Истории французского абсолютизма, особенно той наиболее яркой эпохи его, которая еще со времени Вольтера обычно именуется "веком Людовика XIV", не повезло в русской историографии. Французский абсолютизм до сих пор остался почти не затронутым и не освещенным марксистской критикой. Вследствие этого мы до сих пор наблюдаем такое ненормальное явление, что старые идеалистические работы Кареева и Ардашева все еще остаются основными пособиями по этой эпохе.

Между тем период абсолютной монархии имеет для нас большое методологическое значение: мне думается, что конкретное изучение времени "Людовика XIV в его социально-экономическом разрезе дало бы немало ценных указаний и иллюстраций для понимания сущности и феодализма, и "торгового капитализма", так жарко дебатировавшихся на дискуссии по поводу книги т. Дубровского.

В связи с этим появление книги такого большого историка, как А. Н. Савин, нужно всемерно приветствовать. Книга его составилась из лекций, читанных им в 1912 - 1913 гг. в Московском университете, обстоятельство, казалось бы, вызывающее некоторые сомнения относительно научной значимости труда, но в том-то и достоинство Савина, что в отличие от большинства преподавателей, он строил свои курсы всегда исследовательским путем, используя не только всю имеющуюся литературу предмета, но и оригинальные источники - они-то и составляли их основную базу.

В этом отношении "Век Людовика XIV не представляет исключения: автор привлек к своему труду большое количество свежего и оригинального материала, импонирует своей эрудицией и умелым анализом самых сложных документов.

Вместе с тем Савин стремится быть объективным, старается с одинаковой беспристрастностью осветить самые разнообразные стороны монархии Людовика XIV, он дает нам яркие картины жизни королевского двора и провинциального дворянства, внимательно рассматривает эволюцию административной и хозяйственной политики, подвергает тщательному анализу политические взгляды современников и все хитросплетения религиозных споров, волновавших общество того времени.

Однако в этих блестящих очерках Савин не в силах преодолеть своей мелкобуржуазной природы - в области методологической он все время остается эклектиком par excellence.

Это прежде всего сказывается в распределении материала книги: вопросы классовой борьбы, положения крестьянства и рабочего класса, как капля в море, тонут в общей массе данных о состоянии религиозной мысли, дипломатической политики и т. п. Одновременно резко бросается в глаза эмпирический характер книги Савина: факты преобладают у него над выводами. Савин по натуре скептик и лишь тогда решался сделать вывод, когда мог подкрепить его строго проверенными ссылками на источники. Но и здесь его исследовательская "щепетильность", упомянутый скептицизм всегда останавливали его на полдороге, и в этом смысле главный недостаток Савина - отсутствие синтеза.

Все же несмотря на методологическую беспомощность автора, его научное чутье (Савин - несомненно крупнейший исследователь своего времени и класса) часто приводит его к верным и глубоким мыслям, а умелый подбор материала позволяет историку-марксисту без труда сделать из него правильное заключение.

Так совершенно верно отмечает Савин межклассовый характер абсолютизма Людовика XIV ¹ и с логической ясностью показывает нам грядущий распад и гибель монархии на примере развала административно- бюрократической машины тогдашнего французского государства: "Здесь, - пишет наш автор, - много учреждений плохо слаженных, входящих разными частями своих компетенций в чужие ведомства... Плохо разработаны планы устройства отдельных учреждений, плохо определены нормы их деятельности... Эта система капризно и путанно развивает свои функции... она характерна для этой мнимой стройности государственного аппарата времени Людовика XIV" ² . Не менее убедительно можем мы проследить по книге Савина неуклонно растущее политическое влияние французской буржуазии: взять хотя бы приведенную Савиным беседу Людовика XIV с банкиром Бернаром или анализ всемогущей роли субделегатов в провинции, чиновников-буржуа при номинальной полноте политических привилегий дворянства³ . Отсюда мы можем представить, насколько высоко стояло уже тогда экономическое значение буржуазии: революция в то время казалась немыслимой, а между тем отдаленные раскаты революционного грома можно было уловить и в галантной беседе в садах Марли и в распоряжениях строгих исполнителей королевской воли, субделегатов.

Намечающиеся признаки этой грозы Савин еще ярче выявляет в своем разборе взглядов политической оппозиции в этот период. О политической оппозиции режиму Людовика XIV было известно очень немного, так что вся литература о ней ограничивалась несколькими книгами, из которых одни сильно устарели, а другие написаны с определенной клерикальной точки зрения, вроде труда Puaux о Жюрьё ("Les defenseurs de la sonverainite du people sous Louis XIV").

В главе первой своей книги ⁴ Савин производит великолепный анализ сочинения Бернье, надлежащая оценка политических взглядов

¹ Савин А. Н., Век Людовика XIV, с. 43 и 60; ср. здесь соответствующее место из Энгельса, Происхождение семьи, частной собственности и государства, 1925, с. 100.

² Там же, с. 80 и 90.

³ Там же, с. 111 и 221.

⁴ Нечего говорить, насколько грубой методологической ошибкой является постановка главы о политической оппозиции на первом месте, она кажется совершенно случайной и нелогичной.

которого никем, за исключением Маркса, не была дана ⁵ , и в особенности знаменитого памфлета "Вздохи порабощенной Франции" ("Les soupirs de la France esclave"). На примере первого он показывает, что взгляды Монтескье имели своих предшественников, и автор "Духа законов" не был настолько уже новатором, как считалось до сих пор ⁶ . Анализируя "Вздохи порабощенной Франции", Савин впервые обращает внимание на связь этого произведения с Бернье и отмечает, что, несмотря на свою страстную защиту народа, оно имело в значительной мере ультрамонтанский и аристократический характер ⁷ .

Интересные, хотя и отрывочные данные приводит Савин о деятельности гугенотов-эмигрантов (их мировоззрение буржуазно), а в вопросе об аристократической оппозиции вполне правильно расшифровывает феодально-классовую сущность враждебных Людовику XIV" писателей - Фенелона и герцога Сен-Симона: "Сен-Симон, - говорит он, - это человек, глядящий назад. Фенелон же, подобно ему, ищет мер, которые предотвратили бы принижение дворянства" ⁸ .

Вместе с тем, вскрывая содержание тогдашней политической литературы, автор рецензируемой нами книги ясно доказывает, что "либерально-буржуазная оппозиция абсолютизму не умирала даже в самые глухие дни его" ⁹ ; в своем же разборе отношений французских трудящихся масс к королю и династии он еще более наглядно выявляет симптомы будущей революции: "Самую сильную оппозицию, - читаем мы в книге Савина, - правительство Людовика XIV встретило в низах населения, среди простого народа... Ее порождали или стихийные бедствия или невыносимое угнетение..." ¹⁰ .

Далее положительной стороной книги Савина является тот факт, что он разоблачает легенду реакционных историков о якобы "благополучной" жизни трудящихся классов при Людовике XIV, хотя нельзя не сказать в тоже время, что этому вопросу отдается мало внимания: нет достаточно полной картины положения ни крестьянства, ни городских рабочих и ремесленников. Савин главным образом останавливается на стихийных выступлениях трудящихся, лишь кое-где вскрывая их социально-политическое содержание (даже эти немногочисленные примеры крайне интересны и сулят широкие горизонты исследователю). Та жестокая классовая борьба, какая например произошла во французской деревне второй половины XVII века, совсем почти не освещена: а ведь это было время первых триажей и гибели знаменитых сельскохозяйственных коммун ¹¹ о чем в книге ни слова. Намеки на кипевшую в то время классовую борьбу в деревне дает лишь одно указание относительно выступления бретонских крестьян против своих сеньоров: здесь вкратце сделан анализ программы (существовала даже и такая) и требований восставших ¹² , но эти крайне интересные данные можно было бы увеличить и расширить.

Большую ценность представляет то место в книге Савина, где он говорит о развитии мануфактур во Франции, указывая, что к XVIII столетию существовало довольно много больших промышленных предприятий ¹³ , но каковы были их взаимоотношения со старыми цехами, как происходил процесс втягивания ремесленника в мануфактуру и закабаления мелкого производители - об этом хранится молчание.

Другие главы, как например о жизни королевского двора и провинциального дворянства, представляют одну из лучших частей книги: здесь Савин, чрезвычайно живо изображает нравы тогдашнего дворянства, показывая себя интересным и увлекательным рассказчиком. Но зато в вопросах религиозной истории этой эпохи методологическая слабость и невыдержанность книги очень ярко выявляются. Все с тем же мастерством прослеживает Савин все перипетии отмены Нантского эдикта (этот акт по его словам был проведен гораздо раньше 1685 г. и фактически задолго до этой даты уже не существовал) ¹⁴ и с большим знанием дела разбирается во всех тонкостях и хитросплетениях споров между ультрамонтанами и галличанцами, но современного читателя выводы Савина удовлетворить не могут.

В самом деле Савин говорит, что Нантский эдикт был вызван соображениями политики, но переходя к причинам его отмены ограничивается лишь прагматическим описанием. Савин в то время (1912 - 1913 гг.) еще плохо понимал, что за всякой политической борьбой скрываются реальные интересы классов. Нантский эдикт нужно рассматривать как уступку феодальному дворянству и городской аристократии юга со стороны королевской власти (об этом еще писали покойный проф. Лучицкий и французский историк Жорж Вейль); когда при Людовике XIV были окончательно сломлены феодальные вольности южных сеньоров и муниципальные привилегии южных городов, тогда естественно правительство легко могло уничтожить акт, который не пользовался симпатиями ни у дворянства мантии, по своим взглядам - галликанской, ни у ремесленников и буржуазии севера: первым католицизм позволял вести с большим удобством борьбу за свои интересы (вспомним конфрерии и компаньяжи, притаившиеся под вывеской гильдейских часовен); вторые вообще были враждебны в это время кальвинизму. Когда между французской монархией и протестантскими государствами, Голландией и Англией, мечом разрешался спор о гегемонии над европейскими рынками, соображения торгового соперничества заставляли парижскую буржуазию под-

⁵ См. замечания Маркса в III томе "Капитала".

⁶ Савин А. Н., Век Людовика XIV, с. 19.

⁷ Там же, с. 26, 32.

⁸ Там же, с. 228.

⁹ Там же, с. 26 и 159.

¹⁰ Там же, с. 160 - 161.

¹¹ Ср. например - Bonnemere, Histoire des paysans en France, где собран интересный материал по этому поводу.

¹² Савин А. Н., Век Людовика XIV,с. 176 - 178.

¹³ Там же, с. 134 - 135.

¹⁴ Там же, с. 174.

держивать отмену льгот Нантского эдикта, предоставлявшихся лицам, по своей религии связанным в торговой деятельности с враждебными странами.

В дальнейшем рассматривая церковную жизнь во Франции Людовика XIV, Савин продолжает стоять на том же пути: отсутствует какой-либо глубокий анализ происходивших событий, и как ни интересны данные о деятельности "Общества св. даров" (своего рода "Священной дружины" в России, хотя с несомненно большим влиянием) или опорах галликан с ультрамонтанами, тем не менее все дело в работе Савина сводится к скрупулезному установлению старых и обнаружению новых фактов. Классовая подоплека движения мало выяснена и для неподготовленного читателя остается непонятной.

Нельзя не поставить в упрек рецензируемой работе и полное отсутствие какого-либо упоминания о таких крупных событиях, как "Фронда", "Les grands jours d'Auvergne" ,и восстание калицатов. Правда, фронденское движение по своей хронологии далеко отстоит от эпохи Людовика XIV и принадлежит скорее к периоду Лиги и религиозных войн, но самое слово "Фронда" столько раз упоминается в книге, что следовало хотя бы вкратце осветить это событие, столь важное для уяснения корней либеральной оппозиции (взять например цитируемого Савиным Жоли, одного из участников "Фронды").

То же самое и с "Великими днями Оверни": это событие, нанесшее непоправимый удар политической власти феодальных сеньоров, ни словом не затронуто, несмотря на полную ясность всех фактов в этом вопросе.

Столь же достойно сожаления умолчание о восстании камизаров, хотя этот вопрос достаточно освещен и в донесениях интендантов, и в мемуарах, и в кое-какой монографической литературе ¹⁵ .

Однако вина здесь лежит скорее на редакции, чем на авторе: в 1912 г. по многим причинам таких тем касаться было нельзя, в 1918/19 г., повторяя свой курс, Савин внес эти дополнения и жаль, что не сумели найти студенческих записей или авторских конспектов за этот период - они значительно повысили бы качество книги. В эти годы Савин, не стесняемый цензурой, дал очень ценные и меткие характеристики как "Фронды", так и "Великих дней Оверни" и восстания камизаров.

За годы Октябрьской революции Савин проделал большую эволюцию, пересмотрел свои взгляды на методологические вопросы. Революция научила его многому, и приходится только еще раз пожалеть, что преждевременная смерть помешала А. Н. Савину пойти дальше по этому пути.

Резюмируя, можно сказать, что книга Савина во многих отношениях представляет ценный вклад в русскую литературу предмета: она дает много нового и ценного материала, иной раз трактуемого правильно, методологические же ошибки автора нейтрализуются, дельным предисловием редакции.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Васютинский:

Комментарии: