Буржуазно-либеральное направление современной японской историографии берет свое начало во второй половине XIX века. Представители этого направления, испытавшие влияние европейского позитивизма, выступили с критикой господствующих религиозных, японоцентристских концепций. Наряду с традиционным интересом к политической истории они впервые в Японии стали заниматься социально-экономическими проблемами и историей культуры. Поражение японского империализма во второй мировой войне, приведшее к известной демократизации общественной и научной жизни в Японии, способствовало, в частности, повышению интереса к проблемам внешнеполитической истории Японии, обусловленного стремлением осмыслить причины и последствия этого поражения. Вполне объяснимо поэтому внимание, которое уделялось при этом проблемам японской экспансии, особенно в Китае, начиная со времени становления японского империализма на рубеже XIX-XX вв. и до образования дальневосточного очага второй мировой войны в 30-х годах¹ .

За последние два десятилетия либеральное направление заняло в японской историографии ведущее положение по количеству работ, кругу рассматриваемых проблем и широте распространения своих концепций. Его представители в отличие от консервативных историков отказались от безоговорочного оправдания внешней политики Японии. Анализ главных теоретико-методологических концепций этих авторов, положенных ими в основу трактовки политики Японии на Дальнем Востоке в конце XIX - первой трети XX в., и составляет главную цель данной статьи.

Наиболее фундаментальные работы историков либерального направления были написаны в рамках получившей особенное развитие

¹ Марксистско-ленинская концепция дальневосточной политики Японии в этот период разработана в ряде трудов советских историков. См.: В. Аварии. Империализм в Маньчжурии. М. 1931; его же. Борьба за Тихий океан. Японо-американские противоречия. М.. 1947; Е. М. Жуков. История Японии. М. 1939; А. Л. Сидоров. Русско-японская война (1904 - 1905 гг.). М. 1946; Б. А. Романов. Очерки дипломатической истории русско-японской войны. 1895 - 1907. М. -Л. 1947; А. Л. Гальперин. Англояпонский союз. М. 1947; "Международные отношения на Дальнем Востоке (1870 - 1945 гг.)". М. 1951; Х. Эйдус. Очерки новой и новейшей истории Японии. М. 1955; А. Л. Нарочницкий. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860 - 1895. М. 1956; "Очерки новейшей истории Японии". М. 1957; "Очерки новой истории Японии". М. 1958; Л. Н. Кутаков. Портсмутский мирный договор. М. 1961; И. Я. Бедняк. Япония в период перехода к империализму. М. 1962; "История дипломатии". Т. 2. М. 1963; т. 3. М. 1965; С. С. Григорцевич. Дальневосточная политика империалистических держав в 1906 - 1917 гг. Томск. 1965; М. И. Сладковский. Китай и Япония. М. 1971; "Японский милитаризм". М. 1972; "Международные отношения на Дальнем Востоке". В 2-х кн. М. 1973.

стр. 85

после второй мировой войны буржуазной политологии. В это время создаются организации, объединяющие японских политологов. Наиболее известными среди них являются Японская ассоциация политических наук (ЯАПН) и Японское общество науки международной политики (ЯОНМП). Первая входит в Международную ассоциацию политических наук, созданную в 1949 г. под эгидой ЮНЕСКО. Цели ЯАПН, согласно ее уставу, заключаются в том, чтобы "стимулировать исследования и совместные усилия исследователей" в области политической науки, истории политических учений, политической истории, истории дипломатии, науки о международной политике, науки об административном управлении² . Хотя в тематике исследований ЯАПН, судя по содержанию ее печатного органа - ежегодника "Сэйдзигаку" ("Политические науки"), преимущественное место занимают внутриполитические проблемы, существенное внимание уделяется и вопросам внешнеполитической истории³ . Внимание членов ЯОНМП, объединяющего вузовских историков, юристов-международников и сотрудников японского МИДа, всецело сосредоточено на исследовании внешнеполитической истории. Научная деятельность в области гуманитарных наук финансируется, как правило, министерством культуры и просвещения; что же касается ЯОНМП, то оно в значительной степени связано с МИДом, что дает его членам определенные преимущества: в частности в отличие от других историков они имеют доступ к архивам министерства. С 1957 г. в МИДе ежемесячно, кроме июля и августа, проводятся научные конференции по истории японской дипломатии, на которых, как правило, заслушивается и обсуждается по одному докладу. Значительная часть докладов публикуется затем в виде статей. Печатный орган ЯОНМП - квартальник "Кокусай сэйдзи" ("Международная политика"). Большинство его выпусков представляет собой тематические сборники статей, посвященные отношениям Японии с отдельными странами⁴ , дипломатической истории войн⁵ , проблемам японской дипломатии в отдельные династические периоды ⁶ .

Печатная продукция членов указанных обществ не ограничивается их периодическими изданиями: они публикуют свои работы в "Ученых записках" и сборниках статей университетов, многочисленных исторических журналах, а также в виде коллективных и индивидуальных монографий и обобщающих трудов. При этом они широко используют разнообразные источники - от архивных документов до мемуаров и прессы. В их трудах много фактического материала, разумеется, соответствующим образом препарированного и интерпретированного в духе плюралистской методологии, эклектически соединяющей элементы материалистического и идеалистического понимания истории.

В теоретико-методологическом отношении принципиальных расхождений между членами ЯАПН и ЯОНМП нет. В целом на базе ор-

² "Политические науки, 1969". Токио. 1970, стр. 272 (на япон. яз).

³ "Послевоенная мировая политика и США". "Политические науки, 1954". Токио. 1955 (на япон. яз.); "Открытие современного мира". "Политические науки, 1961". Токио. 1962 (на япон. яз.). "Политический процесс ослабления международной напряженности". "Политические науки, 1969".

⁴ "Исследования по истории японской дипломатии. Развитие японо- китайских отношений". Токио. 1961 (на япон. яз.); "Развитие японо- американских отношений". Токио. 1961 (на япон. яз.); "Развитие японо-русских и японо-советских отношений". Токио. 1966 (на япон. яз.).

⁵ "Исследования по истории японской дипломатии, японо-цинская и японо-русская война". Токио. 1962 (ра япон. яз.); "Исследования по истории японской дипломатии. Первая мировая война". Токио. 1963 ("а япон. яз.).

⁶ "Исследования по истории японской дипломатии. Период Мэйдзи". Токио. 1957 (на япон. яз.); "Исследования по истории японской дипломатии. Период Тайсё". Токио, 1958 (на япон. яз.). "Исследования по истории японской дипломатии. Период Сева". Токио. 1960 (на япон. яз.).

стр. 86

ганизаций, объединяющих исследователей внешнеполитической истории, сложилась определенная школа, ведущая довольно широкое изучение международных отношений и внешней политики Японии за последнее столетие. Представители этой школы с буржуазно-либеральных позиций критикуют агрессивную политику японского империализма, стараясь оправдать дипломатическое ведомство Японии, учесть опыт прошлого при разработке практических рекомендаций для японского МИДа. Именно в таких прагматических целях они трактуют историю как процесс, изучение которого открывает путь к познанию современности, пытаются доказать, будто дипломатические круги Японии всегда стремились к мирным средствам внешней политики, и тем самым обосновать преемственность в политике японского МИДа. Поэтому история и современность связаны в их понимании определенными линиями развития и представляют собой целостную разветвленную схему.

Миядзака Хироси конкретизирует эту схему следующим образом: после русско- японской войны международные отношения на Дальнем Востоке развивались в двух основных направлениях: одно вело к первой и второй мировым войнам, другое - к "21 требованию", маньчжурскому инциденту, японо-китайской войне. От второй мировой войны, замкнувшей обе линии, протягивается нить к современным японо-китайским отношениям. Только с учетом этих линий можно, по мнению Миядзаки, понять истинный смысл нынешних японо- китайских отношений, правильно оценить сложившуюся реальную ситуацию ⁷ . Иначе говоря, в одном направлении развивались отношения между Японией и остальными империалистическими державами, в другом - между Японией и Китаем, чем и определяется, по Миядзака, характер сегодняшних японо-китайских отношений. Для более эффективного проведения японской политики и необходимо, с его точки зрения, учесть опыт истории.

Заметим, что познание истории отнюдь не тождественно познанию современности⁸ . Это последнее включает в себя историческую специфику современности - момент, упускаемый японскими либеральными историками: они либо механически переносят на современность тенденции развития внешней политики Японии в прошлом⁹ , либо ищут в истории прецеденты и модели для использования их в практике современной японской дипломатии. Подобные прецеденты нередко оказываются у буржуазных авторов индивидуально неповторимыми явлениями прошлого. Единственным мотивом изучения истории служат в данном случае конъюнктурно-политические интересы, а содержание истории как науки выхолащивается.

Такой субъективистский подход отчетливо обнаруживается в статье Кобаяси Тацуо¹⁰ . Автор отмечает, что в Японии внешнеполитические проблемы часто использовались оппозицией для того, чтобы вынудить кабинет уйти в отставку¹¹ . В связи с этим в парламенте обсуждался вопрос о создании "надпартийного" органа, включающего руководителей правящей и оппозиционных партий и предназначенного для согласования решений по важнейшим проблемам внешней политики¹² . Ав-

⁷ Миядзака Хироси. Создание "компании ЮМЖД"- "Исследования по истории японской дипломатии. Развитие японо-китайских отношений", стр. 30.

⁸ См. В. В. Иванов. История и современность в трудах В. И. Ленина. "История и историки. Историографический ежегодник, 1970". М. 1972, стр. 13; его же. Соотношение истории и современности как методологическая проблема. М. 1973, стр. 62.

⁹ Учи яма Масакума. Становление ортодоксальной дипломатии Касумига-сэки. "Проблемы истории японской дипломатии". Т. 2. Токио. 1965, стр. 12 (на япон. яз.).

¹⁰ Кобаяси Тацуо. Создание Чрезвычайной комиссии по иностранным делам. "Проблемы истории японской дипломатии". Т. 2, стр. 53,

¹¹ Там же.

¹² "Асахи симбун", 7. III., 29. XI. 1964.

стр. 87

тор объясняет свой интерес к истории возникновения такого органа в форме комиссии по иностранным делам¹³ тем, что это единственный пример "надпартийной дипломатии" в истории Японии, обходя, однако, молчанием тот факт, что подобного рода "надпартийная дипломатия", в сущности, выражает интересы буржуазии.

Классовые позиции либерально-буржуазных историков отчетливо проявляются в трактовке проблем империализма. Исследователи из ЯОНМП не отрицают, что в начале XX в. японский капитализм "достиг монополистической стадии" ¹⁴ , но при этом фактически затушевывают экономическую сущность империализма, отрывают ее от империалистической политики - "политики финансового грабежа, колониальных разбоев, национального угнетения, политической реакции, всяческого обострения капиталистической эксплуатации"¹⁵ .

Заметим, что японские историки-марксисты еще в 20-х годах наряду с исследованием характера "Мэйдзи исин"¹⁶ обратились к анализу хода развития японского капитализма, становления и характера империализма как ключевой проблемы истории Японии конца XIX -начала XX в. в целом и ее международной политики. Видную роль в этом сыграл Норо Эйтаро, который одним из первых разоблачил внешнюю политику японского империализма и показал, что Япония стала на преступный путь агрессивных войн уже в конце XIX в., в частности во время японо-китайской войны 1894 - 1895 годов ¹⁷ . Марксистские работы, вышедшие после второй мировой войны, несмотря на расхождения в оценке ряда событий, базируются на положении об определяющей роли экономики империализма в его агрессивной внешней политике¹⁸ . Синобу Сэйдзабуро, автор первого крупного труда по политической истории Японии на рубеже нового и новейшего времени, посвящает в нем анализу становления японского империализма и развития империалистических противоречий главу, носящую, по сути дела, монографический характер¹⁹ . Это служит автору основой для рассмотрения вопросов политической истории, в том числе агрессивной внешней политики Японии.

Говоря о взаимоотношениях дипломатии и монополий, либеральные историки подменяют проблему сращивания монополий с государственным аппаратом описанием частных и случайных личных связей отдельных дипломатов с главами некоторых монополий. Учияма, например, пишет о родственных отношениях Като Такааки и Сидэхара Кидзюро, неоднократно занимавших пост министра иностранных дел, с основателем концерна "Мицубиси" Ивасаки Ятаро, умалчивая при этом о подлинных масштабах влияния монополий на внешнюю политику стра-

¹³ Неконституционный орган, созданный в 1916 г. военно- бюрократическим кабинетом Тэраучи Масатакэ для координации внешнеполитической деятельности и состоявший из ведущих министров и лидеров буржуазно-помещичьих партий.

¹⁴ Например: Тавака Наокичи. Общий очерк японо-американских дипломатических отношений. "Развитие японо-американских отношений", стр. 10.

¹⁵ В. И. Ленин. ПСС. Т. 27, стр. 286.

¹⁶ См. П. П. Топеха. К вопросу о характере "Мэйдзи исин". "Историко- филологические исследования". М. 1967; Н. Ф. Лещенко. Прогрессивные японские историки о характере Мэйдзи-исин. "Современная историография стран зарубежного Востока". М. 1975.

¹⁷ Норо Эйтаро. История развития японского капитализма. Токио. 1930 (на япон. яз.). Оппонент Норо - Иномата Цунао, объясняя экспансионистскую политику японской буржуазии поисками источников сырья и рынков сбыта, трактовал японо-китайскую войну конца XIX в. одновременно и как империалистическую и как "капиталистическую народную войну", якобы преследовавшую цель ликвидации неравноправных договоров (см. Иномата Цунао. Японский монополистический капитализм. Токио. 1931 (на япон. яз.).

¹⁸ См., например: Хаттори Корэфуса. Новая история японской дипломатий. Токио. 1947 (на япон. яз.); Синобу Сэйдзабуро. История политики Тайсё. В 4-х тт. Токио. 1951 - 1952 (на япон. яз.); Маэдзима Сёдзо. Исторический анализ правления политических партий в Японии. Киото. 1954 (на япон. яз.).

¹⁹ Синобу Сэйдзабуро, Указ. соч. Т. I, гл. I.

стр. 88

ны²⁰ . Японские историки же, стоящие на марксистско-ленинских позициях, исходят из того, что монополистическая буржуазия несет прямую ответственность за экспансионистскую политику и агрессивные войны, которые Япония вела с конца XIX в. до конца второй мировой войны²¹ .

Многие либеральные историки в той или иной степени готовы признать захватнический характер японской внешней политики. Томосима Кэндзабуро, например, считает, что японо-китайские отношения от русско-японской войны до войны на Тихом океане - это история японской агрессии в Китае²² . По словам Фудзии Сёдзо, империалистическая дипломатия Японии под прикрытием красивых фраз о международном сотрудничестве и "политике невмешательства в дела Китая" стремилась обеспечить себе преимущественные позиции и специальные права в этой стране²³ . Данную точку зрения фактически разделяют и другие либеральные авторы²⁴ . Но, признавая эти факты, они уходят от раскрытия их существа и значения. В позитивистском смысле толкуют они причинно-следственную связь событий, не прослеживая их социально-экономических корней и истоков. Характерно, например, что становление японского империализма они, как правило, относят к периоду после русско-японской войны. Такой подход, с одной стороны, не дает возможности выявить корни внешней политики Японии, а с другой - отрывает ее агрессивную политику от всего хода социально-экономического развития страны, побуждая искать причины этой политики в иной области. Имаи Сёдзи старается доказать "необходимость" и "вынужденность" внешнеполитических акций Японии, ссылаясь прежде всего на международное положение, а не на условия внутреннего развития²⁵ . За пределами Японии пытается искать причины агрессивности японского империализма и Фудзии Сёдзо, объясняющий ее лишь географическим положением Маньчжурии и Монголии, тем, что эти объекты японской экспансии были богаты природными ресурсами ²⁶ . Задачи внешней политики Японии выводятся автором из неких "государственных интересов", а не из интересов господствующих классов, и, таким образом, эти последние интересы выдаются, по сути дела, за общенациональные. В соответствии с этим за критерий периодизации истории внешней политики берется не общественно-экономическая эволюция страны, а перипетии ее политической истории²⁷ .

Японские буржуазные историки не дают объективного истолкования империалистических противоречий. Миядзака Хироси ограничивается их констатацией²⁸ . Танака Наокичи связывает возникновение японо- американских противоречий исключительно с мерами, предпринятыми США для ограничения японской эмиграции в США в 1906 г., и страхом президента Т. Рузвельта перед усилением Японии, проявившимся

²⁰ УчиямаМасакума. Указ. соч., стр. 13.

²¹ Например: Маэдзима Сёдзо. Указ. соч., стр. 303; Тояма Сигэки, Имаи Сэйичи, Фудзивара Акира. История Сева. Токио. 1955 (на япон. яз.).

²² Томосима Кэндзабуро. Японо-китайские отношения и международное положение. "Исследования по истории японской дипломатии. Развитие японо-китайских отношений", стр. 1.

²³ Фудзии Сёдзо. Сунь Ят-сен и проблема Маньчжурии и Монголии. "Проблемы истории японской дипломатии". Т. I. Токио. 1964, стр. 30 (на япон. яз.).

²⁴ Хосоя Чихиро. Японо-американские отношения в связи с интервенцией в Сибири. "Развитие японо-американских отношений", стр. 73; Сайто Такаси. Парижская мирная конференция и Япония. "Исследования по истории японской дипломатии. Период Тайсё", стр. 107.

²⁵ Имаи Сёдзи. Японские требования на переговорах о заключении японо-английского союза. "Исследования по истории японской дипломатии. Период Мэйдзи" (на япон. яз.); его же. Японо-русская война и развитие политики в Китае. "Исследования по истории японской дипломатии. Развитие японо-китайских отношений", стр. 17 (на япон. яз.).

²⁶ Фудзии Сёдзо. Указ. соч., стр. 22.

²⁷ См. Танака Наокичи. Указ. соч., стр. 1.

²⁸ Миядзака Хироси. Указ. соч., стр. 29.

стр. 89

в ходе Портсмутской конференции²⁹ . Кобаяси Тацуо, Сайто Такаси, Сато Сэйдзабуро подчеркивают роль политики Японии в обострении международных противоречий на Дальнем Востоке, но уходят от объяснения корней и основного содержания этой политики³⁰ . Некоторые из либеральных историков, например, Сайто, идут дальше, они готовы объяснить японо-американские противоречия различием в политике США и Японии в Китае³¹ . При этом японские историки упрекают США в том, что они стремились к мировому господству, и в то же время фактически оправдывают политику японского империализма, его агрессивный характер. На самом же деле сущность империалистической политики Японии и США была одной и той же.

Отмеченная тенденция характерна для историков из ЯОНМП. Признавая решающее значение японо-американских противоречий в возникновении войны на Тихом океане³² , они в то же время всеми силами стремятся преуменьшить роль японского империализма, замаскировать его претензии на мировое господство и тем самым обелить агрессивную политику Японии. В этих целях используются различные мифы, почерпнутые из дипломатических архивов. Учияма Масакума, например, уверяет, что некоторые видные руководители японской дипломатии, в частности Хара Такаси, настаивали на политике "невмешательства во внутренние дела Китая"³³ . Другие авторы пишут об "угрозе", которой якобы подвергалась Япония из-за рубежа. Иначе говоря, делаются попытки оправдать агрессивную политику Японии "внешней угрозой" - сначала со стороны США и Англии, затем - со стороны России, либо представить ее как фатально неизбежный ответ "на вызов" Китая³⁴ . Другой прием оправдания экспансионистского курса империалистической Японии состоит в стремлении доказать, будто в своей тихоокеанской политике она всего лишь подражала другим капиталистическим державам, уже навязавшим неравноправные договоры странам Азии. Этот не новый для буржуазной историографии прием применяет, например, Усуи Кацуми³⁵ . То же характерно и для Исида Сигэо, который старается убедить читателя, будто присутствие японских войск на чужих территориях обеспечивало "спокойствие" в этих районах. Но, как это вообще свойственно представителям либеральной историографии, преподносящей апологетику империалистической политики Японии в замаскированном виде, Исида тут же оговаривается, что сам он вовсе "не поддерживает японский милитаризм" ³⁶ .

Еще более характерно для этого направления стремление переложить ответственность за агрессивную политику Японии исключительно на военщину³⁷ , которой (в частности Генеральному штабу) инкриминируются не только военные преступления, но и экспансионистские проекты, хотя в их конкретной разработке принимали участие и дипломатические круги. Это весьма удобно для нынешних японских реванши-

²⁹ Танака Наокичи. Указ. соч., стр. 8.

³⁰ Кобаяси Тацуо. Указ. соч., стр. 55; Сайто Такаси. Указ. соч., стр. 107; Сато Сэйдзабуро. Процесс становления Вашингтонской системы - исторический анализ ослабления напряженности: между сотрудничеством и самостоятельностью - Япония. "Политические науки, 1969", стр. 119 - 120.

³¹ Сайто Такаси. Указ. соч., стр. 108.

³² Хосоя Чихиро. Указ. соч., стр. 89.

³³ Учияма Масакума. Указ. соч., стр. 14.

³⁴ Сомура Ясунобу. Синьхайская революция и Япония. "Исследования по истории японской дипломатии. Развитие японо-китайских отношений", стр. 43, 45; Сато Сэйдзабуро. Указ. соч., стр. 100, 144; Танака Наокичи. Указ. соч., стр. 6.

³⁵ Усуи Кацуми. Война в Европе и японская политика в Маньчжурии. "Исследования по истории японской дипломатии. Первая мировая война", стр. 16 - 17.

³⁶ Исида Сигэо. Проблема 21 требования и противодействие держав. "Исследования по истории японской дипломатии. Период Тайсё", стр. 47 - 48.

³⁷ Миядзака Хироси. Указ. соч., стр. 38; Хосоя Чихиро. Исторические исследования интервенции в Сибири. Токио. 1955 (на япон. яз.).

стр. 90

стов либерального толка хотя бы по той причине, что генштаб после второй мировой войны был ликвидирован, а министерство иностранных дел сохранилось в нетронутом виде, вплоть до кадровых дипломатов. Правда, нельзя сказать, что попытка обелить МИД путем критики генштаба характерна абсолютно для всех либеральных историков. Но только некоторые из них подходят к этому вопросу более объективно. Фудзии Сёдзо показывает, что ответственность за экспансию несут "буржуазные слои", и, как отмечалось выше, подвергает критике японскую дипломатию за вмешательство в дела Китая³⁸ , осуждая при этом не самый факт экспансии, а, по сути дела, лишь ее грубые методы.

Либеральные историки пытаются доказать, что МИД стремился к "мирным средствам" внешней политики и, в частности, к "дипломатии сотрудничества" Японии с западными державами. Учияма Масакума прямо связывает эти попытки с сегодняшней ориентацией японского МИДа. "Дипломатию сотрудничества" с Англией и США он рассматривает как одну из составных частей "ортодоксальной дипломатии". Вторая часть этой последней - "мирная" дипломатия Сидэхары (20-е годы)³⁹ , противопоставляемая "активной", "милитаристской" дипломатии Танаки и базирующаяся на "международном сотрудничестве"⁴⁰ (разумеется, в указанном выше смысле). Желание отмежеваться от дипломатии Танаки с ее ярко выраженными агрессивными методами и показать, будто на протяжении всей своей истории МИД Японии стремился к "мирной" экспансии, -это своего рода генеральная идея либеральных историков. Ее сторонники маскируют общность империалистических целей, выдвигавшихся различными группировками японских господствующих классов, и изображают различные методы одной и той же политики как принципиальные расхождения во внешнеполитических воззрениях.

Как правило, эти историки связывают возможность проведения "дипломатии сотрудничества" с "объективными историческими условиями". Учияма и Танака, например, выводят эту возможность из относительной стабилизации капитализма в 20-х годах⁴¹ . Собственно, других примеров "сотрудничества" империалистических держав в конце XIX - первой трети XX в. либеральные историки найти не могут, хотя настойчиво подчеркивают "миролюбивые" стремления отдельных видных представителей японской дипломатии, их попытки оградить ее от "вмешательства" военщины. К числу таких деятелей относят Комура Дзютаро, Абэ Моритаро (начальника политического департамента МИД, убитого экстремистами за выступления против плана интервенции в Китай в годы Синьхайской революции), Като Такааки, Хара Такаси, Сидэхара Кидзюро⁴² . Но общеизвестно, что с именем Комура связана русско-японская война, а с именем Хара - интервенция на Советском Дальнем Востоке. Буржуазные историки избегают анализа классовых позиций этих и других государственных деятелей и рассматривают их внешнеполитические идеи вне связи с политикой правящих кругов и интересами господствующих классов Японии.

Некоторые либеральные авторы признают временный характер "сотрудничества", относя его только к годам частичной стабилизации

³⁸ Фудзии Сёдзо. Указ. соч., стр. 30.

³⁹ Большинство японских историков-марксистов считает, что "мирная" дипломатия Сидэхары имела, в сущности, агрессивный характер. Эта точка зрения отчетливо выражена, например, в упомянутом труде Тояма Сигэки, Имаи Сэйичи и Фудзивара Акира.

⁴⁰ Учияма Масакума. Указ. соч., стр. 3, 14.

⁴¹ Там же, стр. 14; Танака Наокичи. Указ. соч., стр. 10.

⁴² Учияма Масакума. Указ. соч.; Курихара Такэси. Убийство начальника политического департамента МИД Абэ и проблема отношений с Китаем (Маньчжурией и Монголией). "Кокусайхо гайко дзасси", 1956, N 5 (на япон. яз.).

стр. 91

капитализма⁴³ . Сато Сэйдзабуро считает "дипломатию сотрудничества" единственно возможной и необходимой после первой мировой войны, исходя из экономической и финансовой зависимости Японии от США и Англии и новой расстановки международных сил⁴⁴ . В этих аргументах есть, конечно, свой резон. Однако острота империалистических противоречий на Дальнем Востоке, особенно японо-американских, неуклонное стремление правящих классов Японии занять преобладающие позиции в бассейне Тихого океана исключали возможность сколько-нибудь продолжительного "международного сотрудничества". Поэтому попытка буржуазно-либеральных историков представить "дипломатию сотрудничества" как господствующую тенденцию в политике японского МИДа несостоятельна. Курс на "сотрудничество" в действительности брал верх лишь в тех случаях, когда на первый план выдвигались общие классовые интересы международной буржуазии. Примером служит активное участие Японии, США и других империалистических государств в антисоветской интервенции на Дальнем Востоке, что само по себе не ликвидировало, однако, противоречий между этими государствами.

Либеральные историки стараются обосновать тезис о стремлении Японии к "сотрудничеству" и тем, что его альтернативой, с их точки зрения, была международная изоляция японской дипломатии⁴⁵ . Одной из причин последней Сато Сэйдзабуро считает экономические кризисы, выход из которых видится ему во внешней агрессии. По его мнению, возможность конфликтов усиливалась благодаря несхожести социальных традиций, систем и уровня развития соседних государств⁴⁶ . Подобная точка зрения опять-таки направлена на оправдание агрессивной политики японского империализма.

Члены ЯОНМП неравнозначно оценивают факторы, влияющие на определение внешнеполитического курса страны. Ряд авторов идет на признание неравномерности капиталистического развития (в эпоху империализма), показывает его влияние на внешнюю политику⁴⁷ . Томосима и Сомура связывают стремление империалистических держав к экспансии на Дальнем Востоке именно с капиталистическими интересами, потребностями развития капитализма в конкретно-исторических условиях⁴⁸ . Но даже эти реалистические признания нужны буржуазным авторам только для выгораживания империалистической политики Японии. Сомура, в частности, из отмеченных верных посылок делает такой же вывод, как и его коллега Сато, утверждая, будто империалистическая агрессия объясняется поисками выхода из экономической депрессии⁴⁹ . Некоторые либеральные историки признают связь внутренней и внешней политики, не доводя, однако, это признание до мысли, что характер внешней политики в конечном счете определяется внутренней политикой страны. Номура Кончи подчеркивает необходимость изучения внутриполитических событий для правильного понимания внешней политики⁵⁰ . Томосима Кэндзабуро считает, что революционное движе-

⁴³ Томосима Кэндзабуро. Указ. соч., стр. 9; Сато Сэйдзабуро. Указ. соч., стр. 111 - 112.

⁴⁴ Сато Сэйдзабуро. Указ. соч., стр. 112 - 113.

⁴⁵ Сомура Ясунобу. Указ. соч., стр. 54; Сато Сэйдзабуро. Указ. соч., стр. 136.

⁴⁶ Сато Сэйдзабуро. Указ. соч., стр. 99.

⁴⁷ Томосима Кэндзабуро. Указ. соч., стр. 2.

⁴⁸ Там же, стр. 7; Сомура Ясунобу. Указ. соч., стр. 45.

⁴⁹ Сомура Ясунобу. Изменения в представлениях о материковой политике - последователи Фукудзава Юкичи и деятели материковой группы. "Политическое руководство Японией в новое время. Исследования политических деятелей". Т. 2. Токио. 1965, разд. 4 (на япон. яз.).

⁵⁰ Номура Кончи. Проблемы трех восточных провинций накануне маньчжурского инцидента. "Исследования по истории японской дипломатии. Развитие японо-китайских отношений", стр. 71.

стр. 92

ние в стране вынуждает правящие круги искать соглашений с соперниками в борьбе за империалистические интересы, то есть ослабляет экспансию данной страны. С другой стороны, он пишет о сдерживающем влиянии национально- освободительного движения в Китае на японскую агрессию⁵¹ .

По мнению Хада Икухико, материковое направление экспансии японского империализма определили войны - японо-китайская 1894 - 1895 гг. и русско- японская⁵² . Конечно, победы Японии в этих войнах явились стимулом для дальнейшей экспансии, однако истоки ее коренятся гораздо глубже, тем более что конкретные направления империалистической экспансии Японии были выработаны еще до японо-китайской войны. Сомура утверждает, что внешнеполитический курс Японии определялся "представлениями о материке", сложившимися у различных группировок ее руководящих деятелей. Именно на этой основе появились разногласия в правящих кругах по вопросам внешней политики⁵³ . Иначе говоря, политический курс, по мнению Сомуры, вырабатывается на основе субъективных воззрений и представлений отдельных личностей. Сомура больше других либеральных историков уделяет внимание психологическим аспектам в истории. Он ссылается на некие "психологические периоды" в истории Японии, сказывавшиеся не только в ее внешней политике, но и в экономике, культуре и других областях. Так, после русско-японской войны страна, по словам Сомура, вступила в "период утраты уверенности", связанный с "недоброжелательным отношением иностранцев" к откровенно экспансионистским действиям Японии на азиатском материке. Отсюда у японцев возникло "чувство изоляции и упадка", наложившее, по мнению автора, отпечаток и на японскую дипломатию⁵⁴ . Психологический комплекс правящих кругов выдается здесь за психологическую характеристику всего народа. На такой "основе" Сомура далее предпринимает попытку оправдать вмешательство японского империализма в дела Китая в годы Синьхайской революции тем, что в этот период Япония оказалась в "невыгодном положении", а ее правительство осталось в "одиночестве" и "враждебном окружении"⁵⁵ .

Сато Сэйдзабуро относит к числу факторов, влияющих на внешнюю политику, расовые, культурные, языковые различия. Он полагает, что при некотором недоверии между странами эти различия делают взаимопонимание "нестабильным", углубляют непонимание между государствами⁵⁶ . Автор умалчивает, однако, о том, от чего зависит это "недоверие" и "непонимание", каким факторам принадлежит решающая роль. Не различия в уровне культурного развития и не языковые барьеры приводят на деле к "конфликтным ситуациям", а борьба империалистических держав за преобладание в мире, определяемая в конечном счете экономическими интересами монополистической буржуазии. Сайто Такаси пишет об использовании "отсталыми империалистическими странами" (к ним он относит и Японию) "особых возможностей" во внешней политике, создаваемых такими крупными международными событиями, как, например, первая мировая война - для захвата Японией германских владений на Дальнем Востоке⁵⁷ . Это мнение, в сущности, разделяют и другие либеральные историки⁵⁸ . С по-

⁶¹ Томосима Кэндзабуро. Указ. соч., стр 2, 9.

⁵² Хада Икухико. Изменение японо-американской тихоокеанской стратегии после эпохи Мэйдзи. "Проблемы истории японской дипломатии". Т. 3. Токио. 1968, стр. 97 (на япон. яз.).

⁵³ Сомура Ясунобу. Изменения в представлениях о материковой политике, стр. 263.

⁵⁴ Сомура Ясунобу. Синьхайская революция и Япония, стр. 44.

⁵⁵ Там же, стр. 46.

⁵⁶ Сато Сэйдзабуро. Указ. соч., стр. 121.⁶⁷ Сайт о Такаси. Указ. соч., стр. 105.

⁵⁸ _См. Томосима Кэндзабуро. Указ. соч., стр. 7,

стр. 93

мощью ссылок на международную обстановку они стараются завуалировать агрессивный характер внешней политики японского империализма.

Принципиально иные позиции занимают японские историки, в целом разделяющие марксистско-ленинскую историческую концепцию. Авторы упомянутой "Истории Сева" Тояма Сигэки, Имаи Сэйичи и Фудзивара Акира исследовали в своем труде ответственность монархии, монополистического капитала, помещиков за развязывание войн, которые Япония вела в новейшее время. Они сосредоточивают внимание на изучении борьбы господствующих классов, которые привели страну ко второй мировой войне, и прогрессивных сил, пытавшихся воспрепятствовать фашизации страны. Синобу Сэйдзабуро считает необходимым учитывать влияние не только либерального движения, но и народных масс, пролетариата на внешнеполитические шаги правительства ⁵⁹ . Такой подход открывает возможность более глубокого и объективного исследования внешней политики и последовательной критики экспансионистских акций японского империализма.

К рассмотренной школе буржуазно-либеральной историографии тесно примыкает течение, представители которого, как правило, стремятся учесть противоречивые источники и факты, констатируют наличие различных точек зрения по спорным проблемам, зачастую воздерживаясь от собственных четких оценок. Историков этого течения, которое может быть охарактеризовано как объективистское, отличает более широкий подход к изучению истории международных отношений и внешней политики Японии в контексте истории страны в целом. Митани Таичиро видит особенность новой истории Японии (после буржуазной "революции Мэйдзи" (1867 - 1868 гг.). в "модернизации" страны "на основе сознательных усилий" господствующих классов в отличие от европейских держав и США, где, по его словам, "модернизация" осуществлялась с помощью "бессознательных усилий", то есть стихийно, в силу объективного хода истории. Автор стремится доказать, будто главной силой "модернизации" Японии была "политическая элита", сыгравшая решающую роль в прогрессе страны⁶⁰ . Ради этой цели Митани преувеличивает влияние политики на экономическое развитие страны.

Более определенно высказывается о характере той же эпохи и проблеме империализма в Японии Окубо Тосиаки. Однако в соответствии с целью - писать политическую историю - он уделяет сравнительно небольшое внимание условиям перехода к империалистической стадии в Японии. Он разделяет мнение большинства японских буржуазных историков, что становление империализма в Японии началось после русско-японской войны. Монополистический капитал, по его мнению, окончательно утвердился в Японии благодаря влиянию первой мировой войны⁶¹ . Окубо исходит из того, что главным признаком империализма является экспорт капитала, возможности для которого, как он считает, были созданы в значительной степени победой Японии в русско-японской войне⁶² . Тем самым Окубо выводит развитие империализма не из внутренних закономерностей капиталистической эволюции, а из произвольно выбранных сторон международного развития. Признание роли экспорта капитала необходимо ему опять-таки для оправдания активной экспансии Японии на Дальнем Востоке⁶³ . Сходную по-

⁵⁹ Синобу Сэйдзабуро. Основные проблемы истории дипломатии в период Тайсё. "Исследования по истории японской дипломатии. Период Тайсё".

⁶⁰ Мита ни Таичиро. Предисловие к кн.: "Политическое руководство Японией в новое время". Т. 2, стр. 1.

⁶¹ Окубо Тосиаки. История Японии. Т. 3. Новое время. Токио. 1964, стр. 3, 10 (на япон. яз.).

⁶² Там же, стр. 5.

⁸³ Там же, стр. 13 - 14.

стр. 94

зицию занимает Ока Ёситакэ⁶⁴ . Близкой к ним точки зрения придерживается и Масуми Дзюнносукэ, выводящий японскую экспансионистскую политику из буржуазных реформ в Японии конца 60-х - начала 70-х годов XIX века⁶⁵ . Однако Масуми, прослеживая процесс "усиления" государства, не учитывает качественные изменения в социально- экономической структуре Японии, происшедшие в последней трети XIX века.

Объективистов отличает склонность к экономическому детерминизму. Ока, например, объясняет конкретные внешнеполитические шаги той или иной экономической ситуацией⁶⁶ , Митани - степенью развития капитализма в определенных исторических условиях⁶⁷ . Последний видит также определенную связь между внешней и внутренней политикой, необходимость "приспособления" первой ко второй, подчеркивает, что внешнеполитический курс формируется в тесной связи с внутренним положением⁶⁸ . Но, признавая экономическую обусловленность отдельных конкретных событий, эти историки тем не менее отводят решающую роль в историческом процессе политическим факторам, считают политические перемены критерием для определения границ исторических эпох, отрицая значение такого критерия, как смена общественно-экономических формаций⁶⁹ .

Японские буржуазно-либеральные историки воздерживаются от классовой характеристики буржуазно-помещичьих партий и их империалистической политики. И хотя в целом объективисты делают шаг вперед по сравнению с прагматиками, и те и другие остаются выразителями буржуазных идей в области исторической науки.

⁶⁴ Ока Ёситакэ. Тайсё - период перемен. 1914 - 1924. "Новая история Японии". Т. 5. Токио. 1969, стр. 21 (на япон. яз.).

⁶⁵ Масуми Дзюнносукэ. История японских политических партий. В 4-х тт. Т. 3. Токио. 1967, стр. 129, 147 (на япон. яз.).

⁶⁶ Ока Ёситакэ. Указ. соч., стр. 169 - 170.

⁶⁷ Митани Таичиро. Руководство дипломатией в годы перемен (1918- 1921) - Хара Такаси и Танака Гиичи. "Политическое руководство Японией в новое время". Т. 2, стр. 360.

⁶⁸ Там же, стр. 296 - 297.

⁶⁹ Окубо Тосиаки. Указ. соч., стр. 1 - 2; Ока Ёситакэ. Указ. соч., стр. i - iii; МитаниТаичиро. Руководство дипломатией в годы перемен, стр. 296.

Постоянный адрес данной публикации: