Libmonster ID: RU-13138
Автор(ы) публикации: П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ

Одна из положительных тенденций в современной историко-экономической науке - стремление изучать каждое явление в его внутреннем многообразии и в то же время целостно. Пример тому - повышенный интерес к проблеме многоукладности экономики дореволюционной России. Особенно привлекает внимание ученых вопрос о том, как взаимодействовали между собой различные общественно-экономические уклады и как они видоизменялись в условиях сосуществования в рамках одной народнохозяйственной системы1 . Данный вопрос поднят в масштабе экономики всей страны, однако дальнейшее его рассмотрение поведет к постановке того же вопроса о многоукладности применительно к отдельным производственным ячейкам. По крайней мере это можно с уверенностью сказать о крестьянском хозяйстве в пореформенной России, которое также было многоукладно, как и вся экономика страны в целом. В одной крестьянской семье, в одной семейной кооперации, часто объединялись различные социальные фигуры: мелкий, более или менее самостоятельный земледелец, ремесленник, наемный работник, предприниматель, эксплуатирующий чужой труд. Больше того, порою разные социальные состояния совмещались в одном крестьянине, который попеременно выступал то в одном, то в другом облике2 .

Сложносоставной характер крестьянского хозяйства был установлен марксистской историко-экономической наукой. Одним из первых И. А. Гурвич обнаружил в деревне "весьма странный, - по его словам, - экономический тип наемного рабочего, который в то же самое время является и работодателем". Свои наблюдения над совмещением в одном крестьянском хозяйстве различных экономических форм И. А. Гурвич обобщил в следующих словах: "Ублюдочный характер крестьянина, являющегося одновременно и земледельцем-хозяином и наемным рабочим, относится к числу основных факторов, под влиянием которых складываются экономические отношения в России"3 .

Осмыслению внутренней неоднородности крестьянского хозяйства способствовали труды В. И. Ленина. В книге "Развитие капитализма в России", особенно в разделах "Промысел и земледелие" и "Соединение промысла с земледелием", совмещение в крестьянине земледельца и промышленника рассматривается как процесс, который означал


1 См., например, материалы научной сессии по проблемам многоукладности российской экономики, проходившей в Свердловске в 1969 году. Доклады и тезисы сообщений (ротапринт).

2 См. М. Кубанин. Классовая сущность процесса дробления крестьянских хозяйств. М. 1929. Книга написана в основном на послереволюционном материале.

3 И. А. Гурвич. Экономическое положение русской деревни. М. 1941, стр. 50, 71.

стр. 32


включение сельского непосредственного производителя в новые системы производственных отношений, в связи с чем в одном крестьянском хозяйстве длительное время сосуществовали элементы различных общественно-экономических укладов. В. И. Ленин показал, что в условиях совмещения в деревне земледельческих и промысловых занятий с особой интенсивностью протекал процесс классообразования. Мысль о многогранности крестьянского хозяйства лежит в основе ленинского положения о семейной кооперации как основе капиталистической кооперации. Вопросу о влиянии неземледельческих промыслов на сельское хозяйство отведено много места во второй главе книги, где рассматривается процесс разложения крестьянства преимущественно на основе развития земледелия. В ней содержится характеристика особо значительной для социальной структуры России категории "рабочий с наделом", в которой с наибольшей наглядностью проявилось тесное переплетение различных общественно-экономических укладов4 .

Тем не менее при всем осознании необходимости целостного изучения деревенской экономики до сего времени эта задача остается наименее разрешенной, очевидно, по причине ее значительной трудности. Между тем для изучения экономики крестьянского двора эпохи капитализма учет ее сложного состава совершенно необходим. Однозначные характеристики крестьянских хозяйств, забвение того, что в их пределах взаимодействовали элементы различных общественно-экономических систем, ведут к неточному пониманию состояния пореформенной деревни и проходивших в ней процессов.

Вот некоторые примеры, поясняющие эту мысль. В подворных описаниях пореформенной деревни встречается много слабо связанных с рынком, крайне примитивных в техническом и экономическом отношении крестьянских хозяйств. Если в их владельцах видеть только деревенских земледельцев, то неизбежно придется характеризовать эти хозяйства как патриархально-натуральные, как прямой пережиток далекого прошлого. Но характеристика эта резко изменится при более полном взгляде на экономический быт дворовладельца с учетом его деятельности "на стороне", когда обнаружится, что главной основой материального обеспечения его семьи является не деревенское хозяйство, а заработная плата, получаемая от капиталиста-нанимателя. В таком случае поколеблется вывод о натуральном характере хозяйства, и это последнее предстанет перед нами остатком прошлого лишь по форме, - по существу же атрибутом капитализма, который пересадил на свою почву и наполнил новым содержанием пережиточную хозяйственную форму.

Не будут точными суждения о степени расслоения крестьян, если их деятельность всегда рассматривать лишь в границах их деревни, ибо во многих случаях процесс классообразования проходил в местах дальнего отхода крестьян, а у себя в деревне они могли выглядеть как почти равные в экономическом отношении дворовладельцы. Окажется неправильным анализ арендных отношений, если не будет учитываться тот факт, что в пореформенное время крестьяне нередко свои обязательства по аренде покрывали не за счет получаемой с арендованной земли продукции, а путем передачи землевладельцу части заработной платы, которую они получали "на стороне" от капиталиста. Игнорируя это обстоятельство, абстрагируясь от него, не только нельзя определить действительную тяжесть арендных плат, но и невозможно выяснить истинную социальную сущность арендных отношений.

Как видно, изолированное рассмотрение сельскохозяйственного производства и аграрных отношений в отрыве от социально-экономиче-


4 См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 170 - 173.

стр. 33


ских процессов, проходивших за пределами деревни и дворянского поместья, неминуемо приводит к неправильным выводам. В частности, оно имеет своим следствием преуменьшение степени распространенности различных форм капиталистической зависимости в массе крестьянства. Читатель, знакомый с литературой об экономическом строе дореволюционной России, знает, что такая недооценка размеров проникновения капитализма в пореформенное сельское хозяйство, обусловленная его искусственно изолированным рассмотрением, имеет место и в части современной литературы вопроса5 .

В настоящей статье анализируются некоторые материалы, конкретно обрисовывающие сложносоставной характер крестьянского хозяйства в разных районах России. Основное внимание уделяется при этом вопросу о том, как распределялось производственное время крестьян между их собственным сельским хозяйством и "промыслами", а также каково было сравнительное значение этих двух основных разновидностей крестьянских занятий в качестве источников средств жизни для деревенского населения. Работа крестьян на своей земле (надельной, арендованной и купленной) в общем и целом может быть признана оплотом преимущественно натурального и мелкого товарного производства, а "промысловые" занятия вводили крестьянина в бурный мир купли-продажи рабочей силы. Конечно, это весьма условное допущение. Оно основано лишь на том, что в большинстве случаев имело место именно такое соответствие между видом трудовой деятельности и ее экономической формой.

Каждой исследовательской задаче обычно соответствует в наибольшей степени та или иная разновидность источников. Познанию взаимодействия разных сфер деятельности крестьянина и изучению его хозяйства в совокупности более всего содействуют данные бюджетных исследований. Правда, и в них органическое единство по необходимости расчленяется для последовательного рассмотрения, но важно, что при этом выделяется такой центрирующий показатель, как общий баланс источников материальных средств крестьянского двора. Программа и методика бюджетных обследований крестьянских хозяйств в течение второй половины XIX в. постепенно совершенствовались. К концу XIX в. на них заметно сказалось влияние марксистского подхода к общественным явлениям, отчасти потому, что в работу по организации исследований включались представители революционной социал-демократии, отчасти вследствие того, что противники марксизма, рассчитывая укрепить свои позиции, вынуждены были по-своему воспринять некоторые элементы его методологии. Это последнее течение в земской статистике проявилось в бюджетном обследовании четырех уездов Калужской губернии 1896 - 1897 гг., которое началось под руководством А. В. Пешехонова. Преемник последнего А. А. Гурьев затем по аналогичной программе проводил бюджетное обследование в трех северных уездах Вятской губернии (1900 г.). Эти два исследования вместе со старой обследовательской работой воронежских статистиков под руководством Ф. А. Щербины (1887 - 1896 гг.) дали самый значительный материал о крестьянских бюджетах второй половины XIX в. (из общего числа собранных и опубликованных во второй половине XIX в. по Европейской России 6316 крестьянских бюджетов на эти три губернии падают 47526 ). Ниже более всего используются материалы бюджетных обследований указанных трех губерний.

Важное новшество в программах бюджетных обследований, осуществленное вначале калужскими статистиками, а затем при исследо-


5 "Особенности аграрного строя России в период империализма". М. 1962; "История СССР". Т. VI. М. 1968, гл. I.

6 Н. Н. Кореневская. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств в дореволюционной России. М. 1954, стр. 140 - 149 (подсчитано мною. - П. Р.).

стр. 34


вании хозяйственного быта крестьян Вятской губернии состояло в том, что изучался не только бюджет материальных ценностей в натуре и деньгах, но и бюджет времени крестьянской семьи: количество дней, употребленных на те или иные виды работ. Это было связано с повышением интереса к вопросу об относительной значимости земледельческих и промысловых занятий для крестьян. Неземледельческие занятия крестьян стали больше, чем прежде, привлекать к себе внимание. Но по-прежнему они улавливались обследователями очень неполно, чему способствовала неопределенность понятия "промысел". Как правило, ускользали от регистрации кратковременные работы по найму, исполнявшиеся неквалифицированными работниками7 . Земские статистики при всем их знании деревенской жизни все же подходили к ней извне. Поэтому они относили к "несущественным" и не регистрировали такие заработки крестьян, которые казались им слишком мизерными. Например, в Вятской губернии не фиксировался "какой-нибудь, - по словам обследователей, - случайный заработок в 10 - 15 рублей"8 . Однако весомость этой суммы в крестьянском бюджете была не так уж мала: она могла более чем наполовину покрыть все подати, повинности и страховые платежи, приходившиеся ежегодно в среднем на одну крестьянскую семью в Вятском уезде (19 рублей)9 . Случайно и лишь в небольшой своей части запечатлевался в описанных бюджетах труд подростков и его оплата. Между тем, по свидетельству курских статистиков, в середине 80-х годов XIX в. мальчик 12 - 13 лет, исполняя вспомогательную работу у соседа-крестьянина и будучи на его содержании, мог заработать в год 7 - 15 рублей10 . Сопоставим эту цифру с размером выкупного платежа, приходившегося в среднем на один двор ежегодно: до его понижения он равнялся 15 руб. 68 коп., после понижения - 12 рублям 64 копейкам11 . Если в сообщении о размере заработка подростка есть какое-то преувеличение, то все же этот заработок окажется далеко не маловажным. Приведенные примеры могут создать ложное впечатление о "легких заработках", за счет которых крестьяне могли покрывать значительные статьи расхода. Чтобы такого неверного впечатления не создалось, следует учесть непостоянство подобных заработков и те не улавливаемые исследователями крестьянского быта разного рода прижимки и кабальные приемы, которыми опутывалась работа по найму, в результате чего размеры ее оплаты сокращались.

Неполноценность сведений о доходах сельских жителей от их работ вне своего земельного хозяйства должна учитываться при разрешении поставленной исследовательской задачи. Особенно важно иметь в виду, что полнота учета доходов от работы на своем наделе и на арендованной земле была гораздо значительнее, чем учет промысловых заработков. От этого неравенства сравнительная значимость двух главных источников крестьянских доходов искажалась не в пользу неземледельческого труда. Обратимся к материалам бюджетов калужских крестьян. Они были собраны по четырем уездам - Калужскому, Козельскому, Перемышльскому и Лихвинскому, - расположенным в цент-


7 Большое число свидетельств о неудовлетворительной фиксации крестьянских промыслов собрано в работе С. Ф. Руднева "Промыслы крестьян в Европейской России" ("Сборник Саратовского земства", 1894, N 6, стр. 189 - 199).

8 "Сборник материалов по оценке земель Вятской губернии". Т. 1. Вятский уезд. Вып. 2, ч. 1. Вятка. 1904, стр. 134.

9 Там же. Т. 1. Вып. 1. Вятка. 1904, стр. 405 - 433.

10 Н. А. Добротворский. Промыслы и внеземледельческие занятия крестьян. "Сборник статистических сведений по Курской губернии". Отдел общий. Т. 1 Курск. 1885, стр. 75.

11 "Статистический временник Российской империи". Серия III. Вып. 5. 1885, стр. 90 - 91.

стр. 35


ральной и юго-восточной части Калужской губернии12 . В совокупности они хорошо обрисовывают экономику губернии в целом, поскольку здесь представлены и окрестности большого города, и промысловые, и более земледельческие районы. В свою очередь, Калужская губерния олицетворяла собой как бы средний уровень экономического развития центрально-промышленной области.

Калужскими статистиками было высчитано, что за исключением праздничных дней крестьяне располагали 265 днями в году, которые можно было использовать для работы. Однако материальные возможности деревенского населения, уклад домашнего быта и природно-климатические условия не позволяли превратить все эти рабочие (непраздничные) дни в производственное время. И после реформы, как это было типично для феодального времени, крестьяне вынужденно оставались в какой-то мере "крестьянами-лежебоками"13 . Производственное время, отданное труду в сельском хозяйстве или в промыслах, было различным у разных членов крестьянской семьи.

Мужчина-работник (18 - 59 лет) в среднем отдавал своему собственному сельскому хозяйству 48 дней работы. На промыслы дома и в отходе уделялось 127 дней. На работу в посторонних земледельческих хозяйствах - сдельно, поденно, за аренду - уходило 4 дня. Таким образом, все производственное время мужчины-работника ограничивалось 179 днями. Оставалось на не учтенные при бюджетном обследовании работы, на работы по домоводству и свободное от работы время 86 дней (разделение между работой по своему сельскому хозяйству, продолжительность которой выяснена расчетным путем, и свободным временем осуществлялось статистиками по данным лишь Козельского уезда). Следовательно, в деятельности работников-мужчин резко преобладали занятия промыслами; вместе с земледельческими работами по найму они занимали 73,2% всего производственного времени, на долю ведения своего хозяйства у них оставалось лишь 26,8% производственных дней. Даже в период земледельческих работ - весной, летом и осенью - на промыслы у мужчин уходило более половины всех вообще дней (за исключением праздников). А зимой, когда на неземледельческие работы можно было бы уделить больше времени, у мужчин доля промысловых дней не только не увеличивалась, но даже уменьшалась (44,7%)14 .

Резко отличен характер производственной деятельности у женщин-работниц (16 - 54 года). Вне своего хозяйства они работали в среднем по 5 дней в году, а своему хозяйству отдавали 110 дней. Таким образом, из производственного времени у них уходило на работу "на стороне" 4,4%, а на ведение собственного хозяйства - 95,6%. Естественно, что непроизводственное время, куда входили дни, отданные домоводству и обслуживанию семьи, у женщин было большим, чем у мужчин, в среднем оно равнялось 150 дням в году.

Бюджетные описания позволяют рассмотреть приведенные данные дифференцированно по размерам крестьянских хозяйств. Разделим их на следующие три группы: первая - без посевов и с посевами не более 6 дес. на один двор, вторая - от 6 до 9 дес., третья группа -


12 "Статистическое описание Калужской губернии". Т. 1. Козельский уезд. Вып. 1. Основные таблицы. Калуга. 1897; т. II. Лихвинский уезд. 1899; т. III. Перемышльский уезд. 1899; т. IV. Калужский уезд. Основные таблицы. 1901.

13 Выражение К. Маркса, цитированное В. И. Лениным (В. И. Ленин. ПСС. Т. 16, стр. 252 прим.).

14 Весна, лето и осень - время от 23 апреля (начало пахоты под яровые) до 1 октября (конец полевых работ). Даты даются по старому стилю. Зима - остальное время года. В исчислении процентов есть некоторые неточности, обусловленные неточностью исходных абсолютных показателей о свободных днях и днях не учтенной работы в осеннее время по Козельскому уезду ("Статистическое описание Калужской губернии". Т. 1. Вып. 2. Калуга. 1898. Приложения, стр. 56 - 59).

стр. 36


с посевом более 9 десятин. По данным подворной переписи 1896 г., в четырех уездах Калужской губернии соотношение численности дворов по группам было такое: в первой - 73,3%, во второй - 17,3% и в третьей - 9,4% общего их количества. Доля промысловых дней в общем фонде производственного времени понижается от хозяйств с меньшим к хозяйствам с большим посевом. У мужчин-работников в первой группе она равна 83%, во второй - 82%, в третьей - 68%. У женщин соответственно: 6,3%, 4,2% и 1,7%. У подростков: 70,8%, 70,1% и 24,8%.

Так распределялись трудовые ресурсы деревни четырех уездов Калужской губернии. Особенно значительно, что главная производящая сила - труд находящихся в работоспособном возрасте мужчин в преобладающей части обращался не на возделывание полей и усадебной земли и вообще не на ведение хозяйства в родной деревне, а на "сторонние заработки". Из них более всего оттягивали рабочую силу отхожие промыслы: у мужчин на них уходило 88,6% всех промысловых дней, в том числе на дальний отход - 73,9% и в пределах своего уезда - 14,7% (так называемые "местные промыслы"), "домашние промыслы" отнимали лишь 11,4% всего промыслового времени. Другие виды работ по найму вне своего надела, главным образом как средство оплаты аренды земли, занимали совсем немного времени.

Разделение труда в крестьянских семьях, несомненно, обусловливалось глубокими экономическими причинами. То обстоятельство, что значительная часть производственного времени мужчин отдавалась недеревенским занятиям, означало, что именно эти занятия расценивались как наиболее эффективные. Степень пролетаризации крестьянства очень преуменьшается в показателях денежного бюджета в силу большой неполноты регистрации заработков, о чем говорилось выше. Поэтому бюджет времени крестьян ценен как корректирующий момент при изучении важного социального процесса.

В довольно обширной литературе по истории и методике бюджетных обследований отмечены большие трудности, связанные с работой по составлению приходо-расходных бюджетов крестьянских хозяйств, и те немалые условности и неточности, с которыми исследователям при этом приходится мириться. Одна существенная особенность бюджетных данных сильно сказывается на выяснении вопроса о соотношении промысловых и сельскохозяйственных доходов. Заработки на стороне в бюджетных описаниях фиксировались в тех размерах, в каких они привносились в деревенское хозяйство вернувшимися из отхода работниками, то есть уже за вычетом трат на промысел, включая расходы на содержание отходников вне дома. Между тем из сельскохозяйственных доходов в лучшем случае исключались (обычно неполно) только непосредственно производственные расходы. Возникающая отсюда неравномерность учета односторонне снижала значимость промыслов как источников доходов. Это искажение структуры доходной части бюджета шло в том же направлении, что и отмеченный выше недоучет промысловых работ и заработков, и потому его последствия делались особенно значительными.

Насколько изменяется представление о соотношении земледельческих доходов и промысловых заработков в зависимости от способа их исчисления, свидетельствуют подсчеты руководителя работы калужских статистиков А. В. Пешехонова, выполненные им на материалах Козельского уезда. Сравнение доходов крестьян от их собственного хозяйства, из которых вычтены лишь непосредственные производственные издержки, с доходами от промыслов показало некоторое превосходство первых (51,2%) над вторыми (48,8%). Учет экономии от пребывания людей на сторонних заработках и исчисление доходов от сельского хозяйства по среднему по урожайности году (год обследования 1896-й шел за неурожайным годом) дал обратное соотношение: 51,8% от сторонних

стр. 37


заработков и 48,2% от своего хозяйства. Наконец, попытка выяснения чистого дохода путем отчисления от валовой выручки не только производственных расходов, но и расходов на потребление населения деревни раздельно для той его части, которая занималась на месте сельскохозяйственным трудом, и для крестьян, уходивших на промыслы, резко изменила картину. Оказалось, что доходы от собственного хозяйства давали убытку в размере в среднем на одну семью 12,2 руб., а промыслы давали прибыль по 17,9 руб. на одну семью с промышленником (по 14,5 руб. в среднем на один из вообще обследованных дворов). Таким образом, судя по этому последнему расчету, жизнь крестьянина при среднем исчислении держалась только промысловыми заработками, которые покрывали дефицит от сельского хозяйства и сверх этого давали некоторую небольшую сумму на покрытие неучтенных расходов или на расширение производства15 . Вероятно, в вычислении Пешехонова есть неточности и преувеличения, но нельзя не отметить, что к выводу о решающем значении для крестьянского хозяйства промысловых заработков, без которых само земледелие не могло бы развиваться, приходили многие исследователи деревенской экономики второй половины XIX века.

В дальнейших исчислениях постараемся по возможности оставаться в пределах лишь производственных расчетов. Привозимые отходниками деньги вместе с другими доходами от неземледельческих занятий и от найма на сельскохозяйственные работы будем сопоставлять с чистым (точнее, условно-чистым) доходом от земледелия и животноводства в своем деревенском хозяйстве. Под этим последним подразумеваются доходы от полеводства и усадебного хозяйства, от сдачи земли и от животноводства за вычетом расходов на посевной материал, на аренду земли, на наем работников и на корм скоту.

В хозяйствах первой группы - несеющих и малосеющих, составлявших почти 3/4 общего числа дворов, от собственного хозяйства получалось в среднем по 71,5 руб., а семьи, имевшие какие-либо сторонние заработки (таких в этой группе дворов было 88,8%), от этих последних получали 90,2 рубля. Таким образом, "промысловые доходы" у этой категории крестьян составляли 55,7% всех жизненных средств. У входящих в эту категорию хозяйств несеющих и с посевом не более 3 дес. (которые составляли 32,3% общего числа дворов) они достигали 61,7% доходной части бюджета, а материальные ценности, произведенные в собственном сельском хозяйстве, лишь 38,3%.

Иное соотношение наблюдалось у крестьян второй группы со средними размерами посева. От своего хозяйства они имели по 121,4 руб., а промысловые дворы (их было в этой группе дворов 92,2%) прибавляли к этому по 117,5 руб. заработков. Таким образом, общий доход разделялся в следующей пропорции: 50,8% "от земли" и 49,2% "от промыслов". Группа крестьян с большими посевами к своему доходу от сельского хозяйства в 157,4 руб. присоединяла 142,7 руб. от "сторонних доходов" (соответственно: 52,5% и 47,5% общего дохода).

Прослеживая последовательное увеличение весомости промысловых доходов от высших групп крестьянства к низшим, нельзя не отметить сравнительно слабую степень дифференциации крестьян по этому признаку. Вероятно, это связано с тем, что обследованная часть Калужской губернии принадлежала к периферийному району центрально-промышленной области, где отличительные черты последней не были выражены достаточно четко, а также и с тем обстоятельством, что промысловое предпринимательство выражалось здесь в большой мере в форме торгового земледелия (посевы конопли), доход от которого учитывался по статье "сельское хозяйство". Однако относительные показатели


15 А. В. Пешехонов. Крестьяне " рабочие в их взаимных отношениях, "Русское богатство", 1898, N 8, отд. 1, стр. 189 - 192.

стр. 38


имеют ограниченное значение; важно не упустить из виду также и абсолютные данные. Превосходство промысловых доходов над земледельческими в первой группе выражалось в 18,7 руб.; обратного порядка различие во второй группе - в 3,9 руб. и в третьей - в 14,7 рубля.

Бюджетные данные по трем северо-восточным уездам Вятской губернии: Вятскому, Орловскому и Слободскому16 - переносят нас в иной район нечерноземной полосы Европейской России. Здесь у крестьян меньший недостаток земли, малый удельный вес помещичьего землевладения. Но эти благоприятные моменты парализовались суровым климатом и отсталой техникой, плохим сообщением с экономическими центрами, нелегкими для крестьян взаимоотношениями с главным землевладельцем - казной в лице ее представителей - чиновников. В литературе 70 - 80-х годов XIX в. северная часть Вятской губернии обрисовывалась как край особо бедствующего крестьянства с растущим запустением деревень17 . Во время второго обследования, в июне - августе 1900 г. (его материалы использованы ниже), отмечалось сокращение отхода и возврат многих "ушляков" в свои дома. Все же запущенных и разоренных дворов было много, и то обстоятельство, что они не нашли должного отражения в материалах бюджетного обследования, очень отрицательно сказывается на последних.

Из 265 рабочих дней в году у мужчины-работника в трех уездах Вятской губернии на работу вне своего хозяйства уходило более половины - 145 дней (из них 4 в посторонних земледельческих хозяйствах, остальное - на промыслы). К сожалению, вятские статистики не отделяли производственного времени от свободного. Применяя калужские нормы, можно установить, что крестьяне-мужчины в Вятской губернии из производственного времени отдавали своему сельскому хозяйству примерно 25%, а работе по найму - 75%. Как видно, промысловый характер вятской деревни был выражен несколько сильнее, чем у крестьян Калужской губернии. И женщины работали вне своего дома здесь вдвое больше: 12 дней (10 дней на промыслах и 2 дня в посторонних земледельческих хозяйствах).

Районы Заволжья и Приуралья всегда отличались развитым долговременным дальним отходом. Однако обследование 1900 г. отметило преобладание "местных" (в пределах своего уезда) промыслов, на них тратилось 40,2% всех промысловых дней, на дальний отход падало 33,5% и на "домашнюю промышленность" 26,3% промысловых дней. Быть может, здесь отразился дефект обследования, которое плохо фиксировало сильно оторвавшиеся от своей деревни хозяйства. В группе хозяйств беспосевных и малопосевных (до 5 дес.), которая охватывала 64,7% всех дворов, и в группе со средними посевами (5 - 10 дес.), составляющей 27,8% всех хозяйств, количество дней, отдаваемых работе вне своего хозяйства, было почти равное: в первой группе - 147, во второй - 152. В третьей группе дворов с посевами более 10 дес. (7,5% всех дворов) один крестьянин в среднем отдавал "промыслам" 101 день.

Число промысловых хозяйств из бюджетно обследованных в материалах по Вятской губернии не указано, поэтому приходится средние доходы от промыслов исчислять на все вообще хозяйства в отличие от того, как это делалось по Калужской губернии. Соотношение двух главных источников доходов в первой группе (беспосевных и малосеющих) в пользу промысловых доходов (53,4% общего дохода); во второй,


16 "Сборник материалов по оценке земель Вятской губернии". Т. 1. Вып. 1. Вятский уезд. Вятка. 1904; т. 11. Вып. 1. Орловский уезд. Вятка. 1904; т. III. Вып. 2. Слободской уезд. Вятка. 1905.

17 В. И. Заволжский. Исследование экономического быта населения северной части Вятской губернии. Вятка. 1871, стр. 62 - 63; "Краткий очерк экономического положения сельского населения Орловского уезда Вятской губернии". "Дело". 1871, N 3, стр. 115 - 132; "Материалы по статистике Вятской губернии". Т. III. Вып. 1. 1887. Ч. 1, стр. 45 - 47.

стр. 39


со средними посевами, соотношение равное; в третьей преобладал доход от своего хозяйства (59,7% от общего дохода). В результате по Вятской губернии можно констатировать так же, как и в Калужской губернии, преобладающее значение работ вне своего хозяйства у наиболее многочисленной части крестьянства. Это сказывается как в балансе труда, так и в соотношении получаемых средств к жизни.

Центрально-земледельческая область в нашем рассмотрении представлена 230 бюджетами, собранными в 1887 - 1896 гг. в Воронежской губернии18 . Это - известное обследование, производившееся устаревшими методами по сравнению с работами конца XIX в., результатами которых мы до сих пор пользовались. Следует учитывать особые черты Воронежской губернии, которые отразились на итогах обследования. Ее отличал от других губерний центрально-земледельческой области повышенный процент бывших государственных крестьян в составе сельского населения (71,5% против 51,2% в 13 губерниях области), с чем связана пониженная доля малоземельных крестьян (крестьян с наделами не более 3 дес. на душу м. п. в Воронежской губ. 21,7%, по области - 40,2 %)19 . Воронежские статистики не фиксировали распределение рабочего времени у крестьян. Вообще производственные моменты занимают в их работах меньше места, чем у калужских и вятских исследователей. На изучаемые бюджеты могут быть распространены те критические замечания, которые сделаны были В. И. Лениным при разработке им серии более ранних воронежских бюджетов20 . Нам пришлось произвести перерасчеты итоговых показателей бюджетов, заменив группировку хозяйств по размерам землевладения (как она сделана в публикации Ф. А. Щербины) группировкой по размеру посевной площади21 .

В. И. Ленин отметил "громадное значение "промыслов" в хозяйстве и низших и высших групп" крестьян Воронежской губернии22 . При всей неполноте учета занятий крестьян вне своего надела все же в общей сумме чистых доходов безземельных крестьян и имевших посевы до 6 дес. промысловые доходы составляли 47,3%, то есть совсем немного уступали по размеру чистому доходу от сельского хозяйства. Эта категория дворов составляла примерно половину всех дворов губернии23 . Если из нее выделить группу безземельную и с посевами не более 3 дес., то в этой группе, составляющей около 1/3 всех дворов губернии, промысловые заработки преобладали: они составляли 58,1% всего дохода.

У крестьян со средними размерами посева (6 - 12 дес.) соотношение двух источников доходов опять-таки близко к равному, с небольшим преимуществом собственного сельского хозяйства (53,6%, промыслы - 46,4%). Большее преобладание своего деревенского хозяйства (72,3%) над неземледельческими источниками дохода (27,7%) имело место только в высшей группе с посевами более 12 дес. на двор. В общем числе крестьянских хозяйств Воронежской губернии эта группа составляла менее 1/4 части. Слабая изменяемость соотношения земледельческих и


18 Ф. А. Щербина. Крестьянские бюджеты. Воронеж. 1900.

19 Г. Ершов. Поземельная собственность Европейской России 1877 - 1878 гг. ("Статистический временник Российской империи". Серия III. Вып. 10. СПБ. 1886).

20 См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 162 - 164.

21 Ранее аналогичный пересчет был выполнен И. К. Вороновым ("Воронежские бюджетные исследования и их сравнительная переработка". Воронеж. 1926). Однако он подчинен основной задаче его исследования: сравнение с бюджетами 1924 г., что отразилось на содержании подсчетов.

22 В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 141.

23 Пропорции численности дворов по размерам посевной площади выяснены приблизительно, исходя из примерной пропорции групп по посевной площади внутри групп по размеру надела и таблицы распределения дворов по размеру надельной земли (Ф. А. Щербина. Сводный сборник по 12 уездам Воронежской губернии. Воронеж. 1897. Таблицы, стр. 8 - 10).

стр. 40


промысловых доходов по группам дворов в Воронежской губернии объясняется не только несильно выраженной дифференциацией деревни, но и в большой мере разнообразием экономических форм, которые прикрывались термином "промыслы". Сокращавшиеся от низших групп к высшим "личные", то есть трудовые, промысловые заработки возмещались в этих последних "торгово-промышленными", то есть главным образом эксплуататорскими доходами.

В районах торгового земледелия соревнование общественно-экономических укладов лишь в ограниченной степени проявлялось в конкуренции земледелия и промыслов как различных сфер приложения крестьянского труда и источников дохода, потому что там само земледелие становилось промыслом. Обширным районом торгового земледелия стал степной юг Украины. Для этого района у нас нет таких богатых данных о крестьянских бюджетах, как по центральным. Лучше других в этом отношении обследована Херсонская губерния.

По данным подворной переписи 80-х годов XIX в., в Елисаветградском уезде, Херсонской губернии, средние размеры посевов у двух наиболее многочисленных категорий сельского населения были такие: у бывших военных поселян 1,28 дес. и у бывших помещичьих крестьян 1,04 дес. на одного "едока". У десятинщиков более высокая цифра - 1,68 десятины. Но обследователи отмечали, что именно в этой последней группе сельских жителей больше всего было бедных: десятинщики, не имея своей земли, снимали ее небольшими участками, обычно на один посев, у частных землевладельцев, конечно, на разорительных условиях. Как записали обследователи, "крестьяне повсеместно полагали, что на одну взрослую душу при среднем урожае в 50 пудов нужно иметь 1 - 1 2/3 десятины посева, но только на продовольствие в течение года". Между тем в скупом и неполном списке необходимых расходов (кроме расходов на пищу, учтены лишь траты на одежду и подати) затраты на пищу составляли только 44% общей суммы денежных расходов24 . По этим данным в какой-то мере можно себе представить весомость земледельческих занятий для "среднего" крестьянина в этом хлебородном крае. Несомненна существовавшая для массы крестьян необходимость широкого выхода на работу по найму.

Исследователи быта крестьян Херсонской губернии с особым рвением стремились изолироваться от работ крестьян вне принадлежавшего им хозяйства, считая их "нетипичными". Например, автор подробного исследования деревенской экономики В. Ф. Арнольд отмечал как достоинство своего труда то, что в нем непропорционально мало представлен Криворожский район, где был развит неземледельческий труд. Он считал возможным искусственно исключить из анализа ряд хозяйств, где главенствовало неземледельческое производство25 . Особый урон исследованию В. Ф. Арнольда наносила неравномерность освещения разных видов деятельности сельского населения. Тогда как земледелие и животноводство описаны и проанализированы в нем весьма детально, все, получаемое от несельскохозяйственных занятий крестьян, объединено в одну рубрику - "Прочие доходы", из которых для особого рассмотрения затем выделены лишь заработки от личного найма и доходы от извозного промысла. Сам материал монографии В. Ф. Арнольда показывает неоправданность такого подхода. Если из выручки от продажи хлеба вычесть расходы на его производство и сопоставить с "прочими доходами" (где главенствовали заработки от найма), то окажется, что в категориях хозяйств со средним земельным участком в 10 дес. и менее преобладающим источником материаль-


24 "Материалы для оценки земель Херсонской губернии". Т. II. Елисаветградский уезд (статистико-экономическое описание уезда). Херсон. 1886, стр. 237.

25 В. Ф. Арнольд. Общие черты агрономической техники и сельскохозяйственной экономики крестьянских хозяйств Херсонского уезда. Херсон. 1902, стр. 2.

стр. 41


ных средств были эти последние. А если из этой части крестьянства выделить самых малоземельных, со средним участком в 4 дес. (в их среде посевы отдельных хозяев, кроме трех случаев, не превышали 6 дес.), то у них за вычетом расходов на производство хлеба от его продажи получался убыток, который покрывался лишь "прочими доходами".

Эти наблюдения совпадают с теми выводами, которые сделал В. И. Ленин, обработав данные монографии В. Е. Постникова "Южнорусское крестьянское хозяйство" в части, касающейся северных уездов Таврической губернии. Относительно разряда дворохозяев, располагавших не более 10 дес. земли (в среднем по 8 дес.), а таких было 40% от общего числа, В. И. Ленин писал: "Хотя большинство крестьян и имеет небольшие посевы, тем не менее преобладающим источником средств к жизни является у них продажа своей рабочей силы. Все крестьяне этой группы - более наемные рабочие, чем хозяева- земледельцы"26 . Не обеспечивалась землей также еще половина хозяйств следующей группы, выделенной Постниковым (10 - 16 дес. посева), составляющей тоже 40% от общего числа дворов27 . Следовательно, в основном от продажи рабочей силы, а не от эксплуатации своего земельного участка получали средства к жизни до 60% крестьян северных уездов Таврической губернии.

Значителен тот факт, что в соотношении сельскохозяйственных и промысловых доходов, или, точнее, доходов от своего хозяйства и получаемых вне его, земледельческие губернии в целом недалеко ушли от губерний нечерноземных, промышленных.

Огромная роль продажи рабочей силы в экономической структуре крестьянского хозяйства в последних десятилетиях XIX в. должна была быть признана всеми внимательными и объективными исследователями крестьянства, хотя это признание шло вразрез с распространенными в их среде воззрениями народнического типа. "С падением крепостного права крестьянин с своей мелкой хозяйственной единицей, при исключительном возделывании хлебов, следовательно, преимущественно в средней черноземной полосе России, перешел уже в большинстве случаев в ремесленника, батрака или поденщика, занимающегося сельским хозяйством лишь побочно". Цитируя эти слова известного русского агронома И. А. Стебута, В. И. Ленин отметил: "Очевидно, что к ремесленникам здесь относятся и наемные рабочие в промышленности (строительные и т. п.)"28 . "В большой своей массе крестьянские хозяйства являются производителями рабочей силы, - написано в обобщающей части материалов по исследованию экономического быта крестьян Вятской губернии, - излишки которой отчуждаются ими на сторону, а не мелкими предприятиями, работающими для рынка"29 . Мысль о перерождении основной массы крестьянства, которая в преобладающей своей части по основному источнику существования сделалась продавцом рабочей силы, стала очень распространенной в литературе 80 - 90-х годов XIX в., и высказываний, подобных приведенным выше, можно найти в ней много.

На этой почве в либерально-народнической литературе крепла тенденция: прежний народнический тезис: в России рабочих нет, так как они те же крестьяне, - заменить противоположным тезисом: крестьяне - это те же рабочие, поскольку они в массе своей не столько мелкие собственники, сколько продавцы рабочей силы. Именно так звучал вывод А. В. Пешехонова из анализа собранных под его руко-


26 В. И. Ленин. ПСС. Т. 1, стр. 46.

27 См. там же, стр. 47.

28 В. И. Ленин. Т. 3, стр. 170.

29 "Сборник материалов по оценке земель" Вятской губернии". Т. XII. Вып. 2. 1908, стр. 13.

стр. 42


водством бюджетов крестьян Калужской губернии30 . Опираясь на него, Пешехонов на подновленной основе пытался опровергнуть марксистский тезис о классовом различии крестьян и рабочих. Рабочим земля не нужна. Приравнивание основной массы крестьян к рабочим, как это имело место у А. В. Пешехонова, логически вело к отрицанию страшного аграрного перенаселения в капиталистической России, вызванного сохранением огромных латифундий в условиях, когда крестьяне были обделены землей. Конечно, такая позиция непризнания очевидного факта могла импонировать будущему министру Временного правительства, но она была совершенно нереалистична. Как раз крестьяне-плебеи становились наиболее активными и последовательными борцами за демократическое разрешение земельного вопроса.

Бюджетно-финансовая сторона крестьянского промыслового хозяйства обычно не имела прямого соответствия с его производственными возможностями. Вся хозяйственная деятельность семьи как в промыслах, так и в земледелии держалась в основном на "сторонних заработках": ими оплачивались убытки в сельском хозяйстве, с их помощью покрывались обязательства по уплате податей, оплачивалась аренда земли. Поскольку "сторонние заработки" в громадном большинстве означали включение крестьян в систему капиталистической эксплуатации, то в силу этого "хозяйство" большей части крестьян по основной своей характеристике было пролетарским и полупролетарским. Однако, с другой стороны, на работу по найму уходила лишь часть членов семьи, способных к труду.

В связи с этим деревенское хозяйство рабочего с наделом в основном не разрушалось; оно сохраняло потенциальные возможности для своего развития. Получалось так, что работа "на стороне" в известной мере поддерживала "самостоятельное" крестьянское хозяйство в деревне. Это было удачно подмечено В. И. Прониным31 , также изучавшим крестьянские бюджеты Калужской губернии. Возникал своеобразный симбиоз элементов различных общественно-экономических укладов внутри крестьянского хозяйства. Отсюда следует, что, именуя половину и даже более чем половину крестьян деревни пролетариями и полупролетариями, следует также признавать и учитывать их одновременную принадлежность к среде мелких хозяев, мелкой буржуазии. Обладание своим хозяйством в деревне, даже в условиях убыточности последнего, не переставало быть для них экономической необходимостью.

Действительные размеры пролетаризации крестьянских масс России были раскрыты и глубоко проанализированы В. И. Лениным. На основании материалов первой всероссийской переписи населения 1897 г. количество пролетариев и полупролетариев из сельского населения определено им в 48,5 млн. чел., что составляло 38,5% всего населения страны и 50% всего сельского населения. Это была самая большая классовая группировка в социальной структуре России; следующая за ней - "беднейшие мелкие хозяева" из сельского населения - далеко отставала от нее по численности (29,1 млн. чел.). "Отрицать громадную массу полупролетарского населения среди крестьянской бедноты, зависящей от "заработков", среди кустарей и т. д. - значило бы насмехаться над всеми данными об экономике России", - писал В. И. Ленин. "Принять, что пролетарское и полупролетарское население вместе составляют половину крестьянства, - указывал он дальше, -


30 А. Пешехонов. Крестьяне " рабочие в их взаимных отношениях. "Русское богатство", 1898, N 8, отд. 1. стр. 178 - 179; N 9, стр. 71 и др.

31 В. И. Пронин. Разложение крестьянства Калужской губернии в конце XIX века (к вопросу о соотношении укладов в экономике деревни эпохи капитализма). "Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР". Сборник VI. М. 1965, стр. 341.

стр. 43


значит, вероятно, уменьшить, никак не преувеличить его численность"32 .

Эта тема получила дальнейшее развитие в ленинских разработках материалов статистики землевладения 1905 года. В работе В. И. Ленина "Аграрный вопрос в России к концу XIX века" (1908 г.) констатируется, что больше половины надельных дворов (6,2 млн. из 12,3 млн.) имеют в своем распоряжении такое количество земли, которое совершенно недостаточно для обеспечения крестьянских семей. "Шестимиллионная масса дворов - это значит от 24 до 30 миллионов населения, - писал В. И. Ленин. - И все это население - пауперы, нищие, наделенные ничтожными клочками земли, с которых нельзя жить, на которых можно только умирать голодной смертью"33 . Здесь слово "пауперы" скорее звучит как синоним слова "бедные", "материально необеспеченные", то есть не отмечает особое социальное качество. Однако приведенные выше слова В. И. Ленина о половине и даже больше чем половине крестьян как пролетариев и полупролетариев не оставляют сомнения, что в основе этого определения лежит строгий классовый анализ массы разлагающегося крестьянства. Необеспеченными являлись также и хозяйства, имевшие менее 15 дес. земли. При их учете обделенных землей дворов оказывалось уже 10 млн., что составляло подавляющую часть всего количества крестьянских хозяйств (12 млн.)34 . Громадное преобладание необеспеченных своими средствами производства крестьян во всей их массе давало основание В. И. Ленину именовать русского крестьянина вообще паупером, пролетарием и полупролетарием35 .

Но известны и другие ленинские характеристики социально-экономической природы русского крестьянства. "Основой марксистских взглядов на пореформенное крестьянское хозяйство в России является признание типа этого хозяйства мелкобуржуазным"36 , - писал В. И. Ленин в 1908 году. Эти два определения социального облика основной массы русского крестьянства не только различны, но в теоретическом плане даже взаимоисключающи. Их сочетанием передается переходное, противоречивое состояние крестьян. По существу, крестьянство в своей преобладающей части было вполне пролетарским или полупролетарским. Однако его экономическое и социальное состояние не покрывалось такой характеристикой в силу нестабильности этого его нового социального положения и незавершенности процесса перерождения крестьянства. Оно оставалось мелкобуржуазным, поскольку нанимающиеся на работу крестьяне сохраняли в деревне относительно самостоятельное хозяйство. Более точный и полный анализ совмещения этих двух состояний в экономической структуре крестьянского двора является важнейшей задачей в исследовании общественной и хозяйственной жизни деревни периода капитализма.

Большую часть своего производственного времени основная масса трудового населения деревни, мужчины в рабочем возрасте отдавали промыслам. Это была главным образом работа по найму, что и диктует основное определение социального лица наибольшей части крестьянства. Где находил себе применение труд нанимавшихся на работу крестьян? Немного менее половины его поглощало земледелие37 . По сводке данных земской статистики о промыслах крестьян к концу XIX в., выпол-


32 В. И. Ленин. ПСС. Т. 3, стр. 506.

33 В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 64.

34 См. там же.

35 В. И. Ленин. ПСС. Т. 2, стр. 513; т. 4, стр. 56; т. 17, стр. 115.

36 См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 118.

37 "Приблизительное, самое вероятное, распределение будет таково: около 4,2 миллиона неземледельческих наемных рабочих и около 3,6 миллиона земледельческих наемных рабочих" (В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 111). .

стр. 44


ненной С. Ф. Рудневым, из неземледельческих промыслов фабрично-заводские отнимали лишь 12,6%, ремесленно-кустарные притягивали 41,2% и "прочие" - 46,2% крестьян (сведения по 96 уездам 15 губерний). Под "прочими" промыслами подразумеваются главным образом непроизводственные занятия: работа на транспорте, в торговых заведениях, "в прислугах" и т. д.38 . Вполне сложившиеся черты пролетариев имели место у людей, трудившихся в сфере фабрично-заводского производства и в небольшой части в сфере земледелия. Подавляющая часть крестьян, выходивших за пределы своего сельского хозяйства, вступала в сферу не вполне развитого капитализма, что соответствующим образом сказывалось на степени их классового перерождения. Многие виды крестьянских промыслов в конце XIX в. переживали полосу упадка или перестройки: спрос на работу в них сокращался, заработки падали. Это были главным образом промыслы, находившиеся на дофабричной стадии, которым промышленно- капиталистическое развитие несло гибель. Но перестройка промышленного производства болезненно сказывалась также и на рабочих кадрах передовых отраслей индустрии. "Усовершенствованные паровые машины на фабриках сократили участие отхожих фабричных в бумагопрядильном, бумаготкацком и ситценабивном деле вдвое, - записали калужские исследователи, - промысел трепачей (то есть занимавшихся первичной обработкой, трепкой пеньки. - П . Р.), прежде очень развитый и благодарный, теперь также падает"39 .

Почти вся промысловая деятельность крестьян уже давно базировалась на капиталистической системе, но менялись фазы капиталистического развития, и каждая новая из них ломала установившуюся было систему, неся гибель и разорение труженикам. Переждать трудные времена помогало работникам наличие у них пусть бездоходного и порою даже убыточного деревенского хозяйства. Без него многие виды отхожих промыслов просто были бы невозможны по той причине, что условия жизни и работы "на стороне" не позволяли отходникам брать с собой стариков и детей. Для них нужен был дом, и таким "домом" оставался для семьи отходника надел в родной деревне при всей невыгодности его содержания.

Продажа рабочей силы в ряде случаев предполагала не освобожденного полностью от средств производства работника. Так было во многих разновидностях крестьянской промышленности и в обширной области приложения крестьянского труда - в отработках за взятую у землевладельцев в аренду землю. Опираясь на соответствующие высказывания В. И. Ленина, И. Д. Ковальченко пришел к выводу: "Отработочная система - это низшая неразвитая форма земледельческого капитализма"40 . Будучи однотипной с промышленным производством, находившимся на ранней стадии капиталистического развития, она так же, как и это последнее, предполагала не до конца разорившегося непосредственного производителя.

Все сказанное объясняет, почему крестьянину, сделавшемуся "на стороне" пролетарием, оставались близкими вопросы деревенской жизни, и в их разрешении он обычно принимал самое горячее участие. В родной деревне общественное поведение крестьянина- пролетария направлялось стимулами, исходившими из местных условий. В демократическом разрешении аграрного вопроса он был заинтересован не меньше, чем крестьяне, живущие лишь от своего деревенского хозяйства. Об этом


38 С. Ф. Руднев. Указ. соч., стр. 218.

39 "Промыслы кустарные, местные и отхожие Калужской губернии по сведениям Калужского общества сельского хозяйства и других учреждений". Калуга. 1902, стр. 75.

40 И. Д. Ковальченко. В. И. Ленин о характере аграрного строя капиталистической России. "Вопросы истории", 1970, N 3, стр. 42.

стр. 45


приходится говорить в связи с имеющимся мнением, что поскольку в крестьянском движении конца XIX - начала XX в. борьба против помещиков и властей ("первая социальная война") преобладала над борьбой с кулачеством ("второй социальной войной"), то это якобы свидетельствует о малой степени социального перерождения деревни41 . Такое предположение может проистекать лишь из незакономерно ограниченного подхода к условиям жизни крестьянина, которая искусственно рассекается при этом на деревенскую (земледельческую) и внедеревенскую (неземледельческую) часть с утратой представления об единстве этих частей.

Задача изучения крестьянского хозяйства во всей его противоречивой многогранности нелегка для разрешения, и, вероятно, поэтому в конкретных исследованиях крестьянского хозяйства капиталистической эпохи имеется тяготение к ее упрощенной постановке. В литературе последних десятилетий, посвященной изучению помещичьего и крестьянского хозяйства в капиталистической России, особенно привлекают к себе работы А. М. Анфимова широкой постановкой коренных вопросов, использованием для их разрешения интересно обработанного конкретного материала. Типы земледельческих хозяйств, выделяемые А. М. Анфимовым следующие: полупролетарские, полунатуральные, простые товарные, капиталистические42 . Здесь сразу же обнаруживается нарушение принципа единой основы для группирования и несоблюдение обязательного в статистике правила несовместимости признаков различных групп. Если первая, третья и четвертая группы базируются на классовом анализе массы разлагающегося крестьянства, то вторая группа (в Перемышльском уезде, материалы которого служат А. М. Анфимову основой для анализа, - самая многочисленная - 57,3% всех крестьянских хозяйств) комплектуется по другому признаку: по степени товарности хозяйства. Этот признак мог быть присущ каждой из остальных трех групп (во всяком случае, первой и третьей).

Группа дворов с 3 - 9 дес. посева, объединенная А. М. Анфимовым под названием "полунатуральные хозяйства" (в другой редакции таблицы: "потребительские"), в источнике разделена на две категории: хозяйства с посевами в 3 - 6 и 6 - 9 десятин. Рассмотрим их раздельно на более представительном, чем один Перемышльский уезд, материале четырех уездов Калужской губернии: Калужского, Лихвинского, Перемышльского и Козельского (кстати сказать, местные статистики указывали особые черты Перемышльского уезда, нетипичные для губернии в целом)43 . Оказывается, что в хозяйствах с 3 - 6 дес. посева промысловые работники приносили домой сумму денег несколько большую, чем та, которая вырабатывалась в их собственном земледельческом хозяйстве (соответственно соотношение в процентах: 53,5% и 46,5%). В хозяйствах с посевом 6 - 9 дес. положение обратное: там превалируют материальные ценности, полученные в своем хозяйстве (50,7%). Наше исчисление диктует следующее решение вопроса об определении классового лица самой многочисленной части крестьянства, выпавшей


41 См. А. М. Анфимов. В. И. Ленин о характере аграрных отношений в России в начале XX века. "Особенности аграрного строя России в период империализма". М. 1962, стр. 79 - 82.

42 А. М. Анфимов. О мелком товарном производстве в сельском хозяйстве пореформенной России. "История СССР", 1963, N 2, стр. 158. Ранее эта таблица напечатана в другой статье того же автора с несколько иначе обозначенными группами (А. М. Анфимов. К вопросу об определении экономических типов земледельческого хозяйства. "Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России". М. 1961, стр. 368).

43 В частности, отмечалось, что расход ржаной муки в среднем на едока "в одном Перемышльском уезде в 1899 урожайном году 23,9 пудов, а в среднем по губернии - 14,6 пудов (от 9 до - 23,9)". "Промыслы кустарные, местные и отхожие Калужской губернии..,", стр. 82).

стр. 46


в расчетах А. М. Анфимова из социального анализа: одна часть этой группы (с посевом в 3 - 6 дес.) должна квалифицироваться как полупролетарская, вторая с посевом в 6 - 9 дес. - как мелкотоварная (в собственном смысле "крестьянская"). Различие в указанных пропорциях между двумя группами небольшое, практически в обеих из них соотношение собственных земледельческих и промысловых доходов вращается вокруг отметки 50% с небольшим отклонением от нее в ту и другую стороны. Отсюда в известной мере имеется основание причислить к категории полупролетарских все хозяйства с посевной площадью 3 - 9 десятин. Однако в обращении с массовым статистическим материалом при необходимости его группирования, нужны твердые градации, и если под полупролетарскими и пролетарскими хозяйствами понимать такие, в которых не менее половины материальных средств получалось от продажи рабочей силы в сфере промыслов, то, строго следуя этому принципу, к полупролетарским должны быть отнесены лишь дворы с посевами до 6 десятин. Именно такое решение лежало в основе наших предыдущих расчетов по материалам бюджетного обследования, где хозяйства беспосевные и с посевом до 6 дес. рассматривались суммарно, как принадлежавшие в основном к одной социальной категории.

Таким образом, в четырех уездах Калужской губернии в конце XIX в. из общего числа крестьянских дворов примерно 73% могут быть отнесены к пролетарским и полупролетарским. В. И. Лениным выяснено, что вообще во всей России имелось не менее половины, а скорее, более половины крестьянских хозяйств данной категории. Имея дело с населением деревни одной из губерний Центрально-промышленной области, где социально-экономические процессы проходили с повышенной интенсивностью, нет оснований сомневаться в том, что здесь эта категория крестьян могла составлять почти 3/4" общего их количества. В таблицах же А. М. Анфимова доля полупролетарских хозяйств (сюда же, очевидно, входят и пролетарские хозяйства) такая: в Перемышльском уезде - 27,3%, в Новосильском уезде Тульской губ. - 21,7%, в Мышкинском уезде Ярославской губ. - 23,6%, в Бердянском уезде Таврической губ. - 25,0%44 . Причина ошибочности расчетов А. М. Анфимова состоит в том, что значительную часть крестьянских хозяйств, по праву принадлежавших к категории полупролетарских и пролетарских, он отсек от соответствующей группы и, по существу, вывел за рамки классового анализа.

Такие погрешности в расчетах связаны с чрезмерным и неточным использованием приема абстрагирования: земледельческое хозяйство крестьян в их родной деревне рассматривается обособленно, без достаточного учета того факта, что для большей части крестьян их деревенское хозяйство было лишь частью, осколком более обширной и сложной экономической системы, в которую включен был крестьянин и которая регулировала все его экономическое положение, в том числе определяла и положение его деревенского хозяйства. Здесь будет уместным напомнить, что В. И. Ленин приравнивал пореформенные наделы крестьян в России к тем мелким участкам земли, которые иногда на Западе продают батракам и поденщикам, чтобы привязать их к земле45 . Ясно, что при всей внешней схожести весьма примитивное деревенское хозяйство наемного рабочего имело совсем иное основание и историческое значение, чем патриархальное хозяйство - простой пережиток прошлого. Вынужденный продавать свою рабочую силу, крестьянин еще длительное время не закреплялся в новом социальном качестве, долго продолжал пребывать в переходном состоя-


44 А. М. Анфимов. К вопросу об определении экономических типов земледельческого хозяйства, стр. 368, 371, 374, 378 (проценты вычислены мною. - П. Р.).

45 См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 17, стр. 93.

стр. 47


нии полупролетария, паупера. Но объяснялось это не только медленной экономической эволюцией страны, в значительной мере это было следствием и капиталистического развития. Капитализм не устранял устаревшие формы, а, наоборот, восстанавливал и поддерживал их на новой основе46 .

Не следует преуменьшать степень распространенности условии капиталистической зависимости в основной толще народных масс пореформенной России. Надо отказаться от практики совершенно изолированно рассматривать формы "земельного хозяйства" крестьян в условиях, когда центр тяжести их производственной деятельности находился за пределами этого "земельного хозяйства". Необходимо раскрывать причастность капитализма к консервации отживших социально-экономических систем, чтобы не дистиллировать капитализм, освобождая его от всего того, что тормозило экономическое развитие и наиболее тяжело сказывалось на условиях жизни народа. Еще Ф. Энгельс подчеркивал: "Нет другой такой страны, в которой при всей первобытной дикости буржуазного общества был бы так развит капиталистический паразитизм, как именно в России, где вся страна, вся народная масса придавлена и опутана его сетями"47 . Наша задача - показать во всей полноте "первобытную дикость буржуазного общества" в России и в том числе один из ее признаков: принятие капитализмом на свое вооружение архаических форм труда и быта народа.


46 См. В. И. Ленин. ПСС. Т. 27, стр. 219.

47 Ф. Энгельс. О социальном вопросе в России. "К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия". М. 1967, стр. 64.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ЭКОНОМИЧЕСКИЙ-СТРОЙ-КРЕСТЬЯНСКОГО-НАДЕЛЬНОГО-ХОЗЯЙСТВА-РОССИИ-В-ПОРЕФОРМЕННОЕ-ВРЕМЯ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Маргарита СимонянКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Margarita

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ, ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАДЕЛЬНОГО ХОЗЯЙСТВА РОССИИ В ПОРЕФОРМЕННОЕ ВРЕМЯ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 03.01.2017. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ЭКОНОМИЧЕСКИЙ-СТРОЙ-КРЕСТЬЯНСКОГО-НАДЕЛЬНОГО-ХОЗЯЙСТВА-РОССИИ-В-ПОРЕФОРМЕННОЕ-ВРЕМЯ (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ:

П. Г. РЫНДЗЮНСКИЙ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Маргарита Симонян
Уренгой, Россия
886 просмотров рейтинг
03.01.2017 (2642 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
29 минут назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРЕСТЬЯНСКОГО НАДЕЛЬНОГО ХОЗЯЙСТВА РОССИИ В ПОРЕФОРМЕННОЕ ВРЕМЯ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android