма без адреса".

Ошибкой является вывод Вентури о том, что и Чернышевский и Герцен были противниками создания единой революционной организации. Ныне, после опубликования документов пражской коллекции Герцена и Огарева, ясно, что Герцен не только не был противником тайного революционного общества, а являлся одним из его организаторов. Что же касается Чернышевского, то его руководящее участие в деятельности складывающейся революционной организации несомненно. В прокламации "Барским крестьянам..." Чернышевский сам свидетельствует о том, что революционная орга-

низация существует. Неясным остается лишь вопрос о том, входил ли Чернышевский непосредственно в руководящий штаб движения или же, не состоя в нем, направлял практическую революционную деятельность объединяющихся кружков.

Весьма неточно изложены в книге взгляды Чернышевского на перспективы экономического развития России. Чернышевский добивался не создания сильного крестьянства и достаточно богатых помещиков, как утверждает автор, а мечтал о крестьянской социалистической революции и выдвигал в качестве ближайшего требования конфискацию всех помещичьих земель и передачу их в руки крестьянских общин. Конечно, осуществление подобной программы привело бы к развитию капитализма, но путем наиболее быстрым и наименее болезненным для широких крестьянских масс. Вентури склонен считать, что заявления Чернышевского о неправомерности какого-либо выкупа были рассчитаны только на то, чтобы испугать дворян и побудить их пойти на большие уступки. "Чернышевский прекрасно знал, - пишет автора что идея о бесплатной передаче всей земли крестьянам является неосуществимой. Под его пером это было только угрозой, средством, чтобы заставить дворян учесть ситуацию" (стр. 258). На самом деле Чернышевский рассчитывал на реальное осуществление этих требований в ходе крестьянской революции, а не в результате проводимой сверху реформы.

Ф. Вентури характеризует Белинского, Герцена и Чернышевского как "западников". Однако этот пущенный в оборот старой, либеральной историографией термин превратно определяет мировоззрение революционных демократов. Он не выясняет, к какому "западу" были они близки: революционному или реакционному. Как известно, русские революционные демократы резко критиковали буржуазные порядки, утвердившиеся на Западе, выступали против реакционеров и либералов Запада и горячо сочувствовали рабочему классу и крестьянству Запада и их революционной борьбе.

В предисловии к своей книге Вентури отмечает наличие серьезных различий между Герценом, Чернышевским, Добролюбовым, с одной стороны, и революционными народниками - с другой. Но в самой книге автор не раскрывает, в чем состояли эти различия. Революционные народники 70-х годов защищали интересы трудящихся, решительно отвергали крепостничество и капиталистическое наемное рабство, ратовали за революционное свержение самодержавия, за установление народной власти и социалистического строя. Однако они во многом отошли от традиций Чернышевского. Для народничества 70-х годов были характерны субъективизм в философии, преувеличение роли личности в истории, анархистские тенденции, с одной стороны, и либеральные - с другой. Все эти черты получили дальнейшее развитие в народничестве 80-х и особенно 90-х годов, когда оно окончательно выродилось в реакционное течение.

Если следовать за Вентури, то окажется, что народничество может считаться и в современных условиях социалистическим течением, что является, конечно, ошибкой.

Народничество 70-х годов играло в конкретно-исторических условиях России того времени прогрессивную роль. Оно воодушевляло и поднимало на борьбу против самодержавия и остатков крепостничества. В мировоззрении народников, в их социально-экономических взглядах следует поэтому выделять здоровое, демократическое ядро, являвшееся идейным выражением борьбы крестьянства против крепостничества, борьбы всех трудящихся против развивающегося капитализма. В этом народники продолжали благородные традиции Чернышевского и Добролюбова. Но неправильно было бы игнорировать историческую ограниченность и реакционные черты народничества, как это делает Вентури.

То, что народники во многом делали шаг назад по сравнению со своими великими предшественниками, наглядно видно при рассмотрении их взглядов на основы будущего общества. Так, революционные демократы отмечали, что люди при социализме будут получать вознаграждение в соответствии с количеством и качеством своего труда на пользу обществу¹ . Концепция народников была более примитивна и носила ярко выраженный мелкобуржуазный характер. П. Н. Ткачев выдвигал лозунг уравнительности, доводя его до крайнего предела, до требования "органического, физиологического" равенства² . Вентури видит в этом влияние Бабефа и Буонаротти (стр. 650). Однако дело здесь в стихийном стремлении крестьянских масс под лозунгом уравнительности осуществить разгром помещичьего землевладения и раздел помещичьих земель

¹ Н. А. Добролюбов. Соч. Т. II. М. 1935, стр. 187.

² См. П. Н. Ткачев. Избранные сочинения на социально-политические темы. Т. II, стр. 207.

"по душам". Теории уравнительности, указывал В. И. Ленин, "выражают передовой, революционный мелкобуржуазный демократизм", они "служат знаменем самой решительной борьбы против старой, крепостнической России. Идея равенства - самая революционная идея в борьбе с старым порядком абсолютизма вообще - и с старым крепостническим, крупнопоместным землевладением в особенности"³ .

Следуя за устаревшими работами некоторых советских историков, относящимися к 20-м годам, Франко Вентури изображает Ткачева как мыслителя, сочетавшего марксизм с бланкизмом и отчасти бакунизмом, при этом самый марксизм автор отожествляет с экономическим материализмом. Вентури изображает Ткачева сторонником исторической концепции Маркса, отмечая вместе с тем, что Ткачев лишь пытался формулировать принципы Маркса "в утилитаристских терминах" (стр. 649)⁴ . Вентури не понимает, что дело не в формулах, не в словесном выражении, а в самом существе концепции Ткачева, которая, как и вся идеология народничества, в корне противоположна марксизму. Отрицая, что социализм мог быть достигнут только на базе развития крупной капиталистической промышленности, что решающей и руководящей силой в борьбе за социализм мог быть только пролетариат, народники 70-х годов уповали на социалистический характер крестьянской революции. Известно, что развитие крестьянского хозяйства есть развитие мелкобуржуазное, что крестьянское хозяйство однотипно с капиталистическим, так как и то и другое основано на частной собственности на орудия и средства производства. Народники обращались к "разуму", принципу пользы, "разумно понятого интереса" и отрицания объективных законов развития общества. Вентури правильно отмечает, что Ткачев отходит от признания наличия объективных закономерностей общественного развития, что было характерной чертой мировоззрения Чернышевского, Добролюбова и Писарева. Но он не объясняет причины такого отхода.

Вентури говорит о разногласии Ткачева с народниками, не подчеркивая, что полемика между Ткачевым, Бакуниным и Лавровым была полемикой внутри народничества, что хотя Ткачев и скептически относился к возможности сознательного действия масс, однако вера в крестьянскую общину как основу социализма и горячая защита интересов крестьянских масс делали его представителем народничества. Вполне правомерно сближая Ткачева с Бланки в связи с заговорщицкой тактикой, свойственной им обоим и покоившейся на недооценке роли народных масс в революции, Вентури проводит неправильную аналогию между ткачевизмом и якобинством. Якобинцы составляли организацию, тесно связанную с массами, выросшую из движения масс, руководившую борьбой масс, а не заговорщицкой организацией, как ошибочно полагает Вентури.

Он не подводит исторического итога мировоззрению народничества, не показывает, во что впоследствии выродилось народничество. Свое повествование о жизни, литературном творчестве и революционной деятельности отдельных представителей народничества Вентури заканчивает обычно сообщением о дате и условиях их смерти. Нельзя согласиться с Вентури, что именно в период народничества "были созданы идейные предпосылки, родилась та психология, сформировались те типы людей, которые обусловили революцию 1917 года" (стр. XV - XVI). Великую Октябрьскую социалистическую революцию совершил рабочий класс в союзе с беднейшим крестьянством, под руководством коммунистической партии, борющейся под знаменем марксизма. Ошибки и пробелы в работе Вентури в значительной мере объясняются тем, что он прошел мимо замечательных трудов В. И. Ленина, без глубокого изучения которых невозможно правильно понять сущность и развитие народничества.

В целом фундаментальная работа Франко Вентури является наиболее солидным исследованием о русском народничестве, появившимся в зарубежной литературе. Она написана ученым, с уважением относящимся к русской общественной мысли, и может послужить важным толчком к изучению ее истории в Италии и других зарубежных странах.

³ В. И. Ленин. Соч. Т. 13, стр. 214.

⁴ Правда, Вентури здесь же оговаривает, что Ткачев не был сторонником утилитаризма Бентама и Милля, который Ткачев рассматривал как выражение идеологии капиталистов. В реакционной американской литературе были предприняты попытки изобразить даже Чернышевского последователем утилитаризма Бентама и Милля. См. F. Bairhgoorm. The philosophic outlook of Chernyshevsky. Materialism and utilitarism. "American Slavic and East European review", 1917, N 18 - 19, p. 42 - 56.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. А. ПОКРОВСКИЙ:

Комментарии: