Ряд фактов современной науки, таких как проблемы возникновения жизни, трудности обоснования эволюционной парадигмы, существования самой наблюдаемой вселенной с ее конкретными параметрами, как следствие - возникновение антропного принципа, ряд трудностей квантовой механики вынуждает вводить новые принципы, считавшиеся ранее ненаучными. Крах классической научной парадигмы заставляет всерьез рассматривать концепции, считавшиеся еще совсем недавно весьма экзотичными. "Если раньше считались слишком экстравагантными утверждения типа, что все основные идеи современной науки уже присутствовали в древнекитайской философии, то теперь физики стараются "коррелировать и дополнять" современную физику Ведами и поэзией Уильяма Блейка, обнаруживают параллели между квантовой механикой и учением тибетского ламы У. Трунга, формулируют принципы физических теорий в свете трансцендентной медитации индуизма" .

На ряду со столь "мистическими" подходами существуют и вполне рациональные, пытающиеся найти новые объяснительные принципы. Один из них, на котором мы и остановим свое внимание в данной работе, это телеологический принцип.

Принцип телеологизма, целеполагания ставит целый ряд философских и методологических проблем. Мы рассмотрим только две из них. Какие собственно причины заставляют говорить о необходимости введения телеологизма? И, далее, какова должна быть природа сущего, чтобы стало возможным введение телеологического принципа?

Одна группа аргументов, которая указывает на необходимость введения целевой причины, связана с антропным принципом и возникновением жизни. Антропный принцип (АП) очень интересен, впечатляющ и ставит не только физические, научные вопросы, но метафизические, философские, которые уже неоднократно обсуждались и которые вряд ли стоит подробно рассматривать. Рассмотрим лишь тот вопрос, который в меньшей степени затрагивался в литературе. Не есть ли антропный принцип отражение нашего рассудка, не видим ли мы лишь то, что способны увидеть, не схватываем ли только то, что соответствует формам нашего понимания, созерцания. Ясно, что такая постановка вопроса возвращает нас к кантовской философии, к неизбежному вопросу - а не выступает ли телеологический принцип всего лишь в качестве регулятивного принципа? По Канту, как известно, теоретический разум в основу познания природы стремится положить в качестве регулятивного принципа понятие цели. Через телеологический принцип обретается единство знания, "именно цель, целесообразность оказывается по Канту, высшим принципом теоретического познания" . Но цель - это принцип разума, а не категория рассудка. В нашем мышлении Кант выделяет как бы два уровня: рассудок, выполняющий функцию подведения многообразия чувственного материала (организованного на уровне восприятия с помощью априорных форм созерцания) под единство понятия и "разум, создающий единство правил рассудка по принципам: разум достраивает до высшего единства - единства целей - то, что рассудок способен подвести лишь под единство причины -природной закономерности" . Разум как бы руководит деятельностью рассудка, ставя перед ним определенные цели, он организует рассудок, а не опыт, не чувственный материал. Рассудок не может обойтись в своей деятельности без цели, хотя это и принцип разума, в противном случае он оказывается лишенным регулятива. Отсюда следует, как верно замечает П.П. Гайденко, "что для достижения этой целесообразности не надо насильственно навязывать природе цели там, где их не удается обнаружить: такая "телеология" гибельна для науки" .

Однако именно такого рода попытки предпринимаются в последнее время, попытки введения целевой причины в саму ткань науки, своеобразное рассмотрение причины целевой как действующей. И стремление это с определенной точки зрения становится вполне понятным, ведь разум достраивает до единства цели только то, что рассудок подводит под единство причины - природной закономерности. Но именно то ее мы и не можем обнаружить в современном естествознании! Есть некоторый разрыв, пробел в современной космологии, теории эволюции, что и заставляет вводить целевую причину для устранения сложностей.

Так, начиная с конца 60-х годов, астрофизики с удивлением стали отмечать, что основные физические константы находятся в столь органичном сочетании, так "тонко подстроены" друг к другу, что только в такой Вселенной (и ни какой другой) смогло осуществиться развитие разумной жизни. "Базисные свойства галактик, звезд, планет и повседневного мира существенным образом определяются немногими микрофизическими константами ...- ряд из которых являются условиями эволюции всякой формы жизни - находятся в весьма хрупкой зависимости от "совпадений" физических констант" .

Например, если бы гравитационное взаимодействие было чуть сильнее, то все звезды были бы голубыми гигантами, а слегка слабее - все были красными карликами. Ни в том, ни в другом случае жизнь не смогла бы развиться . То же самое верно и для слабых и сильных ядерных сил.

Еще более удивительное связано с так называемой проблемой плоскости в космологии: существование жизни находится в весьма хрупкой зависимости от скорости расширения вселенной. Теория показывает, что если бы в момент, соответствующий первой секунде по абсолютной шкале времени, когда картина расширения уже полностью определилась, скорость разлета вещества отличалась бы от реального значения более чем на 10-18 доли своей величины в ту или иную сторону, то этого оказалось бы вполне достаточным для катастрофических последствий для жизни. Вселенная либо давно сколлапсировала в исходное состояние "материальной точки" под действием сил гравитации, либо вещество в ней полностью рассеялось . Об этом же говорит и Стивен Хоукинг: "... уменьшение скорости расширения на одну единицу в 1012 в тот момент, когда температура была 1010 К, привело бы к тому, что вселенная начала бы вновь сжиматься, когда ее радиус составлял бы 1/300 ее нынешнего значения, а температура была бы только 10000 К" .

Хоукинг заключает, что жизнь возможна только потому, что вселенная расширяется как раз с той скоростью, которая требуется для того, чтобы избежать нового сжатия. В более ранние времена настройка должна быть еще более тонкой. "...Мы знаем, что должно было существовать очень четкое равновесие между разнонаправленными последствиями взрывного расширения и гравитационного сжатия, которое в самое раннюю эпоху, о которой мы осмеливаемся говорить (называемой временем Планка, 10-43 сек после большого взрыва), должно было соответствовать с невероятной степенью точности, представленной отклонением от единицы только на одну десятую часть в степени минус шестьдесят" . Нельзя не согласиться с Полом Дейвисом, утверждающим: "Тот факт, что такие отношения необходимы для нашего существования, является одним из наиболее увлекательных открытий современной науки" .

Можно было бы и далее приводить удивительные примеры "тонкой подстройки" различных физических параметров и констант, необходимых для возникновения наблюдаемой вселенной. Они хорошо известны, обсуждаются в многочисленных публикациях связанных с антропным принципом, космологическими моделями и вряд ли стоит их рассматривать далее.

В настоящее время существует множество попыток объяснения подобной "тонкой настройки" существующих физических параметров во вселенной. От теистических трактовок до утверждений, что это все вообще не нуждается ни в каком объяснении.

Наиболее распространенными являются интерпретации, восходящие к идеям Картера и Дики о том, что существует множество вселенных со всеми возможными комбинациями начальных данных и значений фундаментальных констант. Конкретно эти идеи были развиты Хоукингом и Коллинзом, которые показали, что только во вселенных со скоростью разбегания очень близкой к наблюдаемой, возможно решение проблемы изотропии вселенной и, соответственно, возникновение галактик, необходимое для появления жизни . Согласно одной из последних моделей, предложенной А.Д. Линде , вселенная состоит из большого числа мини-вселенных. Они много больше нашей наблюдаемой вселенной и в каждой из них существуют различные начальные условия. Утверждается, что "законы физики и даже размерность пространства-времени может быть различной в каждой из этих мини-вселенных: размерности и значения этих констант, скорости расширения и т.д." Общим во всех моделях является заключение о том, что существует множество различных вселенных, со всеми возможными сочетаниями начальных условий и значений фундаментальных констант. И не удивительно, что мы находимся в одной из вселенных, где эти значения допускают развитие разумной жизни.

Рассмотренные примеры еще не диктуют с необходимостью введения целевой причины в современную науку. Все существующие космологические модели прекрасно без нее обходятся. Но если обращаемся к проблеме возникновения жизни, то ситуация становится не столь простой и однозначной.

Предположим, что мы действительно находимся в универсуме со множеством вселенных и именно в той из них, где обеспечилась в конце концов возможность возникновения жизни. Однако, принципиальное существование таких предпосылок, чрезвычайно счастливого (и совершенно уникального) стечения всех обстоятельств, еще вовсе не означает, что жизнь возникнет в такой вселенной сама по себе.

Рассмотрим простые примеры. В основе современной эволюционной парадигмы лежат идеи самоорганизации и спонтанности. Как бы могла возникнуть самая примитивная бактерия? Известно, что любая живая клетка состоит главным образом из белков. Большинство же из них являются ферментами, представляющими собой высокомолекулярные органические соединения, построенные из аминокислот и регулирующие обмен веществ в живых клетках. Можно сделать оценку вероятности случайного возникновения обычной бактерии, содержащей в себе около 2000 ферментов. Оказывается, по расчетам астрофизика Фр. Хойла, вероятность возникновения одной такой бактерии всего один раз за временной интервал в один миллиард лет (и это самый оптимистичный вариант!) составляет чудовищно ничтожную величину 10-39950! По сравнению с этим грандиозно малым числом бледнеет все, что имеет хоть какой-нибудь реальный смысл. Даже вероятность найти во вселенной с закрытыми глазами определенную, помеченную частицу составляет "всего навсего" 10-78.

Можно посмотреть и оценку вероятности появления человека. Каждый белок закодирован отдельным геном. В человеческом организме насчитывается до 110 000 их различных типов . Вероятность возникновения всего лишь одного человеческого гена за всю историю Земли составляет величину по разным оценкам от 4.3х10-109 до 1.8х10-217. Вероятность же случайного образования всей человеческой хромосомы, содержащей весь набор генов, как показали Барроу и Типлер , просто шокирует - она колеблется между 10-12.000.000 и 10-24.000.000.

В человеческом организме насчитывается около 25 тысяч ферментов. Вероятность случайного их возникновения один единственный раз за один миллиард лет, без учета того, что они затем должны образовать чрезвычайно сложную конструкцию человеческого тела, составляет 10-599950. Это приблизительно соответствует шансам игрока в кости 770000 раз подряд выбросить шестерку!

Приведенные данные, а их значительно больше, да и куда более впечатляющих, часто служат для обоснования теистической интерпретации происхождения вселенной. Например, теолог Алвин Платинга, отвечая противникам такого подхода, констатирует: "Другая реакция состоит в утверждении, что, в конечном счете, ничто из этого не нуждается в объяснении... Собственно говоря, это, наверное, правильно, но что отсюда следует? Мы играем в покер. Каждый раз, когда я раздаю, я получаю четыре туза и одну случайную карту. У вас возникают подозрения, но я рассеиваю их, указав на то, что получение этих карт при моей раздаче не более вероятно, чем какое-либо другое столь же специфическое распределение при определенном числе раздач" . Формулируя такую точку зрения, Платинга остроумно замечает далее: "Сработает ли такое рассуждение в Лас-Вегасе?" .

Целью настоящей статьи является не разбор теологических концепций, а проблема введения телеологического принципа в науку, столкнувшейся в своем развитии с проблемами такого рода. Введение понятия цели, целесообразности, целевой причины стали широко дискутироваться сразу же с появлением антропного принципа (АП). Например, И.Л. Розенталем даже было предложено заменить АП принципом целесообразности. Как он утверждает: "...наши основные физические закономерности так же, как и численные значения фундаментальных постоянных (ф.п.), являются не только достаточными, но и необходимыми для существования основных состояний. Иначе говоря, что если изменить что-то в физике... то должны произойти не только незначительные количественные изменения в физической картине, но и рухнет ее основа - существование основных состояний. Можно сказать, что физические законы (включая и численные законы ф. п.) подчиняются гармонии, обеспечивающей существование основных состояний. Термин "принцип целесообразности" оттеняет необходимость данного набора численных значений ф.п. для существования основных состояний. Возможно, что этот термин не отражает все аспекты взаимосвязи между ф. п. и основными состояниями" . И.Л. Розенталю принадлежит также следующая формулировка принципа целесообразности: "это констатация факта существования основных устойчивых состояний, обусловленных всей совокупностью физических закономерностей, включая размерность пространства и другие численные значения фундаментальных постоянных" . В.В. Казютинский, обсуждая данный принцип, справедливо указывает, что при таком рассмотрении АП становится "чисто физическим по своему содержанию" , подчеркиваемое и самим И.Л. Розенталем в другой работе: "В его основе лежат представления об относительно хорошо изученных физических объектах, а не возникновение или существование жизни (или тем более разума) объекта весьма далекого, по крайней мере, на нынешнем этапе развития науки, от физики" .

Факт существования жизни, да и самой наблюдаемой вселенной с ее конкретными параметрами и вынуждает современную науку вводить новые принципы, ранее которые считались ненаучными как, например, теологический. В данной работе не обращаясь к теологии, рассмотрим вопрос, поставленный выше: какова должна быть природа сущего, чтобы стало возможным введение телеологических принципов?

В принципе возможно рассмотрение нескольких вариантов.

1. Никакой телеологии не требуется - все возникает случайно, спонтанно.

2. Целевая причина существует, материя при этом изначально не одухотворена.

3. Принцип жизни в материи присутствует изначально, и в ней есть начало разумности.

Первую возможность мы уже фактически рассмотрели, именно ее в прямом смысле слова невероятность и заставляет обращаться к другим принципиальным возможностям.

Вторая хотя принципиально и возможна, достаточно трудно представима, и редко обсуждается в литературе.

Чаще всего выдвигается, рассматривается с разных сторон именно третья возможность. Основанием для этого являются выводы и утверждения различных областей современного естествознания - физики, биологии, астрономии и т.д. Каждый из аргументов, который приводится в защиту тезиса об "одухотворенной" вселенной, нуждается в тщательном рассмотрении и анализе, так как многие из них даются без должного обоснования.

Наиболее часто рассматривается группа аргументов, связанная с эффектами квантовой механики, а именно с рядом ее парадоксов, происходящих при измерении и редукции волновой функции.

Измерение резко меняет начальную форму волновой функции квантового объекта. Например, если данные измерения более или менее точно указывают нам положение частицы, то волновой пакет, который представлял собой волновую функцию до измерения, "редуцируется" в менее протяженный волновой пакет, который может быть даже почти точечным, если измерение является очень точным. С этим и связан предложенный Гейзенбергом термин "редукция волновой функции", характеризующий такого рода резкое изменение ее формы. При процессе измерения происходит переход от "суперпонированного" состояния, состояния в котором "сосуществуют" различные допустимые состояния, к одному из них - вполне определенному. Этот коллапс, "схлопывание" волновой функции приводит к ряду интересных следствий.

Одно из них приводится Дж. Уилером в мысленном эксперименте с так называемой гравитационной линзой, который является по существу модификацией эксперимента (как и "эксперимент с отложенным выбором", см. ниже) с "интерферометром Дирака", известного еще с 30-х годов.

Существуют такие массивные космические объекты, которые за счет своего мощного гравитационного поля отклоняют движение фотонов. Такая "гравитационная линза" может расщепить свет, идущий к Земле от удаленного источника, скажем от квазара, на два пути, которые потом сходятся для наблюдателя где-то на Земле. Наблюдатель может задаться вопросом, как, каким образом двигались фотоны - как частицы, или как волны? Если фотон распространяется как волна, то он движется, огибает "космическую линзу" по двум путям, если же он распространяется как частица, то он может идти только по одному из них. Самым поразительным оказывается тот факт, что способ распространения фотона возле такой "линзы" зависит (как иногда кажется) от выбора астронома. От типа выбранной им опытной установки, от сущности экспериментально поставленного вопроса, как бы зависит ответ о наблюдаемом пути движения фотона. Если астроном ставит экран и наблюдает интерференционную картину на нем, то он делает вывод о волновом распространении фотона. Если же использует детекторы, позволяющие определить с какого края "гравитационной линзы" пришел на Землю фотон, то он обнаружит его распространяющимся как частица. Интерференционная картина на экране при этом исчезает.

От выбора астронома - каким способом наблюдать фотоны от квазара в настоящее время - определяется то, прошел ли фотон по обоим путям или только по одному пути около гравитационной линзы миллиарды лет назад. В момент когда фотоны долетали до "галактического светоделителя", они как бы должны были иметь нечто вроде предчувствия, указывающего им, каким образом себя вести, чтобы отвечать выбору, который будет сделан на еще не существующей планете не родившимся наблюдателем. И, таким образом, создается впечатление, что мы как бы влияем на прошлое, можно сказать, создаем событие, бывшее до нас миллиарды лет назад.

По Уилеру такого рода умозрительные построения возникают вследствие ошибочного предположения о том, что фотон имел какую-то форму до того, как его начали наблюдать. До сих пор физики привыкли мыслить на языке волн и частиц, что не соответствует действительности. Сами по себе квантовые явления не имеют ни волнового, ни корпускулярного характера - то, что будет наблюдаться, не определено вплоть до момента измерения. "Никакой квантовый феномен не является феноменом, пока он не является наблюдаемым (регистрируем) феноменом". Вот, по Уилеру, основной урок квантовой механики. В известном смысле, полагает Уилер, прав был английский философ Дж. Беркли, когда он два столетия назад утверждал, что "существовать - значит быть воспринятым". Точнее, по уилеровской трактовке, мы создаем, творим явление в процессе наблюдения. Мы вовлечены в процесс, являемся "соучастниками" творения Вселенной.

Для демонстрации такого явления Уилером и был предложен известный "эксперимент с отложенным выбором". (Надо сразу отметить, что о возможности такого эксперимента значительно раньше Уилера говорил Вайцзеккер и в 60-е годы Фейнман .

Принципиальная схема эксперимента, предложенная Уилером такова (см. Рис.1). Единичный лазерный импульс расщепляется полупрозрачным зеркалом S1. В отсутствие полупрозрачного зеркала S2 детекторы (X и Y) позволяют определить, каким путем (х или у) прошел фотон. Если вставить второе полупрозрачное зеркало S2, то мы уже не можем сказать, по какому пути прошел фотон, поскольку будет наблюдаться интерференция, и мы вынуждены считать, что он распространяется сразу по обоим путям. Идея Уилера состоит в том, что полупрозрачное зеркало S2 вставляется уже после того как фотон прошел через S1.

Если экспериментатор решит вставить S2, то он получит информацию, что фотон распространяется по двум путям, а если нет, то обнаружит его движение по какому-либо одному пути. Создается впечатление (как и в мысленном эксперименте с "галактической линзой"), что фотон должен иметь как бы "предчувствие", указывающее ему, как себя вести, чтобы отвечать выбору, который будет сделан экспериментатором.

Эксперименты, подтверждающие такое парадоксальное поведение фотонов, были успешно проведены рядом групп, возглавляемых Скулли, Хельмутом, Манделлом и Цао?.

Эксперимент основан на использовании параметрического преобразователя с понижением частоты (так называемого конвертора) - необычной линзы, расщепляющей фотон с данной энергией на два фотона, энергия каждого из которых вдвое меньше. Свет от лазера попадает сначала на светоделитель. Отраженные от него фотоны направляются к одному понижающему преобразователю, а фотоны, прошедшие сквозь светоделитель - к другому. Каждый из понижающих преобразователей расщепляет отдельный падающий на него фотон на два более низкоэнергетических фотона, один из которых называется сигнальным, а другой - дополнительным. Два понижающих преобразователя расположены таким образом, что оба дополнительных луча соединяются в одном детекторе, а два сигнальных луча - в другом.

Эта установка не позволяет наблюдателю ответить на вопрос, какой из путей выбирает отдельный фотон после прохождения светоделителя. Каждый фотон идет и слева, и справа от светоделителя подобно волне и проходит через оба понижающих преобразователя, образуя две сигнальные волны и две дополнительные. Сигнальные волны дают на соответствующем детекторе интерференционную картину.

Далее происходит нечто странное, когда преграждается путь одной группе фотонов. Сигнальные и дополнительные фотоны, однажды излученные из понижающего преобразователя, в дальнейшем могут не встретиться; они направляются к своим детекторам независимо друг от друга. Тем не менее, если экспериментатор просто перекроет путь одной группе фотонов, то разрушается интерференционная картина от сигнальных фотонов. Что же изменилось? Часто это интерпретируется таким образом, что изменилось "потенциальное знание" наблюдателя. По Манделу одна лишь "угроза" получить информацию о том, по какому из путей прошел фотон, вынуждает выбирать его только один из путей. В такой трактовке решающая роль принадлежит наблюдателю. Он сам, его сознание, то или иное его участие создает реальность.

В другой группе интерпретаций, восходящей к А. Эдингтону, сами микрочастицы становятся обладающими сознанием, волей или даже даром предвидения, как в эксперименте с космической линзой.

В такого рода подходах материя и сознание так или иначе связываются воедино и, необходимо отметить, именно они стали в последнее время наиболее популярными, прямо-таки модными. В качестве иллюстрации можно привести целую подборку подобного рода высказываний данных В. Налимовым в его книге "В поисках иных смыслов". Приведем только некоторые из них.

К. фон Вайцзеккер: "Сознание и материя являются различными аспектами одной и той же реальности".

Э. Шредингер: "Субъект и объект едины. Нельзя сказать, что барьер между ними разрушен в результате достижений физических наук, поскольку этого барьера не существует... одни и те же элементы используются для того, чтобы создать как внутренний (психологический), так и внешний мир".

А. Эдингтон: "Печать субъективности лежит на фундаментальных законах физики..." .

Вообще говоря, приводить такого рода высказывания, вырванные из контекста, бессмысленно. Они часто не отражают действительную точку зрения автора (вряд ли, например, Э. Шредингера можно отнести к радикальному стороннику неклассического подхода в физике). Тем не менее, они хорошо отражают некоторые действительно существующие тенденции, и высказываний подобного рода можно было бы привести огромное количество. Последовательное развитие таких представлений приводит к идее одухотворенной Вселенной, Вселенной как организме, "к представлениям о единстве сознания, об универсальности его существования и проявления на всех уровнях организации Вселенной" .

Этот вывод и приводит к той третьей группе аргументов, рассматривающих Вселенную как Единое и Гармоничное Целое. Введение цели в целостном мире с концептуальной точки зрения не вызывает противоречий и носит совершенно естественный характер. Цель здесь всегда есть потенциально сущее, есть развертывание имплицитного порядка (implicate order), как, например, в холистической трактовке квантовой механики Дэвида Бома . Понятие единства, целостности носят поистине общечеловеческий характер и обсуждению, анализу всех их аспектов посвящено огромное количество литературы, рассмотреть которое в настоящей работе просто не представляется ни малейшей возможности. Заметим, что эта последняя группа аргументов носит в основном чисто философский характер и, несмотря на свою умозрительность заслуживает самого внимательного анализа, однако, те выводы, к которым приводит последовательное развитие этих идей, мы рассмотрим несколько позднее.

Из трех рассмотренных групп аргументов попытки введения на основе привлечения результатов квантовой механики материи как мыслящей и целеполагающей, представляются наиболее неубедительными. Выводы квантовой теории действительно носят парадоксальный, подчас даже шокирующий характер и требуют радикального пересмотра наших онтологических представлений. Эффекты квантовой механики, рассмотренные выше, трактуются логически более приемлимыми способами в целом ряде других трактовках и без "умножения сущностей", как введение "сознания и воли электрона" a данном случае. Образец "аргументации" можно продемонстрировать на примере следующей цитаты: "Здесь (в квантовой механике. - А.С.) вводится новое фундаментальное понятие - "пси-функция", которое характеризует состояние и микроскопические свойства квантовой системы. Квадрат модуля пси-функции ???2 интерпретируется как плотность вероятности. Физическое поле перестает быть физическим в прежнем понимании, поскольку речь теперь идет о распределении вероятностной меры, природа которой не физическая, а ментальная" . Такое утверждение и множество подобных ему можно было бы и не рассматривать, однако, дадим все же слово Ю.А. Шрейдеру, которому уже приходилось критиковать аналогичные утверждения: "Да, состояние квантовой системы (значит, фактически любой физической системы) описывается не наблюдаемой непосредственно волновой функцией (пси-функцией), а наблюдается через опосредованные характеристики, вероятности которых вычисляются через пси-функцию. Именно через пси- функцию задается эволюция физических систем, а "материя в них не фигурирует". Но материя не фигурирует и в учебнике классической механики, в уравнениях которой можно найти лишь математические конструкты... Видимо, для автора (критикуемой Шрейдером работы. - А.С.) существенно, что центральным понятием квантовой физики служит не частица (в наглядно-чувственном смысле этого слова), но волновая функция, которая "является невещественной данностью". Однако... волновая функция - это математическое (то есть невещественное) понятие, но центральным является не оно, а другое - состояние физической системы, к которой эпитет "невещественный" вряд ли применим" . Далее можно наверно и не продолжать, вспомнив иронический каламбур Шредингера: "Теория волны ? становится психологической" . "Ошибочным умозаключением" называет и Уилер представления о "предчувствующем" фотоне в разобранных выше примерах с "гравитационной линзой" и опытах "с отложенным выбором" .

Приведенное выше утверждение об "универсальности сознания", связывает его существование с известным тезисом о "свободе воли электрона" , что не случайно. Свобода, свобода выбора - один из непременных атрибутов сознания. Введение же свободы внутрь природы, материи приводит к следующему выводу.

Можно спросить, каким образом микрочастица, если она обладает свободной волей, будет подчиняться какому-либо уравнению, например, уравнению Шредингера. Любое уравнение, каковым бы оно ни было, всегда есть закон. Но если я подчиняюсь уравнению, закону, то где же моя свобода? И трудно не согласиться с тем же Ю.А. Шрейдером, что "в мире физических явлений нет места ни свободе воли (разговоры о свободе воли оказались не более чем метафорой), ни творческому (креативному) акту. Квантовая физика предлагает нам не менее натуралистическую картину мира физических процессов, чем классическая" .

Далее, можно показать, что существованию свободы у элементарных частиц противоречит принцип их тождественности, неразличимости. Тождественность всегда означает следование закону. Свобода, напротив, всегда связана с уникальностью, неповторимостью, с личностным, персональным характером, о котором в мире неживой природы не может быть и речи.

Вывод о "духовности" материи часто делается на основании того, что из квантовой механики следует вывод о необходимости отказа от декартовского дуализма res cogito и res extensa. Декартовский дуализм действительно неудовлетворителен (что критиковалось уже современниками Картезия), но вовсе не в том аспекте, который указывается. Необходимо пересматривать (и именно это следует из квантовой механики) наши представления о физической реальности и совершенно не требуется при этом ее одухотворения. На протяжении двух тысяч лет, вплоть до Декарта господствовали совсем иные представления о материи и ее соотношении с духом, но при этом они всегда рассматривались как две разнородные субстанции .

Легко показать те следствия к которым приводит монистический, телеологический подход.

Первое, Универсум при наличии законов с имманентной им целевой причиной оказывается жестко детерминированным миром.

Второе, в этом мире заранее предопределено появление любого сущего, в том числе и живого, следовательно,

третье, в таком мире принципиально отсутствуют качественные переходы, скачки.

Четвертое, при наличии целевой причины наиболее естественным и понятным становится рассмотрение Вселенной как разумной, мыслящей.

Действительно, мир при наличии имманентной ему целевой причины оказывается куда более жестко связанным и определенным, чем при наличии только причины действующей. В последнем случае возможны точки ветвления, бифуркации, где цель, исход заранее не предопределены. Наличие целевой причины также не исключает некую сценарность развития, но в этом случае, несмотря на неопределенность путей процесса, цель предопределена. В таком мире невозможно существование качественно иного уровня бытия, невозможны качественные изменения. В противном случае целеполагание невозможно, так как возникновение иного уровня бытия предполагает и возникновение иных законов, цель же можно поставить лишь в горизонте существующего. Нечто новое, цель возникает как результат проекта, наброска чего-то до сих пор не бывшего, однако, тем или иным образом есть закон существования этой вещи, так как обратное допущение приводит к абсурду - объект онтологически предшествовал бы закону своего развития. Следовательно, мы должны допустить потенциальное существование объекта. Его появление есть лишь развертывание из потенциально существующего. В таком мире все изначально задано, дано потенциально. Все происходящее есть лишь разворачивание этой потенции, в том числе и жизни. Жизнь, разум изначально присутствуют в такой вселенной, и наиболее естественным в этом случае является предположение о существовании суперразума, и задающего собственно эти цели.

В этой ситуации становится понятным обращение многих авторов к восточным мировоззренческим моделям, где как раз и существует такой космический разум, детерминирующий последовательное развертывание сущего. Неизбежная цена такой философии - существование кармы, рока, судьбы, отсутствие подлинной свободы. И это только один из неизбежных выводов такого подхода. Во всех философемах подобного рода, к которым относится, например, и система Гегеля, отсутствует человек как личность, он является лишь частью целого, необходимым элементом его становления.

В данной работе мы подробно рассмотрели аргументы, связанные только с введением целевой причины в целостной, холистичной Вселенной, где она возникает необходимым образом. Можно показать, что телеологизма требует и Универсум где есть понятие индивидуальности, отдельности вещей, если мы признаем существование закона и хотим избежать господства хаоса и произвола. И тут мы приходим к тому парадоксальному результату, что и было целью нашей статьи. Оказывается, что любая философия, предполагающая существование науки, не отрицающая существование законов, требует введения понятия цели, целевой причины. Но внутри здания самой науки (а не ее метафизических принципов - как антропный принцип), сделать это, похоже, невозможно. Вывод, который напрашивается и требует дальнейшего обсуждения, следующий. Либо принципиальным образом должен меняться тип рациональности, на чем настаивает П.П. Гайденко в цитированной нами выше работе, либо необходимым образом неполна сама наука, поскольку внутри самой себя она не может формализовать, описать некоторые основные, необходимые принципы.

Постоянный адрес данной публикации: