Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6748
Автор(ы) публикации: А. ТЮМЕНЕВ

ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ И ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ МЕТОДЫ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ1

1. ОБОСНОВАНИЕ ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩЕГО МЕТОДА ЕГО СТОРОННИКАМИ

Те доводы, какие обычно приводятся в пользу выделения исторической науки из числа других наук, исходя из самого характера изучаемых ею явлений, не выдерживают критики 2 Поскольку факты общественной жизни и общественной истории не образуют какого-то особого мира, но составляют часть единой реальной действительности, они могут одинаково быть изучаемы при посредстве того же обобщающего метода, каким пользуются естественные науки при исследовании явлений природы Дело, следовательно, не в различном характере изучаемых явлений, а в нашем подходе к ним, в том методе, какой мы в каждом данном случае применяем при изучении явлений 3.


1 Статья представляет собою одну из глав работы "Основные проблемы методологии истории"

2 Этому вопросу посвящены первые главы вышеназванной работы.

3 Различный подход к фактам со стороны историков и естественников недурно иллюстрирован Г. Тардом (G. Tarde, Les lois de l'imitation, Pans 1890, p 9, suiv ; русское издание 1892 г, с 8 и след) "Аналогия между социальными фактами и другими явлениями природы остается неизменной. Но если первые из них, рассматриваемые через обычную призму историков и даже социологов, представляют для нас какой-то хаос, тогда как прочие явления, рассматриваемые через обычную призму физиков, химиков и физиологов, оставляют впечатление весьма хорошо упорядоченных фактов, то этому удивляться нечего. Эти последние ученые показывают нам предмет своей науки только со стороны его сходств и повторений, благоразумно скрывая в тени сторону соответствующих разнородностей и видоизменений. Историки же и социологи, наоборот, набрасывают покрывало на однообразную правильную сторону социальных фактов, на их повторяемость и раскрывают перед нами все то, что есть в них случайного и интересного (?), обновляющегося и разнообразящегося до бесконечности) Если, однако, обычно историки подходят к фактам с их индивидуальной стороны, то не менее возможен и обратный подход к фактам действительности. Так, Гегель, как известно, именно в природе виде т мир случайностей, в исторической же действительности, напротив, мир разумного, т. е разумно- закономерного, см "Encyklopadie der philosophischen Wissenschaften im grundnsse", §§ 248, 250. Приведем это характерное место. "Природа есть царство случайностей и внешних продуктов. В особенности случайны и разно-

стр. 153

В зависимости от применения того или иного метода всякая наука может из "генерализирующей" превратиться в "индивидуализирующую" и обратно.

Сторонники индивидуализирующей точки зрения на историческую науку, в сущности, и не пытаются обосновать свою точку зрения методологически, не пытаются показать обусловленность и необходимость индивидуализирующего метода в истории самым характером предмета исследования. Мало того, ни один из них не отрицает да возможности, ни даже необходимости применения обобщающего, "генерализирующего"- метода и в "науках о культуре". Причем в то же время, с другой стороны, ими отмечается и факт применения индивидуализирующего метода в естествознании 1 .

Сам глава направления Риккерт не ищет доказательств для проводимого им различия методов в самом материале, составляющем предмет исследования наук о природе и наук о культуре. Он не может и не 'пытается доказать, чтобы такое различие методов требовалось самым характером исследуемого материала в том и в другом случае. Он признает далее, что "природа" и "культура" не две различные реальности, но одна и та же действительность, рассматриваемая лишь с различных точек зрения 2 . Еще определеннее мысль о независимости методов исследования от предмета исследования выражена основоположником и родоначальником идиографического направления Виндельбандом. Виндельбанд становится при этом почти на диалектическую точку зрения. "Вообще, - говорит он, - не надо упускать из виду, что эта методологическая противоположность классифицирует только приемы познания, а не его содержание (разрядка здесь, как и в дальнейшем, моя. - А. Т.). Возможно и случается на самом деле,


образны неорганические тела, которые бывают непосредственным результатом взаимодействия веществ. Эти неорганические тела легко теряют некоторые из своих свойств под влиянием других тел и случайно видоизменяются и разнообразятся до бесконечности. Природа бессильна удержать необходимые ступени своего развития в их чистоте и представляет все их частности и подробности на волю случая и обстоятельств" (Энциклопедия философских наук в кратком очерке Г. В. Ф. Гегеля, часть 2-я, "Философия природы", перевод В. П. Чижова, М. 1868, т. 1, с. 44 - 45).

1 Г. Риккерт, Границы естественно-научного образования понятий ПБ 1904, с. 349 - 353, др.; ср. "Науки о природе и науки о культуре", ПБ. 1911, с. 124; "Философия истории", ПБ. 1908, с. 30, 36, 40 - 42, 72 - 73. Виндельбанд, История и естествознание, см. "Прелюдии", ПБ. 1904, с. 321, 324 - 326. M. Weber, Die objektiwitat...SocialwissenschaftlichenErkenntniss в Gesammelte Aufsatze zur Wissenschaftslehre, s.s. 174, 178 - 179, 180, где допускается возможность построения исторических законов, причем в то же время последние признаются ненужными. Д. Петрушевский, Очерки из экономической истории средневековой Европы, с. 26, 49, сл. и, в особенности, "Очерки из истории средневекового общества и государства" изд. 4, М. 1917, с. 11, где признание равноправности генерализирующего и индивидуализирующего методов проводится более последовательно и не сопровождается никакими оговорками, как в новейшей работе Петрушевского.

2 Г. Риккерт, Границы естественно-научного образования понятий, с. 255.

стр. 154

что один и тот же предмет служит одновременно объектом как номотетического, так и идиографического исследования. Дело в том, что противоположность между неизменными единожды совершающимся в известном смысле относительна. То, что в течение очень большого времени не испытывает "непосредственно заметного изменения и, тем самым, допускает номотетическое исследование своих постоянных форм, может оказаться с точки зрения более широкой перспективы все же явлением ограниченным во времени, т. е. единожды совершающимся". Таковы, например, законы языка, представляющие "все же лишь единичное, преходящее явление в общей эволюции человеческого языка". То же можно сказать о физиологии тела, о геологии, об астрономии, но в особенности "классическим примером" может служить наука об органическом мире, которая в качестве систематики имеет номотетический характер, но в качестве истории видов, описывающей процесс развития, повторение которого на другом небесном теле не только недостоверно, но даже и невероятно, она есть идиографическая историческая наука"1 .

Если, признавая, таким образом, одинаковую законность и необходимость применения обоих методов как в естествознании, так и в исторической науке, Риккерт и его последователи тем не менее считают нужным противопоставлять исторические науки наукам естественным в качестве специально индивидуализирующих наук, то такая точка зрения подсказывается им не самым характеров исследуемых явлении, но чисто субъективными соображениями, чисто субъективным интересом к индивидуальным фактам истории. Соображения эти, сами по себе для людей, не предубежденных в пользу индивидуалистического взгляда на историю и не зараженных неокантианством, малоубедительные, представляют тем больший интерес, как лучший показатель ничтожности тех мотивов, которые побуждают риккертианцев с таким ожесточением и настойчивостью отрицать значение и роль обобщающего метода в исторической науке.

Особенно рельефно субъективизм сторонников индивидуализирующей точки зрения выступает у Виндельбанда, у которого он возвышается до настоящего пафоса. "В противоположность этому (мнимой бесплодности обобщающего метода в исторических науках. - А. Т.) надлежит подчеркнуть, что всякий человеческий интерес и всякая оценка, все имеющее значение для


1 Виндельбанд, Прелюдии, с. 321, ср. Б. Кистяковский. "В самых объектах естественно- научного и исторического исследования, т. -е. между социальным миром и миром природы, не существует принципиальной разницы. Все толки о том, что мир человеческих отношений гораздо сложнее, чем сфера естественных явлений, сводятся к тому, что существует известная относительная разница. Это относительное усложнение различных категорий явлений... не может служить методологическим основанием для принципиального разделения наук. Совсем иначе обстоит с точками зрения, применяемыми к той или иной области явлений" ("Категории необходимости и справедливости в исследовании социальных явлений", "Жизнь", 1900, май, с. 288 - 289).

стр. 155

человека, относится к единичному и однократному. Вспомним, как быстро притупляется наше чувство, когда предмет его умножается и пи когда обнаруживается, что есть тысяча однородных с ним предметов "Она не первая", гласит одно из самых ужасных мест Фауста. На единичности, на несравнимости предмета покоятся все наши чувства ценности. Насколько всякая живая оценка человека связана с единичностью объекта, это обнаруживается прежде всего в нашем отношении к точностям. Разве не невыносима мысль, что любимый, почитаемый человек может со всем его своеобразием существовать хотя бы только в двух экземпляра, разве не ужасна и допустима мысль, что в мире может найтись второй экземпляр нас самих со всеми нашими индивидуальными особенностями? А если это так по отношению к индивидуальной человеческой жизни, то это тем более применимо ко всему историческому процессу он имеет ценность только, если он однократен"1. Далее устанавливается преемственная связь между ценностной точкой зрения современных теоретиков и теориями, защищавшимися христианской патристикой.

Аналогичные доказательства в пользу индивидуализирующего метода приводит и Риккерт. "Имеются науки, - говорит этот последний, - целью которых является не установление естественных законов и даже вообще не образование общих понятий, это исторические науки в самом широком смысле этого слова. Они хотят излагать действительность, которая нигде не бывает общей, но всегда индивидуальной (?), с точки зрения ее индивидуальности, и поскольку речь идет о последней, естественно научное понятие оказывается бессильным, так как значение его основывается именно на исключении им всего индивидуального, как несущественного Историки скажут об общем вместе с Гете "мы пользуемся им, но мы не любим его, мы любим только индивидуальное"2 (разрядка моя -А. Т.)


1 "Прелюдии", с. 328 - 329.

2 "Науки о природе и науки о культуре), с 90 - 91, ср. "Философия истории), с 27 - 28 И для Мелиса история есть не более как теоретическое занятие любимым предметом "Die theoretische Beschäftigung mit dem geliebten Gegenstand"(G Mehlis, Lehrbuch der Geschichtsphilosophie Berlin 1915, s 7 - 9) Любопытную параллель к высказываемым здесь Риккертом мыслям о целях и интересах исторической науки представляют мнения виднейших представителей исторической школы Ранке, наиболее близкой к индивидуализирующей теории Риккерта Риккерт ссылается только на Ранке и прежде всего, если не исключительно, именно его исторические взгляды и методы имеет в виду, с другой стороны, именно представители исторической школы Ранке особенно высоко ценят заслуги Риккерта в области теории (см G Below, "Die deutsche Geschichtsschreibung von den Befreiungskriegen bis zu unseren Tagen", München-Berlin 1924, s 104)] Сам глава школы Ранке говорит о "наслаждении" (Vergnügen), получаемом от исторического исследования при прослеживании внутренней духовной связи вещей, конечным результатом которого является "вчувствование" (Mitgefühl), см его дневник "Zur eigenen Lebensgeschichte", hg von A. Dove, s. 569 Для Мейнеке "высо-

стр. 156

Но если Риккерту, таким образом, доподлинно известно, чего именно "не хочет" и "не любит" история, то ему одинаково открыт секрет, в чем заключаются сокровенные чаяния и желания этой капризной науки "Дело идет, поучает он нас, прежде всего о том, чтобы разрушить веру, будто при помощи только естествознания или естественно-научной философии возможно дойти до того, что для всех нас должно быть наиважнейшим" 1 . "Наиважнейшим" для Риккерта, как известно, является система трансцендентных ценностей "Мы желаем, - говорит он в другом месте, -разрушить логические утопии некоего универсального метода (!)"2 .

Итак мы знаем теперь, что именно по признанию основоположников индивидуализирующей точки зрения представляется "невыносимым" для исторической науки, чего она "желает" и чего "не хочет", и "не любит" Выслушаем еще одно показание, на этот раз лица, которое само является авторитетным историком, мнение которого представляет поэтому для нас особый интерес Мы говорим о Максе Вебере и его уже цитированной статье об "объективности" исторического познания Необходимость индиви-


кой целью" (hoheZiel) истории является "чистое созерцание исторических фактов" (Die reine Anschauung der Geschichtlichen Dinge), причем этот идеал чистого созерцания, раз проникнув в душу и воспринятый ею, не может уже исчезнуть в ней Он образует как бы "внутреннее святилище" (inneren Heiligtum), в котором душа находит освобождение от мрачных и темных сторон жизни "Пусть же оставят нам это тихое убежище" (diesen stillen Ort), патетически восклицает Мейнеке. Кстати, этим "тихим убежищем" для Мейнеке служит прежде всего история возвышения прусской монархии и биографии прусских фельдмаршалов, см F Meinecke, Die deutsche Geschichtswissen schaft und die moderne Bedürfnisse, в сборнике статей "Preussen und Deutschland), Berlin 1917, s s 467, 470 Индивид должен представить для историка "святыню" [Mei necke, "Historische Zeitschrift", B 77 (1896) s 265], в которую никто проникать не имеет права [Rасhfall, Lieber die Theorie einer kollektivistischen Geschichtswissenschaft, Jahrbuch f Nat. Oekonorme und Statistik, B 64 (1897) s 685] Из совершенно аналогичных и столь же субъективных мотивов нежелания разрушать иллюзию свободной индивидуальной личности исходит и Белов в своей полемике с Лампрехтом, см G. Belоw, Die neue historische Methode Historische Zeitschrift, B 81 (45), 1898, ss 244- 245, cp s 249. Разумеется, ни наслаждение и любование индивидуальной стороной исторической действительности, ни чистое ее созерцание, ни устройство святынь и тихих убежищ не может входить в задачи науки, и то обстоятельство, что представители исторической школы Ранке не могли привести в пользу своей точки зрения на историю никаких иных оснований, и что, во всяком случае, именно приведенные соображения представляют собою сокровеннейшие мотивы представителей индивидуализирующего направления, показывает, насколько субъективна сама по себе индивидуализирующая точка зрения на историю и насколько в выборе путей и методов своего исследования ее сторонники руководствуются даже не столько своими личными взглядами, сколько личными субъективными настроениями и переживаниями Тот же Мейнеке в полном согласии с Риккертом ставит вопрос не о задачах и целях исторической науки, но о том, чего "хотим" или "не хотим) мы, историки "Preussen und Deutschland", ss 462, 468.

1 Риккерт, Границы естественно научного образования понятий, с 12.

2 "Границы", с 494.

стр. 157

дуализирующего метода в исторической науке он выводит из чисто субъективных предпосылок. "Того, что имеет для мае значение, - говорит он, - не сможет конечно раскрыть никакое непредвзятое исследование эмпирически данного, но ею установление составляет предпосылку к тому, чтобы нечто стало предметом исследования. То, что имеет значение, как таковое, само собой разумеется, не совпадает ни с каким законом, как таковым, и значение это тем менее, чем общее этот закон. Ибо специальное значение, какое имеет для нас га или иная часть действительности, заключается как-раз именно не в тех ее отношениях, которые оказываются у нее общими с возможно большим числом других. Отнесение действительности к ценностным идеям, которые только и сообщают ей значение, и выделение и упорядочение отмеченных, таким образом, с точки зрения их культурного значения составных частей действительности есть совсем гетерогенная (инородная) и диспаратная (отличная) точка зрения по сравнению с анализом действительности на законы и упорядочением ее в общих понятиях" 1 .

2. СУБЪЕКТИВИЗМ И ОБЪЕКТИВИЗМ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ

Поскольку сторонники индивидуализирующего метода никаких, собственно методологических, вытекающих из практики и опыта исторической работы доводов в пользу своей точки зрения не приводят, поскольку они в своей аргументации исходят из чисто субъективных, притом намеренно подчеркнутых, субъективных мотивов и предпосылок, поскольку они базируются на трансцендентном понятии ценности и привлекают себе на помощь даже отцов церкви, в которых наука обычно привыкла видеть не своих союзников, но антиподов и антагонистов, постольку по существу против них возражать не приходится 2 . Раз люди говорят на разных языках, раз общего языка у них, как у представителей различных классовых идеологий, и не может быть, для них все равно нет возможности ни понять друг друга, ни притти к какому-либо общему решению. Остается предоставить дело времени, которое и покажет, какая точка зрения является подлинно научной, как оно показало уже однажды превосходство опытной науки над мертвой схоластикой.

Но становясь на такую откровенно-субъективную точку зрения, вполне признавая и даже подчеркивая ее субъективизм, риккертианцы понимают


1 "Die Objektivität"... s. 175 - 176.

2 Освещение взглядов Риккерта с марксистской точки зрения см. в статьях М. Н. Покровского в "Правде", 1904 г., NN 2 - 3, Н. А. Рожкова в "Нижегородском сборнике", ПБ 1905; систематическое опровержение "основных положений Риккерта дает также Виппер. Очерки теории исторического познания, ч. 1, глава 3.

стр. 158

этот субъективизм не в обычном, но в специально философском смысле. Субъективизм ценностной точки зрения это - не субъективизм лица, группы, класса, эпохи; это - субъективизм вневременного и внепространственного человека, субъективизм человека вообще, субъективизм, которому приписывается общая значимость. Вся непоследовательность и ложность такого толкования очевидна сама собою. Поскольку та или иная точка зрения представляется субъективной, она тем самым не имеет и не может иметь всеобщего, всеми признанного значения. У исследователей, рассматривающих историческую действительность с церковной или антицерковной, с индивидуалистической или коллективистической, с индивидуализирующей или обобщающей, с различных классовых точек зрения, - как подход к фактам, так равно и самый подбор фактов не может не быть глубоко различным, зачастую диаметрально противоположным1 . Вот почему, когда Риккерт и рик-


1 Неизбежная субъективность всякого исторического исследования отмечается и в теоретических работах многих историков [см., например, Ed. Meyer, Geschichte des Altertums, I (1884) s.S. 18 - 19 (в 4-ом издании, 1921 г., I, кар. 3.)]; О. Lorenz, Die gesehichtswissenschaft in Hauptrichtungen und Aufgaben kritisch erörtert. 1886, s.s. 53 - 66; G. Below, Die neue historische Methode. Historische Zeitschrift, B. XLV (1898), s. 229, 241 ; Meineсke, Hist. Zeitschrift, B. LXXX, s. 227; A. Grotenfelt "Die Wertschätzung in der Geschichte", 1903, s. 174; Ланглуа и Сеньобос, Введение в изучение истории, М. 1899, с. 174 - 175; в области права ср. R. Ihering, Entwicklungsgeschichte des romischen Rechts. 1894, s. f.f. Этот неизбежный субъективизм так наз. "русская школа социологов" возвела в специальный субъективный метод. Н. К. Михайловский, Собрание сочинений, т. III, с. 149, сл., 402- 403; Лавров (Миртов), Исторические письма, ПБ. 1905, гл. 2 (стр. 18 - 45); он же (Арнольд и), Задачи понимания истории, издание 2, ПБ. 1903, с. 82, след.; В. М. Чернов, Субъективный метод в социологии, в сборнике "Философско-исторические этюды", М. 1907; ср. Кареев, Основные вопросы... гл. 8 - 10; "О субъективизме в социологии" в "Историко- философских и социологических этюдах". "Теории исторического знания", гл. 16 - 20. (Кареев говорит лишь о субъективности, отрицательно относясь к "субъективному методу"). Во всех цитированных сочинениях, писанных, кстати, в большинстве до появления основных работ Риккерта, субъективизм понимается в обычном значении этого слова, в значении - частью отражения индивидуальных взглядов историка, частью господствующих взглядов эпохи и подчеркивается, таким образом, как-раз обратно риккертианской точке зрения не общая значимость, а именно, индивидуальный момент "оценки" исторических фактов. На конгрессе английских и американских историков в июле 1926 г. происходила специальная дискуссия о допустимости субъективизма в истории. По вопросу высказывались проф. Морисон (H Monsson), Мейендорф (Meyendorf) и Мак Илвэн (Mac Ilvain), причем первые два высказались за невозможность избежать субъективизма: без субъективизма не может быть и энтузиазма, а следовательно, и интереса, как выразился проф. Морисон. Мак Илвэн, напротив, настаивал на строгом объективизме историка. Прения вращались, конечно, все время в кругу вопросов о допустимости выражения личных интересов и, взглядов историка; о расхождении же классовых интересов и точек зрения и, следовательно, о классовом субъективизме не заходило и речи. Прения изложены в статье "Bias (английское слово, означающее-тенденциозность) in historical writing" ("History", 1926, Oct.).

стр. 159

кертианцы утверждают, что их ценностная точка зрения имеет общую значимость, что ют метод исследования, который они "любят" и которого они "хотят", и есть именно собственно исторический метод, который "любит" и которого "хочет" сама историческая наука, они просто- напросто совершают насилие над фактами, игнорируя все те течения исторической мысли, которые придерживаются иных взглядов на методы и значение исторического исследования.

На самом деле, ценностная точка зрения, которой ее сторонники пытаются приписать абсолютное общезначимое для всех времен и народов значение, есть учение одной философской школы в Германии, возникшее в последнем десятилетии прошлого столетия. Если это учение, возникшее в философской школе, казалось бы, никакого непосредственного отношения к исторической науке не имеющей, имело тем не менее успех и получило признание даже в среде историков- специалистов (прежде всего в Германии), на это имеются свои специальные причины, причины отнюдь не какого-либо вневременного и внепространственного характера, но именно, связанные с определенным историческим моментом и заключающиеся в общем индивидуалистическом уклоне всякой буржуазной идеологии вообще, с одной стороны, в росте реакционных настроений в среде буржуазии в настоящее время, с другой1 . В то время как, таким образом, в среде буржуазных историков все более усиливается тяга в сторону ценностно-индивидуализирующей точки зрения2 , мысль историков-марксистов работает как-раз в обратном


1 Характерный пример представляет Струве, который с переходом из лагеря легального марксизма в реакционный лагерь одновременно усвоил себе и риккертовскую точку зрения. См. его "Patnotica", ПБ. 1911, с. 55.

2 Поворот этот, впрочем, совершается по преимуществу в области теории, тогда как, напротив, практика исторического исследования все более обнаруживает недостаточность односторонней индивидуализирующей точки зрения. Необходимость обобщений очень болезненно ощущается историками-профессионалами, отнюдь немарксистами, как это показывает, например, статья Е. В. Тарле, Очередная задача (см. "Анналы" N 1, 1922). Указания выхода из создавшегося положения Тарле ждет однако от каких-то грядущих "жрецов". Марксизм для него, очевидно, не существует. Индивидуализирующий метод начинает приносить плоды. Лондонский международный конгресс историков 1913 г. обнаружил полнейшую растерянность перед лавиной фактов, накопившихся в течение десятилетий в результате господства индивидуализирующего направления. Яркими красками изображает "кризис исторической науки", захлестываемой наплывом фактов "свыше головы" Трельтч(Еrnst Troeltsch, Der Historismus und seine probleme, Tubingen, 1922, s. 1 f ), однако, лишь для того, чтобы вновь выдвинуть жалкую полубогословскую концепцию (сам Трельтч считает свою точку зрения близкой к риккертовской). Французские историки, вообще более склонные к обобщениям (впрочем, исключительно на почве психологизма), уже много ранее сигнализировали эту опасность. Так, Ланглуа еще в 1902 г. писал, что историческая мысль грозит в конце-концов "погаснуть", как пламя плохо сложенного костра, под тяжестью предназначенных для его поддержания материалов". См. Langlois, Questions d'histoire et d'enseignement: "L'histoire en XIX siecle", p 221. Здесь не лишним будет

стр. 160

направлении: в направлении все более широкого применения и более полного использования генерализирующего, обобщающего, метода.

Вместо утверждения единой общезначимой точки зрения мы наблюдаем, таким образом, в исторической науке все растущее размежевание историков на два лагеря не только с различными, но и с диаметрально противоположными взглядами .В основе этого размежевания лежит, однако, не яичный субъективизм, не расхождение личных симпатий и взглядов, не "хотения" или "не хотения" применять тот или иной метод исследования, а прежде всего классовая точка зрения. Но расхождение классовых точек зрения, лежащее в основе различных взглядов на историческую науку, предполагает в свою очередь существование классовых различий, существование классов; с классами же мы попадаем в область объективной действительности.

Классовая точка зрения определяется не какими-либо субъективными предпосылками, но прежде всего общественным положением данного класса,


отметить, что вообще, когда за составление исторической методологии берутся не философы, но историки-практики, они приходят к выводам и положениям, совершенно обратным тем, на общезначимости которых настаивает Риккерт. Возьмем, например, известный учебник "Введение в изучение истории" Ланглуа и Сеньобоса (перевод с французского А. Серебряковой, ПБ. 1899). Риккерт уверяет нас, что история не хочет знать ничего общего и, напротив, питает специальное пристрастие ко всему индивидуальному, а историки-практики, видя в истории "помесь" индивидуального и общего элементов, отдают определенное предпочтение последнему и говорят нам, что история вынуждена соединять изучение общих фактов с изучением некоторых частных (см. с. 190). Самая значительная глава книги (книга 3, глава 4; глава эта написана Сеньобосом, который, как показала его позднейшая полемика с Симианом по вопросу об исторической причинности, отнюдь не является принципиальным сторонником обобщающего метода и, следовательно, рассуждает в данном случае прежде всего как историк-практик) посвящена "вопросам построения общих формул". Здесь говорится, между прочим, о применении сравнения с целью "познания общих причин различных привычек", "постоянных отношений" и пр. (с. 225 - 226). Еще решительнее высказывается Анри Берр ("La synthese en histoire" 1911), который исходит из того положения, что "существует наука только об общем". Риккерт и его школа знают только либо индивидуальные факты, либо общие вневременные и внепространственные законы (в обобщающих науках) и такую же общую систему вневременных и внепространственных ценностей в науках индивидуализирующих. Ланглуа и Сеньобос не только индивидуальные, но и общие факты вводят в определенные границы времени и места, требуя от историка точного определения "продолжительности и пространственности" "общих фактов" (с. 212 и cл.). Для Риккерта критерием выбора исторических фактов служит их трансцендентная ценность, и отнесение фактов к ценностям составляет главную задачу историка. Ланглуа и Сеньобос знают единственную "ценность"- это историческая достоверность. Для них "ценность нашего знания зависит от ценности наших документов" (с. 222). Значение отдельных фактов определяется не их трансцендентной ценностью, но прежде всего их ролью и значением в "эволюции человечества" (с. 215). При этом не только в отношении метафизических систем, но и всяких метафизических формул и даже терминов, скрывающих хоть какой-нибудь намек на метафизику, к которой так близки риккертианцы, по совету Ланглуа и Сеньобоса серьезные историки "должны проявлять крайнюю осторожность" (с. 226, след.).

стр. 161

т. е. объективным фактом, - обстоятельство, с которым намеренно или ненамеренно не хотят считаться буржуазные теоретики. Посмотрим, например, как разрешается вопрос о строении капитала в политической экономии Для буржуа-капиталиста имеет прежде всего значение-"ценность" деление капитала по характеру вложений и затрат и по быстроте оборота отдельных частей вложенного в предприятие капитала, и ют, соответственно с этим, буржуазная политическая экономия делит капитал на основной и оборотный. Рабочий класс прежде всего интересует вопрос о вознаграждении труда и, следовательно, та часть капитала, которая возрастает в процессе производства и образует, таким образом, тот фонд, из которого черпается" с одной стороны, прибыль капиталиста, с другой - заработная плата, получаемая рабочими. Отсюда- устанавливаемое Марксом деление капитала на постоянный и переменный Различие точек зрения в том и другом случае обусловливается различием интересов и, следовательно, оказывается субъективным, но это, однако, как уже сказано, ни мало не означает, что различие точек зрения не имело в данном случае и объективного значения, поскольку классовые интересы буржуазии и рабочего класса определяются общественным положением этих классов в определенном отношении их к производству.

Одна и та же точка зрения оказывается, таким образом, одновременно и классово-субъективной и имеющей определенное объективное значение. Это кажущееся противоречие представляется противоречием только с метафизической точки зрения Диалектик же марксист не найдет здесь никакого противоречия. Стоит только вспомнить ту установленную еще Фейербахом и всецело воспринятую марксизмом истину, что человек не является ни только субъектом, ни только объектом, что он есть ни субъект, ни объект, но субъект - объект, субъект для себя и объект для других. Субъективные представления человека являются, с одной стороны, не более как отражением в его голове объективной действительности, с другой же стороны, сами по себе переживания лица, субъективные в отношении его самого, представляют объективный факт для других. Нет, поэтому, субъективных представлений и взглядов, которые не определитесь бы в конечном счете объективными условиями 1 .


1 На этом положении основывается вся гносеология (теория познания) марксизма. Чисто теоретическую позицию Фейербаха Маркс, как известно, углубил и дополнит моментом практики, практической деятельности человека, являющейся вернейшим доказательством объективной действительности внешнего мира и лучшим путем к его познанию. Что человек является в одно и то же время и субъектом и объектом, что он не противостоит внешнему миру, но составляет часть его, что он не вышел из рук творца со всеми своими способностями и "категориями", но представляет такой же продукт развития, как и вся остальная природа, что познание им внешнего мира не есть результат чисто теоретического созерцания, но продукт его взаимодействия с внешним миром, его практики, на приложении к которой оно и находит себе поверку, - таковы основные

стр. 162

Возвращаясь к нашему примеру, мы видим далее, что субъективность точек зрения буржуазных экономистов, с одной стороны, Маркса, с другой, относительно строения капитала, не препятствует им иметь в то же время определенное объективное значение, отнюдь не означает их равноценности Поскольку объективно рабочий класс является наиболее прогрессивным, наиболее передовым классом общества, вполне естественно и понятно, что именно точка зрения, развиваемая его идеологами, оказывается более прогрессивной и в объективно научном смысле Мы, действительно, видим, насколько анализ капиталистического общественного строя Маркса является


положения материалистической теории познания марксизма, которое и отличает ее как от теории познания неокантиантских схоластов, так и от идеализма и солипсизма разных толков Мысль эта была положена еще в основу тезисов о Фейербахе и развивалась затем Энгельсом ("Анти- Дюринг", отд. 1, п. 1, "Л. Фейербах", гл. 2, ст. "Об историческом материализме"), ср. отдельные замечания в "Диалектике природы", "Архив Маркса и Энгельса", т. 2, с. 11, 13, 217 Основной тезис всех теоретико-познавательных сочинений И. Дицгена (не всегда, впрочем, выдержанных в последовательном материалистическом духе) составляет положение, что человеческое сознание и познание образует лишь "часть" "универсума" Вопросов гносеологии касается также Плеханов ("Основные вопросы марксизма), главы 2 и 3, примечания к переводу "Фейербаха" Энгельса, примечание 7), в статьях против К Шмидта ("Критика наших критиков", в статье, посвященной Дицгену в "Современном Мире", 1907, в "Ответе А. Богданову", в сборнике "От обороны к нападению", М. 1910) Опровержению субъективно идеалистических взглядов Маха посвящено, как известно, крупнейшее философское сочинение Н. Ленина, "Материализм и эмпириокритицизм", так же как и утраченный рукописный разбор "Эмпириомонизма" Богданова, см также А. Деборин, "Введение в философию диалектического материализма", гл. 7, Луппол, "Ленин и философия", с. 40, сл. А. Деборин, "Ленин как мыслитель" Изд. 2, Гиз. 1925, ст. 1, § 2, 3, 9. Если сознание, а следовательно и познание, различных эпох и различных классов общества находятся под влиянием определенных идей, то поскольку эти идеи сами по себе представляются не случайными, а закономерно обусловленными, они в свою очередь образуют такой же объективный факт, как и познаваемая действительность. Если субъективная ограниченность нашего познания исторически обусловлена, то точно так же исторически обусловлен и объективный факт развития человеческого сознания и вместе с этим - приближение его к более точному и соответствующему реальной действительности познанию внешнего мира "С точки зрения современного материализма, т. е. марксизма, говорит Ленин, исторически условны пределы приближения наших знаний к объективной и абсолютной истине, но безусловно существование этой истины, безусловно то, что мы приближаемся к ней. Исторически условна всякая идеология, но безусловно то, что всякой научной идеологии соответствует объективная истина, абсолютная природа. Вы скажете это различение относительной и абсолютной истины неопределенно. Я вам отвечу оно как раз настолько "определенно", чтобы помешать превращению науки в догму, в худом смысле этого слова, в нечто мертвое, застывшее, закостенелое, но оно в то же время как-раз настолько "определенно", чтобы отмежеваться самым решительным образом от фидеизма и от агностицизма, от философского идеализма и от софистики последователей Юма и Канта. Это - грань между диалектическим материализмом и релятивизмом" (Ленин, "Материализм и эмпириокритицизм", собрание сочинений, т. X, с 109, по изд. "Звено", М. 1909 г., с 150 - 151), ср. Энгельс, "Л. Фейербах", 1906, с 60 - 61.

стр. 163

и более глубоким, и более плодотворным по своим последствиям, чем, например, "субъективная" теория предельной полезности "Субъективизм" известных научных положений отнюдь, таким образом, не мешает тому, чтобы они имели и объективное научное значение1

Но раз мы пришли, таким образом, к заключению, что субъективность, под которой мы понимаем прежде всего субъективность классовой точки зрения, исторической и вообще общественных наук, не лишает еще их в то же время и объективно-научного значения, вместе с этим отпадает и всякое основание для противопоставления исторических наук, как наук, основанных на совершенно особой "гетерогенной", "диспаратной" точке зрения, другим наукам, отпадает и необходимость построения специальных, отличных от употребляемых в других науках методов.

3. ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ И ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ МЕТОДЫ В ПРАКТИКЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ

После того, как мы показали, что индивидуализирующая точка зрения не имеет под собой ничего, кроме чисто субъективных предпосылок, что индивидуализирующий метод не только не подсказывается самим предметом исследования, но, напротив, одностороннее его применение выводит исследователя на ложный путь, остается теперь установить основной характер метода исторического исследования, исходя единственно из соображений целесообразности и из требований самой науки Обратимся для этого прежде всего к рассмотрению тех действительных методов, которыми на практике пользуется историческое исследование. Поскольку Риккерт, выдвигая на первое место в исторической науке значение индивидуализирующего метода, исходит не только из философских предпосылок, но пытается опереться и на действительную практику исторической науки, он имеет в виду прежде всего, если не исключительно, работы Ранке, на которого у него встречаются постоянные ссылки. Это действительно историк, наиболее удовлетворяющий идеалу индивидуализирующей теории, историк, признающий только факты и притом индивидуальные факты и ограничивающий задачу исследователя восстановлением фактов, как они происходили в действительности. Но ведь Ранке представляет собою давно пройденную и превзойденную ступень даже для буржуазной науки. Ранке, как известно, интересовала исключительно политическая история, и, именно, прежде всего с ее индивидуальной стороны. В настоящее время политическая история уже давно отошла на второй тан, первое же место заняла история экономическая и социальная. Вместе с этим самым решительным образом изменился и метод иссле-


1 Совершенно непонятным в устах марксиста представляется то безразличие к объективному значению субъективно-классовых теоретических позиций буржуазии и пролетариата, какое проявляет Сарабьянов (О некоторых спорных проблемах диалектики, "Под знаменем марксизма", 1925, N 12, с 118 и сл.)

стр. 164

дования И в настоящее время утверждение, что историка интересуют только индивидуальные факты, просто-напросто неверно Раз на место фактов политической (притом прежде всего внешне- политической) истории встало исследование длительных общественных процессов, применение обобщающего метода становится неизбежным Отдельные факты, отдельные личности, их биографии, черты характера и быта интересуют уже историка не как индивидуальные факты, не как индивидуальные личности, но как типичные факты, как типичные черты быта, типичные биографии, т. е. именно как экземпляры, подводимые под один общий вид, а не сами по себе. Такие работы, как исследующие происхождение феодального и коммунального строя в средневековой Франции работы Люшера и Флака, как работы Лампрехта и Инама-Штернегга относительно хозяйственной жизни средневековой Германии, как исследования Виноградова по социальной истории средневековой Англии, как многочисленные работы русских историков по истории закрепощения крестьян в России, равно как бесконечное множество других аналогичных работ, ставят себе целью на основании исследования обширного архивного материала составить общую картину (общий средний тип развития) тех или иных общественных отношений, того или иного общественного учреждения. И в то же время все эти работы не только чисто исторические, но, можно смело сказать, имеющие в деле исторического исследования несравненно большее значение, чем обстоятельный рассказ о каких-либо хотя бы самых значительных индивидуальных исторических фактах 1 .

Мы уже знаем, что не предметом исследования определяется выбор метода, что каждый факт одинаково допускает исследование как путем индивидуализирующего, так и генерализирующего метода. Этого факта не отрицают и сторонники индивидуализирующей точки зрения на историческую науку Вспомним, например, ч го говорит Виндетьбанд о возможности к одному и тому же явлению подходить одинаково и с обобщающей и с индивидуализирующей стороны, но если он приводил примеры только из области естественных наук, то, ведь, то же самое можно сказать и о любом факте истории. Историк может излагать, например, историю русских князей киевского периода и усобиц между ними как ряд индивидуальных фактов (правда,


1 Факт этот не мог, конечно, пройти мимо внимания представителей индивидуализирующего направления, причем они тщетно пытались ограничить и подорвать его значение. Так, М. Вебер, изображая результаты исторических обобщений в виде "идеальных типов", стремится тащить их самостоятельного значения, приписывая этим последним лишь служебную подсобную роль и видя в них средство, а не самостоятельную цепь исторического исследования ("Die Objektivität", s.s 190 ff ) Риккерт находит выход из положения в софистическом утверждении, что в случаях применения "коллективистического" метода подводятся под общее понятие лишь части целого, само же целое (например, французская революция) всегда рассматривается "во всей его единственности и индивидуальности) ("Философия истории", с 44 - 45)

стр. 165

сомнительной "ценности") в их хронологической последовательности. Но он может заинтересоваться порядком наследования между ними (вопрос, как известно, немало занимавший русских историков), причинами их усобиц, и тогда начинает рассматривать судьбу отдельных князей и события из их жизни как типичные, как характеризующие вообще взаимоотношения между князьями. История отдельных средневековых городов может интересовать историков как индивидуальный факт (мы имеем целый ряд таких специальных монографий), но рядом с специальными монографиями по истории отдельных городов, существует целый ряд работ, имеющих целью изобразить городское хозяйство, как особый тип, городскую жизнь средник веков в ее целом, городское (так. наз. коммунальное) движение и соответственно рассматривающих отдельные города лишь как типичные образцы, как экземпляры вида. Но точно так же, как история отдельных городов, с обобщающей точки зрения могут рассматриваться и исторические судьбы целых народов, и тогда применение обобщающего метода выходит за пределы истории отдельных стран. Можно сопоставлять при этом как отдельные общественные процессы (феодализм, развитие торговли, крепостного права, возникновение капитализма), так и историю различных народов в их целом. Такие обобщения приобретают уже не столько собственно исторический, сколько социологический характер, однако, это дела нисколько не меняет, поскольку никакого качественного различия между обобщениями того и другого рода не существует. Сравнительный метод одинаково находит себе применение как в социологии, так и в истории. Такие понятия, например, как феодализм, городское хозяйство, торговое государство, с равным правом употребляются и той и другой наукой 1 .

4. СООТНОСИТЕЛЬНОСТЬ ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩЕГО И ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩЕГО МЕТОДОВ

Применение того или иного метода, таким образом, отнюдь не исключает одновременного применения другого метода. С одной стороны, индивидуализирующий метод, как это признают и сам Риккерт и его сторонники, находит себе применение не только в исторических, но и в естественных науках, с другой же стороны, обобщающий метод, как видим, широко применяется в науках исторических. Если отрешиться от риккертовской точки зрения, если отказаться от навязываемого им исторической науке субъективно-ценностного критерия, для противопоставления исторических наук наукам естественным совершенно не останется места. Поскольку и явления природы, и факты, и события общественной жизни представляют собой в реальной действительности индивидуальные факты, поскольку в то же время


1 Различие, которое пытается проводить между социологическими и историческими "категориями" Петрушевский, в сущности, не на чем не основано, кроме как на ценностной точке зрения их автора.

стр. 166

и те и другие рядом с индивидуальными имеют и общие сходные черты, постольку, если мы хотим, чтобы наше знание отражало подлинную, а не ?однобокую действительность, естественно, и в исследовании явлений обоего рода должны находить себе применение оба метода, совершенно независимо от нашего преимущественного интереса в том или другом направлении.

Не "чистые" интересы науки, но удовлетворение различных практических надобностей двигает наше знание вперед. Целью всякого научного познания является прежде всего не удовлетворение праздного интереса, не описание того, что и как было или есть в (действительности., но умение ориентироваться, найтись среди бесконечного богатства и разнообразия окружающей нас реальной действительности. А для этого одинаково необходимо 'применение обоих методов. Явление единичное, если оно вошло в круг нашей деятельности или почему-либо привлекло к себе наше внимание, мы и будем изучать как единичное; явления массовые, повторяющиеся мы будем и в том, и в другом случае изучать с помощью обобщающего, генерализирующего метода. Если историка 'интересует какое-либо бытовое явление, он, несомненно, обратится к 'генерализирующему и только к генерализирующему методу. Бели естествоиспытатель заинтересуется, например, историей извержений Везувия или землетрясениями в Крыму или в Италии, он будет описывать их индивидуализирующим способом, подчеркивая и выделяя в каждом отдельном случае специальные черты данною извержения, данного землетрясения.

И в том, и в другом случае однако можно говорить о применении того или иного метода лишь относительно. Исследователь, пользующийся обобщающим методом, исходит из индивидуальных фактов и потому должен считаться и с их индивидуальными, чертами, исследователь, задавшийся целью описать индивидуальное явление, должен уже иметь представление об общем характере явления, знать его видовые черты. Можно, таким образом, признать, что оба метода не только сосуществуют друг с другом во всех областях науки без исключения, но что они неразрывно связаны между собой и немыслимы один без другого и что никакой анализ действительности фактически невозможен без одновременного применения того и другого метода. Независимо от интереса исследователя к индивидуальной или общей стороне явлений, поскольку он имеет в виду выделить индивидуальные и общие черты с тем, чтобы в дальнейшем вынести за скобки те или другие, он должен прежде всего различать и обособлять их одни от других и, следовательно, одновременно применять оба метода1 .


1 Первым требованием от историка, приступающего к синтетическому построению, в известном учебнике Ланглуа и Сеньобоса признается классификация фактов по степени их общности (Ланглуа и Сеньобос, Введение в изучение истории, с. 170, сл., 189, сл.). То же требование повторяет Сеньобос и в другой своей аналогичной работе "Исторический метод в применении к социальным наукам", перевод под редакцией П. Когана, М. 1902, с. 75 - 76, 81.

стр. 167

Как одностороннее применение обобщающего метода приводит к поспешным и часто ошибочным заключениям, так и индивидуализирующий метод без применения общих понятий равным образом не может дать нам ясного представления о данном явлении и его причинной обусловленности, в худшем же случае оказывается способным совершенно извратить историческую перспективу и дать совершенно неверное изображение исторической действительности. При всей своей индивидуальности каждый единичный факт представляется все же закономерным фактом, т. е. результатом действия общих причин, хотя бы и в очень сложной их комбинации, и мы не сможем его ни правильно понять, ни правильно оценить его значение, если не подведем его под известные общие понятия, если не установим не только его специальных, имеющих более или менее случайный характер причин, но и более общих, следовательно, основных и, собственно, действенных причин. Можно ли правильно понять и определить значение последней империалистической войны, династических войн XVIII столетия, так наз. религиозных войн XVI и XVII столетий, наконец, феодальных войн эпохи средневековья, не зная общественной экономики, тех общественных условий, в каких эти войны возникали, т. е. не связывая их с определенным типом общества. Любой, даже самый мелкий индивидуальный исторический факт может быть понят лишь на фоне общих условий времени, общеисторической обстановки и в то же время представляется совершенно невозможным в иных исторических условиях. Любое столкновение и ссора между феодальными землевладельцами средних веков разрешалось непосредственно силой оружия, политическое убийство служило одним из главных средств итальянской политики времени Возрождения; но разве возможно себе представить подобные факты хотя бы, например, в наше время. Индивидуальные факты, как видим, порождаются не только и даже не столько индивидуальными же фактами, сколько в конечном итоге общими условиями всякой данной исторической эпохи. Равным образом мы не сумеем правильно осветить ни мотивов, ни результатов деятельности даже отдельных политических и общественных деятелей, если не подведем их предварительно (как "экземпляр") под определенные общие понятия, если не отнесем их к определенной эпохе, к определенному классу, сословию, общественной группе.

Подводя итоги, мы можем констатировать, что понятия общего и индивидуального представляют собою понятия соотносительные, которые, следовательно, нельзя ни разделять, ни противопоставлять одно другому. Как индивидуальное обособляется только на фоне общего, так и обратно - обособление и исследование индивидуальных черт и отклонений резче оттеняет элементы сходства и общие черты сравниваемых явлений. Только самый тщательный анализ всех сторон исторических фактов и процессов может заменить в руках исследователя-историка недостающий экспериментальный метод. Сравнительно - исторический метод вовсе не заключается

стр. 168

в выделении одних общих черт и сторон сравниваемых явлений при полном игнорировании их индивидуальных особенностей. "Проводя какую-нибудь аналогию или параллель, - совершенно правильно замечает Фриман, - следует также внимательно останавливаться на чертах различия, как и на чертах сходства; внешние различия часто дают нам в самом деле лучшее доказательство внутреннего сходства. Если в своем сравнивании мы останавливаемся, замечая в подробностях то или иное несходство, это служит вернейшим подтверждением действительного сходства сравниваемых предметов. Если мы замечаем малейшие различия между лицами людей, то это потому, что мы признаем все человеческие лица сходными потому, что мы видим во всех них существенное сходство, которое только и дает нам возможность замечать черты несходства. То же самое должно сказать и относительно предмета нашего исследования (сравнительная политика- А. Т.). Мы отыскиваем черты существенного сходства учреждений, и случайные черты несходства не должны нам мешать в этом" 1 . Несомненно, такое применение сравнительно-исторического метода представляется и более полным, и более плодотворным, нежели то описание сравнительного метода, какое мы находим у М. Ковалевского, сводящего значение и роль этого метода к "выделению в особую группу сходных у разных народов на сходных ступенях их развития обычаев и учреждений" и думающего таким путем установить "общий" или "нормальный" ход общественного развития2 . Неправильное определение роли сравнительно-исторического метода привело Ковалевского к неправильной постановке и самой преследуемой этим методом задачи, ибо об "общем" или "нормальном" ходе развития можно говорить лишь так же условно, как и о нормальном ходе развития всех животных видов или небесных тел. В действительности никакой "нормы" развития не существует. Самое большое, что мы можем установить с помощью сравнительно-исторического метода, это-существование сходных типов развития, которые в свою очередь варьируют от случая к случаю.

5. МАРКС И ЛЕНИН ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ МЕТОДЕ

Резко отрицательное отношение Маркса ко всяким общим схемам хорошо известно. В своем письме в редакцию "Отечественных записок" он протестует против создания формул, играющих роль отмычки всегда и повсюду; он требует специального исследования "исторической среды", могущей изменить все направление развития. Рекомендуя сравнительный метод, он предлагает сравнивать между собой различные эволюции лишь после того,


1 Фриман, "Сравнительная политика", перевод Н. Коркунова, ПБ. 1880 г., стр. 14.

2 М. Ковалевский, Сравнительно-исторический метод в юриспруденции и приемы изучения истории права, М. 1880, с. 19 - 20.

стр. 169

как каждая из них изучена в отдельности. Мысль о многообразии путей исторического развития и о необходимости специального исследования отдельных эволюции, отдельных вариаций одного и того же типа развития не менее определенно выражена Марксом и в другом месте. "Один и тот же экономический базис, - читаем мы в третьем томе "Капитала", - один и тот же со стороны главных условий, благодаря бесконечно различным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т. д., может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирически данных обстоятельств"1 .

Этот рекомендуемый Марксом метод был широко использован Лениным. Ленинизм именно и представляет блестящий пример сочетания самых широких обобщений с самым крайним, если можно так выразиться, применением индивидуализирующего метода. Ленин признает одинаково неправильным и бесплодным одностороннее пользование как тем, так и другим методом. Он считает бессмысленной "попытку внести в общее понятие все частные признаки единичных понятий или, наоборот, избегнуть столкновения с крайним разнообразием явлений, - попытку, свидетельствующую просто об элементарном непонимании того, что такое наука" 2 . "Чтобы действительно знать предмет, говорит он в своих известных возражениях Бухарину по вопросу о профессиональных союзах, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и опосредствования". "Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения" 3 . Он одинаково восстанет и против одностороннего применения абстрактно-обобщающего метода и против индивидуализирующего сужения и искажения действительности. Так, с одной стороны, он находит, что "Марксова диалектика требует конкретного анализа каждой особой исторической ситуации 4 , что при разрешении политических и тактических вопросов необходим "конкретный учет конкретных условий, конкретной эпохи". И в то же время, с другой стороны, "диалектика Маркса, будучи последним словом научно-эволюционного метода, запрещает именно изолированное, т. е. однобокое и уродливо-искаженное, рассмотрение предмета" 5 .


1 "Капитал", перев. Базарова и Степанова, М. 1908, т. III, ч. 2, с. 319 - 320.

2 Ленин, Собр. соч., т. IX, с. 87, "Прекрасная формула", tres bien, замечает Ленин по поводу следующих слов Гегеля: "не только абстрактное всеобщее, но всеобщее такое, которое воплощает в себе богатство особенного, индивидуального, отдельного"("Конспект науки логики Гегеля", "Под знаменем марксизма", 1925, NN 1 - 2, с. 16).

3 Ленин, Еще раз о профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина, Сочинения, т. XVIII, ч. 1, с. 60.

4 Ленин, Сочинения, т. XIII, с. 446.

5 Ленин, Сочинения, т. XIII, с. 160

стр. 170

И этого метода Ленин придерживался не только на словах. В своей политической деятельности он постоянно и неизменно ему следовал. Гибкая тактика ленинизма и основывается прежде всего на постоянном конкретном анализе меняющейся обстановки. Именно, игнорирование необходимости такою анализа, приверженность к раз навсегда выработанным нормам и схемам Ленин прежде всего и ставил в упрек своим противникам, называвшим себя марксистами. Полемизируя в 1905 - 6 гг. с 'Плехановым и меньшевиками по тактическим вопросам, он упрекал их в подмене конкретного анализа реальной действительности абстрактными рассуждениями об общем характере русской революции и о неизбежном будто бы параллелизме ее с западно-европейскими буржуазными революциями1 . Такую же негибкость мысли, такой же схематизм выказывают с. -д. -меньшевики и в своем отношении к Октябрьской революции в России. "Они видели до сих тор определенный путь развития капитализма и буржуазной демократии в западной Европе. И вот они не могут себе представить, что этот путь не может быть считаем образцовым иначе, как с некоторыми поправками (совершенно незначительными с точки зрения всемирной истории)... Им совершенно чужда всякая мысль о том, что при общей закономерности развития во всей всемирной истории нисколько не исключаются, а, напротив, предполагаются отдельные полосы развития, представляющие своеобразие либо формы, либо порядка этого развития. Им не приходит даже, например, и в голову, что Россия, стоящая на границе стран цивилизованных и стран, впервые этой войной окончательно втягиваемых в цивилизацию, стран всего Востока, стран внеевропейских, что Россия поэтому могла и должна была явить некоторые своеобразия, лежащие, конечно, по общей линии мирового развития, но отличающие ее революцию от всех предыдущих западно-европейских стран, и вносящие некоторые частичные новшества при переходе к странам восточным" 2 .

6. ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩЕГО И ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩЕГО МЕТОДОВ

Из всего изложенного мы можем видеть, что ни генерализирующий, ни индивидуализирующий методы каждый в отдельности сами по себе недостаточен. Для полного охвата исторической действительности, для правильной ориентировки в этой действительности, для ее надлежащего понимания и разъяснения необходим самый точный и тщательный конкретный анализ, требующий одинаково применения обоих методов. Позволю себе привести здесь то, что я говорил по этому поводу в другом месте: "Мы не должны упускать из виду, что историческая наука, более чем 'какая-либо другая,


1 См., например, Ленин, Сочинения, т. XIII, с. 81 - 82.

2 Ленин, Сочинения, т. XVIII, ч. II, с. 118.

стр. 171

имеет дело прежде всего с конкретным индивидуальным материалом. Правда, это обстоятельство не может еще служить основанием для отказа от возможности выяснения общих основных движущих причин и моментов исторического развития, но еще менее имеем мы оснований отказываться от изучения частностей и индивидуальных сторон и явлений исторического процесса. Напротив, мы должны делать предметом своего изучения исторический процесс во всей его полноте и разнообразии, вплоть до биографии отдельных исторических деятелей и даже просто типичных личностей, вплоть до выяснения мотивов их действий и поступков. Только идя таким путем, только восходя от выяснения частных причин и следствий к причинам более общего характера, выделяя индивидуальные и более общие черты в жизни и развитии отдельных народов и находя объяснение для тех и для других, сможем мы притти к открытию и научно- обоснованному определению основных движущих причин исторического процесса и проверить эмпирически, если не экспериментальным путем, те общие схемы и обобщения, к каким уже в настоящее время пришли социологическая и историческая наука, идя иным, путем, путем дедуктивных выводов и построений.

Но если, таким образом, применение обоих методов одинаково уместно и необходимо, то значение их (как равно и в естественных науках) в то же время далеко не равноценно. Индивидуализирующий метод, как он изображается его сторонниками, сводится, в сущности, к обычным приемам всякого повествования и ничего специфически-научного еще в себе не заключает 1 . Это не более, как простое описание, составляющее необходимую предварительную ступень к научному обобщению и исследованию, но еще не науку в собственном смысле. Та ценностная точка зрения, та оценка, в которой риккертианцы видят конечную цель исторического исследования, также в сущности свойственна всякому повествованию. Всякий рассказчик выдвигает на первый план естественно то, что считает наиболее важным и интересным ("относящимся к ценности", выражаясь высоким слогом Риккерта).

Не находя себе проверки в общих понятиях и законах развития, такой способ обработки исторического материала неизбежно должен оказаться сугубо субъективным 2 . Установление только ближайшей прагматической связи между событиями, вполне естественное для простого повествователя, для историка, который хочет и должен дать не простое повествование, но научно обработанный и научно освещенный материал, представляется далеко не до-


1 Риккерт первенствующее значение приписывает, именно, изложению, видя в нем настоящую цель историка, см. "Границы"... с. 26.

2 Та историческая критика, введение которой в историю и составляет в сущности заслугу Ранке, представляет собою не более как предварительную проверку материала, не давая ни анализа, ни толкования исторических фактов.

стр. 172

статочным, поскольку оно не ориентирует нас в исторической действительности, не анализирует, не разлагает ее на основные закономерности, не объясняет ее действием немногих общих абстрактных законов развития. Шопенгауэр, как известно, отказывал истории в значении науки на том основании, что она не делает никаких обобщений и ограничивается исключительно повествованием 1 . И он был совершенно прав в отношении современной ему исключительно прагматической, исключительно повествовательной истории. Поскольку в историке прежде всего ценилось искусство повествователя, историю сопоставляли не с наукой, но с поэзией тот же Шопенгауэр видел в истории род романа 2 . И взгляд Шопенгауэра на историю не был только его личной точкой зрения. Взгляд этот был общераспространенным в его время и вполне разделялся и самими историками. Многочисленные "историки" (курсы и руководства для начинающих историков, выходившие в Германии в первой половине прошедшего столетия), видевшие в истории не более, как прагматическое повествование об индивидуальных фактах, несмотря на такое применение индивидуализирующего метода, немало не претендовали на причисление истории к наукам и вполне последовательно рассматривали ее как произведение искусства" 3 . Так же смотрят на эту повествовательную, "индивидуализирующую" историю начала прошлого века и современные историки. "До 1850 г., - читаем мы у Ланглуа и Сеньобоса, - история оставалась и для историков, и для публики одним из видов литературы. Блестящим доказательством служит то, что у историков было тогда в обычае переиздавать свои сочинения по истечении многих лет, ничего в них не изменяя, и публика терпела такой образ действий. Между тем всякое научное сочинение должно


1 A. Schopenhauer, Die Welt als Wille und Vorstellung, 3 Auflage. Leipzig 1859, B. II, § 38, S. 500.

2 Ibid., S. 502.

3 См., например, Rhus, Entwurf einer Propadeutik des historischen Studiums, Berlin 1811, где автор говорит об historische Kunst; Wachsmut h, Entwurf einer Theorie der Geschichte, Halle 1820; W. Humbold, Ueber die Aufgabe des Geschichtsschreibers", 1822 (сопоставление труда историка с творчеством поэта); G. Gerwinus, Grundzuge der Historik, Leipzig 1837 (история произведения искусства - Kunstwerk). Древнейшей формой, в какую облекалось историческое повествование, поскольку оно не имело характера сухих анналистских записей, была, как известно, эпопея, и не только героический эпос в собственном смысле, но и эпические произведения (например, Chansons de gestes во Франции, наше "Слово о полку Игореве"), возникшие в историческое время и об исторических личностях. "Эпопея, - говорит Готфрид Курт, - у всех наций представляет собою примитивную форму истории. Это-история до появления историков... Эпопея перестает фактически существовать с того момента, как она перестает почитаться историей" (Godefroid Kurth, Histoire poetique des Merovingiens, Paris 1893). Такие исторические поэмы имеются в литературе всех европейских и не только европейских народов. Ср., например, интересное сообщение Массой Урселя в секции исторического синтеза об исторической литературе у индусов [Bulletin du centre international de synthese, Section de synthese historique, N 3 (1927) p.p. 16 - 19].

стр. 173

постоянно исправляться, пересматриваться, приводиться в соответствие с успехами, сделанными наукой. Люди науки, в собственном смысле этого слова, не имеют притязания давать своим трудам неизменную форму и рассчитывать на то, что их будет читать потомство; они не претендуют на личное бессмертие, для них достаточно, если результаты их изысканий, исправленные или даже преобразованные позднейшими изысканиями, будут включены в совокупность знаний, составляющих научное достояние человечества-.. Только произведения искусства останутся вечно юными. И публика прекрасно это понимает: никому не пришло бы на ум изучать естественную историю по Бюффону, каковы бы ни были достоинства этого стилиста, но та же публика охотно изучает историю по Огюстену Тьерри, Маколею, Карлейлю и Мишле, и книги крупных писателей, писавших на те или иные исторические темы, перепечатываются в своем первоначальном виде спустя пятьдесят лет со смерти авторов, хотя, очевидно, они не стоят уже более на уровне добытых наукою знаний. Ясно, что в истории для многих людей форма берет верх над содержанием и что историческое сочинение, если не исключительно, то главным образом является для них произведением искусства" 1 .

Не возвышается над этой точкой зрения на историю и "великий" Ранке, работы которого послужили образцом для Риккерта и других индивидуализирующих историков. Требование от историка прежде всего способности (воображения и художественности изложения занимает, как известно, и в его взглядах на историю не менее видное место, чем у его предшественников и старших современников 2 . Введенные им в изучение истории критические приемы сделали лишь его изложение более точным, не сообщили еще ему собственно научного характера и значения. Напротив, именно на примере Ранке особенно наглядно выступает вся недостаточность индивидуализирующей истории и индивидуализирующего "метода", как его понимают историки школы Ранке и Риккерта. Там, где Ранке от кропотливой работы над фактами, от "игрушечной возни с анекдотами", как писал когда-то о нем Маркс 3 , "обращается к попыткам дать общую картину развития европейских государств, там этот великий на малые дела историк, в глазах современного, вооруженного действительно научным социологическим методом историка, оказывается беспомощным как малый ребенок".


1 Ланглуа и Сеньобос, Введение в изучение истории, с. 259.

3 То любование индивидуальным фактом, та боязнь нарушить очарование ("ценность") индивидуального факта приложением к нему обезличивающего абстрактного метода исследования, которое прежде всего характеризует собою индивидуализирующую точку зрения, те чисто личные откровенно субъективные мотивы, какие приводятся в ее защиту ее сторонниками, лучше всего показывают, что и для этих последних история служит не столько для удовлетворения собственно научных, сколько эстетических интересов, что и в их глазах по существу она остается искусством, хотя и именуется ими наукой.

3 Письма, с. 106.

стр. 174

Только с обращением к абстрактно-аналитической обработке исторического материала, только с применением обобщающего метода начинается собственно-научная работа историка. И не только потому, что только обобщение и установление закономерности явлений в истории, как и в естественных науках, имеет собственно научное значение, что только знание об общем дает нам возможность полного охвата действительности и ориентирует нас в ней, что, таким образом, только с обращением к обобщающему методу в истории выступает собственно научный исследователь на место простого повествователя, но и потому, что только с помощью обобщающего метода получаем мы правильное представление об историческом процессе, одинаково, как в его всеобщности, так и в его индивидуальности, что без знания общих причин и общих движущих сил развитая мы не сумеем правильно понять и осветить и индивидуальные факты и явления.

Поскольку, таким образом, целью всякого научного познания является прежде всего открытие и установление закономерности явления, постольку основным методом научного исследования всегда остается обобщающий и абстрактно-дедуктивный метод исследования. Поскольку в то же время понятия общего и индивидуального и в природе, и в общественной жизни представляются, как мы видели, соотносительными, необходимым дополнением обобщающего, генерализирующего метода всегда является метод индивидуализирующий. Но хотя, таким образом, индивидуализирующий метод в процессе исследования представляется не менее необходимым, чем метод обобщающий, однако он играет лишь подчиненную, вспомогательную роль. Необходимо, однако, при этом иметь в виду, что этот служащий необходимым дополнением обобщающего метода и, следовательно, собственно научный индивидуализирующий метод имеет очень мало общего с тем индивидуализирующим субъективно-оценочным методом, в защиту которого ополчаются риккертианцы и которому они придают всецело -самодовлеющее значение 1 . В противоположность синтетическому, индивидуализирующему методу этих последних 2 , научный индивидуализирующий метод есть прежде всего метод анализа, разложения индивидуальных исторических фактов и процессов на их составные элементы, специального исследования как общих с другими параллель-


1 Сторонники применения индивидуализирующего "метода" в истории также нередко говорят об индивидуализирующих исторических науках, как о дополняющих генерализирующее познание естественных наук. При этом упускается из виду только одно весьма немаловажное обстоятельство, именно, что те и другие науки имеют дело с совершенно различным и разнородным материалом. Каким образом индивидуальные данные, касающиеся истории человеческих обществ, могут служить дополнением знания общих законов физики или химии, это - секрет Риккерта и его последователей.

2 Ранке, как известно, требует от историка восстановления прошлого, как оно было в действительности. Со своей стороны Риккерт также, в противоположность обобщающему методу, подводящему индивидуальное под общее, видит задачу историка во включении частей в единое целое.

стр. 175

ными случаями черт, так и индивидуальных особенностей и отклонений изучаемого явления или процесса. Одновременно и рядом с анализом индивидуальной исторически действительнсти индивидуализирующий метод предполагает, таким образом, и приложение к этой исторической действительности уже достигнутых обобщений и установленных уже общих абстрактных положений. Применение индивидуализирующего метода уточняет наше знание и служит в руках исследователя средством для проверки общих положений, полученных путем первоначальных обобщений и дедуктивных заключений. Индивидуализирующий метод в истории заменяет, таким образом, экспериментальные способы исследования естественных наук. Ведь, и эксперимент представляет собою не что иное, как индивидуальный опыт, индивидуальный факт, служащий для поверки общих дедуктивных положений и общих абстрактных законов. Если при этом в эксперименте индивидуальная сторона сходит на нет, совершенно отступая перед исключительным интересом к поверяемому данным экспериментом общему положению, если в историческом исследовании индивидуальная сторона его может нас интересовать сама по себе, на что имеются не только чисто субъективные, отмечаемые риккертовской школой, но и известные объективные причины (см относительно этого следующий параграф), все же объективно-научное значение и в истории индивидуализирующий метод имеет прежде всего как средство уточнения и поверки, как один из способов открытия и установления наиболее общих законов исторического развития

7. ОБЪЕКТИВНАЯ РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩЕГО МЕТОДА В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ

Сторонники ценностно-индивидуалистической точки зрения не могут, как мы видели, привести в ее оправдание ничего, кроме чисто и откровенно субъективных мотивов. Эти чисто субъективные методы имеют, однако, как мы также видели, свои объективные причины, причины, связанные, вопреки мнимой общезначимости ценностной теории, с определенными условиями места и времени Но мы только-что видели, что помимо субъективной ценностно-индивидуализирующей точки зрения буржуазных теоретиков, в исторической науке находит себе рядом с генерализирующим методом, как его необходимое дополнение, индивидуализирующий метод, имеющий и объективно-научное значение. Если в области научной теории он играет второстепенную подчиненную роль, то в области практической жизни, в практике общественной и политической борьбы индивидуализирующий метод, ориентирующий нас в условиях конкретной действительности, приобретает уже более самостоятельное значение и, например, в ленинизме, претворяющем теорию Маркса в непосредственную практику классовой борьбы и пролетарской революции, индивидуализирующий метод, метод конкретного анализа занимает, как мы видели, исключительное место. Именно то обстоятельство,

стр. 176

что научно-индивидуализирующий метод в обоих случаях удовлетворяет определенным практическим требованиям, свидетельствует об его объективно-научном характере и значении. Неприменение того субъективно-ценностного индивидуализирующего метода, о котором говорят риккертианцы, но то действительное научно-объективное значение, какое имеет индивидуализирующий метод в исторических и общественных науках, в известной мере, в действительности, отличает эти последние от естественных наук, в которых индивидуальный элемент стушевывается перед общим в гораздо большей степени Правда, индивидуализирующий метод в истории, как мы говорили, заменяет экспериментальный метод естественных наук, однако, в то время, как индивидуальная сторона эксперимента сводится совершенно на-нет и намеренно устраняется из поля исследования, исследование индивидуальной стороны исторической действительности имеет самостоятельное и притом обусловленное не только субъективными мотивами, но и объективно-научными требованиями значение. Спрашивается, чем же, какими объективными причинами в свою очередь обусловливается этот интерес к индивидуальной стороне исторической действительности?

Историки обращаются к изучению и исследованию конкретного материала не столько потому, что они "любят" индивидуальное и знать "не желают" общего, сколько потому, что вынуждаются к этому самым характером изучаемого предмета. Естествоиспытатель имеет дело с непосредственными реальными данными, с данными, так сказать, осязаемыми, поддающимися непосредственному наблюдению, анализу, экспериментированию, историк, кроме письменных документов и вещественных памятников, не имеет перед собой ничего. Он должен проделать предварительную неблагодарную работу проверки и критики находящихся в его распоряжении источников. Но и после такой проверки он может восстанавливать факты лишь путем воображения, притом нередко на основании неполных и недостаточных данных1 . С помощью такого же исключительно мыслительного процесса совершается, наконец, собственно научная работа расчленения и анализа установленного, таким образом, фактического материала.

Будучи лишен возможности применения экспериментального метода, историк может подойти к фактам только с их индивидуальной, а не с общей стороны, к установлению общих моментов и общих законов развития ему приходится пробиваться сквозь чащу индивидуальных фактов. С другой стороны, и поверять общие положения историк может, лишь прилагая их к данному фактическому, следовательно, индивидуальному материалу. Конечно, и эксперимент по существу есть не что иное, как проверка общего правила, общего закона на частном примере. Но поскольку сущность эксперимента -заключается, именно, в изолировании изучаемой связи явлений, постольку мы и можем считать себя в праве рассматривать его не с его индивидуальной,


1 Ср Ланглуа и Сеньобос, с 172 сл.

стр. 177

но с его общей стороны, не как индивидуальное явление, но как частный пример непосредственного действия общего закона. Этого в истории мы не имеем, историку приходится иметь дело не только с конкретным материалом, но и с конкретным материя том необычайной сложности, общие и индивидуальные стороны могут быть расчленены и отделены одни от других лишь мысленно, лишь в абстракции.

Уже самый характер материала и условия исследовательской работы заставляют историка в гораздо большей степени, чем естествоиспытателя, считаться с индивидуальной стороной действительности. Это условие однако не единственное и, пожалуй, даже и не главное. Ведь, и геолог, например, во всех указанных отношениях оказывается не в лучших условиях, чем историк, однако, это обстоятельство не препятствует самому широкому и гораздо более смелому, по сравнению с исторической наукой, применению обобщающего метода в геологии. От случайно открытых отдельных напластований геолог делает заключение о характере всей земной поверхности в определенную геологическую эпоху, от случайных, часто единичных, следов, оставленных отдельными вымершими экземплярами, он заключает о существовании целых пород и видов, по каким-нибудь отдельным костям реконструирует целое животное и даже целый вид. Дело, следовательно, не только в тех особых условиях, в какие поставлен историк по отношению к исследуемому материалу. Объективная необходимость специального исследования индивидуальной стороны исторической действительности, самостоятельные интерес к ней, вызываются не только условиями научной работы историка, но также, и при том в гораздо большей степени, и особым положением человека в отношении самих фактов общественной жизни.

Мы знаем уже, что общее и индивидуальное, необходимое и случайное, представляют собою лишь две стороны одной и той же действительности. Мы только что видели также, что в естественных науках исследователь, пользуясь экспериментальным методом, имеет возможность подходить к явлениям непосредственно с их общей и необходимой стороны, устраняя по произволу все частные и индивидуальные особенности исследуемого случая. Поскольку же знание фактов и явлений природы со стороны их общности и закономерной необходимости в свою очередь служит в руках человека орудием власти и над природой, поскольку это знание позволяет человеку не только предвидеть, но и направлять индивидуальную действительность согласно своим целям, постольку, естественно, индивидуальная сторона действительности перестает его интересовать. Совершенно в иных условиях оказываемся мы в отношении фактов и событий общественной жизни. В отношении этих последних мы не располагаем еще ни точным знанием общих законов, ни таким могущественным средством, каким является эксперимент в руках естествоиспытателя. Здесь нам приходится иметь дело с данной и, следовательно, с индивидуальной действительностью, сталкиваться с действительностью, по-

стр. 178

вернутой к нам своей индивидуальной стороной. А это обстоятельство ставит нас в невыгодное положение не только как познающих субъектов, на что мы только-что указывали, но также и во всей нашей общественной жизни в качестве объектов воздействия общественной среды. Вместо того, чтобы господствовать над этой средой, мы сами оказываемся игрушкой последней, сами постоянно становимся жертвой стечения обстоятельств, которые, как и вся реальная действительность, отличаются индивидуальным и случайным характером.

Общественный деятель, политик наблюдают только индивидуальные факты и их действие, причем более общие причины и действующие в общественной жизни силы остаются для него тайной. Только отдельные факты останавливают на себе его внимание, и только в отдельных же фактах он видит и единственные причины, порождающие другие такие же индивидуальные факты. Поэтому у него и создается впечатление, что только индивидуальные факты, события, личности являются единственными агентами, от действия которых зависит судьба данного общества, к которому он принадлежит и с которым непосредственно связаны все его интересы. Если над страной виси г, например, военная гроза, если последнее слово зависит от решения правительств, естественно, что именно в этом решении их и видят не только не посредственную, но и единственную причину войны. Чрезвычайно характерным для такого взгляда представляется, например, страстное дебатирование в политической литературе всех стран, участвовавших в последней империалистической войне, вопроса о виновниках этой последней. Эмигранты, изгнанные революцией из страны, всю силу своей ненависти сосредоточивают на деятелях революции и, наоборот, все свои надежды связывают с определенными лицами или правительствами, признавая, таким образом, тех и других единственными виновниками революции и контрреволюции и не видя, а часто и не желая видеть скрытых за ними действительных сил и причин общественного развития. Взгляд этот распространяется и на прошлое, и вся история, обращенная к нам своей индивидуальной стороной, представляется в виде цепи связанных между собой каузально индивидуальных фактов и вместе с тем царством случайностей. Индивидуализирующая "наука"1 , всецело усваивающая этот взгляд и намеренно ограничивающая свою задачу описанием индивидуальной стороны действительности, естественно, неспособна ни возвыситься до настоящего научного ее понимания, ни тем более дать нам средства и способы для овладения ею. Подняться на действительную научную высоту общественные науки (в том числе и история) могут только лишь


1 А сюда относится не только, собственно, индивидуализирующее, но и психологическое направление как в истории, так и в социологии, поскольку это последнее при объяснении исторического процесса исходит не из более общих причин, обусловливающих, между прочим, и человеческую психику, но из психического взаимодействия людей и, в конечном счете, из индивидуальной психологии.

стр. 179

в результате самого широкого применения обобщающего метода одностороннее противопоставление истории, как только индивидуализирующей, и социологии, как только обобщающей науки, одинаково пагубно отражается и на той, и на другой). Всякое подлинное научное знание порождается не простой любознательностью, но практикой, определенными общественными потребностями. Для общественных наук, в частности для истории, задача эта стала актуальной только в наше время, и в сущности только теория исторического материализма представляет первый шаг к ее разрешению.

8. ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ МЕТОД И ПРАКТИКА ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

Если близорукие политики и прагматики-историки не умеют и не хотят возвыситься над упрощенной индивидуализирующей точкой зрения на процесс исторического развития, то и людям, стоящим на научной точке зрения, людям, отдающим себе отчет, в действительных силах и факторах общественного развития в настоящее время, поскольку они поставлены в необходимость жить и действовать под давлением независящих еще от их воли сил и обстоятельств, приходится считаться с данным стечением обстоятельств, принимать во внимание рядом с общими тенденциями развития и возможное влияние индивидуальных обстоятельств и условий. Именно воздействуя на эти последние, используя одни, устраняя другие и расчищая, таким образом путь для выявившихся уже тенденций развития, люди в значительной мере могут ускорить действие этих тенденций. Вот почему и марксизм, и ленинизм, исходя из твердо установленных тенденций капиталистического развития, никоим образом не считают возможным игнорировать и индивидуальной стороны текущей общественной жизни. И ленинизм строит свою тактику, как мы видели, на самом тщательном анализе конкретной обстановки.

У А. А. Чупрова мы находим любопытную попытку обосновать индивидуализирующий метод исторических наук, в противоположность другим представителям того же направления, не на субъективных мотивах и предпосылках, но на объективных требованиях практики. Именно, поэтому его точка зрения, сама по себе неправильная, поскольку он идет далее доказательства сочетания обоих методов и на различии методов пытается обосновать различие и деление наук 1 , представляет все же для нас интерес. В нау-


1 В частности мало понятной является самая его мысль изобразить, представить в качестве индивидуализирующей науки именно статистику, одну из самых обобщающих общественных наук (объединяющую отдельные общественные явления по определенным сходным признакам), науку, которую Кетле как-раз пытался изобразить, как социальную физику", и которая навела Бокля на мысль об исторических законах. Курно точно так же именно в статистике видел науку, констатирующую элементы общего в общественной жизни. "Статистика, - говорит он, - есть наука, предмет которой составляет собирание и координирование многочисленных фактов одинакового рода с целью

стр. 180

ках идиографических (науках о частных фактах и явлениях) Чупров видит необходимое дополнение к наукам номографическим (наукам о законах). Он находит одно номографическое знание, идея которого заключается в том, чтобы "добраться путем постепенною расчленения тех сложных комплексов взаимно обусловленных явлений, которые улавливаются нашим непосредственным опытом, до установления "законов природы" - причинных соотношений между возможными простыми явлениями, между элементарными причинами и следствиями1 ,недостаточным. Недостаточность номографического знания и необходимость дополняющего его знания идиографического и вместе с этим и специальных идиографических наук, Чупров иллюстрирует "с большой наглядностью", как ему кажется, становясь на "грубо утилитарную точку зрения" сельского хозяина, которому для поднятия урожая мало одних общих агрономических сведений и который одинаково должен располагать и чисто практическими и в то же время идиографическими знаниями, например, знанием индивидуальных свойств своего поля, практическими сведениями о рынках, где он может выгоднее всего приобрести необходимые химические удобрения 2 . Для лица, руководящего фабричным предприятием, точно так же недостаточно знания техники и ее законов; не менее необходимы ему и практические сведения о количестве и распределении угля и железа на земном шаре3 . Мореплаватель должен в свою очередь иметь знания о том, где находятся угольные станции 4 . Поскольку приведенными примерами Чупров хочет оправдать существование особых идиографических наук, ею попытка не может считаться удавшейся. Все те необходимые для практика сведения, о которых в этих примерах идет речь, почерпаются либо из личного опыта, либо из справочных изданий. Но ни Бедекер, ни ежегодники-справочники, как бы ни были полезны сообщаемые ими сведения, никакой особой науки не образуют. Мы видели выше, что обобщающий и индивидуализирующий методы, и, следовательно, и обобщающее и индивидуализирующее знания неотделимы одно от другого и что всякая наука, таким образом, рядом с общими научными истинами совмещает в себе и дополняющее их идиографическое знание.

Но если, таким образом, с помощью приводимых Чупровым примеров нельзя доказать необходимости обособления идиографического знания в виде специальных идиографических наук, зато в качестве иллюстрации, наглядно


установить постоянные и независимые от случайных аномалий отношения, свидетельствующие о существовании, с одной стороны, направляющих и постоянно действующих причин и случайных причин-с другой стороны", см. Соurnot, Exposition de la theorie des chances et des probabilitees", Pans. 1843; cp. F. Faure, Les idees de cournot sur la statistique, Revue de metaphysique et de morale, 1905, pp 395 - 411.

1 А. А. Чупров, Опыт теории статистики, ПБ. 1909, с. 14.

2 Там же, с. 16 след.

3 Там же, с. 19 - 20.

4 Там же, с. 34.

стр. 181

противопоставляющей индивидуализирующее, идеографическое, другими словами, эмпирическое знание обобщающему, т. е. собственно научному исследованию, они как нельзя более удачны, и мы ими сможем воспользоваться. То идиографическое знание, примеры которого приводятся Чупровым, есть знание чисто эмпирическое, т. е. знание исключительно той индивидуальной действительности, той индивидуальной обстановки и условии, с которыми человеку непосредственно приходится вступать в соприкосновение в его жизни и в практической деятельности. Но как таковое, оно является исключительно знанием, основывающимся на жизненном опыте и, следовательно, ничего общею с методами собственно научного, т. е. обобщающего, знания не имеющим. Такое чисто эмпирическое познание относится к той ступени развития, когда человек не располагал еще обобщающими методами познания и знанием общих законов природы и когда его скудные знания позволяли ему лишь так или иначе приноравливаться к окружавшей его индивидуальной действительности. Крестьянин-земледелец не имеет еще никаких общих сведений о качествах и строении почвы, но судит лишь чисто эмпирически по получаемому урожаю о качествах своего индивидуального поля, которые он может сравнивать только с урожайностью таких же индивидуальных полей соседей. Также мало имеет он общих сведений и об атмосфере и об атмосферических явлениях. Его интересует лишь состояние погоды сегодняшнего и завтрашнего дня в данном определенном месте. Если он пытается строить какие- то обобщения, обобщения эти, образующие так называемые приметы, также строятся на чисто эмпирических и случайных признаках и потому в большинстве случаев оказываются гадательными и ошибочными. Если сельскому хозяину приходится приобретать скот или ту или иную хозяйственную принадлежность, он обращает внимание, прежде всего, на индивидуальные свойства данного животного, данного предмета, расценивая их со своей индивидуально хозяйственной точки зрения. Мореплаватель такой чисто эмпирической эпохи точно так же не имеет никаких сведений ни о жизни моря вообще, ни о каких законах, управляющих атмосферическими явлениями, плавает без компаса, без карт, без малейшего представления о географических долготах и широтах, но зато он хорошо знает свои участок моря, в пределах которого совершаются его обычные рейсы, очертания берегов, сезоны ветров и затишья, приметы и признаки приближающейся бури. Внешним выражением такого чисто эмпирического, "индивидуализирующего" отношения к действительности служит то обстоятельство, что человек на этой ступени развития во всех явлениях природы видит проявления индивидуальной воли, совершенно аналогично индивидуализирующей точке зрения на историю, которая точно так же все исторические факты и события рассматривает как следствия и проявления индивидуальной воли людей.

Поскольку человек не приобрел еще знания общих законов, позволяю-

стр. 182

шего ему управлять силами природы, поскольку его техника не шла далее непосредственного использования силы ветра или воды, ему, естественно, приходилось, прежде всего, считаться с данными условиями места и времени и к этим условиям приноравливаться. В той мере, в какой и в настоящее время производительная деятельность остается в зависимости от определенных данных условий, например, от распределения руд и угля на земной поверхности, от размеров отдельных их месторождений, от качества находящихся в этих месторождениях средств производства, интерес, возбуждаемый всеми этими обстоятельствами, продолжает сохранять тот же чисто индивидуальный, связанный с определенным временем и местом характер Экономическая география и дает, именно, такие не столько обобщающие, сколько индивидуализирующие, хотя и опирающиеся на обобщенные положения других наук, знания

Поскольку, таким образом, человек не научился еще улучшать породу скота, влиять на качества почвы, пользоваться силой пара или электричества, действующей в любом месте и в любое время, ему приходилось применяться к эмпирическим и тем самым индивидуальным данным. Эмпирические знания представляются человеку полезными и необходимыми лишь в той мере, поскольку он не достиг еще знания обобщающего, пока вместе с этим сохраняется в большей или в меньшей степени зависимость его от индивидуальных условий места и времени. Поскольку, напротив, обобщающее знание закономерных связей природы освобождает человека от такой зависимости, постольку, естественно, и индивидуальные стороны действительности перестают его непосредственно интересовать, и если идиографическое знание и сохраняет еще известное значение, то вовсе не в качестве особой науки, как полагает Чупров, но исключительно в качестве объектов приложения общих данных науки Чупров ссылается на то, что сельский хозяин, даже вооруженный всеми данными агрономии, должен считаться с индивидуальными качествами данного пота, но в этих индивидуальных данных он отыскивает те или иные общие ему знакомые из агрономической науки черты для того, чтобы иметь возможность с пользой приложить к данному индивидуальному объекту свои общие сведения

В таком, именно, положении, в положении людей, вынужденных довольствоваться эмпирическим опытом, находятся и общественные, и политические деятели. Поскольку общественные науки не проникли еще в тайну законов общественной жизни и общественного развития, постольку общественные деятели в значительной мере находятся еще в зависимости от индивидуального стечения обстоятельств. Как хозяина-эмпирика интересует прежде всего данное поле или данное животное, а не свойства почвы или животного вида вообще, так и внимание современного общественного деятеля, политика, историка, сосредоточивается прежде всего на тех индивидуальных фактах, на тех индивидуальных деятелях, с которыми им в каждый данный момент

стр. 183

приходится иметь дело. "Разыскивание причин в истории, - говорит Берр, - делалось ощупью эмпиристами, понималось упрощенно философами и не была определенно организовано логиками" 1 .

Представим себе теперь (хотя бы чисто проблематически для того, чтобы уяснить нашу мысль) будущее общество, представим себе общество, в котором человечество познало наконец законы общественной жизни так же, как ему известны уже в настоящее время законы природы, и научилось так же управлять общественными силами, как оно использует силы природы, общество, избавившееся от всяких классовых и национальных перегородок и противоречий и заинтересованное лишь в планомерном руководстве хозяйственной жизнью. Государственная и политическая жизнь со всеми ее "индивидуальными" "случайностями" в таком обществе должна замереть. С устранением частной собственности и имущественного неравенства исчезнет большая часть правонарушений, и право в значительной мере также сделается излишним. Вся общественная жизнь и вместе все общественное развитие сведется почти исключительно к регистрации успехов техники. Естественно что и социологов и историков этого будущего общества должны будут интересовать прежде всего не индивидуальные факты и события, но общие законы и моменты общественной жизни (прежде всего экономики), равно как и общее направление (тенденция) дальнейшего общественного развития. Для индивидуализирующей истории не останется более совершенно места, и индивидуализирующий метод будет находить себе применение только в отношении прошлых судеб человечества того времени, когда люди не управляли еще своей общественной жизнью, когда общественная жизнь, следовательно, немало за висела от индивидуальных "случайностей", а тенденции общественного развития едва нащупывались сквозь толщу индивидуальных фактов.


1 Henri Berr, La synthese en histoire. Попытка самого Берра разрешить вопрос причинности путем перемены терминологии не может быть признана удавшейся.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ-И-ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ-МЕТОДЫ-В-ИСТОРИЧЕСКОЙ-НАУКЕ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. ТЮМЕНЕВ, ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ И ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ МЕТОДЫ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 14.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ-И-ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ-МЕТОДЫ-В-ИСТОРИЧЕСКОЙ-НАУКЕ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А. ТЮМЕНЕВ:

А. ТЮМЕНЕВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
5384 просмотров рейтинг
14.08.2015 (3149 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
2 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ И ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ МЕТОДЫ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android