Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6762
Автор(ы) публикации: Арк. Сидоров

К ВЫХОДУ НОВОГО ИЗДАНИЯ 12 ТОМОВ "РУССКОЙ ИСТОРИИ В СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ"

Николай Александрович Рожков представлял довольно заметную фигуру в общественно- политическом движении России первой четверти XX столетия. Ученый-историк большого калибра, принадлежавший к числу немногочисленных ученых-марксистов, публицист и политический деятель - вот различные стороны деятельности Н. Рожкова.

Нас интересует Н. Рожков главным образом как ученый-историк. Поэтому мы не собираемся писать его политическую биографию и прослеживать подробным образом все этапы его политической карьеры. Но важнейшие моменты политической эволюции Н. Рожкова отметить необходимо. Нечего говорить о той теснейшей связи, которая существовала между Рожковым "политиком" и Рожковым-"ученым". Все изгибы политической линии Рожкова находили прямое отражение в его публицистических и научных работах. Вот почему невозможно однобоко рассматривать Н. Рожкова только как ученого. Н. Рожков ученый и политический деятель представляет органическое целое.

Поэтому нам кажется необходимым сначала остановиться на вопросах общего мировоззрения, которое определяло и исходные социологические положения и историческую концепцию Н. Рожкова.

Начиная со своей магистерской диссертации "Сельское хозяйство в Московской Руси XVI века", написанной в конце 90-х гг. прошлого столетия, Н. Рожков всю жизнь особенно интересовался социально-экономическими вопросами. В особенностях развития сельского хозяйства и промышленности он искал в последнем счете разрешения важнейших вопросов нашего исторического прошлого. В своей уже посмертной статье он писал: "... и традиции школы Ключевского и Виноградова, и исторический материализм Маркса обязывают нас искать разгадки и объяснения многих важнейших и все еще не вполне выясненных особенностей русского рабочего движения и русской революции вообще в экономическом базисе, в истории народного хозяйства вообще и в особенности в истории русской индустрии, фабричной промышленности" 1 . Отлично сознавая значение "базиса", он уделял много внимания экономической истории: сначала исследованию происхождения и развития крепостного хозяйства, потом - истории капитализма. Все остальные стороны исторического прошлого - внешняя политика, революционное движение и т. д. - рассматриваются им очень скупо.

Через все научные работы Н. Рожкова красной нитью проходит стремление к социологическим обобщениям. Начиная со своей русской истории с "социологической точки зрения", Рожков на разборе конкретного материала русской истории пытался дать "формулировку общих законов сосуществования и развития общественных явлений". Полностью эту задачу ему удалось разрешить только в своей последней грандиозной 12-томной работе: "Русская история в сравни-


1 Н. А. Рожков, Прохоровская мануфактура. "Историк-марксист", N 6, с. 80.

стр. 184

тельно-историческом освещении". "И вот настоящий труд, - пишет автор, - и является одновременно и новым "зданием старой работы, и трудом новым, уже по преимуществу социологического характера, построенным на основе сравнительно-исторического метода. Это плод многолетних усилий и размышлении"1. В этой работе наиболее полно и законченно Н. Рожков формулировал общего схему исторического развития России. Поэтому мы кладем ее в основу нашего исследования. Другие работы мы будем привлекать лишь постольку, поскольку это необходимо для более полного выяснения точки зрения автора.

Необходимо сейчас же внести другое ограничение. Мы не можем рассмотреть и подвергнуть критике "всемирно-историческую точку зрения" автора в полном объеме. Сравнительно- исторический метод в значительной мере помогает уяснить некоторые особенности исторического развития России. Но Н. Рожков пользовался им чрезвычайно широко и произвольно, поэтому получаемые им общие выводы часто чрезвычайно неубедительны и неверны. Без всякой к тому необходимости Н. Рожков анализировал историю обществ, совсем пошедших с исторической сцены и не оставивших иногда значительного культурного наследства. Чрезвычайно сомнительно, чтобы "сравнительно-историческое" изучение древней Ассирии, Финикии или Вавилона много дало для уяснения особенностей исторического развития России. С кинематографической быстротой Н. Рожков обозревает развитие социального строя у нескольких десятков народов, живших на различных материках в различные эпохи и в разной обстановке. Феодальная революция в "Сумаро-аккадо-вавилонском Двуречьи" и в Германии или России не только отделены хронологически большой эпохой, но и совершались в различной географической среде. А Н. Рожков все страны вытягивает в один ряд и в конце каждой главы своей истории механически обобщает. На двух-трех страницах текста, без достаточно глубокой проработки источников, Н. Рожкову, естественно, удавались лишь самые общие и популярные характеристики, которые не имеют научного значения.

Зато общая схема исторического процесса России сделана на основе большой научной проработки фактического материала, после многих лет подготовительной работы, внимательного изучения источников и литературы. Лишь после тридцати слишком лет занятий историей и социологией, пишет Н. Рожков, "он нашел в себе силы и возможности опубликовать большую обобщающую работу, частично подготовлявшуюся в эти годы и составляющую венец и цель его научных исканий" 2 . В той же работе, заявляя о своей готовности признать и исправить свои ошибки, которых он сделал, возможно, "даже много", Н. Рожков выражает твердую уверенность в том, "что главные ее выводы остаются непоколебимыми, незыблемыми" 3 .

Для историка нашего времени решающее значение имеют общие вопросы мировоззрения. Недостаточно знать факты, необходимо их суметь привести в систему, объяснить, понять их взаимную связь. Без известных социологических предпосылок, для марксиста - материалистических, писать историю нельзя. Это старая истина, которую вполне уяснили себе и буржуазные историки. "Сухое знание всех фактов недостижимо, - писал один из них, - по их бесконечному множеству; сверх того, оно совершенно бесполезно, ибо не дает ровно ни-


1 "Русская история", т. I, 1923, с. 7.

2 Н. А. Рожков, т. XII, с. 350 - 351.

3 Там же (разрядка наша. - А. С.)

стр. 185

чего, в сущности - ни на иоту не прибавляет к нашему знанию. Взгляд, теория определяют важность фактов, придают им жизнь и смысл, мешают запутаться в их бесконечном лабиринте, словом, только с их помощью можно воссоздать историю, как она была"1 . Для Кавелина "теорией", на основе которой история поднималась на уровень науки, быта гегелевская философия.

Для последующих буржуазных историков Гегель оказался чрезмерно революционным, и они стали довольствоваться более мелкими теориями позитивистской социологией Конта, потом Спенсером, Вебером Опираясь на выводы буржуазной социологии и философии, буржуазные историки стараются подняться над прагматическим изложением событий, привести факты исторического прошлого в единую стройную систему В 90-х гг. очень заметное влияние на историков оказывал еще Конт, который "подправлялся" материализмом.

Н. Рожков прошел в молодости через школу буржуазной социологии, в частности увлекался Боклем. "Позитивизм" оставил довольно значительный след в мировоззрении Н. Рожкова, даже когда он перешел уже к марксизму и стал революционером Поэтому очень часто в работах Н. Рожкова встречаются "провалы", вульгарные объяснения, имеющие своим источником позитивизм Конта, а не Маркса.

В середине 90-х гг., когда среди интеллигенции было массовое увлечение марксизмом, когда "легальный марксизм" был признаком хорошего тона для каждого буржуазного либерала, Н. Рожков так же испытал сильное влияние "легального марксизма", а потом и сам стал легальным марксистом.

В своей автобиографии и в воспоминаниях о революции 1905 г. Н. Рожков сам рассказывает, как этот переход совершился. Еще в университете он был знаком с Марксом "по Зиберу", но марксистом не был. Дальнейшее изучение I и II томов "Капитала" Маркса во время подготовки к магистерскому экзамену также не сделало Н. Рожкова марксистом "Марксистом сделало меня специальное исследование по экономической истории России - вышедшая в 1899 г. моя книга "Сельское хозяйство Московской Руси XVI века". Работая над этой книгой, я познакомился с обширной экономической и историко-экономической литературой, касающейся не одной только России, и изучил источники. Выводы, полученные мною при специальном исследовании, бросили новый для меня свет на происхождение московского самодержавия и его классовую подкладку. Я убедился, что экономика дает ключ к пониманию политики. Тогда то, что я вычитал раньше из Маркса, приобрело для меня реальный и живой смысл"2

Несомненно, диссертация Н. Рожкова являлась большим шагом в сторону экономического материализма, но марксистской работой, в подлинном смысле этого слова, она еще не являлась. В ней не было прослежено влияния экономики на классовою борьбу общества и на его политический строй. Этот пробел Н. А. заполнил много позднее. Оставаясь в рамках чисто-экономических проблем, "Сельское хозяйство" не давало их материалистического объяснения. Важнейшая проблема, поставленная им в этой работе - причины аграрного кризиса второй половины XVI в. - разрешалась им чисто идеалистически Объяснение кризиса выводилось им не из экономических факторов, а из юридической природы поместья. В своих последних работах, под влиянием критики, в частности М. Н. Покровского, Рожков наполовину отступил от своего первоначального объяснения.


1 К. Д. Кавелин, Собр. сочин., т. V, с. 9 (разрядка наша - А С.).

2 Н. Рожков, А. Соколов, О 1905 годе, с. 4.

стр. 186

До сих пор никто не написал "новую книгу на эту тему, которая была бы лучше книги Николая Александровича"1 , говорит М. Н. Покровский. Это конечно верно, но даже с точки зрения "легального" (а не революционного) марксизма- эта работа не цельная, экономическое объяснение не вполне выдержано. Это и понятно Н. Рожков вышел из школы Ключевского, этого блестящего представителя юридического направления в истории Еще за год-полтора до магистерской диссертации, в 1897 г, Н. Рожков напечатал ценною в научном отношении, но целиком "юридическую" работу "Очерки юридического быта по "Русской Правде", Богословский в своих воспоминаниях о Н. Рожкове также признает, что в работах Н. Рожкова "того времени непременно имелся юридический элемент", поэтому он вместе с Кизеветтером и Богословским принимал некоторое время активное участие в "Комиссии по истории права" при юридическом обществе.

Однако, являясь "самым смелым" - "по характеристике Богословского - из молодых специалистов по истории, Н. Рожков взял для диссертации чисто экономическую тему Диссертация получилась эклектической. Тем не менее эта работа является определенным этапом в эволюции Н. Рожкова к экономическому материализму Познакомившись позднее с произведениями марксистов - "легальных" (Струве) и революционных (Бельтов, Ленин), - Н. Рожков стал окончательно считать себя марксистом "К началу нового века, - пишет он, -лет 25 тому назад я был уже несомненным марксистом"2 . Однако, и это положение нуждается в ограничении Несмотря на усиление своих связей с революционными социал-демократическими (потом большевистскими) элементами, Н. Рожков оставался еще либеральным профессором, а в области "теории" Н. Рожков был скорее "позитивистом" и "легальным" марксистом, чем социал-демократом.

О политической физиономии Н. Рожкова начала XX в Богословский рас сказывает следующее. "Мы читали "Русские ведомости" и держались приблизительно тех взглядов, которые они выражали, иногда впрочем критикуя их за недостаточную прямоту отчетливость и смелость. Вместе с "Русскими ведомостями" мы критиковали и деятельность правительства, видя ясно неудачные его мероприятия Н. А. высказывал мнения иногда резкие, иногда напротив более мягкие. Иногда он говорил и любил это повторять, что революционное движение в России нарастает, и даже предлагал держать пари на бутылку шампанского, что через столько-то лет, я уж теперь не помню, через сколько именно, в России вспыхнет революция"3

Той резкой грани, которую революция 1905 г. провела между Н. Рожковым и либеральной профессурой, в 1902 г. еще не было Только рост рабочего движения толкал Н. Рожкова все время влево, в лагерь революции. Поэтому, когда проф. Новгородцев стал вербовать среди либеральной профессуры кадры членов "Союза освобождения", то, хотя Н. А. и присутствовал на одном из таких собраний, но оказалось, что он "уже принадлежит к более левому направлению". Присутствовавшие поняли, что он примкнул к социал-демократии. Но это произошло после поражения царизма в японской войне, после демонстрации бессилия русской буржуазии, ее "верноподданности" царизму и после расстрела 9 января. Сам Н. А. рассказывает, что половинчатость буржуазии, ее нерешительность, наряду с революционностью рабочих, толкнули его к большевикам.

Просматривая теоретические работы Н. Рожкова 1900 - 1905 гг., можно убедиться, как далеко Н. Рожков находился от марксизма. Он сводил весь марксизм


1 "Историк-марксист", N 3, с. 258. Некролог Покровского о Рожкове.

2 Н. А. Рожков, А. Соколов, О 1905 годе.

3 "Ученые записки Института истории", т. V, с. 143.

стр. 187

к примату экономики, а в вопросах философии оставался идеалистом. Диалектичность исторического процесса Рожковым была не понята. Он усвоил, что в основе исторического процесса лежит экономический фактор, но проследить на конкретном историческом материале, как развитие производительных сил определяет ход исторического процесса, - ему не удается. В этом отношении чрезвычайно типична его статья: "Денежное хозяйство и формы землевладения в новой России". Задачей исследования Н. Рожков поставил проследить влияние развивающегося торгового капитала на изменение общественной формы хозяйства. В ходе исследования он совершенно правильно установил связь крепостного права с развитием денежного хозяйства. Рожков еще не говорит здесь о торговом капитале, но имеется в виду именно он. Все же к концу своей работы он изменяет марксистскому методу и приходит к выводам, которые не вяжутся ни с его исследованием, ни с социологией Маркса. Оказывается, не экономический фактор играет решающую роль в общественном развитии, а фактор биологический. "Основным элементом всего хозяйственного развития новой (как и древней) России является рост населения. Непосредственным проявлением этого роста населения были - постепенное распространение земледелия на всю почти территорию страны и зарождение и медленное развитие денежного хозяйства, рассчитанного при том на более или менее обширный рынок" 1 .

Конечно, под этим "социологическим" положением Н. Рожкова подпишется любой буржуазный профессор, воюющий с марксизмом, ибо это абсолютно не марксистское положение. Как показывает дальнейшее изложение, Н. Рожков заимствовал его у М. М. Ковалевского. Этот "срыв" представляет у Н. Рожкова вовсе не печальное исключение. Наоборот, более внимательное изучение его исторических работ убеждает в том, что Н. Рожков - "критический позитивист" не в переносном, а в самом действительном понимании этого слова. Марксистскую социологию он не только не усвоил, но и не понял. В своей критике "Проблем идеализма", представлявших научный и философский манифест либеральной русской профессуры, Н. Рожков не нашел грани между материализмом и идеализмом. Он критиковал Новгородцева, кн. Трубецкого, Бердяева и других не как врагов, решительных противников материалистического 'Мировоззрения, а как своих друзей, союзников, с которыми расходился в частностях. Он не отмежевался от идеализма, а признал за ним "некоторое практическое значение", потому что идеализм "проводит здоровое нравственное начало"2 . Вообще, говорил Н. Рожков про себя, он не находится "в безусловно враждебном отношении к идеализму". После вышеприведенных оценок идеализма, Н. Рожков, естественно не критиковал идеализма, а ревизовал марксизм. Вместо того чтобы показать классовое лицо буржуазной профессуры, как это сделал Покровский по отношению к Риккерту, Н. Рожков провозгласил единый фронт между критическими позитивистами (читай "легальными марксистами") и идеалистами "в практической общественной деятельности". Перед нами, несомненно, выступает "легальный марксист" (ведь и Струве не был заражен марксистской ортодоксией) - ученик Струве, а не Маркса. Вслед за Струве он повторяет буржуазную пошлость, будто марксизм "не представляет еще пока цельной и законченной системы". И это написано Н. Рожковым в XX в., когда он уже считает себя "марксистом". Для Н. Рожкова является марксистом всякий, кто признает "производственные отношения за главную определяющую силу во все эпохи" 3 . По этому принципу он зачисляет в лагерь маркси-


1 Н. А. Рожков, Исторические и социологические очерки, ч. I, с. 163.

2 Исторические и социологические очерки", ч. I, с. 34.

3 "Психология характера и Социология", см. "Исторические и социологические очерки", ч. I, с. 176.

стр. 188

стов Каутского и Штаммлера, а в России-Струве и Бсчьтоза. Н, Рожков не смущается тем обстоятельством, что Струве сделал "решительный шаг к критике ортодоксального марксизма", как раз в рецензии на книгу Штаммлера (тоже не марксистскую). В этой рецензии "критик" марксизма ставил себе в особую заслугу, что его ревизионистские идеи сложились еще до выхода работ Штамлера и Бернштейна Н. А. Рожков зачисляет их обоих в марксистский лагерь наравне с Каутским и Плехановым.

В момент наивысшего подъема революционной волны, Н. Рожков в 1905 г. приходит к большевикам главным образом потому, что у него сложилось "убеждение, что на революционность русской либеральной буржуазии полагаться нельзя"1 . Отстав от своих коллег по университету, Н. Рожков примкнул к партии рабочего класса, к наиболее ее революционному крылу - большевикам, не будучи по сути дела социалистом и марксистом.

В своей работе, вышедшей в 1905 г., - в русской истории с "социологической точки зрения", - Н. Рожков остается по-прежнему на струвианской точке зрения, чуждой марксизму. Он не понимает классовой борьбы, не вносит, как выражается Ленин, момента "партийности" в изучение исторического прошлого, а остается "объективистом". Марксизм для "его сводится к тому, что он расчленяет общественную жизнь на пять процессов: "естественный (?), хозяйственный, социальный, политический и психологический", т. е. - к простой классификации. В своем изложении он твердо придерживается указанного порядка, стремясь разложить все явления по соответствующим полочкам, начиная описание с хозяйственных явлений, которым принадлежит доминирующая роль.

Связав себя с партией пролетариата, Н. Рожков и в 1905 г. не понял марксизма: ему как социологу оставалось чуждо понятие общественно-экономической формации, без которого невозможно научное деление истории на периоды. Поэтому эмпирически, ощупью он подходит к необходимости такого деления, стараясь в основу его положить развитие "того процесса общежития, который задает тон целому", т. е. хозяйственные явления. Из "практических соображений", объясняет Рожков, им намечаются в русской истории пять периодов: "1) Киевский - до конца XII в., 2) Удельный - с XIII до половины XVI столетия, 3) Московский - с половины XVI до конца XVII века, 4) Новый крепостной период, охватывающий XVIII столетие и первую половину XIX века, и 5) Новый пореформенный, начинающийся второю половиною истекшего столетия и продолжающийся до сих пор"2 . На такие периоды делится история автором- социологом, называющим себя марксистом. Ничего марксистского и научного в этой периодизации конечно нет. Она построена на идеалистических принципах и в значительной мере совпадает с периодизацией буржуазных историков. Между тем это основной и кардинальный вопрос для историка. Правильно объяснять исторические явления можно лишь тогда, когда ясно, к какой общественно-экономической формации они относятся, какие классы действовали тогда на исторической арене.

Характерно, что Н. Рожков и позднее не понял этого. А до 1905 г., будучи "легальным марксистом", он заботливо обходил классовою борьбу. Читая Рожкова, замечаешь, как со всех сторон прет экономика. Естественно, многие сразу решают: конечно, Н. Рожков марксист. Уместно напомнить, что для Маркса и Ленина марксизм не сводился к одной экономике, и глубоко прав Покровский, указывая на это в своих многочисленных работах. Даже в определении общественно-экономической формации Маркс никогда не ограничивался одной голой


1 "Автобиография" в сборнике памяти Н. Рожкова, с. 9.

2 "Обзор русской истории", ч. I, с. 6 - 7.

стр. 189

экономикой. "Он, - пишет Ленин про Маркса, - одной "экономической теорией" в обычном смысле не ограничился: "объясняя" строение и развитие данной общественной формации "исключительно" производственными отношениями, он тем не менее везде и постоянно прослеживал соответвующие этим производственным отношениям надстройки, облекал скелет плотью и кровью"1 .

Каждая общественная формация представляет сложный, но единый комплекс явлений: экономических, классовой структуры общества, политики и идеологии. С точки зрения этой теории Маркса и надо подходить к периодизации истории. Но для этого надо быть марксистом- диалектиком, а не грубым эмпириком-"экономистом".

В цитированной уже нами работе Н. Рожкова "Обзор русской истории" он стоит на механистической эволюционной точке зрения. Развитие исторического процесса рисуется им "без резких переломов и внутренних скачков", т. е. не диалектически. Если нет "внутренних скачков", значит нет революции, нет классовой борьбы. Развитие общества совершается не в силу внутренних имманентных законов, а благодаря воздействию внешних факторов.

Вместо классовых интересов и классовой борьбы для Н. Рожкова на первом плане выступают интересы общества "как целого". Крепостное право тоже оказывается соответствовало "реальным интересам общества как целого" 2 , т. е. крестьян и помещиков. Н. Рожков в данном случае целиком стоит на внеклассовой, "объективистской", т. е. струвианской точке зрения, от которой марксист отличается тем, что "он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно - экономическая формация дает содержание этому процессу, какой именно класс определяет эту необходимость... С другой стороны, материализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы"3 .

Ленин имел в виду конечно пролетариат. Ибо только становясь на точку зрения этого класса, можно оставаться последовательным до конца материалистом-марксистом.

Н. Рожков до 1905 г., когда он вступил в большевистскую партию, был марксистом (как он сам об этом говорит) "только в области научной - исторической и социологической". Но не будучи социал-демократом, не становясь прямо на точку зрения пролетариата, Н. Рожков не имел и выдержанного мировоззрения. Переход Н. Рожкова к большевикам, активная партийная работа, тесная связь его с рабочими массами произвела значительный переворот в его мировоззрении.

На исторических работах, написанных в бурные годы классовых битв с царизмом, отразился пафос революции и революционный темперамент эпохи. К таким трудам Н. Рожкова относится и "Происхождение самодержавия". Эта работа более строго выдержана в марксистском духе. Там имеется уже не только голый анализ экономических отношений, но дана классовая характеристика политических институтов. Наследство "академизма" все же чувствуется и в этих работах в чрезвычайно внимательном и непропорционально большом внимании, кото-


1 В. И. Ленин, Собр. сочин. т. I, с. 72 (разрядка наша - А. С.).

2 "Исторические и социологические очерки", с. 25.

3 В. И. Ленин, Собр. сочин., т. II, с. 65.

стр. 190

рое Н. Рожков уделяет технике управления и исследованию различных юридических учреждений.

Однако, даже во время и после революции 1905 г., играя активную политическую роль сначала в большевистской партии, потом у меньшевиков, Рожков не был революционным марксистом. Он стал более последовательным экономическим материалистом, политические взгляды его приобрели большую четкость, но он остался механическим материалистом-схематиком, а не диалектиком. Некоторых сторон марксистской теории он по-прежнему не понимал и не усвоил. К числу таких вопросов относится диалектика и учение о государстве и диктаторе пролетариата.

В своем последнем историческом труде, который венчает его тридцатилетнюю научную деятельность, Н. Рожков развивает антимарксистские взгляды относительно происхождения и классового характера государства. Его точка зрения очень близка к взглядам Струве, считавшею, что государство есть "прежде всего организация порядка", а не аппарат господства и принуждения господствующего класса. Н. Рожков так же, как и Струве, выставляет принцип общего блага, которое якобы преследует государство. В первом томе своей истории "в сравнительно- историческом освещении" он пишет: "Мы видели, что русское государство появилось и утвердилось вследствие того, что оно соответствовало двум настоятельным потребностям общества, потребности во внешней защите от инородцев и потребности в устранении внутренних раздоров. Военная деятельность князей и княжеский суд должны были удовлетворить этим настоятельным потребностям. Без сомнения, они и удовлетворяли им до известной степени и, следовательно, в известной мере достигали цели общего блага, потому что иначе самое существование государства было бы невозможно"1 . Хотя дальше Н. Рожков и пишет, что часто государственная власть использовалась для достижения личных, а не общественных интересов, это нисколько не ослабляет выставленных им положений среди которых центральным является - государство есть организация порядка.

В происхождении такого важного политического института, как государство, и в определении его общественной функции Н. Рожков скатывается к буржуазным "теориям". Он не видит классовых экономических противоречий, наличие которых является предпосылкой для появления государства. Вместо того, чтобы на конкретном историческом примере России показать правильность обшей социологической точки зрения марксизма, он плетется за историками, классовый интерес которых заставлял подчеркивать внеклассовость государства, якобы защищавшего интересы всего "народа". "Отношение к государству, - пишет Ленин, - одно из самых наглядных проявлений того, что наши эсеры и меньшевики вовсе не социалисты" 2 . Данный конкретный пример показывает только, насколько верно это положение Ленина. Позиция Н. Рожкова в данном вопросе не марксистская, а "объективистская", т. е. буржуазная.

Мы переходим к рассмотрению последней работы Н. Рожкова, 12-томной "Русской истории", которая писалась уже после Октябрьской революции. В заключении к XII тому работы автор еще раз возвращается к теории Маркса, называет себя марксистом.

Мы имеем не одну работу, в которой Н. Рожков дает характеристику марксизму и анализирует важнейшие составные части этого учения. В лекциях


1 Н. А. Рожков, "Русская история в сравнительно-историческом освещении, т. I, с. 20 (разрядка наша - А. С.).

2 В. И. Ленин, Собр. сочин., т. XIV, ч. 2, с. 301.

стр. 191

по истории социализма он считает "исходным пунктом всего учения Маркса" материалистическое понимание истории. Там же, в порядке "научном" он характеризует различные этапы в развитии общества: смену господства дворянства буржуазным строем, который в свое время должен смениться социалистическим. С научной обстоятельностью Н. Рожков излагает философские и экономические теории Маркса, но ничего не говорит о диктатуре пролетариат. Маркса-революционера Н. Рожков превращает в архи-ученого и доброго профессора. В изложении Н. Рожкова марксизм теряет свою революционную сущность. Эта "забывчивость" автора о диктатуре пролетариата может быть понята и объяснена лишь в связи с меньшевистской позицией автора. И в своей "Русской истории", отходя уже от меньшевиков, он все же излагает существо марксизма по-профессорски, а не как революционер. Правда, здесь он связывает марксову теорию исторического материализма с классовой борьбой, которая оказывает свое влияние и на политический строй общества, но опять не доводит ее до диктатуры пролетариата. Вторая черта марксовой теории по Н. Рожкову состоит в признании развития производительных сил "объективной основой классового господства" и третья - в диалектичности общественного развития (диалектический метод). Здесь как-будто бы отмечены все важнейшие стороны марксизма. Но это только кажется, ибо в важнейшем пункте Н. Рожков не договаривает. Он классовую борьбу не связывает с теорией диктатуры пролетариата. А между тем о классовой борьбе уже говорили буржуазные французские историки первой половины XIX века. "Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишут очень часто. Но это не верно. И из этой неверности сплошь да рядом получается оппортунистическое искажение марксизма, подделка его в духе приемлемости для буржуазии. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признает только борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще невыходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов - значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма" 1 .

В приведенной цитате Ленин наиболее полно и ярко выяснил значение диктатуры пролетариата в общей теории марксизма. Если с этой точки зрения подойти к Н. Рожкову - "политику" и "историку", то мы найдем у него совпадение политической линии с исторической концепцией. Во время Октябрьской революции он стоял на меньшевистской позиции, отрицавшей возможность в России диктатуры пролетариата. Борьба за диктатуру пролетариата должна наступить в будущем, "ибо у нас самостоятельно ввести социализм было бы немыслимо", - писал Н. Рожков.

Если от его политической позиции перейдем к исторической концепции, то увидим, что она тоже пронизана меньшевизмом. Задача русской революции в октябре 1917 г. по этой концепции сводится к тому, чтобы обеспечить переход к развитию "культурного капитализма".

"История, - говорит т. Покровский не раз, - есть политика, обращенная в прошлое". Поэтому политический оппортунизм ученого неизбежно находит свое отражение и в чисто исторических построениях. Так случилось и с Н. Рожковым.


1 В. И. Ленин, Собр. сочин., т. XIV, ч. 2, с. 323.

стр. 192

Несмотря на его признание марксистской концепции, правильное применение им марксистского метода ограничивалось преимущественно вопросами экономики и истории хозяйства.

Как только он доходил до объяснения всей совокупности общественных явлений и до формулировки общих социологических законов, у читателя сразу появляется сомнение: "марксист ли автор?".

Начиная с первой страницы своего труда "Русская история", Н. Рожков допускает ложное деление общественных явлений на социальную статику и динамику. Первая должна формулировать законы общее та не в его развитии, "а в состоянии покоя".

Это совершенно неправильное положение, ибо нельзя общественные науки сводить до полного тожества с механикой и физикой, откуда Н. Рожков заимствовал эту свою идею. Стремление к схеме, попытка изложить предмет проще и понятливей для слушателя у Рожкова принимает характер грубой вульгаризации. Весь отдел "статики" представляет перепев и извращение некоторых основных положений марксистской социологии. Собственное творчество Н. Рожкова сводится к оговорке насчет несогласия с объяснением духовной культуры непосредственно классовыми и экономическими интересами, да к "теории" психических типов, представляющей мешанину из произведении буржуазных психологов. Этой своей теории он придает довольно большое значение и в "Истории" отводит духовной культуре много места. Понятие "психического типа", по мнению Н. Рожкова, должно иметь ту же значимость, что тип экономический, например, - капитализм, феодализм и т. д. Он насчитывает пять психических типов эгоистов, индивидуалистов-эстетиков, людей этического склада и аналитиков.

Для того чтобы разобраться в характере этих типов, нет необходимости читать сотни страниц, посвященных социологическому обоснованию этого деления. Для каждого, знакомого с азбукой марксизма, ясно, что Н. Рожков отрывает психологию общества от классовой базы. Экономический "тип" и психический не совпадает, ибо единой общественной психики нет. В классовом обществе есть психология классовая. В различных общественных формациях вместе с изменением классовых отношений и психика приобретает совершенно иной характер. А Н. Рожков устанавливает неизменные типы не только для разных классов одного и того же общества, но и для разных обществ. Общественно-экономическая жизнь изменяется, а вместе с развитием общества эволюционируют "- психические типы", но как и куда они развиваются - об этом Н. Рожков ничего не говорит. "Теория" психических типов является наиболее яркой иллюстрацией непонимания учения Маркса об идеологии, о ее зависимости от социально-экономического строя. Учение о психических типах - лишь одна сторона всей "теории" статики, которая так не вяжется с диалектическим процессом развития общественной жизни.

Учение Н. Рожкова о "статике" несомненно свидетельствует об отсутствии у автора диалектической точки зрения. Н. Рожков смотрит на общество как на нечто застывшее, окаменелое, а не как на развивающийся живой организм. Несмотря на сильное выпячивание экономического базиса, хозяйственных явлений, которыми в конечном счете Н. Рожков пытается объяснить весь исторический процесс, т. Покровский правильно подметил у Н. Рожкова известную эмансипацию, отрыв политического момента от других. Это объясняется механическим взглядом автора на весь общественный процесс развития.

Н. Рожков нигде не дает единой картины, охватывающей все многообразие и сложность общественной жизни. Он разлагает ее на пять категорий: хозяйство, классы, политическая жизнь, идеология, которые фактически развиваются неза-

стр. 193

висимо одна от другой. Анализируя какую- либо историческою эпоху, М. Н. Покровский устанавливает взаимозависимость и переплетение социальных, политических и идеологических моментов, а у Н. Рожкова экономические, социальные, политические явления механически наложены один на другой без всякой цементной прокладки, без органической связи друг с другом.

Тов. Покровский вполне прав, характеризуя Н. Рожкова как типичного представителя "экономического" материализма, а не марксиста. Для того чтобы яснее оттенить механический, а не диалектический характер мировоззрения Н. Рожкова, надо коротко остановиться на философских взглядах Н. Рожкова Для всякого человека, считающего себя марксистом, обязательно признание материалистической диалектики Маркса. Только ревизионисты и политические оппортунисты позволяют себе в этом "вольность": признавая экономическую теорию Маркса, они обычно отказываются от основ марксистского мировоззрения - от диалектического материализма. Н. Рожков следует в этом отношении за всеми оппортунистами и людьми, "не зараженными ортодоксией" Он в вопросах философии является не марксистом, а эмпириомонистом, богдановцем. Все познание внешнего мира он сводит вслед за Богдановым только к опыту, за пределами которого "нет ничего". Рожков фактически отрицает существование действительности вне нашего ощущения. "Материя, - говорит Н. Рожков, - есть простое общее понятие, слово - не больше. Это с гениальной простотой и ясностью окончательно доказал еще Юм"1 .

В полном согласии с механистами, Н. Рожков отрицает качество: "научно организованный опыт сводит его в конце-концов к количеству, вибрации, колебаниям, давлениям, движениям"2 . Во время философской полемики Ленина с Богдановым, который заменял марксизм идеализмом, Н. Рожков стал на сторону последнею против Ленина. Особенно не нравилось Н. Рожкову то, что Ленин защищал существование материи, диалектический метод и прочие "терминологические древности", которые по мнению Н. Рожкова давно и "безнадежно" устарели.

В своей работе "Материализм и эмпириокритицизм" Ленин защищает диалектический материализм против идеализма, а по мнению Н. Рожкова "бессильно пытается соединить несоединимое - наивный реализм с научным материализмом"3 . Не только в вопросах политических, но и в оценке философии марксизма Н. Рожков разошелся с большевиками и не являлся марксистом.

Таким образом к идейным источникам "рожковщины" в русской истории, кроме позитивизма и "легального марксизма", надо причислить и эмпириомонизм, богдановщину. Социологические взгляды Рожкова-ликвидатора формировались под непосредственным и сильным влиянием Богданова.

Марксизм объясняет общественное развитие, классовую структуру общества, политический строй и т. д. развитием и изменением производительных сил. Рожков отказывается от такого объяснения и заменяет его законом сохранения энергии. "Законом сохранения энергии объясняется весь ход развития общества, освещается и необходимость того будущего общества, которое должно возникнуть из недр общества современного. И каждый период, каждое изменение общественного развития получает при энергетической точке зрения глубокой смысл, выясняется как нечто необходимое, закономерное" 4 .


1 Цитирую по "Ученым запискам", т. V, с. 50.

2 Там же.

3 Там же, с. 49.

4 "Основы научной философии", с. 104 - 105. Цитир. по "Ученым запискам" Института истории, т. V, с. 50 - 51.

стр. 194

Н. Рожков видел в таком объяснении последнее слово науки, соединение марксизма с новейшими достижениями естественно-научной мысли На деле же он скатывался к грубому механическому, энергетическому объяснению, ничего общего не имеющему с марксизмом, ибо влияние классовой борьбы на развитие общества эта "энергетическая" теория совершенно устраняет. По мнению Н. Рожкова, классовая структура общества, политический строй и все идеологические явления суть не что иное, как "дальнейшее превращение энергии в новый вид". Н. Рожков совершенно стирает грань между общественными явлениями и теми процессами, которые совершаются в природе. Это есть возврат от точки зрения Маркса назад к взглядам французских материалистов, грубое смешение "общественного" и "естественного" - физического.

Этот "физический" материализм Н. Рожкова оставил свой след и на его последней работе - "Русской истории". Правда, периодизация истории в этой работе уже далеко ушла вперед от периодизации 1905 г. Здесь Н. Рожков говорит же не об эволюционном мирном развитии истории, а признает необходимость скачков, революций, которые "неизбежны". Революционные потрясения, "скачки" прерывают мирное общественное развитие, расчищая дорогу новому общественному строю.

Правда, и здесь Н. Рожков все же не марксист, а "экономист" - он не усвоил еще марксистского обоснования периодизации и выводит ее необходимость скорее из педагогических, чем научных соображений, поэтому предупреждает читателей "о некоторой искусственности деления на периоды"1 . Без "схемы" изложение истории "потеряет в ясности и определенности, окажется смутным, не ясно очерченным", - пишет Н. Рожков. Предупредив читателя о "некоторой искусственности" своей периодизации, автор намечает затем "9 основных периодов в жизни общества.

Периоды эти следующие:

1 Первобытное общество.

2 Общество дикарей.

3 Дофеодальное общество или общество варваров.

4 Феодальная революция.

5. Феодализм.

6 Дворянская революция.

7. Господство дворянства (старый порядок)

8 Буржуазная революция.

9. Капитализм" 2 .

Н. Рожков, далее, оговаривается, что он не обосновывает этого деления, поскольку таким обоснованием служит весь труд. В конце XII т. "Истории" он еще раз возвращается к своей схеме, обосновывая ее уже на почве сравнительно-исторической проработки истории многих народов.

Является ли верной - марксистской - проведенная выше периодизация истории? Она подвергалась уже жестокому обстрелу со стороны М. Н. Покровского. Последний признал эту схему неверной, не обоснованной экономически, так как лишь девятый период построен "на чисто экономическом признаке". Это указание М. Н. Покровского не совсем правильно, так как пятый период также экономически обоснован; но исходный основной недостаток схемы Н. Рожкова т. Покровским нащупан верно: он заключается в отсутствии экономического обоснования данной периодизации. "Период" в схеме Н. Рожкова не совпадает с


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. I, с. 21.

2 Там же, с. 21 - 22.

стр. 195

"общественно-экономической формацией". Последнюю Н. Рожков произвольно делит на несколько составных частей. Пункты 4, 6 и 8 схемы Н. Рожкова не характеризуют собой особой экономической формации: их нельзя рассматривать как нечто самостоятельное, независимое от феодализма и капитализма. "Буржуазная революция" не является самостоятельной эпохой, она является составной частью капитализма. Развитие капиталистических отношении взрывает старый политический строй и укрепляет за буржуазией политическое господство. Поэтому буржуазную революцию нельзя отрывать от всей эпохи капитализма и противопоставлять ей.

Ленин правильно указывает, что у Маркса экономический скелет общественной формации облекался "плотью и кровью", а у Н. Рожкова политическая надстройка отрывается от своего базиса. Искусственность и натянутость схемы Н. Рожкова и заключается в произвольном и необоснованном разрыве "общественной формации" на несколько периодов, в произвольном отрыве политики от экономики, в эмансипации политической надстройки от социальных отношений и экономического строя и в оценке момента политического как равноправного с экономическим. У него сначала наступает "критическая" - по терминологии Н. Рожкова - эпоха, например: феодальная революция, а потом "феодализм в полном его развитии, органическая эпоха, вышедшая из предыдущей критической". Это одно из типичных рассуждений Н. Рожкова относительно различия двух периодов. Оно показывает, как сильны были в мировоззрении автора элементы позитивизма. В начале своей работы он намечает всего лишь 9 периодов в развитии общества, а в конце у него получается уже не 9, а в два раза больше. Достаточно сказать, что буржуазно-демократическая революция превращается уже в "четырнадцатый по общему счету период", а дворянская революция - в двенадцатый. В своем изложении Н. Рожков выделяет в качестве особого "периода" истории еще "муниципальный феодализм", который, оказывается, экономически ничем не отличается от феодализма обычного типа.

После разбора периодизации истории, изложенной Н. Рожковым в труде,, который венчает плод тридцатилетней его работы в области истории и социологи, мы еще раз убеждаемся в том, как далек был Н. Рожков от марксисткою понимания общественного развития. В его лице мы имеем "фактически трудовика, а не марксиста" (Покровский), мелкобуржуазного демократа, но не социалиста, не пролетарского революционера и марксиста.

Методологически Н. Рожков примыкает к Щапову, который являлся его предшественником. Это не значит конечно, что Н. Рожков стоит на одном уровне со Щаповым, материализм которого сводился фактически к действию географических условий. Н. Рожков "экономист". Он понимает, что экономические условия действуют на общественную жизнь не непосредственно, а через производственные отношения. Этому он научился у Маркса. Но объяснить диалектичность исторического процесса путем применения марксистского метода ему не удалось, так как в марксистском методе он не усвоил и не понял одну из главных сторон - диалектики. Методологически Н. Рожков примыкает к буржуазной историографии - Ключевскому, Щапову, поскольку у них мы находим известные материалистические положения. Но его методология формировалась и под известным влиянием Маркса, поэтому он ближе, чем все другие буржуазные историки, к нам, марксистам. В борьбе с буржуазной историографией, несмотря на всю непоследовательность Н. Рожкова, мы имели его иногда в качестве союзника, а не врага. Он боролся с исторической традицией Чичерина, Ключевского и своими специальными исследованиями по истории помог выработке марксистской исторической концепции. Но такой концепции ему самому выработать не удалось. Эту работу сделал М. Н. Покровский.

стр. 196

Изложение "Русской истории" начинается у Н. Рожкова с характеристики дофеодального общества, по его терминологии - периода "варварства". Различные славянские племена VI - VIII вв. жили на этой стадии развития. Главными формами хозяйственной деятельности были охота, пчеловодство, скотоводство и отчасти земледелие. Признавая наличность у славян земледелия, Н. Рожков подчеркивает, что оно "не господствовало". Внешняя торговля не играла значительной роли; она носила разбойничий характер. Хозяйственной и социальной единицей была семья. Родового быта славяне уже не знали, но существовали более обширные родственные союзы: верви или задруги. Классовой диференциации почти не было, а потому не было и государства, "даже самого примитивного". Этим ограничивается в основном данная Н. Рожковым характеристика этой эпохи.

В ней бросается в глаза некоторое сглаживание социальных противоречий и общественной диференциации. Отрицая до варягов зародыши государства, Н. Рожков тем не менее признает существование "племенных князей", следовательно, надо признать и примитивную форму государственной организации.

X - XII столетия Рожков характеризует как эпоху феодальной революции, переход к которой совершается благодаря развитию земледелия, в результате замены обработки мотыгою обработкою плугом. "То была целая экономическая революция, из которой последовательно, с железной необходимостью, произошел целый ряд крупных перемен в хозяйстве, обществе и государстве" 1 .

В это время развивается внешняя торговля, но она еще слабо захватывает народные массы, а поэтому "хозяйство в целом оставалось натуральные". Несмотря на это, имущественное неравенство и классовые противоречия достигают значительных размеров. Появляется земельная собственность - класс бояр, пользовавшихся рабским и полусвободным трудом. Имеется уже значительное накопление денежного капитала. Бояре являются экономически господствующим классом "эксплоататорами несвободного и полусвободного земледельческого труда". Таков в основном социально-экономический фон эпохи.

Н. Рожков подробно анализирует юридический строй, правовые нормы и политическую надстройку общества. Социально-экономический анализ эпохи, данный Н. Рожковым, чрезвычайно интересен. Он выясняет экономическое и правовое положение различных классов, правильно намечает тенденцию в общественной эволюции к усилению роли бояр и купцов, развитие холопства. Анализ же политического строя эпохи крайне путанный. Н. Рожков не указывает, какой общественный класс политически господствовал, управлял через вече и Боярскую думу, которую он даже отказывается называть "учреждением". Автор попадает в конце- концов в заколдованный круг: государство существовало, но учреждений и организации, которые представляли государственную власть, не было, не было класса, который использовал бы эту власть. В одном месте у Н. Рожкова намечалось правильное понимание вопроса. "Вече и князь были несомненными носителями верховной власти в Киевской Руси; Боярская дума содействовала князю в его правительственной деятельности"2 , - пишет Н. Рожков. "Носители" власти как- будто бы нашлись, оставалось лишь определить их классовую природу. Однако, через несколько страниц Рожков забывает написанное раньше и возвращается к своей первой "теории" о безвластии на Руси.


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. I, с, 157.

2 См. т. I, с. 201.

стр. 197

"Наконец, субъектом власти, -пишет он, -ее носителем не быт в сущности общественный союз как целое, и князь и даже вече не являлись выразителями этой коллективной воли, власть принадлежала отдельным лицам над такими же отдельными лицами. Когда каждый член общества считает себя вправе не подчиняться закошу, с которым он не согласен, вопреки большинству, то этим своим сопротивлением он как нельзя более сильно подчеркивает ту специфическую особенность государства, что оно покоится на начале личного господства"1.Здесь Н. Рожков вступает в решительное противоречие с самим собой, со всем, что он говорит об экономическом неравенстве, о господстве класса бояр-рабовладельцев. Все написанное об экономическом и социальном строе эпохи оказывается отделенным от политической надстройки, которая самостийно развивается без всякой связи с экономикой и классовым строем общества.

Ни один марксист не может говорить о государстве, что оно является надклассовой организацией, преследующей цели - "общего блага"

Только человек, совсем не понимающий методологии Маркса, может писать, характеризуя эпоху "феодальной" революции "общество начинает расчленяться и в классовом (экономическом) и в сословном (юридическом) отношениях", а государство покоится на "личном господстве" и заботится об общем благе. Это чистейшее струвианство, искажение марксизма. В этом пункте нельзя найти никакой разницы между Н. Рожковым и другими буржуазными историками.

Н. Рожков неправильно выделяет феодальную революцию в особую "эпоху", отличную от развитого феодализма. Это неправильно методологически. Практически же это необходимо автору, чтобы показать, что Московская Русь XIII - XIV вв. представляет органическое продолжение Киевской Руси "Феодальную революцию" он относит к Киевской Руси X - XII вв., а "феодализм в развитом состоянии" - к Московской Руси. Вместо двух процессов, развивавшихся до известной степени одновременно и параллельно, у него мы имеем один, органически развивающийся В этом пункте он также отступает от традиции марксистской историографии.

Развитой феодальный строй на северо-востоке России имел своей хозяйственной базой земледелие, главным образом сельское хозяйство, игравшее в промышленной жизни страны первенствующую роль. Именно в связи с такой ролью земледелия происходит образование крупной земельной собственности путем "обояривания" и окняжения крестьянских земель.

Однако, признав наличность феодальных отношений в хозяйстве, классовой структуре и политическом строе России, Н. Рожков в конце-концов об являет русский феодализм "недоноском" по сравнению с феодализмом Франции и Англии. После сравнительно исторического изучения западноевропейских стран, Н Рожковым устанавливаются три типа феодализма "чистый", законченный тип - французский, затем английский и русский. Совершенно непонятно, почему Рожков считает французский феодализм наиболее "законченным", когда "английский тип феодализма оказывается более передовым, быстрее развивающимся, чем французский" 2

Логика требует обратного, чтобы тип хозяйства, наиболее передовой экономически был признан более законченным. В чем видит Н. Рожков особенности и "недоразвитость" русского феодализма? "Если английский тип феодализма был экономически передовым, то северо- восточная приволжская и приокская Русь оказывается хозяйственно-отсталой не только по отношению к Англии, но даже


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. I,с 216 - 217/

2 Н. А. Рожков, Русская история, т. II, с. 286.

стр. 198

и по сравнению с Францией хозяйство остаюсь натуральным, условное земельное владение не превратилось в наследственное и отчуждаемое, иммунитеты не превратились в потный суверенитет, за иск точением непродолжительного момента в XIII в для отдельных великих княжеств, не создаюсь ни прочного прикрепления крестьян - были только его зародыши, - ни развитой организации торговли и ремесла. Во всем прочем существовало большое сходство с другими странами"1

Подчеркнутые нами слова находятся в решительном противоречии со всем смыслом этой цитаты. Ибо если хозяйство России было отсталым и натуральным, а во Франции и Англии было товарно- денежное, если в Московской Руси не было крепостного права, если иерархическая система господства подчинения в России была иной, чем в Западной Европе, - то в чем остальном существенном было у нас "большое сходство с другими странами"? Ясно, что "и в чем "Никакого феодализма в России не было" - вот вывод, который надо было бы сделать Н. Рожкову. Просматривая характеристики английского и французского феодализма, убеждаешься в непонимании автором экономической природы феодальной общественной формации. И в английском и французском феодализме Н. Рожков подчеркивает и противопоставляет элементы денежного, товарного хозяйства русскому натуральному.

Здесь Н. Рожков следует уже за Бюхером, а не за Марксом. Ибо только Бюхер кладет в основу периодизации форму движения продукта, а не способ его производства.

Кроме обычного феодализма, Н. Рожков выделяет еще муниципальный как нечто особое и самостоятельное. Производственно-экономическая база муниципального феодализма, по Н. Рожкову, остается фактически старой, ибо земледелие по-прежнему играет главное, а иногда и решающее значение "в деревенском хозяйстве". В понимании Н. Рожкова муниципального феодализма фактически стирается разница между ним и крепостничеством, ибо первому "свойственна и крестьянская крепость", -пишет Н. Рожков. В последующем своем изложении он связывает закрепощение крестьян с другой социальной и экономической обстановкой.

Следующий этап в социально-экономической истории России, сменивший феодализм, Н. Рожковым называется "господство дворянства", или другими словами - крепостной строй. Надо сказать, этот отдел в работах Н. Рожкова вызывает наибольший интерес Он разработан наиболее полно, с привлечением огромного фактического материала Только одному моменту - "дворянской революции", т. е. революционным изменениям, обеспечившим господство дворянства и крепостничества, автор посвящает три книги Несколько томов отводится на исследование эпохи господства крепостного хозяйства, которая почему то озаглавлена - "старый порядок"

Понимание "дворянской революции" Н. Рожковым чрезвычайно интересно и заслуживает подробного знакомства и разбора. "В дворянской революции следует отличать три сановных момента во-первых, хозяйственный переворот второй половины XVI в с сопровождавшими его переменами в других сферах общественной жизни, во-вторых, Смутное время и его последствия в первой половине XVII в и, в третьих, реформу Петра Великого в первой четверти XVIII в с подготовкой этой реформы во второй половине XVII столетия"2

Между указанными тремя моментами Н. Рожков видит самую теснейшую связь и анализирует их как одну целю эпоху в русской истории Исходным


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. II, с 286 (разрядка наша. - А. С.).

2 Н. А. Рожков, Русская история, т. IV, ч. 1, с. 5.

стр. 199

пунктом всех революционных потрясений как в области экономики, так и общественно- политического строя России он совершенно правильно считает развитие торгового капитала. Развитие элементов торгового капитала, его внедрение в хозяйственную жизнь страны он проследил еще в "Сельском хозяйстве". Об этом говорят многие бесспорные факты, как-то: замена натурального оброка денежным, переход от натуральных государственных повинностей к денежным налогам, развитие внутренней и внешней торговли. На основе анализа фактического материала Н. Рожков приходит к следующему выводу: во второй половине XVI в. "всюду, за небольшими исключениями, совершался переход к товарному или денежному хозяйству с обширным рынком - к торговому капитализму"1 . Несмотря на некоторую путаницу понятий, которая встречается у Н. Рожкова, важен смысл, конечный результат: признание развития торгового капитализма.

Аграрный кризис России в XVI в. совпадает со временем развития торгового капитала. Тем не менее в своей прежней работе "Сельское хозяйство" Н. Рожков не сумел связать эти два крупнейших явления и объяснить причины аграрного кризиса материалистически. Под влиянием марксистской критики - главным образом т. Покровского - в своей истории он отступил от старых позиции.

Кое-где у Рожкова проскальзывает еще стремление по-прежнему объяснить кризис господством поместной системы. Это дань прошлому, от которого не легко освободиться. Дело, конечно, не в юридической форме поместья, а в том, что вместо старого феодала, владельца целого княжества, на крестьянина навалился теперь помещик, которому Грозный и другие московские цари отводили всего лишь по 100, 150 четей в поле. Этот помещик ознакомился уже с рынком и теми удобствами, которые дают деньги, поэтому усилился гнет и эксплоатация крестьянства, уже раньше потерявшего свою землю. Ко времени господства помещиков "крестьянство, - пишет Н. Рожков, - стало безземельным, превратилось окончательно в класс арендаторов чужой земли. Кризис и обостренная переходом к товарному хозяйству нужда в деньгах больно ударили по безземельной крестьянской массе, большей частью разорили ее и сдвинули с места, бросили в колонизационное движение"2 . Это место показывает, что не совсем прав т. Покровский, сказавший, будто "Рожков отрицает теорию Ключевского относительно закрепощения крестьян" - безземельных арендаторов"3 . Н. Рожков целиком стоит на почве этой теории, хотя объяснение им происхождения крепостного права существенно отличается от Ключевского. Нельзя крепостное право объяснять только подмогой или ссудой, как это делает Ключевский, и выводить его из частнохозяйственных отношений между крестьянами и помещиками, совершенно игнорируя роль государственной власти. Н. Рожков не отрицает значения "подмоги", но придает еще большее значение ростовому и издельному серебру, за проценты которого крестьянин обязан работать на помещика4 . Данное объяснение еще не многим отличается от теории Ключевского, что понимает и сам Н. Рожков, поэтому он старается крестьянскую задолженность свести к еще более общим экономическим причинам, которые он видит в господстве земледелия и развитии денежного хозяйства. Крепостное право сложилось во второй половине XVI в. и окончательно юридически оформилось в первой половине XVII столетия "под влиянием двух основных общих экономических причин: господства земледелия и зарождения денежного хозяйства. Крепостное право - естественный продукт


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. IV, ч. 1, с. 39.

2 Там же, ч. I, с. 67.

3 См. "Историк-марксист", N 3, Некролог.

4 См. "История", т. IV, ч. 1, с. 104.

стр. 200

первой стадии развития денежного хозяйства, когда почти всецело господствует далеко еще не интенсивное земледелие"1. Здесь Н. Рожков дает уже несомненно более широкое объяснение, чем Ключевский В своей работе о происхождении крепостного права Рожков в отличие от прежних буржуазных историков объясняет закрепощение крестьянства также смутно всей совокупностью социально-экономических отношении эпохи. Ключевский также смутно догадывается о каких-то катастрофических изменениях в экономике, происшедших во второй половине XVI в., стихийно то ткавших крестьянство в хозяйственную кабалу к помещику, но он не понял и не мог понять их. Н. Рожков дал более глубокое, чем Ключевский, материалистическое объяснение закрепощения крестьян. Он понял роль торгового капитала и сумел подойти к правильному экономическому объяснению кризиса сельского хозяйства, являвшегося сильнейшим фактором закрепощения. Победивший феодала средний помещик отобрал у него не только землю, но и крестьян, заставил их работать на себя. Общие экономические условия страны не позволили сразу перейти к капиталистическому земледелию, к обработке земли "наемными рабочими или к капиталистической аренде; тогда помещик закрепостил крестьян, разрешав тем самым вопрос о рабочей силе Крепостное право было нужно помещику: "он нуждался в постоянном контингенте рабочих для отбывания барщины или "изделья" на боярской пашне и в получении достаточного и постоянного оброка, по крайней мере отчасти - если не целиком - денежного"2 . Таково объяснение Н. Рожковым происхождения крепостного права. Процесс закрепощения крестьянства неотделим от захвата помещиками - дворянством, по терминологии Н. Рожкова, - политической власти. Мы не будем здесь анализировать отдельных моментов Смуты, которую Н. Рожков, с нашей точки зрения, объясняет правильно.

Заключительным моментом Смуты автор "Истории" считает воцарение Романовых. Это не значит конечно, что в 1613 г. закончился хозяйственный кризис, - он продолжался еще и позднее. Выбор Романовых быт "символом торжества дворянства и городской торговой буржуазии с сильным перевесом первого над последним"3 . Характеристика классовой природы власти первых Романовых совершенно правильная. Решающую роль в союзе помещика и торговой буржуазии играл помещик-крепостник, а не городская торговая буржуазия Блок этих двух классов пришел к власти, сметая окончательно остатки феода и ной знати и подавив восставшее крестьянство, сделавшее попытку под руководством Болотникова активно бороться против закрепощения.

Социально-экономическая эволюция России в XVII в. означала не что иное, как дальнейшее усиление и развитие тех отношений, которые сложились ко времени смуты. В области хозяйственной жизни окончательно складывается и развивается крепостное хозяйство. На базе крепостничества бурно развивается торговый капитал. В социальном строе оформляется сословность: "в это время, - пишет Н. Рожков, - окончательно сложились отдельные чины или слои разных сословий, самые сословия сложились сильнее и обозначились определеннее". В области политической надстройки государственная власть приобретает все более характер абсолютизма и диктатуры класса помещиков-крепостников и торговой буржуазии. Но все же Н. Рожков нигде не употребляет термина Покровского-"самодержавие как политическая надстройка торгового капитала".


1 Н. А. Рожков, Из русской истории, Очерки и статьи, т. I, с. 197 - 198 (разрядка автора).

2 Н. А. Рожков, История, т. IV, ч. 1, с. 96.

3 Н. А. Рожков, История, т. IV, ч. 2, с. 21.

стр. 201

К чести Н. Рожкова, он отвергает буржуазно-помещичью теорию о надклассовое? самодержавия и о том, что оно сложилось благодаря стремлению всех классов общества защитить себя от внешней опасности как со стороны кочевников юга и востока, так и необходимости военной борьбы с западными соседями. Н. Рожков сумел критически отнестись к теориям "своих учителей". Он выступает против Чичерина, Ключевского, Милюкова и других авторитетов и основоположников теории внеклассовой природы самодержавия, которую по-разному интерпретировали Плеханов и Троцкий. Он видел и фактическую и методологическую несостоятельность этой теории. "Дело здесь было вовсе не в том, что государство подвергалось внешним опасностям и должно было организоваться по-военному, а в том, что настояла необходимость справиться с грандиозной экономической проблемой: приспособить общество, живущее прежде в условиях почти исключительно натурального хозяйства, к новым обстоятельствам, созданным переходом к товарному хозяйству, рассчитанному на обширный рынок, - к торговому капитализму. Скачок был огромный, колоссальный. Внешние опасности - польская угроза в Смутное время и позднее - были здесь только дополнительным условием, тесно связанным с тою же проблемой: ставился ребром вопрос о том, кто будет гегемоном восточно- европейского торгового капитализма"1 . В этой борьбе победило русское дворянство, русский помещик и купец. Здесь Н. Рожков отбрасывает все разговоры о "примитивности" экономической базы в России и ее хозяйственной отсталости. Важное, определяющее значение имеет торговый капитал, крепостная система эксплоатации крестьянства. Самодержавие являлось лишь политической организацией этого крепостного строя. Мысль и ход доказательства были бы вполне марксистскими, если бы Н. Рожков ограничился только приведенным выше объяснением.

Однако, ему оно кажется почему-то не исчерпывающим, и он вносит к нему кое-что "новое". Это "новое" является отрыжкой той самой буржуазной теории, против которой направлены приведенные выше строки. Оказывается, что, по Н. Рожкову, в XVII - XVIII вв. были крепостными не только крестьяне, но все классы общества, в том числе и помещики-землевладельцы, которым принадлежали крепостные. Так как помещики-дворяне являлись господствующим классом, то, естественно, их никто не мог закрепостить. Однако, по Н. Рожкову, они сами "закрепостились".

Их "самозакрепощение" заключалось в обязанности службы государству. По мнению Н. Рожкова, дворянское "самозакрепощение" "не подлежит сомнению и не стоит ни в каком противоречии ни с экономическим пониманием истории, ни с классовой теорией общества. И напрасно поэтому некоторые новые исследователи возлагают на себя ненужный и вредный для научного понимания русской истории труд опровергнуть теорию дворянского закрепощения. Не надо только забывать, что то было самозакрепощение дворянства, необходимое, как и весь вообще крепостной и сословный строй, для дальнейшего развития производительных сил страны"2 . Я нарочно привел всю эту большею цитату, чтобы можно было


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. IV, ч. 2, с. 67.

2 Там же, с. 68.

В другом месте Рожков пишет на этот счет следующее: "Вот почему надо признать совершенно неосновательным отрицание того положения, что в организации служилого дворянского сословия в Московском государстве принцип обязанности преобладал над правом, и что, следовательно, дворянство стало во 2-й половине XVI в. крепостным сословием. Но конечно этим еще не опровергается теория классового интереса: нет, она остается в силе; просто дворянство того времени - этот новый, завоевавший себе власть класс - проявило достаточную зрелость, здоровый классовый

стр. 202

видеть всю аргументацию автора Оказывается, борьба с этой идеей "самозакрепощения" является "вредной для научного понимания". Здесь говорит же вовсе не марксист и не материалист, а "оборонец" и сторонник той самой теории, против которой он сам же выступал. Оказывается, сбросить "ветхого Адама", целиком рассчитаться с теорией Чичерина не так-то легко. Несмотря на внесение "поправки" к Чичерину, все же Н. Рожков стоит здесь целиком на буржуазной, идеалистической точке зрения.

Здесь мы еще раз можем убедиться в органической неспособности Н. Рожкова понять марксистское учение о государстве. Будь он в этом основном вопросе действительным марксистом, он никогда не стал бы в буржуазную теорию вносить поправку в виде "классового интереса" и причесывать ее под марксизм. Говоря о крепостном хозяйстве, Н. Рожков часто останавливается на его прогрессивном характере, иногда сбиваясь на его "защиту". Это вполне естественно для "материалиста", который видит одно голое развитие производительных сил, но отнюдь не для марксиста.

Оценка петровских реформ издавна разделяла русскую историческую науку на несколько враждовавших школ. Вернее будет сказать иначе: историки различных классов: помещиков, буржуазии и пролетариата, по-разному оценивали петровскую эпоху. Однако, буржуазной историографии (Соловьев, Милюков) не удалось сколько-нибудь научно объяснить необходимость реформ, которые были проведены Петром I.

Милюков в своей работе "Государственное хозяйство" пытается все дело свести к политическим причинам. "Вся эта государственная реорганизация в ее целом есть продукт военно-финансовых потребностей государства", - пишет он. Дело отнюдь не в хозяйственном развитии, не в интересах определенных классов, а в той нужде в деньгах и материалах для ведения воин, которую государство испытывало. Марксистам удалось преодолеть эту точку зрения. Они показали объективные экономические причины, подготовившие условия для реформ Петра. Попытка организовать крупное производство в начале XVIII столетия потеря та характер исторической аномалии: "в. России конца XVII в. - были налицо необходимые условия для развития крупного производства: были капиталы - хотя отчасти иностранные - был внутренний рынок, были свободные рабочие руки", - пишет Покровский 1 . Все эти обстоятельства позволяют отбросить теорию об искусственном насаждении Петром крупных предприятий.

В объяснении петровской эпохи Н. Рожков по существу стоит на точке зрения Покровского, хотя и полемизирует с ним относительно характера реформы, подчеркивая вопреки Покровскому не буржуазный, а "дворянский" характер реформ.

Н. Рожков считает петровскую эпоху третьим моментом дворянской революции в России, завершающей те перемены, которые начались еще во второй половине XVI века. Исторические причины, подготовившие реформу Петра, по мнению Рожкова сводятся к развитию торгового капитала и победе крепостнических отношении. Новые социально-экономические условия способствовали превращению дворянства в "торгово-капиталистическую социальную силу", в особый общественный класс, резко отличный от класса феодалов. "Дворянин" у Н. Рожкова отожествляется с помещиком-крепостником. Объясняя третий момент


инстинкт, облагая себя службой, все - и в том числе свои права - ставя в зависимость от службы, определяя их ею". (Н. А. Рожков, Русская история, т. IV, ч. 1, с. 75 - 76).

1 М. Н. Покровский, Русская история, т. II, изд. 3-е, с. 296.

стр. 203

"дворянской революции" в России, автор развивает интересную систему взглядов. Суть ее сводится к установлению понятия торгово-капиталистической общественной формации как исходного пункта для понимания общественной роли классов в эпоху крепостничества и природы самодержавия.

Во второй половине XVII в., дворянство стало, по мнению автора, "превращаться в один из классов, в господствующий класс торгово-капиталистического общества, начало становиться представителем торгового капитализма и придавать организованному им дворянскому государству, при помощи его монополий и исходящих от него привилегий, торгово- капиталистический характер. И это делалось в неразрывной, органической связи с производственно-организаторской деятельностью дворянства в сельском хозяйстве и индустрии. Именно эта тесная связь торгово-капиталистических функций дворянства с организацией им производства и создала ему господствующее положение, потому что делала его классом содействовавшим развитию производительных сил в большей мере, чем то делаю напр., купечество, буржуазия того времени"1 . Как видно из приведенной цитаты, Н. Рожков в значительной мере усвоил точку зрения Покровского, но не решается назвать вместе с ним петровские реформы буржуазными. Н. Рожков считает дворянство "представителем торгового капитализма", а петровский государственный строй - "торгово-капиталистическим", и несмотря на это он всюду подчеркивает дворянский характер реформ, преобладание именно этого класса, а не торговой буржуазии. В другом месте своей работы Н. Рожков пишет: "нельзя торговый капитализм отожествлять с одним купечеством"2 . Дворяне-помещики так же, как и купцы, устраивали фабрики, торговали на внутреннем и внешнем рынке, поэтому их также следовало бы причислить к представителям торгового капитала. Но тогда нельзя противопоставлять "дворянский" характер петровских реформ (что делает Н. Рожков, дискуссируя с Покровским) буржуазному. В конце-концов Н. Рожков даже провозглашает купечество "второй классовой силой", на которую опирался торговый капитализм. Если купечеству отводится только второстепенная роль, то первенствующая, значит, принадлежала помещику, дворянину, что совершенно опровергает все обычные представления о роли классов в эпоху торгового капитала.

Совершенно ясно, в чем заключается ошибка Н. Рожкова: он путает вопрос о классовой базе самодержавия с вопросом о роли значения классов в "торгово-капиталистической", надо сказать крепостнической, системе. Первый вопрос им разрешается совершенно правильно: самодержавие опиралось на блок двух классов - помещиков-крепостников и торговую буржуазию. Руководящая роль в этом блоке принадлежала "дворянству", классу крепостников землевладельцев.

В данном случае Н. Рожков говорит совсем по Покровскому. В полемике с Троцким Покровский писал: "русское самодержавие было таким же исполнительным комитетом крупных земельных собственников и крупного купеческого капитала, как и западноевропейский абсолютизм XVI - XVIII веков" 3 .

Зато Н. Рожков совсем неправильно представляет себе роль классов во всей системе торгового капитала. С его точки зрения торговый капитализм в первую очередь представляется помещиком и лишь во вторую купцом. М. Н. Покровский никогда не допускал такой вульгаризации: признавая помещика "агентом" торгового капитала, он считает все же купечество, торговую буржуазию, центральным


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. V, с. 48.

2 Там же, с. 154.

3 М. Н. Покровский, Марксизм и особенности исторического развития, с. 40.

стр. 204

классом, представляющим систему торгового капитализма. Для него крепостничество и судьба русского самодержавия неразрывно связаны с историей русского торгового капитализма. "Русский абсолютизм не только объективно был "политически организованным торговым капитализмом", он и мыслил себя как таковой"1 . Концепция Покровского много последовательнее, чем у Н. Рожкова. У Н. Рожкова основным классом, представляющим торгово-капиталистическую систему, является "дворянство", хотя он сам стирает всякую разницу между ним и купцом и в то же время всячески боится назвать вещи своими именами. Характеризуя политику меркантилизма, Н. Рожков буквально повторяет Покровского. Меркантилизм-политика буржуазная, а не дворянская. Еще предшественники Петра старались подчинить руководству крупного торгового капитала "весь класс торговой буржуазии" в целом, "заведывание государственными торговыми монополиями и оптовый сбыт товаров внутри страны и за границей - вот экономические функции этой о класса" 2 , - пишет Н. Рожков. Мы видим, какую важную роль играла торговая буржуазия в системе самодержавия, и все же. Н. Рожков настойчиво подчеркивает дворянский, а не буржуазный характер политики Петра. В данном случае мы видим противоречие между правильным пониманием конкретных вещей и неумением их теоретически объяснить. Исходный ложный момент "теории" Н. Рожкова заключается именно в признании "торгово- капиталистической системы", которая сочетает в себе торговый капитал и крепостное хозяйство, в полном отожествлении и смешении двух классов этой системы: торговой буржуазии и крепостников-помещиков. Освободиться от этого противоречия можно, лишь разграничив крепостное хозяйство, представлявшее определенный способ производства, от торгового капитала. Усиление "связи" крепостного хозяйства с рынком означает одновременно подготовку условий для его разложения, так как экономическая природа крепостного хозяйства заключается в том, что оно - натуральное хозяйство, а не денежное, как думает Н. Рожков. Эту ошибку Н. Рожков делает вслед за Струве, который считал крепостное хозяйство "денежно-хозяйственным клином, глубоко вбитым в натурально-хозяйственное тело страны". В своей работе "Крепостное хозяйство" Струве полемизирует с данной Лениным оценкой крепостного хозяйства как натурального. По мнению Струве, "производство хлеба на продажу" не было чем-то противоречащим существу крепостного хозяйства, "как думает один выдающийся исследователь нашей новейшей экономической эволюции"3 .

В заключение уместно разобрать, почему Н. Рожков рассматривает петровскую эпоху как "третий этап" дворянской революции. Этого своего положения он ничем не обосновал. Им приводится лишь одно соображение: "необходимо было сделать еще один гигантский, последний прыжок, чтобы хотя до некоторой степени, условно и относительно, догнать Европу" 4 . По мнению Н. Рожкова, дворянство до Петра не было еще господином положения. Полностью "правящим классом" оно стало лишь в результате реформ Петра. Эпоха Петра-это дальнейшая ступень закрепощения сословий дворянским государством. Дворянство, "самозакрепощаясь" - правда, только временно, - закрепощало торговую буржуазию и другие классы общества. Таким образом Н. Рожков старается укрепить бхржуазно-помещичьи теории, подводя под них марксистский фундамент, или, как он называет, "классовый интерес".


1 М. Н. Покровский, Марксизм и особенности исторического развития, с. 101.

2 Н. А. Рожков, Русская история, т. V, с. 51.

3 П. Струве, Крепостное хозяйство, с. 159.

4 Н. А. Рожков, Русская история, т. V, с. 272.

стр. 205

Изучая развитие исторических взглядов Н. Рожкова, приходишь к странному заключению чем ближе, современнее эпоха, которую описывает Н. Рожков, тем более его историческая концепция становится расплывчатой и менее определенной. При объяснении эпохи дворянской революции, Н. Рожков старался как-то примирить старые буржуазные концепции с марксизмом В вопросах новейшей истории буржуазные теории стишком резко бросаются в паза, поэтому защищать их, даже перекрашенными в "марксистский" цвет, трудное дело. Вот почему Н. Рожков отмежевывается как от объяснения Струве причин распада крепостного хозяйства, так и от позиции Кизеветтера, Корнилова и др. В открытом блоке с буржуазно-кадетской историографией Н. Рожкову итти было невозможно Поэтому он идет "собственными путями" в объяснении истории России в XIX веке Внешне, здесь Н. Рожков как будто бы применяет марксистский метод Он начинает с объяснения хозяйства, потом переходит к устройству общества, внутренней и внешней политике и неизменно кончает духовной культурой Читатель не найдет однако у Н. Рожкова марксистской схемы, а лишь кучу фактов, искусственно сгруппированных.

В периодизации истории XIX века Н. Рожков следует за ходячими шаблонами старых учебников по истории литературы, в которых развитие литературы характеризовалось по десятилетиям "Разложение крепостного хозяйства" Н. Рожковым также разделено на три момента 20, 30 и 40-е годы. Чем руководствовался он при этом делении, остается его тайной. Во всяком случае сколько- нибудь серьезных соображении автор не приводит. Вместо целостной характеристики всей эпохи, рисующей процесс разложения крепостного хозяйства, у Н. Рожкова получается вермишель, беспорядочная куча фактов, органически несвязанных между собой, искусственно сгруппированных по десятилетиям. Это не недостаток изложения, а неумение методологически правильно подойти к освещению целой эпохи, понять ее, выделить наиболее характерное.

Уступка старой, буржуазной историографии при изучении новейшей истории у Н. Рожкова заключается и в том, что он не изучает особо классовой борьбы (декабристы), а рассматривает ее в связи с духовной культурой. Создается впечатление, что декабристское движение является естественным продуктом только идейных настроении эпохи, оно отрывается от экономических процессов. В частности у Н. Рожкова никак не связываются два факта развитие предпринимательства среди помещиков с буржуазным характером декабристского движения Трубецкой для него лишь умеренный и "либеральничающий аристократ" Следующая группа декабристов - это "средний помещик", политическим идеологом которого являлся Никита Муравьев. Никакой классовой характеристики северян и их политической программы Н. Рожков фактически не дает, смазывая тем самым весь характер движения, делая тем самым в изучении декабристов шаг назад к Семевскому. "Декабристы были дворяне землевладельцы, как и их противники, и отсюда - дворянски монархический, построенный на господстве дворянского землевладения, конституционализм большинства"1. Вот и все по части классового анализа. Но ведь "южане" тоже помещики, и не только мелкие помещики. Чем же объясняются их республиканизм и революционность в отличие от Северного общества? Об этом у Н. Рожкова нет ни слова, хотя он и характеризует Пестеля "буржуазным идеологом" Аграрную программу Пестеля, вообще его отношение к "аристократии богатства", резкую критику Муравьевской конституции, устанавливавшей господство капитализировавшегося помещика и верхушки буржуазии, Рожков подробно не анализирует. Им делается странный переход после


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. X, с. 276.

стр. 206

объяснения "поражения декабристов" к анализу сектантского движения "беспоповцев", как будто бы декабризм бесследно прошел для русского революционного движения.

Два последних тома "Русской историк" (XI и XII) Н. Рожкова охватывают наиболее близкую и интересную нам эпоху, начиная со 2-ой половины XIX века и кончая Октябрьской революцией. Характерно самое название обоих томов Том XI имеет подзаголовок: "Производственный капитализм в России", а XII -"Финансовый капитализм в Европе и революция в России".

В самом названии обоих томов выявляется уже особый подход Н. Рожкова к новейшей эпохе. Почему речь идет о финансовом капитализме только в Европе и исключается Россия? Из изложения мы узнаем, что Рожков признает наличие финансового капитала и в России. Судя по заголовку того же тома, нельзя сказать, о какой революции речь идет, не то о революции 1905 г, не то - 1917 года. Россия пережита за это время три революции, из них одну социалистическую Рожков все это смазывает. Судя по заголовку, да и по изложению II тома, создается такое впечатление, будто элементы "производственного капитализма", т. е. промышленного, в России появляются только после крестьянской реформы 1861 г. Конечно, "дореформенная Россия"-.это Россия крепостного хозяйства, барского кнута, помещичьего произвола, но и она уже знает промышленный капитал, новейшую капиталистическую эксплоатацию. Развитие капитализма внутри крепостничества заставляет помещиков "дать реформу" 19 февраля. Н. Рожков эту самую реформу считает "исходным пунктом промышленно капиталистической эволюции в России". Н. Рожков делает серьезную ошибку, неправильно изображая генезис, а потом и дальнейшую эволюцию промышленного капитализма в России. Значение этой "ошибки" Н. Рожкова становится полностью ясно только в свете его теории о "культурном капитализме", при помощи которой автор стремится обосновать и доказать невозможность в России социалистической революции H Рожков писал оба эти теша, разорвав уже формально с меньшевиками. Однако, прошлое достаточно сильно тяготело над ним, и он дал классически меньшевистское объяснение новейшей истории России и Октябрьской революции.

Рассмотрим его взгляды по существу Н. Рожков начинает с объяснения "крестьянской реформы". В качестве одной из причин, толкавших правительство на скорейшее осуществление реформы, Н. Рожков правильно отмечает крестьянское движение. Если до юбилея Чернышевского у нас были известные колебания насчет удельного веса "политического фактора" в объяснении реформы, то теперь вопрос выяснен полностью Сводки III отделения дают реальную картину объема крестьянского движения перед реформой Н. Рожков правильно оценивает его роль. Он пишет "Итак, несомненно, что крестьянская революция в России шести десятых годов была не плодом испуганного воображения, а совершенно реальной возможностью, которая при замедлении дела реформы легко могла превратиться в действительность и естественно осложнилась бы и революцией городской 1. Н. Рожков правильно считает ситуацию в России во время реформы революционной. В оценке характера реформы он примыкает к революционной марксистской точке зрения, разделяя в большинстве случаев те положения, которые т. Покровский выставил в своей работе о "реформе". Однако в оценке характера "реформы" у Н. Рожкова есть некоторое "своеобразие". Считая в полном согласии с Лениным реформу "крепостнической", помещичьей, мы думаем, Рожков недостаточно оценил другую сторону реформы, подчеркнутую и Лениным и Покровским - буржуазную тенденцию в реформе. Не будучи диалектиком, он обратил внимание


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. XI, с. 7 - 8.

стр. 207

только на одну сторону, на то, что реформу проводили помещики-крепостники, обезземелившие крестьян, привязавшие их к земле и общине и заставившие платить большой выкуп. Несмотря на эго, реформа была буржуазной, она создавала в России условия для довольно быстрого развития капитализма. "Крестьянская реформа, - пишет Ленин, - была проводимой крепостниками буржуазной реформой. Это был шаг по пути превращения России в буржуазную монархию. Содержание крестьянской реформы было буржуазное, и это содержание выступало наружу тем сильнее, чем меньше урезывались крестьянские земли, чем полнее отделялись они от помещичьих, чем ниже был размер дани крепостникам (т. е. "выкупа"), чем свободнее от влияния и от давления крепостников устраивались крестьяне той или иной местности. Поскольку крестьянин вырывался из-под власти крепостника, постольку он становился под власть денег, попадая в условия товарного производства, оказывался в зависимости от нарождавшегося капитализма. И после 1861 г. развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершились превращения, занявшие в некоторых странах Европы целые века" 1 .

В этой цитате нет никакой переоценки реформы Ленин диалектически отметит все стороны в реформе - теневые и "положительные", ее консервативный характер, потому что она сохраняла экономическое и политическое господство класса крепостников-помещиков, и то, что она являлась буржуазной по своему содержанию и открывала дорогу промышленному капитализму.

Н. Рожков несколько иначе оценивает реформу, делая исключительное ударение на ее крепостнической стороне. Он считает "русский тип" освобождения крестьян и последующей социально-экономической эволюции России "особым, своеобразным во многих отношениях"2 . Это "своеобразие" заключалось в том, что "реформа" "являла собой пример создания наиболее отсталых условии развития производственного капитализма"3

В Западной Европе Н. Рожков намечает три вида ликвидации крепостного права, английский, французский и прусский. Ошибка Н. Рожкова заключается в том, что он сравнивает русскую "реформу" с французской и английской революциями, где была произведена революционная чистка остатков феодализма. Конечно, темп послереформенного развития капитализма в России был более медленный, остатков крепостничества в экономике (не говоря уже о политическом строе) - более, чем там. Это понятно. Но "реформа" является начальным пунктом прусского пути, и поэтому едва ли Россию следует противопоставить Пруссии, где изживание остатков крепостничества растянулось на весь девятнадцатый век. В Германии промышленный капитал стал более быстро развиваться, чем в России, лишь после того, как ей удалось ограбить Францию Нельзя видеть принципиального отличия в путях развития капитализма в России и Пруссии, как это делает Н. Рожков.


1 В. И. Ленин, Собр. сочин., т. XI, ч. 2, с. 262. "Крестьянская реформа и пролетарски- крестьянская революция" (разрядка в начале и конце цитаты наша - А. С.). В другом месте Ленин пишет следующее: "После падения крепостного права в России все быстрее и быстрее развивались города, росли фабрики и заводы, строились железные дороги. На смену крепостной России шла Россия капиталистическая". Там же, с. 220, "50-летие крепостного права".

2 Н. А. Рожков, Русская история, т. XI, с. 35.

3 Там же.

стр. 208

"Русское освобождение крестьян было отлично по существу от всех тех типов, какие даны историей Европы и Америки: в нем были сделаны сравнительно с европейскими и американскими примерами наименьшие уступки новому духу, и сохранены больше, чем где-нибудь в других странах, традиции прошлого. И потому развитие капитализма сельскохозяйственного и промышленного было относительно слабее, чем где бы то ни было, и осложнялось многочисленными остатками крепостничества и грубого хищничества" 1 .

Мы уже говорили в чем ошибка Н. Рожкова. Он старается все время доказать примитивность, слабость и хищничество русского капитализма, очень медленный темп его развития - ссылками на крепостнический характер реформы, на ее исключительную своеобразность. Конечно, после реформенное развитие России совершалось "медленнее", чем в Англии или Франции, но ведь там и никакой "реформы" не было, а была революция.

Бели брать темп развития капитализма в России не на протяжении одного десятилетия, а за все пятьдесят лет от "реформы" до мировой войны, то Россия представляет пример необычайно быстрого развития капитализма, пожалуй даже более быстрого, чем развитие капитализма в Германии или Франции. Поэтому положение Н. Рожкова о "чрезвычайной отсталости" русского капитализма, о его исключительно медленном развитии, как исходный пункт всех дальнейших социологических построений, является исторической подпоркой к гнилой меньшевистской политике во время мировой войны и Октябрьской революции в России.

Социально-экономический анализ Н. Рожкова послереформенной России страдает известной однобокостью. Он правильно отмечает элементы крепостничества в сельском хозяйстве, особенно помещичьем. Им верно характеризуется и классовая база самодержавия в России, которую он видит в классе помещиков-крепостников.

Но Рожков не понял одного, и самого главного-характера и темпа развития промышленного капитализма в России. С освещением развития крупной промышленности и определением удельного веса промышленного капитала, которое дается Н. Рожковым, нельзя согласиться.

Русский промышленный капитал в конце 70-х гг. находился, по 'мнению Н. Рожкова, на зачаточной ступени своего развития2 . Общая масса промышленной продукции в 1881 г. им оценивается всего лишь в 600 рублей. Экономика была двуличной: одна сторона ее была крепостнической, а другая - капиталистической, при чем первая преобладала: "капиталистическая половина этой экономической действительности была сродни ее крепостнической половине, она отличалась грубохищническим характером, расточением живых и вообще производительных сил ради самой элементарной личной наживы"3 . Эпоха и методы первоначального накопления, по мнению Н. Рожкова, характерная черта русского капитализма не только до 70-х гг., но чуть ли не до Октябрьской революции включительно. Н. Рожков не оценил правильно всей пестроты нашей экономической действительности, сочетавшей на ряду с прогрессивным, передовым капитализмом самые архаические экономические отношения. Поэтому на картине, нарисованной Н. Рожковым, преобладают тона, окрашивающие нашу экономическую действительность под


1 Там же, с. 404. В другом месте Н. Рожков пишет, что открывшиеся в России после "реформы" возможности для развития капитализма были "вообще наименьшие из всех мыслимых: сделать меньше в этом отношении, чем сделано было 19 февраля 1861 г., значило бы не сделать ничего". Там же, с. 392 - 393.

2 Там же, с. 52.

3 Там же, с. 88.

стр. 209

крепостничество, а не под капитализм Н. Рожков недооценивает революционизирующего значения железных дорог, постройка которых быстро происходила и в 70-х и в 80 х гг. Они являлись сильнейшим толчком в деле развития крупной промышленности в России и проникновения капитализма в глубинные массы крестьянства.

Значительные перемены в развитии капитализма в России происходят в 90-х гг., но общая оценка Н. Рожковым характера капитализма остается неизменной Выгодная мировая конъюнктура создала благоприятные предпосылки для развития аграрного капитализма в России. Но промышленность в это время развивалась, по мнению Н. Рожкова, "недостаточно", т. к. внутренний рынок не мог потребить всего хлеба. В области земледелия обнаружилась дифференциация районов с преобладанием крепостничества и победившего аграрного капитализма. В промышленность только за 7 лет (с 1893 по 1900 г.) было вложено 1410 млн. руб. новых капиталов, почти в три раза более, чем за предшествующие 13 лет1. Таковы успехи капиталистического развития России, по словам самого Н. Рожкова. Несмотря на такие быстрые успехи капитализма, он так и остался, по мнению Н. Рожкова, "хищническим, малокультурным", отсталым и хилым2.

Рассмотрев финансовую реформу Витте, Н. Рожков опять предостерегает против "преувеличения" успехов капиталистического развития России. В общем итоге получается следующая характеристика русского капитализма. Несмотря на все успехи, которые он проделал за 90-е годы, капитализм России отличался от западноевропейского своей неразвитостью, слабостью, некультурностью и хищническими методами эксплоатации рабочих.

С такой суммарной и чрезвычайно сгущающей краски оценкой нельзя согласиться, потому, что она искажает действительное положение дела и служит отправным пунктом всей меньшевистской концепции новейшей истории России, в том числе и Октябрьской революции.

Речь идет у Н. Рожкова вовсе не о культурном уровне наших капиталистов, а о противопоставлении нашего капитализма западноевропейскому, как какого-то особо отсталого типа, применяющего какие то особые методы эксплоатации рабочих, чем там. А между тем "культурный" капитализм, перераставший в империализм, достаточно показывал свое лицо в колониях, куда он проникал и где он по "культурному" эксплоатировал китайцев, индусов, негров. Действительная разница между русским и западноевропейским капитализмом на грани XX в заключается в том, что один уже "перерос", превратился в высшую стадию - в империализм, а другой только начинал перерастать. Только в этом и Заключалась "отсталость" нашего капитализма. Было бы полбеды, если бы, по мнению Н. Рожкова, русский капитализм только до революции 1905 г. оставался "некультурным" Но в XII т. своей истории, Н. Рожков пишет: "Одним словом русский капитализм


1 Мы не можем согласиться с Н. Рожковым и в оценке, данной им роли иностранного капитала в русской промышленности. По его мнению (т XI, с 241) почти 2 /3 капиталов промышленности (64%) были иностранные. При этом он ссылается на М. Н Покровского, у которого в "Истории культуры" приводят две цифры 425 и 777 млн. рублей. Первая - обозначает сумму русских капиталов, вложенных в промышленное с 1894 по 1904 г., а вторая - величину иностранных капиталов, вложенных за то же время. Мы не знаем, откуда М. Н. заимствовал эти цифры, но в нашей экономической литературе они нигде не приводятся. Финн- Енотаевский считает, что преобладание русских капталов, вложенных в промышленность за время подъема к началу XX века, над суммой иностранных капиталов определяется в 780 млн. рублей в промышленности, торговле и банках.

2 См "Русская история", т. XI, с. 245.

стр. 210

и после революции 1905 - 1907 гг. оставался некультурным, грубо хищническим" 1 .

Между тем, после революции 1905 г. русский капитализм успел пройти довольно большой этап в своем дальнейшем развитии он подобно своему западноевропейскому "собрату" превратился в империализм, со всеми отличительными чертами последнего. Россия встретила мировую войну империалистической страной. Исчезла всякая качественная разница между капитализмом России и Европы А. Н. Рожков по-прежнему продолжает твердить об экономической "отсталости", худосочии и хищничестве русского капитализма, не останавливаясь при этом перед фальсификацией экономического развития России перед мировой войной.

Он совершенно смазывает грандиозный промышленный подъем, который пережила Россия за последние 5 лет перед войной, во время которого мы имеем чрезвычайно бурный рост капитализма, банковой системы и оформление русского империализма. Чтобы доказать, что капитализм в России развивался "медленно", Н. Рожков употребляет следующий статистический прием он сравнивает 90-е годы с десятилетием 1905 - 1914 г. В результате такого сравнения он приходит к следующему выводу "развитие промышленного капитализма в России после революции 1905 - 1907 гг., несомненно, продолжалось, но, вопреки высказывающимся в последнее время в литературе мнениям, это развитие было далеко не грандиозным и уже во всяком случае не беспримерным, а напротив - шло несравненно более замедленным темпом, чем то было в эпоху Витте" 2. В данном случае Н. Рожков неправильно применяет статистический метод, ибо период депрессии - 1905 - 1909 гг. - он берет за одни скобки с годами бурного подъема и механически сравнивает этот период как нечто цельное с другими десятилетиями.

Идейно политической подоплекой таких подсчетов Н. Рожкова является непонимание им столыпинщины и ее влияния на развитие капитализма в России На этом вопросе Н. Рожков "обжегся" еще в 1911 г. в своей статье, провозгласившей победу капиталистического столыпинского эволюционизма над бурями революции Ленин назвал эту статью манифестом ликвидаторства. В настоящее время оставаясь целиком на меньшевистско-ликвидаторской точке зрения, Н. Рожков не "переоценивает" развития капитализма в связи с столыпинщиной, а недооценивает его. Он не понимает, что столыпинская политика, хотя и не уничтожила сразу, по революционному, всех преград для капиталистического развития, тем не менее, по сравнению с прежней политикой царизма, стимулировала его, создавала более широкую базу для крупно" промышленности. В основе медленного развития капитализма в России во время столыпинщины, по мнению Н. Рожкова, лежит поражение революции и ограниченность, урезанность "конституции", которая действовала после 3 июня 1907 г. и которая не могла в достаточной мере развязать, освободить для надлежащего развития производительные силы страны" 3

Выходит, дай Николай II немножко "получше" конституцию, и в России появился бы "культурный" капитализм Н. Рожков не понимает, что столыпинская политика была шагом царизма к буржуазной монархии, и что она расширяла базу для капитализма У Н. Рожкова получается, что столыпинщина прошла бесследно для русского капитализма был он раньше "некультурный" - таким и остался. Резюмируя экономическое развитие России перед войной, он пишет: "Итак, промышленный капитализм в 1907 - 1914 гг. в России оставался по-прежнему некультурным, хотя действительность того времени неуклонно напоминала о необхо-


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. XII, с. 952

2 Там же, с. 161.

3 Там же, с. 162.

стр. 211

димости и неотложности перехода именно к культурно-производственному капитализму" 1 . Вначале Н. Рожков думал, что столыпинская политика создала возможности для развития "культурного капитализма". Последующая действительность разубедила его в таком "оптимизме". Поэтому он по-прежнему остается на своей ""старой" позиции, считая, что объективной задачей предстоящей в России буржуазно-демократической революции является создание культурного капитализма. Различные классы, пишет Рожков, "и более культурная часть буржуазии и трудящиеся массы-те и другие по-своему, сообразно своему классовому положению, -именно, и стремились к хозяйственной культурности и самостоятельности"2 . В данном случае Н. Рожков почти буквально повторяет свою либеральную и ликвидаторскую постановку вопроса 1911 г., несмотря на то, что "время изменилось". Ликвидаторство Н. Рожкова здесь выявлено еще более последовательно, чем прежде. Прежде он не говорил об интересах и позиции различных классов, а теперь прямо сводит задачи пролетариата до задач либеральной буржуазии. Оказывается не только буржуазия, но и пролетариат боролся в 1917 г. за то, чтобы господа Гучковы, Рябушинские и Коноваловы "культурно" и самостоятельно, т. е. независимо от иностранной буржуазии, вели свое хозяйство и эксплоатировали рабочих. В этом классовый интерес пролетариата! Это не марксистская, а либерально-меньшевистская философия истории.

Февральская революция произошла; свергли царизм и помещиков; только бы либеральной буржуазии начать хозяйствовать "культурно", как большевики провозгласили в апрельских тезисах Ленина борьбу за социализм. Из "исторических" предпосылок Н. Рожкова и из основ его политического мировоззрения не вытекает возможность и необходимость победы социалистической революции и свержения капитализма. "У нас самостоятельно ввести социализм было бы немыслимо", - писал Н. Рожков в одной из своих политических статей. Для социализма еще нет экономических предпосылок: страна не прошла еще через "культурный капитализм", а поэтому у массы населения "еще недостаточно сознания я понимания". Мы видим, что исторические взгляды Н. Рожкова ничуть не расходятся с его политической концепцией. Последняя столь же "марксистская", сколько и его политические взгляды имеют общего с марксизмом.

На основе такой "концепции" подойти к правильному пониманию Октябрьской революции невозможно. Нисколько неудивительно поэтому, что как ни хочет Н Рожков сказать об Октябре по-большевистски, по-ленински, у него ничего не получается. Октябрь под пером Н. Рожкова превращается в буржуазно-демократическую революцию, которая заканчивает борьбу с царизмом. "Октябрьский переворот был завершен: образовалась новая рабоче-крестьянская власть. Началась диктатура пролетариата в союзе с крестьянством в надежде в будущем положить основу общеевропейской социалистической революции". Здесь как-будто бы Н. Рожков марксист. Но буквально через две страницы он сводит задачи Октябрьской революции к "более решительной победе над царизмом", чем это сделала Февральская революция. "Побочные задачи" Октябрьской социалистической революции Н Рожков провозглашает за главное, основное, принижая фактически Октябрьскую революцию до уровня буржуазной. Социалистические тенденция в Октябрьской революции - это не ее социальное содержание, а некоторый "заскок", который необходимо было сделать для того, чтобы окончательно рассчитаться с царизмом. Точка зрения Н. Рожкова коренным образом отличается от оценки Октябрьской революции, данной Лениным. Последний пи-


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. XII, с. 169.

2 Там же, с. 274.

стр. 212

сал: "Мы решили вопросы буржуазно-демократической революции походя, мимоходом, как "побочный продукт" нашей главной и настоящей, пролетарской революции, социалистической работы"1

Пафос Октябрьской революции дает борьба с капитализмом за социализм, за пролетарскую диктатуру. А по Н. Рожкову, "величайшее одушевление трудящихся масс, их энтузиазм" в Октябре порождались борьбой за "окончательную", реальную, а не формальную победу над царизмом2 . Выходит, что и в области исторической концепции Октября Н. Рожков так же далек от Ленины, как и в своей политической позиции. Совершенно прав был М. Н. Покровский, сказавший, что главы XII т. "Истории" Н. Рожкова, посвященные анализу мировой революции и революции 1917 г., являются для современного читателя совершенно неприемлемыми, так как они представляют меньшевистскую концепцию "Октября". Либерально-буржуазную концепцию Октября дал неудачный политик буржуазии Милюков, пролетарскую - Ленин и Покровский, а мелкобуржуазную - Н. Рожков, приемлющий Октябрь за то, что он покончил с ненавистным царизмом.

Какие теоретические предпосылки лежат в основе взглядов Н. Рожкова на новейшую русскую историю, в том числе и на Октябрьскую революцию? Нам кажется, что "социал-демократическое", гильфердинг - каутскианское понимание империализма. Оценка последнего является отправным пунктом и политической линии и научных трудов Н. Рожкова.

Здесь мы хотим остановиться не на взглядах Н. Рожкова на русский финансовый капитализм и империализм, а разобрать его взгляды на "новейшую" систему капитализма, на империализм. Этому вопросу Н. Рожков отвел в своем XII т. большую главу, почти четверть всей книги.

Каково происхождение и сущность новейшей стадии капитализма - империализма?

Согласно ленинской теории, "самая глубокая экономическая основа империализма есть монополия"3 , а отличительная черта новейшей стадии капитализма заключается в господстве монополистических организаций капиталистов, господствующих в промышленности, банках и торговле. При империализме место отдельного капиталистического предпринимателя занимает крупнейший союз, концерн, поэтому борьба я конкуренция совершаются еще в более острых формах, чем ранее.

Развитие техники, концентрация производства подготовила господство монополий. В этом Ленин видел основу, базис новейшего капитализма. Кроме того, Ленин прослеживает исторически подготовку монополий по линии банков, по линии колониальной политики и борьбы за рынки сбыта и сырья. Основной методологический подход к рассмотрению формирования империализма у Н. Рожкова не ленинский, а гильфердинговский Он выводит новейшую стадию капитализма не из развития производственной базы капитализма, а из взаимоотношений банковой системы с промышленностью. Кредитование банками индустрии постепенно приближает банковых воротил к промышленности, они становятся организаторами акционерных предприятий финансист делается индустриалом-предпринимателем. В этих новых функциях банков Н. Рожков видит "самый первоначальный корень происхождения финансового капитала" 4 Вслед за Гильфердингом он прослеживает различные другие формы влияния и подчинения банками индустрии


1 В. И Ленин, Собр. сочин., т. XVII, с. 336 (разрядка наша - А. С.).

2 См. Н. А. Рожков, Русская история, т. XII, с. 304 и "Историк-марксист" N 9, ст. Кина, Покровский как историк Октябрьской революции, с. 26.

3 В. И. Ленин, Собр. сочин, т. XIII, с. 314.

4 Н. А. Рожков, Русская история, т. XII, с. 196.

стр. 213

как посредничество и пр. К этому сводится, собственно, все "происхождение" финансового капитала. Основные решающие факторы создания финансового капитала не рассматриваются. Поэтому, естественно, что Н. Рожков не заметил факта загнивания и паразитизма современного капитализма.

Если в вопросе о происхождении финансового капитала Н. Рожков следует по стопам Гильфердинга, то в объяснении всей системы империализма он является вернейшим ученикам Каутского. Для него империализм "е особая ступень капитализма, не "умирающий" капитализм, а всего лишь политика финансового капитала. "С этим вывозом финансового капитала и его господством в отсталых странах связана колониальная политика или империализм ..." 1 .

Можно ли на основе такого "теоретического" базиса дать правильный, марксистский анализ причин мировой войны и подготовки Октябрьской революции в России? Конечно, дальше Каутского трудно уйти и в политике и в объяснении причины столкновений, приведших к мировой войне. Н. Рожков объясняет причины войны не кризисом капитализма, не борьбой отдельных империалистических хищников за господство, за монополию на мировом рынке, а из частичных столкновений Англии с Германией. Торговое, а следовательно и промышленное соперничество обеих этих стран "играет важную, хотя и не исключительную роль". "Центр тяжести" конфликта, по мнению Н. Рожкова, находился в Азии, в Багдадской дороге, в которой больше всего была заинтересована Германия, избравшая ближний Восток объектом своей колониальной деятельности. Таким образом, общие противоречия системы империализма Н. Рожковым несколько сглаживаются; решающее значение придается "частным" конфликтам, которые в действительности наиболее остро выражали общие противоречия империализма.

Наша статья о Н. Рожкове затянулась, а поэтому мы кратко остановимся еще лишь на одном вопросе. Слабая сторона Н. Рожкова как историка заключается в том, что он недостаточное внимание уделял вопросам революционного движения. В этой области Н. Рожков не дал ничего оригинального и интересного. Даже в "Истории" эти вопросы как-то выпадают из круга вниманий автора. Он совсем не останавливается на крестьянском движении XVII и XVIII столетий Декабристов "втиснул" в главу о духовной культуре 20-х гг. XIX столетия. То же самое получается и с народнической революцией. "Духовную культуру" и, классовую борьбу Н. Рожков механически "объединяет" вместе. В результате такого подхода о литературе и психологии господствующих классов написано довольно много и подробно, а революционное движение смазывается.

В роли историка революционного движения Н. Рожков выступает скорее рассказчиком, мобилизовавшим огромный фактический материал, чем исследователем и социологом. Да и трудно дать какую-либо выдержанную схему, когда после декабристов Н. Рожков говорит о сектантах беспоповцах, а от Муравьева "вешателя" перепрыгивает к Чернышевскому. Он "верит на слово" народникам и вслед за ними объясняет неудачу хождения в народ полицейскими преследованиями. Разногласия внутри "Земли и воли" и ее раскол совершенно не анализируются. О "'Народной воле" и ее деятельности он рассказывает довольно подробно, давая характеристики отдельным руководителям этой партии, но совершенно обходит политическую и классовую сторону движения.


1 Там же, с. 198 (разрядка наша - А. С.).

стр. 214

Рабочее и социал-демократическое движение XIX в. описывается Н. Рожковым с чисто внешней стороны и довольно подробно: когда какой кружок и организация возникли, кто были участниками их и т. д. - все это перечислено с исчерпывающей полнотой, но он избегает социологических обобщений.

Там же, где Н. Рожков их делает, с ним трудно согласиться. Так, например, он поставил вопрос о причинах двух фракций в среде русской социал-демократии. Основную причину этого раскола он видит в неоднородности пролетариата. Среди рабочего класса есть узкий слой рабочей аристократии, склонной к скепсису, постепеновщине, уступкам, и пролетариат неквалифицированный, чернорабочий Последний чужд "соглашательства", оппортунизма, он более решительно и непримиримо борется Верхушка рабочих шла с меньшевиками, а неквалифицированный пролетариат, которому нечего терять, по мнению Н. Рожкова, шел за большевиками.

В основном автор правильно указывает социальную базу оппортунизма и меньшевизма, который опирался на узкую верхушку рабочей аристократии и мелкую буржуазию. Однако, не верно, будто большевизм опирался главным образом на пролетариат "необученный, чернорабочий". Металлисты являлись более культурной, квалифицированной и лучше оплачиваемой частью рабочего класса, но они выступали под руководством большевиков, а не меньшевиков застрельщиками в борьбе с царизмом и буржуазией. Одно дело "верхушка" рабочих, рабочая аристократия и мелкобуржуазная интеллигенция, как опора меньшевизма, другое дело механическое, огульное деление рабочего класса на квалифицированных и неквалифицированных и расписывание их по "фракциям". Тут уже, несомненно, мы имеем дело с рожковским упрощенством.

Н. Рожков анализирует меньшевизм в России совсем изолированно от оппортунистических течений, предшествующих ему, как, напр., экономизма, с которым он сам находится в неразрывной связи. Разногласия между обеими фракциями социал-демократической партии также смазываются и принимают под пером Н. Рожкова совсем невинный характер.

Основная линия тактических разногласий между большевиками и меньшевиками накануне революции 1905 г. им излагается так: "Меньшевики имели в виду соглашение с либеральной буржуазией, поддержку ее с целью таким путем ее усилить и достигнуть конституции, открывающей более широкие возможности для рабочего движения и социалистической пропаганды; большевики имели в виду борьбу с либеральной буржуазией, гегемонию пролетариата в буржуазно-демократической революции путем привлечения к себе всех демократических элементов в буржуазии. Это - два непримиримые тактические положения..."1 .

В изложении Н. Рожкова действительные разногласия между обеими фракциями пропущены. Читатель, прочитав цитированное нами место, будет разводить руками от недоумения: в чем же заключались "непримиримые" разногласия? Одни добивались "союза" с буржуазией и конституции, а другие-большевики - старались осуществить гегемонию пролетариата путем "привлечения к себе всех демократических элементов в буржуазии". Позицию меньшевиков, их оценки Н. Рожков выдает за большевистскую, умалчивая о том, что большевики старались осуществить демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства против предательской, контрреволюционной роли буржуазии. Н. Рожков нигде не сказал о союзе пролетариата с крестьянством, как основе большевистской революционной тактики. Именно в отношении к крестьянству в различном понима-


1 Н. А. Рожков, Русская история, т. XI, с. 388 (разрядка наша - А.С.).

стр. 215

нии его роли - в этом кардинальном вопросе лежит водораздел между большевиками и меньшевиками Буржуазная революция в России была не совсем "обычная" по своим движущим силам, чего никак не хотели и не могли понять меньшевики. И этот важнейший пункт разногласий смазывается Н. Рожковым.

Под флагом "объективного" изложения разногласий, Н. Рожков фактически проводит полнейшую ревизию всей большевистской линии в революции 1905 года На анализе революции 1905 г. Н. Рожков остановился довольно подробно Около трети XII т. "Истории" отведено описанию хода революции 1905 г. Поэтому на концепции Н. Рожкова стоит немного остановиться По мнению М. Н. Покровского, главы XII т, посвященные революции 1905 г., являются у Н. Рожкова "наиболее приемлемыми"1 для нас. Тов. Покровский чрезвычайно снисходительно и мягко оценивает произведение Н. Рожкова. Тов. Горин считает, что Н. Рожков дал меньшевистскую концепцию революции 1905 г., и в этом он в значительной мере прав. От классически меньшевистской концепции, изложенной - в "Общественном движении", точка зрения Н. Рожкова отличается тем, что он считает, в отличие от меньшевиков, русскую либеральную буржуазию контрреволюционной силой. Такую оценку можно встретить у Н. Рожкова не один раз2 . Контрреволюционность буржуазии им объясняется ее классовым положением, а также тем, что она чувствует у себя за плечами революционный пролетариат и крестьянство. Это очень важное отличие Н. Рожкова от ликвидаторской "Истории" 1905 года. Но все же его точка зрения гораздо ближе к меньшевикам, чем к большевикам Элементы меньшевизма буквально пронизывают все содержание его книги. Даже в оценке буржуазии ему не всегда удается удержаться на правильной точке зрения.

Мы остановимся, для иллюстрации, лишь на нескольких фактах, которые показывают меньшевистскую сердцевину автора.

В полном согласии с меньшевиками Н. Рожков считает "Октябрьскую забастовку" "высшей точкой" в развитии революции Этим самым он обнаруживает непонимание и недооценку значения вооруженного восстания, которое являлось, несомненно, кульминационным пунктом революции. Уступкой меньшевизму и оправданием его тактики является и другое положение, будто революция 1905 г. началась на "широкой социальной базе"3 . Это расширение базиса революции им относится целиком за счет участия буржуазии "мелкой, средней, отчасти даже крупной". В данном случае автор совсем забывает свою принципиальную оценку буржуазии как контрреволюционной силы и идет за меньшевиками, за их баснями, будто "отход" буржуазии от революции сузит ее размах. Меньшевики объясняли поражение революции тем, что был нарушен единый фронт борьбы пролетариата и буржуазии. Почти также объясняет поражение революции и Н. Рожков. На первый план он выдвигает "расхождение оппозиционных и революционных сил", начавшееся после октябрьской "полупобеды" 4 . Конечно, Н. Рожков не ограничивается только этим: он говорит также о недостаточной организованности пролетариата, известных колебаниях в крестьянстве, но выпячивание на первый план, всемерное подчеркивание отхода буржуазии, несомненно свидетельствуют о сильном влиянии меньшевизма на концепцию Н. Рожкова.

Н. Рожков дает меньшевистскую характеристику деятельности Стокгольмского съезда. Он выступает в данном случае в роли адвоката, защищая меныдеви-


1 "Большевик", N 12, 1926, с. 79.

2 См. Н. А. Рожков, Русская история, т. XII, с. 124, 151 и др.

3 Там же, с. 29 - 30.

4 Там же, с. 152.

стр. 216

ков перед историей. Как-то странно читать у Н. Рожкова, и это звучит издевкой над читателями его истории, что меньшевики на IV съезде партии "не имели конституционных иллюзий". Кто же был ими заражен? Уж не большевики ли? Оказывается, тоже нет. А все-таки, в конце концов, Стокгольмский съезд "объективно, независимо от воли всех его участников и даже от воли его меньшевистского большинства уже тем содействовал росту конституционных иллюзий, что не поставил борьбы с ними во главу своей работы и, в сущности, отверг решительное выступление как очередной тактический лозунг". В данном случае мы имеем дело с открытой защитой меньшевизма и прямым искажением фактической истории дела. Ведь достаточно сослаться на доклады Аксельрода - об отношении к Думе, и Мартынова - о текущем моменте, чтобы видеть, что дело было не так, как изображает его Н. Рожков

Мартынов заявлял, что кадеты "против своей воли" должны занять революционную позицию, а Аксельрод старался все внимание партии и рабочего класса сосредоточить на Думе. Большевики последовательно боролись против соглашательства меньшевиков.

Н. Рожков не разобрался в классовой природе кадетов. Он страшно переоценил "революционное" Значение этой партии и ее аграрной программы. Кадеты - это партия соглашательства с царизмом. Вся ее деятельность была направлена не на развитие революции, а на то, чтобы ввести ее в известное русло "законности и порядка". Аграрная программа кадет оставляла власть помещиков нетронутой, за выкуп они старались отобрать у "диких" помещиков часть их имений и отделаться этой подачкой революционному крестьянству. Аграрная программа к -д. - это та же столыпинщина, прусский путь развития капитализма. Н. Рожков этого не видит. По его мнению, аграрные реформы по кадетскому проекту в состоянии были "расчистить" путь для развития культурного капитализма в сельском хозяйстве и вместе с тем создать в русской деревне хороший внутренний рынок для фабричных изделий"1 . Оказывается для победы "идеала" Н. Рожкова - "культурного капитализма" вовсе не требовалась победа пролетариата и крестьянства над самодержавием, надо было самодержавию осуществить лишь аграрную программу кадет.

Тов. Покровский был прав в своей рецензии на XII т. "Истории" Н. Рожкова: чем ближе "к нашим дням", т. е, чем ближе Н. Рожков приближается к истории Октябрьской революции, тем яснее и ярче выступает "расхождение мировоззрений".

Сделаем некоторые общие выводы. Мы рассмотрели и социологические взгляды Н. Рожкова и его схему конкретной истории. На многочисленных примерах мы показали, в чем отличается "мировоззрение" Н. Рожкова от революционного марксизма В его лице мы несомненно имеем мелкобуржуазного, а не пролетарского историка. Точка зрения революционного марксизма ему чужда. В марксизме он не понял двух вещей: диктатуры пролетариата и диалектики.

Несомненно, Н. Рожков развивался. Но это развитие не пошло дальше меньшевистской интерпретации марксизма. Н. Рожков был меньшевиком не только по своим политическим взглядам, но и по теоретическим предпосылкам в понимании теории марксизма вплоть до последнего времени. Распространенное мнение, что Н. Рожков в последние годы своей жизни был ближе к большевикам, чем к меньшевикам, нам кажется совершенно неверным. В понимании возможности перехода к социализму он по-прежнему остался на меньшевистской, гильфердинговской точке зрения. В полном согласии с теорией "организованного капитализма",


1 Н. Рожков, Русская история, т. XII, с. 133.

стр. 217

Н. Рожков полагал, что в Германии, как и везде в Европе, будет социалистическая эволюция, а не революция". Эта цитата - из документа, написанного Рожковым в 1924 году1 . По мнению Н. Рожкова, западноевропейский пролетариат "склонен к эволюции, а не к революции, к меньшевизму, а не к большевизму"2 .

Таким образом Н. Рожков оставался типичным меньшевиком, отрицавшим диктатуру пролетариата и всю деятельность Коммунистического интернационала. Характерной чертой меньшевистского понимания марксизма является преклонение перед стихийной силой экономики, непонимание роли и значение классовой борьбы, отрицание диктатуры пролетариата. Отсюда вытекает их отношение к капитализму, к развитию производительных сил, которые стихийно, без социальных и политических катаклизмов развиваются к социализму.

Меньшевистский акцент всей исторической схемы Н. Рожкова особенно становится ясен в вопросах новейшей истории и истории революции Здесь Н. Рожков явным образом "натягивает" историю на аршин меньшевистской политики, извращая роль классов и освещая развитие капитализма таким образом, чтобы ссылкой на экономику доказать невозможность социалистической революции России. Для этого нужно было сочинить "теорию" о культурном капитализме, наличие которого является объективным свидетельством зрелости страны для социалистической революции. Объективный смысл Февральской и Октябрьской революций сводится Н. Рожковым к расчистке путей для свободного развития "культурного капитализма". Так как Февральская революция не разрешила этой задачи, то доведение ее до конца, по мнению Н. Рожкова, выпало на долю Октябрьской революции. При этом был совершен некоторый заскок к социализму, но основное содержание Октябрьской революции -буржуазное. По мнению Н. Рожкова, Октябрьская революция и гражданская война нанесли решительный удар не капитализму, а только царизму, "старому режиму", который был "сокрушен не в феврале и марте 1917 г., а в октябре и во время гражданской войны 1919 - 1920 гг.". Н. Рожков совершенно упускает, что гражданскую войну пролетариат России вел не только против реставрации феодальной земельной собственности, но и против реставрации капитализма "Новая экономическая политика советской власти - это уступка пролетариата не только крестьянству, но и городской демократии", - читай буржуазии. Экономический строй Советской России он характеризует как госкапитализм с примесью "капитализма частного". Экономический анализ находится в полном соответствии с пониманием характера революции.

Экономическое строительство на базе новой экономической политики он рассматривает не как строительство социализма путем преодоления капиталистических элементов, а как сотрудничество государства с буржуазией, которой "суждена важная культурная роль содействия развитию производительных сил". Поэтому, по мнению Н. Рожкова, "советская власть обязана в свою очередь построить для буржуазии, так настроенной, золотой мост для перехода к стойкой поддержке именно этой власти. Надо производительную буржуазию не третировать en canaille, не ставить ее вне закона и обеспечить ей в случае экспроприации государством действительно хорошо поставленных производственных предприятий выкуп и даже ренту"3 . Как видим, Н. Рожков развертывает кулацкую капиталистическую программу открытого реставрирования капитализма. Советская власть должна заручиться "стойкой" поддержкой новой производственной буржуазии. Естественно, тогда от диктатуры пролетариата ничего не останется. Советское


1 "Ученые записки", т. V, с. 122 - 123.

2 Там же.

3 Ученые записки, т. V, с. 123 - 124, статья Н. Степанова.

стр. 218

государство превратится в форму классового господства новой буржуазии Меньшевик Н. Рожков развивает чисто устряловскую политическую программу, по которой советы должны остаться лишь вывеской для нового культурного капитализма.

Поэтому, даже с оговорками и "поправками" изучать историю революций 1905 - 1917 гг. по Рожкову нельзя, ибо он является проводником не пролетарской, а буржуазно-капиталистической идеологии Поэтому новое переиздание 12-томной истории России является положительно вредным делом.

Вся историческая схема и периодизация истории Н. Рожкова не являются марксистскими. Н. Рожков является более или менее последовательным экономическим материалистом. Он придавал "экономическому фактору" решающую роль в историческом процессе.

У его предшественников Щапова и Ключевского мы находим уже элементы материализма, но в еще более несовершенной и неразработанной форме.

Рожков продолжает их традиции в деле материалистического объяснения истории; эту работу он выполняет гораздо смелее, совершеннее и научнее "своих предшественников, потому что признает классовую борьбу. Его мировоззрение складывается под влиянием теории Маркса и в обстановке ожесточеннейшей классовой борьбы пролетариата и крестьянства. На примере борьбы с царизмом он видел, что основной движущей силой, толкавшей классы на борьбу, является экономическая необходимость, и поэтому не мог не усвоить этого. Однако признать классовую борьбу против крепостничества еще не значит быть марксистом. Н. Рожков, будучи мелкобуржуазным революционером-демократом, примкнул к пролетариату потому, что видел в нем решающую силу в борьбе с царизмом.

Первый решительный поворот событий (столыпинщина) показал, что он плохо понял марксизм, что он является больше демократом, чем социалистом. Мелкобуржуазное происхождение и, вероятно, профессорское положение сделали из него проводника буржуазных настроений в рабочий класс. Последовавшее после поражения революции дальнейшее оформление оппортунистических, мелкобуржуазных элементов окончательно захватило с, собой и Н. Рожкова. Долголетняя принадлежность к меньшевизму наложила явный отпечаток на его научные труды, особенно на 12-томную "Историю России", в которой автор сводит в стройную систему свои исторические взгляды. Эта схема не является марксистско-ленинской. Основной ее порок - недиалектичность и отсутствие выдержанной материалистической точки зрения. А политический акцент, проводимый автором особенно заметно в последних томах (X, XI и XII), делает рожковскую историю совершенно неприемлемой для советского читателя и положительно вредной.

Историческая концепция Н. Рожкова-продукт своего времени и обстоятельств. Она не является фундаментом марксистско-ленинской концепции русской истории. В этом отношении приоритет бесспорно принадлежит М. Н. Покровскому. Но многочисленные научные труды Н. Рожкова по социально-экономической истории являются необходимым пособием и теперь в деле марксистской разработки отдельных проблем истории. Поэтому и теперь, отбрасывая его общую схему, преодолевая его слабые места, мы найдем в его огромном научном наследстве многое, что может принести пользу марксистской исторической науке. Безусловно неприемлемым является Н. Рожков как историк революционного движения в России и историк революций. Но его исследования о развитии крепостного хозяйства, о происхождении торгового капитала в России и образовании само-

стр. 219

держания являются вкладом в историческую науку. Поэтому мы не можем приветствовать 2-е издание 12-томной "Истории России", по которой нельзя современной молодежи научать русскую историю, но считаем, что гораздо полезнее было бы издать в нескольких томах лишь избранные сочинения, не утратившие свое значение для науки до сих пор. Мы не хотим связывать всю совокупность исторических взглядов Н. Рожкова с какой-либо одной прослойкой интеллигенции (учителя, врачи и т. д.). Едва ли это было бы верно. Н. Рожков довольно типичный представитель не только "дотехнической интеллигенции", но широких слоев мелкой буржуазии, активно боровшейся вместе с пролетариатом против царизма, но отстававшей от него по мере того, как все острее развивалась борьба между капиталом и трудом.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/Критические-статьи-ИСТОРИЧЕСКИЕ-ВЗГЛЯДЫ-Н-А-РОЖКОВА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Арк. Сидоров, Критические статьи. ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н. А. РОЖКОВА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 14.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/Критические-статьи-ИСТОРИЧЕСКИЕ-ВЗГЛЯДЫ-Н-А-РОЖКОВА (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Арк. Сидоров:

Арк. Сидоров → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
3253 просмотров рейтинг
14.08.2015 (3150 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
1 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
Критические статьи. ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н. А. РОЖКОВА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android