Наша периодическая печать, особенно газеты, в своих юбилейных статьях о Н. Г. Чернышевском до сих пор больше всего рассматривали его как революционного демократа и меньше всего - как социалиста-утописта. Такой подход не лишен известного оправдания, ибо нам хочется в первую очередь установить в Н. Г. Чернышевском то, чем он особенно приближается к нам, - это революционные, прогрессивные его черты. Однако историческая истина - и не только она - требует, чтобы Н. Г. Чернышевский был представлен современным поколениям во всех своих характерных чертах, т. е. и с тех сторон, которые прямо для нас не приемлемы. От этого вовсе не пострадает оценка Н. Г. Чернышевского, как "всероссийского революционного демократа" и как "предшественника русской социал-демократии" (Ленин) Неприемлемым для нас в Н. Г. Чернышевском, отрицательной стороной его взглядов, реакционным "наследством", от которого мы действительно "отказались", являются прежде всего утопические его воззрения на крестьянскую поземельную общину.

Вопрос этот между прочим не утратил своего интереса и по сей день, что объясняется усиленной работой нашей общественной мысли над поисками подходящих форм, вернее сказать, надежных зацепок для скорейшего переустройства деревни на социалистических началах. Именно в эту связь приходится ставить, к сожалению, еще не потухшие споры о судьбах и роли "современной общины". Поразительно при этом только одно: как это люди умудряются спорить о судьбах и роли того, чего давным-давно не существует. Остатки старой крестьянской поземельной общины, как пережитка крепостничества, сметены "походя" нашей пролетарской революцией в 1917 - 18 гг. То, что мы имеем во многих деревнях сейчас, - это земельные общества, которые отнюдь не тождественны, отнюдь не равнозначны старой поземельной общине, они только по укоренившейся привычке называются общинами. Во многих деревнях с такой формой землепользования старая поземельная община "исчезла" задолго до Октябрьской революции. Следовательно, прежде чем спорить о "современной общине",

надо доказать, что Октябрьская революция такую "общину" создала А возможность такого доказательства как раз и вызывает абсолютное сомнение.

Для взглядов Н. Г. Чернышевского на крестьянскую поземельную общину предреформенного периода характерны следующие два момента: во-первых, "мечтание" о переходе через общину прямо к социализму, во-вторых, утопическая надежда на то, что государство помещиков добровольно решится отдать крестьянам по крайней мере все те земли и угодья, которыми они пользовались на общинных началах при крепостном праве, - отдаст им все эти земли и угодья без всяких выкупов и платежей. Оба эти момента переплетаются между собой самым непосредственным образом, и без учета этого переплета невозможно понять весь ход развития взглядов Н. Г. Чернышевского на крестьянскую поземельную общину В глаза прямо бросается та особенность позиции Н. Г. Чернышевского, что его утопические планы насчет общины питались в значительной мере беспочвенными упованиями на правительство и "просвещенных людей" господствующего класса, которые якобы согласятся освободить крестьян с полным земельным наделом и без всяких платежей.

Для Н. Г. Чернышевского поземельная община предреформенного периода была средством перехода от современного ему общественного строя к высшей ступени общественного развития, совершенно отличной как от самой крестьянской общины, так и от западноевропейского капиталистического строя. В том, что Россия обладала таким средством, тогда как Западная Европа его уже ее имела, он видел огромное преимущество России. "Принцип общинного владения не погрешителен, и мы чрезвычайно счастливы тем, что он не только вполне применим к нашей будущности, но существует уже как факт в настоящем, сроден нашему толковому народу и прочно лег уже в основание нашей общественной жизни. Это такое благо, которому могут позавидовать и опередившие нас в развитии народы оно в наших руках и может в будущем предохранить от язвы пролетариатства многие миллионы русских людей. Это - истина и притом истина как нельзя более утешительная. Дорожить этим благом, как даром провидения, лелеять его, по возможности, развивать более и более, - это наша непременная и отрадная обязанность" ¹.

Однако Н. Г. Чернышевский менее всего был склонен по-славянофильски мистифицировать или подобно последующим народникам раскрашивать увлекательными узорами это сродство принципа общинного владения "нашему толковому народу". Он пытается подойти к этому вопросу и разрешить его чисто материалистически. Вот как Н. Г. Чернышевский представлял себе возникновение у крестьян наклонности к общинному владению.

¹ Н. Г. Чернышевский, Замечание на статью "О поземельной собственности", Собр. соч, т. IV, с. 88.

"Мы совершенно ошиблись бы, если бы вздумали считать наклонность к общинному владению в наших поселянах какою-нибудь таинственною чертою исключительной национальной организации славянского вообще или в частности великорусского племени Дело просто в том, что сохранение уравнительного права на общинный участок чрезвычайно выгодно для общего благосостояния крестьян. Кроме этого, наклонности крестьян к общинному владению оказались слишком устойчивыми еще вследствие невыгодных исторических условий развития России. Мы просто полагаем, что вследствие исторических обстоятельств, надолго задержавших Россию в состоянии, близком к патриархальному быту, общинный дух сохранился у нас довольно неприкосновенным, между тем как давно исчез из обычаев тех племен Западной Европы, которые более нашего участвовали в историческое движении. Итак, сохранение его у нас есть следствие невыгодных обстоятельств нашего исторического развития". Эта наша отсталость, несомненно, принесла нам очень много бедствий Но нет худа без добра: "как самые хорошие вещи имеют свою дурную сторону, так и самые дурные вещи - свою хорошую. Наша историческая неподвижность послужила источником многих бедствий и в нашем прошедшем и отчасти в настоящем, она причина нашей малой образованности, нашей бедности, нашей лени и т. д. Но среди всех этих пагубных следствий нашей неподвижности есть также нечто иное, и прежде бывшее не бесполезным, но при настоящем развитии экономического движения в Западной Европе, движения, в котором начинаем принимать участие и мы, становящееся чрезвычайно важным и полезным" ² .

Главное, что беспокоит и даже пугает Н. Г. Чернышевского в современном ему экономическом развитии Западной Европы, - это слишком быстрый прогресс капитализма, который уже успел обратить всю землю, принадлежавшую нации, в частную собственность, переходящую из рук в руки по закону безграничной конкуренции. Вследствие этого большинство крестьян превращается в пролетариев, т. е. перестает иметь собственное хозяйство, делается сословием батраков, выход из которого чрезвычайно труден Россия тоже начинает принимать участие в этом экономическом движении Западной Европы; следовательно и русским крестьянам грозит опасность пролетариатства, опасность капиталистической эксплоатации по принципу фермерства. Против этой грядущей опасности, против всепожирающего капитализма, который надвигается, единственной гарантией, единственным заслоном является община. Нечего и говорить, насколько она выгодна крестьянам. Но она выгодна и помещикам. Следовательно, они также - "намекает Н. Г. Чернышевский-должны быть заинтересованы в со-

² Н. Г. Чернышевский, Studien Гакстгаузена, Собр. соч., т. III, -с.291 - 295 - 303.

хранении и поддержании общины. "Мы разве несколькими десятилетиями, вероятно, не более как двадцатью пятью или двадцатью годами удалены от той эпохи, когда, например, английскому и французскому капиталисту будет так же выгодно пустить свой капитал в русское земледельческое предприятие, как ныне выгодно ему обратить его на наши железные дороги и облигации государственного долга; когда и русские капиталы найдут для себя выгодным обращаться в земледельческих предприятиях, нежели лежать в кредитных учреждениях. Тогда-то, хотели мы сказать, в стране, представляющей удобство для обширных сельскохозяйственных предприятий на коммерческом основании, какова Россия, - тогда-то едва ли большинство крупных землевладельцев удержится от искушения променять на беззаботное получение ренты от фермера- капиталиста хлопотливую возню с собственным хозяйством, и хозяйство поселян было бы совершенно подавлено соперничеством капиталистов. Эта будущность от нас не за горами; мы должны предусматривать ее и принимать меры к отстранению бедствий фабричной эксплоатации для земледельцев. Единственным средством против этого кажется нам сохранение у поселян общинного владения. Тогда они, при появлении нужды в большом оборотном капитале для земледелия и в расширении размеров хозяйства, найдут у самих себя, через соединения в товарищества, нужные денежные средства и нужный размер полей. Точно так же эти товарищества поселян будут полезны тогда для крупных землевладельцев. Общины земледельцев, являясь соперниками капиталистов при найме поместий, избавят помещика от зависимости, в которую поставила бы монополия капиталистов, и от невыгодных условий контракта, предписываемого монополией"³ .

"Сохранение поземельной общины имело бы огромное значение и с точки зрения обеспечения внутреннего спокойствия государства, так как" предохраняя Россию от язвы пролетариатства, она тем самым исключала бы возможность повторения тех государственных бедствий, которые так часто разражаются в Англии и Франции. Вот, например, в первой статье мы сказали, что возникновение пролетариата произвело много государственных бедствий и в Англии и Франции и грозит этим странам новыми смутами, жесточайшими прежних, потому что, с одной стороны, требования пролетариев остаются все еще неудовлетворенными, а с другой стороны, чисто пролетариев все увеличивается и, главное, возрастает их сознание о своих силах и проясняется их понятие о своих потребностях Это кажется вздором г. И. В-скому; в пролетариях нет никакой закваски смут, говорит он^- они ничего особенного не требуют и совершенно успокоились. Ах, если бы это было так, если б Англии и Франции вашими устами мед пить, г. И. В-ский!".

³ Н. Г. Чернышевский, Ответ на замечания г. Провинциала, Собр. соч. т. IV, с. 96 - 97.

Следовательно, в своей горячей защите поземельной общины Н. Г. Чернышевский апеллирует не только к хозяйственной расчетливости помещиков, кроме того, он не прочь "пугнуть" "язвой пролетариатства" самое правительство, чтобы сделать его более уступчивым, чтобы понудить его сохранить общину при освобождении крестьян, а для этого - оставить за ними без всяких платежей по крайней мере те земли, которыми они пользовались все время.

Рассматривая поземельную общину как средство для перехода из "настоящего состояния" в "будущность", Н. Г. Чернышевский великолепно понимал, что "между общинным владением без общинного производства и общинным владением с общинным производством - разница неизмеримая. Первое только предотвращает пролетариат, второе, кроме того, и содействует возникновению производства" ⁴ . Вместе с тем для него не подлежала сомнению "та истина, что формы патриархального быта несовместимы с высокой степенью цивилизации", но, не в пример многим образованным людям своего времени, у него не было стремления "отвергать все то, что существует в патриархальном быте, и от отрицания форм переходить к отрицанию всех принципов, имеющих корень в этом быте"⁵ . Напротив, Н. Г. Чернышевский искренно верил, что "через тридцать или двадцать пять лет общинное владение будет доставлять нашим поселянам очень важную выгоду, открывая им чрезвычайно легкую возможность к составлению земледельческих товариществ для обработки земли" ⁶ . По собственному его признанию, это соображение оказывало на него чрезвычайно сильное влияние. Самый переход "от настоящих способов обработки отдельных участков общинной земли частными силами отдельного хозяина к общинной обработке целой мирской дачи" Н. Г. Чернышевский не мыслил без соответствующих, очень значительных, технических улучшений в области земледелия. "Много раз положительно и подробно говорили мы о том, что при быстром развитии механических и других средств для обработки и улучшения земли, при быстром развитии других промышленностей и торговли, при улучшении средств сообщения и т. д. нашему земледелию предстоит вступить в новую эпоху, когда потребуются от него улучшенные способы производства, в которых оно еще не нуждается теперь или довольно мало нуждается; к тому времени относили мы осуществление многих наших понятий, исполнение которых вовсе не требуется настоящим; также положительно говорили мы о том, что все эти улучшения, относимые нами к будущему, будут происходить постепенно, сообразно развитию потребности

⁴ Н. Г. Чернышевский, О поземельной собственности, Собр. соч., т. III, с. 455, 461

⁵ Н. Г. Чернышевский, Studien Гакстгаузена, Собр. соч., т. III, с 271.

⁶ Н. Г. Чернышевский, Ответ на замечания г. Провинциала, Собр. соч , т. IV, с 95.

в них. Из этого можно заключить, что полнейшее развитие общинного принципа должно быть делом будущего, а для настоящего достаточно желать сохранения в общинном владении той части земли, которая в нем находится" ⁷ .

Итак, полное развертывание общинного принципа обеспечено в будущем; оно будет происходить постепенно, по мере развития техники. Что же касается настоящего времени, то необходимо во что бы то ни стаю сохранить самую общину и землю, которая находится в ее владении. Именно заботы о настоящем больше всего занимали Чернышевского и делали его таким горячим защитником общинного владения. Оно важно уже по одному тому, что "обеспечивает огромному большинству поселян пользование землею и предотвращает излишнее неравенство состояний между членами общины; этих выгод на наш взгляд совершенно достаточно для предпочтении общинного владения всякому другому"⁸ .

Н. Г. Чернышевский не хотел в то время пугать "просвещенных людей" требованием обобществления всей земли. Достаточно будет, если они помогут сохранить общину так, как она есть. А там совершенно ясно, как пойдет дело; не следует поэтому "дразнить гусей". Вера Н. Г. Чернышевского в силу принципа общинного владения была настолько велика, что он даже не сомневался в неизбежности полного вытеснения частной поземельной собственности. Отсюда его смелое решение: пускай она остается и существует "подоге" общинного владения. Вот как он представлял себе перспективу вытеснения частной поземельной собственности: "Общинное владение, огражденное от вторжения частной собственности в свою область, может и должно расширять эту область сообразно тому, как будет представляться в том надобность, по мере возрастания населения и развития других условий, требующих этого расширения области общинного владения". Из мер, которые в свою очередь могли бы способствовать "тихому достижению этой цели, особенно полезной в агрономическом отношении кажется нам мысль почтенного корреспондента о присоединении к ближайшей общине тех клочков частной земли, которые через наследственное дробление измельчали до известного предела. Очень важна мысль о передаче, по завещанию отца, наследственной его земли в общинное владение его роду" ⁹ .

Итак, главное "наше требование - не разрушать общинного владения в России в настоящее время".

Напрасно противники общинного владения, полемизируя с Н. Г. Чернышевским, указывали ему, что в культурно-хозяйственном отношении оно

⁷ Н. Г. Чернышевский, Ответ на замечания г. Провинциала, Собр. соч., т. IV, с. 96.

⁸ Н. Г. Чернышевский, Studien Гакстгаузена, Собр. соч., т. III, с. 279.

⁹ Н. Г. Чернышевский, Ответ на замечания г. Провинциала, Собр. соч., т. IV, с. 96.

играет регрессивную роль, что при нем десятина земли не может давать такого большого дохода, как при фермерском хозяйстве, что оно препятствует развитию плодопеременной системы и поддерживает трехполье. Напрасно они приводили все эти аргументы: если бы и в самом деле правда была на их стороне, то все равно общину надо сохранить. Общинное владение уже по одному тому выгоднее для крестьян, что оно избавляет их "от язвы пролетариатства". Бесспорно, конечно, что при фермерском хозяйстве будет производиться гораздо больше ценностей; зато тогда большинство крестьян неизбежно превратится в наемных работников, чего никак нельзя допускать. Поэтому несомненно, что положение поселян все-таки лучше при общинном хозяйстве.

Наконец, если рассматривать по существу аргументацию противников общинного владения, то они оказываются с точки зрения Н. Г. Чернышевского безусловно неправыми. Все, что они выдвигают против общины, покоится исключительно на предрассудках и беспочвенных предубеждениях. Если бы противники общинного владения разобрались как следует в сущности дела, то они не стали бы воображать, что "именно частная поземельная собственность развивает плодопеременную систему или что общинным владением поддерживается трехпольная система. Развитие одной, закоснелость в другой зависят от причин, не имеющих ни малейшего отношения к тому или другому принципу поземельного владения. Сравните Англию и Францию - там и здесь владычествует частная собственность; откуда же в Англии успехи земледелия, которых нет во Франции? В Англии прочный законный порядок, которого никто не осмеливается и никто не желает нарушать, потому что мирным путем законного требования и прений торжествует всякая сознанная обществом потребность; во Франции этою нет, там, как ни ясно сознавай общество, как ни разумно доказывай оно необходимость реформы, реформа достигается только насильственным путем, -вот главное различие. Из него проистекают все остальные" ¹⁰ .

Далее: "статистика говорит, что степень успехов сельского хозяйства везде соответствует густоте населения. Лучше всего в Европе земля обрабатывается в Англии, в Рейнской Германии и в Ломбардии: эти страны имеют от пяти до шести тысяч населения на квадратную милю. Во Франции, где население простирается до четырех тысяч человек "а квадратную милю, земля обрабатывается далеко не с такой заботливостью". Так вот, "если Франция до сих пор держится трехпольного хозяйства, если она до сих пор остается почти совершенно чужда усовершенствованным способам производства, то не безумно ли приписывать мистическому влиянию общинного владения то обстоятельство, что мы, подобно французам, дер-

Н. Г. Чернышевский, О поземельной собственности, Собр. соч., т. III, с 454.

жимся трехпольной системы и, подобно французам, плохо удобряем свою землю? Кто, сравнивши густоту населенности в Европейской России и в Западной Европе, будет нуждаться еще в гипотезе о вредном в таянии общинного владения, тот, по нашему мнению, должен в случае болезни лечиться не у доктора, а у знахарей: действие медицинских средств ему должно казаться тоже недостаточным и он должен искать помощи себе в каком-нибудь заговоре колдуна.

"Малая населенность даже самых населенных наших земель уже могла бы служить удовлетворительным объяснением тому, что наше земледелие еще не вышло из под господства первобытных методов обработки; но сколько еще есть других несомненных причин, действующих в том же направлении. Замечено, например, что развитие сельского хозяйства идет в уровень с развитием городов. Дело очень понятное: методы производства улучшаются тогда, когда нужно усиленное производство; усиление производства возможно только тогда, когда есть сбыт для продуктов. В большой стране города собственного государства должны служить важнейшим местом сбыта сельских продуктов. Потому, чем значительнее пропорция городского населения в общем числе жителей страны, тем высшего развития достигает в ней земледелие". Но "по пропорции между городским и сельским населением русское земледелие находится в положении, в полтора раза неблагоприятнейшем, чем земледелие Австрии, самой отсталой западной державы по методам сельского хозяйства".

Итак, дело вовсе не в поземельной общине, не она является причиной отсталости России. Надо посмотреть глубже, и уж если на то дело пошло, то извольте: коренная причина отсталости России - это крепостное право. "Коренным образом крепостное право принадлежит сфере сельского хозяйства, и само собой разумеется, что если оно обессиливало всю нашу жизнь, то с особенной силой должны были отражаться его результаты на земледелии, которое полнее всего подчинялось его силе. Довольно будет сказать, что цена хлеба зависела от той части его, которая производилась крепостным трудом, т. е. не имела ровно никакой цены в глазах владельца, и что крепостное право, переделавши в своем духе все наши обычаи, конечно, не могло содействовать ни развитию духа предприимчивости, ни поддержанию трудолюбия в нашем племени. Если бы не было никаких других неблагоприятных обстоятельств, одного крепостного права было бы достаточно, чтобы объяснить жалкое положение нашего земледелия".

Вот почему "говорить, что наше земледелие задерживается общинным владением, значит подражать той даме, которая зимой поехала на бал, накинув на плечи только легкую мантилью, а потом, выдержав горячку, приписывала свою болезнь тому обстоятельству, что забыла взять с собой веер. Мы не знаем, имеет ли веер свойство предохранять от простуды; но

можно думать, что если б он и был у нее в руках, он не заменил бы для нее шубы и теплых ботинок. Можно полагать, что каков бы ни был способ землевладения в стране, где население мало, города не развиты, путей сообщения нет, торговли и промышленности почти нет, оборотного капитала в земледелии нет, где не развита в народе энергия и нет простора умственной деятельности, - можно думать, что каков бы ни был способ владения землей в такой стране, земледелие не могло бы достичь в ней никаких успехов" ^11.

Следовательно, нечего всю вину сваливать с больной головы на здоровую, общинное владение тут совершенно ни при чем. Напротив, если бы в России были другие условия, если бы не крепостное право, то чего только нельзя ожидать от нашей общины. Ведь это - какой-то неистощимый резервуар всевозможных улучшений; это - огромный запас национального благосостояния; это - плодороднейшая почва государственного процветания. Чего же в таком случае недостает; что нужно для того, чтобы крестьянская поземельная община полностью развернула все свои потенциальные возможности? - "Одно только нужно, чтобы началось для нашего царства время невиданного на земле в таких обширных размерах, в таком стройном порядке общего благоденствия великой державы и всех детей ее: нужно только одно, чего желал некогда Шторх, о чем говорил он некогда своим державным воспитанникам: да идет наша держава по пути экономических улучшений, и да совершит Александр II дело, начатое Александром I и Николаем I" ¹² . Следовательно, чтобы общинное владение стало почвой возможных улучшений, чтобы оно показало себя в качестве неистощимого источника национального благосостояния и государственного процветания, - отмените прежде всего крепостное право, освободите крестьян так, чтобы они сохранили в общинном владении всю землю, которой пользовались до сих пор! Не упирайтесь, взывал Чернышевский, обращаясь к правительству и "благородным людям", ведь такое освобождение крестьян полностью отвечает общегосударственным интересам! Если вы в самом деле - благородные люди, горячо убеждал Чернышевский передовых помещиков, то поймите, наконец, что "уступка личных выгод общему благу - вот девиз истинного благородного человека!".

Да и какая там, собственно говоря, уступка личных выгод? В действительности вам придется очень мало уступить. Зато посмотрите, - насколько это вам выгодно, как вы будете потом вознаграждены. "Не проиграет, а безмерно выиграет сословие помещиков от такой системы действия при разрешении вопроса о крепостном праве, потому что все эти

¹¹ Н. Г. Чернышевский, Суеверие и правила логики, Собр. соч., т IV. с 551 - 553 и 555 - 557.

¹² Н, Г. Чернышевский, Studien Гакстгаузена, Собр. соч., т. III-, с. 309.

уступки в десять раз, в сто раз вознаградятся помещикам выгодами, которые приносит за собою большим землевладельцам сообразное с государственным благом решение этого великого дела".

Стремление Н. Г. Чернышевского убедить сословие помещиков в прямой выгодности для него именно такого способа разрешения крестьянского вопроса было чрезвычайно велико. Поэтому он не прочь был "побеседовать" на эту тему не только с передовыми помещиками, составлявшими ничтожное меньшинство, но и с крепостниками, которые были в большинстве и ни за что не соглашались на освобождение крестьян с землей и без выкупа. Хотя и ясно, что "привилегия, продолжения которой они хотели бы, несомненно вредна, но столь же несомненно и то, что эти личности не могут быть предметом вражды со стороны справедливого поборника улучшений. С одними он должен доброжелательно беседовать о средствах и путях, которыми они могут не только не проиграть, а напротив, выиграть при отмене привилегии; в пользу других он сам должен приискивать материальные средства, чтобы они взамен прежних источников жизни получили новые, если возможно, обильнейшие прежних. Таковы, по нашему мнению, должны быть чувства просвещенных противников крепостного права относительно большинства наших помещиков" ¹³ .

Такие "беседы" Н. Г. Чернышевский вел с помещиками до тех пор, пока воочию не убедимся, что игра не стоит свечей. Это произошло сравнительно скоро, и какой ужасный гнев охватил его, когда он узнал, что все его благородные призывы и "мирные беседы" оказались напрасными! Уже в 1858 г. для Н. Г. Чернышевского стало совершенно очевидно, что нечего и мечтать об освобождении крестьян без всяких платежей и с той землей, которая находилась в общинном владении. В своей знаменитой статье "Критика философских предубеждений против общинного владения" он писал: "И теперь, когда берусь я за перо, чтобы снова защищать общинное владение, я выдерживаю сильную борьбу с самим собою и не знаю сам, не лучше ли было бы продолжать мне упорное молчание. Дело в том, что я стыжусь самого себя. Мне совестно вспоминать о безвременной самоуверенности, с которою поднял, я вопрос об общинном владении. Этим делом я стал безрассуден, -скажу прямо, стал глуп в своих собственных глазах".

Теперь он готов публично покаяться в том, что допустил огромную ошибку, взявшись за предмет, не доставляющий чести его здравому смыслу. Для него ничего не стоит обратиться с унизительной просьбой об извинении, если бы только это могло обеспечить забвение совершившихся фактов.

В чем же дело; что случилось такое, что заставляло Н. Г. Чернышевского теперь стыдиться самого себя? "Предположим, что я был заинтере-

¹³ Н. Г. Чернышевский, Ответ на замечания г. Провинциала, Собр. соч. т. IV, с. 93, 99.

сован принятием средств для сохранения провизии, из запаса которой составляется ваш обед. Само собой разумеется, что если я это делал из расположения собственно к вам, то моя ревность основывалась на предположении, что провизия принадлежит вам и что приготовленный из нее обед здоров и выгоден для вас. Представьте же себе мои чувства, когда я узнаю, что провизия вовсе не принадлежит вам и что за каждый обед, приготовленный из нее, берутся с вас деньги, которых не только не стоит самый обед, но которых вы вообще не можете платить без крайнего стеснения. Какие мысли приходят мне в голову при этих столь странных открытиях? "Человек самолюбив", и первая мысль, рождающаяся во мне, относится ко мне самому. Как был я глуп, что хлопотал о деле, для полезности которого не обеспечены условия. Кто, кроме глупца, может хлопотать о сохранении собственности в известных руках, не удостоверившись прежде, что собственность, достанется в эти руки и достанется на выгодных условиях? Вторая моя мысль о вас, предмете моих забот, и о том деле, одним из обстоятельств которого я так интересовался: "лучше пропадай вся эта провизия, которая приносит только вред любимому мною человеку! Лучше пропадай все дело, приносящее вам только разорение! Досада за вас, стыд за свою глупость - вот мои чувства".

Следовательно, Н. Г. Чернышевский теперь не рад тому делу, ради которого он столько хлопотал, т. е. он не рад и самой общине. Почему же он не рад? Уж не подействовали ли на него аргументы противников общинного владения? Может быть, отсюда происходит его стыд перед самим собою? Нет, не учеными доводами он побежден; его стыд совершенно другого происхождения. "Как ни важен представляется мне вопрос о сохранении общинного владения, но он все-таки составляет только одну сторону дела, которому принадлежит. Как высшая гарантия благосостояния людей,, до которых относится, этот принцип получает смысл только тогда, когда уже даны другие низшие гарантии благосостояния, нужные для доставления его действию простора. Такими гарантиями должны считаться два условия. Во-первых, принадлежность ренты тем самым лицам, которые участвуют в общинном владении. Но этого еще мало. Надобно также заметить, что рента только тогда серьезно заслуживает своего имени, когда лицо, ее получающее, не обременено кредитными обязательствами, вытекающими из самого ее получения. Примеры малой выгодности ее при противном ^{условии часто встречаются у нас по дворянским имениям, обремененным долгами. Бывают случаи, когда наследник отказывается от получения огромного количества десятин, достающихся ему после какого-нибудь родственника, потому что долговые обязательства, лежащие на земле, почти равняются не одной только ренте, но и вообще всей сумме доходов, доставляемых поместьем. Он рассчитывает, что излишек, остающийся за уплатою долговых обязательств, не стоит хлопот и других неприятностей, при-}

носимых владением и управлением Потому, когда человек уже не так счастлив, чтобы получить ренту, чистую от всяких обязательств, то по край ней мере предполагается, что уплата по этим обязательствам не очень велика по сравнению с рентою, если он находит выгодным для себя ввод во владение Только при соблюдении этого второго условия, люди, интересующиеся его благосостоянием, могут желать ему получения ренты.

На предположении этих двух условий была основана та горячность, с какою я выставлял общинное владение необходимым довершением гарантий благосостояния"

Итак, общинное владение имело бы смысл только в том случае, если бы крестьяне были освобождены с землей, которая в этом владении находится, и если бы сами крестьяне при этом не были обременены выкупными платежами. Теперь стало совершенно ясно, что эти два основные условия не будут соблюдены. Поэтому нечего теперь горячиться пои отстаивании общинного владения Больше того по разрушении всех надежд, в которых Н. Г. Чернышевский начат хлопоты об общинном владении, оно стало внушать ему "отвращение и негодование". Лучше пропадай все это общинное владение, которое будет теперь приносить только вред нашему поселянину! Лучше пропадай такая отмена крепостного права, которая принесет крестьянам только разорение! "Вопрос поставлен так, что я не нахожу причин горячиться, даже из-за того, будут или не будут освобождены крестьяне. Тем меньше из-за того, кто станет освобождать их либералы или помещики. По-моему, все равно. Помещики, даже лучше. План помещичьей партии разнится от плана прогрессистов только тем, что проще, короче Поэтому он даже лучше Меньше проволочек, вероятно, меньше обременений для крестьян У кого из крестьян есть деньги, тот купит себе землю. У кого их нет - того нечего и обязывать покупать ее Это будет разорять их. Выкуп - та же покупка. Если сказать правду, пусть будут освобождены лучше без земли Лучше пропадай все дело, которое принесет им только разорение!"

Таким образом, утопические надежды, которые связывал Н. Г. Чернышевский с освобождением крестьян сверху, крахнули навсегда и без возвратно. И теперь уже Н. Г. Чернышевский выступает как истинный революционный демократ с программой "Вся власть мужицкая, выкупа никакого! Убирайся, помещики, пока живы!".

Совершенно иначе обстояло дело с его алгебраической формулой на счет роли общины в случае благоприятного хода общественно-экономического развития России, т. е. в том случае, если бы крестьянский вопрос был разрешен сообразно с теми условиями, "которые он намечал Н. Г. Чернышевский и теперь не складывал своего оружия, он далеко не считал себя побежденным учеными доводами противников крестьянской поземельной

общины "Теперь, я уже сказал, я желал бы быть может, чтобы все оно пропало. Другие напротив хлопочут о том, чтобы привести его к концу, все больше и больше склоняясь к тем мнениям, какие были выражены мною при начале спора об общинном владении. Дело это уже и не может быть брошено. А если дело, которому лучше было бы быть брошену, уже не может быть брошено, то нечего делать, надо участвовать в его ведении". Только не следует - как это делают некоторые исключительные поклонники русской национальности - гордиться и хвастать нашим общинным землевладением "Сохранением этого остатка первобытной древности гордиться нам нечего, как вообще никому не следует гордиться какою бы то ни было стариною, потому что сохранение старины свидетельствует только о медленности и вялости исторического развития. Сохранение общины в поземельном отношении, исчезнувшей в этом смысле у других народов, доказывает только, что мы жили гораздо меньше, чем эти народы. Таким образом, оно со стороны хвастовства перед другими народами никуда не годится".

С этой оговоркой Н. Г. Чернышевский ведет свое "дело" дальше, пытаясь посредством уже чисто абстрактной аргументации доказать возможность перехода крестьянской поземельной общины в высшую коммунистическую форму. "Мы сами готовы были бы, - говорит он, - смеяться над образами теллурической жизни, служащими подкреплением политико-экономических истин, если бы не замечали, как много зависит тот или другой взгляд на какой-нибудь, по-видимому, чисто практический и очень специальный вопрос от общего философского воззрения". Во всех проявлениях жизни господствует закон, согласно которому высшая ступень развития совпадает по форме с его началом. Само собой разумеется, что при сходстве формы, содержание в конце развития неизмеримо богаче и выше, нежели в начале. В качестве иллюстрации к этому закону Н. Г. Чернышевский анализирует ряд явлений из области природы и отсюда заключает, что общественная жизнь людей также развивается по этому закону триады. Окончательный его вывод таков: "Высшая степень развития по форме совпадает с его началом. Под влиянием высокого развития, которого известное явление общественной жизни достигло у передовых народов, это явление может у других народов развиваться очень быстро, подниматься с низшей ступени прямо на высшую, минуя средние логические моменты. При этом необходимо учитывать то обстоятельство, что "история, как бабушка, страшно любит младших внучат¹⁴ ". Следовательно, крестьянская поземельная община может перейти в высшую фазу общественного развития, минуя средние логические моменты, т. е. минуя стадию капиталистической частной собственности

¹⁴ Н. Г. Чернышевский, Критика философских предубеждений против общинного владения, Собр. соч., т. IV, с 304, 306 - 307, 309, 311, 313, 323, 329, 331 и 332.

Если оставаться в рамках чисто отвлеченных возможностей, то это философское решение вопроса об общине не представляет собою ничего невероятного. Возьмите нашу теперешнюю постановку вопроса о путях развития отсталых в экономическом отношении стран в случае победы социалистической революции в главнейших капиталистических государствах. Или, на что лучше, возьмите наш Советский Союз: в его состав входит ряд чрезвычайно отсталых в экономическом отношении республик. Неужели вы думаете, что, например, Узбекистанская советская республика должна проделывать весь путь от низшей ступени до высшей, не исключая стадии развитого капитализма? Нет, следуя учению Маркса и Ленина, мы уже на практике делаем все необходимое и достаточное, чтобы Узбекистанская советская республика миновала средний момент развития, т. е. стадию развитого капитализма. Словом, для марксизма-ленинизма этот вопрос давным-давно решен положительно.

В свое время Маркс в той же плоскости ставил вопрос о судьбах русской поземельной общины. Этим обстоятельством, вероятно, и объясняется тот факт, что некоторые современные наши писатели находят возможным утверждать наличие, якобы, полного совпадения взглядов Н. Г. Чернышевского и Маркса на крестьянскую общину. Получилось такое заблуждение, несомненно, в результате, я бы сказал, недостаточно внимательного отношения к взглядам того и другого.

Н. Г. Чернышевский дал свое алгебраическое решение вопроса о судьбе и роли крестьянской поземельной общины, оперируя почти исключительно чисто абстрактной аргументацией. Он не занимался при этом анализам статистических данных, не исследовал внутреннего характера развития России, не останавливал своего внимания на возникавших вследствие этого развития явлениях, отрицательно влиявших на общину. Поэтому немудрено, что Н. Г. Чернышевский не показал нам конкретно те причины, в силу которых община может перейти, трансформироваться в высшую фазу общественного развития, и не раскрыл внутренние, так сказать, имманентные силы, которые обеспечивают общине развитие в таком, а не в другом направлении. К сожалению, И. Г. Чернышевский не мог заняться таким исследованием, а если бы он занялся, то вряд ли пришел бы к такому заключению о судьбе и роли крестьянской поземельной общины. "Русская община, - говорит Фр. Энгельс, -просуществовала целые столетия, и ни разу внутри ее не замечалось стремления выработать из самой себя высшую форму общественной собственности, совершенно так же как не происходило ничего подобного и в германской марке, кельтском клане, индусских и иных общинах с первобытно-коммунистическими учреждениями. Все они с течением времени, под влиянием окружающих их условий или же возникающего в их собственной среде и постепенно охватывающего их товарного производства и обмена между отдельными семьями и отдельными лицами, - все они все более и более утрачивали свой коммунист-

ческий характер и превращались в общины независимых друг от друга земельных собственников. Если поэтому может еще подниматься вопрос, не предстоит ли русской общине иная, лучшая будущность, то причина тому коренится не в ней самой, а исключительно в том обстоятельстве, что она сохранилась сравнительно хорошо в европейской стране и до того времени, когда не только товарное производство вообще, но даже и его высшая и последняя форма, капиталистическое производство, пришло в Западной Европе в противоречие с созданными им самим производительными силами, когда оно оказывается не способным управлять долее этими силами, когда оно разбивается об эти внутренние противоречия и соответствующие ему классовые конфликты. Уже из одного этого видно, что инициатива такого предполагаемого преобразования русской общины может исходить не от самой общины, а исключительно от промышленного пролетариата Запада. Победа западноевропейского пролетариата над буржуазией и связанная с такой победой замена капиталистического производства общественно-организованным производством, -вот необходимое предусловие поднятия русской общины на ту же ступень развития" ¹⁵ .

Отстаивая крестьянскую поземельную общину, Н. Г. Чернышевский надеялся таким образом избавить нашего поселянина от "язвы пролетариатства". В качестве достаточной для этого меры он считал добрую волю русского самодержавного правительства, которое, казалось, само должно было понять, что его собственное благополучие зависит от благосостояния крестьян. Эта надежда есть типичная черта социалиста-утописта.

Но допустим на минуту, что надежды Н. Г. Чернышевского оправдаюсь; допустим, что царское правительство и сословие помещиков освободили бы крестьян без всяких платежей и со всей землей, которая находилась в общином владении Что было бы в таком случае? Можно ли считать, что трансформация общины в высшую коммунистическую фазу была бы обеспечена. Этого никак нельзя сказать. Мы не будем останавливаться на исторической среде, в которой оказалась бы община. Достаточно будет посмотреть на самую дореформенную общину. Вот, что она представляла собою и как жила. В свободе Алексеевка, Воронежской губернии, принадлежавшей графу Шереметьеву, наряду с такими крупными торговцами, как некий Штурба, который вел обороты на сотни тысяч рублей, были крестьяне, не имевшие возможности внести легкий шереметьевский оброк. В татарской вотчине Э. Нарышкина, в Тимбовской губернии, из 2 700 тягол до 1 000 были безлошадными, так что пошли слухи, будто вместо лошадей в сохи впрягаются бабы и таким образом обрабатывают землю В некоторых имениях Смоленской губернии встречались зажиточные крестьяне, у которых на один гектар приходилось по шесть

¹⁵ Фр. Энгельс, Статьи 1871 - 75 гг. Послесловие, с. 76 - 77.

голов скота, а у бедняков, составлявших большинство, - только по две или одной голове. В Балашовском уезде, Саратовской губернии, некоторые исследователи различали среди помещичьих крестьян четыре группы в имущественном отношении: бедных, исправных, зажиточных и богатых. Бедный - обыкновенно безлошадный крестьянин, не всегда имевший даже плохую корову; у него было две - три овцы да несколько кур и самый незначительный запас хлеба. У исправного крестьянина была одна а иногда две хороших лошади на тягло, две коровы с подтелком, до десяти овец, иногда две - три свиньи, несколько кур и уток. Зажиточный имел на тягло две и больше лошадей, несколько коров и быков, собственный плуг. Такие крестьяне часто арендовали землю, не ограничиваясь обработкой своих полей. Богатый крестьянин имел несколько лошадей, коров и другого мелкого скота, располагал некоторым денежным капиталом, арендовал землю или вел торговлю хлебом и скотом. Более половины дворов составляли исправные и зажиточные крестьяне, остальные- бедные; богатых насчитывалось до двух - трех сотен на уезд.

Очень рано среди крепостных крестьян начала развиваться кабала. "В конце сороковых годов помещик А. В. П. нашел в только что купленном имении Подольского уезда, Московской губернии, неоплатную задолженность крестьян у промышленников, дававших им семена на посев. Возвращать они должны были в два раза больше взятого. А так как нередко случалось, что долг невозможно было возвратить, то землевладелец соглашался ждать, но с условием, чтобы в следующем году опять у него одалживали. А там повторялось опять прежнее, так что задолжавший раз оставался должником, пока того хотел кредитор. У некоторых крестьян этого имения было только по одной корове, у других одна корова на два тягла из-за отсутствия корма" ¹⁶ . И таких примеров можно привести сколько угодно не только для промышленного, но и для черноземного, поволжского, северного районов и по Украине.

Поземельная община государственных и удельных крестьян в первой половине XIX столетия мало чем отличалась в своей жизни и развитии от поземельной общины крепостных крестьян. Одновременно с процессом пауперизации среди удельных и государственных крестьян развивалась дифференциация. Ни того, ни другого не могли задержать энергичные реформы, проведенные в отношении государственных крестьян графом Киселевым в его бытность министром государственных имуществ¹⁷ . Пауперизация и дифференциация среди государственных крестьян развивалась, пожалуй, гораздо сильнее, чем среди помещичьих крестьян.

Одним словом, дореформенная поземельная община ни в какой мере не содействовала развитию благосостояния крестьянских масс, не являлась за-

¹⁶ И. И. Игнатович, Помещичьи крестьяне, с. 152.

¹⁷ См. ст. М. Богословского, Государственные крестьяне при Николае I. История России в XIX веке. Изд. Гранат и К^о , с. 236 - 260.

слоном против растущего имущественного неравенства и потому не способна была застраховать наших поселян от "язвы пролетариатства"; еще меньше она в состоянии была самостоятельно подняться на высшую ступень человеческого общежития.

Гораздо вернее оценивало для себя значение и роль общины царское правительство. Вот почему, отменяя крепостное право, оно не хотело разрушать общину, так как, -по словам Александра II, писавшего председателю редакционных комиссий Ростовцеву, -"общинное устройство теперь, в настоящую минуту, для России необходимо, народу нужна еще сильная власть, которая заменила бы власть помещика. Без мира помещик не собрал бы своих доходов ни оброком, ни трудом, а правительство - своих податей и повинностей".

Еще более ярко эта мысль была выражена в переписке министра двора Воронцова-Дашкова по поводу крестьянского законодательства. "Прежде, - писал он, -у крестьянина была такая последовательность: бог, царь со своими пособниками и помещик, как лицо, ближе всего к нему стоящее, непосредственно им руководившее. В этом строе явился пробел: выпал из него ближайший непосредственный руководитель - помещик. Заменить его, очевидно, надлежало каким-нибудь учреждением, обладающим не только всеми качествами прежнего руководителя, но даже большими, и не имеющим его недостатков. Этим руководителем явилась община".

Итак, крестьянская поземельная община дореформенного периода уже была поражена тяжелым внутренним недугом, который потом, на исходе XIX столетия, открыто развивался в форме мучительного кризиса. Никаких "зачатков будущего" в ней фактически не было, и она не обладала имманентной силой, способной толкать ее по пути к высшей форме общежития. Уже в дореформенный период поземельная община теряла своих сторонников даже среди самих крестьян. Время делало свое дело. Остаток древнего коллективизма - общинное владение землей - превратился в простую фикцию. Привычка к "мирскому" быту утратила свою прежнюю обаятельность и силу. Крестьянство даже под спудом крепостничества неудержимо раскалывалось на резко противоположные группы, - кулаков и бедняков, - которые восставали против общины, как крепостнического намордника. Община уже была заражена "язвой пролетариатства" и неудержимо шла к своей гибели. "Дуализм, - говорит Карл Маркс, -свойственный строю сельской общины, может ее одушевлять мощною жизнью. Освобожденная от крепких, но тесных уз кровного родства, она получает прочную основу в общей собственности на землю и в общественных отношениях, из нее вытекающих, и в то же время дом и его двор, являющиеся исключительным владением индивидуальной семьи, парцелярное хозяйство и частное присвоение его плодов способствуют развитию личности, -развитию, несовместимому со строем более древних общин.

"Но не менее очевидно, что с течением времени тот же дуализм может превратиться в зерно* разложения. Не говоря о всяких злокачественных влияниях, привходящих извне, община носит в себе подтачивающие ее элементы. Частная поземельная собственность уже вторглась в нее в виде дома с его сельским двором, и он может превратиться в крепость, из которой подготовляется нападение на общую землю. Это случилось. Но самое существенное - это парцелярное хозяйство, как источник частного присвоения. Он дает почву для сосредоточения движимого имущества, например скота, денег, а иногда даже рабов или крепостных. Это движимое имущество, не поддающееся контролю общины, - объект индивидуальных обменов, в которых хитрость и случай играют такую большую роль, - будет все сильнее и сильнее давить на всю сельскую экономию. Вот момент, разлагающий первобытное экономическое и социальное равенство. Он приносит чужеродные элементы, вызывающие в недрах общины конфликты интересов и страстей, способные подорвать общую собственность сперва на пахотные земли, а затем и на леса, пастбища, пустоши и прочее, каковые, будучи однажды превращены в общинные придатки частной собственности, постепенно достанутся последней.

Сельская община, будучи последним фазисом первобытного образования общества, является в то же время переходным фазисом к вторичному образованию, т. е. переходным фазисом от общества, основанного на общей собственности, к обществу, основанному на частной собственности.

Вторичное образование, разумеется, охватывает ряд обществ, покоящихся на рабстве и крепостничестве.

Но значит ли это, что исторический путь сельской общины должен фатально привести к этому исходу? Отнюдь нет. Ее врожденный дуализм допускает альтернативу: либо начало собственности одержит верх над началом коллективным, либо же последнее одержит верх над первым. Все зависит от исторической среды, в которой она находится". Россия являлась тогда современницей высшей, капиталистической культуры. Она была "связана с мировым рынком, на котором господствует капиталистическое производство" ¹⁸ . Вот историческая среда, которая не могла не определять положение и судьбу русской крестьянской поземельной общины. Внутри самой общины не было таких сил, которые делали бы объективно необходимым и неизбежным ее переход к коммунизму, как высшей форме человеческого общежития. Этот переход был бы возможен только при благоприятной внешней обстановке: "после победы пролетариата и перехода средств производства в общественное владение у западноевропейских народов... Только тогда, когда капиталистическое хозяйство будет побеждено на его родине и в странах, где оно достигло расцвета, только тогда, когда остальные страны увидят на этом

¹⁸ Архив К. Маркса и Фр. Энгельса. Кн. 1. -"В. Засулич и Карл Маркс", с. 284 - 285 и 280.

примере "как это делается", как пользуются в качестве общественной собственности современными промышленными производительными силами для служения интересам всего общества, - только тогда развитие отдельных стран может пойти этим сокращенным путем" ¹⁹ . Только в таком случае, следовательно, возможен был переход общины к коммунизму. Это решение поставленной К. Марксом альтернативы, конечно, предполагало, что предварительно будут устранены в самой России те "тлетворные влияния, которые теснят общину со всех сторон", и таким образом будут обеспечены условия для ее развития в направлении к коммунизму, т. е. это решение предполагало, что прежде всего будет свергнут абсолютизм в России.

Но даже при создании таких условий община была бы не способна к самостоятельному развитию по коммунистическому пути, ибо она не располагала для этого соответствующими внутренними силами. Только при непосредственной материально-технической помощи со стороны социалистической промышленности и при всестороннем культурно-политическом воздействии со стороны победившего социалистического пролетариата община была бы постепенно преобразована на социалистических началах. Следовательно, "демиургом", преобразующим общину в социалистическое общежитие, явилось бы отнюдь не коллективное владение землей, у НУ следованное издревле, а крупная машинная техника, привнесенная извне, т. е. со стороны социалистической, пролетарской промышленности.

Как известно, наша поземельная община почти окончательно разложилась и исчезла прежде, чем наступила мировая социалистическая революция, на победу которой К. Маркс указывал еще в своем предисловии к русскому изданию Коммунистического манифеста, как на условие, при наличии которого только и можно было говорить о переходе общины к коммунизму. Вокруг, следовательно, еще господствовал капитализм. Внутри России в свою очередь окончательно восторжествовал капитализм. В таких условиях вся сущность пореформенной эволюции общины состояла в создании и усилении имущественного неравенства, далее "в превращении простого неравенства в капиталистические отношения" ²⁰ . Таким образом, оправдалось предсказание К. Маркса, а именно: "начало собственности одержит верх над началом коллективным".

Вот - в самых общих чертах - как смотрели на русскую поземельную общину Н. Г. Чернышевский и К. Маркс. Совершенно очевидно, что неправильно утверждать, будто эти взгляды вполне совпадали. Они не совпадали и не могли совпадать, потому что Н. Г. Чернышевский смотрел на поземельную общину глазами социалиста-утописта. Маркс же смотрел на поземельную общину глазами основоположника научного социализма и вождя пролетариата.

¹⁹ Фр. Энгельс. - Статьи 1871 - 75 гг., с. 79 - 80.

²⁰ Ленин. - Собр. соч., т. IX, с. 622.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Ф. Кретов:

Комментарии: